Nataniel York. Антон (рассказ)

Когда решаешь стать кем-то определенным и начинаешь закапывать остальные амбиции, то неизбежно чувствуешь, как внутри что-то умирает.

Или кто-то.


АНТОН

Антон был пловцом.

Всю жизнь, сколько он себя помнил, он был в секции по плаванию.  И он никогда не задумывался о том, что он делает это плохо или хорошо, пока не обнаружил в своем почтовом ящике записку. Вот что в ней было:

«В целом неплохо. Но могло быть и лучше».

 

Антон как раз вернулся с конкурса по плаванию. Нет, никто там, конечно, не соревновался –  все просто плыли как могли по своим дорожкам в бассейне и всё. Кто-то заканчивал раньше, кто-то попозже. Разницей всегда были какие-то ничтожные секунды, которые никто даже не собирался подсчитывать. Но все плавать умели, а это было главным условием – без этого пловца не допускали к конкурсу.  В конце каждого соревнования всем дарили или пластиковые кубки или грамоты. Ну и все такое.

Сейчас в антоновской спортивной сумке как раз лежал новый пластиковый кубок с такой надписью:

«Молодец».

Антон не придал записке особого значения. А зря. Вскоре его жизнь кардинально изменится. Он смял записку и открыл дверь.
Антон жил с мамой в однокомнатной квартире, и, хотя он уже был довольно взрослым человеком, это считалось вполне нормальным по всей стране. Казалось, все жили в однокомнатных квартирах со своими мамами. Отца у Антона, как и у многих, тоже не было.

Антон переодевался в домашнее, а тем временем, на маленькой кухне его мама как раз поставила на стол тарелку тушеной капусты и сказала:
«Антон! Иди кушать!»

Покушав, Антон пошел в комнату немножко отдохнуть. Он включил телевизор и уселся перед голубым экраном, облегченно выдохнув. Кто бы мог подумать, что это было начало конца. Щелкая пультом, Антон наткнулся на новую красочную рекламу прямо на федеральном канале. На экране некий мужчина в желтой каске и синей рабочей форме стоял у большого штамповочного пресса и работал. На стене за ним виднелись огромные плакаты на всю стену с  растянутым улыбающимся лицом какого-то счастливчика. Мужчина в каске повернулся к зрителю, и, оказалось, что это и есть тот счастливчик. Он был довольно упитанным, с большой головой и маленькими голубыми глазками-бусинками. Но самым примечательным у этого мужчины были зубы. Антон никогда в жизни не видел таких больших и ослепительно белых зубов. Мужчина улыбался так мощно и широко, словно его лицо схватил паралич. Антон даже подумал, что услышал из телевизора напряжение мышц, как гул электропроводки.

ООО «Вагоностроительный завод»! – вдруг заорал закадровый голос, и на экран вылезли мутные красно-фиолетовые буквы. Мужчина вдруг резко поднял свои кулаки и оттопырил большие пальцы. А потом он открыл свой огроменный рот, и из него вырвалось:

«Я – ШТАМПОВЩИК!

Я ШТАМПУЮ детали!

Я строитель вагонов!»

 

Размазанные буквы дублировали на экране сказанное. Затем сцена сменилась, и перед глазами Антона возникли большие станки и прессы, которые под ритмичную и жесткую музыку сами обрабатывали детали. Они точили, резали, штамповали, гнули и разрывали металл, без какой либо помощи человека, как одержимые какой-то злобной потусторонней силой, заколдованные. Они выкидывали красные искры, дымящуюся металлическую стружку и обильно истекали темным машинным маслом…

«УУУуух ПОШТАМПУЕМ?»
Реклама закончилась, но Антон все никак не мог отойти. Он с пустым взглядом сидел перед мерцающим экраном и перед ним как будто все еще двигались эти безумные машины. Наконец, он отошел.

Читайте журнал «Новая Литература»

Наш герой до этого совершенно не знал о вагоностроительной отрасли в стране.

«Ну что ж, пусть себе штампуют, мне-то что?» – подумал он. Ох, как он ошибался. Но с другой стороны, что бы он мог сделать?

