ГЛАВА I

 

Жан всё утро, весь день и начало вечера находился в невероятном волнении, ожидая решения отца своей невесты – Великого Правителя. Он терялся в догадках, хотя его сердце слегка утешало то, что Русалина действительно любит его всем сердцем, и это вселяло в него определённую надежду. Но всё же решение отца в этом судьбоносном деле было самым важным. Жан весь день метался по номеру, не зная чем заняться.

От чрезмерного волнения он не мог ни есть, ни пить, пока, наконец, вечером в его номер не вошли Русалина и её старший брат. Иса первым шагнул ему навстречу и радостно обнял его, как брата. Это был добрый знак, и сердце Жана сжалось от радостного предчувствия. Иса сказал:

– Что ж, брат, поздравляю тебя! Мы вдвоём с сестрёнкой убедили отца не мешать вашему счастью, – он улыбнулся и, взглянув на свою сестру, продолжил, – моя умная девочка знала, к кому первому из семьи надо идти за благословением. Она сказала мне, что любит тебя всем сердцем и никого никогда уже так полюбить не сможет. А сердце для нас самый верный показатель искренности чувств, – он ласково обнял сестру за тонкую девичью талию и продолжил, – и затем мы уже вдвоём, с двух, как говорится, флангов взяли отца в оборот.

Жан растроганно произнёс:

– Спасибо тебе, Иса, за поддержку, я всегда буду тебе благодарен за это. Я тоже люблю Русалину всем сердцем, – он смущённо улыбнулся и добавил, – если это показатель искренности чувств, и все силы приложу к тому, чтобы ни она, ни ваша семья не разочаровались во мне.

Иса сказал:

– Если честно сказать, ты мне тоже нравишься как человек. Я много, как ты знаешь сам, наблюдал за тобой и не нашел ни в тебе, ни в твоём характере ничего такого, что насторожило бы меня.

Жан, подобно молодой девушке, засветился от счастья и почему-то кинулся обнимать не невесту, а именно Ису, и снова произнёс со всей искренностью, на которую только был способен:

– Иса, поверь мне, брат, (все сразу отметили, как искренне он назвал в этот раз Ису братом) я постараюсь быть самым лучшим мужем для твоей сестры, – и он, уже слегка успокоившись, произнёс с улыбкой, – а потом ведь ни для кого не секрет, что евреи лучшие мужья на свете! Я постараюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы Русалина была счастлива со мной!

И только тогда он подошёл к ней и с трепетом поцеловал ей руку.

Иса пошутил:

– Каков, однако, твой будущий муж, сестра! Ему ни в чём не изменяет чувство меры! Меня обнимал от радости, а тебе при мне только руку поцеловал со всей учтивостью, хотя я точно знаю, как ему хочется сейчас сжать в объятиях именно тебя.

Но Жан и Русалина уже настолько хорошо понимали друг друга, что каждый ни на миг не сомневался в глубине и искренности взаимных чувств. И всё же Жана тревожило нечто иное, и он спросил, обращаясь к Исе, хоть с улыбкой на губах, а всё ж с тревогой в голосе:

– Скажите мне честно, Иса, как будущему родственнику, долго ли пришлось вам уговаривать господина Великого Правителя? Мне бы хотелось знать, насколько решительно он настроен против меня?

Иса снова обнял его за плечи и сказал:

– Не переживай, не долго, единственная мотивация в его сопротивлении была та, что ты иностранец. Но мы с сестрой смогли убедить его в том, что ты уже почти адаптировался к нашей среде и даже очень неплохо вписался в неё. Пройдет совсем немного времени, и ты совсем акклиматизируешься, – он улыбнулся, как человек, знающий, о чем говорит, и добавил, – и потом никому не помешает в потомстве толика древней еврейской крови!

Щечки Русалины покрылись пунцовым румянцем, и она поспешно сказала:

– Жан, одевайся быстрей, родители нас ждут на семейный ужин, – и только здесь она обратилась к нему уже, как к родному человеку, – тебе ещё повезло, что ты и маме моей сразу понравился своей деликатностью и обходительностью.

Жан, довольный тем, что всё так удачно складывается, с невольным мужским тщеславием подумал: «Не говоря уже о внешности! Так кому же и нравиться женщинам, как не красивым и умным евреям?»

 

Они вышли из номера Жана в приподнятом настроении и направились к трамвайчику, хотя у Жана по дороге всё же было определённое волнение перед встречей с родителями Русалины, своими будущими родственниками, теперь уже в новом качестве – в качестве жениха их дочери. Но, к его великой внутренней радости, сам Великий Правитель и его жена Мария ждали их на пороге своего особняка. К ещё большей радости Жана, хозяин дома первым шагнул навстречу и, обняв его, сказал с сердечной интонацией в голосе:

– Итак, Жан, мы с Марией принимаем тебя в свою семью, как сына!

Жан, будучи по характеру очень сентиментальным и чувствительным, как женщина, человеком, чуть было не расплакался от подобной доброты по сути чужих ему людей, он только и вымолвил:

– Спасибо! Огромное спасибо вам за доброту и доверие!

И чтобы скрыть невольно подступившие слёзы, он тут же склонился над рукой Марии, чтобы поцеловать её. Несколько мгновений спустя, когда Жан слегка овладел собой, он выпрямился и, глядя прямо в глаза Великому Правителю, как это у них и полагается, с большим чувством признательности и благодарности в голосе, твёрдо сказал:

– Господин Великий Правитель и госпожа Мария, я всю жизнь буду благодарен Судьбе, ибо это именно она привела меня в вашу чудесную семью. Я только что сказал старшему брату моей невесты, и теперь повторю вам, родителям мой невесты, что я постараюсь стать самым любящим и самым заботливым мужем для вашей дочери.

Затем он интуитивно сделал два шага назад, поклонился им в пояс и снова произнёс голосом, тронувшим сердца всех присутствующих:

– Я постараюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы вы никогда не пожалели, что отдали мне в жёны свою красавицу-дочь.

Великий Правитель сказал довольным голосом:

– Жан, я давно оценил твой ум и твою деликатность. И даже сейчас, в торжественную для всех нас минуту, ты не изменил себе. Мне очень нравится, что ты сказал именно: «Я постараюсь!», а не: «Я обещаю!», ибо далеко не всегда человек может исполнить данные обещания. А вот что касается постараться, то это дано человеку всегда.

И я очень доволен тобой, – он приветливо улыбнулся и искренне добавил, – я тут немного посопротивлялся, всё же ты – иностранец. Но думаю, что моя любимая дочь, она у меня умная девочка, сделала правильный выбор! А теперь прошу всех к столу.

Все сели за прекрасно сервированный стол прямо на террасе. Когда волнение от всех происходящих событий слегка улеглось, Великий Правитель сказал:

– Но ты знаешь, Жан, у нас не принято отдавать замуж дочь без благословения родителей жениха. Это наша традиция, и мы не можем нарушить её, так как нам поступить в этом, – он улыбнулся, – экстраординарном случае? У нас ведь ещё не было прецедента, чтобы мы выдавали хоть одну нашу красавицу за иноземца. Что скажешь?

Жан с готовностью отозвался:

– Так мы слетаем с Русалиной на несколько дней в Амстердам, и моя невеста познакомится с моими родителями, – он уверенно улыбнулся, – у меня тоже замечательные родители. Мой отец, как я уже говорил, работает премьер-министром в правительстве Голландии. У нас тоже большой дом в престижном районе, расположен в красивом месте, – и он с энтузиазмом добавил, – мы можем даже все вместе полететь туда.

Великий Правитель отозвался:

– Благодарю тебя, Жан, за твоё великодушное сердце и предложение, но я ещё никогда не покидал своего государства. Я думаю, что вы вдвоём с невестой справитесь с этой задачей. Раз уж я доверил тебе свою любимую дочь, то я рассчитываю на то, что ты будешь ей надёжной защитой, – при этом он загадочно улыбнулся и добавил, – да и она сама при необходимости может вполне постоять за себя. В её безопасности у меня нет сомнений, в этом ты сам вскоре убедишься.

Жан улыбнулся:

– У меня уже была возможность увидеть некоторые способности Исы и Русалины, но я приложу все свои старания, чтобы моя невеста не была разочарована.

Великий Правитель сказал:

– Вот и хорошо. Побываете у родителей, получите их благословение, а свадебные торжества будем устраивать уже тут, – и он решительно подчеркнул, – на нашей земле.

Как-никак, первая дочь Великого Правителя выходит замуж.

Жан с готовностью отозвался:

– Я согласен на все ваши условия, господин Великий Правитель, мы слетаем в Голландию на несколько дней, а затем вернёмся. Я не решаюсь предложить моей невесте оставаться у нас, в Голландии, потому что ей будет очень сложно адаптироваться там. Что ни говори, а разница между тем, что я вижу здесь, и тем, что есть у нас, очень велика, несмотря на то, что наша страна считается одной из самых благополучных в Отравленном Мире, как вы выражаетесь. И это неоспоримый факт. А я не хочу изначально подвергать её любому дискомфорту. И если мы полетим туда когда-нибудь позднее, то тоже только вдвоём.

Великий Правитель одобрительно произнёс:

– Мне приятно слушать твои здравые рассуждения.

Жан продолжил:

– Что касается меня, то я уже почти привык здесь, во всяком случае, мне здесь абсолютно всё нравится, И я охотно соглашаюсь с тем, что вашу благословенную землю называют Земным Раем. Я вижу, что у вас каждый человек или откровенно счастлив, или, во всяком случае, доволен жизнью. Сначала мне было дико, что у вас нет даже телефона, но сейчас я к этому привык.

Иса сказал:

– Мы, брат мой, деловые люди и не можем себе позволить роскошь, терять миллионы человеко-часов на абсолютно пустую болтовню. К тому же, духовный уровень у нас таков, что мы в любую минуту можем увидеть, где находится и что делает каждый из нас и мысленно связаться с ним на пару минут, а вечером мы все и всегда собираемся дома. Так что у нас нет в этом никакой необходимости.

Жан согласился:

– Да, скорее всего, это так, к тому же вы не покидаете свою страну. Я уже и к тому привык, что не трещит без конца телефон в кармане и действительно не отвлекает тебя по пустякам. Это так. Так что я согласен начать свою семейную жизнь здесь, а там мы будем всё решать вместе с моей молодой женой.

Отец Русалины заботливо отозвался:

– Что ж, тогда будем готовиться к вашему отъезду. Нам с Марией нужно подумать о подарках своим будущим родственникам.

Все сидели за обильно накрытым столом, но никто от волнения почти не притронулся к пище, кроме нескольких глотков сока. Никто себе ничего не положил в тарелку, потому что все находились в невероятном волнении от предстоящих событий.

Мария сказала Жану и Русалине:

– Вы, дети, можете пойти погулять по набережной, а нам с семьёй нужно обсудить некоторые детали с подарками.

Иса подхватил:

– Да, ребята, давайте так и сделаем. Нам нужно обсудить, что послать в качестве презентов.

Жан и Русалина с благодарностью взглянули на всех, Жан горячо поблагодарил всех за тёплый приём, за оказанное ему доверие и они, сияющие от счастья, взявшись за руки, направились к морю. Они шли вдоль побережья, переполненные своим счастьем, им казалось, что их счастья может хватить на целый город. Жан – красивый и стройный мужчина признался ей в любви, и теперь он – её жених и будущий муж! Есть ли для женщины счастье больше, чем это?!

Она уже только от внутренних переживаний этого состояния, которое понятно только женщине, была на седьмом небе от счастья. Тем более что он при малейшей возможности старался прикоснуться к ней или сказать ей нежное слово своим, завораживающего тембра, спокойным и ласковым голосом.

Они пока даже не строили никаких планов о совместном будущем, а просто наслаждались своим счастьем, как это могут делать только влюблённые. Уже несколько стемнело, и Жан, несмотря на то, что вдоль побережья зажглись фонари, всё чаще и чаще обнимал Русалину за талию и нежно привлекал её к себе, а она всё реже и реже уклонялась от столь желанных для неё объятий Жана. Хотя идущие навстречу молодые парни и девушки смотрели на них с подчёркнутым любопытством. Все ведь в городе знали уже, кто такой Жан

Вдруг Русалина слегка отстранилась от Жана и, глядя ему прямо в глаза, точно с такой же тревогой, как и у него вчера, спросила:

– Жан, как ты думаешь, понравлюсь ли я твоим родителям?

Жан крепче обнял её и с успокаивающей улыбкой произнёс:

– Солнышко моё, кому же может не понравиться такое сокровище, как ты?

Но она, не снижая тревоги в голосе, продолжила:

– Но ведь твои родители, наверное, желают, чтобы ты женился на еврейке?

Жан ответил с успокаивающей теплотой и уверенностью в голосе:

– Я никогда и ни на ком не женюсь, кроме тебя, Русалина! Я никого и никогда, даже приближённо, не смогу полюбить так, как люблю тебя,– он улыбнулся ей и продолжил,– только представь, как далеко меня завела Судьба, чтобы я смог найти свою вторую половинку! Конечно, ты права, все родители молодых евреев однозначно желают, чтобы сын женился только на еврейке, – он снова улыбнулся, – но это применительно к тому миру. А для меня не самая ли большая выпала честь, первому мужчине из Отравленного Мира жениться на красавице-дочери самого Великого Правителя из Земного Рая?

Русалина деланно возмутилась:

– Так это что же это получается, наш брак не по любви, а по расчёту? Ты женишься на мне по расчёту, и вся эта затея не более чем твои продуманные еврейские штучки?

Жан успокоил её:

– Это брак по самой большой, на которую я только способен, любви на свете! Тот всплеск чувств, который обжёг нас обоих на яхте, никаким расчётом, никаким, даже титаническим усилием не вызовешь. И ты это знаешь ничуть не хуже меня, – он ласково улыбнулся и прижал её к себе, – это я тебе как мужчина говорю. Так что, любовь моя, отбрось все свои сомнения, ты же теперь со мной!

Эти слова успокоили её в отношении искренности чувств Жана, и она ласковым голосом сказала:

– Тогда пошли домой, я знаю, что наши уже ждут нас!

Русалина так мило это сказала, что эти слова «наши» и «нас» такой приятной музыкой прозвучали в сознании Жана, что он невольно признался ей:

– Как много, оказывается, могут значить простые слова, но произнесённые уже применительно к нам обоим!

Жан шёл рядом с этой белокурой юной красавицей и думал о том, что всё складывается таким непостижимо чудесным образом…

 

Когда они вернулись в дом Великого Правителя, то увидели посередине холла большой кованый сундук, доверху чем-то наполненный, и только сверху нескольких свертках из тонкого батиста и натуральных шелков лежали две шкатулки. Одна из малахита, а другая – ажурная шкатулка из розового аметиста.

Русалина сразу догадалась, о чём идет речь, и воскликнула:

– Папа, но я не смогу телепортировать такую тяжёлую вещь, это слишком сложно для меня!

Тогда её отец сказал торжественным голосом:

– Не волнуйся, дорогая моя девочка, а могущество твоего отца для чего? Я тебе помогу. И буду постоянно помогать тебе и охранять тебя на расстоянии, так что, моя милая, ничего не бойся.

Жан понял, что отец это говорит для него и, стараясь скрыть свою обиду, принялся заверять его:

– Господин Великий Правитель, Русалина – моя невеста, и я несу полную ответственность за неё. Так неужели я, мужчина, не смогу защитить свою будущую жену?

Какой же тогда я мужчина?! – В запальчивости говорил он. – Даже не переживайте за неё. У нас тоже прекрасная семья. Да и в городе её никто не обидит.

Великий Правитель, чуть успокоившись, сказал:

– Жан, своим волнением я ничуть не желаю обидеть тебя или задеть твоё самолюбие. Но когда у тебя будут свои дети, только тогда ты поймешь меня и моё волнение. Ты пойми, никто из нас никогда ещё не бывал в той крайне агрессивной среде, к которой вы адаптировались. Ну, хорошо, если уж мы на семейном совете решили отдать тебе в жёны наше сокровище, будь добр оправдать наше к тебе доверие, – и, не дожидаясь новых заверений Жана, он обратился к ней, – доченька, у них ведь страшно отравленный машинами воздух. В связи с этим я попросил Великих Целителей, которые озонируют по ночам воздух над городом, изготовить для тебя портативные очистители воздуха.

И он показал небольшой квадратный блестящий предмет, похожий на портсигар, добавив при этом:

– Я думаю, что трёх штук тебе хватит на это время. Два в запас, а третий ты будешь носить в кармане или в сумочке, и в диаметре одного метра вокруг тебя будет чистый воздух. А что касается питания, то ешь только фрукты и овощи. Думаю, что два-три дня, пока вы пробудете в Голландии, с твоим организмом ничего не случится, ты молодая и здоровая, – и он снова уверенно добавил, – и знай, что я постоянно рядом с тобой!

И только затем, уже взглянув на Жана, слегка извиняющимся голосом произнёс:

– Извини, Жан, я полностью доверяю тебе, но повторяю, ты поймёшь меня и нашу тревогу только тогда, когда сам станешь отцом. И мне хотелось бы попросить тебя вот о чём.

Жан с готовностью воскликнул:

– Я постараюсь выполнить любое ваше пожелание!

Великий Правитель улыбнулся:

– В принципе, просьба не столь сложная, ты постарайся рассчитать время так, чтобы вы завтра оказались с Русалиной на вашей центральной площади «Дам» где-то часам к пяти пополудни.

Жан несказанно удивился:

– А вы откуда знаете, господин Великий Правитель, что центральная площадь нашего города называется именно «Дам»?

Великий Правитель довольно усмехнулся и ответил:

– На то я и Великий Правитель, Жан, чтобы знать чуть больше других. А сейчас тебя Иса проводит до трамвайчика, постарайся хорошо отдохнуть, завтра вас ожидает довольно напряжённый день. Завтра ты будешь дома вместе со своей невестой.

 

Вернувшись к себе в номер, Жан всё-таки с некоторой тревогой думал о том, как отнесутся его родители ко всей этой его затее и к его выбору невесты. Он лежал в постели и впервые с горечью подумал: «Да, жаль, что я не обладаю способностью Русалины, чтобы мысленно связаться со своими родителями и хотя бы предупредить их!» Прошло уже несколько лет после того, как он так неожиданно для всех родных и близких ему людей буквально исчез из их жизни. И его всё же тревожило то, как воспримут родители его возвращение, да ещё и с невестой из Земного Рая. Но отступать некуда.

И он, положив руки под голову, лежал и размышлял о том, что обычное благородство отца не должно его подвести и в этот раз.

 

 

ГЛАВА II

 

На следующий день, как просил его Великий Правитель, высчитав точно время, когда они должны были оказаться на территории Голландии, Жан был в назначенном месте.

Когда он увидел Русалину, он, в полном смысле всплеснув руками, воскликнул:

– Русалина, девочка моя, что ты сделала со своими золотыми волосами?

Она успела покрасить волосы в чёрный цвет и смущённо сказала:

– Жан, не переживай, я просто покрасила волосы растительной краской, она скоро сойдёт, – и она, так же смущённо улыбнувшись, добавила, – просто мне кажется, что твоим родителям будет приятней, – она немного помедлила с ответом, – короче, я думаю, им больше понравится, если мои волосы будут такого же цвета, как у тебя.

Жан больше ничего не сказал. Он понял, что она тоже волнуется перед встречей с его родителями и что для неё эта встреча кажется ещё более непростой, ведь она их никогда не видела. Она стояла на площадке перед собственным домом рядом с большим чернёным сундуком.

Жан улыбнулся:

– Разве твой отец сможет нас телепортировать с таким огромным сундуком?

Она уверенно улыбнулась и произнесла:

– Вот за это ты можешь не волноваться, ибо ты и представления не имеешь о силе и способностях моего отца, – и она приоткрыла ему завесу тайны, – он сначала превратит его в пушинку, а дальше я справлюсь сама.

Жан посмотрел на стеклянную дверь, за которой родители Русалины, Иса с Магдалиной и Лолита сосредоточенно молились. Затем они вышли все пожелать им счастливого пребывания на родине Жана, обняли и поцеловали их все по очереди и снова вернулись на веранду. Когда отец сделал понятный только ей одной знак рукой, Русалина сказала Жану:

– А теперь, Жан, дай мне руку и снова закрой глаза.

Жан, уже зная поразительные способности этого святого семейства, послушно и уже без страха выполнил то, что она сказала. Он без колебаний подал ей руку и закрыл глаза.

У Жана было такое чувство, что на мгновение он погрузился как бы в небытие, как бы на мгновение лишился сознания, пока снова не услышал её голос рядом:

– А теперь можешь открывать глаза.

Но даже прежде, чем он успел открыть их, он в одно мгновение уже услышал обычный шум большого города и вдохнул первую порцию машинной гари в свои чистые лёгкие. Когда он открыл глаза, то увидел, что они и впрямь находятся на центральной площади города Амстердама, под названием – Дам. И рядом с ними стоит этот снова неподъёмный сундук, закрытый на огромный замок. Вокруг сновали горожане и толпы туристов. У Жана слегка закружилась голова, но он тут же, придя в себя, воскликнул:

– Русалина, ты в своём белом платье, с диадемой в волосах и рядом с этим кованым сундуком похожа на принцессу, которую я только что похитил из сказочного государства.

Она чувствовала себя немного растерянной от всех непривычных впечатлений, которые, подобно горной лавине, неминуемо обрушились на неё, но всё же нашла в себе силы ответить тоже шуткой:

– А разве не так оно и есть? Но давай, Жан, звони быстрей домой, чтобы за нами выслали машину, ты даже не представляешь ещё, сколько богатств в этом сундуке, а мы уже начинаем привлекать внимание прохожих. Им наверняка кажется, что мы только что вернулись со съемок какого-то исторического фильма.

Жан улыбнулся и добавил:

– Или собираемся туда, – и он с сожалением добавил, – ах, как жаль, что нет сотки! У нас ведь без неё не обойтись! Мы, к сожалению, не обладаем такими уникальными способностями, как вы.

Русалина сделала в воздухе движение рукой и подала ему сотку.

Он рассмеялся:

– Ах, милая моя, это у вас всё так просто, а я не могу позвонить с неё, потому что она не зарегистрирована ещё на моё имя

К этому времени вокруг них уже начала собираться толпа зевак, действительно думая, что здесь снимается какой-то сказочный фильм, ибо диадема на голове Русалины именно сказочно сверкала под закатными лучами солнца. Она сказала:

– Беги быстро к телефону-автомату, а я подожду здесь.

Жан с неподдельным испугом сказал:

– Русалина, как я тебя оставлю здесь одну?

Она тихо ответила:

– Жан, беги быстрей, не тревожься. Во-первых, я под защитой отца, я это чувствую, поэтому ко мне никто не приблизится ближе, чем на пять метров. Не волнуйся, я полностью защищена. Только беги быстрей! – несколько взволнованно повторила она.

Жан, не раздумывая, помчался к автомату. К счастью, была суббота, и отец с матерью были в своём поместье. Жан позвонил домой и попросил отца быстрее прислать за ним на площадь «Дам» грузовой пикап из их гаража с двумя грузчиками. И попросил его поторопиться, обещая всё рассказать при встрече. И быстро вернулся к невесте.

Всё складывалось благоприятно, и даже машина из их гаража приехала за ними довольно быстро. Грузчики не смогли поднять сундук, он был настолько тяжёлым, что пришлось попросить ещё двух молодых парней, которые проходили мимо, помочь.

Оказавшись в машине, Жан с Русалиной немного успокоились. Хотя Жан с постоянной внутренней тревогой наблюдал за своей красавицей-невестой, впервые в своей жизни оказавшейся в таком необычном и непривычном для себя месте. Не в своей привольной и размеренной обстановке, а в огромном мегаполисе, где всё снова начало давить даже на него. И бурный людской поток, и бесконечные вереницы машин, и мелькание высотных домов непривычной архитектуры за окнами автомобиля.

Вечерело. И постепенно на улицах зажигались тысячи огней, в витринах магазинов, на рекламных щитах и от фар автомобилей, которые нескончаемым потоком неслись мимо них. И тут только Русалина, чувствуя, что ей становится трудно дышать, достала маленький светло-серый блестящий прибор – очиститель воздуха, включила его, и сразу в пикапе воздух стал намного чище и прохладнее. Затем она сказала:

– Да, Жан, только теперь я понимаю, почему ваш мир называется Отравленным Миром, я уже определённо начинаю задыхаться. И как только вы живёте и выживаете в таком и впрямь отравленном воздухе?

Один из работников, сидящих рядом, невольно воскликнул:

– А откуда, если не секрет, взялась у вас эта удивительная штучка, этот очиститель воздуха? – И восхищённо добавил. – Прямо кислородная подушка какая-то, даже голова от чистого воздуха закружилась.

Но не успел он дослушать пояснения Жана, как водитель уже притормозил пикап у поместья родителей Жана. Жан говорил родителям Русалины правду. Это был превосходный трехэтажный особняк в одном из самых престижных районов города. Когда подъехали к воротам, водитель нажал на пульт, и они разъехались в разные стороны.

Русалина воскликнула:

– У вас что же, тоже чудеса имеются и свершаются?

Жан улыбнулся:

– Да, милая, и не мало!

Русалина не удовлетворилась ответом и переспросила:

– Как это так, чтобы ворота сами разъехались в разные стороны? Вы что, делаете это силой мысли?

Он снова пояснил:

– Нет, это делается при помощи маленькой штучки, которая называется пультом.

Но Жан, говоря с ней, всё же испытывал некоторое чувство тревоги от предстоящей встречи с отцом после своего столь долгого, и с точки зрения отца, беспричинного отсутствия. Но к несказанной внутренней радости Жана, отец вышел первым, спустился по ступенькам и обнял сына. На его лице была только радость и никаких следов напряжения. Жан внутренне возблагодарил Бога: «Слава тебе, Господи! Спасибо Тебе, что ты расположил сердце отца! Для меня это сейчас так важно, как никогда!» Господин Голднер опять-таки благодушно распорядился, чтобы носильщики внесли сундук в дом.

«Может быть, оттого он терпимо и даже благодушно настроен, что я сообщил ему о том, что я вернулся из Земного Рая и привёз с собой невесту?» – мелькнуло в голове у Жана. Но как бы там ни было, всё складывалось благоприятно. Вслед за отцом вышла мать Жана Мэри и крепко обняла сына: мать есть мать!

Тогда Жан официально представил свою спутницу:

– Папа, мама, это моя невеста Русалина.

Девушка ответила по-голландски с лёгким акцентом:

– Добрый вечер, меня зовут Русалина.

И только тогда отец галантно, как молодой леди, поцеловал руку юной гостьи, а мать Жана подала ей руку для приветствия.

Рабочие тем временем позвали ещё садовника и повара и еле-еле заволокли тяжеленный кованый сундук в холл особняка. Русалина же постоянно чувствовала на себе полувопросительные, полулюбопытные взгляды родителей Жана. Она тоже отметила про себя, что родителям Жана, может быть, чуть больше пятидесяти лет, но оба они выглядят достаточно хорошо. «Насколько это возможно в Отравленном Мире», – подумала она. Оба они были стройные и хорошо одетые господа. Она отметила, что красоту лица Жан унаследовал от матери. «Маменькин сынок! – мелькнуло у неё, – значит, счастливый сын!»

Отец тихонько спросил у Жана:

– А на каком языке мы будем разговаривать с твоей невестой?

Русалина, услышав это, со скромной улыбкой ответила:

– На голландском языке, мой господин. Я хоть и пробуду у вас недолго, но мой отец решил, что всё же почтительнее будет, если я буду разговаривать с вами на языке страны. И в последний вечер отец блоком передал мне этот язык, хотя я ещё не совсем привыкла к артикуляции совершенно новых для меня слов и незнакомых звуков, так что вы простите меня за лёгкий акцент.

Тут пришла очередь удивиться Жану, он воскликнул:

– Русалина, тебе тоже блоком передал отец голландский язык! Вот сюрприз, так сюрприз!

А гостье интересно было, в свою очередь, наблюдать за родителями Жана, они хоть и старались делать это ненавязчиво, но всё равно она постоянно ловила на себе их любопытно-заинтересованные взгляды. И, будучи мудрой уже по природе своей, решила не обращать на это столь пристального внимания. Она с улыбкой подумала про себя: «Если бы лично тебе довелось в первый раз в жизни увидеть человека из Земного Рая, да ещё и невесту своего сына, то ты бы тоже рассматривала её во все глаза! Так что это нормально!»

Тут мать Жана спохватилась и сказала:

– Что это мы так растерялись? Жан, приглашай гостью к чайному столу. Это пока всё, что мы успели приготовить после твоего звонка.

Все, немного напряжённые от этой не совсем обычной для них ситуации, проследовали за чайный столик, накрытый прямо в просторном холле на первом этаже.

По всему внутреннему убранству большого светлого холла особняка чувствовалось, что здесь живут очень обеспеченные люди. Особенно Русалину впечатлили большие, почти до самого пола, белые окна, сделанные в виде арки. Причём, само окно – прямое из шести секций, и только верхняя его часть сделана в виде трёх лепестков. За этими широкими и непривычно большими окнами раскрывался вид на роскошный газон перед домом, полный различных цветов. Ей настолько всё это понравилось, что она невольно воскликнула:

– Как мило, что вокруг дома столько зелени и цветов! У нас тоже около дома много зелени, Жан видел. Зелень даёт озон и прохладу.

Они сидели в этом просторном холле в больших удобных креслах, обитых светлым велюром, и каждый не знал, с чего начать разговор. Жан чувствовал, что отцу очень бы хотелось перекинуться с сыном хоть парой фраз наедине, с глазу на глаз, прежде чем он смог бы полностью расслабиться. Всё-таки столь долгое отсутствие сына, да ещё в еврейской семье, которая, как правило, держится монолитно и компактно, создавало между родителями и сыном определённую напряжённость. Но его родители, будучи во всех отношениях воспитанными людьми, понимали, что сейчас не время и не место для семейных разборок, а надо уделить внимание юной гостье, проницательный ум которой, а это было видно по её глазам, как губка впитывает все эти первые впечатления от встречи со своими будущими родственниками.

Госпожа Мэри, мать Жана, продолжала исподволь и несколько ревниво рассматривать избранницу Жана. Ведь обычно в еврейских семьях родители, в частности мать, подбирает невесту для своего сына. Чтобы она была здорова, красива, из хорошей семьи, стало быть, с хорошей наследственностью, чтобы имела хорошую фигуру, чтобы могла родить здоровое потомство и так далее, пунктов требования к будущей избраннице шло в перечне немало. А здесь тебе готовый экземпляр, какая она, хотя внешне привлекательна, но всё же – из какого рода-племени, пока не ясно. Но юная избранница сына со своей розовато-прозрачной кожей лица, оттенённой к тому же тёмными, спешно выкрашенными в этот раз густыми волнистыми волосами, синими, как озера, глазами и очаровательной улыбкой, была настолько хороша собой, что походила на невиданный экзотический цветок. И будущей свекрови, даже при всём желании, просто не к чему было придраться.

Родителей негласно, судя по тому, что они постоянно невольно бросали взгляды на её диадему, удивляло и озадачивало её присутствие на девичьей голове – символ её непорочности. К тому же Жан видел по глазам матери, что им очень бы хотелось узнать, настоящие ли это бриллианты, которые то и дело, отражая свет, освещали весь холл? Сама госпожа Мэри сидела в шёлковом платье обычного покроя в мелкий цветочек. И её, достаточно тонкая для её возраста, талия была подчёркнута узким кожаным ремнём в тон цветочков на ткани платья. Чёрные, аккуратно постриженные волосы обрамляли красивое, типичное для еврейки, лицо. Отец Жана, высокий, уже слегка седовласый, с достаточно эффектным внешним видом государственный муж, был одет в лёгкую светлую рубашку с короткими рукавами и в светлые брюки.

Уже все друг друга тайно и не раз оглядели, а разговор всё как-то не получался. Но Русалина с детства обладала даром читать человеческое сердце. Этот дар она унаследовала от своего знаменитого отца. Тогда она, будучи по природе очень умной девушкой и чтобы как-то сгладить ситуацию, напряжённость от которой она легко читала на всех их лицах и в глазах, особенно вопросы отца к сыну, вдруг воскликнула, ударив себя по коленке:

– Ах, что же это я?! Ведь мои родители передали вам, господин и госпожа Голднер, подарки!

Она легко поднялась и подошла к большому кованому сундуку, сделала жест рукой, вдруг откуда-то появился в замке ключ, сам повернулся, замок открылся и упал на пол, а крышка сундука встала в вертикальное положение.

Родители Жана, увидев всё это, в изумлении застыли на месте, хотя для Жана все эти, так называемые, штучки, были уже обычным делом, он со своей стороны ничуть всему этому не удивился. «Вот как быстро человек привыкает ко всему, даже к чудесам!» – только и подумал он.

Русалина взяла розовую шкатулку и поставила на журнальный столик. И стоило ей лишь приподнять крышку шкатулки, как сияние бриллиантов в колье, кольцах и серёжках буквально осветило все прилегающее к столу пространство. Это сияние от бриллиантов было таким неожиданно сильным, что родители на мгновение интуитивно сомкнули веки. Затем у матери и отца Жана от удивления округлились глаза. Такого великолепия даже они, далеко не бедные люди, в жизни своей не видели.

Хотя евреи считаются Богом избранным народом, но история и люди не всегда были к ним благосклонны. Вследствие чего часто так получалось, что они оказывались и гонимым народом. Поэтому, если у них не было абсолютной гарантии в своей социальной защищённости, они не старались обзаводиться недвижимостью. Они, будучи всегда внутренне готовыми к переезду в другое место или даже в другую страну, все свои сбережения хранили, как правило, в золоте и бриллиантах. Таким образом, хозяйка дома могла сложить всё имущество в носовой платок, завязать его узелком, положить за корсет платья, и можно было налегке отправляться в дорогу. А из всего остального имущества разве что личные вещи да футляр с редкостной скрипкой.

Но при виде этих роскошных украшений в шкатулке не только евреи, но и любые другие родители получили бы не меньше впечатлений, чем родители Жана. Госпожа Мэри, как любая другая женщина, не сводя глаз с драгоценностей, не мигая, смотрела на всё это великолепие.

Русалина, увидев, что должный эффект произведён и достигнут, сказала, обратившись к господину премьер-министру:

– А во второй, малахитовой шкатулке, которую я сейчас принесу, лежат мужские золотые печатки с бриллиантами и заколки для галстука. Это подарки для вас, господин Голднер. Отец не знал, каков размер ваших пальцев и положил сразу несколько штук.

Увидев подобное великолепие, даже мужчина, обычно меньше придающий значения «всяким побрякушкам», не выдержал и начал активно примерять печатки одну за другой. Больше всего ему, судя по всему, приглянулась печатка с пятью бриллиантами. В самом уголке печатки был бриллиант чуть большего размера, и сразу же в ряд четыре маленьких. Он надел её на свой тонкий красивый, слегка нервный палец и отвёл руку, залюбовавшись печаткой, а Русалина тем временем вытащила остальные украшения из шкатулок и разложила их на столе. Все тут же забыли про чай и угощения. Жану тоже было интересно увидеть подарки, которые получили его родители от будущих богатых родственников из Земного Рая.

Русалина, крайне довольная тем, что отвлекла внимание всех от излишних догадок и домыслов, снова подошла к сундуку и начала извлекать из его, казалось, нескончаемых недр подарки один великолепнее другого. Сначала она принесла и положила на диван несколько отрезов тканей. Необыкновенной красоты натуральные шелка для дамских платьев, и несколько дорогих отрезов для элегантных мужских костюмов.

Она раскладывала их на диване со словами:

– Господин и госпожа Голднер, родители не знают, какая у вас в нынешнем сезоне мода, но вы сами сможете заказать себе из этих изумительных тканей те вещи, которые у вас сейчас модны.

Мать Жана, как всякая женщина, знающая толк в тканях, невольно воскликнула:

– Да, ткани и впрямь великолепны! Она с особенной нежностью прикасалась пальцами к шерстяным, шелковым тканям, а также к белоснежному льну и батисту, украшенному шитьем и машинной вышивкой.

Затем Русалина извлекла из сундука несколько ваз из голубого хрусталя ручной работы с ободком вверху из сусального золота. Родители Жана брали вазы в руки и дивились изысканному рисунку огранки на каждой из них.

Русалина с законной гордостью сказала:

– Обратите, пожалуйста, внимание, что каждая из этих ваз – эксклюзив! Жан уже знает, что у нас только самые искусные мастера имеют право ставить на изделие свой собственный знак. Вот он! – и она указала на знак Гранд Мастера на донышке каждой вазы. Это говорит о том, что Мастер достиг в своём ремесле совершенства.

Затем она достала чайный сервиз из тончайшего фарфора и тоже с рисунком из сусального золота. Тут уж родители утратили всю свою сдержанность и как дети начали выражать своё искреннее восхищение словами: «Ой, а ты только посмотри!…», «Ой, а ты только взгляни!..»

Но апогеем переданных родителями невесты подарков было следующее. Русалина достала со дна сундука чёрный бархатный сверток и принесла его к журнальному столику.

Когда она развернула бархатную ткань, то, буквально сраженные увиденным, родители Жана даже привстали со своих кресел. На черной бархатной поверхности лежали три слитка золота, примерно по килограмму каждый. Она старательно разложила эти слитки золота на бархате, как большие плитки шоколада, и этот действительно благородный металл, мягко и величественно блистающий на чёрной бархатной поверхности, никого не мог оставить равнодушным.

Даже Жан невольно воскликнул:

– Так это же целое состояние! Русалина, зачем родители выслали столько?

Она ответила умно:

– Жан, по щедрости душевной всем воздаётся! – И, загадочно улыбнувшись, продолжила. – Для того, чтобы доставить вам именно то удовольствие, которое вы сейчас испытываете. И я рада видеть это!

Тут не выдержал Жан и добавил, обращаясь к родителям:

– Так у них, в Рузахском государстве, даже простые рабочие получают зарплату золотыми или серебряными монетами, представляешь, папа?! У них вообще нет бумажных денег, представляете? – обратился он и к матери.

Тут отец Жана не выдержал и осторожно взял один из слитков золота, повертел его в руках, затем естественно, как всякий на земле еврей, посмотрел на пробу и сказал в невольном восхищении:

– Ты смотри-ка! 999! Вот это и есть чистый металл! – И тут же, с повышенным интересом посмотрев на Русалину, добавил. – Вот любопытно, как вы сами чеканите золотые монеты, и как они выглядят?

Русалина спросила:

– Вы хотите увидеть, как выглядит наша золотая монета?

Он заинтригованно сказал:

– Да, очень хотел бы! Ведь эта монета из Земного Рая – наверняка антикварная редкость!

Русалина сказала с улыбкой:

– Что ж, я могу, пожалуй, доставить вам, господин Голднер, это удовольствие.

Она мгновенно провела большим пальцем, начиная от мизинца и до указательного пальца, затем раскрыла ладонь. На её ладони засверкала новенькая золотая монета! И она с улыбкой протянула ему эту золотую монету, а он машинально взял её. На монете с двух сторон была изображена кедровая ветвь и за ней восходящее солнце. Изображение на золотой монете полностью повторяло изображение на их государственном флаге.

И всё! После этого чуда, которое она сотворила прямо на их глазах, родители Жана уже и на саму Русалину посмотрели, как на самое настоящее чудо, доставшееся их сыну. Они секунд двадцать лишь смотрели на неё, не произнося буквально ни слова и лишь широко раскрыв глаза от изумления, и только спустя какое-то время отец Жана сказал, глядя на монету:

– Это просто невероятно, кому ни скажи, никто не поверит. Подумает, что я просто не в себе. Но у вас на монете нет барельефа руководителя государства! – воскликнул он.