Антон выключил телевизор, почистил зубы, снял наручные часы и лег в постель, предварительно разложив кресло. Сегодня был насыщенный день – Антон много плавал и участвовал в важном конкурсе. Завтра будет тоже насыщенный день – Антон пойдет на секцию и будет плавать. В эту ночь Антон долго не мог уснуть и ворочался. Музыка из рекламы продолжала звучать у него в голове. Он много думал о том и о сем: о плавании, воде, секции, Вагоностроительном Заводе. Много он думал и о своем выступлении на сегодняшнем конкурсе.

«В целом неплохо. Но могло быть и лучше» – вдруг согласился Антон, прежде чем уснуть.

 

ПЛОВЕЦ
Следующую записку Антон получил через пару недель, когда вечером выходил из бассейна «Газовик» после секции. Он уже переодел сменку, когда такая добрая и милая женщина – контроллер зала, спросила его скучным и даже тошным голосом:
«Ты, чтоль, пловец?»
Эта женщина являлась в сексуальных фантазиях Антона и всегда ласково называла его по имени и даже зайчиком. Теперь Антон чуть не вскрикнул, посмотрев на нее – она нависла над своим столом администратора с хмурым и потным рылом. В ее кулаке был зажат бежевый конверт.

«Э… я…» – сказал Антон.

«Тебе письмо, пловец»

Антон схватил конверт и быстренько выбрался наружу. Шел противный мелкий дождь. Желтые огни фонарей не могли разогнать темень города, а только сонно размывали очертания улиц и дорог. Антон посмотрел на конверт. На конверте было от руки написано черной ручкой:

«Пловцу»

 

У Антона выступил пот. Он никогда не получал писем, (за исключением той злополучной записки).

Конверт он порвал только поздней ночью у себя в комнате под одеялом, чтобы не разбудить маму. Вот что прочитал на помятой бумаге Антон:

«Вы недостаточно хороший пловец, Антон».

 

«Да кто ты такой, черт возьми!» – заорал шепотом Антон.

В эту ночь Антон не смог сомкнуть глаз. Он включил телевизор и на очень маленькой громкости смотрел передачу, где какой-то придурковатый ведущий рассказывал, почему вагоностроительная промышленность это ведущая отрасль в стране, и почему ШТАМПОВЩИК – это лучшая профессия в мире и почему все уважают ШТАМПОВЩИКОВ. Они строители Вагонов, а Вагоны – это то, что нам нужно. Потом он цитировал Маяковского и всё такое.

Безумие, к этому времени, уже маршем шагало по спящей стране.

 

 

НАЧАЛОСЬ ВСЕ ДОВОЛЬНО-ТАКИ БЕЗОБИДНО

 

 

Началось все довольно-таки безобидно.

В первые месяцы повсюду возникли огромные дорожные рекламные щиты ООО «Вагоностроительный Завод» со Счастливым Работником в различных вариантах. Вот Счастливый Работник стоит с гаечным ключом у Завода. Вот Счастливый Работник обедает в Заводской столовой: в миске или наваристый борщ, или щи. Счастливый Работник всегда окружен своим сплоченным дружным рабочим коллективом. А вот еще –  Счастливый Работник собирается на Работу, и мама целует его в щечку. А тут он отдыхает в санатории по путевке от Завода. Но интереснее всего Антону было читать эти кислотные, красно-фиолетовые лозунги, каждый раз новые, но неизменно воодушевляющие. Они были в таком духе:
«ШТАМПУЙ!»

Или:
«УРААА ООО ВЗ!»
Больше всего Антону нравилось (теперь уже ставшее крылатым) выражение «Приспосабливаясь – РАСТЕМ!», – которое, как он чувствовал, словно сорвали с его губ.

Потом Завод задымил так, что из окон квартиры Антона ничего не стало видно из-за тумана. Сразу же нашлись такие, кого не устраивала погода и они всё ныли, ныли, но никуда, конечно, не уезжали.
Были и значки, были и рабочие партии и фейерверки после работы – Антон часто слышал, как кричали по ночам и взрывали хлопушки или петарды. Наверняка Работники отмечали очередной выполненный Рабочий План, думал Антон.

А однажды Рабочие Завода решили отменить выходные и работать на любимом Заводе каждый день, и вот это была самая светлая ночь, которую мог только представить Антон: все горело ярким радостным огнем, казалось, весь город отмечал это! Какая-то шальная петарда даже залетела к ним с мамой в квартиру и, задорно бахнув, разнесла антресоль в щепки. А за стенкой, где находилась квартира соседа Антона, вдруг раздались такие радостные вопли, да так громко и на всю ночь, что Антону с мамой пришлось принять корвалол, чтобы спокойно заснуть. Наверное, сосед получил повышение на Заводе и не смог совладать с приступом радости.

В общем, город теперь просто бурлил: были и красочные демонстрации, и парады техники и было вообще всё, что полагается в таких случаях. Не было теперь людей, кто бы сказал:
«В нашем городе ничего не происходит!»

Или

«Это дыра!»

Теперь, если кто что и говорил, то всегда только хорошее.
Но записки, что приходили к Антону, почему-то становились все мрачнее и мудренее, к сожалению Антона, который словно разрывался изнутри: ему нравилась вся эта мрачная атрибутика, но, в тоже время, пловцов в новом мире не уважали почему-то. Записки часто спрашивали у Антона кто он такой и куда он идет. Иногда, Антон не знал, куда он идет. На улицах стали косо посматривать на Антона, потому что он был пловцом, а не Работником Завода.

 

 

ПЛОВЦЫ НАМ БОЛЬШЕ НЕ НУЖНЫ

 

 

Прошли еще месяцы, и наступила очень холодная зима. Настроение Антона, как назло, продолжало портиться.

Однажды, на очередной тренировке по плаванию, к Антону подошла недовольная уборщица-цыганка и сорвалась:

«Чё ты тут все плаваешь и плаваешь» – кричала она ему недовольно и непонятно. – «Нормальные люди на Заводе ШТАМПУЮТ, а ты тут все плаваешь и плаваешь».
Антон еще больше погрустнел. Из опустевшего спортивного комплекса пара потных грузчиков выносила остатки пластмассовых сидений с трибун. Он уже многие недели плавает один в бассейне, а коллег по плаванию он не видел уже, наверное, месяц!

«Зачем же я продолжаю плавать?»
Скоро в бассейне отключили свет и отопление, и бассейн замерз.

В тот, тяжелый для Антона день, к нему пришла такая записка:

«Пловцы нам больше не нужны».

Антон всё не сдавался – он ходил на секцию, ведь он пловец, что бы ни говорили там всякие записочки! И все же, Антон начал часто задумываться о том, что, может, он выбрал неправильный жизненный путь:
«Может, я выбрал неправильный жизненный путь?»

Потом, бассейн «Газовик», куда ходил Антон, вообще кто-то закрыл. Антон никогда не пропускал секцию, с чего бы  этот раз будет исключением? – подумал он с болью. Антон сел у входа на заснеженную скамейку.
Сбоку вдруг всполохнуло оранжевым светом. Это из-за угла вышел в дорожном жилете и с деревянной лопатой тренер Антона. Он принялся расчищать дорогу от снега, попыхивая сигаретой уголком рта. Его тренером был Василий Петрович. Завидев своего ученика, тренер сразу направился к нему, похрустывая по корочке льда. Он всегда говорил Антону что делать. Еще бы! Столько лет плечом к плечу! Вот и в этот раз Василий Петрович не подвел его советом:
«Опять ты. Сидишь тут, дрочишь. А ну, пошел отсюда».
Антон уже не помнил, сколько секций было отменено.
Тренер не любил, когда ему задают «тупорылые» вопросы, хотя Антону так хотелось спросить тренера, почему он бросил педагогическую деятельность. Вместо этого, Антон встал и пошел. Просто взял и пошел.

После этого, никто не брал Антона ни в какие бассейны пловцом. Грубо говоря, все бассейны вообще позакрывались. Никому не нужны пловцы. Какой теперь толк от плавания?
Придя домой, он включил телевизор и диктор говорил:

«…ачем вы продолжаете? Вы всё тужитесь и тужитесь: пытаетесь написать свой лучший роман, пытаетесь придумать сюжет фильма, пытаетесь пробежать марафон. Вы поймите, дурачок вы этакий, что никому ваш роман нахрен не сдался, как и ваш новый фильм и…» – вдруг, на экран вылез Счастливчик:

«СТРАНЕ НУЖНЫ ШТАМПОВЩИКИ! Если ТЫ готов стать ВЕЛИКИМ ШТАМПОВЩИКОМ – приходи на собеседование в Головной Офис! (смотри отделения Головного Офиса в твоем городе). Мы – обеспечим тебя НОВОЙ КВАРТИРОЙ через 10 лет! Только представь – Ты можешь позволить себе ЛИЧНУЮ ОДНОКОМНАТНУЮ КВАРТИРУ!»