Она ответила:

– У наших правителей другие ценности, к тому же они меняются, а кедры, которые приносят благословение нашей земле, и солнце остаются всегда, – затем она мягко попросила его, – у меня к вам одна просьба, господин Голднер.

Он живо воскликнул:

– Любая, детка!

Русалина скромно улыбнулась и сказала:

– Пожалуйста, во фразе «кому ни скажи», частицу «ни» поменяйте на частицу «не». Дело в том, что отец мне строго-настрого запретил демонстрировать свои способности, поэтому, прошу вас, пусть всё останется здесь, в семье. Хорошо? – Она хотела сказать, в нашей семье, но не решилась. – Сами понимаете, я нахожусь в непривычной для себя обстановке. Вот и повела себя неадекватно.

Жан тут же защитил её: Он прямо при родителях сказал:

– Русалина, сокровище моё, не переживай, никто не собирается делать из тебя ни курочку, несущую золотые яйца, ни девочку, способную делать золотые монетки.

Юная гостья немного успокоилась, особенно оттого, что внутренняя напряженность и некое сопротивление в сердцах родителей Жана было окончательно сломлено. И вовсе не из-за жадности. Эти люди, судя по всему, имеют полный достаток, а просто из-за необычности всего происходящего и, самое главное, оттого, что их сын не терял бесполезно время. В данном случае он выглядел как тот счастливчик, о котором сложен афоризм: «Брось счастливчика в воду, и он выплывет с рыбой в зубах!»

Девушка почти полностью успокоилась, когда увидела, насколько поначалу суровый, взгляд отца Жана смягчился оттого, что его сын привёз домой настоящее во всех отношениях сокровище. Родители пригласили гостью выйти на свежий воздух и сели в беседке рядом с розарием. Участок перед их семейным особняком и в самом деле был великолепным. Парковые дизайнеры потрудились на славу над созданием всех этих чудесных уголков, ибо, куда ни кинешь взгляд, везде он останавливается на какой-нибудь чудесной композиции из зелёных насаждений и цветов. Здесь много таких поистине прелестных уголков, где можно посидеть с книгой или просто поразмышлять после работы.

Русалина не скупилась на совершенно искренние комплименты и хозяйке дома, и хозяину, и самому их дому. Она ничуть не лицемерила, потому что и в самом деле этот огромный, красивый внешне и респектабельный внутри, особняк мог бы вполне впечатлить любого, даже с прихотливым вкусом, человека.

Когда через некоторое время родители вернулись в дом, а Жан со своей невестой остались в беседке, он тут же взял её за руку и поспешно прошептал, как бы извиняясь:

– Русалина, милая моя, может быть, мой отец показался тебе сначала не очень приветливым, но ты не обижайся на него, он очень добрый и порядочный человек по натуре, и его первоначальная холодность относилась вовсе не к тебе. Его внутренняя обида – это результат моего долгого отсутствия.

Улыбнувшись и ответив на его рукопожатие, она сказала:

– А знаешь, как ни странно, несмотря на свою молодость, я его вполне способна понять. Когда ты вырастил сына, вложил в его образование огромные деньги, когда он начал работать на одной из самых престижных должностей и отвечает всем чаяниям отца, затем вдруг пропадает на несколько лет и, наконец, возвращается. И не один, а с невестой, привезённой Бог весть откуда, тут хоть какой чудесный отец будет напряжённым. И уж никак не стоит ожидать, что он встретит тебя с распростёртыми объятиями. Это вполне нормально. Твои родители очень милые люди, – и, улыбнувшись, добавила, – ты радуйся, что он ещё не дал тебе ремня!

Жан, всё же несколько встревоженный тем, благоприятное ли у неё первое впечатление от его дома и родителей, переспросил:

– Так каково твое первое впечатление о моём доме и о моих родителях?

Она искренне повторила:

– Дом красивый, а родители – милые люди. Всё нормально, Жан, дорогой, не волнуйся, всё хорошо. Я просто обязана быть им благодарной уже только за то, что они подарили мне в мужья такого обворожительно красивого и умного мужчину.

Она впервые сказала ему о том, насколько ценит его, и Жан, ободрённый её словами, сжал её в своих объятиях. Теперь они снова, хоть и на короткое время, будучи предоставленными только друг другу, повторили свой страстный поцелуй, которым впервые обменялись в Храме Божественной Любви. Жан неистово целовал её лицо, шею, плечи…

И только спустя некоторое время выдохнул:

– Русалина, любимая моя, я самый счастливый из всех смертных, живущих на Земле! Правда! Я точно знаю, что люблю тебя по максимуму! Сильнее любить я уже просто не способен. И я безмерно благодарен тебе, что именно ты смогла вызвать во мне это чувство, которое, прежде всего, меня самого переполняет до краёв, представляешь?! Только подумай, какая это радость и блаженство для души, просто испытывать его? Я чувствую себя с тобой таким сильным, хотя мои возможности не сравнить с твоими, настолько они далеки от совершенства, и, тем не менее, мне кажется, что с тобой мне всё по плечу! Видишь, какие необъятные силы ты вызвала во мне как в мужчине. Я приложу все усилия, чтобы ни в чём и никогда не разочаровать тебя. Ты – моё настоящее сокровище!

Русалине была приятна эта пламенная и предельно искренняя речь, тем более на чужой земле, среди пока что чужих людей. И она, как маленький пушистый котёнок, только доверчиво прижалась к нему в ответ.

Тут они услышали голос матери Жана:

– Жан, Русалина, ужин готов.

Им не хотелось отстраняться друг от друга, известно, что влюбленные редко испытывают аппетит, они питаются особым божественным нектаром, который вырабатывает их влюбленный организм. Это особое вещество благостной радости и счастья вырабатывает особый гормон, которым отлично питается весь их организм, все их чувства, в том числе и чувство голода. В результате чего голод значительно снижается, вот почему все влюблённые легко обходятся без всякой пищи! Они вовсе не нуждаются в ней.

Они питаются своей любовью. Она им даёт всё – и жизненную силу, и тонус, и безграничные, как им не без основания кажется в это время, возможности

Каждый, кто сильно любил, отведал эту божественную сладость! В обычном состоянии человеческий организм его, к сожалению, не продуцирует. И ни у кого другого её не попросишь, чтобы попробовать – это автономное питание! Выход и совет только один – надо любить сильнее и дольше, чтобы питаться этим божественным нектаром!

Но они всё же, взявшись за руки, направились к накрытому столу для того, чтобы выразить уважение родителям. За ужином обстановка и атмосфера была уже совсем иной. Видимо, родители переговорили за это время друг с другом, и Мэри уговорила мужа не устраивать никаких разборок с сыном по принципу – победителей не судят! Поэтому обстановка была уже спокойной и даже несколько умиротворённой, тем более что родители получили полное подтверждение значительности их юной гостьи. Да и лица Жана и Русалины постоянно подсвечивались изнутри той особой радостью, которую выдают на-гора лишь любящие сердца.

Госпожа Мэри мягко обратилась к гостье:

– Русалина, как долго ваши родители позволили вам погостить у нас?

Господин Голднер постарался тут же исправить эту, несколько двусмысленную на первый взгляд неловкость, он сказал:

– Мэри, наша гостья может подумать, что мы не гостеприимные люди. На тебя это вовсе не похоже, разве можно так прямо задавать вопрос без всяких объяснений?

Хозяйка дома улыбнулась и ответила:

– Я чувствую, как женщина, что Русалине не составляет никакого труда читать наши мысли, поэтому она правильно понимает меня, она знает, что я имею в виду, они же с Жаном накануне свадьбы. Только поэтому я не потрудилась поместить свой вопрос в красивую обертку, она ей без надобности, – при этих словах она улыбнулась Русалине и уточнила, – так, девочка моя?!

Гостья, довольная тем, что в их отношениях с будущей свекровью начали выявляться первые шажки взаимопонимания, охотно отозвалась:

– Именно так, госпожа Мэри, нет никакой необходимости быть неискренними. Мы планируем с Жаном провести у вас не более двух-трёх дней и затем вернуться. Дело в том, что Жан сделал мне предложение, а по нашим рузахским обычаям мы должны получить благословение от родителей обеих наших семей. Мы только с этой целью и появились у вас.

Жан тоже был внутренне рад, что родители уже почти успокоились, поэтому он добавил с улыбкой:

– Вот именно, появились! Представляешь, мама, – обратился он к более впечатлительному члену семьи, – Русалина взяла меня за руку и мы прямо из Рузахского государства, то есть из Земного Рая, в считанные секунды оказались на нашей центральной площади Дам! Как ты находишь такое средство передвижения?! Ни самолётов, ни толчеи, ни билетов! Вот это, я понимаю – цивилизация! – добавил он с гордостью, уже как за собственную страну.

Тут в диалог неожиданно вмешался сам хозяин дома, он воскликнул:

– Да, ладно тебе, Жан, шутить!

Вместо заверений, Жан пообещал:

– Подожди, может быть, сам ещё убедишься.

И здесь произошло неожиданное. Чашка с чаем, стоявшая на блюдце рядом с хозяином дома, вдруг стала медленно подниматься вверх, господин Голднер буквально остолбенел, увидев это. Ему уже показалось, что у него начались галлюцинации. Между тем чашка с чаем, прямо перед его лицом, сделала плавный перелёт, словно какая-то невидимая рука несла её, и опустилась рядом с Русалиной. Затем проделала этот же путь обратно и опустилась на своё блюдце, не расплескав ни единой капли на скатерть.

Лицо господина Голднера слегка побледнело от неожиданности всего происходящего, а довольный Жан улыбался, будучи уже привычным ко всем подобным вещам, Русалина же мягко пояснила ему:

– Вот примерно так всё и происходит. Да только для вас это кажется диковинкой, а на самом деле всё это обычные вещи, – она улыбнулась, – правда, чтобы овладеть этим искусством, надо много и упорно заниматься с самого детства.

Но, несмотря на то, что мать Жана получила не меньшее впечатление от всего увиденного, она всё же вернула разговор к земному:

– Русалина, а у нас не хотела бы ты остаться жить? Мы тебя не обидим.

Юная принцесса быстро ответила:

– Спасибо большое за предложение, но это невозможно, – и она поспешно добавила, – хотя мы сможем бывать у вас так часто, как это будет необходимо. Мои родители спрашивают у вас, господин и госпожа Голднер, желаете ли вы присутствовать при нашем венчании, то есть они приглашают вас на нашу свадьбу. И за эти дни, пока мы пробудем у вас, если у вас появится желание, вы сообщите мне, чтобы я смогла предупредить о вашем решении своих родителей. Мой отец, Великий Правитель нашего Рузахского государства, поможет нам переправиться.

Жан с гордостью подхватил:

– Это правда, как и то, что Русалина – принцесса.

Мэри с улыбкой сказала:

– Если судить по диадеме на твоей голове, то – да! Теперь я нисколько не сомневаюсь, что бриллианты в ней настоящие, а сначала я подумала, – искренне призналась она, – что за вкус у этой девочки, надеть на такие красивые пышные волосы обычную побрякушку.

Муж снова гневно посмотрел на неё и сделал ей замечание:

– Мэри, я тебя не узнаю, тебе никогда не изменяло чувство меры.

Русалина смело вступилась за будущую свекровь:

– Это ничего, просто ситуация и в самом деле несколько непривычная для всех нас. Мне ведь, принцессе, тоже изменило чувство меры, я пригласила вас на свадьбу от имени своих родителей, словно это уже решённый вопрос. Просто, вы предложили мне остаться у вас и я, получается, заспешила. А на самом деле свадьба не может состояться без вашего благословения.

Она встала и, поклонившись им в пояс без всякого деланного жеманства, сказала:

– Простите меня великодушно за поспешность приглашения. Теперь начнём всё по порядку. Уважаемые господин и госпожа Голднер, прежде чем я проведу в вашем доме несколько дней, я хотела бы знать, благословите ли вы наш брак с Жаном?!

В этот раз почему-то сам отец Жана воскликнул:

– Хорошо, детка, а как это у вас делается? Мы должны поехать в церковь вместе с вами? Или как-то иначе?

Она ответила:

– Нет, в этом нет никакой необходимости, у нас в государстве вообще не существует церквей.

Госпожа Голднер, едва сдерживая тревогу, спросила:

– Так вы что, язычники?

Русалина, спокойно глядя ей в глаза, ответила:

– Нет, мы – божьи дети. Мы напрямую общаемся с Богом без всяких посредников.

Господин Голднер, как деликатный человек, опасающийся религиозных разногласий, которые, как известно, погубили не один счастливый брак на свете, попросил:

– Так расскажи нам, Русалина, как у вас проходит ритуал благословения?

Она пояснила:

– Самый божественный на свете цветок – это роза. Из роз делается контур сердца на полу, мы встанем в него внутри на колени и каждый из вас, встав рядом и положив нам руки на головы, скажет только те слова, которые сами будут идти из сердца. Здесь даже ничего придумывать не надо заранее, а говорить только то, что будет подсказывать ваше сердце. И только тогда меня можно официально считать невестой Жана.

Опять же господин Голднер воскликнул:

– Боже мой, как романтично! И, главное, как искренне! И как верно! Среди чужих людей, в той же самой церкви, разве скажешь детям именно то, что думаешь на самом деле? Вот и слышат молодожёны из века в век одни и те же заученные слова, – и уточнил, – а какого цвета должны быть розы?

Русалина ответила:

– Алые!

Он воскликнул:

– Я сейчас же распоряжусь, чтобы слуги нарезали алых роз.

Когда контур сердца из свежих алых роз был готов, Русалина и Жан встали на колени внутри, и родители, хоть каждый с необычайным волнением, но своими словами пожелали им счастья. Проговаривая их, они дивились сами себе, какие красивые и романтичные слова подсказывало каждому из них сердце. Эти искренние слова будто бы сами шли откуда-то из глубин их существа. Каждый из них говорил настолько искренне и проникновенно, впервые в своей жизни участвуя в этом простом родительском благословении, что другой, слушая его, невольно прослезился.

Затем Русалина поблагодарила их за благословение и сказала:

– А теперь эти розы нужно собрать и поставить в вазу в комнате невесты. Я буду всю ночь молиться, чтобы они стояли как можно дольше, тогда и брак наш будет счастливым и долгим!

Когда они с Жаном вышли из этого розоалого сердца, Русалина снова в пояс поклонилась родителям Жана и сказала тоже от всего сердца:

– Благодарю вас, господин и госпожа Голднер, за благословение, теперь я могу считать себя невестой Жана, потому что вы и мои родители благословили нас. Спасибо вам! В знак благодарности можно ли мне поцеловать вас в щеку?

Родители Жана, донельзя растроганные таким почтительным отношением к ним со стороны молодой и красивой девушки, невольно вытянулись в струнку, ожидая её поцелуя. Русалина подошла и почтительно поцеловала в щеку обоих родителей Жана, затем она сказала:

– Примерно такие же слова, какие я скажу сейчас, говорил и Жан во время благословения моим родителям. Я не стану ничего обещать вам, ибо сам Господь Бог говорит нам, что не всегда человек в состоянии выполнить те обещания, которые он даёт, даже если он вполне искренен в этот момент и полон решимости выполнить их. Поэтому я, как говорит Бог, не даю обещаний, но постараюсь приложить все усилия, чтобы ни в чём и никогда не разочаровать вас, как родителей, и постараюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы вы никогда не пожалели о том, что благословили нас с Жаном.

И едва она успела договорить эти слова, как вдруг инстинктивно приложила обе ладони к ушам, как бы стараясь скрыть посторонние шумы, и её лицо буквально просияло от радости, она громко сказала:

– Да, папочка, я тоже рада слышать вас, – и с интервалами отвечала, – всё хорошо, папочка! Да, замечательно встретили, папочка! Вы видели, как только что нас благословляли родители Жана? О, как это прекрасно! – воскликнула она с сияющим лицом, – скоро будем, папа. Поцелуй маму, Ису и Лолиту, я вас всех так сильно люблю!

Когда сияющая от внутренней радости гостья опустила руки и вновь посмотрела на них, изумлённая госпожа Голднер, будучи, как женщина, более непосредственным человеком, чем её муж, спросила:

– Русалина, это что? Это был сеанс космической связи, что ли? Я же видела, что ты вполне осознанно отвечала отцу.

Невеста их сына, всё ещё продолжая сиять от радости, что услышала родных ей людей, ответила:

– На эту телепатическую связь каждый человек способен, и в этом даже никаких чудес нет, это всё наши волны в эфире, ведь каждый человек излучает волны, даже камень, госпожа Голднер. Просто одни утратили эту способность воспринимать их. Зачем она вам, например, если у вас есть телефон, и вы легко можете позвонить друг другу из любой точки мира? А наши учёные мужи восстановили эту телепатическую связь, – она улыбнулась, – правда, по ней долго не поболтаешь, потому что приходится делать определённые ментальные усилия, по ней можно только кратко сказать самое главное и самое важное.

Госпожа Голднер с внезапной печалью в голосе сказала:

– Я бы все телефоны мира, будь на то моя воля, поменяла бы на эту удивительную способность, тогда бы я могла хоть ненадолго связываться со своим сыночком в течение этих долгих и мучительных лет полного неведения. А ведь твои родители ещё и видели весь процесс благословения, насколько я поняла из твоих слов, это ли ни чудо?!

Но господин Голднер поспешил увести и успокоить жену. Когда родители Жана остались одни, Мэри сказала:

– Вот интересно, эту ночь они будут проводить вместе, – она улыбнулась, – по нашим законам или отдельно, по их законам? Они же вроде и благословение от обоих родителей уже получили? Все же в Русалине есть часть горячей восточной крови, хотя внешне она вполне похожа на девушку европейского вида.

Муж улыбнулся и ответил:

– Судя по всему, по их законам. Эта юная особа, несмотря на свой ангельский лик, не так-то проста. Лично я, когда увидел эту чашку с чаем перед своим лицом, – он улыбнулся, – можно сказать, носом, то сразу поверил в её необыкновенную силу, девушку с таким воспитанием не сломить и не уговорить, это уж точно! – Он немного помолчал и добавил. – Хотя кто знает эту нынешнюю молодёжь?! Разве мы с тобой, Мэри, могли предположить, что наш сын, всегда такой послушный и покладистый мальчик, способен будет после получения идеального образования и затем полученной прекрасной работы в одночасье бросить невесту, работу и умчаться в Тибет, а затем ещё и в Земной Рай? Каков, а? Наш сынок?! Настоящий орёл! – подытожил он с непонятной в этот раз для жены интонацией.

Мэри сказала:

– И всё-таки, согласись, дорогой, насколько удивительная судьба у нашего мальчика, разве не так? Но моё материнское сердце почему-то в этот раз спокойно за него. Я впервые в жизни вижу, что он прямо светится изнутри, – она улыбнулась и добавила, – да и подарки нам богатые родственники прислали такие, что нам теперь с тобой на всю жизнь до конца дней хватит, – и, широко открыв глаза, переспросила мужа, – а ты видел, как она монетку золотую сотворила? Чудеса, да и только!

Господин Голднер произнёс:

– Но нам ведь с тобой, Мэри, был задан конкретный вопрос, согласны ли мы присутствовать на венчании и свадьбе сына или нет?

Мэри с улыбкой ответила:

– Ты хочешь сказать, полетим ли мы, как чашки с блюдцами? Знаешь, дорогой, глупо было бы упустить шанс и не повидать Земной Рай. Видишь, какую принцессу наш сын там нашёл себе! Не увидеть этой благословенной земли и самого Великого Правителя? И всех наших родственников – было бы верхом неблагоразумия, тем более что мы получили официальное приглашение. Я думаю, что нам не стоит отказываться.

Господин Голднер сказал супруге:

– Хорошо, ты пока думай, а я пойду поговорю с сыном.

Русалина поднялась в свою комнату, а господин Голднер пригласил Жана в библиотеку, чтобы поговорить. Они вошли в большую, классического типа комнату, полностью уставленную книжными шкафами, в которых за стеклянными дверцами стояло огромное количество книг в толстых красивых переплётах, внушающих уважение и к ним, и к их владельцу. Уже один вид этой солидной частной библиотеки говорил о том, что в этом доме дружат с книгой и относятся к ней с должным вниманием и почтением.

Отец Жана жестом пригласил сына сесть в объёмное кожаное кресло, сам сел напротив него и без долгих преамбул сказал:

– Да, сынок, долгое время обижался я на тебя, сердился, гневался, недоумевал… Никак не мог понять твоих абсурдных, на мой взгляд, поступков, но теперь вижу сам, что тебя, по-видимому, просто вела Судьба. А в руках Судьбы мы чаще всего только игрушки. И это очевидно. Хоть нас и учат некоторые умные книжки сопротивляться Судьбе или даже спорить с Судьбой, – и он примирительно добавил, – но когда мы с матерью увидели, насколько ты счастлив, то все вопросы, а тем более упрёки, отпали сами собой. Мне эта девушка понравилась во всех отношениях. Она мила, как истинный ангел, ничуть не испорчена выкрутасами нашей цивилизации, естественна и необычайно содержательна. Короче, без комментариев, как говорится. И мне кажется, ты будешь счастлив в браке с ней! Ибо на такого человека всегда и во всём можно положиться.

Жан с признательностью сказал:

– Спасибо тебе, отец, за понимание. Честно сказать, моё сердце было полно тревоги перед встречей именно с тобой, но, слава Богу, что твоё обычное великодушие и понимание не изменили тебе и в этот раз. Хотя я прекрасно осознаю, сколько душевных волнений и тревог я причинил вам. Прости меня, отец, что я оказался неблагодарным сыном и незаслуженно огорчал вас с мамой.

Отец, получивший полную сатисфакцию от искреннего раскаяния сына, решил больше не заострять внимания на огорчающих сердце вещах и снова перевёл разговор на юную гостью, он спросил:

– А сколько же твоей невесте лет, на вид она совсем юная девушка.

Жан, обрадованный тем, что Русалине удалось-таки значительно разрядить своим появлением и своим деликатным поведением атмосферу в отчем доме, следовательно, длительных разборок и упрёков не предвидится, с готовностью ответил:

– Ей всего восемнадцать лет, но как видишь, она достаточно мудра и рассудительна для своего возраста, ты не находишь?

Отец согласился:

– Да, в ней и впрямь есть что-то неземное, – он уже расслабленно улыбнулся и добавил, – точнее то, что не совсем привычно для нас. Она действительно необыкновенная девушка, это определённо! Именно это и оправдывает тебя.

У Жана полностью отлегла тревога от сердца, и он с неподдельным энтузиазмом добавил:

– Да они там все необыкновенные! У них настолько великолепная и дружная семья, что я всякий раз не переставал удивляться. Ты всё увидишь сам, отец! А сейчас, если позволишь, я пойду и пожелаю спокойной ночи своей невесте?!

Отец благодушно сделал разрешительный жест рукой.

 

В этот вечер в семействе Голднеров наступил, наконец, долгожданный для всех покой. Особенно радовались сердца отца и матери, видя столь счастливое лицо сына.

 

 

ГЛАВА III

 

Утром всё довольное жизнью семейство село завтракать в столовой, которая находилась там, где ей и полагается находиться – недалеко от кухни. Русалина была, как всегда, обворожительна и одета так, как и подобает настоящей принцессе. На ней было другое, но тоже белое платье. Роскошно украшенный шитьём и кружевами белый волан едва прикрывал её хрупкие изящные плечи, а её тонкая талия была всё так же подчеркнута розовым атласным поясом и бантом, как и полагается невесте. Из-под юбки платья слегка выглядывали натуральные кружева, пришитые к тонкой батистовой нижней юбке.

В её пышных чёрных волосах также сияла диадема, оттеняя своим блеском розоватый цвет её юной кожи. Диадема настолько сияла в её тёмных волосах, настолько и в самом деле подчеркивала её избранность, что супруги невольно и одновременно подумали: «Насколько же она хороша собой, эта юная принцесса!»

Две молодые девушки-служанки быстро и уверенно подносили новые блюда, незаметно поглядывая на незнакомую барышню. И Русалина, ободрённая благоприятной атмосферой в семье Жана, сделала хозяевам этого и в самом деле богатого дома искренний комплимент:

– Господин и госпожа Голднер, как мило в вашем доме! В нём удивительным и гармоничным образом сочетается суперсовременный интерьер в холле с элементами благородной старины в этой комнате!

Хозяйка дома тут же откликнулась на её похвалу:

– Да, мы решили, что в столовой, где всегда по вечерам собиралась вся наша семья и наши родители, всё оставить таким, как было прежде. Просто в память о них и о наших семейных традициях маленький уголок семейного уюта, где все мы собиралась зимой у камина.

Русалина, чуть осмелев, с искренним энтузиазмом добавила:

– Так это же замечательно, когда сохраняются семейные традиции. Это именно то, что особенно нужно сохранять из поколения в поколение. У нас в доме точно так же высоко чтятся семейные традиции. А у вас здесь всё настолько мило, хотя, честно сказать, немного непривычный для меня стиль.

Убранство гостиной и её интерьер были и впрямь несколько необычны для её взгляда. Это была довольно большая комната. Гостью немало удивило то, что не только на полу был выложен необыкновенно красивый узор паркета, но и потолок был составлен как бы из набранных, примерно метр на метр, узорных квадратов, покрытых бесцветным лаком. Один квадрат светлее тоном, а другой чуть темнее. И что особенно примечательно, что узоры квадратов не повторялись. Это была такая тонкая и великолепная работа, что Русалина, сама – творческий человек, время от времени невольно поднимала глаза к потолку, чтобы ещё раз полюбоваться работой умелого мастера.

Причем, если на полу паркет воспринимался и рассматривался из объема всей комнаты, то на потолке именно каждый квадрат был как отдельное произведение искусства. Стены этой удивительной комнаты были обиты светло-бежевым шёлком, на котором был едва заметен тиснёный рисунок. Взгляд её невольно привлёк камин, у которого, как сказала хозяйка дома, во все времена их семья любила собираться. Боковые стойки камина вызвали в ней вообще чувство изумления. Каждая из них представляла собой свернувшегося изумрудно-зелёного удава, как бы обвившегося вокруг небольшого дерева, а на головах этих двух довольно массивных с виду удавов лежала каминная подставка.

Русалина, сама обладающая тонким художественным вкусом, даже встала и подошла поближе, чтобы посмотреть эту изумительную роспись в виде чешуи удавов. Настолько это было необычно, красиво и ласкало глаз.

Господин Голднер с улыбкой спросил:

– Что, Русалина, нравится?

Она выдохнула восхищённо:

– Да, очень впечатляющая работа!

Жан, с гордостью за свою невесту, добавил:

– Так моя невеста сама по натуре творец, а её сестричка вообще профессиональный художник.

Затем Русалина обвела всю комнату взглядом. Вся эта действительно красивая комната семейного очага была выполнена в тёплых бежево-коричневатых тонах, таких домашних и таких, на удивление, выдержанных и спокойных. Далее её взгляд привлекли окна. Они начинались почти от самого пола и доходили почти до самого потолка, занимая собой практически всю стену. Окна тоже необычной конструкции. Каждое окно из шести секций. Посередине каждого большого окна была сделана из дерева довольно широкая перегородка, которая настолько разделяла зрительно окно, что, казалось, одно окно расположено над другим. И ещё немало удивило Русалину – обналичка окон была не только снаружи, но и изнутри.

Ей было в диковинку видеть такие большие окна из целых двенадцати стеклянных квадратов, но в Голландии этот тип окон распространён почти повсеместно. На соседней с окнами стене висела довольно большая картина какого-то голландского художника в старинной ажурной и довольно широкой раме. Но сама картина не привлекла особого внимания Русалины, это была какая-то бытовая сцена с людьми в национальной одежде. Посередине этой комнаты стоял довольно длинный обеденный стол. У стола тоже были свои особенности: у него были невероятно массивные ножки. Они представляли собой выточенные круглые сферы или шары различного диаметра. Всего четыре элемента больших шаров и несколько более мелких, заканчивались ножки стола тоже довольно массивными шарами. Стулья вокруг стола тоже с такими же точёными ножками, представляющими собой шары различных размеров. Стулья с высокими прямыми спинками, на которых сверху на дереве был вырезан орнамент, но уже растительный. И только на сиденьях лежали довольно большие и мягкие подушки терракотового цвета. Под стать всей этой основательной массивности стола на нём стояли два подсвечника с красными свечами. А посередине стола стояла большая ваза с фруктами.

Над столом висела объёмная старинная золочёная двухъярусная люстра с лампочками в виде свечек. Абсолютно всё здесь было необычно для взора Русалины и она, как творческий человек, с неподдельным интересом всматривалась в каждый элемент интерьера, стараясь запомнить его. Весь интерьер был выдержан в тёплых тонах, и только шторы на окнах, сдвинутые в данный момент в сторону, были красными под цвет свечей в подсвечниках.

 

На завтрак был подан вкусный омлет с ветчиной, и всё семейство Голднеров, приобретя, наконец, долгожданный покой, улыбалось друг другу без всякого напряжения, наоборот, с открытостью во взглядах. Русалина, как и все её родственники и многие люди в Земном Раю легко читала сердца, благодаря своей огромной духовной практике. Сейчас она читала по глазам родителей Жана, что они добры к ней.

И всё же она подумала без всякого внутреннего тщеславия, что немалую роль в потеплении климата в этой семье сыграли подарки, которые её родители, как мудрейшие люди, выслали с ней. За завтраком отец Жана сказал сыну вполне благодушным голосом:

– Жан, возьми машину в гараже и покажи нашей гостье город.

Жан, от радости сверкнув глазами, сказал в этот раз, как послушный сын:

– Хорошо, папа.

 

Сразу после завтрака Жан и Русалина последовали совету отца. Жан взял одну из нескольких машин, стоявших в гараже, и они отправились на экскурсию по городу. Как только они миновали ажурную ограду их богатого поместья, Русалина попросила его остановить машину под первым же зелёным раскидистым деревом и сказала:

– Жан, давай постоим несколько минут в этом красивом месте, и ты мне хоть вкратце расскажи о своей стране, чтобы я имела представление о ней прежде, чем стану получать от неё впечатления. Так мои впечатления будут намного ярче. Пожалуйста, расскажи мне немного о Голландии и её жителях, я ведь имею о ней лишь общее представление. А затем поедем дальше, хорошо?

Жан с улыбкой ответил:

– Хорошо, милая! Но я вижу, что тебе просто немного страшно снова оказаться в потоке машин, и ты намеренно оттягиваешь эту минуту.

Русалина искренне ответила:

– Да, немного страшновато. Хотя я взяла приборчик для очищения воздуха. Так я слушаю, Жан.

Жан сказал:

– Хорошо, расскажу то, что знаю сам, но учти, я неважнецкий географ, а тем более гид. В нашей стране, насколько я знаю, всё население составляет около пяти миллионов человек. Сама Голландия носит ещё одно имя – Нидерланды, что в переводе означает – Низкие земли. Она находится между Германией и Бельгией. Это одна из самых низинных, если можно так выразиться, стран мира. Потому что примерно одна треть её территории находится ниже уровня моря. Даже наш знаменитый аэропорт, который принимает ежегодно до 300000 тысяч самолётов изо всех стран мира и тот находится на 4,5 м ниже уровня моря.

Русалина спросила с улыбкой:

– Жан, а откуда ты знаешь, что именно такое количество самолётов садится в вашем аэропорту?

Он не обиделся:

– Сокровище моё, так я прессу читаю. Но ты меня не сбивай, если хочешь, чтобы рассказ получился более последовательным.

Она покорно ответила:

– Всё, слушаю молча, дорогой! Она взяла его под руку и прижалась своей головой к его плечу.

Жан тут же ласково обнял её, нежно поцеловал и с улыбкой сказал:

– Ладно, чего хочет женщина, того хочет Бог!

Русалина весело рассмеялась:

– А женщина самое непредсказуемое существо, да будет вам известно! Так что, принимая во внимание именно этот принцип, тебе непросто будет ориентироваться. Поскольку из моей непоследовательности вполне можно сделать вывод, что сначала она желает прослушать исторический экскурс и тут же её тянет на романтику, так?! Всё, Жан, я получила свою причитающуюся мне в эти минуты порцию столь необходимой мне ласки и нежности, теперь я само внимание, продолжай. Только самую суть, пожалуйста.

Жан продолжил:

– В нашей стране бытует поговорка: «Бог создал мир, голландцы создали Голландию». Большей частью наша страна – это целое длинное побережье, обращённое к Северному морю. Само море и поймы впадающих в него рек, особенно во время разливов, затопили бы треть суши, если бы не были построены здесь могучие заградительные дамбы. Поэтому первые поселенцы этих мест и начали с того, что строили дамбы. Когда-то на реке Амстел была построена самая большая дамба. Отсюда и произошло название столицы Амстердам. Вот и получается, что даже само название столицы переводится, как дамба на реке Амстел.

Русалина уточнила:

– Так получается, то место, где мы с тобой оказались и называется Дам – дамба, так?

Жан подтвердил:

– Именно! Площадь Дам – это историческое место, считай, центр города, где назначают встречу все туристы города, мы его увидим с тобой чуть позднее.

Она невольно отозвалась:

– Да, преизбыток воды, наверное, не меньшая проблема, чем её нехватка.

Жан согласился:

– Ты права, когда-то здесь были сплошные болотистые места, люди долгое время даже дома свои отапливали торфяником, а первые переселенцы ходили только в деревянной обуви, потому что кожаная обувь мгновенно намокала.

Русалина удивилась:

– А разве бывает деревянная обувь?

Жан улыбнулся:

– Как видишь, бывает, если нужда заставит. Просто деревянная обувь меньше соскальзывала со мха, – он улыбнулся и добавил, – и если бы тебе не хотелось провалиться сквозь мох, под которым хлюпала вода, то ты бы тоже начала её носить. Кожа ведь мгновенно размокает и становится скользкой.

Она спросила:

– А как же всё-таки боролись с этой водой? Как осушали землю?

Жан продолжил:

Так я же тебе только что сказал, при помощи многочисленных обводных каналов. Только в одном городе Амстердаме насчитывается около ста шестидесяти каналов и сотни мостов через них.

Русалина воскликнула:

– Так это что же получается, ваша столица – вторая Венеция?

Жан улыбнулся:

– Что-то типа того. Вечером, когда каналы и мосты через них освещены многочисленными яркими огнями, туристы с восторгом воспринимают это яркое разноцветье, – Жан продолжил, – а где-то с XVIII века голландцы начали строить ветряные мельницы для откачки излишков воды. К тому же в те времена ветряные мельницы повсеместно использовались, как мини-заводы, потому что тогда они были единственным источником энергии. Одни мельницы использовались по назначению – для размалывания зерна и получения муки, другие – как маслодавильни, третьи – для лесопилен, а на некоторых даже размалывали порох и так далее…

К XIX веку в Голландии уже насчитывалось до 9000 ветряных мельниц. Но, прежде всего, они использовались для откачивания воды и осушки площадей, на которых уже велось строительство.

Жан снова ласково обнял её и спросил:

– Ну, что, милая, поехали? А остальную информацию я буду тебе давать по ходу, хорошо?

Она весело ответила:

– Годится!

Жан успокоил её:

– И не волнуйся за меня, я хорошо вожу машину, к тому же я взял у отца в гараже одну их самых надёжных машин.

Русалина сказала с опаской в голосе:

– Что ж, поехали, только ты, Жан, осторожнее, пожалуйста. А я сейчас установлю на щиток наш заветный приборчик для очистки воздуха, чтобы мы могли вдвоём дышать чистым воздухом, – она улыбнулась, – так что он тебе тоже не помешает после той основательной чистки организма, которую тебе устроили у нас Великие Целители.

Вскоре они подъехали к обычному, ничем не примечательному на вид мосту и Жан пояснил:

– Не скажи я тебе, что этот мост – одна из главных достопримечательностей нашей столицы, ты бы даже не обратила на него внимания, верно?

Она отозвалась:

– Точно, и чём же он примечателен?

– А это старый символ Амстердама и называется он «Мегере-брюг», что в переводе означает «тощий мост». Существует несколько версий, почему его так назвали. Одна из них, что его строили две сестры, да затем у них не хватило на него денег. Трудно сказать, почему именно, но название так и осталось.

Через некоторое время Жан воскликнул:

– А вот и то место, где мы с тобой вчера приземлились или прилунились, – он улыбнулся, – короче, появились. Это площадь перед центральным вокзалом. Посмотри на это место со стороны. Скажи, правда, красивое здание вокзала?

Она согласилась:

– Да, очень интересное!

Жан продолжил:

– Сам вокзал был построен в XVIII веке на специально насыпанном для него острове. Как видишь, на площади перед вокзалом всегда оживлённая толпа приезжающих и отъезжающих, а также местные жители, в основном молодёжь, которая приходит просто поглазеть на гостей столицы.

Русалина невольно воскликнула:

– Какая красивая и необычная для моего глаза архитектура у ваших зданий. Как называется этот стиль? Насколько мне известно, если здания украшены таким большим количеством башенок, этот стиль называется готическим?

– Да, многие здания, как и в других странах Европы, строили итальянские зодчие.

Она с большим интересом в глазах осматривала здание, выстроенное в совершенно новом для неё стиле архитектуры. Стены вокзала – цвета жжёного кирпича, а рамы довольно высоких, овальных вверху окон были белого цвета. Над зданием высились три довольно высоких башни, одна – средняя, более величественна и более сдержанна, а две боковые с более мелкими формами, устремляющимися в небо, в целом создавали впечатление определённой лёгкости. Прямо на переднем фасаде двух боковых башенок были вмонтированы довольно большие круглые часы. Жан спросил у неё:

– А ты видишь, что показывают эти часы?

Русалина ответила:

– Как что, Жан? Что могут показывать часы? Смешной ты! Время, конечно!

Жан ответил:

– А вот и нет! Правый циферблат указывает время, здесь я с тобой спорить не стану, а левый – направление ветра. Вот так-то!

Само здание не слишком высокое, примерно четыре этажа, окна здания настолько высокие, что создавалось впечатление, что они могут быть высотой в целых два этажа.

Вся привокзальная площадь, и в самом деле, была заполнена людьми. Людской поток в одну дверь плавно вытекал из вокзала, а во вторую втекал в него.

Русалина воскликнула:

– Так интересно всё! Словно я попала совсем в другой мир!

Жан улыбнулся:

– Именно так! В другой мир. Которому вы придумали у себя новое, как мы говорили в детстве, «погонялово» – Отравленный Мир. А он, как видишь, не настолько уж и отравлен.

Она отозвалась:

– Так ваша страна ещё считается одной из самых благополучных, – и улыбнулась, – не будь ты из Голландии, отец бы тебя ни за что к нам не впустил, – уверенно добавила она, – но всё же мне здесь нравится, хотя и кажется всё столь необычным.

Вскоре они въехали на саму площадь Дам, которая является историческим центром города.

Русалина живо отреагировала:

– Да, я узнаю это место.

Жан сказал:

– А теперь внимательнее посмотри на это величественное серо-белое здание с красивым куполом, венчающим его середину. Это тоже историческое место, старый, так сказать, город. На этой центральной площади можно услышать все языки мира, – он улыбнулся, – именно здесь все влюбленные, в том числе и туристы, как я тебе сказал, назначают друг другу свидания, – и добавил, – а вон, посмотри, перед самым куполом ты видишь фигурку?

Русалина отозвалась:

– Да, вижу!

– Это великий Атлас держит Земной шар! А на западной стороне площади – королевский дворец, – Жан добавил, – сначала он строился, как городская ратуша. Все эти величественные здания были построены во времена так называемого Золотого Века Голландии. Это было время невиданного расцвета страны, когда сам город Амстердам был одним из самых важных портовых городов мира.