На экране гордо светились фиолетовым слова:

«СВОЯ.
ЛИЧНАЯ.
ОДНОКОМНАТНАЯ.»

 

«Да не, какая там Олимпиада…»

На следующий день Антон не пошел на секцию. А вечером, он получил следующее письмо, которое гласило:

«Сдохни, Антон».

 

 

ШТАМПОВАЛЬНЫЙ ДУХ

 

 

Но Антон не сдох, хотя по всей стране прокатилась волна самоубийств: писатели, поэты, художники (такие как Анурд Вош или Антуан Вычегда) режиссеры, актеры и почему-то пловцы (коллега нашего героя по спорту – легендарный Анти Спайк), все они обрывали свои жизни трагично и бесповоротно. Они застреливались, вешались, кололись, сжигались, спрыгивали с ж/д мостов и так далее. Об этом, конечно, никто не говорил, и нигде не писали, но Антон все равно догадывался. Он чувствовал.

«Эта боль, эта боль…» – как говаривал он в те дни.

Даже его сосед по площадке не выдержал. Антон часто вспоминал шизоидного Антона Блича (они были тезками). Антон Блич – был писателем. И, как и все писатели в стране, он писал научную фантастику и жил с мамой в однушке:

«Я те так скажу, Антоныч», – говорил он, как-то раз, стоя в махровом халате на лестничной площадке и затягиваясь сигаретой, – «ШТАМПОВАНИЕ и вообще весь этот вонючий Завод – это говно. Реклама – это 25 кадр. Нас зомбируют сверху, вот что я тебе скажу. Кто-то нас закапывает, Антон. Скоро нас всех: всех писателей, и музыкантов, и актеров, и режиссеров, загонят в наш маленький дом культуры и подожгут его, к чертовой матери! Нету нам места в Новом Мире, нету. Какое-то безумие, какой-то ужас прорвался в нашу страну, какая-то диктатура. Ну нормально же все было! Вот мы с тобой, Антон, похожи. Вот почему мы с тобой не можем заниматься тем, чем мы сами желаем? Ты – плаванием, я – научной фантастикой. М? Почему бы каждому не заниматься тем, чем он хочет? Но нет! Сказать тебе, что случилось, м? Какая-то микросхема в голове у Высшего Разума перегорела и все испортилось! Высший Разум теперь не уважает иную жизнь, кроме Заводской! И мы все умрем, Антон. Все кроме проклятых ШТАМПОВЩИКОВ, все кто не ШТАМПУЕТ! И ТЫ, И Я И ВСЕ!» – Антон кричал на всю площадку. Кажется, его схватил какой-то приступ.

«…в-в-ввот п-п-почему, почему за нас всё всегда решают, Антон, почему?» – говорил он, чуть успокоившись. – «Нет…я, конечно ничего не имею против ШТАМПОВАНИЯ. Хорошая профессия. Вот только, я те так скажу, Антоныч: ты только представь, что будет со всеми этими ШТАМПОВЩИКАМИ, когда у Высшего Разума перегорит другая микросхема, и в моде станет, скажем, РИСОВАНИЕ! Где он художников-то возьмет? Он же сам их всех закопал…»

И так далее.

Антон не совсем понял, о чем говорил Антон и с долей здравого скептицизма отнесся к идее о Высшем Разуме. У Антона всегда было чем заняться, помимо философии. Плаванием, например.

В общем, жаль парня. Через пару недель после этого разговора он  повис на люстре, как и все. Антон прочитал, как-то по секрету, в одной записочке, что его, возможно, кто-то убил.
Он и сам не понимал, зачем он существует теперь, без плавания, без секции. Он сосредоточил все свое внимание на записках, которые теперь получал в огромном количестве. Антон считал, что они хотят сказать ему что-то важное, но для этого нужно собрать все в единую картинку, так сказать. Из головы никак не вылетала одна особенно загадочная, которая, наверняка, была частью чего-то большего, возможно, даже какого-то заговора. В ней утверждалось, что некий Цой – жив. Возможно, это была какая-то аббревиатура, или пароль. Антон чувствовал силу за этим выражением и считал, что это Сопротивление так связывается с ним. Иногда он подходил к особенно загадочным людям на улице и шептал:

«Жив…жив…цой жив…»

Антон хотел выяснить что-то, докопаться до какой-то истины, которая витала в воздухе, и схватить ее, схватить эту неуловимую женщину за волосы и все выяснить. Во всяком случае, писем от Сопротивления Антон больше не получал. Возможно, оно прекратило свое существование. Многие прекращали свое существование в те дни.

Теперь Антон получал свои записочки каждый день и в абсолютно разных местах: послания писали на стенах баллончиком краски или раздавали ему в маленьких бланках на улицах. Антон находил их в магазинах или в автобусах. Иногда даже на самих билетах или чеках печатались послания Антону вроде:

«Что, едешь, да? Ну, едь пока».

 

Послания печатались в старых газетах, которые, почему-то, летали вечерами по тротуарам. И Антон подкарауливал их за углом, скрытый теплым паром из канализационного люка, а потом выпрыгивал как подлец и хватал их. Иногда они просто спрашивали, как он себя чувствует, иногда они кричали на него и заставляли что-нибудь делать. Обычно Антон не делал, что приказывали ему записочки, потому что это часто были какие-то гадости или непристойности. Но, тем не менее, он считал своим долгом собрать все послания, которые ему причитались. Кто-то же старался, писал ему. Хотя Антон и не понимал до конца, зачем ему вообще пишут.

Короче теперь, когда закрыли все бассейны в стране, Антон только и делал, что весь день бегал по городу и искал записочки в подвалах или подворотнях. Иногда ему было очень мерзко от самого себя, особенно, когда он находил записки с надписями вроде:

 

«Плохо, Антон, очень плохо».

Но особенно его бесили записочки, которые говорили ему, что он может и получше.

Антон теперь часто ссорился с мамой и вообще, стал таким раздражительным! Как-то раз, Антон выкинул в форточку все свои пластмассовые кубки. Потом, вспоминая эти кубки, он злобно ругался. Вот как он ругался:
«У-у, дурацкие кубки, мать их…»

Антону теперь часто хотелось просто взять, бросить всё и бежать, куда глаза глядят. А вообще, в те дни, много кто бегал по городу сломя голову в распахнутых пальто, сверкая своим мужским достоинством. Может поэтому, Антону и удалось не попасться в лапы Заводской Дружины.
Однажды ночью, Антону приснилось (а спал он теперь очень редко), что его записочек стало так много, что он не успевал их всех прочитывать, и они сожрали его за это. А однажды, ему приснилось, что он – Антон, является крошечной частью чего-то большего, какого-то большего Мира, частичкой какого-то Высшего Разума, частичкой какого-то Большого Антона. И что Большой Антон, тоже бегает по городу в пальто нараспашку и не знает, зачем ему жить дальше.

 

Так шли долгие и мрачные недели. Закрыли не только бассейны, но и многие другие вещие, на которые Антон не обращал абсолютно никакого внимания. И да, Антон чувствовал ШТАМПОВАЛЬНЫЙ дух в воздухе. Все вокруг только и делали, что ШТАМПОВАЛИ и строили вагоны. А кто не ШТАМПОВАЛ – тот хотел ШТАМПОВАТЬ, потому что это было Новое Время и Новые Возможности. Повсюду красовались свежие красно-фиолетовые плакаты «ООО ВЗ», с такими же размытыми буквами, как и обычно, словно их (эти плакаты), присылали из другого мира. Все вокруг ходили в красивой и галантной фиолетовой Униформе-4 (светоотражающие рукава и противопожарная пропитка 4 уровня!) и улыбались довольно широко. Антон даже чувствовал, как мир преображается, перестраивается. В эти минуты, стоя голый на балконе, он задумчиво смотрел в горизонт, вдыхая одурманивающие запахи города, и говорил:
«Времена меняются. Времена меняются…»

Территория завода теперь значительно расширилась, чуть ли не на весь город. Полицейские теперь устроились в частное охранное предприятие Завода –  ЗАО «СКАТ» и носили черную форму с этими кислотными буквами на спине. Буквы красиво переливались. Все называли их СКАТЫ.