Она согласилась:

– Да, именно в пору расцвета государства закладываются и осуществляются самые грандиозные проекты. Эта истина непреложна для каждого государства. Все эти величественные здания и смотрятся, как единый комплекс.

Жан добавил:

– Вот так и получилось, что одному из королей понравилось это здание, и вместо ратуши его превратили в королевский дворец.

Русалина улыбнулась:

– И это известно. Своя рука – владыка!

Жан продолжил:

– Все великолепие внутренней отделки и убранства залов во дворцах создавалось и выполнялось именно в то золотое время классицизма, когда царила изысканная роскошь во всех европейских царских дворах, которую воспитывал у европейских монархов безупречный вкус итальянских зодчих.

Русалина сказала:

– Но ведь не сразу же Голландия стала такой богатой.

Жан просто ответил:

– Естественно, нет. Первыми жителями Голландии были рыбаки и мелкие торговцы. И только много позднее уже появились купцы.

Русалина улыбнулась:

– Что, и они ходили в деревянной обуви?

Жан просто ответил:

– Прошу меня простить, меня тогда не было! Поэтому я не смогу с уверенностью утверждать ни то, ни другое.

Когда они поехали дальше, то увидели на противоположной стороне улицы не столь помпезное здание, как только что виденные дворцы на центральной площади Дам, зато в канале перед этим зданием красовался настоящий корабль.

Она невольно воскликнула:

– Какое красивое морское судно!

Жан ответил:

– Это музей истории мореплавания, а корабль – один из символов морского торгового флота Амстердамского Адмиралтейства, но это не сам корабль, а его точная копия. А само судно «Амстердам», к сожалению, затонуло в первый же свой рейс. Но в память о нём сделали точную копию и поставили её здесь.

Она ответила:

– Да, впечатляет!

Жан вдруг предложил:

– Солнышко моё, здесь неподалеку есть один очень неплохой ресторанчик, где готовят великолепные десерты. Зная твои вкусы и пристрастия, я не рискую приглашать тебя в ресторан, где готовят, – он улыбнулся и добавил, – я бы так сказал, тяжёлую для тебя пищу. А в этом ресторанчике всегда полно различных изумительных десертов: тортиков, фруктов, муссов, коктейлей и мороженого. Ты только покажешь мне пальчиком на то, что тебе понравится внешне, и я куплю тебе всё, что пожелаешь. И заодно немного отдохнёшь от машины.

Русалина с признательностью в голосе сказала:

– Спасибо тебе, Жан. Как мило с твоей стороны предложить мне передохнуть. Я только что сама хотела об этом попросить, – и она с радостью в голосе воскликнула, – как это восхитительно, когда любимый мужчина умеет к тому же ещё и угадывать твои желания! Это предел мечты всякой женщины!

Жан ласково взглянул на неё и произнёс:

– Когда любишь, это, оказывается, совсем не сложно!

Русалина поблагодарила его тоже взглядом, затем перевела разговор к реальности: – А воздух с выхлопными газами от такого количества машин и впрямь настоящая отрава. И как только вы им дышите, – она устало улыбнулась, – просто моему уму непостижимо! Да ещё и умудряетесь чувствовать себя нормально в этой атмосфере с полностью отравленным воздухом?

Жан припарковал машину недалеко от этого действительно уютного ресторанчика, у которого имелась ещё и открытая терраса, которая выходила как раз на канал, где был установлен шлюз для регулировки воды. Они сели вдвоём за столик под ярко зелёным тентом, и Жан вскоре уставил весь стол перед нею различными десертами. Затем довольным голосом сказал:

– Вот, милая моя, попробуй всё, что тебе самой понравится на вид и на вкус. Я тебе купил всё то, что любил ребёнком сам. Здесь неплохо готовят, мы и студентами на каникулах часто захаживали сюда с другом Гарри, чтобы полакомиться.

Русалина взяла маленькую ложечку и охотно пробовала содержимое то в одной, то в другой тарелочке, а счастливый Жан тем временем не мог оторвать взгляд от своего сокровища.

Наконец он, расчувствовавшись, сказал:

– Веришь, если бы мне кто-то когда-то сказал, что со мной вот так просто за одним столом будет сидеть моя невеста, красавица-дочь Великого Правителя из Земного Рая, я бы воспринял это, как неудачную шутку. Но видишь сама, каких и сколько жизнь нам посылает сюрпризов, ибо это именно ты сидишь сейчас со мной. И я могу даже дотронуться до тебя, – и он тут же положил свою нежную ладонь на её руку со словами, – Русалина, я так люблю тебя, если бы ты только могла увидеть и воспринять это моё чувство в полной силе и в полном объеме!

Его избранница, со счастливой улыбкой отправив себе в рот очередной кусочек ароматного грушевого торта, сказала в тон ему:

– Ах, если бы ты знал, Жан, как отлично я вижу и воспринимаю в полном объеме и в полной силе, как ты выразился, твоё чувство ко мне! Только на том основании, что люблю тебя такой же, абсолютно равноценной любовью, – и добавила, – а если ты поможешь мне доесть этот кусочек торта, так мы и вовсе станем с тобой, как единое целое.

Жан улыбнулся и сказал:

– С огромным удовольствием! Кто же откажется стать единым целым с такой очаровательной девушкой, хотя бы и косвенно. Вот, смотри, я открываю рот и жду, когда ты сама положишь тортик мне прямо в рот.

Они отлично посидели в спокойном и красивом месте прямо у самой воды, что неплохо, и весьма кстати, тонизировало начавшее уставать сознание Русалины. Она тепло поблагодарила Жана за заботу, прикоснувшись к его руке:

– Жан, спасибо тебе за то, что ты такой внимательный. Я так рада этому качеству в тебе. Правда-правда! Это так греет душу, особенно, когда ты вдалеке от родных людей, я ведь в первый раз в жизни так далеко от них.

Жан спросил:

– Что, так быстро начала скучать? А я?

Русалина искренне ответила:

– Жан, если бы не ты и не наша с тобой любовь, я бы в чужом городе в первый же день, как мне кажется, просто погибла. Итак, продолжим наш экскурс в историю.

Жан сказал:

– Так вот об архитектуре восемнадцатого века. Тогда самые богатые и влиятельные амстердамцы строили свои дворцы и роскошные особняки в так называемой Золотой бухте. Тут я ещё раз обращаю твоё внимание, что если бы не было в стране столько дамб и плотин, то самая густонаселённая часть Нидерландов, а это около половины страны, была бы затоплена Северным морем и реками. А так, как видишь, все эти роскошные особняки, здания и строения выкуплены сейчас крупными компаниями и фирмами и используются как элегантные офисы.

Когда они проезжали по одной из улиц, Русалина вдруг воскликнула:

– А это что за восхитительное здание?

Жан ответил:

– А это так называемый Дом с головами.

Это было и в самом деле очень красивое здание. Фасад самого здания напоминал детскую пирамидку, сложенную, например, из пяти кубиков, затем сверху четыре кубика и так далее… Но это только фасад своей формой был выполнен такими выступами с двух сторон здания. Само же здание оранжево-белое и невероятно торжественное. Причём, что характерно для архитектуры Амстердама, окна зданий настолько высокие, что их основание начинается чуть ли не от самого фундамента и заканчиваются они чуть ли не у пола следующего этажа. На втором этаже окна чуть уже, на третьем ещё уже. Так и получается, что здание повторяет формы пирамидки. Но опять-таки это касается только формы, оно настолько само по себе красивое. А белые наличники окон на ярко-оранжевом фоне стен придают ему особую торжественность. Все здание украшено белоснежной алебастровой лепкой. Верхняя часть окон, выполненная в виде небольших порталов, тоже украшена лепкой с растительным орнаментом.

Самая верхняя часть здания дополнена башенкой, которая, в свою очередь, заканчивается чьим-то бюстом, издалека его трудно рассмотреть. Здание настолько красивое и необычное, что Русалина попросила Жана притормозить машину и воскликнула:

– Какая изысканная архитектура у этого здания! А как интересно расположены окна, ты обращал когда-нибудь на это внимание, Жан? Ты посмотри, как только за счет величины окон всё здание как бы устремляется вверх. Посмотри, на первом этаже четыре больших окна, и одно маленькое над входной дверью, на втором этаже тоже столько же окон, но значительно уже и меньше по размеру, на третьем – три и на четвёртом всего одно. А почему это здание так называется Дом с головами?

Жан ответил:

– А ты посмотри внимательнее. Видишь, фасад здания на первом этаже украшен шестью барельефами греческих богов.

Вдруг Русалина спросила без всякой видимой привязки к контексту экскурсии:

– Жан, а много ли евреев живёт в Амстердаме?

Жан ответил:

– Да, довольно много. До второй мировой войны, когда начались преследования евреев, сюда стекались беженцы со всей Европы. Да и до войны еврейское население составляло около 140 тысяч человек при общем населении Голландии в 800 тысяч человек, – Жан с гордостью улыбнулся и продолжил, – а евреи, как известно во всём мире, являются лучшими специалистами по огранке алмазов. Именно они привнесли с собой в Амстердам это искусство по обработке алмазов. И с тех самых пор в Амстердаме широко поддерживается это мастерство, но теперь уже на государственном уровне.

Это ремесло расширено и процветает, – и он снова с гордостью добавил, – с тех самых пор Амстердам так и называется городом бриллиантов. Особенно, когда Амстердам установил монополию на обработку бразильских и южно-африканских алмазов.

Русалина, улыбнувшись, сказала:

– Да, бриллианты, они везде бриллианты, особенно в руках умелых мастеров и умелых торговцев.

Они медленно ехали вдоль набережной одного из каналов. У одной из пристаней скопилось сразу несколько лодок, обустроенных под небольшие домики. Она вновь воскликнула:

– А это что за домики на лодках? Такие интересные!

Жан ответил:

– А они так и называются Жилые лодки. Причём, комфорт в них ничуть не отличается от комфорта в небольших жилых домах, но их передвижение несколько ограничено, они не могут плавать там, где им нравится. Но эти удобные и по-своему мобильные, как ты выразилась, домики на лодке чаще всего предпочитают свободные художники.

Когда они проезжали по довольно узкой улочке между двумя рядами жилых домов, Русалина спросила:

– Жан, а что это за странные крючья на самой крыше домов?

Жан улыбнулся и пояснил:

– Это подъёмные лебёдки. Дело в том, что в домах старого типа лестничные пролёты и лестничные площадки были настолько узкими, что невозможно было внести в квартиру какие-либо крупногабаритные вещи типа пианино. Вот и приспособились жители Амстердама поднимать эти вещи в квартиры через окна. Такие вот дела.

Русалина попросила Жана:

– Жан, давай выедем за город, я немного утомилась от этой городской суеты, хочется на живую природу посмотреть.

Жан тут же согласился, сказав:

– Как хочешь, милая! Я готов исполнить любое твоё желание!

Он развернул машину, и они поехали по дороге к юго-востоку от города. Увидев яркое современное совершенно круглое и большое по объёму здание, Русалина тут же спросила:

– А это что за здание с таким интересным архитектурным решением?

Жан ответил:

– А это наш знаменитый стадион. На нём, кстати, местная футбольная команда четыре раза выигрывала кубок Европы и два раза кубок мира, – он улыбнулся, – но тебя это вряд ли может заинтересовать. Я не заметил, чтобы футбол пользовался у вас большой популярностью, – и добавил, чтобы слегка задеть Русалину, – хотя, обрати внимание, что футбол – это международная игра, но при вашей обособленности это, конечно же, могут быть только любительские соревнования.

Русалина парировала:

– Жан, если ты хотел меня слегка задеть, то считай, что у тебя ничего не получилось, ибо если я начну перечислять все преимущества спортивной подготовки у наших мужчин, то твой хвалёный футбол мгновенно потеряется среди них. И потом ты с оттенком такой гордости сказал, что это международная игра, а какова ей истинная цена, если любой игрок у вас легко продается тому, кто больше за него заплатит? Не уточнишь ли, в чём же тогда национальный смысл этой игры? И потом, ты сам уже видел, что мы ни в чём не стремимся к противостоянию, с кем бы-то ни было и в чём бы-то ни было. Нас интересует – и исключительно! – только единство и единение. Ибо именно в них и кроется настоящая сила, – теперь уже она поддела его, – а не в вашей глобальной разобщенности, так что было бы, мой дорогой, чем хвастаться. Но уж только не вашей, как выясняется по логике вещей, точно такой же глобальной слабостью.

Только она успела договорить эту фразу, как из-за поворота показались ветряные мельницы. Вот что привело Русалину в настоящий восторг. Она радовалась, увидев их, как ребёнок:

– Ой, смотри, Жан, как интересно! Я никогда ничего подобного в жизни не видела! А ветряные мельницы – видела только в детских книжках, изданных у вас, а живьём – никогда!

Жан повторил:

– Так вот эти самые красивые на вид игрушки, которые стоят в ряд на берегу реки, и были в XVII-XVIII веках единственным источником энергии. Только на одном берегу реки, на расстоянии примерно в десять километров их можно было насчитать до семисот штук, представляешь?

Жану нравилось, что зоркий и пытливый взгляд его невесты отмечает иногда такие детали, на которые другой человек не обратил бы внимания. Когда они ехали по просёлочной дороге, Русалина удивлённо произнесла:

– Ты только посмотри, Жан, здесь растут деревья – все совершенно одинакового роста. Скажи мне, как так может быть? Обычно ведь каждое дерево имеет свою высоту, а эти все совершенно одинакового роста, словно кто-то летал рядом на воздушном шаре и подстригал их, вот что удивительно! – И она тут же с радостью и даже с восторгом в голосе воскликнула. – О, какие здесь чудесно зелёные поля! Это означает одно, что они не знают недостатка во влаге. Оттого и зелень такая яркая: глаз радуется и ликует душа!

Зелень полей действительно была настолько насыщенной и такой изумрудно-зелёной, что, казалось, до самого горизонта цветовая палитра этой непривычной, даже для глаз Русалины, красоты состоит всего из двух цветов: голубого и чистого цвета неба и просто невероятного по цветности колера полей и травы вдоль дороги.

Жан откликнулся:

– Как отрадно слышать, что хоть чему-нибудь у нас радуется твой прихотливый взгляд!

Русалина возразила:

– Напрасно ты так, Жан. Я вообще ни к чему не отношусь предвзято, – она улыбнулась, – если ты сам намеренно не стараешься задеть меня, как в случае с футболом, например. Я стараюсь во всём находить радость от новых впечатлений, – и она с неподдельной радостью воскликнула, – а вон там, смотри, стадо барашков пасётся, они такие чистенькие и беленькие, словно белые тучки на фоне ярко-изумрудной зелени поля.

Жан улыбнулся и ласково произнёс:

– Ну и выдумщица же ты у меня! Тучки бывают на небе, а не на поле.

Когда они ехали по просёлочной дороге, Русалина обратила внимание на то, какой интересной конструкции в Голландии частные дома. Как правило, фасад частного дома имеет три окна и тоже обязательно с белыми рамами. Окна непривычно высокие и чаще всего по бокам обычные окна, а среднее как бы совмещено с дверью. Дверь начинается от самого крыльца и только в самой верхней части двери имеется дополнительная стеклянная секция, вровень с двумя другими боковыми окнами. Но дверь точно так же, как и окна, обязательно с белой обналичкой. Верхняя часть дома отделена от мансарды светло-серой перегородкой. Перегородка точно такого же светло-серого цвета, как и сама островерхая крыша. Мансарда дома уже не с тремя, а с двумя окнами меньшего размера или с одним окном. И достаточно интересная форма самой крыши. Она не треугольником, в привычном понимании этого слова, а как бы часть стен идет вверх вертикально примерно на метр или чуть больше, то есть прямо как продолжение стен, и лишь затем заканчивается самой крышей. Видимо, это делается для того, чтобы эта часть мансарды больше походила внутри на жилое помещение и сохраняла вид комнаты.

И самая верхняя часть крыши на передней части фасада дома заканчивается либо маленькой башенкой, либо каким-то иным декоративным элементом тоже светло-серого цвета. Всё остальное пространство дома между декоративными серыми перегородками, отделяющими первый этаж дома от мансарды, выкрашены в зелёный цвет, только рамы и обналичка двери белые.

Русалина и тут не удержалась от удивления:

– Какая интересная архитектура у ваших частных домов. Если в городе очень многие общественные здания имеют цвет жжёного кирпича, то частные дома, сколько я наблюдаю по дороге, покрашены именно в зелёный цвет, а рамы все белые.

Жан согласился:

– Да, это ты верно подметила, зелёный и белый цвета действительно преобладают в сельской местности.

Русалина продолжила:

– Жан, и ещё я обратила внимание, что нигде в частных домах нет штор на окнах, только в самой верхней части окна короткие тюлевые занавески, разве жителям комфортно по вечерам, если проходящие мимо люди заглядывают в окна? Ведь сразу же видно, кто чем занят в доме, кто-то читает, кто-то ходит и так далее.

Жан пояснил:

– Так повелось с той поры, когда было запрещено прятать у себя эмигрантов или других чужих лиц. Так вот жители, чтобы не вздрагивать всякий раз от стука полиции и от их приказания: «Откройте дверь, полиция!» пошли на то, чтобы не занавешивать окна. А полицейские могли с улицы видеть, кто находится в доме, что в нём происходит и есть ли там чужие люди. Так люди сами решили эту проблему, полиция ходила и просто заглядывала в незанавешенные окна.

Русалина сказала:

– Но, наверное, людям очень нелегко было привыкнуть к ситуации, которую условно можно назвать: «Секретов у нас нет!»

Жан отозвался, глядя на дорогу:

– Солнышко моё, а кому в те времена было легко? Всем было нелегко, но человек ко всему привыкает. По моему мнению, лучше уж иметь открытые окна, чем вздрагивать при каждом стуке в дверь.

Она ответила:

– Это верно, но лучше всего жить и никого и ничего не бояться, как это, к счастью, происходит у нас. У нас никто и ничего не боится. Вот только такую жизнь и можно считать настоящей жизнью, верно ведь? Когда ты полностью защищён в своём обществе и своим правительством.

Жан слегка «переключил» Русалину, спросив у неё:

– А как ты находишь наше поместье, дом моих родителей, понравился ли он тебе?

Она искренне ответила:

– Да, очень респектабельный особняк и твои родители – люди с великолепным вкусом. Мне всё понравилось, хотя многое, даже в интерьере, для меня необычно.

Жан пояснил:

– Наше поместье, как видишь, находится в Амстердаме, а отец и мама работают в Гааге. Сюда приезжают только на уик-энд. Среди недели дома только прислуга.

Русалина удивилась:

– Вот как, а почему? Значит, нам просто повезло, что они оказались дома. Так, получается?

Жан ответил:

– Дело в том, что Амстердам является официальной столицей Голландии, поэтому и коронация королей происходит именно здесь, в новой церкви на площади Дам, на которой мы с тобой побывали. Но все важные государственные решения страны принимаются именно в Гааге. Именно там расположены все основные правительственные здания и учреждения. Этот город уже с XVIII века считается резиденцией графов Голландских. Город Гаага имеет большое значение и для мировой политики, потому что с 1913 года Международный трибунал находится во дворце Мира. И если между странами возникает какой-либо конфликт, то уполномоченные лица от каждой страны могут изложить в этом здании суть конфликта перед независимыми судьями.

Русалина поспешно сказала:

– О нет, Жан! Политика меня абсолютно не интересует.

Он улыбнулся и спросил:

– А информация о королевском дворце тебя интересует?

Она живо отозвалась:

– А вот это уже совсем другое дело! Это – да! Это интересно.

Жан ответил:

– Так вот, королевский дворец находится в Гаагском лесу, недалеко от города. Он выстроен в стиле французских дворцов того времени и не уступает ни одному из них, ни в роскоши отделки, ни в роскоши внутреннего убранства. И если королевская особа находится во дворце, то над дворцом развевается королевский флаг.

Русалина мечтательно заметила:

– Да, дворец осмотреть я бы не отказалась.

Он улыбнулся:

– Так в чём же дело?! Ты же принцесса – дочь Великого Правителя из Земного Рая, вот и заяви о себе, – он весело рассмеялся, – я представляю, какое будет там столпотворение, все сбегутся посмотреть на живое сокровище! Но для этого необходимо…

Русалина живо спросила:

– Что именно?

– Стать особой, приближенной к монаршей семье.

Она весело ответила:

– Так мы с тобой – они самые и есть! Ты – сын премьер-министра, а я – дочь Великого Правителя из самой могущественной на земле страны.

Жан пояснил:

– Состоять в правительстве – это одно, а быть представителем монархической династии – это совсем другое, – и добавил с улыбкой, – да ты не переживай, что не сможешь попасть во дворец, самое главное, что ты – королева моего сердца. Вот что для нас с тобой главное, верно ведь?

Она тоже ответила с улыбкой:

– А кто тебе сказал, что я расстроена по этому поводу? И я тоже могу с радостью подтвердить – ты являешься единственным королем моего сердца, которое не так легко было завоевать. Но ты им овладел только потому, что поступил по нашим законам, то есть ты и не воевал вовсе, а предоставил всему свершиться самому

Жан, одной рукой держа руль, другой нежно погладил её по щеке и сказал:

– Как мило! Вот мы и обменялись верительными грамотами! А что для нас может быть ценнее?!

Русалина попросила:

– Жан, расскажи мне немного о семейном укладе в вашем обществе. Как живут здесь люди? И, самое главное, как здесь относятся к женщине?

Он охотно ответил:

– В нашей стране установлено абсолютное равенство между мужчиной и женщиной, если ты именно это хотела услышать, дорогая. Женщина у нас имеет точно такие же права, как и мужчина, в отличие от многих других стран. И даже детей они воспитывают вместе, – он улыбнулся, – а ужин готовит тот, кто первым приходит с работы. Тебя ведь и это интересует, что впитал я с молоком матери, так сказать?!

Русалина ответила:

– Этот момент тоже немаловажен в семье. И напрасно ты, Жан, улыбаешься, говоря это так пренебрежительно, что, впрочем, характерно для мужчины в этом случае.

Жан, пропустив мимо ушей её реплику, продолжил:

– Так что ты получишь заботливого мужа в моём лице, – он снова улыбнулся и, повернувшись к ней, добавил, – и с целым набором положительных отцовских черт в характере. А что касается общего благосостояния страны, то Голландия входит сейчас в число двадцати наиболее развитых стран по уровню жизни своих граждан. Это когда-то в нашей стране жили рыбаки да мелкие торговцы. Сейчас в Голландии развиты высокие технологии, в частности электроника, транспорт, мясная и молочная промышленность.

Хоть и считается, что большая часть страны занята сельским хозяйством, но оно тоже приносит стране немалый доход.

Русалина сказала:

– Самое главное преимущество развитого сельского хозяйства в том, что собственное население сыто. И часто только за счёт этого бывает обуто и одето.

Жан продолжил:

– А мясо тех белых барашков, которых ты из-за чистоты их шерсти сравнила с облачками, насколько я знаю, покупает Франция, а у нас в переработку идет только их шерсть и кожа. В общем, всё сельское хозяйство Голландии, не без основания, считается самым передовым, интенсивным и высокопродуктивным в мире. Конечно, в том, что наша страна входит в двадцатку самых развитых стран, немалую роль играют и транспортные магистрали страны. Только один международный порт Роттердам чего стоит. Это одна из главных водных артерий мира. Морской порт Роттердама, как и наш знаменитый аэропорт, принимает тоже около 300000 судов ежегодно со всего мира. Этот порт удобно расположен на новом Маасе – это приток Рейна, потому и обеспечивает бесперебойное транспортное сообщение со всей центральной Европой, весь мир нуждается в транспортных услугах. Но кроме транспортных услуг Голландия процветает нынче на основе наукоемких и высокотехнологичных отраслей химии и электронной промышленности. Это не то, что раньше, – с гордостью добавил он.

Русалина сказала:

– То, что ты мне рассказываешь, конечно же, интересно. Но ты скажи мне о чём-то таком, что было бы мне близко и интересно как женщине.

Жан улыбнулся и добавил:

– Голландия процветает за счет туризма и торговли цветами. Так уже теплее?

Она сказала:

– Несомненно.

Жан заверил её:

– Сейчас мы будем возвращаться в город, и ты увидишь целые поля тюльпанов, – он снова ласково улыбнулся ей, – и тогда твоя душа возрадуется!

Они проехали ещё пару километров и как только миновали поворот, перед их взором действительно открылись целые поля тюльпанов.

Русалина, как ребёнок, всплеснула руками от радости.

– Ой, Жан, ты только посмотри! Боже мой, вот это чудо! Вот это для меня настоящее диво, потому что я в жизни своей ни разу не видела столько цветов одновременно, – и она, не меняя восторженного тона, продолжила, – да их здесь просто целое море!

И в самом деле, их взору открылись целые поля красных и жёлтых тюльпанов, по-видимому, выращиваемых для продажи. Они росли аккуратными и длинными рядами. Ряд жёлтых тюльпанов, ряд – красных, примерно метр или чуть больше шириной и разделённые между собой лишь проходами. Повсюду здесь стоял удивительно чистый, напоённый ароматом тысяч цветов воздух.

Русалина в полном восторге воскликнула:

– Вот оно, настоящее диво! А какой здесь воздух! Только самой Матушке-Природе подвластно сотворить такой поистине божественный аромат!

Жан улыбнулся:

– И что, моя дорогая?! В этом месте ты уж никак не сможешь утверждать, что здесь Отравленный Мир?

Она ответила:

– Жан, я – по своему характеру человек позитивный, в этом, я думаю, ты уже имел возможность убедиться. Я далека от мысли вообще выискивать что-то плохое. К тому же разве любящая и счастливая девушка на это способна?

Жан улыбнулся:

– Хорошо, хорошо, сдаюсь! Так вот, послушай дальше. В Голландии насчитывается более десяти тысяч гектаров теплиц, в которых выращиваются, в основном для экспорта, фрукты, овощи и цветы. А у тюльпанов своя особая история. Прежде, когда только начали завозить тюльпаны в Голландию из центральной Азии, то только одна луковица по спекулятивной цене стоила около 30000 гульденов. За одну луковицу можно было купить дом на канале, а за три луковицы можно было купить целый особняк, представляешь?

– Да, всё в этом мире имеет ту цену, которая ему назначена человеком, – философски молвила Русалина.

Жан продолжил:

– На сегодняшний день теперь уже сама Голландия является крупнейшим в мире экспортёром цветочных луковиц – это тюльпаны, лилии, гладиолусы, гиацинты, ирисы и крокусы.

Они как раз проезжали мимо красивейшего пруда, над которым склонилось множество красавиц-ив, а между ними росли целые поляны тюльпанов, Русалина попросила:

– Жан, останови, пожалуйста, на несколько минут машину здесь, у этого великолепного пруда, я отдохну от машины и мы вместе полюбуемся на эту неописуемую, просто сказочную красоту.

Жан остановил машину неподалеку от берега и они, взявшись за руки, отправились к пруду, по которому тоже изящными парочками плавали белые лебеди. Восторженный взгляд Русалины обращался то к лебедям, то к красивейшим клумбам цветов на берегу пруда. Ни на то, ни на другое действительно нельзя было глядеть без внутреннего восторга, настолько этот уголок природы был гармоничен и восхитителен. Здесь стояла такая благость и тишина, что душа любого человека, пришедшего сюда, сама растворялась в блаженстве.

Парковые дизайнеры высаживали тюльпаны с таким расчетом, чтобы взгляд смотрящего на них человека, перебегая от одного оттенка к другому, во всей полноте мог насладиться усилением колера цветов, потому что они звучали, подобно музыке, от нежных – до мажорных оттенков. У самой воды росли чисто-белые тюльпаны, затем тюльпаны с кремовым оттенком, далее – жёлтые, потом желто-алые и, наконец, алые. И что особенно брало за душу – это сама насыщенность и цветность тюльпанов. Сразу чувствовалось, что цветам неведом недостаток влаги. Даже их листья, сочные и изумрудно-зелёные, радовали глаз своей упругой красотой. Вокруг пруда, в этом действительно божественном уголке природы, неспешно прогуливались отдыхающие.

Русалина голосом, полным неподдельного восторга, воскликнула:

– Вот где действительно божественное место! Сам Бог, наверное, любит здесь прогуливаться, – и весело добавила, – частица же Бога в каждом из нас! Вот Он и видит сейчас всю эту красоту нашими глазами! Двумя парами влюбленных глаз, представляешь, Жан?

Жан обнял её за талию и ласково сказал:

– Представляю, свет души моей! И думаю, что Бог вполне согласен со мной в том, что ты у меня самый дивный цветок на свете. На всей земле больше нет такого цветка, который мог бы сравниться с тобой по красоте. Я искренне так считаю! Ты, моя дорогая, и есть настоящее сокровище, настолько ты восхитительно чиста и телом, и душой! – Он улыбнулся ей и добавил. – И оттого ещё более желанна! Я столько времени уже провёл с тобой, и ты не сказала ни одного слова, не сделала ни одного жеста, которые бы мне не понравились. Ты настолько внутренне деликатна и органична, что я не перестаю удивляться этому феномену. И не перестаю внутренне радоваться тому, что это сокровище принадлежит именно мне и, главное, любит меня! – Он воздел руки к небу и искренне произнёс. – Благодарю тебя, Господи, за эту счастливую Судьбу и за эту счастливую встречу с моей возлюбленной!

Она обняла его за талию, прижалась к его груди и сказала:

– Спасибо, Жан, за искренность, ты говорил в эти минуты именно то, что думаешь и чувствуешь, ибо твоя душа, сердце и разум были в полной гармонии с только что произнесёнными словами, а это и есть настоящее счастье! – Она ласково спросила, обнимая его. – А можно и мне тоже подписаться под этими словами? Я чувствую себя с тобой такой спокойной и защищённой, потому что ты, Жан, настоящий мужчина и настоящий рыцарь моего сердца! Я тебя люблю ничуть не меньше!

Они ещё некоторое время постояли, полюбовались на дивные поляны тюльпанов и вдохновляющие парочки лебедей, все так же неспешно и горделиво плавающие в пруду.

Жан сказал, нежно прижав Русалину к себе:

– Это символично, что мы встретили в этом пруду на земле Голландии белых лебедей, лебедь – это самая верная птица. Лишь они и есть истинный символ верности.

 

Затем они, обнявшись, пошли к машине. Когда подъезжали к городу, уже вечерело, и кое-где начали зажигаться огни. Целый день они провели в поездке по осмотру города и окрестностей.

Вдруг так же неожиданно Русалина воскликнула:

– Жан, а что это за такая маленькая яркая лавочка с большим количеством непонятных предметов на стеллажах? Сразу даже не разберёшь, то ли это батоны хлеба, выставленные в ряд, то ли обувь.

Жан рассмеялся:

– Так это же и есть та деревянная обувь, о которой я тебе говорил в самом начале. В городах её давно уже не носят, но поскольку мы находимся в пригороде, здесь её ещё иногда продают, потому что в сельской местности крестьяне её до сих пор используют по той причине, что она теплая и не промокает.

Русалина воскликнула:

– Как интересно! Жан, давай остановимся, я хочу её увидеть поближе.

Жан остановил машину, как попросила его невеста, и, подходя к этой яркой лавочке с выносными стеллажами, уставленными обувью, пояснил:

– Эта обувь называется кломпены.

Русалина переспросила:

– Как, как?

– Кломпены.

И она смешно, с некоторым акцентом повторила это слово «кломпены».

– Так интересно! Я в жизни своей ничего подобного не видела, у нас ведь сухой климат и все ходят в высококачественной кожаной обуви.

В маленькой лавочке работали сразу два мастера. Рядом с одним мастером лежали просто деревянные бруски-заготовки различного размера. Он умелыми и точными движениями, видимо, очень острым и довольно длинным ножом отсекал лишнее дерево, обтёсывая края брусков и придавая им форму обуви, а второй мастер на шлифовальном станке шлифовал эти деревянные бруски до нужной гладкости.

Рядом на полках были выставлены целые ряды этой диковинной обуви. Она была и в виде сабо со слегка загнутым носком. И даже в виде туфель с небольшим углублением для пятки. В основном эта обувь была покрыта древесным лаком разного цвета, то жёлтым, то красным, то бесцветным. На некоторые из них был ещё нанесён узор, а то и вовсе туфли были расписаны красивым или даже затейливым орнаментом.

Жан, видя, что у Русалины в первый раз за всё время пребывания здесь загорелись глаза, когда она смотрела на все это экзотическое для неё великолепие, спросил:

– Что, нравится? – И тут же рассмеялся, сказав. – Ты только взгляни, дорогая, даже сам мастер обратил внимание на твой неподдельный интерес.

И действительно мастер, мужчина средних лет с приятным лицом и в защитных очках, обратился прямо к ней:

– Что, нравится, мадемуазель?

Русалина спросила у Жана по-рузахски:

– А почему он меня назвал «мадемуазель»?

Жан рассмеялся и ответил:

– Потому что девушка в таком роскошном платье и с бриллиантовой короной на голове вряд ли обратила бы внимание на кломпены, это же обувь простолюдинов.

Тогда она, удовлетворенная объяснением Жана, повернулась к мастеру и сказала по-голландски:

– О, да! Очень нравится!

Довольный её ответом мастер сказал:

– Это обувь ещё наших предков, – он приветливо улыбнулся этой очаровательной иностранке, – и пояснил, – несмотря на то, что эта обувь считается обувью простых людей, но, тем не менее, у нас в стране выпускается ежегодно до трёх миллионов пар этой обуви. – И он повторил слова Жана. – В городах её больше не носят, но люди, работающие на земле, всё ещё ею пользуются. В кломпенах теплее и суше ногам, чем, например, в резиновых сапогах, особенно в сырую и холодную погоду.

Русалина, показав пальчиком на красиво расписанные затейливым рисунком и украшенные по верху носка даже маленькой картинкой туфли, спросила:

– А это что такое?

Мастер снова приветливо улыбнулся ей и пояснил:

– А это так называемые свадебные кломпены, поэтому они такие красивые. Мы постарались сделать их нарядными, чтобы доставить радость невесте. Их надевают только в день свадьбы и больше не носят.

Русалина воскликнула, обращаясь к Жану:

– Жан, как это романтично! Купи мне их, пожалуйста, я буду в них в день венчания.

Жан улыбнулся и пояснил ей:

– Милая, мне не жалко денег, но тебе же мастер сказал, что это обувь простолюдинов, а ты – принцесса!

Но Русалина, не сбавляя энтузиазма, продолжила:

– Жан, прошу тебя, это же так романтично – свадебные кломпены! И к тому же символично – это означает, что я выхожу замуж за голландца.

Мастер спросил:

– Мадмуазель, вы иностранка? Это чувствуется по лёгкому акценту.

Русалина ответила со своей очаровательной улыбкой:

– Я не только иностранка, но и невеста!

У мастера тут же расцвело всё лицо в улыбке и он сказал:

– Мадмуазель, тогда это святое дело! Примите эти понравившиеся вам кломпены, как мой свадебный подарок.

И он подал ей коробку с очень красивыми, ручной работы деревянными туфлями. Туфли действительно выглядели, как расписной художественный образец.

Жан с улыбкой сказал мастеру:

– Спасибо за любезность, но я обязательно заплачу за них. Так не годится, моя невеста сама попросила сделать ей подарок, я что же, не джентльмен, что ли?!

Русалина, счастливая и довольная, прижав к себе коробку с кломпенами, расписанными в стиле палехских мастеров, направилась к машине. Она прижимала эти туфли к груди как нечто совершенно особенное, нечто совершенно редкостное. Скорее всего, потому, что они уже конкретно напоминали ей как невесте о предстоящей свадьбе.

В машине она ещё раз поблагодарила его. Нежно поцеловав в щёку, она сказала:

– Спасибо, Жан, это так мило с твоей стороны, что ты купил мне эти туфли, они мне так нравятся! Такие красивые и необычные. Теперь я буду в них, как принцесса из голландской сказки, верно?!

Жан улыбнулся и сказал:

– Та-а-к! Так! Быть настоящей принцессой нам уже надоело! – И добавил, всё ещё улыбаясь. – Моя милая, я бы сию минуту купил их тебе, как только ты попросила. Но мне хотелось, чтобы мастер понял, что у тебя это всего-навсего маленькая прихоть, как у иностранки. Он-то увидел, что я местный и, стало быть, знаю, что такая барышня, как ты, будь она местной, такой обувью, как эта, никогда бы не заинтересовалась. И я некоторое время медлил оттого, что ты же у меня не простолюдинка, а принцесса!

Она воскликнула:

– Но ты же понимаешь, что они для меня только как символ?! Это ведь так романтично! И потом, не забывай, что какой-то мастер их расписывал именно для невесты, значит, в них вложена какая-то его особенная энергетика, разве не так?!

 

Когда они вернулась в город, уже повсюду зажглись огни. Вечерний Амстердам, как и любой другой европейский город, буквально утопал в ярких рекламных огнях. В особенности умиляли Русалину огни на арках бесчисленных каналов. Разноцветные огоньки то в один, то в два ряда горели на больших и малых арках мостов. Там, где были пролёты в мостах для маленьких лодок, лампочки горели в один ряд, а большие арки мостов, где проплывали более крупные прогулочные катера и небольшие пароходы, были освещены двумя рядами огней. И эти огоньки, подобно ярким светящимся бусам, не только красиво светились и украшали пространство сами по себе, но ещё и отражались либо в спокойной воде каналов, либо тысячами игривых вечерних «зайчиков» разбегались по тёмной воде в стороны от каждого только что прошедшего катера.

В неописуемый восторг привёл молодую девушку и розовый квартал, где буквально все окна светились розовым цветом. Точнее, стёкла окон были розового цвета, причём различных оттенков. Русалина после того, как переварила это свое первое впечатление от розового квартала, всё же спросила у Жана:

– Жан, впервые вижу нечто подобное. Необыкновенно приятно увидеть подобную картину в первый раз, но не устают ли люди от этого постоянного розового цвета?

Он ответил:

– Видишь ли, милая, здесь прохладный и чаще всего сырой климат. А пребывание людей на улице в такую погоду, особенно осенью, вовсе делает его для людей малоприятным, но, видя этот мягкий розовый цвет, у людей на душе делается как бы несколько теплее в какой-нибудь из холодных вечеров.

Русалина тут же согласилась:

– Да, согласна. Я ведь сразу обрадовалась. Стало быть, цель достигнута.

Жан добавил:

– Вот так и любому человеку дождливым вечером. Ну, всё, моя дорогая, нам пора возвращаться. Родители нас уже, видимо, заждались.

Русалина попросила его:

– Жан, давай заедем куда-нибудь, купим тот вкусный грушевый торт, который мне так понравился. Я же живу на Востоке, а у нас не принято приходить в дом с пустыми руками.

Жан согласился с этим её предложением, они снова заехали в тот ресторанчик, купили торт с запечёнными внутри половинками груш и поехали домой.

 

 

ГЛАВА IV

 

Когда они вернулись в поместье господина и госпожи Голднер, Русалина начала хвастаться своими деревянными, расписанными для невесты туфельками. По лицу обоих родителей Жана сразу прошла тень недоумения оттого, что невесте сына приглянулись туфли простолюдинки. У них сразу мелькнула мысль о её незрелом вкусе, но когда увидели по её лицу, что эта молодая и очаровательная девушка радуется им, просто как символу, сделанному для невесты, что она воспринимает их просто как красивую игрушку, их взгляд несколько смягчился

Жан с улыбкой пояснил:

– Русалина заинтересовалась ими только после того, как мастер объяснил ей, что невеста надевает их только один раз в день свадьбы и больше никогда, они остаются у неё просто как память.

А гостья с радостью сообщила будущей свекрови, что они купили очень вкусный грушевый торт, и добавила:

– Мне вот интересно, как это удается кулинарам запекать в торте целые дольки груш. Вот удивительно!

Вся семья дружно уселась за стол ужинать. Вдруг зазвонил телефон, господин Голднер подошёл и снял трубку, чуть спустя он передал её Жану со словами:

– Жан, это твой друг Гарри.

Жан искренне удивился:

– А откуда он узнал, что я здесь, в городе?

Господин Голднер проговорил чуть виноватым тоном:

– Ты же знаешь, что его отец работает со мной. Он мне звонил по делу, и я поделился своей радостью, что ты вернулся. Вот он, наверное, и сказал Гарри, как это обычно бывает.

Жан подошёл к трубке. Гарри сказал обрадованным голосом:

– Ты что же это, старина, старых друзей совсем забыл? Столько не виделись, ты появился и не звонишь, как это прикажешь понимать? Да ещё и невесту с собой из Земного Рая привёз и молчишь? Давай встретимся, мы решили собраться у одного нашего общего друга. У него на вечеринке будет вся золотая молодёжь. Все свои. Приходи с невестой, придёшь? Это у Дэни Хейфеца. Придешь? – переспросил он.

Жан был в явном замешательстве. Он предполагал, что у всех появление Русалины вызовет подчёркнутый интерес, а ей с её возвышенными чувствами и совершенно трезвым образом жизни довольно тяжело будет переносить агрессивный интерес в значительной мере подвыпивших, а то и вовсе пьяных людей. И он, слегка помедлив, ответил, как разумный и осторожный человек:

– Гарри, рад твоему звонку и приглашению, но я тебе перезвоню чуть позднее и сообщу о своем решении, договорились?

Друг на том конце провода рассмеялся:

– Понимаю, надо посоветоваться со своей необычной подружкой, пойдет ли она?

Жан слегка осадил его:

– Гарри, это не необычная подружка, а моя невеста, понятно?

Гарри тут же осёкся:

– О’кей, Жан! Так я жду звонка.

Жан повесил трубку и, вернувшись к столу, сказал:

– Гарри приглашает нас с Русалиной на вечеринку к Дэни Хейфецу.

Отец с матерью чуть ли не в один голос спросили:

– И что ты решил?

Жан ответил:

– Вы же слышали, что я обещал ему перезвонить. А решать отныне мы всё будем с Русалиной вместе.

Госпожа Голднер сказала:

– И что такого особенного, там будет молодёжь из богатых и приличных семей, сливки общества. Сходите, пусть девочка развлечётся. Заодно увидит, что из себя представляет наша молодёжь.

Жан вопросительно посмотрел на Русалину, и она ответила:

– Жан, я тебе полностью доверяю. Так что это решение на твоё усмотрение. Ты лучше знаешь своих друзей. А в принципе, я согласна, – и добавила с лёгкой тревогой в голосе, – если это не опасно.

Жан улыбнулся ей:

– Вот видишь, какой у тебя получился замечательный каламбур: согласна, если не опасно. А для меня это довольно сложный выбор, так как ответственность за выбор ложится только на меня. Что ж, давай сходим на вечеринку. Тем более что тебе будет не лишним посмотреть, как отдыхает наша, так называемая, золотая молодёжь.

Жан немного помолчал, как бы размышляя про себя, затем добавил:

– Не волнуйся, милая, при первых же признаках неудовлетворения на твоем лице, я сразу же увезу тебя оттуда, – и он ласково улыбнулся ей, – тем более что я теперь, как и ты, не беру в рот ни капли спиртного.

Но родители, тем не менее, посмотрели на Жана с некоторой тревогой, предполагая, как может вести себя молодёжь на подобных вечеринках.

Тогда уже Русалина успокоила родителей, сказав:

– Не волнуйтесь, пожалуйста, я пойду сейчас в свою комнату, поговорю с отцом, и он будет защищать нас. Хотя он и так постоянно оберегает нас, я это чувствую.

Поблагодарив за ужин, она пошла к себе. Всякий раз, поднимаясь на второй этаж по дорогой ковровой дорожке, она удивлялась великолепному рисунку золочёной ажурной решётки, ограждающей лестницу, которая была творческой находкой какого-то талантливого мастера. Будучи сама творцом по натуре, она более чем кто-либо другой могла ценить красоту и любоваться ею.

 

Русалина спустилась вниз в другом белом нарядном платье, тоже изумительно украшенном вышивкой и кружевами. Лиф платья чуть-чуть спускался с её прекрасных точеных плеч, открывая высокую горделивую шею, с тонкой на ней цепочкой из белого золота, в которую были впаяны маленькие бриллианты в такой же белой оправе. Бриллианты ненавязчиво поблескивали, не мешая взгляду любоваться её юной и стройной шеей. На ней были белые туфли на среднем каблуке, что делало её походку легкой и грациозной. Её невероятно густые, всё ещё тёмные, волосы крупными волнами падали на плечи и на спину. И Русалина по-прежнему не снимала свою диадему невесты.

Молодая девушка видела, что родители Жана глаз не могут отвести от неё и, слегка смутившись, сказала Жану:

– Жан, я готова. Подожду, пока ты переоденешься.

Пока Жан переодевался, она с восторгом рассказывала его родителям о тех впечатлениях, которые она получила во время своего путешествия по Амстердаму и в его окрестностях. И особенно о целых полях желтых и красных тюльпанов, которые встретились им за городом.

Когда она вышла подышать на веранду, госпожа Голднер восхищенно сказала мужу:

– Дорогой, она настоящий ангел! Какая удивительная девушка, вся светится внутренней чистотой, как настоящая белая роза, ты не находишь?!

Муж согласился:

– Да, она и впрямь восхитительна, но меня несколько беспокоит иное: как она себя будет чувствовать среди нашей, сама знаешь, несколько развязной молодёжи?

 

Жан спускался со второго этажа по лестнице и Русалина, видя его через приоткрытую дверь, также не могла скрыть своего восхищения. Он был тоже нарядный и надушенный. На нём были светлые туфли на небольшом наборном каблуке, голубые джинсы, которые облегали его узкие бедра, и белоснежная летняя рубашка с расстегнутым воротничком. На его стройной высокой шее виднелась та же, довольно широкая, золотая цепочка, подарок его матери на совершеннолетие, с которой он по-прежнему не расставался.

Жан поймал взгляд матери, обращённый на эту цепочку, и ласково сказал ей:

– Мама, это, наверное, твой подарок делает со мной такие чудеса. Ну, всё! Мы поехали.

Жан вышел на веранду и снова залюбовался своей невестой, настолько она была хороша. Тёмные волосы удивительным образом подчеркивали всю красоту её почти прозрачной, нежной розоватой кожи лица, не говоря уже о синих глазах.

Русалина улыбнулась ему счастливой радостной, полной доверия к нему как к мужчине, улыбкой, и Жан почувствовал себя настоящим рыцарем.

Мэри, увидев молодых вместе, снова, обратившись к мужу, сказала:

– Скажи, дорогой, они просто восхитительная пара!

Муж ответил:

– С этим нельзя не согласиться.

 

Жан с Русалиной довольно быстро доехали до обозначенного респектабельного особняка Хейфецев. Припарковали машину и поднялись по ступенькам. Дело в том, что сам роскошный дом стоял на небольшом пригорке, а чуть ниже дома располагался летний сад и довольно большой бассейн с голубой водой.

Русалина сказала:

– Помнишь, Жан, на яхте ты сказал, что никогда в жизни не видел такой голубой воды, как в нашем море?! Так вот, смотри, в бассейне точно такая же голубая вода, разве не так?!

Жан, обняв её за талию, с улыбкой сказал:

– Милая, такую голубую воду в маленьком водоёме сделать проще простого, для этого достаточно лишь наклеить на стены бассейна нежно голубой кафель и профильтровать воду. А вы умудрились в целом огромном природном водоёме сделать воду точно такую же, как здесь, в маленьком, вот что можно назвать истинным и неповторимым искусством!

Здесь к ним подошли Гарри и Дэни. Это были рослые, красивые. яркие, хорошо одетые молодые мужчины. Ещё почти трезвые, точнее, не совсем ещё пьяные. Они вели себя, как настоящие джентльмены: обняли по очереди Жана, по-дружески похлопали его по плечам, и затем оба галантно поцеловали руку его невесте, не отводя глаз от её удивительной красоты. И только после этого пригласили дорогих гостей в дом богатых буржуа.

Этот дом был и в самом деле, что называется, полная чаша. Отец Дэни – обладатель нескольких крупных транспортных фирм и парочки собственных терминалов в аэропорту, обеспечивающих так называемые консигнационные поставки. Иначе говоря, перевалочные склады для временного хранения продукции перед их отправкой к месту назначения, то есть в другие страны, и получающий за свои услуги немалые деньги, легко мог позволить себе подобный образ жизни. Дом их был более современного стиля, чем все особняки старого образца. Первый этаж этого богатого особняка был практически полностью стеклянным, за счет высоких почти от пола и до потолка окон, что делало его на вид лёгким и воздушным. Везде внутри было много зелени и живых цветов. Фасад здания тоже украшали высокие окна с белыми рамами.

Русалина обратила внимание, что снаружи на окнах были сделаны ставни, изнутри белые, а снаружи зелёные. А поскольку окна вверху были сделаны аркой, то и эти раскрытые сейчас ставни своей наполовину выгнутой белой поверхностью тоже создавали определённые ажурные очертания на зелёном фоне стен. Русалине всё было интересно, и она с удовольствием незаметно разглядывала незнакомый быт и внутреннее обустройство и убранство богатого дома.

Но всё действо этой вечеринки должно было проходить во внутреннем дворике, у бассейна. Двери холла выходили как раз в этот внутренний дворик, зелёный, полный цветов и выполненный в лучших традициях паркового дизайна. Вся площадка внутреннего дворика была великолепно ухожена, повсюду стояли большие и маленькие горшки с цветами. И центром композиции, конечно же, был сам бассейн несколько неправильной закруглённой и продолговатой формы, похожий на орех кешью или на банан.

Вода в бассейне действительно была настолько чистой и прозрачной, что ещё раз привлекла взгляд Русалины своей изумительной прозрачностью. Тут же у бассейна на площадке, тоже уложенной ажурными керамическими плитками голубого цвета, стояли несколько столов, накрытых белоснежными скатертями и уставленных всякими блюдами с закусками. Огромное количество всевозможных бутербродов с различными наполнителями. А также на углу стола – большое количество всевозможных бутылок с вином, более крепкими напитками, пивом и соками.

Постепенно начали собираться гости, кто парами, кто поодиночке. Вскоре собралась довольно большая компания молодых людей. Они шумно делились своими новостями, но все, как один, тайком не сводили глаз с Русалины. Видно, новость о её появлении передавалась из уст в уста.

Жан подумал, видя эти назойливые взгляды, направленные на его невесту: «Да, парни, видимо, на славу потрудились, обзванивая всех своих знакомых, если те, ещё даже не ступив на площадку бассейна, уже начинают разглядывать её». В это же время звуки ритмичной музыки, которую воспроизводил мощный музыкальный центр, стоящий на отдельном столике прямо у террасы, активно сотрясали всё близлежащее пространство.

Кто-то из диск-жокеев включил светомузыку и она, развешенная на ближайших деревцах в кадках, вспыхивала различными огоньками в такт доносящимся звукам. Но чем больше прибывало молодёжи на вечеринку, тем неувереннее чувствовала себя Русалина, привыкшая дома к мягкому обожанию родных людей. Почти каждый из молодых мужчин считал своим долгом подойти поприветствовать Жана и, похлопывая его по плечу, откровенно при этом рассматривать, даже скорее, пялиться на Русалину. Они это делали настолько откровенно и бесцеремонно, что она не выдержала и сказала Жану:

– Жан, у нас в городе люди не меньший интерес испытывали к тебе, но согласись, все вели себя более корректно, во всяком случае никто из них не вел себя настолько бесцеремонно. А эта так называемая золотая молодёжь рассматривает меня так, словно я не живой человек с душой и чувствами, а экспонат, стоящий за стеклом.

Жан был вынужден согласиться:

– Да, милая, мне нечего тебе на это возразить, – он улыбнулся и шепнул ей на ушко, – но если быть до конца откровенным, знаешь, если бы я пропустил сейчас пару рюмок коньяка, то я тоже воспринимал бы всё происходящее менее болезненно. А на трезвую голову и мне их поведение кажется вызывающим. Ты не забывай, что многие из них прежде, чем прийти сюда, уже пропустили по дороге пару, а то и больше рюмок алкоголя, а он, как известно, притупляет и твоё собственное мировосприятие, и ощущение себя в окружающем пространстве. К тому же алкоголь, прежде всего, вызывает в сознании людей, даже на первых порах, легкое ощущение вседозволенности.

Русалина тихо сказала:

– Жан, Бог научил нас смотреть сердца людей, я очень рано научилась это делать, но в сердцах и душах большинства этих людей такая путаница, такая неразбериха, честное слово! Уж ты поверь мне.

И тут произошло, хоть небольшое, но знаковое для всех событие. К ним с Жаном подошла высокая стройная девушка, одетая в облегающее платье, так называемое маленькое платье для коктейля. Черное, полностью обтягивающее её стройную фигуру, оно одномоментно подчеркивало и все остальные её достоинства. И стройную высокую шею, оттенённую идеальной стрижкой густых блестящих волос, и тонкие изящной формы обнажённые до плеч, руки и стройные ноги в туфлях на высоких каблуках. Её лицо было красивым и значительным – той, уже приобретённой определённым жизненным опытом, значительностью. С первого же взгляда в ней чувствовалось личность. Из всех украшений на ней были лишь сережки с длинными подвесками.

Когда она только подходила к ним, Жан довольно сильно изменился в лице, и Русалина женским сердцем сразу поняла, что это его бывшая невеста Астрид. Но молодая леди, как ни странно, ничего не сказав Жану, подошла, дружески улыбнулась Русалине, словно они давно были знакомы, и, протянув ей первая руку, просто сказала:

– Здравствуйте, Русалина, я – Астрид. Бывшая невеста Жана, которую он бросил в вечер обручения и укатил в Тибет.

У Жана ещё больше напряглось лицо, потому что он не знал, что можно ожидать от своей бывшей и брошенной им невесты. Он просто не знал, как повести себя в этой ситуации. Опять-таки был бы он слегка навеселе, ему значительно легче было бы спустить ситуацию, что называется, «на тормозах». Но здесь ничего нельзя было исправить, и он продолжал хранить молчание, держать, так сказать, паузу, потому что знал, что проницательность Русалины ничем не обманешь, она всё видит сердцем. Но через несколько секунд этого напряженного для всех троих молчания снова заговорила Астрид. В этот раз без всякого напряжения в голосе, она сказала, обращаясь уже к Жану:

– Но знаешь, Жан, я не держу на тебя обиды, видно, так распорядилась Судьба, а мы, увы, лишь игрушки в её руках, хотим мы этого или не хотим, – и она, уже вполне расслабленно улыбнувшись его спутнице, продолжила, – а на вас, Русалина, я тем более не сержусь. Потому что он сбежал не конкретно к вам, а всего лишь в Тибет.

Астрид уже полностью взяла себя в руки после первоначального волнения и почти с искренней улыбкой сказала, обращаясь снова к Русалине:

– К тому же как я могу сердиться на него, если я прежде ни разу не видела у него такой счастливой улыбки, которая не сходит с его лица, когда он обращается к вам. Затем, почувствовав, что Жан слегка успокоился, снова обратилась к нему со словами:

– Поздравляю тебя, Жан, у тебя действительно очаровательная невеста! Я рада, что ты, наконец, возмужал и стал настоящим мужчиной.

Жан, не видя больше никакой агрессии со стороны своей бывшей невесты, тоже более расслабленно и уверенно спросил:

– А ты, Астрид, чем сейчас занимаешься? Ты всё так же погружена в свою адвокатскую деятельность?

Астрид, без всякой язвительности в голосе, ответила:

– Хорошо, хоть это ты не забыл. Да, после того, как ты столь внезапно исчез, я решила, раз уж не получилось с личной жизнью, так сделаю хотя бы карьеру, и с головой окунулась в работу. И сейчас, не сочти это за хвастовство, я одна из лучших молодых адвокатов Амстердама. Но адвокатская деятельность, как выяснилось, требует полной отдачи сил, ибо не успеешь завершить одно дело, как два-три других на подходе. Я и на эту вечеринку ни за что не пришла бы из-за нехватки времени, если бы мне не позвонил Гарри и не сказал, что ты будешь здесь со своей невестой из Земного Рая. Вот я и примчалась сюда как женщина, – она слегка натянуто улыбнулась, – и как брошенная невеста, чтобы посмотреть на вас.

Жан, тоже слегка натянуто, сказал:

– Я рад, что у тебя всё в порядке.

Астрид, вместо ответа, снова обратилась к его невесте:

– Русалина, я вами полностью очарована и, будь я на месте Жана, тоже остановила бы свой выбор только на вас, хотите – верьте мне, хотите – нет. Хотя я понимаю, вам сложно поверить в искренность бывшей, тем более брошенной, невесты.

Русалина ответила ей тоже искренне:

– Астрид, в нашей стране нас с детства приучают видеть человеческое сердце, оно никогда и никого не обманывает, ни себя, ни кого-либо другого. И я вижу, что оно у вас гораздо чище и честнее, чем у других. Хотя для молодой и красивой девушки не так-то легко увидеть своего бывшего жениха с другой. Это немалое испытание для любой из нас, но я испытываю к вам искреннее уважение за то, что вы вышли из этой ситуации, ничуть не уронив своего достоинства. И с вас можно брать пример.

Астрид, будучи намного старше Русалины, с удивлением слушала, насколько благоразумна речь этой юной девушки. А Жан молча радовался тому, что ситуация почти разрядилась и даже превратилась в почти дружеское общение. К тому же вокруг веселилась уже подвыпившая молодёжь. Кое-кто уже изрядно набрался и веселился на свой манер, кто как мог и как умел. Жан, Русалина и Астрид по-прежнему стояли втроём и уже беседовали без всякого напряжения.

Всем известно, что адвокаты высокого класса – это люди, прежде всего, амбициозные, но к тому же всесторонне образованные и с хорошо подвешенным языком, ибо им приходится вести дела богатых клиентов различных профессий, в том числе и непредсказуемых. И для того, чтобы поддерживать имидж профессионала высокого класса, самому надо постоянно быть на должном уровне. И Астрид, умная от природы и образованная молодая женщина, сначала просто внутренне как бы забавлялась милой малышкой, но спустя очень короткое время отчетливо поняла, что Русалина не так проста, поэтому они беседовали уже полностью на равных. А Жан, польщённый вниманием таких двух очаровательных женщин, молча, с самодовольным видом слушал их беседу, не вступая в неё.

Они настолько были заняты разговором, что не заметили, как к ним буквально подкатил этакий «навороченный» мачо – высокий, стройный действительно красивый субъект в чёрных кожаных брюках, настолько натянутых на его бедрах и ягодицах, что, казалось, сделай он хоть одно неосторожное движение или присядь, они тут же треснут по швам. На нём была белая шёлковая рубашка, расстегнутая чуть ли не до пояса, обнажающая накачанную волосатую грудь, с массивной на ней золотой цепью. Его чёрные густые, набриолиненные по моде и зачесанные наверх, волосы открывали довольно красивое, но чересчур самоуверенное лицо мужчины, не знающего себе равных. Довольно массивная золотая цепь на запястье дополняла его облик.

Русалина, сама в жизни не взявшая капли спиртного в рот и в жизни своей ни разу не видевшая пьяных людей, смотрела на него во все глаза. Испытывая, однако, какую-то внутреннюю тревогу, она инстинктивно взяла за руку Жана, потому что он обратился именно к Русалине:

– Крошка, получается, что на этой вечеринке мы с тобой две звезды, я – звезда Голливуда, а ты – звезда из Земного Рая, – и он вызывающе продолжил нетвёрдым голосом, – но мои роли каждый в мире видел по нескольку раз, а вот на что ты способна, никто не знает. Так не станцуешь ли ты для всей честной компании какой-нибудь экзотический танец? Если ты и впрямь, как все тут говорят, из того самого Земного Рая, куда никого не пускают. Если ты из Рая, то и танцы должна знать тоже райские, так удиви нас!

И тут произошло неожиданное даже для Жана и Астрид. То ли Русалина хотела показать Астрид, какая она. То ли хотела избавиться от угнетающих домогательств пьяного незнакомого мужчины, то ли ей захотелось хоть на мгновение оказаться в своей стихии, трудно сказать, только она молча передала стакан с соком Жану, тут же сбросила свои белые туфельки и побежала босая и лёгкая по воде бассейна. Как только она добежала до середины бассейна и повернулась к зрителям лицом, все мгновенно застыли от изумления. На ней сразу же оказалось божественной красоты платье из тончайшего шелка, подол платья был гофрированным и невероятно широким, но самое интересное, что он полностью повторял все цвета радуги. Начиная от плеч шла красная полоса, подчеркивающая её ангельское личико, затем оранжевая, далее жёлтая, зелёная, голубая, синяя и фиолетовой заканчивался подол этого сияющего платья, потому что каждая из полос была отделана тонкой нитью золотого вкрапления, которая под светом прожекторов искрилась и переливалась.

Тут же, прямо над её головой, громко зазвучала никогда и никем не слышанная доселе великолепная, завораживающая воображение музыка целого оркестра, и Русалина начала танцевать. Она кружилась и порхала, взлетая над водой, как легкая, грациозная, невероятно красивая, действительно экзотическая бабочка, лишь касаясь босыми ступнями воды, словно это была не вода, а застывшая прозрачная пружинящая резина. Она выделывала подолом своего платья невероятные виражи. Создавалось такое впечатление, что в боках подола этого ярчайшего платья имеются прутики и она, держа их в руках, делала красивые большие и малые воланы, а золотые нити, вшитые в платье и отделяющие цветные ярусы один от другого, подобно цветомузыке, сверкали на изгибах.

Она, словно неземная продолжала неистово вращаться и грациозно изгибаться под звуки столь непривычной и манящей музыки. По всем её движениям чувствовалось, что она сама наслаждается этим диковинным и быстрым танцем, равно как и звуками божественной музыки, доносящейся откуда-то сверху. Поскольку именно туда, вверх, к небу тянула она руки, то опуская их и изгибаясь всем телом, то снова воздевая их к небу, кружась под звуки музыки, взлетая и паря над водой – невесомая и быстрая, томительная и манящая, особенно когда в оркестре слышался саксофон. Жан сам с учащённым сердцебиением зачарованно смотрел на неё, снова не веря собственным глазам, хотя уже видел нечто подобное. Не говоря уже о том, что все остальные зрители оцепенели от удивления и несказанного восторга.

Все ведь прекрасно понимали, что эта действительно чарующая музыка звучит именно над её головой, а не из их музыкального центра, словно сам Господь Бог включил для неё эту музыку, и в эти минуты Создатель сам наслаждается прекрасным танцем юной и грациозной девушки. Какая это была музыка? Славянская? Восточная? Индийская? Греческая? Турецкая? Сразу не скажешь, одним словом – прекрасная, Вселенская и действительно райская музыка! И она божественна! Она звучала, может быть, всего три минуты, порождая этот невиданный по красоте и энергетике райский танец.

Затем Русалина так же легко подошла к краю бассейна и подала руку Жану. Ступив на землю, она снова оказалась в своем белом платье, затем надела свои белые туфельки и, как ни в чем не бывало, встала рядом с Жаном.

Бурные аплодисменты последовали лишь через минуту, когда все зрители слегка вышли из оцепенения. Все смотрели на неё, как на самое настоящее Чудо! Ибо такого даже в кино не увидишь. А если и увидишь нечто подобное, то ты знаешь, что это лишь трюк или комбинированная съёмка, а к этим вещам все давно привыкли.

А это Чудо было живое и настоящее, и все даже не сразу осознали, что же произошло на самом деле, ибо танец Русалины над водой бассейна был настолько натуральным и естественным, словно она танцевала на настиле. Никто не мог понять, когда она вернулась и переобулась, было ли это прекрасное видение настоящим или нет, так как она снова стояла рядом с Жаном, не как яркая голографическая открытка из их воображения, а живая и очаровательная реальность. Даже диски свои никто из них не спешил ставить. Так и стояла эта звенящая тишина, или она повисла в воздухе? Затем всё же заиграла музыка, и все начали бурно обсуждать между собой только что увиденное чудесное явление. Вдруг одна из пьяных девиц с бокалом шампанского в руках, одетая в короткое светло-серое блестящее платье и такие же блестящие босоножки на каблуке, подошла к краю бассейна и громко выкрикнула:

– Ерунда! И я так смогу!

Затем она, надо отдать ей должное, бесстрашно ступила ногой в бассейн и тут же свалилась в него с шумом и громким всплеском воды. Все громко рассмеялись, а парень, который пришёл с ней, вынужден был тоже прыгнуть в бассейн прямо в одежде, чтобы извлечь оттуда незадачливую танцовщицу.

Парень был сам сильно навеселе, поэтому у него никак не получалось сделать это изящно. Бассейн в этом месте, видимо, был довольно глубоким, он из последних сил выталкивал её оттуда, но она никак не могла сама, будучи достаточно пьяной, вскарабкаться на край бассейна и снова, к общему веселью, падала туда. Наконец уже общими усилиями Дэни и Гарри вытащили незадачливую парочку из бассейна, и они, как мокрые куры, заковыляли к выходу.

Как только нечаянное веселье смолкло, к ним опять же подрулил жгучий красавец-мачо и снова, обращаясь только к Русалине, довольно развязным тоном сказал:

– Крошка, ну ты меня и удивила! Я в Голливуде на съемках много чего повидал, но подобный трюк я видел впервые, – и он снова самоуверенно повторил, – теперь я точно вижу, что на вечеринке две звезды. Так подари мне один танец! Тогда ты будешь говорить, что танцевала с самой яркой звездой Голливуда, а я буду вспоминать, что танцевал с принцессой из Земного Рая.

Русалина испуганно прижалась к Жану, и только тогда знаменитый гость вечеринки мутным взглядом посмотрел на Жана, как на её спутника, как бы спрашивая разрешения потанцевать с ней. Это означало, что и он принимается во внимание, если обладает таким сокровищем. Будь Жан пьяным, он бы уже давно дал нахалу в глаз, но сейчас он, глядя ему прямо в глаза, раздельно и как бы чеканя слова, сказал:

– Я не могу разрешить или запретить что-либо своей невесте, этот выбор только за ней. Она сама примет решение.

И тогда Русалина приняла это решение. Она гордо вскинула голову и сказала:

– Я вам не крошка и не детка. Я – принцесса! Я – дочь Великого Правителя Земного Рая и зовут меня Русалина.

Все, как вкопанные, застыли, слушая этот диалог. А звезда Голливуда, услышав слово «рус», неловко пошутил:

– А, это что, русская Алина, что ли?

Русалина снова сказала, не меняя гордого тона:

– Нет! Моё имя произносится слитно. И потом, я не знаю, большая ли это честь для меня танцевать с вами. Так что извините!

И обратившись к Жану, она продолжила:

– Идём, Жан. Как у вас говорят, вечер перестаёт быть томным.

 

Только раззадоренная словами юной девушки звезда Голливуда собралась предпринять следующие действия и открыла рот, как Русалина взяла Жана за руку, и они исчезли прямо на глазах у изумлённой публики. Все прямо ахнули от ещё одной неожиданности. И только Астрид, насмешливо глядя на незадачливого супермена, констатировала факт:

– Увы, не всё могут звёзды Голливуда!

И медленно пошла к выходу. Гарри пошёл следом, чтобы проводить её. Когда они вышли за ограду и подошли к её машине, она без всякой зависти сказала:

– Да, повезло с невестой нашему искателю приключений, я бы так не смогла, – она грустно улыбнулась, – я имею в виду, станцевать на воде.

Затем села в машину и, попрощавшись с Гарри, поехала домой.

 

 

ГЛАВА V

 

Как только Жан и Русалина оказались на дорожке перед поместьем родителей, Жан восхищенно выдохнул:

– Русалина, девочка моя, ты удивляешь меня всё больше и больше. Ты даже представления не имеешь, какое зрелище ты являла собой со стороны. Все буквально онемели от всего увиденного, и я сам замер от восхищения. Поверь мне, не сбавлял он восторженного шёпота – ты действительно выглядела, как юная Богиня, – он улыбнулся и сказал, – честно говоря, я не желал бы сейчас оказаться на месте того самоуверенного мачо, желающего потанцевать с тобой один танец и которого ты так чётко и так достойно поставила на место.

Счастливый и гордый за свою избранницу, Жан обнимал и нежно целовал Русалину, всё сильнее и сильнее прижимая её к себе, словно страшился того, что она может так же внезапно исчезнуть из его рук. Он-то понимал, какое она сокровище, затем, улыбнувшись, сказал:

– Он так лихо называл тебя «детка» и «крошка», но тебе это не понравилось, а можно мне так назвать тебя хоть раз?

Она улыбнулась:

– Тебе можно, – и тут же погрозила ему пальчиком, – но только учти, в качестве исключения! Потому что с таких вот, якобы невинных, семейных «дразнилок» и начинается в семье неуважение к женщине. А вообще-то меня зовут Русалина, как ты знаешь, и к тому же я ни разу не слышала, чтобы мой любимый отец назвал хоть раз мою маму какой-нибудь кличкой. Этим самым он и во всех нас воспитал глубокое уважение к ней. Так что, дорогой, придумай какие-нибудь свои нежные слова, хорошо? Поскольку эти мне будут напоминать именно о нём, они будут напрямую ассоциироваться именно с ним. Потому что слова, вызвавшие какие-либо сильные эмоции, очень долго сохраняют в себе ассоциативные связи.

Жан сказал:

– Ты у меня такая умница! Хорошо, извини, согласен! Теперь моя задача постоянно напрягать свои способности, – он улыбнулся и добавил, – я хотел сказать, извилины, чтобы придумывать всякий раз что-нибудь новенькое.

Русалина нежно погладила его по выбритой душистой щеке и добавила:

– Не переживай, уму тренировка точно так же нужна, как и телу. Ты думаешь, почему я сохраняю свои различные диковинные для всех вас способности?

Жан тут же воскликнул:

– И почему же, интересно?

Ответ был:

– А потому, что я постоянно работаю над собой, хоть ты этого и не видишь.

Жан спросил:

– Но, надеюсь, тебе не надоест то слово, которое влюблённые говорят друг другу веками?

Русалина тут же подхватила его мысль:

– Жан, я тоже люблю тебя всей своей душой, всем сердцем, всем существом своим.

Ты – единственный для меня! Мой самый любимый и самый желанный мужчина на свете!

И я счастлива уже оттого, что могу сказать тебе эти слова открыто, ни от кого не таясь, разве это не есть уже великое и настоящее счастье?

Жан с признательностью в голосе произнёс:

– А слышать их от любимой – ещё большее счастье.

И, взявшись за руки, они пошли к дому, вдруг Русалина с испугом воскликнула:

– Жан, но ведь машина отца осталась там.

Он промолвил, обнимая её:

– Не переживай, это такие пустяки. Завтра я её заберу.

И всё! Сразу после этой вечеринки весть о тех чудесах, которые многие увидели там собственными глазами, мгновенно разнеслась по городу, и им не давали уже ни покоя, ни прохода. Даже в газетах появились снимки танцующей на воде бассейна Русалины. Видимо, кто-то из журналистов снял это, и всем уже хотелось знать подробности о пребывании в их городе гостьи из Земного Рая, способной творить чудеса. И с тех пор папарацци поджидали их на каждом углу, не давая возможности ни шагу сделать свободно. Толпа журналистов постоянно караулила их на самых подступах к поместью. И только закон, охраняющий частную собственность, не давал им возможности ступить на территорию их поместья. Отныне они уже не могли позволить себе удовольствие свободно поездить по городу, поскольку толпы зевак караулили их повсюду.

 

Вечером, к тому же, в дверь особняка позвонил полицейский и попросил разрешения встретиться с господином премьер-министром. Его провели в кабинет хозяина дома, и он тут же спросил о том, долго ли в его доме пробудет диковинная гостья, о которой уже говорит весь город. И если она остается даже несколько дней, то её нужно как-то зарегистрировать. И приставить к юной принцессе охрану для безопасности, чтобы с ней ничего не случилось, иначе, – и он, многозначительно понизив голос, добавил, – весь мир знает, на что способен Великий Правитель Земного Рая, если, не дай Бог, что-то случится с его дочерью.

Но премьер-министр от охраны отказался, заверив полицейского, что они сами пока в состоянии обеспечить безопасность принцессы. А регистрировать её нет нужды, потому что они с сыном через день отбывают из города. Только полицейский ушёл, как снова раздался звонок.

Господин Голднер снял трубку с небольшой гримасой неудовольствия, оттого, что началось бесконечное беспокойство семьи всякими ненужными звонками, но сию же секунду слегка изменился в лице и, интуитивно вытянувшись в струнку, скороговоркой проговорил:

– Да, Ваше Величество! Поместье премьер-министра Голднера!

Все за чайным столом невольно устремили все взгляды на него.

Хозяин дома между тем с определённым подобострастием продолжил:

– Хорошо, Ваше Величество! Я обязательно передам! Будут, Ваше Величество!

Когда отец Жана положил трубку, все с неподдельным интересом уставились на него. А он, интуитивно промокнув салфеткой испарину на лбу, только и сказал:

– Ну и ну! Невиданный случай! Секретарь самой Королевы соединил её со мной, и она лично просила тебя, Русалина, прибыть завтра в королевский дворец к одиннадцати часам утра. Тебе назначила аудиенцию сама королева, она желает встретиться с тобой.

Русалина испуганно воскликнула:

– Я одна, без Жана никуда не поеду, даже если меня пригласила сама Королева.

Господин Голднер улыбнулся:

– Не переживай об этом. Это само собой разумеющаяся вещь. Юной принцессе не пристало являться во дворец без сопровождения. Это предполагает и дворцовый этикет.

Для Русалины этот звонок был полной неожиданностью, а если точнее, то даже маленьким шоком, настолько сюрприз разволновал её: сама Королева Голландии изъявила желание повидаться с ней. Даже выделила из своего напряжённого утреннего графика время для встречи и завтра ждёт их с Жаном в королевском дворце. Тут уж, явно было, отчего разволноваться молоденькой девушке. Русалина в большом смятении воскликнула прямо за столом:

– Но ведь я прибыла сюда как частное лицо, и не уполномочена своим отцом отвечать на какие-либо вопросы, если мне их задаст Королева.

Жан тут же успокоил её, как настоящий друг:

– Не переживай, Русалина. Говорят, что Королева очаровательная и очень деликатная дама, она не станет вести разговоры на какие-либо серьёзные темы, зная

об истинной цели твоего визита сюда. Тем более что мы будем вдвоём, и я всегда смогу поддержать тебя. Я же буду рядом с тобой, чего тебе, милая, бояться?

Родители тут же обратили своё, несколько ревнивое, внимание на это его, нежнейшим голосом произнесённое ласковое словечко, обращённое к Русалине. Видимо, сами они редко удостаивались таких откровений с его стороны. Сдержанные родители – сдержанные дети! Здесь уж ничего не поделаешь.

А Жан снова с ласковой и непривычно мягкой для своих родителей интонацией произнёс:

– Русалина, девочка моя, не бойся, уверяю тебя, это вовсе не тот уровень, который ты видела на вечеринке. Так что ты заранее не беспокойся, для этого нет никакой причины, поверь мне, – он ободряюще улыбнулся ей и сказал, – помнишь, ты в шутку хотела познакомиться с королевой, но твоя мысль настолько сильна и, как оказалось, животворяща, что теперь материализовалась! Видишь, Королева сама приглашает тебя!

Утром они, нарядные, сели в машину и отправились к королевской резиденции. Русалина надела свое самое красивое белое платье, кружевное и воздушное, белые туфли и взяла белую сумочку. Невероятно пышные волосы, упругими волнами ниспадающие на плечи и грудь, обрамляли её прелестное юное лицо с яркими глазами, с яркими губами и белозубой улыбкой восемнадцатилетней девушки. На голове у неё была неизменная диадема невесты, сверкающая в её пока что тёмных волосах.

Жан тоже оделся нарядно. В светлые брюки и туфли, а его белоснежную рубашку в этот раз дополнял красивый шелковый галстук с изящным тонким рисунком. Положение обязывает!

По дороге Жан, сам слегка волнуясь, пошутил:

– Королевский дворец – это как раз то самое место, где по достоинству будет оценена твоя чудесная диадема невесты! По дороге к дворцу Жан пояснил:

– Насколько я знаю, этот дворец, где живёт сейчас Королева, был построен для Амалии Ван Солмс, немецкой жены Фредерика Хендрика, сына Вильгельма Оранского, но аудиенция тебе назначена (он предусмотрительно не сказал – нам) в офисе Королевы, во дворце Нордейнде.

Само здание было выстроено в стиле всех французских дворцов того времени, то есть с неизменным сохранением внешней и внутренней помпезности. И прямо перед самим дворцом стояла конная статуя Вильгельма Оранского. Когда они подъехали к дворцу и представились охране, офицер охраны тут же связался с дворцом и уточнил, что им действительно сама Королева назначила встречу на одиннадцать часов. Их машину осмотрели, и только после этого пропустили к дворцу.

Жан остановил машину, и они подождали, пока их встретит дворцовый служащий. Он проводил их на второй этаж. Когда они вошли в холл дворца, Русалина настолько волновалась, держась рядышком с Жаном, что едва успела обратить внимание на внутреннее убранство холла дворца. Она едва только успела запомнить красивый паркетный пол, да мельком взглянуть на картины, висевшие на стенах. Точно в таком же волнении она поднималась и на второй этаж по широкой лестнице с золочеными виньетками, покрытой ковровой дорожкой с яркими полосами по краям.

Секретарь Королевы проводил их в то крыло дворца, где находились рабочие кабинеты Королевы, в большую, судя по внешнему виду и убранству в ней, гостиную комнату. И только тут Русалина, в ожидании появления Королевы, смогла оглядеться. Прежде всего, ей бросились в глаза красиво оформленные окна этой большой и светлой комнаты. Такое оформление окон она не раз видела в каталогах и в фильмах. В комнате было всего два больших окна, окна начинались, как и везде здесь, почти от самого пола. Окна с белыми рамами состояли из шести секций. Сверху шторы были задрапированы простыми волнами и перехвачены небольшими кистями. Под верхним воланом штор, начиная от самой верхней части окна, из-под тяжелого бордового шёлка примерно на тридцать-сорок сантиметров шириной выглядывал белый тюль с кружевной каймой и где-то около полуметра от пола обе шторы были перехвачены тоже бордового цвета кистями. Так что от самого верха получался такой элегантный бело-бордовый домик, открывающий само окно таким образом, что почти полностью была видна белая рама окна и буйная зелень деревьев и цветов во дворе. В простенке между окнами стоял красивый секретер из красного дерева с изогнутыми ножками. И вообще вся мебель в этой комнате была из красного дерева. Старинная мебель с изящно выгнутыми ножками, металлическими и деревянными инкрустациями, была в стиле всех дворцовых интерьеров того времени. Позолотой были отделаны фрагменты стен и дверей. Всё это было так необычно для Русалины, потому что дома у них самая дорогая мебель делалась из звенящего кедра и, чтобы сохранить целебные свойства для человека, её старались покрывать лишь тонким слоем не химического, а именно древесного лака.