Вообще, на улицах стало гораздо меньше народа – все наверняка разъехались или занялись делом, которое теперь было одно. Ну, вы поняли.

В общем, Антона, с одной стороны, это устраивало: очереди в магазинах стали меньше. Антон всегда считал, что Музыка из Рекламы Завода играет только у него в голове, но, как выяснилось, трек «УУУуух ПОШТАМПУЕМ?» уже несколько месяцев находится на верхней строчке чарта всех радиостанций. Товара, кстати, поубавилось: весь рынок, теперь ориентировался на ШТАМПОВЩИКОВ и в тренде были всякие технические бренды типа «SHTAMP» или «VAGON»,  или «The Happy Worker», а еще этот новый писк в моде «Униформа-4» – «Галантная, как никогда». Антон всегда мечтал галантно выглядеть, но не знал как это.

 

 

ЗОЛОТОЕ ПИСЬМО

 

 

Записочки перестали появляться сразу после того, как Антон нашел в своем почтовом ящике особенно огромный конверт. Он был из какой-то золотой сияющей бумаги и Антон сразу понял, что это что-то особенное:
«Это что-то особенное!»
Нервно разорвав конверт своими грязными после рытья в помойном контейнере ногтями, Антон извлек красочную брошюру. На золотой бумаге были огромные светящиеся буквы, переливающиеся всеми цветами радуги, но, в основном, фиолетовым:

«ПОЗДРАВЛЯЕМ ВАС, АНТОН!»

 

Трясущиеся руки разорвали второй конверт в этом золотом конверте. Этот конверт был уже серебряным. Антон с нетерпением развернул письмо: на брошюре поменьше красовалось здоровое румяное лицо Счастливого Человека растянутое на весь лист. Красные буквы складывались в:

«Привет!
Я ОБРАЩАЮСЬ ИММЕННО К ТЕБЕ, АНТОН!»

«Именно ко мне!» – Антон чуть не потерял сознание от недоедания.

«Хочешь начать новый этап в своей жизни?»

«ХОЧУ!» – заорал на весь подъезд Антон.

 

«Тогда переворачивай страницу!»

Антон быстро перевернул страницу.

«Работа на современном Заводе и

СОБСТВЕННАЯ квартира – ЭТО РЕАЛЬНО!»

 

«РЕАЛЬНО!» – повторил Антон.

В общем, на обороте было много написано и про жизнь, и про правила, и про цели, и всё такое. И что нужно выбрать свой жизненный путь в большой и перспективно развивающейся компании, в такой, как ООО «Вагоностроительный Завод»! И что нужно здраво смотреть на вещи, нужно повышать свой уровень жизни, строить свою карьеру, повышать разряд, повышать зарплату, РАСТИ, следуя основным принципам Компании. И что все остальное не так уж и важно в нашем мире. Да ничего больше не важно, в общем-то.
Стерев ногтем защитный слой с трех ячеек, Антон в каждой обнаружил Счастливого Человека, что означало только одно: Антону выпал уникальный шанс… попасть на конкурс горящих вакансий Завода!

От неожиданности, Антон вскрикнул. Он лихорадочно прочитал все слова несколько раз, даже написанные мелким шрифтом и все равно не мог поверить. У его полились градом слезы из глаз! Размахивая брошюрами, он влетел в квартиру.

В общем-то, давайте начистоту: Антон даже мечтал об этом. Да, да! Каким бы он ни был пловцом в прошлом, это было в прошлом. А что ему делать? Мир теперь был другой, и Антон был другим – жалким, исхудавшим и голодным.

А Завод это:
1) Медицинское страхование (это означало, что Антона сначала вылечат от его лишая, а потом, если Антону, вдруг, отрубит руки станком, то ему дадут пенсию по инвалидности и выплатят большие деньги за это!).

2) Пенсия (это означало, что если Антон отработает на Заводе до глубокой старости, ему потом не надо будет работать. Но деньги будут продолжать платить. Каждый месяц! Неважно, отрубят ему при этом руки или нет).

3) Бесплатное Питание.

Ну и всё такое.

Вдруг, плавание сразу напомнило о себе ноющей тоскливой болью в груди Антона… но что поделаешь? Надо же как-то жить и приспосабливаться!
«С другой стороны», – вдруг пришло на ум Антона. – «Кто тебе мешает плавать во время отпуска? Деньги со временем заработаются. Мне же выдадут КВАРТИРУ! А потом, когда я заработаю деньги, я смогу позволить себе ЛИЧНЫЙ бассейн в своей ЛИЧНОЙ квартире и плавать, пока меня никто не видит! Это будет моим хобби! А если что не так, я всегда могу бросить ШТАМПОВАНИЕ и заняться чем-нибудь другим!» – Антона лихорадило, пока он подбирал костюм на предстоящее собеседование. Костюма у Антона не оказалось.
На шорох из кухни вышла мама Антона:
«Антон, ты что?»
«Мама! Похоже, что я буду ШТАМПОВЩИКОМ!»  – радостно воскликнул Антон. – «Твой сын будет работать на Заводе, Мама!»

«Слава Тебе, Господи!»

В БОЛЬШОМ СТЕКЛЯННОМ БИЗНЕС ЦЕНТРЕ
И вот, Антон появился в большом стеклянном бизнес центре и, миновав ресепшн, он поднялся на второй этаж, где должно состояться заседание Комиссии. Антон вошел в коридор с необычайно низким потолком, и ему пришлось немножко нагнуться, что бы не задевать головой люминесцентные лампы.

В коридоре уже была целая куча самого разнообразного народу, и никто не помещался в коридоре в полный рост: то согнувшись, то немножко присев, они все топтались у стен на шершавом ковролине и ждали своей очереди в разные кабинеты. Коридор был оборудован миниатюрной (для удобства посетителей) копией бойлера, а так же украшен маленькими напольными горшочками домашних растений, которые создавали уют.

Особенно высокий молодой человек прошел на корточках мимо Антона:
«Разрешите».

Антону был нужен 209 кабинет. Наконец, найдя свою очередь перед кабинетом 209, Антон встал в нее и стал ждать. Антону, вдруг показалось, что над ним кто-то издевается: в очереди стояло множество людей, и все они до смеха походили на самого Антона, но были какими-то голодранцами при этом: стояли тут, в своих порванных джинсовках или в запятнанных пальто, перевязанные странными шарфами. Некоторые стояли в солнцезащитных очках. Одежда на всех сидела мешком, и все они походили друг на друга, как капли воды. Антон бы даже не удивился, если бы их всех звали Антон! В коридоре стоял кислый запах портвейна. Маленькие глазки у всех бегали. Наверняка в прошлом, они все были писателями или художниками, или музыкантами. По крайней мере, Антон всегда их представлял именно так.
Короче, Антон стоял в очереди и слушал, как все эти неудачники шушукаются друг с другом:
«И что нам делать, если не возьмут?» – тихо шептали они своему согнувшемуся товарищу.
«Я не знаю» – отвечал согнувшийся товарищ.
«…да что ты говоришь!? Теперь никто не читает газет, все хотят что? Правильно – ШТА-МПО-ВАТЬ!» – закричал вдруг на весь коридор какой-то тип. – «Простите…» – он испугано огляделся по сторонам, но, увидев, что ему пока ничего не угрожало, шепотом продолжил: «Никому не нужны журналисты…»

«…да, теперь все гонятся за успехом!» – услышал от кого-то Антон. – «Раньше было лучше!»
И всё такое.

Антон бы и сам не прочь пошушукаться, но пловцов, похоже, в очереди не было, как он оценил наметанным глазом.

Вдруг, из какого-то кабинета дальше по коридору вылетел волосатый человек в кожаной куртке (так называемой «косухе»). Он сшиб головой люминесцентную лампу, но не стал останавливаться, а побежал к выходу, громко рыдая. Его длинные волосы развевались за ним, пока он бежал:

«Я не нужен, – кричал он, – никому не нужны металисты!»
Все как-то сразу притихли.