И у них дома мебель была обита преимущественно светлым велюром, а здесь вся мягкая мебель была обита плотным шёлком золотистого цвета, и лишь тонкий нежный орнамент тиснения на нём повторял бордовый цвет штор на окнах. Везде царила роскошь, подобающая всем королевским дворцам. На стенах картины знаменитых голландских художников, посвящённые различным событиям из жизни королевской династии. Они висели на стенах недалеко друг от друга в больших золоченых рамах и являлись необходимым атрибутом помпезного убранства залов во всех королевских дворцах.

 

Недалеко от камина был сервирован под чай небольшой овальный стол, покрытый белой скатертью.

Русалина шепнула Жану:

– Всё так ново и непривычно для меня. Эта старинная мебель, не светлая, как у нас, а именно тёмная. И непривычного для меня дизайна.

Жан, не менее волнуясь перед предстоящей встречей, тихо ответил ей:

– Монархи, они, знаешь ли, тоже стараются хранить свои традиции.

При этих слова вошёл сначала секретарь и церемонно объявил:

– Её Королевское Величество, королева Голландии и наследный принц с младшим братом.

При этих, тоже необычных для них словах, Жан с Русалиной невольно вытянулись во фрунт, как королевские солдаты.

В зал вошла лет пятидесяти или чуть больше, высокая стройная и светловолосая женщина с очень приятным лицом. Прежде всего, Русалине бросилась в глаза действительно королевская осанка, с которой держалась Королева. Затем уже взгляд Русалины обратился ко всему остальному. Она была одета в платье до пола из золотистой парчи, хоть и не со слишком пышным кринолином, как это принято на балах и на королевских приёмах. Но подол этого изящного платья был всё же довольно широким. Не слишком узкий корсет платья, заканчивающийся уголком, подчеркивал её всё ещё стройную талию. Вырез платья был оформлен в виде довольно большого круглого кружевного воротника, слегка ниспадающего на плечи и обнажающего её высокую и стройную шею. Рукава платья заканчивались у локтя двойным кружевным воланом. Ровно посередине подола у платья был разрез тоже до самого пола, из-за которого выглядывала однотонная золотистая юбка из тонкого шёлка.

Русалине, мастерице по дизайну женской одежды, прежде всего бросился в глаза наряд Королевы. Это было действительно для неё необычное и волнующее зрелище, увидеть настоящую действующую королеву, причём не в кино, а в её же дворце. Кого это не впечатлит?! Затем её взгляд обратился к её лицу. Идеально уложенные волосы слегка закрывали шею, но с приятными и правильными чертами лицо было полностью открыто. На лице было так мало косметики, или она была наложена столь умело, что даже при дневном свете была совершенно невидимой, настолько её лицо выглядело естественным. Сверху в её светлых волосах тоже сияла, как символ власти, небольшая диадема.

Причём примерно такого же размера, как и у Русалины, на что сразу же, естественно, обратила внимание и сама Королева. Оба принца были одеты в узкие бархатные брюки, но наследный принц, который был примерно одного с Жаном возраста, был одет в чёрные бархатные брюки и в белую шёлковую рубашку с кружевным воротником и кружевными воланами внизу пышных рукавов. А на младшем принце, которому на вид было около двадцати двух лет, надет сверху ещё и расшитый по краю бархатный жилет в тон шоколадного цвета брюк. Оба принца были светловолосы, приятны лицом и похожи на мать. Но у наследного принца был уже более волевой и более требовательный взгляд, в то время как у младшего лицо было более естественным, с едва оформившимися светлыми усиками над верхней губой.

Все эти детали быстрый взгляд Русалины зафиксировал, пока королевское семейство приближалось к ним по ковровой дорожке. Как только они приблизились, Русалина, к немалому удивлению и даже изумлению Жана, взяла руками края подола своего пышного белого платья и сделала перед Королевой церемонный реверанс. Жан, видя это, тоже церемонно поклонился Королеве. А сама Королева тут же скользнула взглядом по бриллиантам в диадеме Русалины, уж она-то не сомневалась, что бриллианты настоящие, затем спросила приветливым голосом:

– Как вас зовут, прелестная принцесса?

Русалина с достоинством ответила:

– Моё имя Русалина, Ваше Величество, я – дочь Великого Правителя из Земного Рая.

Жан видел по выражению лица Королевы, что это представление оказало на неё не меньший эффект. Во всяком случае, слова – Великий Правитель, который незримо присутствовал здесь. (А это так и было!) И Королева, сама не зная того, интуитивно почувствовала это.

Русалина боковым зрением видела, насколько внимательно рассматривают её оба принца, особенно наследный принц. Ведь она дивно, как хороша собой, да ещё и наливное яблочко соблазна из самого Земного Рая!

Королева сделала приветливый пригласительный жест рукой, и все сели за чайный стол. Юная гостья с невольным восхищением смотрела на королевскую посуду из тончайшего, почти прозрачного фарфора. Хотя она и дома привыкла только к красивой и не менее изящной посуде, но здесь её охватило невольное чувство сопричастности, точнее, чувство присутствия, нахождения, что называется, «здесь и сейчас» в королевском дворце, за чайным столом и рядом с самой Королевой Голландии.

Молодая служанка в национальном наряде и белом кружевном фартуке, бесшумно двигаясь, разлила им душистый чай. Рядом стояли маленькие сервизные кувшинчики со сливками, но Русалина, слегка робея, взяла лишь кусочек сахара из сахарницы и, размешав его серебряной, с рисунком, чайной ложечкой, отпила глоток чаю. Она даже чаю не хотела, потому что они с Жаном не так давно позавтракали. Ей просто чисто символически хотелось подержать в руках эту изящную чайную чашку из тончайшего фарфора, чтобы затем вспоминать, что ей довелось пить чай с самой Королевой Голландии.

К тому же она постоянно ловила на себе красноречивые взгляды старшего сына Королевы – наследного принца. Он был более привлекателен на вид, чем его младший брат.

Королева, выдержав небольшую паузу, спросила:

– Понравился ли вам, Русалина, наш город? Ваш жених, надеюсь, – она подчеркнула интонацией это слово, и лишь слегка улыбнувшись Жану, снова обратилась к ней, – показал вам достопримечательности нашей столицы?

Русалина ответила:

– О да, Ваше Величество! Я увидела много чудесного. Мне очень понравилась необычная архитектура ваших старинных зданий и дворцов, но самое большое впечатление на меня произвели, если быть до конца откровенной, целые поля цветов. Это действительно чудесно!

Пока женщины вели эту незначительную беседу, состоящую из вопросов и ответов, Жан сидел и невольно ловил красноречивые взгляды наследного принца, который, не замечая ничего вокруг, откровенно разглядывал Русалину, явно примеряя её к себе. Затем он бросил свой мимолётно-неприязненный взгляд на Жана, и Жан чётко прочитал его мысль: «Эти евреи везде успевают! Такое сокровище отхватил! И где? В самом Земном Раю!»

На что Жан, как властный мужчина, мысленно ответил ему точно в таком же тоне:

«А кто вам не даёт? И вы успевайте! Кто тебе мешал, например, проделать такой же нелёгкий путь, который проделал я, прежде чем я получил это сокровище?!»

И только тут, с любовью взглянув на свою невесту, Жан снова подумал после этого безмолвного диалога с наследным принцем: «Ты смотри-ка, и правда! В самом деле, как утверждала Русалина, между людьми существует телепатическая связь! Я ведь точно понял, что он подумал, а он точно понял, что ответил я, хотя ни тот, ни другой из нас не произнёс ни слова. Надо же, – снова изумился он, – хотя и раньше бывали у меня моменты чтения чужих мыслей, но я об этом просто не задумывался».

Между тем Русалина, слегка освоившись, сказала Королеве с милой улыбкой:

– Ваше Величество, в нашей благословенной (она тоже интонацией подчеркнула это слово!) стране не принято приходить в дом без подарка, особенно в первый раз. Я, честно говоря, была в некоторой растерянности, когда получила ваше любезное приглашение, потому что у меня не было с собой достойного вас подарка. Я не предполагала этой встречи перед своим, она хотела сказать появлением, но сказала прибытием сюда, в Амстердам, ибо у нас была единственная цель – получить благословение родителей Жана перед венчанием.

Она боковым зрением увидела, как при этих словах по лицам обоих принцев промелькнула лёгкая тень разочарования, но она так же легко продолжила:

– Я связалась вечером со своим отцом – Великим Правителем, и он мне уже утром передал для вас, Ваше Величество, вот этот подарок.

Русалина вытащила из сумочки довольно большой плоский футляр из чёрного бархата и подала его Королеве со словами:

– Это вам от моего отца – Великого Правителя.

Королева взяла футляр с подарком и открыла его. На чёрном бархате всеми цветами радуги засверкало великолепное колье из белых, чистейшей воды, и слегка голубоватых бриллиантов, которые, чередуясь, создавали такую гармонию и красоту своим благородным сиянием и не менее изысканной и тонкой работой, что вызвали настоящее сенсационное восхищение у самой Королевы, которая знает истинную цену подобным вещам. А на голубоватый, самый крупный бриллиант, который, находясь чуть ниже остальных, украшал середину колье, невозможно было смотреть без подлинного изумления. Внутри колье красовалась ещё пара бриллиантовых серёжек. Королева просто ахнула от восхищения, такой дивной работы ей давно не доводилось видеть, хотя драгоценных украшений она видела немало. Русалина с внутренним удовольствием видела, с каким подчёркнутым интересом к её подарку тянули головы и оба принца.

Королева всё ещё с неподдельным изумлением продолжала смотреть на редкостную работу, судя по всему, Великого Мастера, затем с такой же неподдельной признательностью в голосе произнесла:

– Я даже не знаю, как вас благодарить, юная принцесса, за это чудесное колье и серёжки, – она по отдельности назвала этот действительно восхитительный алмазный комплект.

Русалина улыбнулась ей в ответ и просто сказала:

– Ваше Величество, я рада, что подарок вам понравился, но благодарить надо не меня, а моего отца – Великого Правителя. Это он, по своему вкусу, выбирал для вас подарок, – она улыбнулась и добавила, – а вкус у него отменный, смею вас заверить.

Королева ответила:

– Да, если судить по этому действительно царскому подарку, то в этом нет никаких сомнений.

Русалина неожиданно попросила:

– Ваше Величество, можно мне взглянуть на Знак Мастера?

Королева молча подала ей футляр, Русалина посмотрела на застёжку и, вернув Королеве футляр, сказала:

– Да, это клеймо одного из самых лучших наших алмазных мастеров, – и, как маленький ребёнок, забыв на мгновение, где и в какой компании она находится, испытывая в этот момент лишь тоску по дому, искренне и обрадованно сказала, – ну и папочка у меня! Какой молодец! И как я его люблю! Я всегда гордилась и горжусь им!

Она это сказала так эмоционально сильно и с такой внутренней энергетикой, что Королеве и принцам захотелось тут же его увидеть её отца – Великого Правителя! А Жан, снова прочитав их мысли, с лёгким тщеславием подумал: «А я его не только видел, но и общался с ним, с этим действительно уникальным человеком! И скоро он станет моим родственником, друзья мои!» После этой его красноречивой мысли сыновья во главе с матерью, с плохо скрываемой завистью, взглянули на него.

А Русалина, как ни в чём не бывало, продолжила уже серьёзным тоном:

– Ваше Величество, как вы сами понимаете, я здесь нахожусь как частное лицо и не уполномочена что-либо говорить от имени Великого Правителя, но кто знает, может быть, когда-нибудь вы сами сможете поблагодарить его за этот подарок. Возможно, вы знаете, что целых семьсот лет ни один человек (она предусмотрительно воздержалась при Королеве говорить из Отравленного Мира) из другого государства не был допущен на нашу территорию. И прежде, чем позволить Жану, моему будущему жениху, попасть к нам, он посмотрел сначала его Душу и из какой он страны. Затем решил, что Голландия достаточно миролюбивая страна и в ней заботятся о людях, только поэтому он позволил Жану попасть на нашу благословенную землю. А сейчас на наше венчание мы приглашаем и родителей Жана, – она улыбнулась и добавила, – стало быть, это будет уже три человека. Отец Жана, премьер-министр вашей страны, расскажет затем все, что он увидит у нас, и возможно возникнут дружественные связи нашего государства именно с вашей страной. Кто знает?

Жан снова увидел, как тень неудовольствия и открытой зависти скользнула по лицу наследного принца при словах «моему жениху». А Королева всё ещё держала в руках футляр с дивным колье и по-прежнему не могла оторвать взгляд от изумительного подарка, затем она мягким голосом неожиданно спросила:

– Дитя моё, но как, когда, каким образом успел ваш отец передать вам такую дорогую вещь всего за одну ночь. Каким образом? Вот что мне интересно.

И только тут Жан, интуитивно чувствуя, что нельзя прерывать разговор с Королевой, если только она сама не обратится к нему и, будучи её подданным, всё же не выдержал и, взяв на себя смелость, как очевидец, произнёс:

– Вы даже не представляете себе, Ваше Величество, на какие чудеса способна вся их семья. Русалина, прошу тебя, сделай что-нибудь для Её Величества сама в подтверждение того, что я только что сказал, – и снова добавил, – прошу тебя!

Русалина улыбнулась, посмотрев на него, и подумала: «Видно, негоже подводить своего жениха, да ещё и перед Королевой и наследным принцем». Она внимательно посмотрела на стол. Вдруг на столе появилась маленькая изящная золоченая шкатулочка на изогнутых ножках и прямо у всех на глазах начала наполняться золотыми монетами. И по мере наполнения её золотыми монетами у обоих принцев, как по команде, самопроизвольно начали открываться рты от изумления, а у Королевы, как более сдержанной женщины, только глаза округлились от такого же изумления, как те золотые монеты, которыми доверху наполнилась теперь вся шкатулочка.

Жан уже не испытывал такого сильного шока от того, что видел (истинно сказано – ко всему привыкает человек!), а только испытывал чувство величайшей гордости, как любящий мужчина за свою красавицу-невесту.

Русалина, улыбнувшись, сказала:

– Ваше Величество, эта шкатулочка вам на память о нашей встрече.

И только тогда Королева, всё ещё не веря своим глазам, что шкатулка с золотыми монетами материальна, а не галлюцинация, осторожно взяла её и поднесла ближе к лицу, чтобы увидеть сами монеты.

В эту самую минуту вошёл секретарь Королевы и сказал:

– Ваше Величество, через пять минут у вас аудиенция с послом Австрии.

Русалина с Жаном тут же встали и начали благодарить Королеву за оказанную честь и за угощение. Тут уже Королева, не скрывая своей не королевской, а материнской печали, пожелала им с Жаном семейного счастья, и они вышли из гостиной вслед за секретарём, который проводил их до входной двери.

 

Когда они отъехали от дворца на пару километров, Русалина попросила Жана:

– Жан, останови, пожалуйста, машину, так хочется поделиться с тобой полученными впечатлениями, – она весело улыбнулась, – ведь не каждый же день встречаешься с самой Королевой Голландии. Я уже немного отошла от сильнейшего внутреннего волнения и напряжения, и мне хочется с тобой поговорить о нашем визите во дворец, обо всем увиденном и услышанном.

Жан остановил по просьбе Русалины машину недалеко от поляны, полностью усыпанной разными цветами, ненавязчивый аромат которых тут же наполнил весь салон, обнял свою невесту, нежно поцеловал её и затем сказал:

– Слушаю тебя внимательно, сокровище моё! – Он понимающе улыбнулся и сказал. – Как может любая женщина продолжать жить, если у неё нет возможности поделиться впечатлениями, особенно такими сильными? Это было бы противоестественно её сути, – хотя тут же добавил сам, – слушай, Русалина, я был чрезвычайно удивлен, когда увидел, с какой грацией ты сделала реверанс перед Королевой. Откуда ты это знаешь, ты это сделала так церемонно, как и положено молодой принцессе, словно ты сама выросла и воспитывалась в каком-нибудь европейском королевском дворце. Откуда ты это знаешь? – Повторил Жан. – Я не замечал, чтобы нечто подобное было принято у вас?

Русалина весело рассмеялась:

– А и точно, Жан, откуда я это знаю? Я только сейчас, после твоего вопроса вспомнила, как я это делала. Я ведь и в самом деле никогда ничего подобного не делала, – затем, догадавшись, она воскликнула, – это тебе лишнее подтверждение того, что человеческая Душа знает абсолютно всё и обучена абсолютно всему, что было и есть в человеческом опыте!

Жан согласился:

– То, что я видел своими глазами, это само по себе поразительно. К тому же это такой аргумент, против которого просто нечего возразить.

Русалина, улыбнувшись, продолжила:

– Если человек живет, как утверждается, в среднем около 600 жизней и лишь затем его душа навсегда возвращается к Создателю, то наверняка в какой-то из своих многочисленных жизней я и была фрейлиной. А, может быть, и самой королевой, поэтому и умела делать реверансы, если все сделала правильно, как ты подтверждаешь сейчас, как очевидец. – Она снова весело рассмеялась. – Но что меня более всего удивляет, что я это сделала абсолютно интуитивно, на автопилоте, как говорят. Разве это не удивительно само по себе? Скажи, Жан!

Жан тоже улыбнулся:

– Не знаю даже, что можно сказать в этом случае?!

Русалина, почувствовав в его внутреннем состоянии тоже что-то важное для него, тут же воскликнула:

– Жан, прошу тебя, не подключай во внутренние ощущения сейчас разум, скажи именно то, что чувствует в данный момент твоя душа, прошу тебя!

Жан продолжил:

– Не знаю точно, может быть это то, что в шутку называется «с кем поведёшься, от того и наберёшься». Но я так часто, общаясь с тобой, стал слышать твои утверждения о внутренних способностях человека к ментальному общению, что к счастью или к огорчению для себя, и в себе открыл сегодня некие возможности, о которых раньше просто не задумывался.

Русалина воскликнула:

– Скажи быстрей, Жан, не томи!

Жан тоже весело рассмеялся и, прижимая её к себе, продолжил:

– Да так, пустяки! Просто мы с наследным принцем, пока вы разговаривали с Королевой, обменялись весьма красноречивым безмолвным диалогом, когда он с неподдельным интересом, а затем и с неподдельной завистью смотрел на тебя! Причём я совершенно убеждён в том, что я абсолютно верно прочитал его мысль, а он в точности прочитал мою, – и добавил, – вот уж в этом у меня нет ни малейшего сомнения!

Она улыбнулась:

– Я как-то этого момента не заметила, сосредоточив всё внимание на Королеве.

А Жан сказал:

– Ты даже не представляешь, как оба принца смотрели на тебя, особенно старший – наследный принц, у которого более выразительное лицо. Вот с ним-то мы и обменялись как мужчины внутренней нелюбезностью, – он рассмеялся, – точнее, применительно к нашему местопребыванию во дворце, колкой любезностью.

Русалина продолжила:

– Да, краем глаза я видела, какой эффект произвели на них драгоценности и затем шкатулочка с монетами. Но ты не переживай, Жан, – успокоила она его, – мне никогда не нравились светловолосые мужчины. И потом, во всех королевских семьях так часто случается инцест – кровосмешение, когда принцы женятся чуть ли не на своих кузинах, то при такой наследственности очень сложно иметь выдающуюся внешность. К тому же, я очень люблю своего отца, а девочка, которая, как ты знаешь, всей душой привязана к своему отцу, всегда желает, чтобы и её будущий муж внешне походил на него, – она добавила, – и всей душой люблю своего брата Ису, согласись, что он тоже очень красивый мужчина?!

Жан охотно согласился:

– Да, Русалина, оба мужчины в вашей семье выше всяких похвал, здесь даже намека нет на какое-либо возражение, – он искренне добавил, – я даже внутри себя не нашёл бы ни одного противоречия, если даже судить по тому, насколько сердечно и деликатно они отнеслись ко мне – совершенно чужому для них человеку.

Она продолжила:

– Поэтому ни у одного из принцев, увы, нет ни малейшего шанса понравиться мне, даже если они смотрели на меня во все глаза, как ты утверждаешь. К тому же в нашем государстве всё решает любовь, а не расчёт. Даже в семье Великого Правителя, ибо только счастливая семья способна на самом деле воспитать детей во всех отношениях достойными гражданами своей страны. И только среди любящих людей каждому тепло и душой, и телом, – она искренне добавила, – только представь, прошло всего несколько дней, как я вне дома, а если бы ты знал, как я соскучилась по своей семье, даже несмотря на то, что всей душой люблю тебя. Просто, когда родные были рядом, вся моя душа концентрировалась только на тебе, а теперь часть её просто рвётся домой. Жан, – добавила она, – ты не обижаешься на меня за мою искренность?

Жан сказал с улыбкой:

– Как я могу обижаться на тебя, моя принцесса, если я сам уже соскучился по ним?! По такой семье, как ваша, в любой точке Земли будешь тосковать.

Тут Русалина с признательностью сердца погладила Жана по щеке, прижалась к нему и доверчиво сказала:

– Тогда я открою тебе маленькую тайну, хочешь?

Жан воскликнул:

– Сгораю от нетерпения!

Она искренне сказала:

– Жан, я люблю тебя даже больше, чем любимых отца и брата, и ты мне кажешься даже красивее их, потому что люблю тебя, как мужчину. Я с полным доверием к тебе говорю это, потому что вижу твоё сердце, в нём тоже живет любовь, а не корысть или расчёт.

Он ответил с улыбкой:

– В этом месте и с этим выводом я абсолютно согласен с тобой, радость моя.

Русалина, прежде подумав, говорить или не говорить, но, всё же по-прежнему обнимая его, осторожно сказала:

– Жан, тебе нравится моя семья, но ведь у тебя же тоже очень хорошие родители. Так как же ты столько лет обходился без них? Если по моим родителям уже скучаешь, как сам только что сказал?!

Жан тоже доверительно ответил:

– Как ни странно, но я искренне скучаю по Исе, словно он мне брат, настолько я привык даже за такое короткое время чувствовать его плечо рядом, поэтому мне не удивительно, что ты настолько обожаешь своего брата, не говоря уже об отце. А что касается моих родителей, то мне довольно сложно ответить на твой вопрос. Сколько я себя помню, мой отец постоянно находился на государственной службе. Разумом я знаю, что мой отец очень хороший человек, он ничего не жалел для меня, он столько денег потратил на моё образование. Он добрый в душе, это я тоже знаю, но он всю жизнь был слишком серьёзным, что ли? Или не позволял истинной отцовской нежности проявляться по отношению ко мне, чтобы не избаловать меня, этого я не знаю. Могу сказать одно, что его постоянная сдержанность и меня приучила к тому же, я не мог себе позволить броситься к нему на шею, когда он приходил с работы, как, я уверен, вы с Лолитой это делаете до сих пор. Я тоже, глядя на него, научился сдерживать свои эмоции, хотя мальчику и даже юноше ничуть не меньше нужна эта самая отцовская ласка.

Русалина согласилась:

– Здесь я с тобой полностью согласна, я видела, как иногда Иса ревновал отца к нам с Лолитой, – она улыбнулась, – но девочки ведь и сами более игривы. Я отлично помню, как мы с сестрой сами прыгали на руки к отцу, как обезьянки, чего Иса как мальчик не мог себе позволить. Но, правда, мой отец всё же всегда находил возможность тут же обнять сына, прижать его к себе, погладить по голове или по-отцовски похлопать его по плечу и за что-нибудь обязательно похвалить. Вот видишь, насколько важно уметь читать человеческое сердце, отец понимал, насколько Иса нуждается в простом отцовском участии и ещё больше в прикосновении к отцу, причём не чуть не меньше, чем мы – девочки. Мы ведь все были его детьми.

Жан с горечью в голосе сказал:

– А я со временем тоже научился сдерживать свои эмоции, – он с нежностью обнял её и сказал, – я только с тобой как бы отогрелся душой что ли, снова стал самим собой, потому и не собираюсь больше сдерживать свои чувства и эмоции. Спасибо тебе, моя милая, за это, – и он так же доверительно продолжил, – а знаешь, когда я понял, что Иса получил достаточно отцовской ласки?

Русалина автоматически повторила:

– Когда?

– А там, на яхте, когда Иса уже сам, будучи взрослым мужчиной, и как, видимо, отец это делал всегда, подхватил на руки свою младшую сестрёнку и закружился с ней по палубе. И я подумал тогда, что он сполна получил отцовской ласки, если в точности повторяет поведение отца. Он это сделал интуитивно, как ты любишь говорить, не получи он отцовской ласки сполна, то он, оставаясь сдержанным, этого делать ни за что не стал бы.

Она согласилась:

– В принципе, довольно верное наблюдение и вывод. Здесь я с тобой опять-таки полностью согласна. Иса ласковый сам по себе, потому что в достатке получил в своё время этой ласки от отца, – она с трепетной нежностью на лице улыбнулась, – только мы с Лолой по-прежнему, как маленькие обезьянки, виснем теперь и на брате, и на отце, даже на Исе теперь больше, чем на папе. Его уже как-то стесняемся, потому что обе стали взрослыми.

Русалина ласково и доверчиво склонила голову на грудь Жана и молча наслаждалась бархатным дыханием любимого мужчины, в то время как он бережно обнимал её за плечи, прижимая к себе со всей искренностью сердца. Что может быть пленительнее этого?! Они испытывали это обоюдное блаженство от полного единения, затем Русалина сказала с нежностью в голосе:

– Жан, я где-то читала интересную фразу: «Любить кого-то сильнее, чем его любит Бог – это сентиментальность». Интересная мысль, не так ли? Жан, получается, что я сентиментальна?

Жан прижал её к себе и с большим чувством ответил:

– Родная моя, если продолжить эту действительно интересную мысль, то мы с тобой абсолютно одинаково сентиментальны! Даже я гораздо больше! – Уверенно добавил он. – И я очень рад, что способен хоть таким образом, своей Любовью, ответить тебе и поблагодарить тебя за то великое счастье, которое ты подарила мне и продолжаешь так щедро дарить.

Они в полном упоении друг от друга после всех этих волнительных событий во дворце, подышали ещё немного нежнейшим ароматом цветов и отправились домой.

 

ГЛАВА VI

 

Вечером все снова собрались за ужином, и Жан, увидев на лице невесты некоторую задумчивость, тут же спросил:

– Русалина, что с тобой? Чем вызвана грусть или озабоченность на твоём лице?

Мэри тут же подхватила:

– Тебе не нравится у нас?

Девушка искренне ответила:

– Нет, не в этом дело. Всё замечательно, спасибо большое. Но я думаю, Жан, нам пора возвращаться. Всё, что мы наметили, мы выполнили, получили благословение от твоих родителей. Теперь осталась только одна задача, – она внимательно посмотрела на родителей Жана и спросила, – господин и госпожа Голднер, получить ваше согласие присутствовать на нашем венчании. Отец меня просил обязательно выяснить это, желаете ли вы оба присутствовать на нашем празднике и быть почётными гостями на нашей с Жаном свадьбе? Вы, пожалуйста, подумайте, а завтра утром скажете мне о своём решении. Я свяжусь с отцом, чтобы он помог нам перенестись на нашу территорию, хорошо?

Господин Голднер с улыбкой ответил:

– Хорошо, что нам даётся вечер и ночь на раздумья, а если серьёзно, то мне действительно нужно немного времени, чтобы созвониться со своим департаментом и дать указания в случае нашего положительного решения и временного отсутствия.

Весь следующий день господину Голднеру пришлось отвечать на бесконечные телефонные звонки представителей различных агентств, газет и журналов с просьбами о встрече с принцессой из Земного Рая, так как ни Жан, ни Мэри уже не могли говорить. У них уже сел голос от этих бесконечных разговоров.

Но к вечеру господин Голднер послал служанку в комнату к Русалине, она тут же спустилась вниз, зная, что вопрос будет адресован лично ей или он собирается обратиться к ней с какой-то просьбой. По лицу господина Голднера она сразу поняла, что он находится в затруднительном положении, и мягко спросила, как бы подбадривая его:

– Господин Голднер, я знаю, что вы собираетесь обратиться ко мне с необычной просьбой, но из деликатности не решаетесь. Пожалуйста, я слушаю вас и сделаю лично для вас всё от меня зависящее, если это в моих силах.

Тогда отец Жана с извинением в голосе сказал:

– Русалина, девочка моя, меня сегодня, как ты видишь сама, буквально забомбили звонками. Уже весь кабинет министров в полном составе обратился ко мне, не говоря о бесчисленных теле и радиокомпаниях, все просто умоляют тебя провести хоть небольшую пресс-конференцию. Это же мировое событие – утверждают они – что дочь самого Великого Правителя Земного Рая побывала в нашей столице, а премьер-министр скрывает её от людей. Они предлагают тебе даже за небольшое интервью такие баснословные деньги, что ты даже не представляешь!

Она улыбнулась в ответ:

– Господин Голднер, вы же прекрасно знаете, что деньги меня вообще не интересуют, – но, увидев его сразу потухшее лицо, добавила, – но вы – отец моего жениха, и мне не хотелось бы именно вас огорчать своим отказом. Я сделаю так, как именно вы пожелаете. Если именно вы хотите, чтобы я выступила перед людьми, то я так и сделаю.

У премьер-министра тут же засияли его выразительные тёмные глаза:

– Спасибо, милая, но я поставлю им жесткие условия, чтобы была обеспечена полная безопасность, чтобы была стопроцентная гарантия безопасности на тот случай, если ты согласишься.

Русалина сказала:

– Какая проблема? Если вы этого хотите и считаете, что от встречи со мной, от моего выступления и общения с гражданами Амстердама будет польза для вашего государства то, разумеется, я согласна. А что касается безопасности, то можете не волноваться, ибо лучшей защиты, чем защита моего отца, на свете не существует. Ничего даже быть не может, об этом я совсем не волнуюсь, ибо ко мне никто и ничто даже не приблизится, – она улыбнулась и добавила, – к тому же зачем лишать жизни юную невесту? Я никому в своей жизни не причинила никакого зла, даже намёка на зло.

Господин Голднер выдохнул то ли с облегчением, то ли с ещё большей озабоченностью и спросил:

– А где бы ты хотела провести эту пресс-конференцию, где-нибудь в закрытом помещении, например, в зале или прямо на площади?

Она без всякого страха сказала:

– Если уж говорить с народом, то прямо на площади, как это делалось во все времена. Поэтому, прямо на площади Дам я и поговорю с людьми. Там полно туристов, пусть и они услышат моё сообщение, тем более что отец разрешил мне пообщаться с народом и вкратце рассказать о нас. – Она снова улыбнулась. – Раз уж мне выпала роль посла, точнее, белого голубя мира, то пусть будет больше людей, которые хотят услышать о том, какое совершенное общество удалось построить для нас нашим предкам и нам самим. Только я снова поднимусь, с вашего позволения, в свою комнату, чтобы уточнить у отца некоторые детали, ведь он является Великим Правителем и для меня тоже. Он не только мой отец, но и руководитель Рузахского государства.

Господин Голднер поспешно согласился:

– Да-да, Русалина, разумеется, я подожду внизу.

Несколько минут спустя она вернулась и сказала:

– Я уточнила, отец разрешил мне двадцатиминутную беседу, не более, но с таким условием, что буду говорить я одна, и мне не будут задавать вопросов, ибо на это я не имею права, поскольку мне могут быть заданы провокационные вопросы, а на них отвечать отец мне разрешения не давал.

Господин Голднер тут же согласился:

– Да, это понятно, я сейчас же сообщу это условие службе безопасности.

 

На следующий день с самого утра на площади Дам собралось множество народа. Журналисты всех крупных информационных агентств: газетчики, фотокорреспонденты, вооруженные до зубов своей техникой, с нетерпением толпились у самого барьера, за который – нельзя! Собрались толпы жителей, гостей столицы, и все с волнением ждали появления принцессы из Земного Рая. Ближе к самому вокзалу была сооружена не слишком высокая площадка, но такая, чтобы её было видно как можно большему количеству людей, потому что ближе, чем на двадцать метров, никого не пускали. Как обычно в таких случаях, плотным кольцом стояли полицейские, и пробиться через эту преграду было невозможно.

Русалина, как всегда обворожительная в своём белом одеянии невесты, легко поднялась на сцену и подошла к микрофону. Аплодисменты, которыми встретили юную принцессу, заполнили всё пространство. Её представил сам премьер-министр, отец Жана, и предупредил всех собравшихся об её условии. И если кто-то нарушит её выступление своим вопросом или выкриком, то оно тут же будет прервано.

Огромная масса народа с замиранием сердца ждала, когда же она начнёт говорить, поэтому всеобщее волнение становилось невыносимо напряжённым. Несколько мгновений она стояла как бы в нерешительности в своём кружевном белом платье, перевязанном у талии розовой атласной широкой лентой и со своей неизменной диадемой в волосах, которая то и дело всеми цветами радуги бросала свои отсветы на зрителей. В эти секунды она снова мысленно просила благословения у обоих своих отцов: небесного Отца-Бога и отца по крови, безмолвно просила их вложить в её уста только те слова, которые услышат люди и не сказать ничего лишнего.

Тишина стояла просто звенящая. Наконец она заговорила:

– Уважаемые граждане Голландии и гости. Благодарю вас за то, что вы пожелали встретиться со мной. Должна вам сразу сказать, что эта встреча состоялась благодаря моему уважению к господину премьер-министру, потому что в этом городе я нахожусь не с официальным, а с частным визитом. Только этим и вызвано моё условие воздержаться от ответов на вопросы журналистов. Я не уполномочена Великим Правителем и одновременно моим отцом вдаваться в подробности. Но раз уж вы пожелали встретиться со мной, я скажу вам то, что подскажет мне моё сердце, а ваше сердце услышит.

Моё сообщение следующее. За семьсот лет нашим предкам и нам, ныне живущим и здравствующим жителям Рузахского государства, совместными усилиями удалось построить общество, которое по праву называется Земным Раем. Это так! По той простой причине, что каждый гражданин у нас полностью защищён от чего бы то ни было, полностью обеспечен всем необходимым для жизни и при этом полностью свободен. Все граждане у нас имеют абсолютно равные права и возможности в образовании и в построении своей собственной жизни. Все граждане нашей страны здоровы, счастливы и могут заниматься каждый любимым делом.

В этом месте на площади раздались бурные аплодисменты. Русалина сделала лёгкий поклон в знак благодарности и продолжила:

– Процветание нашего государства достигнуто только и исключительно благодаря духовному росту нашего общества, – она с улыбкой подчеркнула, – казалось бы, такая простая закономерность, чего же проще, считать себя единым целым?! Но в этом-то и состояла когда-то самая большая сложность. Хотите, я приведу вам маленький пример?

Огромная толпа бурно загудела согласием, Русалина сказала:

– Я сейчас вижу перед собой большое количество людей, но согласитесь, каждый из вас сейчас стоит сам по себе, вы все разделены, я это вижу. Но если бы сейчас стояло такое же количество наших граждан, то мы бы стояли все, как единое целое, как единый человек! Вот в чём заключается вся наша сила, только в единстве. Это только на первый взгляд кажется неважным, но когда ты это почувствуешь душой и прочувствуешь на себе и на своём опыте, когда станешь ближнего своего воспринимать, как самого себя, то это ощущение, это чувствование становится настолько жизненно важным, подобно необходимости дышать, чтобы жить! Поверьте мне! Я знаю, о чём говорю. И как следствие этого, уже необходимого для тебя, состояния – ты больше никогда не причинишь другому неприятности, не говоря уже о каком-то зле. Я понимаю, вам сразу сложно воспринять мои слова, как истину. И мы к этому не сразу пришли. Процесс духовного становления – это длительный путь!

Все люди, затаив дыхание, слушали юную принцессу, потому что именно сердцем понимали, что она говорит совершенно искренне. И, главное, говорит о том, что знает.

Русалина сделала небольшую паузу и продолжила:

– И второй секрет нашего благополучия и благосостояния заключается в том, что не только все мы сами чувствуем, ощущаем и ведём себя так, как будто мы единое целое, но и все вместе мы ощущаем себя единым целым с Богом – нашим Создателем. А это единство выражается в том, что мы строим общество, угодное Богу. То есть мы постоянно спрашиваем себя, понравилось бы это Богу или нет? Только поэтому наше общество существует уже семьсот лет, и все эти годы в нём нет ни зла, ни насилия.

В этом месте снова на площади раздались аплодисменты.

Русалина, ободрённая ими, продолжила:

– Уважаемые братья и сестры, так мы всегда обращаемся друг к другу у себя, и я сейчас, в знак благодарности за вашу поддержку, осмелилась так назвать вас, все вы прекрасно знаете, что иногда только от одного человека может исходить невиданная благодатная энергия, к которой интуитивно тянутся другие, более слабые, существа. А задайте себе логично вытекающий из этого вопрос, какой же силой обладает сконцентрированная благодатная энергия многих сильных и позитивно настроенных людей одновременно?! Даже солнечный свет, говорили древние, может стать немного слабее от этой энергии. Вот какая сила таится в нашем единстве!

Снова на площади раздались дружные аплодисменты, а Русалина с порозовевшими от внутреннего волнения щеками, с невероятным вдохновением и оттого особенно убедительно, продолжала:

– У нас нет армии, но никто не посмеет напасть на нас, потому что нет силы могущественнее коллективного сознания. У нас нет суда, как такового, и нет судей, но нет и преступников. У нас их нет вообще, представляете? – Она сделала красноречивую паузу, давая всем присутствующим осмыслить сказанное, и продолжила. – У нас нет тюрем, потому что у нас никто не ворует и не убивает. У нас нет врачей, потому что все здоровы и потому что Великие Целители нашего государства заботятся о здоровье каждого человека. У нас никто не обойден вниманием и заботой.

Снова послышались аплодисменты. Немного выждав, пока они стихнут, она сказала:

– Наши дети, правда не все, – оговорилась она, – обладают знаниями, значительно превышающими знания ваших студентов, заканчивающих магистратуру.

Из толпы всё же послышался нервный вопрос-возглас:

– А откуда ты знаешь?

Премьер-министр шикнул на него:

– Значит, знает, коль говорит! Продолжайте, пожалуйста, Русалина.

Немного смутившись, она всё же продолжила:

– У нас прекрасно развиты ремёсла и искусства, а сами знания особо одарённые и талантливые ученики могут получать целыми блоками. У нас каждый человек в полном соответствии с потребностями своей души может заниматься тем, чем желает. А душа каждого человека уже с детства знает, чем бы она хотела заниматься. Вот я вкратце

рассказала вам, уважаемые граждане Голландии, как устроено наше общество. Но что мне хотелось бы в заключение подчеркнуть – каждый народ, повторяю, каждый народ в состоянии построить точно такое же общество, как наше, если на то будет, конечно же, добрая воля всего народа в целом. Для этого нужно всего-навсего одно-единственное условие – сплоченность, а не разобщённость!

Люди снова ей зааплодировали, а Русалина сказала:

– Приведу опять-таки простой и понятный для всех пример, почему люди иногда в войне побеждают противника гораздо более сильного, чем их собственная армия и силы, потому что сплачиваются и становятся единым целым! Вот именно эта сконцентрированная общая энергия и творит такие чудеса. А сейчас мне хотелось бы поблагодарить всех, что внимательно выслушали меня и даже в чём-то поддержали. Может быть, я не должна была бы говорить столь долго, но я всей душой исполнена гордости за свою страну и хотела бы, чтобы всем было так же хорошо, как нам. Больше я говорить не стану, повторяю, я прибыла сюда, как частное лицо, я невеста Жана Голднера. Мы прибыли сюда, чтобы получить благословение его родителей, скоро наша свадьба, а венчание будет проходить у нас и по нашим законам.