Наконец, дверь перед толпой отворилась и показалась рыжая голова женщины:

«Вы Антон?» – спросила женщина.

«Да» – сказал Антон.
«Пройдемте со мной» – снова сказала она.
Антон прошел за женщиной, и она привела его в другой кабинет, который находился внутри 209 кабинета. Это был 210 кабинет.
Антон вошел внутрь. За большим круглым столом сидела Приемная Комиссия.

«Как звучит Ваше имя?»
«Антон»

«Давайте поговорим начистоту, Антон»
«Давайте»

И Комиссия начала спрашивать Антона всякие вопросы, типа:

«Кем бы Вы мечтали стать, Антон?», или «Кем Вы видите себя через 5 лет, Антон?», или «Как Вы считаете, Вы сможете эффективно ШТАМПОВАТЬ, Антон?», или «Вы когда-нибудь задумывались о смерти, Антон?»
«Да любой человек хоть когда-нибудь задумывался о смерти!» – рассмеялся Антон про себя, а сказал вот что:
«Нет».

Ну и всё в этом духе.
Антон не знал, как он  прошел Собеседование. Он пришел домой и весь день очень нервничал.
СЧАСТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК

 

Прошла еще целая неделя, прежде чем Антону позвонили:
«Здравствуйте, Антон?»

«Да»

«Вас беспокоят с Вагоностроительного Завода»

«Да, да?»

«Антон, Вы… ПРИНЯТЫ НА ДОЛЖНОСТЬ ШТАМПОВЩИКА!»
«ДА-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!» – заорал на весь дом Антон. Это был прекраснейший  и счастливейший день в жизни Антона –

ЕГО ВЗЯЛИ! Антон бегал по квартире и все кричал и кричал от радости. Он не мог поверить, он всё не мог поверить!  Он открывал форточки и кричал в форточки:
«МЕНЯ ВЗЯЛИ! МЕНЯ ТОЖЕ ВЗЯЛИ!»

«В-З-Я-Л-И!!!» – Орал он в туалете.

Он даже где-то отрыл черную сумку, с которой будет ходить на смены.

Стоило Антону подумать о своем будущем, которое, наконец, стало таким прозрачным, таким ясным и понятным, что у него кружилась голова от радости. Еще бы, черт подери! Конец всем мучениям, конец всем неприятностям, всем проклятым запискам и этой вонючей тушеной капусте! Скоро он заживет, ух заживет! Скоро он сможет позволить себе свой личный автомобиль, что бы быстрее добираться до Завода! А в будущем, у него наверняка появится своя девушка, которая будет любить его таким, какой он есть! Они пока поживут с мамой, а потом, лет через десять, он получит свою ЛИЧНУЮ заветную квартиру и сможет копить на какое-нибудь свое личное хобби – например моделирование. Они с женой будут собирать по ночам маленькие пластмассовые модельки самолётов, вертолетов и раскрашивать их. Потом они купят отдельную комнату, где развесят вот это вот всё. Но самое приятное будет впереди… это, конечно, можно сказать, были сладкие грёзы Антона о его светлом будущем, но, тем не менее… Хей! Кто знает? Может, когда-нибудь, когда-нибудь в светлом будущем, он и сам проявится на чьем-нибудь голубом экране телевизора, в новом городе, в новой стране, лет, скажем, через пятнадцать, да пусть даже и через двадцать, когда ему уже будет не на что копить, и у него будут все вещи на свете, и когда он будет настолько счастлив от своей жизни и всего этого, что его лицо действительно разопрет вширь от непрекращающейся радости, и когда его рот сведет судорога от постоянной улыбки? Тогда, он тоже отвлечется от своей любимой работы на станке, и резко повернется к неизвестному далекому зрителю, и как засияет своими огромными белыми зубищами, и как оттопырит два своих откормленных пальца в сказочном экстазе и скажет:

«Я – СТРОИТЕЛЬ ВАГОНОВ!
Я – ШТАМПУЮ ДЕТАЛИ!
Я – ШТАПОВЩИК!
А ТЫ?»

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Один комментарий к “Nataniel York. Антон (рассказ)

  1. alexey1958

    А что? Философично и логично: зачем нам пловцы (толку-то от них…), если нужны вагоностроители! Великолепно!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.