Снова послышались бурные аплодисменты. Переждав их, Русалина продолжила:

– А поскольку я поставила условие, что не стану, как частное лицо отвечать на вопросы журналистов, то в заключение мне хотелось бы сказать следующее. У нас есть хороший обычай, перед венчанием невеста отдает свою бриллиантовую диадему одной из девушек, которой в ближайшие три дня исполнилось шестнадцать лет. Но поскольку сейчас особая ситуация, мне хотелось бы при всех присутствующих подарить эту диадему невесты замечательной девушке, с которой я познакомилась вчера на вечеринке.

Русалина немного помолчала, как бы обдумывая следующую фразу, затем, поощряемая всеобщим вниманием собравшихся, уверенно продолжила:

– На нашей земле мы с детства приучены видеть человеческое сердце, и я вижу, что её сердце чисто и благородно. Она останется здесь как бы нашим представителем. Это преуспевающий молодой, но уже известный в городе адвокат. После нашей свадьбы мой муж напишет большую книгу обо всём, что он увидел в нашем обществе, на нашей земле и в нашей столице Жан-граде, затем мы передадим её сюда нашим друзьям. Они будут распространять её в Голландии. И если идеи, содержащиеся в ней, приживутся здесь и найдут отражение в ваших сердцах, то мы сможем помочь вам построить такое же процветающее общество. Тем более что у вас во многом благополучная страна и, самое главное, равны права между мужчиной и женщиной, а это прекрасная почва и основа для построения более совершенного общества такого, как наше, – она уверенно добавила, – или даже лучше, чем наше. Самое главное, чтобы мы, для радости Создателя, соединили наши руки и наполнили наши сердца радостью и любовью друг к другу по всей Земле. Но это всё возможно в будущем, а сейчас пока я сообщу вам имя нашей представительницы здесь. Её зовут Астрид.

По толпе прошёл невнятный гул, а Русалина продолжила:

– Если она здесь, то пусть выйдет и поднимется сюда. Я сама по праву невесты надену ей на голову эту диадему из платины и настоящих бриллиантов.

И она начала смотреть на волнующуюся толпу, вдруг в толпе началось движение и к ней, миновав охрану, подошла ничего не понимающая Астрид. Это внезапное решение юной принцессы было для неё полной, если не шоковой, неожиданностью. Она поднялась по ступенькам на сцену. Русалина обняла её и громко сказала:

– Астрид, я понимаю, какой это для тебя сюрприз! Но, надеюсь, приятный сюрприз? Ведь на то и сюрпризы, чтобы быть неожиданными! У меня есть дома младшая сестра, красавица Лолита – талантливый художник. А ты здесь, в Голландии, если на то есть твоя воля и желание, будешь моей старшей сестрой, – и, поклонившись ей в пояс, сказала, – я дарю тебе эту диадему с пожеланиями большого счастья и благополучия! Знай, она действительно приносит счастье! И очень скоро ты встретишь человека, во всех отношениях достойного тебя, ибо диадема невесты всегда приносит счастье! Такое у неё назначение!

Русалина надела диадему на голову растерявшейся от неожиданности Астрид, затем, повернувшись ко всем собравшимся, сказала на прощание:

– От всего сердца желаю вам счастья, добрые люди! Всем присутствующим на этой площади, жителям этой прекрасной страны и этого замечательного города!

Щеки её раскраснелись, и она стала ещё краше и ещё воздушней и, наконец, сказала:

– У меня и для всех вас есть сюрприз, – она достала коробку, вытащила оттуда деревянные туфли, подняла их в воздух и торжественным голосом произнесла:

– Я – принцесса Русалина, дочь Великого Правителя Земного Рая, знаю, что эти туфли – часть культуры вашего народа, даже если их носят только простолюдинки. Но в день своего венчания, а это будет большое торжество – уверяю вас! – я в знак уважения к вашим старинным народным традициям, сниму свои белые атласные расшитые туфельки и в момент самого венчания надену вот эти деревянные, расписанные художником туфли невесты, поскольку мой будущий муж – житель Голландии. Мы свято чтим традиции двух ветвей наших предков – славян и казахов. Самые лучшие традиции мы чтим и продолжаем. Пусть это обувь простолюдинки, – повторила она, – но я также знаю, что все великие нации и культуры начинались с простых людей!

При этих словах буквально вся площадь взорвалась бурными аплодисментами. Везде раздавались возгласы восторга, потому что в каждом сердце находит отклик уважение народных традиций. Русалина поклонилась всем в пояс и быстро спустилась по ступенькам. И её тут же окружили плотным кольцом охранники. Но она краем глаза увидела, каким плотным кольцом обступили журналисты и репортёры Астрид.

Как только охранники передали её в руки Жана в целости и сохранности, он тут же с восторгом прошептал ей:

– Ах, ты моя умница! Ах, ты моё сокровище! Ах, ты моя красавица ненаглядная! Если бы ты только знала, как и до какой степени я горжусь тобой! А этот твой не по годам мудрый ход с кломпенами полностью расположил к тебе сердца всей этой огромной массы людей!

Русалина, всё ещё находясь в чрезвычайном волнении, спросила:

– Скажи, Жан, как я выглядела и говорила с людьми?

И он тут же воскликнул:

– Да прекрасно! Поверь мне, я слышал речи многих государственных деятелей, но не помню ни одного случая, чтобы кого-нибудь люди слушали так внимательно, как тебя, то есть, буквально затаив дыхание. Ведь что скажет любой государственный деятель или политик, люди знают наперёд, потому что выучили все это за много лет почти наизусть. А ты говорила явно не по бумажке, а только то, как ты любишь выражаться, что шло из самого сердца. Общаясь с тобой, я тоже усвоил: то, что идёт из сердца, напрямую попадает в другое сердце. Так что твоё выступление было выше всяких похвал, да что я тебе говорю? Ты же сама чувствовала по реакции всех собравшихся на площади людей! – И он радостно повторил, – а чего стоила эта твоя фишка с деревянными туфельками и уважением национальных традиций Голландии, да ещё где, при венчании! Только одно это, повторяю, растопило сердца всех присутствующих на площади голландцев.

Русалина сказала:

– Но я и вправду говорила это от сердца, а не лукавила. Вот посмотришь, дома я так и сделаю

Жан рассмеялся:

– После этого заверения продавцы кломпенов поклонились бы тебе в ножки, поскольку теперь наверняка продажа их изделий увеличится неимоверно. Ещё бы! Сама

принцесса из Земного Рая снова возвела эту вещь в национальную идею и сама будет во время венчания в народных голландских туфлях. Теперь продажа их возрастёт не только в деревнях, но и в городах.

Что касается родителей Жана, они с лёгким снисхождением отнеслись к этой маленькой прихоти своей именитой гостьи, но вслух обсуждать это предусмотрительно не решились.

 

ГЛАВА VII

 

Наступило время возвращения домой. Родители Жана – премьер-министр Голландии господин Голднер и его супруга Мэри приняли приглашение Великого Правителя побывать на свадьбе своего сына и их дочери. Тем более что не где-нибудь, а в знаменитом и таинственном государстве рузахов, называемом Земным Раем. Русалина передала им, что отец просил их не брать с собой никаких вещей, кроме того, что будет надето на них, ибо всю необходимую одежду они получат в дар.

Но как это водится, супруги Голднер тоже взяли с собой золотые с бриллиантами украшения для всей семьи Великого Правителя. Украшения, тоже сделанные знаменитыми мастерами-евреями, Великому Правителю и Исе печатки с бриллиантами, хоть и не знали размеров их пальцев, но мужское кольцо все же проще слегка расширить, а Марии, Лолите и Магдалине, не зная размеров их рук, по серёжкам.

И поскольку им предстояло телепортироваться, мать Жана, по старинной еврейской традиции, вытащила все украшения из коробочек, завернула их в атласный платочек и положила его себе за корсет платья.

Они оставили свой дом, как всегда, на попечение пожилого и верного мажордома и вышли, сильно волнуясь, на открытую площадку перед поместьем. Русалина сказала Жану:

– Сейчас я свяжусь с отцом, чтобы он помог попасть нам домой всем вместе, чтобы мне не пришлось возвращаться за тобой во второй раз, ибо телепортировать сразу несколько человек уже сложнее, – она улыбнулась, – человек – это ведь не вещь. Даже с тем сундуком справиться было гораздо легче, превратив его сначала в пушинку.

 

И вот они все вместе стоят уже у того же санатория, в котором так успешно и так уютно проживал Жан довольно продолжительное время. Но в этот раз их встречали не только Великие Целители, но и сам Великий Правитель с супругой Марией, Иса, Магдалина и Лолита. У отца и матери Жана от переизбытка чистого воздуха слегка кружилась голова.

Поэтому Великий Правитель и всё их семейство лишь радостно поприветствовали их и, зная физическое состояние гостей, уже немолодых людей, Великий Правитель сказал:

– Уважаемые господин и госпожа Голднер, мы поселим вас в лучший номер санатория, а наши Великие Целители помогут вам адаптироваться, – он приветливо улыбнулся, – но они не будут устраивать вам такую же экзекуцию, которую устроили молодому организму Жана. Вы лишь примете тонизирующие ванны и отвары трав, очищающие организм, чтобы чувствовать себя более комфортно.

Родители Жана хоть и смотрели пока на всё окружающее с некоторым испугом, но присутствие и прекрасный тонус их сына несколько успокаивал их. Тем более что Жан с Русалиной обещали навестить их уже к вечеру.

На прощание Жан посоветовал им:

– Мама, папа, полностью доверьтесь этим действительно великим специалистам, вы будете затем летать от лёгкости, по себе знаю.

А Великий Правитель добавил, чтобы ещё раз успокоить их:

– И сразу же, как только вы немного адаптируетесь с дороги, мы с женой и всей нашей семьей ждём вас в нашем особняке. Там тоже уже приготовлены для вас, как для дорогих гостей, лучшие комнаты.

Великий Правитель с женой пожелали им хорошо отдохнуть, передав в руки Великих Целителей. И супруги Голднер, уже несколько ободрённые, направились вслед за Великими Целителями, которые займутся восстановлением их здоровья. А Жан с Русалиной отправились в дом её родителей.

Когда они приехали в дом Великого Правителя и сели за накрытый к их приезду стол, Русалина, со всей радостью в голосе, на которую только была способна, воскликнула:

– Ах, как я понимаю теперь тех, кто произносит вековую мудрость: «В гостях хорошо, а дома лучше!» Хотя родители Жана сделали абсолютно всё, зависящее от них, чтобы я чувствовала себя у них хорошо, и я им за это благодарна, но отчий дом и любовь, которую ты видела и чувствовала с детства, пожалуй, ничем и никогда не заменишь. И это заслуга только моих самых любимых родителей, и точно такую же любовь я должна взрастить и поселить в собственном доме.

Она говорила об этом с таким чувством и с таким воодушевлением ещё и потому, что знала, по законам Земного Рая самые лучшие, самые опытные строители их города перед рождением их собственной с Жаном семьи уже возводят для них невиданной красоты маленький дворец – семейное поместье. Пока они были в Голландии и сейчас, пока готовятся к свадьбе, но к моменту появления новой семьи всё будет готово. Всё будет обустроено и в самом доме и вокруг него: весь дом будет обставлен новой мебелью, перед домом будут разбиты цветники, высажены цветы и засажены травой лужайки. Такой дом выстраивают жители города не только для Русалины, потому что она – дочь Великого Правителя, но точно такой же дом строится в их священном государстве абсолютно для каждой молодой семьи. Русалина знала это, но пока молчала. «Пусть для Жана будет сюрприз!» – думала она.

 

И, наконец, наступил день венчания Русалины и Жана. За день до этого все улицы были украшены живыми цветами и цветными шарами. Как-никак, предстояло величайшее для всего города, да и для государства в целом, торжество – венчание иностранного гражданина с дочерью самого Великого Правителя. Здесь каждый житель старался внести какой-то свой вклад в этот праздник. От желающих помочь не было, как говорится, отбоя.

Это было грандиозное событие для всех горожан.

Комитет добровольцев по организации свадьбы предложил провести это торжество не во дворце венчания, как это было обычно, а устроить национальный праздник на стадионе. За неделю до свадьбы над стадионом натянули вместо крыши легкую голубую пленку для защиты от солнечных лучей, и начались сооружения и украшения белоснежных юрт, как для самого великого праздника. Юрты снова украшались белыми атласными расшитыми лентами, застилались коврами, украшались шарами. Молодёжные служители обеспечивали музыкальную и развлекательную часть праздника.

Устроители огромного тоя, то есть пира в честь молодых за неделю готовили продукты и составляли меню блюд. Короче, всю неделю весь город гудел, как рабочий улей.

В день венчания соорудили трибуну для почётных гостей, обтянули её белым атласом, тоже украсили живыми цветами и шарами. Там должны были сидеть родители жениха, невесты и Великие Служители с женами. Кроме того, в самом низу были установлены кресла для родителей Жана и Русалины, поскольку они тоже должны были участвовать в процессе венчания.

Вскоре Иса привез их и сопроводил к креслам. Супруги Голднер, с посвежевшими и довольными лицами, облачённые в специальные праздничные наряды, приготовленные для них золотошвейками, с изумлением наблюдали, как слаженно и чётко действовал каждый человек, причём без суеты и спешки.

В этот раз по случаю свадьбы именно перед каждой юртой был накрыт праздничный стол, застеленный белоснежной скатертью с оборками, украшенный цветами, хотя на столах стояли пока только вазы с фруктами и многочисленные изделия из теста, покрытые тонкой плёнкой, чтобы не заветривались.

Сама небольшая трибуна, приготовленная для венчания, находилась не так далеко от кресел родителей. Расстояние от кресел родителей до трибуны было застелено широкой бордовой дорожкой с рисунком по бокам. На трибуну нужно было подняться по нескольким ступенькам. Вся трибуна была увита живыми цветами Расстояние от трибуны до земли, по окружности, было затянуто плотной тканью, и на неё сверху были уложены тоже живые цветы, корешки которых были завёрнуты во влажную марлю, чтобы не завяли, а каждый нижний слой укладывался прямо на марлю и закрывал её. И получалось, что трибуна для венчания стоит на возвышении из живых цветов.

Трибуна была застелена ковром. На ней стоял маленький столик, покрытый белоснежной скатертью. На нём лежала коробочка с кольцами для молодожёнов и две розы – белая и алая. Рядом коробка с деревянными туфлями, которые Русалина привезла из Голландии.

 

Госпожа Голлднер тихо спросила у мужа:

– Да, подготовка к празднику у них организована просто потрясающе, это же надо целый стадион украсить, причём как украсить! А какие юрты у них красивые, и у всех, ты заметил, дорогой, хоть и белые, но разные орнаменты украшений? Ну и мастерицы у них! И вот что мне интересно, как проходит само венчание, если у них нет церкви?

Господин Голднер ответил:

– Посмотрим, но, честно сказать, я сам себя чувствую здесь так, словно нахожусь в каком-то сказочном сне, но мне почему-то не хочется просыпаться, – добавил он с улыбкой, – а что касается самого венчания, я спрашивал у Великого Правителя, он ответил, что это сюрприз. Сказал только, что это очень красивый обряд, и взяли они его от своих предков, древних славян – ведрусов. Скоро всё увидим своими глазами, видишь, началось, оживление на трибунах.

Вскоре прибыли все Великие Служители с семьями и заняли свои места. Все они, проходя мимо родителей Жана, мужчины – пожимали отцу Жана руку и целовали руку его жены. Все они были одеты в изумительно украшенные одежды из белой парчи, расшитой золотом и мелкими драгоценными камнями. Каждый Великий Служитель был в белом тюрбане из тончайшей ткани с приколотым на нём знаком отличия – небольшим алмазом в белом золоте. А их жены, державшиеся степенно и с достоинством, были одеты тоже в дорогие, но уже разных цветов, платья. Когда все уселись, мать Жана снова шепнула:

– Слушай, я ничего подобного никогда в жизни своей не видела! Даже в кино. Вот чудеса! У меня такое ощущение, что мы, – она улыбнулась, – что мы с тобой просто массовка на съемках какого-то исторического фильма, настолько мне все эти события кажутся нереальными.

Не успела она договорить эти слова, как появился сам Великий Правитель тоже в белоснежном драгоценном одеянии, в белой чалме, только его алмаз был гораздо крупнее, чем у всех остальных Великих Служителей. Он поднялся на трибуну, высокий, блистательно красивый и значительный мужчина – руководитель Государства рузахов, поклонился во все стороны своему народу и сказал в микрофон великолепно поставленным голосом:

– Благодарю вас, братья мои и сестры, за то, что вы пришли на наш семейный праздник. Сегодня в нашем государстве и впрямь великий день, – он сделал лёгкую паузу и продолжил, – впервые за семьсот лет на нашей территории присутствуют не только три гражданина Голландии, но один из них сегодня берёт в жёны мою старшую дочь –красавицу Русалину. Особый поклон родителям жениха, господину Голднеру – премьер- министру правительства Голландии и его очаровательной супруге Мэри, и он сделал им лёгкий поклон.

В ответ раздались аплодисменты со всех трибун. Как только они стихли, Великий Правитель продолжал:

– И впервые за всю историю нашей Великой страны гражданин другого государства становится гражданином великого Рузахского государства. Сегодня Жан Голднер получает паспорт нашей страны. Я прошу сейчас первого гражданина другой страны выйти и получить свой паспорт.

Рядом с государственной трибуной находилась одна из белых юрт. Оттуда вышел Жан в белоснежном фраке с атласными лацканами, белой сорочке с белой атласной бабочкой и белых туфлях. И краешек белого атласного платочка выглядывал из узкого нагрудного кармана его блистательного наряда. Он шёл к трибуне высокий, сказочно красивый, молодой и стройный, с распущенными до плеч чёрными волнистыми блестящими волосами, которые пышным венчиком окаймляли его прекрасное лицо со слегка порозовевшими от волнения щеками. Воистину он выглядел, как молодой Бог. И в эти минуты, наверное, не было на целом свете мужчины красивее и значительнее его. Жан быстрой походкой подошёл к Великому Правителю и, поклонившись ему в пояс, громко, хоть слегка срывающимся от чрезмерного волнения голосом, сказал:

– Благодарю вас, о, Великий Правитель, за высокую честь, оказанную мне, стать гражданином вашего удивительного во всех отношениях и воистину благословенного государства. Я постараюсь приложить все усилия, чтобы оправдать ваше доверие и доверие всех присутствующих здесь граждан. И он последовал примеру Великого Правителя и уважительно поклонился присутствующим на все четыре стороны стадиона.

Великий Правитель одобрительно подумал: «Что значит природный ум, ведь его никто не учил поклониться сначала мне, а сейчас и всем людям! Ведь он это делает интуитивно, просто чувствуя, что подобным образом он выказывает доверие и уважение ко всем собравшимся. Какой молодец!».

В знак ответной благодарности зрители на трибунах встали и стоя аплодировали новому гражданину Рузахского государства. Пока слышались аплодисменты, Жан тихо сказал Великому Правителю:

– Господин Великий Правитель, столько чувств сейчас переполняют моё сердце, но от волнения я даже не знаю, как их облечь в слова?!

Великий Правитель сказал ему уже с нежностью, как отец:

– Побереги силы и чувства для следующего ритуала, сынок! Он окажется не менее волнительным для тебя, уверяю!

Великий Правитель пожал ему при всех руку, вручил паспорт и затем, по-отечески обняв его, громко произнёс в микрофон:

– Наш новый гражданин только что признался мне, насколько глубокие и сильные чувства испытывает он в эти минуты, – и добавил, обращаясь к Жану, – и правильно, сынок, иногда самые сокровенные слова должно хранить только наше сердце, несмотря на всю торжественность момента в твоей новой жизни. Один мудрец сказал: «Всего превыше верен будь себе, тогда, как утро следует за ночью, последует за этим верность всем!»

Жан снова в знак согласия поклонился ему, а Великий Правитель продолжал:

– Не скрою, Жан, прежде чем тебя гражданством одарить, вопрос мы задавали Богу, и Он ответил нам: «Сей мудрый муж, опыт ваш в себя вобрав и ваши знанья, в свою страну, затем в другие страны уклад Земного Рая понесёт!» Такова была воля самого Бога, чтобы ты стал гражданином Земного Рая!

С трибун снова послышались аплодисменты, а Великий Правитель объявил:

– А сейчас нас ждёт ещё одно торжество! Всегда оно велико и таинственно! Венчанье Жана с дочерью моею златокудрой!

И снова обращаясь к Жану, он сказал:

– Пойди, сынок, переоденься для венчанья.

Жан спустился по ступенькам и снова вошёл в белую юрту. Великий Правитель из другой белой юрты вывел свою красавицу-дочь. Русалина была настолько обворожительна, настолько прекрасна в своём белоснежном на пышном кринолине платье до пола. Целая бригада мастериц-золотошвеек в течение месяца готовила этот драгоценный наряд для принцессы. Всё её платье, особенно лиф платья, был расшит блистающими драгоценными камешками и драгоценными жемчугами, они так сияли под софитами, направленными на трибуну венчания, что слепили глаза. Длинная фата струилась по платью тоже до самого пола.

Но не только одежда красит человека, прежде всего сам человек должен хорошо выглядеть в достойной одежде. А Русалина была блистательной невестой. Дома она снова вернула золотистый цвет волосам, которые сейчас пышными, крупными волнами ниспадали ей на плечи и грудь. На фату был надет венок из маленьких белых цветочков. Её платье и сама она блистали нежной красотой. Изящные плечи юной невесты были обнажены, только на левом плече была тонкая полоска кисейной ткани, и на ней был прикреплён белоснежный цветок, который тоже украшали маленькие, висящие драгоценные камешки, которыми был украшен и лиф платья.

И когда Жан увидел её, свою красавицу, душа его возликовала ещё и оттого, что на ней не было слишком много украшений. Это не подобает юной девушке. Красивое платье – это одно! Это свадебный ритуал. А из украшений на её юной высокой шее красовалась только та самая тонкая цепочка из белого золота алмазной огранки с маленькими, впаянными в неё бриллиантами, обрамлёнными тоже белым золотом, которая была на ней и в их поездке в Голландию. Ибо любая чрезмерность в женщине всегда претила ему, человеку, чьё чувство меры во всём всегда было точным и безупречным. Женщина не должна быть похожа на ёлку, увешанную украшениями, пусть даже в самый торжественный день в своей жизни. Ведь она могла бы на себя сегодня и бриллиантовое колье надеть?!

И он в который раз возликовал в душе, видя свою избранницу в полном блеске непорочной красоты. Великий Правитель подвёл Русалину к этому возвышению. Оно, украшенное цветами, предназначалось теперь только для молодых. Отец помог ей подняться на площадку, а сам остался внизу. Даже он – Великий Правитель! – в этом таинстве был только отцом невесты.

Госпожа Голднер шепнула мужу:

– Смотри, как у них чтится женщина, даже сам Великий Правитель остался внизу, а не поднялся вместе с ней!

Красавица-невеста обратилась к присутствующим:

– Дорогие гости, любимые родители! Ещё в Голландии, где мы побывали, чтобы получить благословение на брак от родителей Жана, я большому количеству людей, собравшихся на площади, чтобы встретиться со мной, обещала почтить ещё одну народную традицию в момент венчанья, традицию голландского народа. Я обещала эти деревянные башмачки – кломпены, расписанные для невесты, надеть в момент венчанья. Она быстро сняла свои белые атласные расшитые туфельки и надела расписанные деревянные башмачки.

Она была настолько радостная и одухотворённая, настолько прекрасна и в этот момент высоко духовна, что гости снова начали аплодировать ей.

Русалина выпрямилась и радостно сказала:

– Наши предки, славяне древней Руси, говорили: «Жизнь повторяется прекрасная тогда, когда к прекрасному стремление в живущем!» А традиции любого народа – это основа для достойной жизни.

В эту минуту из белой юрты вышел Жан. Все просто ахнули от его красоты и великолепия. В этот раз, для венчания он был одет совсем иначе. Он снял в юрте свой белый фрак и надел поверх белых брюк и белоснежной рубашки тоже свой свадебный наряд, приготовленный золотошвейками и для него. Этот свадебный наряд выглядел как длинный камзол, спереди до пола полочки были ровными, а задняя закруглённая часть его в виде колокольчика тянулась за ним по ковровой дорожке. Рукава, опускающиеся чуть ниже локтя и тоже слегка расширенные. Этот свадебный камзол по вороту, по полочкам до самого низа и по рукавам был вышит золотыми нитками великолепным узором и украшен драгоценными камешками в таком же стиле, как и свадебное платье Русалины. Из-под этих расшитых рукавов была видна только белоснежная шёлковая рубашка, доходящая до ладоней.

Весь этот наряд был настолько великолепен, настолько величественно сидел на Жане, настолько подчеркивал совершенную еврейскую красоту Жана, что по рядам буквально прошёл невольный вздох восхищения.

Даже родители Жана просто ахнули от изумления. Жан словно переродился! Со своими длинными, до плеч, жгуче-чёрными волосами, да ещё с усиками и бородкой он выглядел, как молодой хан из какой-нибудь блистательной восточной сказки!

Матушка его шепнула мужу:

– Дорогой, я глазам своим не верю, наш ли это сын? И не сон ли это? В этой одежде он и в самом деле выглядит, как восточный принц.

Жан остановился на ковровой дорожке недалеко от своих родителей. Чрезмерное волнение окрасило его щеки в слегка розоватый цвет, от чего он стал ещё красивее, хотя и так его красота казалась совершенной.

Тем временем Великий Правитель и его жена Мария поднялись к Русалине, стоящей на трибуне, и Великий Правитель спросил, обращаясь к ней:

– Русалина! Дочь моя! Краса и гордость рода древнего рузахов, вся мудрость рода нашего в тебе заключена, и ты – отрада для души отца! Скажи сейчас при всех согражданах твоих, есть ли на свете тот мужчина, которого в присутствии семьи и множества гостей была бы ты готова собственной рукой венчать на продолженье рода?

Русалина ответила с волненьем в голосе, но твёрдо:

– Да, Великий Правитель Земного Рая и отец мой любимый, на целом свете есть всего один такой мужчина, которого я готова повенчать рукой своей на продолженье рода.

Единственно он достоин, принять венец из рук моих! Я думаю, ему по силам счастье наше общее построить и быть мне верным мужем!

Следующей обратилась к ней Мария – мать невесты:

– Дочь моя, так имя его назови всем нам без промедленья!

Русалина отвечала:

– Вот он, перед вами! Его имя Жан Голднер, теперь он гражданин Земного Рая.

Снова задал вопрос Великий Правитель:

– Достоин ли он принять венец любви твоей, нам подтверди и это!

Русалина ответила:

– О да, отец! Достоин! Достоин он принять венец любви моей великой и счастье наше общее творить на радость нам, и людям, и стране!

При этих словах Жан поднимается по ступенькам и встаёт рядом с Русалиной на одно колено. И она возлагает ему на голову необыкновенной красоты венец, сплетённый из маленьких розочек белого и алого цвета. Этот венец настолько необычно смотрелся на распущенных вьющихся волосах Жана, настолько он сам был одухотворённым от всего происходящего с ним, что действительно стоял, подобно молодому Богу, только что спустившемуся откуда-то из поднебесья. При этом самом священном акте венчания все гости на трибунах встают и стоя аплодируют им. Затем Жан встает, а Русалина, наоборот, при поддержке отца спускается с возвышения.

Спустившись, Русалина поворачивается к Жану, стоящему на возвышении, и кланяется ему в пояс в знак уважения, как будущему главе своей семьи.

Затем к Жану подходит его отец и тоже с большим волнением от непривычности ситуации спрашивает:

– Кто ты такой, в венце Любви великой, стоящий предо мной подобно молодому Богу?

Жан отвечает:

– Я сын твой – Жан и сын Отца небесного – Творца!

Затем говорит Мэри, мать Жана, так же волнуясь, как и её муж:

– Венец возложен на тебя, сын мой! Вместе с Любовью великой, ответственность такую же великую он заключает. Что ты намерен делать, венценосный?

Жан отвечает:

– Прекрасное будущее рода своего буду строить в согласии с супругой.

Спрашивает снова мать:

– Где силы будешь брать для всех этих деяний?

Жан отвечает:

– Чтоб счастье наше строить, я силы буду брать в любви нашей взаимной, в любви родных и Бога!

Спрашивает отец Жана:

– И есть ли на Земле избранница твоя, которую ты готов Богиней сердца своего считать и чтить её до века?

Жан ответил:

– Да, отец, есть такая девушка! Ей имя Русалина! Вот она – Богиня молодая, предо мной, перед людьми, пред Богом красой своей сияет!

Жан спускается и сам за руку возводит её на возвышение. Пока они поднимаются по ступенькам, их родители возвращаются к своим местам и садятся в кресла в первом ряду. Жан и Русалина остаются одни на возвышении пред всеми. Далее обряд венчания ведут только они вдвоём.

Мать Жана шепнула мужу:

– У меня сейчас такое чувство, дорогой, что сам Бог венчает их. Ведь между ними и Богом и впрямь нет никаких посредников, у меня мурашки бегут по телу от всего этого действа, а это ведь неспроста.

Русалина начала говорить свою речь:

– Великая ответственность на мне, избранник сердца моего, ибо я венчаю тебя не на царство, оно бывает быстротечно, но на продолженье рода, а имя рода – вечно! Дорогой Жан, в этот самый торжественный день нашей жизни, когда мы соединяем воедино нашу с тобой великую энергию любви, соединяем воедино наши судьбы, наши жизни и наши сердца, когда я только что венчала тебя, как главу нашего с тобой семейного рода, скажу тебе следующее:

– Я не даю тебе никаких обещаний и тебя не связываю никакими обещаниями, ибо даже сам Бог говорит, что не всегда человек способен сдержать своё обещание, даже если он искренен, давая его. Поэтому лишь всей душой верю, что этот священный для нас с тобой ритуал венчания я воспринимаю не как наложение друг на друга определённых обязательств, а как несколько святых возможностей, основанных на нашей общей энергии любви. Перечислю тебе их:

– Наш брак дает нам святую возможность дарить друг другу всю полноту Любви и мудрости, и счастья, все силы отдавать души своей друг другу, все знания и пониманье жизни, делиться ценным всем, что есть у нас внутри, не ущемляя при этом право выбора другого или свободы каждого из нас. Наоборот, напитавшись этой обоюдной энергией Любви, обратно отдавать её Небесному Отцу, родителям и людям!

– Наш брак даёт нам счастливую возможность рука об руку идти по жизни с тем, кого ты любишь сердцем всем и больше всех на свете, это ли не высшая награда жизни? С равным тебе партнёром ты можешь разделить как права, так и обязанности, присущие любому партнёрству, ибо семья – это тоже великий труд, и мудрость, и искусство. С равным тебе партнёром ты можешь разделить ношу, которая выпадет на нашу долю, а также разделить блаженство, которое наш брак нам предлагает испытать. Партнёрство в браке воспринимаю, как единство, но ни в коем случае как принуждение. Объединение наших двух жизней, но не ограничение наших прав или желаний, полного обладания, но при взаимном доверии, – и она сказала в заключение, – Жан, в знак своей чистоты духовной и телесной я дарю тебе эту белую розу!

И она протянула ему розу горизонтально, двумя руками.

Жан принял белую розу так же благоговейно двумя руками и сказал:

– Русалина, богиня моя, все слова, которые ты только что произнесла, вышли из твоего сердца и сразу же вошли в моё, они нашли в нём полный отклик, потому что ни одно из них не вызвало в моём сердце противоречия, и полностью я подтверждаю их.

– Наш союз семейный даёт нам возможность проявлять взаимное терпение, понимание и прощение, он даёт нам возможность протянуть руку помощи в час испытания, стать утешеньем в час печали или скорби, стать друг другу целителем духовным и телесным, проявить участие в час смятения. Стать помощником друг другу в час нужды или сомненья. И проявлять взаимно ту божественную мудрость, которая заложена в нас с самого рожденья и многократно усилена энергией любви вселенской, на которой мы строим сейчас свой союз перед людьми и Богом!

Жан несколько мгновений помолчал, затем взволнованно продолжил:

– В знак согласия с тобой и как символ моей любви я дарю тебе эту алую розу!

Она приняла её и прижала к сердцу, а Жан продолжил:

– Русалина, я согласен с тобой, что любовь можно дарить, но её нельзя закрыть или удержать. Я полностью с тобой согласен, что чужую душу нельзя захватить насильно, ибо она принадлежит только своему владельцу. В этот торжественный для нас с тобой день я дарю тебе это обручальное кольцо, как символ нашего с тобой бракосочетания перед Богом и людьми. Оно круглое, как солнце и сияет так же. Оно подобно бесконечности, но в нём для нас сегодня есть начало! Начало нашей с тобою общей жизни.

Жан под аплодисменты всех гостей надевает Русалине обручальное кольцо.

Затем говорит она:

– Жан, я дарю тебе это кольцо как символ святости и совершенства! Как символ нашего союза на Земле, у которого сегодня начало, но пусть не будет никогда конца. Я дарю тебе это кольцо как знак своей любви и преданности!

Надевает Жану кольцо и говорит:

– А теперь! В этот самый значительный и торжественный момент в моей жизни, в самый волнующий моё сердце и мою душу миг, перед Богом и людьми я в первый раз называю тебя, Жан Голднер, своим мужем!

Жан повторил:

– И я перед Богом и людьми в первый раз называю тебя, Русалина, своей женой любимой!

И вместе они сказали:

– А Бог перед людьми объявляет нас мужем и женой!

 

Все встали и громко аплодировали молодой семье – молодому мужу Жану и молодой жене Русалине! Затем начались поздравления молодожёнам. Как и полагается, первыми их поздравили родители жениха и невесты, затем брат Иса, Лолита и Магдалина. Затем слово для поздравления было предоставлено всем Великим Служителям. Они со своими семьями надарили им целую гору подарков. У рузахов всегда идеально организованы все праздники и семейные торжества, и на любом празднике царит идеальный порядок, а хаоса, пусть даже и праздничного, никогда не бывает. Но поскольку в этот раз было слишком много народа, то ритуал поздравления немного упростили. После поздравления родителей, самых близких людей и Великих Служителей, остальные гости просто шли цепочкой, поздравляли молодых и дарили подарки.

В специально отведённую юрту заносили ковры, картины, необыкновенной красоты посуду, украшенную золотой ажурной лепкой, и множество других подарков. Каждый шёл, поздравлял молодых и дарил подарок. Вскоре набралось столько подарков, что их едва успевали заносить в юрту. И поскольку у рузахов сохранились семейные стада скота на пастбищах, то дарители просто называли количество животных, которых дарили молодоженам: овец, белых верблюдов, жеребят от племенных лошадей и прочий скот – специальный человек просто записывал их количество и в каком они стаде.

Молодожёны с поклоном благодарили гостей за подарки. А после поздравлений начался огромный свадебный той – где были целые горы вкусных угощений, а сладкие и тонизирующие напитки лились рекой. Всем гостям предлагалась обширная концертная программа. Молодёжь и взрослые веселились и угощались целый день. Свадебный той продолжался три дня.

Но к вечеру первого дня молодожёнов ждал ещё один сюрприз – знакомство с их новым домом. Дело в том, что каждой молодой семье рузахов предоставляется для жилья свой коттедж, особняк или дом, в зависимости от пожелания семьи. Здесь всё же влияло положение и статус родителей молодожёнов в обществе, хотя каждая семья живет зажиточно, и никто даже не знает такого слова «нужда». Хотя, разумеется, были семьи более обеспеченные и менее обеспеченные.

Но Великий Правитель не только сыграл старшей дочери пышную свадьбу, но и построил великолепный особняк по индивидуальному проекту, поскольку в нём предстояло жить не только его дочери, но и зятю – бывшему гражданину Голландии.

Для молодоженов в городе предназначался ещё один вид транспортных услуг. Если в обычные дни жители города передвигались на трамвайчиках, а на небольшие расстояния – на велорикшах, то в распоряжение молодожёнов предоставлялся экзотический транспорт. В день свадьбы молодожёнам для поездки по городу и к месту их нового жилища предоставлялись необыкновенной красоты золочёные кареты – точные копии карет русских царей, чтобы в день своей свадьбы жених и невеста могли почувствовать себя истинно царственными особами.

Но в маленький дворец, построенный для молодых, отправили только Жана с Русалиной, да родителей. А Иса, Магдалина и Лолита остались с гостями, продолжать праздничную программу, чтобы всё проходило в должном ключе. Там было чем заняться всем Молодёжным Служителям. Они придумали для молодёжи массу развлечений, всевозможных игр, различных лотерей, конкурсов и викторин. Молодёжь ведь, как известно, может веселиться до упаду. Веселье продолжалось, не снижая темпа, повсюду слышались веселые возгласы и смех.

Молодые сели в первую карету. Лошади, запряжённые в неё, сами были, как произведение искусства: белые в серых яблоках, красивые, статные и холёные.

Родители Жана и Русалины сели во вторую, не менее роскошную карету, и лошади, мерно поцокивая копытами, отправились к их новому жилищу.

Отец и мать Жана были просто поражены великолепием отделки и всей внутренней обстановки самого здания. Оно было выстроено в лучших традициях маленьких дворцов Земного Рая. Все стены, двери, окна балкончиков и порталов двухэтажного богатейшего особняка с мезонином, в качестве третьего этажа, сияли отделкой облицовочной плитки, причем только тех оттенков, которые бывают при восходе солнца, то есть золотистые розовато-голубовато-бежевые оттенки. Дом утопал в зелени и цветниках.

Дорога к дому была вымощена красивой, слегка рифлёной плиткой бежевого цвета.

Госпожа Голднер не выдержала и вскликнула:

– Какой прелестный дом! Действительно райское местечко!

Внутреннее убранство дома произвело на них не меньшее впечатление, начиная от мебели, обитой светлым велюром, с золочеными изогнутыми ножками, украшенной виньетками, до светлых пушистых ковров на полу и изумительных картин на стенах. Повсюду в жилище молодожёнов стояли живые цветы в больших хрустальных вазах. Довольно широкая лестница, покрытая ковровой дорожкой и огражденная декоративными золочеными перилами, вела на второй этаж в спальни и гостевые комнаты.

Рядом с великолепной мягкой мебелью, сделанной из кедра и обитой светло-бежевым, почти белым велюром, стоял празднично сервированный стол

Русалина весело сказала:

– Что же, дорогие наши родители, просим вас к столу в нашем новом доме. Приятно с самыми близкими нам с Жаном людьми ещё отметить и наше новоселье.

Все сели в новые мягкие и комфортные кресла, а Жан со своей молодой женой на диван, Жан разлил бокалы с напитком и родители ещё раз поздравили молодых с бракосочетанием и с новосельем.

Затем она спросила, обращаясь к родителям Жана:

– Скажите, уважаемые господин и госпожа Голднер, вам нравится наше гнёздышко?

Господин Голднер живо ответил:

– Оно превыше всяких похвал! Да, теперь я вижу собственными глазами, насколько ваше, господин Великий Правитель, государство заботится о молодой семье! Я отлично понимаю, что не всякой семье, – улыбнувшись, он повторил слово Русалины, – достается именно такое гнёздышко, но сразу же получить в подарок свой коттедж – это действительно великая заслуга государства: изначально молодая семья решает восемьдесят процентов своих проблем.

В качестве реакции на его слова счастливая невеста встала в своем нарядном платье, обошла кресло, в котором сидел её отец – Великий Правитель, обняла его за плечи, поцеловала в щёку и от всего сердца сказала:

– Папочка, ты самый лучший отец на свете! Самый заботливый и самый чудесный!

И я люблю вас с мамой всей душой!

Затем она обняла мать и повторила свои слова:

– Спасибо, моя дорогая мамочка, за всё! Я знала столько твоей материнской любви, ласки и поддержки, которую далеко не каждому ребёнку выпадает счастье узнать, – она улыбнулась и добавила, – оттого я и сама ласкова и умею любить. Спасибо вам за всё, за всё, что я видела в родительском доме. Теперь я постараюсь всю эту любовь, заботу и ласку продолжать взращивать и пестовать в своём собственном доме!

Родители Жана, слушая эти искренние слова, понимали, что их сын попал в хорошую семью и в заботливые руки молодой и любящей женщины. А чего родителям еще надо?!

Жан поблагодарил родителей Русалины тоже искренне, хоть и более сдержанно:

– Спасибо вам огромное за вашу родительскую заботу, здесь всё просто великолепно. Я постараюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы ваши сердца наполнялись радостью всякий раз, когда вы будете входить в этот дом.

После поздравительных слов и слов благодарности от молодожёнов Великий Правитель с женой Марией провели родителям Жана экскурсию по всему дому, затем ещё раз поздравили молодую пару и отправились к себе домой продолжать праздник дома.

Когда они вернулись в дом Великого Правителя, все переоделись в более свободную одежду и спустились вниз к накрытому слугами праздничному столу, чтобы уже в семейном кругу поделиться впечатлениями и продолжить семейный праздник. Отец Жана сказал с большим воодушевлением в голосе

– Должен сказать вам, господа, что на меня огромное эмоциональное впечатление произвёл сам ритуал венчания.

Великий Правитель согласился:

– Да, это красивое действо само по себе и действительно впечатляющий ритуал. Мы стараемся сохранить и привить молодёжи лучшие традиции обеих линий наших великих предков – казахов и древних славян – ведрусов. Такой обряд венчания – это их традиция.

Он немного помолчал, улыбнулся и продолжил:

– Правда, у них был обычай – весь подаренный им скот оставлять в собственном поместье, но поскольку у нас город, а не село, то мы всю живность, которая дарится молодым на свадьбу, и все свои стада держим на выпасах и в специальных загонах. Просто каждый знает, сколько у него скота и какого вида. Это уже другой обычай наших предков. А сам обряд венчания нравится всем молодым без исключения.

Госпожа Голднер поддержала мужа:

– Да, на меня тоже очень большое впечатление произвёл обряд венчания, особенно, когда Русалина сказала: «Я тебя венчаю не на царство, а на продолженье рода!», у меня мурашки по телу побежали, настолько эта фраза подчеркивает ответственность обоих. Это действительно невероятно эмоциональное событие, их ведь венчал не какой-то священник, то есть совершенно чужой им человек, которого они видят в первый и в последний раз, а сама невеста венчает своего будущего мужа на царство, точнее, на ещё более ответственный пост, как главу своего будущего семейного рода. Она при всех венчала его да ещё с такими красивыми словами. Этот обряд венчания, действительно, как некое божественное действо! – искренне воскликнула она.

Её муж согласился:

– Ты права, дорогая. Ведь если бы их брак регистрировался, например, в ратуше, то получалось бы, что кто-то третий берет на себя ответственность за будущее их семьи, а они лишь, как попугаи, повторяли бы чьи-то слова, не вникая особо даже в суть самих слов. А здесь невеста сама берет на себя эту ответственность, которую они затем разделят с нашим сыном. Это всё верно.

Госпожа Голднер добавила:

– Венчание меня настолько впечатлило, что мне даже показалось, что сам Бог в этот момент венчает их, то есть соединяет две души и две судьбы в единое целое.

Мария с улыбкой сказала:

– Но ведь и в самом деле, между ними и Богом в тот момент не было абсолютноникаких посредников, разве не так?

Господин Голднер тоже признался своим родственникам:

– Если честно сказать, я хоть и мужчина, но у меня тоже пробежали мурашки по спине в этот момент. Я, пожалуй, ничего более впечатляющего в своей жизни не видел!

 

 

ГЛАВА VIII

 

Проводив своих родителей, счастливые молодожёны остались одни в своём красивом и светлом доме, который вполне можно было назвать идеальным местом для влюблённых. Если бы Жан был неделикатным мужчиной, он бы тут же сгрёб свою юную жену в охапку…

Но он чётко помнил свой разговор с Исой, который состоялся у них в один из вечеров, уже перед самым венчанием. Когда они вышли после ужина подышать свежим воздухом и сидели на скамейке рядом с красивой клумбой цветов.

Иса сказал ему в тот вечер:

– Жан, ты мне теперь как брат.

Жан с радостью согласился:

– Для меня нет большей радости и чести, чем быть твоим братом, Иса.

Иса продолжил:

– Тогда, надеюсь, у нас получится откровенный и полезный для тебя разговор.

Жан ответил:

– Слушаю тебя очень внимательно.

Иса слегка помедлил, но всё же спросил:

– Скажи откровенно, тебе приходилось быть именно с девственницей?

Жан искренне рассмеялся и ответил:

– Нет, никогда! У меня сейчас такое ощущение, что все наши девушки уже не девственницами рождались. Или им до меня попадался кто-то гораздо более шустрый, кто оказывал мне эту услугу, – он снова улыбнулся, – но слышал, что очевидцы, точнее, участники событий говорят, что с девственницей всё гораздо сложнее…

Иса тоже улыбнулся:

– Именно! Поэтому мне хотелось бы тебе, как мужчина мужчине, как брат брату и мужу моей горячо любимой сестры, дать несколько полезных советов, которые я получил, – он загадочно улыбнулся – от наших жриц любви, которых ты видел собственными глазами. И поверь мне, они мне пригодились. Думаю, что и тебе пригодятся, поскольку тебе придётся иметь дело с девственницей, а этой школы определённой женской премудрости ты не проходил.

Жан улыбнулся:

– Чего не было, того не было, нас старшие парни обучали, что и как.

Иса продолжил:

– Так вот, я следовал полученным знаниям и советам, поэтому наш брак с Магдалиной считаю удачным, во многом благодаря этим мудрым, как сам позднее понял, советам, полученным от самих женщин. Я решил с тобой поделиться этим, потому что от всей души желаю, чтобы и ваш брак с моей горячо любимой сестрой был таким же счастливым, как и наш с Магдалиной.

Жан взмолился:

– Ну же, Иса! Не томи! Говори быстрей, в чём тут дело? И что ты мне скажешь такого, чего я ещё не знаю. Что за секрет такой особый?

Иса сказал с улыбкой:

– Я не знаю, каков твой сексуальный опыт. Скорее всего, как у всех мужчин твоего возраста, доподлинно я знаю только одно, что евреи лучшие в мире скрипачи.

Жан нетерпеливо воскликнул:

– Иса, причем здесь это? Я прошу, переходи быстрее к делу!

Иса улыбнулся:

– Вот и я о том же! Теперь именно тебе предстоит сыграть в вашей интимной жизни первую скрипку, отчего во многом будут зависеть и ваши супружеские отношения. Если ты этого не сделаешь, дорогой мой, то всё остальное может оказаться под вопросом, а ты ведь этого явно не желаешь?

Жан воскликнул:

– Ещё спрашиваешь! Конечно, не желаю!

Иса продолжил:

– А к истинному блаженству в супружестве мы идем, условно говоря, по лезвию бритвы, особенно когда твоя жена девственна. Дело в том, – продолжал он излагать полученные от опытных женщин знания, – что очень часто молодой мужчина, только что получивший право обладания женщиной, ведет себя далеко не лучшим и далеко не достойным образом, короче говоря, как медведь. А медведю что нужно? Ему нужно одно – как можно быстрее «заломать» свою жертву. Но ты ни на минуту не должен забывать, что перед тобой юная жена и она девственна, к тому же у неё полностью отсутствует сексуальный опыт, хотя тело её уже созрело для любви.

Если хочешь создать крепкую семью, то ты должен помнить и о том, что впоследствии она будет точной копией твоих действий в первые дни брака: если ты будешь нежен с ней, и она с тобой будет затем нежна, – он улыбнулся, – а нам, мужчинам, и это ты знаешь не хуже меня, чтобы быть в отличной сексуальной форме, нежность ещё больше нужна, чем им. Так вот, если действия твои будут умны, она впоследствии будет ласкова и полностью доверчива. Если же ты проявишь неделикатность, то, считай, ты своими собственными руками, неумными и неосторожными действиями приведёшь её к фригидности, то есть к холодности и зажатости на всю оставшуюся жизнь. А тебе этого хочется?

Жан живо воскликнул:

– О нет! Только не это!

Иса сказал:

– Так вот то-то и оно! Уже теплее. Я вижу, что в тебе потихоньку просыпается настоящий интерес услышать то, что думают по этому поводу сами женщины. И каково их мнение на этот счёт.

Жан ответил:

– Ещё бы не интересно! Я просто сгораю от любопытства, тем более перед началом самих великих событий.

Иса поправил его:

– От любознательности, дорогой мой, надо сгорать в этом деле, а не от любопытства! Ладно, не стану тебя больше томить, сам знаю, что это такое. Так вот, слушай. Ни в коем случае не будь с ней близок в первую ночь. Она уже твоя! Никуда не убежит, если любит. Так потерпи ещё немного, – Иса с сочувствием посмотрел на него и добавил, – как бы тебе не было трудно.

Жан неопределенно и с трудом вымолвил:

– Да уж…

Иса подбодрил его вопросом:

– Но хотел бы ты с моей сестрой и со своей женой зачать ребёнка-гения?

Жан с улыбкой ответил:

– Глупо было бы от еврея услышать на этот вопрос отрицательный ответ. Конечно, хочу! Кто же откажется от такой перспективы – зачать ребёнка-гения?!

Иса сказал:

– Так вот тебе главный секрет. Нужно сексуальную энергию не расплескать, не растратить, а сконцентрировать – и её, и твою таким образом, чтобы она при слиянии тел, подобно молнии, дала ослепительную вспышку, именно в этот момент два ваших тела унесутся в неведомую высь. И только от этой обоюдной концентрации сексуальной энергии, которая проявится в виде вспышки невиданного наслаждения, обычно и бывает зачат ребёнок-гений.

Он немного помолчал и со знанием дела продолжил:

– Когда нет до венчания близости, то это вполне возможно – сконцентрировать две ваши сексуальные энергии таким образом, чтобы они достигли наивысшего предела, ибо только в этот момент возникают такие чувства и ощущения, которые иначе, чем божественными, не назовёшь.

Жан с живым интересом слушал эту доверительную исповедь брата Русалины. Далее Иса сказал:

– Сразу после венчания юная жена будет думать только об одном. Сам знаешь о чём, что будет и как это будет, но не потому, что она этого ждёт, а потому, что ей страшно и потому, что это один из самых значительных моментов в жизни каждой женщины – первая близость с мужчиной. Недаром же говорится, что в жизни женщины есть три главных момента: рождение, дефлорация и смерть. И дефлорация – самый ответственный момент, потому что он происходит при полном сознании, – он с улыбкой добавил, – это у вас, скорее всего, подобные вещи происходят по пьянке, а у нас – нет. Так вот, повторяю, ни в коем случае не будь с нею близок в первую ночь, хотя она будет ждать и бояться именно этого, – и он ещё раз повторил, – ты услышал меня, Жан? Именно бояться!

Жан сказал:

– По большому счету, и мужчина не меньше боится этого в первый раз.

Иса продолжил:

– Так вот, ласкай, целуй её, но даже не раздевай. Ласкай и поглаживай всё её тело через одежду, бережно и нежно, хотя сам можешь раздеться до пояса. Пусть она привыкает к твоему обнажённому телу, пусть она вдыхает аромат твоего тела. А когда тебе станет невмоготу, просто расстанься с ней, разойдитесь по своим комнатам.

Жан улыбнулся:

– Наверное, это легче сказать, чем сделать.

Иса согласился:

– Да, это задачка не для слабонервных. Но поверь мне, как брату, это того стоит, сам убедился. Но есть мужчины, полные невротики, если не сказать шизоиды, которые умудряются в первый же вечер уложить руку девственницы на своё хозяйство, демонстрируя ей не свою мощь, а свою дурь. И девушка, которая никогда в своей жизни не видела обнажённого мужчину, сразу впадает в полный шок, она с ужасом думает: «У меня такая маленькая штучка, а у него такая большая, куда это всё поместится?» И вот он тебе испуг и отвращение на всю жизнь! Никогда она уже не сможет получить с мужем наслаждения. А отсюда и фригидность и нежелание близости с этим мужчиной.

Жан воскликнул:

– Весьма красноречивую и яркую картинку ты нарисовал.

Иса сказал:

– Но ведь в большинстве случаев так и бывает, что после скотской поспешности мужа ей никогда уже не будет хорошо с ним. Женщина никогда не узнает удовольствия от близости с ним, не говоря уже о наслаждении. Ей может впоследствии понравиться близость с другим мужчиной, если он будет достаточно деликатен, но с этим – никогда, даже если она и попытается притворяться, что ей хорошо. И она ни за что не будет стремиться к близости с ним сама – это уж точно! И никогда уже, поступи ты подобным образом, женщина не доверится тебе в близости до конца. А ты этого хочешь?

Жан опять воскликнул:

– О, нет! Только не это! До такой степени ясно ты изъясняешься, брат мой!

Иса продолжил свои назидания:

– Тогда слушай дальше. Почему именно с девственницей необходимо быть особенно бережным? У неё ведь не было никакого сексуального опыта, и она даже не знает, что Природа и размеры все предусмотрела, надо только этим пользоваться умело.

Жан ответил:

– Так! Это я уяснил, дальше что?

– Утром будь вдвойне нежен и внимателен. Целый день говори ей нежные слова, говори о том, как ты любишь её, стройте совместные планы. Так или иначе, буди её воображение, и она вечера станет ждать уже без такой, как в первый день, опаски. А её собственное внутреннее желание от твоих ласк будет нарастать. Вечером прогуляйтесь по берегу моря, вернувшись с прогулки, продолжай говорить ей нежности, и её страх будет постепенно проходить. Самое главное в этом деле – убрать страх, именно он вызывает спазм неприятия или отторжения.

В эту ночь ты можешь её ласкать и, постепенно раздевая, ласкать всё её обнажённое тело, целовать и ласкать все её потаенные места, начиная, конечно же, с груди. Женщина уже сама начинает испытывать при этом нарастающее желание, особенно от нежных поцелуев в соски. Здесь у женщин, как они сами утверждают, всё взаимосвязано. При этом она может запылать так, что тебе будет стоить ещё больших усилий, чтобы сдержаться и остановиться. Но даже если она сама будет настаивать, остановись! Объясни ей, что ты хочешь, чтобы она привыкла к тебе и полностью доверилась тебе как мужчине.

Остановись и снова уйди в другую комнату, предварительно пообещав ей, что это произойдет завтра на рассвете. В эту, вторую ночь перед близостью снова ласкай её всю обнажённой, но сам оставайся в нижнем белье. А в третью ночь перед рассветом, как только запоёт первая птичка, приходи в её спальню. Считай, что женщина всю ночь сама ждала этого момента, и тут уже ласкай её так страстно и сладко, что кроме жгучего желания, она уже ничего не будет чувствовать, не говоря уже о страхе. Она уже ничего не будет ощущать, кроме этого невыносимого желания самой близости, которое ты, как умный мужчина, своим терпением взрастил в ней, и вот теперь роза её лона созрела и полностью распустилась тебе навстречу, – Иса улыбнулся, – а дальше ты сам знаешь, что делать, тебя уже поведёт сама природа.

Иса немного помолчал и добавил:

– Сделай так, как я тебе говорю, и ты сам испытаешь такое блаженство, которого тебе ни разу не доводилось испытывать с женщиной. Это того стоит, потом сам увидишь результат этого воздержания, – он улыбнулся и добавил, – а итогом твоей мудрой сексуальной политики будет самая великолепная для счастливого супружества вещь – твоя жена будет безмерно любить и желать только тебя, на других мужчин она даже не посмотрит. Если тебе удастся таким образом разбудить в ней женщину, а не заморозить, то не будет для неё мужчины желаннее на свете, чем ты – её собственный муж!

Вот такие знания передали нам наши жрицы любви, которые постигали их от наших предков. Оттого и браки у них были настолько счастливыми, что они могли свою энергию любви сконцентрировать и даже усилить. Попробуй и убедись сам.

Жан ответил с признательностью в голосе:

– Иса, спасибо тебе, я постараюсь сделать всё именно так, как ты сказал, мне жаль только, – он печально улыбнулся, – что я этих мудрых знаний, о которых ты говоришь, в своё время не получил, они бы мне и тогда пригодились.

Иса ответил:

– Жан, брат мой, знания тем и хороши, что их можно легко передавать, имея в арсенале наши техники передачи этих самых знаний. Я за тобой, как ты сам знаешь, наблюдаю давно, душа у тебя тонкая, чувствительная и сентиментальная, способная полностью воспринимать информацию. Я думаю, что ты её вполне смог усвоить, – и он сказал Жану, – закрой на миг глаза, я тебе всего-навсего положу руку на голову чуть выше лба, где и находятся у человека эти центры возбуждения.

Жан так и сделал. Иса подержал свою нежную ладонь на его голове некоторое время, затем руку убрал и сказал:

– Сейчас ты пока ничего не чувствуешь, но время придёт, и интуиция будет вести тебя, как надо. Вот увидишь, – он загадочно улыбнулся, – ещё только один маленький нюанс. Ты должен знать ещё одну, совсем деликатную подробность женского тела, женщины говорили мне, что она очень важна для занятий любовью. Сам знаешь, после столь долгого воздержания действия твои в первую ночь будут кратки и невыразительны. От этого никуда не деться. Но ты должен правдами и неправдами, – он снова понимающе улыбнулся, – это уже на твоё усмотрение, повторить акт соития ещё раз, ибо если девственная плева не будет до конца порвана и расширена, и без повторной близости заживёт и зарубцуется, то в дальнейшем будет доставлять женщине во время близости довольно неприятные ощущения. А когда она будет полностью устранена, то всё будет в порядке. Это утверждают сами женщины, так что держи в уме и это.

Жан ответил:

– Да, просветил ты меня основательно! Спасибо, а мы ведь, мужчины, над всеми этими вещами мало задумываемся, они нам кажутся несущественными.

Иса назидательно ответил:

– А из таких, казалось бы, мелочей и складывается семейное счастье. Бог совершенно не против того, чтобы мы получали удовольствия от чего-либо из того, что дарит нам жизнь, в том числе и наслаждение сексом. Бог сам говорит о том, что это блаженство только тогда возвышенно, когда уносит нас в небеса. Ведь интимная сторона супружества далеко не последнее дело в семейных отношениях. Это я могу утверждать уже по собственному опыту. Вот видишь, какую я тебе полезную во всех отношениях лекцию прочитал, – с улыбкой договорил он.

 

И сейчас, глядя на свою красавицу-жену, Жан и действительно ощущал в себе какую-то внутреннюю сдерживающую силу, неизвестно откуда взявшуюся и словно нашёптывающую ему о том, насколько сильно его желание видеть в дальнейшем свою семью и свою жену счастливой.

Стоит немного потерпеть и всё-таки выполнить тот необходимый минимум условий, о которых говорил ему её мудрый брат. Жан интуитивно чувствовал, насколько они на самом деле ценны. Поэтому, чтобы создать истинное семейное счастье, надо всего-навсего сделать так, как его учили.

Тем более что он постоянно видел перед собой слегка расширенные от обеспокоенного ожидания неизвестности глаза Русалины. Глядя в эти любимые глаза, он больше не сомневался в том, что необходимо подготовить её к близости должным образом.

Жан ласково предложил ей помочь переодеться, затем сам спустился вниз к накрытому столу, налил ей и себе сок, поставил на поднос тарелку с пирожными, и вошёл в спальню со словами:

– Дорогая, это тебе первый ужин в постель! Я тебя так люблю! Ты у меня настоящее сокровище!

А сам внимательно смотрел в её глаза. Она слабо воспринимала всё, что он ей в этот раз говорил, хотя обычно от его ласковых слов её глаза неизменно начинали сиять внутренней радостью, а сейчас он видел только одно, насколько усиливается и нарастает тревога в её глазах. Ведь он вошёл в спальню и они – вдвоём!

Жан лишний раз внутренне поблагодарил Ису за столь важный совет. Ибо без него он вряд ли, и в самом деле, стал бы придавать значение оттенкам в глазах своей юной жены, охваченный только собственным стремлением к ней… И Жан, как можно более непринуждённо, предложил:

– Моя красавица-жена, моя любимая, есть предложение немного перекусить и затем пойти прогуляться по берегу моря, идёт?

Русалина мгновенно просияла и тут же согласилась:

– Давай! Я быстро!

Она мгновенно поставила свой стакан и, полностью забыв о еде, бросилась одеваться для прогулки, а Жан начал понимать, насколько был прав Иса. Ведь это же не у него, Жана, первая близость в жизни. «Можно немного и потерпеть, чтобы созрел мёд!» – почти с лёгкостью подумал он.

И они вдвоём долго гуляли у моря. Аромат цветов от соседних клумб стал ещё более нежным и томительным. Море, тихое и умиротворяющее, плескалось почти у самых их ног. Огромная луна создавала серебристую мерцающую дорожку, которая звала взгляд вдаль, но только взгляд! А Русалине было так хорошо со своим супругом и, глядя на эту серебристую ленту лунного отражения мириадами маленьких волн, все острее чувствовала присутствие рядом с нею именно любимого мужчины, и ей уже хотелось плотнее прижаться к нему и еще большей поверхностью тела ощутить его прикосновение и тепло. Она опять-таки сама первая прижалась к нему нежно и доверчиво, потому что потихоньку куда-то девался страх, в спальне полностью сковавший её…

Жан снова подумал: «Да, брат Иса, так мне всё же легче сдерживаться, ты был прав!». Он через каждые пять шагов целовал свою юную жену страстными поцелуями и она, зная, что ей ничто здесь не грозит, уже всем своим существом отзывалась на поцелуи своего красавца-мужа. И только здесь Жан, сам должным образом подготовленный, начал понимать, насколько прав был Иса в том, что между мужчиной и женщиной, тем более девственницей, такая большая разница. Насколько они разные! Насколько она беззащитна перед мощным сексуальным напором мужчины и насколько неоценимо для неё именно бережное и деликатное отношение, а в это время – особенно.

Он был совершенно трезв, и все эти чувства были сейчас обострены и в нём самом с не меньшим осознанием и силой. А как было раньше? Раньше все эти, так называемые траханья происходили, как правило, после вечеринок и, как правильно предположил в разговоре Иса, по пьянке. Там никто ни над чем не задумывался. Если близость у молодых на этих самых вечеринках часто происходит в клубном туалете, то кого заботит антураж? В том числе и чувств?

А здесь и сейчас он был переполнен именно трепетной и бережной нежностью к этому юному созданию, которое доверчиво прижалось к нему. Он чувствовал уже свою мужскую ответственность за всё, что происходит между ними и, стало быть, с ними. На том уже основании, что он мужчина, к тому же более опытный и зрелый, чем она.

Прочитав его мысли, Русалина доверчиво сказала:

– Жан, ты мой муж и я могу тебе признаться, что я совершенно не знаю, как устроен взрослый мужчина, – она немного смутилась, но всё же произнесла, – и как всё у него функционирует. Я никогда не видела обнажённого мужчину и ничего никогда не видела, кроме маленьких бантиков у маленьких мальчиков.

Жан понимающе улыбнулся, крепко прижал её к себе и задал провокационный вопрос:

– А хочешь, я сейчас разденусь, и ты посмотришь, как всё устроено?

Она тут же отстранилась от него, сжалась в комок и с неподдельным страхом в голосе воскликнула:

– Нет! Ты что, Жан?! – Затем, поняв, что он шутит, неловко выкрутилась, – я не хочу, чтобы посторонние люди видели обнажённым моего мужа. Видишь же, ещё люди ходят?!

Жан сказал с искренней нежностью:

– Солнышко моё, прости, что я испугал тебя своим неуместным сейчас вопросом. Я не разденусь до тех пор, пока ты сама не попросишь меня об этом. Я тебя настолько люблю, что не собираюсь спешить с близостью. Сначала привыкни ко мне как к мужчине. Пусть всё это произойдет тогда, когда должно произойти, то есть тогда, когда ты этого сама захочешь, – он ласково улыбнулся ей, – ещё будешь просить меня, а я не буду соглашаться! Вот увидишь! – Легко пошутил он. – Продолжая прижимать её к себе, как настоящее живое сокровище!

И постепенно Русалина в его сильных и надёжных объятиях перестала бояться, чего бы то ни было. И, прежде всего, его самого. Когда они возвращались домой, Жан, зная, что в доме ему будет гораздо труднее остановиться, начал снова страстно целовать её, через платье уже откровенно прикасаясь к её груди, лаская и слегка сжимая её. И он тут же почувствовал, что её нежное стройное тело уже готово к соитию, и вне её воли отзывается на каждое его прикосновение, на каждую его ласку.

Тем не менее, Жан проводил свою юную жену до спальни, поцеловал её и, пожелав ей доброй ночи, спустился вниз, чтобы ещё раз поразмышлять над словами Исы. Он сел в кресло у журнального столика, налил себе сок и подумал: «Как всё же хорошо, что я получил эти мудрые советы Исы прежде, чем всё произошло. Не проблема, можно продержаться пару дней, ради того, чтобы, как сказал Иса, настроить скрипку и только тогда сыграть на ней великую мелодию таинства Любви. Ведь жена моя и впрямь, как женщина, в лёгком смятении, но я бы сам этого не заметил.

Скорее всего, просто не придал бы этому такого значения. Подумаешь, сказал бы я себе без размышлений, все женщины боятся в первый раз. Все в неосознанном трепете пред такой вселенской неизвестностью, как первое соитие с мужчиной. Не зная всего этого, или не придавая всему этому значения, я бы точно, не раздумывая, взял её. Мужчина, как правило, рассуждает эгоистично: «До свадьбы потерпел, как ты хотела, теперь давай быстрей! Первая брачная ночь – моя! А дальше – извини, ничего не знаю! Да по большому счёту и знать не хочу!» И я бы ещё вчера взял её, но и в самом деле неизвестно, как бы сложились наши дальнейшие отношения, на это ответа нет. А так мой брат Иса обещает мне неземное блаженство. Посмотрим!»

 

И Жан, поразмышляв должным образом, если не успокоил себя в достаточной степени, то урезонил себя, поэтому довольно легко прошёл мимо спальни жены и прошел в другую, гостевую, спальню. Утром Жан принёс ей завтрак в постель и поцеловал её ещё теплую ото сна и столь желанную. Он был невероятно нежен и ласков с ней. И по её ответным ласкам, он легко почувствовал, что девочка его потихоньку созревает. И когда его самого начала накрывать волна уже взаимного желания, он всё-таки нашёл в себе силы встать и быстро спуститься вниз, чтобы успокоиться.

Вечером они снова пошли прогуляться к морю. Жан, целуя её, уже чувствовал, что её всё меньше и меньше заботит и сковывает страх, и она сама всё охотнее прижимается к мужу, а её напрягающееся и инстинктивно выгибающееся ему навстречу тело всё чаще и уже активнее задает ей самой же вопрос: «Когда?» Ведь она, не открывая глаз от очередного поцелуя, уже и дальше готова была испытывать блаженство. К тому же, страстный поцелуй – это и есть уже само слияние! А ей это нравилось всё больше и больше. Они опять гуляли и целовались у моря. И он уже чувствовал по её слабеющим от страсти ногам, что она вовсе не против была бы оказаться с ним в постели уже сию же минуту…. И чем чаще её охватывало желание, тем стремительнее исчезал или улетучивался страх. А Жан всё ещё продолжал сдерживаться, и именно это её уже интересовало и интриговало больше всего.

В этот вечер после прогулки, он, так же страстно целуя её, медленно начал раздевать жену, покрывая поцелуями каждый оголённый участок тела. Целовал её нежную девичью грудь и чувствовал, как напрягались от желания её розовые соски, которые стали упругими и зовущими. Целовал её стройное тело, изумительно красивый живот и стройные ноги, которые ещё в тот раз, на яхте, сводили его с ума. Теперь он гладил их руками и ласкал губами. Но сам до конца не разделся. И Русалина, чувствуя это, меньше боялась.

И когда он почувствовал, что Русалина против её воли начала дрожать от желания, понял, что надо собрать последние силы и уйти, либо ещё минута, и он потеряет власть над собой. Ему неимоверно тяжело было сдержать себя после столь долгого воздержания.

И когда он понял, что теряет последние остатки благоразумия и готов забыть обо всём, что ему сказал Иса, он резко встал с постели и сказал:

– Любимая моя, это случится на рассвете! Я думаю, что к этому времени мы будем уже полностью настроены на нашу близость и на наше взаимное блаженство, а сейчас мне надо уйти.

Русалина уже взмолилась, ничего не зная о «спецподготовке»:

– Нет, Жан, останься! Мне так хорошо с тобой! Не уходи, прошу тебя!

Он всё же нежно поцеловал её и сказал:

– Сокровище моё, завтра будет ещё лучше!

И снова спустился в холл, где долго приходил в себя, успокаивая и уговаривая свое тело подождать еще одни сутки. « А завтра!..» – обещал он ему. Но даже при этих словах он постоянно сдерживал своё воображение, чтобы тут же не подняться в спальню жены, ведь она уже и сегодня, в этом он был уже уверен, согласна полностью разделить с ним супружеское ложе.

 

На следующий вечер они снова гуляли по побережью, целовались и наслаждались обществом друг друга, как все влюблённые люди на свете. И Жан уже точно знал, что Русалина не только не боится ночи, но уже с нетерпением ждёт её! Это осознавал не только он сам, но и всё его молодое сильное, столь переполненное сексуальной энергией тело подтверждало, что она, почувствовав мужскую страстную притягательность и призывность всего его существа, полностью отдается во власть своего влечения к нему. К этой ещё неизведанной, но столь влекущей, столь сладостной от уже многочисленных обещаний блаженства силе! И их взаимная страсть нарастала с каждой минутой. Теперь он уже точно знал, что его девочка сама ни за что не пожелает расстаться с ним ещё на одну ночь. Он уже отчётливо ощущал характерный трепет её тела во время их страстных поцелуев, она уже сама, ведомая природой и влекомая интуитивной чувственностью, характерно поглаживала его по спине и по бедрам, пока лишь слегка касаясь его упругих ягодиц, не решаясь, однако, прикоснуться к святая святых в теле мужчины.

Они вернулись домой с прогулки уже оба заведённые до предела. Жан, целуя жену, и прижимая к себе её столь уже жаждущее тело, всё чаще ловил себя на мысли: «А не плюнуть ли на все условности? Я ведь стоически выдержал эти две ночи и три дня?». Но всё же что-то не давало ему сорваться вниз. И он, из последних сил сдерживая себя, сказал Русалине:

– Милая, я приду к тебе на рассвете! Только пропоёт первая птичка! И мы зажжём с тобой новую звезду на небе, хорошо, любовь моя?!

Русалине всё это уже было вовсе не хорошо, и она сама ему предложила:

– А давай, Жан, милый, зажжём её прямо сейчас!

Но он непреклонно высвободился из её объятий, как человек и как мужчина, который во всем и до конца привык быть последовательным. Сейчас он даже вниз не стал спускаться, а пошёл сразу к себе в комнату, зная, что до столь желанной близости осталось всего несколько часов. Естественно, что остаток ночи они провели полностью наэлектризованные ожиданием. Часа в четыре утра Жан услышал, как Русалина пошла в ванную комнату, чтобы принять душ. Когда шум воды стих, и дверь в её спальню закрылась, он пошёл и проделал ту же процедуру.

И с первой трелью птицы, когда только начало светать, Жан отправился в спальню жены. Он лёг рядом с ней, свежий и благоухающий. Русалина от волнения – но уже явно не от страха! – боялась даже протянуть к нему руки. Он начал медленно раздевать жену, покрывая всё её тело страстными поцелуями. Он понимал, что из-за застенчивости она не скажет ему о том, что желает его. Но этот столь характерный трепет всего её тела яснее ясного говорил ему о её непреодолимом влечении и желании. Страстная непреодолимая дрожь, охватившая их молодые тела одновременно, яснее слов говорила ему о том, какой именно силы её желание близости с ним!

Тогда Жан, чувствия, что все препятствия и зажимы сняты, начал целовать её в губы так страстно и долго, нежно прижимая её тело к себе одной рукой, а другой лаская её соски. Затем он осторожно положил свою ногу между её ног, и тут же почувствовал, как всё её тело само подалось ему навстречу, он с непередаваемым блаженством ощущал эту приятную для него дрожь во всем её теле. Он понял, что в ней не осталось и намека на страх, осталось только одно желание – только страстное и непреодолимое желание… И только тогда он осторожно вошёл в это уже столь жаждущее лоно женщины…

Русалина настолько хотела, настолько желала его, что даже не вскрикнула, когда он, почувствовав сопротивление, нажал посильнее и лишил её девственности. Эта лёгкая боль была для неё гораздо менее ощутимой, чем само страстное вселенское желание женщины принять мужчину в своё лоно, почувствовать его внутри, интуитивно настраиваясь на неземное блаженство, слиться с ним и погрузиться в поток божественного сладострастия… Когда все чувства сливаются в одно, неизмеримое по силе ощущений, чувство!

А Жан, как только вошёл в неё и, не будучи более в силах сдерживать свою страсть, сделал всего несколько движений, почти сразу ощутил тот разряд, ту ослепительную вспышку, которую породили концентрация и жгучее безудержное слияние обоих их сексуальных энергий в этом действительно божественном и доселе неведомом экстазе. Две энергии, слившись воедино, действительно будто взорвались в его теле какой-то невообразимо томительной и ослепляющей то ли молнией, то ли озарением, то ли каким-то невероятным оргазмом, которого ему и в самом деле никогда не доводилось испытывать ни с одной женщиной. Ему даже показалось, что от этого невиданного блаженства он на мгновение полностью отключился, когда какая-то неведомая сила вознесла их тела ввысь.

Такое необъяснимое блаженство подарили им, слившись воедино, две их энергии Любви, которые рождались и вынашивались их телами, их душами и их сознанием довольно длительное время. Теперь же, наконец, соединившись, до предела заполнили их этой удивительной, переполняющей сознание радостью от полного слияния их столь желанных друг для друга молодых тел.

Они некоторое время лежали, оба до глубины души потрясенные тем, что только что с ними обоими произошло. Причем Жан удивлялся тому, что произошло именно с ним, не меньше, чем она. Хотя он точно ещё не знал, что почувствовала она, и получила ли она такую же разрядку, как он. Но как мужчина он понимал, что его физическое присутствие в её теле, из-за столь долгого воздержания, не было столь продолжительным, чтобы полностью расширить лоно юной женщины, и если оставить всё так, как есть, то девственная плева может снова зарубцеваться и впоследствии доставлять его жене неприятные ощущения при повторной близости. Он знал это уже, как молодой супруг и как более опытный мужчина.

Но на вторую близость в постели он не решился, боясь отказа. Всё-таки первый раз есть первый раз и от болевых ощущений никуда не деться. Жан нежно поцеловал свою красавицу-жену и сказал ей:

– Сокровище моё, ты полежи, отдохни, а я пойду, приготовлю тёплую душистую ванну для тебя, хочешь?

Русалина просто обессиленно от только что пережитых волнений улыбнулась ему. Он быстро встал, накинул на бедра простыню и пошёл в ванную комнату. Пока в ванной комнате шумела вода, Русалина уже без всякого страха подумала: «Вот и всё! Я стала его женой. А я так этого боялась, но когда так любишь мужчину, то всё не так страшно, только немного пощипывает…»

Не успела она это додумать, как в спальню вошёл Жан и сказал с улыбкой:

– Всё, моя дорогая, ванна с лепестками роз уже готова и ждёт тебя.

Он ласково взял её на руки и понёс в ванную комнату. Русалина нежно и доверчиво обняла его за шею, позволяя ему делать с ней всё, что он пожелает. Как-никак он на десять лет старше и опытнее её в этих делах. И кому же доверяться ей, как не собственному и столь горячо любимому мужу.

Когда Русалина увидела ванну, с плавающими в ней лепестками роз, она воскликнула:

– Какая прелесть! И я буду в этой воде купаться? Жан, какой ты милый! Какой заботливый!

И Жан, чтобы не садиться в ванну при ней, нежно попросил её:

– Милая, ты можешь принести из шкафа ещё одно полотенце?

Пока Русалина ходила за полотенцем, Жан снял простыню и сел в тёплую воду, чтобы она пока не увидела его обнажённым. Она вернулась в ванную комнату и воскликнула:

– Вот так сюрприз! Ты же сказал, что ты для меня приготовил эту ванну?

Он, весело улыбаясь, ответил:

– Милая, но мы же теперь единое целое! А молодые супруги очень любят принимать ванну вместе. Тебе понравится, вот увидишь, садись, иди ко мне.

Она удивленно спросила:

– А как?! Лицом к тебе садиться или спиной?

Жан ласково протянул к ней руки и сказал:

– Конечно, лицом, сокровище моё!

Она села лёгкая и изящная сначала ему на колени, а Жан начал придвигать её к себе, постоянно восторгаясь её красивой грудью, ласково и опьяняюще трогая розовые соски и её изящные груди. Постоянно приговаривая, насколько она обворожительна, какая у неё восхитительная кожа и как он восхищён и очарован ею… А женщина, как известно, любит ушами… И тут же почувствовал, что сам начинает возбуждаться. Затем он прижал её к себе и начал снова страстно целовать… Теплая приятная вода касалась их тел, делая эту близость приятной и необычной для Русалины, и она почувствовала, что невольно снова откликается на ласку мужа. Он ласкал и гладил её тело, гладил её по плечам и целовал их, гладил её спину, всё плотнее прижимая к себе, внимательно следя именно за её ощущениями.

В то же время он осознавал, что теперь и он может дать волю своему мужскому воображению. Он ласкал свою жену так страстно и так изощрённо, что Русалина, полностью забыв о лёгком пощипывании после первой близости, почувствовала, что кровь её вновь начинает пылать от страстного желания. А поскольку страх уже был позади, теперь и она может раскрепоститься и, не сдерживаясь, отдаться всем тем ощущениям, которые так чудесно и так стремительно рождались сейчас во всём её молодом и страстном теле – во всех потаённых уголках и во всех интимных закоулочках… Особенно, когда мужчина столь чуток и умел…

Жан страстно целовал её в губы, одновременно лаская грудь до того состояния, что она уже снова была не против испытать то чудесное напряжение его тела внутри себя, которое она инстинктивно чувствовала под водой, хоть и скрытое сверху нежными лепестками роз и которое может, оказывается, дарить столько утончённого блаженства….

Но Жан всё же прошептал ей, страстно гладя и лаская внутреннюю поверхность её бедер:

– Русалина, любовь моя, подождём ещё немного, пока ты почувствуешь просто нестерпимое желание, только тогда, хорошо? Только в этом случае ты сможешь испытать настоящее наслаждение, а мне этого очень хочется, чтобы именно тебе было хорошо…

А сам продолжал целовать и возбуждать её, пока не почувствовал, что она уже кипит и горит этим желанием. И лишь когда он почувствовал, что её снова захватывает потоком всех этих доселе неведомых ей, но столь сладостных чувственных ощущений, и что она вновь приближается к водовороту желания, начал целовать её ещё более страстно. А когда он понял по её прерывистому дыханию, что она готова к очередной близости, он, продолжая всё так же страстно ласкать её, бережно приближал её тело к себе. Пока она не почувствовала животом то, что было ей сейчас более всего интересно, привлекательно, что манило и влекло к себе с неудержимой силой… Только тогда Жан нежно развел чуть шире её трепещущие от желания, нежные упругие ноги и посадил её на свою горячую и давно жаждущую плоть. Они снова стали единым целым, и волна столь долгожданного блаженства снова разлилась по их телам…

Он вел себя очень осторожно, без конца целуя её в губы страстными поцелуями, и предоставляя её телу пока что самому выбирать нужный ритм…И лишь тёплая вода нежно и сладострастно ласкала их тела, плескаясь у её спины и двигаясь в такт их тел, усиливая и побуждая их сладострастные движения. Жан не торопил её, и она сама настраивалась в этом поистине чудесном наслаждении и звучании тел на нужный ей лад, он не делал резких движений, а только помогал ей…

Они наслаждались в этот раз долго и осторожно… А Жан ликовал внутри, он чувствовал, что в Русалине просыпается ласковая и горячая женщина, и что она должным образом разбужена именно его терпеливыми и осторожными усилиями…

Здесь уже Жан полностью владел собой и постарался доставить своей юной жене как можно больше удовольствия, нежно и осторожно двигаясь в такт только её желаниям… Он целовал её соски, нежно покусывая их, всячески доставляя себе и ей удовольствие… Теперь уже он мог дать полную волю своему сексуальному воображению и своим сексуальным фантазиям, когда уже точно знал, что после этой близости всё у них будет не только в полном порядке, но и замечательно, потому что их тела созданы друг для друга, теперь он это не только знал, но и ощущал…

 

Затем он отнес её в постель, и они, счастливые и умиротворённые после стольких ожиданий, заснули в объятиях друг друга. Жан больше ни о чём не волновался, точно зная и чувствуя, что следующая близость произойдет уже по их обоюдному стремлению. Они проспали до полудня. Русалина проснулась первая и воскликнула:

– Жан, милый, посмотри, сколько времени мы проспали с тобой! Наши родители, наверное, думают, что мы с тобой совсем потеряли совесть. Особенно твои родители, они у нас в гостях, а мы как себя ведём? Давай, быстрее встаём и идём к ним.

Молодой муж, лаская и целуя обе её ненаглядные груди, покорно сказал:

– Как велишь, моя королева! Собираться, так собираться.

Он отправился в душ и, весело напевая там, подумал: «Как всё прекрасно! И какой я всё же молодец, что последовал мудрым советам Исы и продержался! В ином случае, я бы даже сам не получил такого удовольствия, которое я испытал!»

Выйдя из душа, он весело сказал жене:

– Милая, иди в душ, а я пока приготовлю завтрак, или, точнее, уже обед, а затем мы отправимся с тобой к нашим родным.

Когда они сели за стол, Жан первым делом спросил у неё:

– Скажи мне, сокровище моё, счастлива ли ты?

Русалина ответила вопросом на вопрос:

– Разве ты не видишь, дорогой, что мои глаза сияют от счастья? Впредь старайся ориентироваться по глазам женщины, хорошо? Недаром же говорят, что глаза – это зеркало души, вот они-то уж точно никогда не лгут! И не солгут!

И Жан тут же подумал: «Да, её древние предки знали толк в таких вещах! Не только в венчании, но и как сконцентрировать энергию Любви, чтобы получить такую фантастическую вспышку в сознании. Это мы их считаем древними, а на самом деле именно они были ближе к истокам истинной святости и истинных знаний. А я жизнь бы прожил и не знал этого!»

Но когда они вышли на улицу, Жан ещё раз переспросил:

– Моя юная жена, обращаюсь к тебе уже так, тебе хорошо со мной?

Она прижалась к нему, такому сильному, любимому, уже ставшему родным, и ответила:

– Жан, и ты ещё спрашиваешь?! Я так люблю тебя! Больше всех и всего на свете!

Разве это не видно?

Жан внутренне успокоился, он знал, как только они войдут в дом к родителям, сразу же шесть пар глаз первым делом посмотрят на Русалину – счастлива ли она? Именно в её глазах отразится первый опыт близости с мужем, и если он был удачным, то её лицо непременно будет светиться от счастья.

 

Так оно и было. Русалина действительно выглядела очень счастливой. И по довольным лицам родителей Жан понял, что первый раунд он с честью выиграл. Теперь расположение её родителей будет более прочным и сердечным. Более того, сам Великий Правитель улучил минутку и шепнул ему:

– Спасибо тебе, Жан, за то, что моя любимая дочь просто светится от счастья. Стало быть, наш общий выбор был верным, раз он столь благоприятен для всех.

Затем и Иса, пока накрывали праздничный стол, отозвал его в сторонку и сказал:

– По лицу своей сестры яснее ясного вижу, Жан, что совет тебе мой пригодился, если её глаза сияют от счастья, это ведь не скроешь!

И Жан искренне сказал ему в ответ:

– Спасибо тебе, брат, за тонкую и столь нужную для мужчины науку. Я об этом таинстве первой близости, которое на самом деле столь важно для женщины, понятия не имел. Раньше, до твоих слов, я, как всякий мужчина, даже не придавал этому значения. Но на примере своей любимой жены увидел и прочувствовал насколько это, оказывается, и в самом деле тонкое дело. А ведь сколько женщин из-за полного незнания и даже, извини, «дубизма» мужчин страдают впоследствии от их неделикатности в первую брачную ночь. В то время, как мужчины и сами не знают, отчего впоследствии их жёны холодны и фригидны, называя это одним словом: «Не хочу!». И в ответ вызывают «огонь» на себя: в виде потока несправедливых обвинений со стороны мужа, не будучи ни в чём виноватыми.

Иса сказал:

– Слава Богу, что ты эти знания получил вовремя. И дальше ты уже сам будешь интуитивно, как любящий мужчина, постигать науку семейного счастья, – он улыбнулся и, по-дружески похлопав его по плечу, добавил, – у тебя для этого есть все предпосылки! Поверь мне.

Тут их всех позвали к столу.

За столом Жан, видя своих родителей посвежевшими и отдохнувшими, поблагодарил семью Великого Правителя, а теперь уже и свою семью, за заботу о его родителях. За эти три дня, пока молодожёны были предоставлены сами себе, и им никто старался не мешать, Великий Правитель Государства рузахов и премьер-министр Голландии, теперь уже родственники, вели длительные доверительные беседы и дискуссии.

Иса тоже в эти дни показывал премьер-министру Голландии многое из того, с чем знакомил в своё время Жана. И гость был немало удивлён знаниями и серьёзными продуманными ответами детей и подростков. Они и впрямь обладали недюжинной осведомлённостью в различных аспектах жизни. Мария знакомила Мэри с женскими организациями и их работой, что являлось вкладом женщин в общий жизненный потенциал их общества. Так что родители Жана остались довольны своим пребыванием в Земном Раю. Отцу Жана, точно так же, как и его сыну в своё время, всё было настолько интересно, что он впитывал каждое слово своих экскурсоводов.

А по вечерам, после ужина, господин премьер-министр делился своими впечатлениями с Великим Правителем. В один из таких тёплых вечеров, когда лёгкий приятный запах чистых морских водорослей, смешанный с таким же лёгким ароматом вечерних цветов, доносился ветерком до их сознания, хозяин и гость спокойно сидели после ужина за чашкой чаю на террасе и, как всегда, Великий Правитель неспешно отвечал на многочисленные вопросы господина Голднера.

Глава государства охотно посвящал теперь уже своего ближайшего родственника во все тонкости государственных дел, ничуть не боясь копирования, ибо чтобы добиться того, чего добились рузахи на своей земле, голландцам понадобится не меньше времени для духовного развития и становления своей нации. Эту сложнейшую задачу Великий Правитель резюмировал следующим образом:

– Когда безопасность и удовлетворение основных материальных потребностей гарантированы для всех, только это может привести к сплочению нации в целом и к духовному величию личности. А без превращения нации в единое целое, без единения

и единства практически невозможны никакие преобразования, тем более такие кардинальные, как у нас.

 

Речь зашла у них о молодёжи, и Великий Правитель сказал:

– Мне отрадно слышать, что наши юные ученики произвели на вас впечатление своими серьёзными и осознанными ответами, хотя для нас ничего удивительного в этом нет. Мы с детства приучаем их мыслить самостоятельно и делать собственные выводы, без навязывания им нашей воли, – он улыбнулся, – мы учим их не столь уж сложным для них, зато серьёзным для нас, вещам.

Господин Голднер с большим энтузиазмом в голосе воскликнул:

– Вот интересно, каким именно образом вы это делаете?

Великий Правитель ответил:

– Спасибо, что активно интересуетесь, словно вы сами педагог. Прежде всего, мы с самого детства воспитываем в ребёнке честность. Это одно из приоритетных направлений в нашем воспитании. Мы считаем, что любой человек, будь он маленьким или взрослым, прежде всего, должен уметь самому себе сказать правду о себе, затем научиться сказать правду о себе другим людям, и только после этого он имеет моральное право сказать правду другим людям о них самих или кому-то о ком-то. Но этому мы приучаем детей на примерах, понятных им и доступных для их понимания. В результате чего у нас вырастают, в основном, действительно честные граждане нашей страны, – он улыбнулся, – извините, конечно, но без сравнений здесь не обойтись. А ваше общество сверху донизу пронизано ложью. В погоне за наживой человек обманывает и себя, и других. Недаром же кто-то сказал: «Алчность, умноженная на безнаказанность, кончается преступлением». И попробуйте мне возразить!

Гость ответил:

– Наверное, сразу не получится! У вас такие сильные аргументы и доводы, – он тоже улыбнулся в ответ, – что благоразумнее с моей стороны будет просто дослушать вас, хорошо? И дальше чему вы учите детей? – задал он наводящий вопрос.

Великий Правитель продолжил:

– Хорошо, я не буду адресовать сравнения как бы вам лично, ибо это уже негостеприимно с моей стороны. А дальше мы учим детей ещё одной полезной вещи в характере – чувству ответственности за свои слова и за свои поступки. Вы думаете, подростку хочется вставать в шесть утра и бежать заполнять напитками трамвайчики? Я очень сильно в этом сомневаюсь. Но его не будит мать, он сам встает и делает это, потому что знает, от его действий у кого-то улучшится настроение, а кто-то с утра зимой согреется. И он это делает без напоминаний, это в качестве маленького примера.

Господин Голднер согласился:

– Да, чувство ответственности – это великолепная черта характера, и по себе, и по работе знаю, ибо с людьми, которые обладают этим ценнейшим для человеческого социума качеством, даже в правительстве гораздо легче работать.

Великий Правитель сказал:

– А начинается воспитание этого ценного, как вы сами сказали качества с простых вещей и, прежде всего, с умения думать. Если человек умеет думать, стало быть, ему свойственно уже анализировать свои собственные поступки. Вот чему мы учим детей в школах. А что у вас? Начнём со школьной программы. Вы только и делаете, что заставляете детей элементарно зубрить! Да-да! Просто зубрить, без всякого анализа. Причём ваши учебники пишут не всегда, согласитесь, профессионалы или высококомпетентные в деле образования специалисты. Но это не важно ни для вас, ни для детей. Главное – и для вас, и для них – вызубрить то, что задано. Вызубрил, рассказал, садись и получи отличную отметку.

Господин Голднер слабо возразил:

– Но для этого есть специальные Министерства образования, это они определяют школьные программы. И там работают компетентные в своей области люди, напрасно вы так! Здесь я, пожалуй, с вами не соглашусь.

Великий Правитель возразил:

– Вы правильно выразились, именно они определяют, что и как писать в учебниках. И самая лучшая иллюстрация этому – история. В отличие от вас мы историю своего государства преподносим детям именно такой, какая она есть. С получением знаний им дано право делать собственный анализ и выводы. Мы учим детей мыслить, а не заучивать какие-то факты или события из истории. Вы же преподносите историю так, как вы того желаете. Если же желаете скрыть что-то неблаговидное из вашей истории, легко скрываете. А то, что вам желательно завуалировать, тоже без колебаний делаете это.

Великий Правитель немного помолчал и добавил:

– Или вот такой исторический пример, когда историю одного государства пишут люди, не имеющие к ней никакого отношения. Возьмем, к примеру, русскую историю, когда при Петре Первом, в XVIII веке, три немецких профессора (двое из которых даже русского языка не знали!) написали историю Государства Российского, и её до сих пор изучают в школах и в высших учебных заведениях. Это ли не абсурд?! Что, разве нет в стране достойных учёных, которым по силам написать подлинную историю россиян? Есть они! Но тёмным силам, как людям, так и нелюдям, выгодно, чтобы она оставалась ослабленной в духовном плане страной.

Господин Голднер удивлённо воскликнул:

– Неужели это правда? А я этого даже не знал.

Великий Правитель улыбнулся:

– Ничего удивительного, если этого не знает подавляющее большинство россиян. Эти вещи ведь тщательно скрываются. Хотите, я приведу в качестве примера один, не оставивший и до сих пор не оставляющий никого безразличным, документ более позднего периода, связанный с непокорными славянами.

Господин Голднер с интересом воскликнул:

– Разумеется, хотел бы послушать. Если он даже вас не оставил равнодушным.

Великий Правитель вошёл в библиотеку, вернулся оттуда с какой-то книгой и пояснил:

– Речь идёт о секретных материалах, точнее, о директиве Аллена Даллеса, бывшего директора ЦРУ, которая называется «Американская доктрина борьбы против СССР». Она была сформулирована в самом начале «холодной» войны. Я зачитаю вам отрывок из этих шокирующих материалов: «Окончится война, всё как-то устроится, и мы бросим всё, что имеем, всё золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей. Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению.

Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти ценности поверить. Как? Мы найдём своих единомышленников, своих союзников и помощников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своим масштабам трагедия гибели самого непокорного на Земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Литература, театр, кино – всё будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать всех, кто станет насаждать в человеческом сознании культ секса, насилия, садизма, предательства – словом, всякую безнравственность.

В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников и взяточников, беспринципности. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не будут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, предательство, национализм и вражду народов – всё это мы будем культивировать в сознании людей.

И лишь немногие, очень немногие будут догадываться, что происходит. Но таких людей мы будем ставить в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдём способ их оболгать и объявить отбросами общества.

Будем вырывать духовные корни, опошлять и уничтожать основы народной нравственности. Мы будем таким образом расшатывать поколение за поколением, мы будем браться за людей с детских и юношеских лет, будем всегда главную ставку делать на молодёжь, станем разлагать, растлевать её. Вот так мы это сделаем».

Потрясённый господин Голднер воскликнул:

– Неужели это мог написать человек?

Великий Правитель усмехнулся:

– Не дьявол же! Хотя в каждом слове слышится его участие. Просто мне хотелось привести наглядный пример, что представляют из себя слова «нелюди» и тёмные силы, чтобы вам было понятнее

Затем он продолжил:

– Но все равно в России появляются высокодуховные и образованные люди, которым далеко не безразлична именно подлинная, а не придуманная кем-то история и духовная культура своего Отечества. Даже на ранних этапах истории они появлялись. Вернусь к тому фрагменту, где речь идёт о написании истории тремя немцами. Так вот, когда на заседании Российской Академии наук один из этих профессоров зачитал свой вариант русской истории, то Михайло Васильевич Ломоносов не выдержал и при всех избил этого профессора-немца. За что и был приговорён к смертной казни через повешение. Но затем только год отсидел в Петропавловской крепости и его выпустили, – Великий Правитель вздохнул и продолжил, – сколько раз история наших славянских предков переписывалась в угоду различным правящим режимам, один Бог только знает.

Ведь после крещения Руси князем Владимиром абсолютно все источники исторической памяти Руси сжигались и уничтожались. Точно так же безжалостно истребляли всех живых носителей исторической памяти народа, чтобы и следов никаких не осталось. Но история, как и истина – одна! То, что произошло, произошло в единственном, если можно так выразиться применительно к ней, экземпляре. Но вы умудряетесь даже историю интерпретировать в различных вариантах, часто на усмотрение автора-составителя учебника, куда это годится! А ваши дети просто зубрят, повторяю, заданные темы по учебникам. Но проследим далее, к чему приводит это ваше стремление, во что бы то ни стало сделать так, чтобы уже подрастающие дети думали только так, как вы хотите и чтобы они всё делали так, как вам это удобно. Но если дети в чём-то противятся, не желая соглашаться с вами, то для вас это уже катастрофа.

Но время идет, дети подрастают, некоторые учатся самостоятельно думать и анализировать, и что же они видят на самом деле? Что многое из того, чему их учили в школе, вовсе не соответствует действительности?! И пласт за пластом начинает открываться перед их взором социальная ложь. Многих из этих молодых людей не изменишь! Они уже научились мыслить! Вот здесь в обществе и возникают различного рода конфликты! И заметьте, достаточно серьёзные конфликты! – воскликнул Великий Правитель.

Гость сказал:

– Мрачную вы картинку нарисовали.

Собеседник сказал:

– Я лишь нарисовал то, что вы сделали! И дальше начинают расти противоречия. Почему возникло столько молодёжных организаций, открыто выступающих в каждой из своих стран против правительства? Да потому что мыслящая молодёжь со многим в политике собственных стран не согласна. Например: молодежь не желает, чтобы продолжалась гонка вооружений, потому что она яснее взрослых видит бессмысленные, абсурдные войны, в которых именно молодых людей для удовлетворения чьих-то шизоидных амбиций используют, как пушечное мясо. И каково им затем, израненным и искалеченным в молодом возрасте на этой самой войне, слышать, что она была всего-навсего, элементарно, чьей-то ошибкой? Каково им?

Господин Голднер согласился:

– Да, эти моменты – тяжёлая моральная травма для общества. Самое печальное, что эти покалеченные солдаты затем не находят ни сочувствия в обществе, ни поддержки в правительстве, о них просто забывают. Здесь я с вами согласен.

Великий Правитель продолжил:

– А сколько появилось движений так называемых зелёных. Это ведь всё те же молодые люди, новое поколение. И они не желают, чтобы рубили вековые леса, чтобы затем за бесценок вывозили ценную древесину в другие страны. Они не желают, чтобы в моря и океаны сваливали тонны отравляющих или радиоактивных веществ, для этого они даже тайком на корабли проникают, чтобы выразить свой протест. Но взрослые дяди их не слышат или, скорее, не желают слышать; молодые люди против того, чтобы отравляли экологию, но взрослые дяди и не думают к ним прислушиваться. Да много чего можно перечислить, с чем в корне не согласна молодёжь. Они, будучи студентами и равноправными членами общества и даже будущим этого самого общества, хотят нормального человеческого к себе отношения, но когда они и этого не видят, тогда они в знак протеста и отправляются крушить витрины, жечь автомобили и драться с полицейскими, потому что до самой власти им не дают добраться. Но самое страшное знаете что?

Премьер-министр воскликнул:

– Что?

Великий Правитель ответил:

– Вовсе не разбитые витрины и не сожженные машины, а то, что молодёжь, повоевав и выдохшись, становится точно такой же, как и все взрослые, ничего ведь веками у вас не меняется?! Разве не так? Просто кому-то подобный статус-кво, то есть существующее положение вещей, выгодно. В вашем обществе выгода небольшой кучки людей решает всё дело, и никто даже речи не ведёт о благосостоянии всего общества. Разве что перед самими выборами ваши президенты в социальных программах дают несколько аморфных обещаний, чтобы, так или иначе, упрочить собственный статус. Это ясно, как день! И не только мне…

 

Так по вечерам эти два умных и образованных собеседника проводили время за дискуссиями на различные темы. Премьер-министру было интересно выслушать точку зрения человека, который продолжал выстраивать общество всеобщего процветания на своей земле. Дело, начатое его предками. Общество, где каждый гражданин был защищён и обеспечен и, самое главное, ему не грозили в жизни никакие катаклизмы, и он мог полностью отдаваться избранному им, а, стало быть, любимому делу. Гость всё больше и больше внутренне восхищался Великим Правителем – такая непоколебимая и гордая мощь чувствовалась за его внешним спокойствием! Господин Голднер невольно подумал: «Да, даже после столь краткого общения, для меня не удивительно, что двадцать один человек такого уровня и диапазона действительно стоят правительства и министерства в целом!»

Господин Голднер сказал как-то за ужином, когда они все вместе собрались за семейным столом на террасе:

– Теперь меня буквально забомбят просьбами дать интервью не только для своих теле и радиокомпаний, но и для иностранных телеканалов.

Великий Правитель ответил ему с улыбкой:

– Вот вы и расскажите всю правду о том, что увидели здесь. А увидели вы здесь, я думаю, немало. Расскажите им о нашем обществе, в котором нет даже намёка на любого рода насилие, к тому же обществе всеобщего благоденствия. Может быть, только тогда кто-то из руководителей крупных держав всерьёз задумается о том, куда они ведут свои страны. А то они, не уставая, трезвонят во всех средствах массовой информации о том, что никто из них не собирается нападать друг на друга, и не несут, стало быть, друг другу никакой угрозы, а сами с каждым годом, причем колоссальными темпами, наращивают гонку вооружений. А ещё наши предки говорили: «Только тому ложь нужна, кто свои чудовищные деянья стремится скрыть!» И, что характерно, не только для своей страны делают страшное по силе и мощи оружие, но ещё и продают его в третьи страны. От кого, спрашивается, они все защищаются, если на них никто не собирается нападать? Вы только посмотрите, разве наш народ не чувствует себя полностью защищённым от чего бы то ни было, хотя на всей нашей земле нет ни одной единицы оружия?!

Господин Голднер согласился:

– В этом вопросе мне и вправду нечего возразить.

Великий Правитель улыбнулся:

– Вот именно, ибо на свете не существует ни одного оружия, которое было бы сильнее коллективной мысли, – Великий Правитель уверенно продолжил, – да что говорить, если я стану задавать вам и другие вопросы, вы так же не найдете, что мне возразить. Так вот, если продолжить мысль об оружии массового поражения, то стоило бы всем разоружиться, и все эти средства пошли бы на благо общества. Мы смогли построить общество благоденствия на нашей земле, пусть оно в чём-то ещё несовершенно, но даже аналога ему нигде больше нет, потому и называют его в Отравленном Мире – Земной Рай. А почему бы всю землю не сделать единым государством? Ведь такие мысли не только мне приходят в голову, верно ведь?

Господин Голднер сказал:

– Да, мысли такие приходят, но это утопия!

Великий Правитель возразил:

– А почему ответьте мне, пожалуйста, утопия? Когда это лишь вопрос доброй воли всех землян! Вовсе нет, это не утопия, а реальность. И если бы все государства на самом деле были столь миролюбивы, как утверждают и как без устали разглагольствуют об этом ваши политики на всевозможных международных встречах, то всеобщий земной рай можно было бы построить за гораздо меньший срок, чем мы строили своё государство. Потому что мы поделились бы своим опытом со всеми остальными. Ведь если доведут Землю до гибели, то все погибнут, никто не спасется, если уже для каждого жителя Земли «припасено» не меньше тонны всякого губительного оружия и отравляющих веществ. К примеру, какое нам нынче дело до того, как выглядели атланты, если никого из них давно на Земле нет. Какое нынче дело до того, что в те времена даже небо было розовым, а не голубым, как сейчас? Никому!

Господин Голднер снова согласился, а Великий Правитель продолжил:

– Но всё же у крупного капитала в вашем мире закономерность одна, чем больше капитал, тем больше абсурда. У вас не жизнь, а сплошной театр абсурда. Зачем, скажите мне на милость, для одной жизни нужны миллиарды денег? А если бы было общее правительство на всей Земле, да ещё располагало бы средствами, которые идут сейчас на вооружение, то всем бы всего хватило, ещё и с избытком. Да если бы это общее правительство на Земле было озабочено и занималось тем, как общий потенциал всех жителей Земли направить на всеобщее благо.

Господин Голднер улыбнулся:

– Ну, вы, господин Великий Правитель, и замахнулись!

Великий Правитель ответил:

– Я ни на что не замахиваюсь и ни на что не претендую. На мой век мне работы и в моём государстве хватит. Я надеюсь, потомки вспомнят меня добрым словом, человеческая жизнь ведь в потоке вечности подобна мгновению, вспыхнула – и нет её. Правильно говорят мудрецы: всё, чем мы владеем, всё это – чужое! Только время – наше! Только оно принадлежит каждому из нас! А после человека остаются жить только Слово его, да Дело!

Господин Голднер искренне сказал:

– Вы такой интересный собеседник! – Он искренне улыбнулся. – У меня такое чувство, что на вашей, действительно благословенной земле, мудрость растет, подобно плодам на деревьях. С кем только из ваших граждан не поговоришь – удивляешься глубине их мыслей и высказываний. Я с вашими Великими Целителями вёл дискуссии и тоже удивлялся глубине их познаний. Да что говорить, даже ваша юная дочь Русалина, в свои-то годы, мудра настолько, словно она уже несколько жизней за одну свою короткую жизнь прожила.

Великий Правитель улыбнулся:

– Спасибо за комплимент! Наша мудрость состоит в том, что мы не только получаем знания, но и применяем их на деле – воспитывая наших детей, заботясь о наших гражданах и украшая нашу землю. Мы особенно чтим Мудрость, потому что из всех земных знаний в веках остаётся только она. Что же тут удивительного, если даже сама земля наша несёт нам мудрость! Вы только посмотрите, вся наша страна утопает в кедровых лесах, а кедр притягивает из Космоса вселенскую мудрость и божьи благословения, это не мы такие, а земля наша такая! Кедры питают нас вселенской мудростью! А вам кто не даёт вырастить кедры, как мы это сделали? Так вы свои леса «по пьянке», как у вас говорится, поджигаете и сознательно губите, словно у вас ни сердца, ни разума нет, которые в вас вложил Создатель. Впрочем, что я за вас переживаю? В нашем государстве давно полный порядок, у нас ни один ребёнок кустика не поломает, не говоря уже о взрослом человеке!

Господин Голднер с горечью сказал:

– А у нас всё это пока на уровне бесполезной пропаганды да благих намерений…

Великий Правитель подхватил:

– … которыми, как известно, вымощена дорога в ад, – он улыбнулся и добавил, – хоть его и нет. – Затем он серьёзно продолжил. – Мне хотелось бы всего одну мысль закончить, с вашего позволения, относительно моего утопического, как вы изволили выразиться, плана. Так вот, мне хотелось бы выразить последнюю мысль о целесообразности концентрации общих усилий против форс-мажорных, как говорится, обстоятельств, коими и являются все стихийные бедствия. Всё на Матушке-Земле живет в гармонии, кроме самих людей. Понятное дело, богатые страны не хотят делиться с бедными. Особенно им претит кормить дикие племена, но ведь они – дети Земли. И никто лучше их не знает повадок диких зверей, ни особенностей деревьев, трав, у них эти знания, как ни странно, во много раз и на много порядков выше, чем у любого профессора. Вот по их рассказам, этих так называемых детей природы, по их советам и знаниям надо писать энциклопедии, а не по выводам учёных, которые сидят в кабинетах и не выходят из своих научных лабораторий. А если бы это племя накормили, а оно, в знак благодарности, поделилось бы своими знаниями, то сколько насущных проблем удалось бы решить цивилизованным людям? Вы когда-нибудь задумывались над этим?

Премьер-министр улыбнулся:

– А кому придёт в голову задумываться над этим, когда своих проблем хватает, если быть до конца честным?!

Великий Правитель продолжил:

– А вот смотрите, какая метаморфоза из-за этой занятости получается. Ежегодно в вашем Отравленном Мире, так мы его не без основания у себя называем, смерчи, цунами, мощнейшие ураганы и рукотворные пожары уносят тысячи жизней и приносят миллиардные убытки. Так ведь?

Господин Голднер согласился:

– Да, такие сообщения приходят в каждый дом довольно часто. Это истина.

Великий Правитель продолжил:

– А так называемые дети природы между тем, – он загадочно улыбнулся, – откуда-то зная о приближении стихийного бедствия, спокойно всем племенем уходят в горы, прячутся там и пережидают его, не потеряв на одного, заметьте – ни одного! – своего соплеменника. Но никому из сильных мира сего, точнее, вашего Отравленного Мира и в голову не приходит мысль о коллективном противостоянии стихийным бедствиям, – он весело рассмеялся, – впрочем, что это я?! И в самом деле?! Такие наивные вещи говорю, если вы сами своим же собственным негативным коллективным сознанием и порождаете их! Но это ваш выбор и ваша жизнь, в этом деле я вам, по большому счёту, не советчик. Тем более что в моих советах никто пока не нуждается, – он улыбнулся, – но всей душой хочется верить, что это только до поры, как говорится, до времени.

Премьер-министр ответил:

– Да, ценную информацию для размышления я получил, побывав у вас! Мне, скажу честно, долго придется переваривать её, потому что она и впрямь, кроме того, что основательна, ещё и делом, и результатами подтверждена. А кое-какие идеи я сразу по приезду, и незамедлительно, стану выносить на обсуждение кабинета министров. Особенно по обучению детей, ибо глубина их знаний, честно скажу, просто потрясла меня. Но я надеюсь, господин Великий Правитель, – он улыбнулся, – поскольку мы теперь близкие родственники, вы не откажете мне в совете или наставлении, если я лично обращусь к вам с каким-нибудь вопросом?

Великий Правитель искренне ответил:

– Я никому не откажу в совете или в помощи, если увижу, что человеческая ментальность переменилась к лучшему, и люди сделали свой выбор и приняли серьёзное решение действительно кардинально меняться. А вам так тем более, – он улыбнулся в ответ, – потому что именно мои внуки, возможно, захотят посетить дедушку с бабушкой в Голландии.

Господин Голднер сказал:

– В принципе, у нас тоже не самая запущенная во всех отношениях страна.

Великий Правитель ответил:

– Это единственная причина, почему я позволил жителю вашей страны появиться здесь, – он снова улыбнулся, – хотя есть ещё одна.

Отец Жана воскликнул:

– Какая? Интересно!

– Такое, действительно интересное, совпадение, что имя и фамилия Жана переводится на наш язык, как – Золотая Душа! – Он снова улыбнулся. – Вот такая неожиданная фишка, как говорит молодёжь.

Господин Голднер сказал:

– Я вижу собственными глазами, что вам удалось построить общество всеобщего благоденствия, но скажите, господин Великий Правитель, возможно ли построить аналог вашему обществу ещё в какой-то стране, или даже, позволю себе сделать утопическое предположение, на всей Земле, как вы уже обмолвились?!

Великий Правитель рассмеялся:

– Прежде чем строить рай на Земле, вы сначала сделайте на ней единое государство.

Господин Голднер сказал:

– Вот вы такой великий реформатор, причем со стажем. У вас тут, я смотрю, такие революционные преобразования, а не могли бы вы хотя бы в общих чертах обрисовать будущее общеземное государство? Что для этого надо сделать и с чего надо начинать? Мне крайне интересно услышать ваше мнение. Как я успел заметить, вы иногда делаете неожиданные и даже очень смелые суждения или даже утверждения.

Великий Правитель сказал:

– Вы хотите сказать, революционные?

Гость улыбнулся:

– Что-то вроде этого, только я не решился сказать это вслух.

Хозяин дома сказал:

– Так я легко читаю мысль, а здесь даже и этого не нужно было делать, потому что вывод просится сам собой. Что ж, а почему бы и нет? Могу! Я всё могу! Мне совсем несложно изложить общие тезисы. Но для начала должен сказать, что любое замышляемое для блага всей Земли дело должно, прежде всего, иметь великий и идеальный замысел! Ибо без идеального замысла это дело будет обречено на неудачу. В данном случае, если этим великим замыслом станет объединение всех людей на Земле и построение на Земле единого процветающего общества, то это как раз таки и можно рассматривать в качестве основополагающего замысла.

Господин Голднер сказал, как бы размышляя:

– Но только как представишь, какой нужно затратить колоссальный труд для того, чтобы просто стронуть с места эту, как говорится, махину, то воображение начинает сразу уставать и сбоить.

Великий Правитель сказал с улыбкой:

– Вот это и есть одна из причин, не имею в виду лично вас, что вы никуда не хотите двигаться, ваш разум начинает уставать, ещё даже не приложив никаких усилий.

Господин Голднер тогда более активно возразил:

– Но почему же? У нас же есть Организация Объединённых Наций!

Великий Правитель сказал.

– О, это чистая фикция, это недееспособная, как показало время, структура. Она даже международные конфликты не в состоянии полноценно и во время устранять.

Гость сказал:

– Тогда я с удовольствием послушаю, как вы это видите. Но вы не будете возражать, если я, хотя бы изредка, буду задавать уточняющие вопросы?

Великий Правитель ответил:

– Хорошо, начнём с правительства. Если рассматривать каждую страну как республику, входящую в общеземное государство, то в правительство от каждой великой страны должен входить только один президент. Во избежание в нём ненужной и бессмысленной толчеи.

Господин Голднер спросил:

– А маленькие народности и племена?

– Для них можно продумать количественный лимит. Например, для малых народов – два миллиона человек, а для племён – один миллион человек. Пусть собирают ассамблеи и выбирают достойного представителя, чтобы защищал их интересы. Причём каждый президент должен избираться, как минимум, на десять лет, чтобы не было волокиты и не лихорадило народ с этими постоянными выборами и перевыборами. Люди должны работать для блага страны, а не митинговать месяцами. А если это так, то каждый президент не должен быть старше пятидесяти лет, ибо это самый плодотворный для политика возраст – и опыт уже есть, и здоровье ещё не потеряно. После шестидесяти он может править своей страной или, если хорошо зарекомендовал себя, может остаться при правительстве единого государства землян советником. Это правительство должно формироваться с учётом главного условия: чем меньше штат, тем лучше работа. Как верно и то, чем совершеннее общество, тем меньше оно нуждается в законах, то есть в ограничениях. Посмотрите, у нас всего один Закон, но разве вы увидели хоть в чём-нибудь, хоть где-нибудь беззаконие?

Гость живо согласился:

– Бесспорно, что нет! А в своих республиках кто должен править?

– Вице-президент и премьер-министр, – Великий Правитель передохнул и сказал, – так, с правительством разобрались. Да, кстати, оно должно быть на совершенно нейтральной территории, чтобы никто не смог влиять на его решения. И самый первый закон, который должно принять новое правительство, это закон о присоединении церкви к государству.

Господин Голднер воскликнул:

– А это зачем? Что, без того мало дел, что ли?

Великий Правитель ответил:

– Я сейчас поясню, зачем. Этот закон нужен для того, чтобы издать второй закон о полном запрете всех существующих на Земле сект, вне зависимости от того, какими бы

лжеблагими лозунгами любого толка они не прикрывались. Большие, малые, исламистские, христианские, буддистские – абсолютно все! Чтоб никому не было обидно! Потому что история и практика показывают, что именно секты на Земле и затевают кровавый террор и расовую ненависть. Ни для кого не секрет, что фанатично настроенные исламисты готовы в угоду своим главарям, не моргнув глазом, вырезать всех неверных. Но вот интересно, на каких весах взвешивается вера каждого человека? Не на его ли собственных? Этого безграмотного и абсолютно бессмысленно проживающего в религиозных распрях всю свою жизнь человека? Но нет, он даже на это неспособен, это решение тех, кто дергает его за верёвочки – гораздо более опытных кукловодов. И потом, что можно ожидать от муллы, который позволяет у себя в мечети готовить боевиков или даже, пуще того, делать взрывные устройства? Власти это знают, но ничего не предпринимают. И при этом попустительстве властей правопорядка и вырастают целые полчища разного толка и направления экстремистов.

Господин Голднер сказал:

– Да, это так. Сейчас в этих сектах уже не просто служения проводятся, а какое-то сплошное массовое беснование. Это действительно просто сплошное развращение всех слоёв общества. Единственная задача всех этих бесчисленных сект – туманить и дурманить разум несведущим тёмным по сути своей людям и затем их использовать для своих целей. Ибо люди именно с низким сознанием, то есть совершенно не привыкшие думать самостоятельно, легче всего поддаются коллективному зомбированию.

Великий Правитель продолжил:

– И эти всевозможные секты настолько у вас расплодились, такой приняли невиданный размах, настолько уже обнаглели, что начали писать себе свои законы, уставы, и открыто брать на себя ответственность за тот или иной совершённый теракт. Это стало уже нормой жизни в вашем Отравленном Мире. Но что меня приводит в сердечный трепет – простые граждане ваших стран к этому привыкли, вот в чём весь ужас. Если объявления по телевидению о жертвах очередных взрывов они воспринимают даже с большим безразличием, чем прогноз погоды. Да, так и есть. Прогноз погоды люди слушают с большим вниманием, чем то, какая именно группировка взяла на себя «ответственность» за тот или иной теракт, иногда – за гибель сотен людей, – Великий Правитель гневно воскликнул, – только подумайте, до чего вы дошли с этими сектами?

Господин Голднер воскликнул:

– Вы только представьте себе, какое это вызовет сопротивление!

Великий Правитель ответил:

– А что делать, приходится разгребать социальные завалы, хотя, согласен, что расчищать их много сложнее, чем после землетрясения. И мы когда-то это делали. Без этого новое общество не построить. Потому что скопились на Земле, при вседозволенности и полном попустительстве властей, миллионы всяческого рода и толка бездельников, которые как только себя не именуют: и антиглобалисты, и террористы, и как угодно. А все проблемы и беды, возникающие в человеческом обществе, происходят, главным образом, из-за низкого сознания людей и безделья. Вот две причины, которые следует устранить – прежде всего! Если человек на работе целый день у станка, в поле или на стройке, ему дневную норму нужно будет выполнять и некогда думать, чем лучше начинить взрывное устройство – гвоздями или шурупами. И только человек с низким самосознанием пойдет взрывать себя в мечеть, потому что это выходка, граничащая с безумием. А главарь никогда не пойдет на это дело, потому что он слишком умён. Но зато у него есть другой изъян, он слишком труслив, чтобы идти на открытую конфронтацию с властями. Он будет продолжать прятаться и изгаляться, но в открытую оппозицию не пойдёт – кишка тонка, как говорится.

Великий Правитель немного подумал и добавил:

– Вот на этом и надо сыграть. Есть очень хороший и проверенный жизнью способ, для того чтобы разметать группу, надо нейтрализовать главаря. Здесь велосипед изобретать не надо. А для этого в каждой стране сделать сильнейшие мобильные группы типа «Альфа» для наведения неукоснительного исполнения изданного закона. Всего один раз предупредили, второй раз – посадили. В этом случае можно навести порядок только железной дисциплиной и даже, вполне вероятно, силой. А как оставшихся заставишь работать, если они по нескольку лет бездельничают? Если они уже забыли, что такое труд за своими различного рода «сходняками». – Великий Правитель улыбнулся. – А у нас, кстати, вы не найдете ни одного безработного, не говоря уже о нищих, а это тоже показатель здоровья общества.

Господин Голднер согласился:

– Ещё бы! Это первейший показатель!

Великий Правитель продолжил:

– Для детей люди придумали пословицу: «Любишь кататься, люби и саночки возить!» А сами забыли, как это делается. Но обратите внимание, что нам нет нужды заставлять людей работать. Их самосознание таково, что каждый из них понимает, что он должен трудиться, чтобы обеспечить себе достойную жизнь, – он улыбнулся, – есть такой шутливый афоризм: «Каждый мечтает получить такую любовь, которой он не заслуживает». Что касается любви, это мечты, а если серьёзно продолжить эту аналогию, то, как можно хотеть достойной жизни, если ты вообще не работаешь? Кто и за что тебе должен платить?! Кто и на что должен тебя содержать?! Это ведь не разовый бесплатный благотворительный обед!

Господин Голднер согласился:

– Да, это убедительный аргумент.

Великий Правитель продолжил:

– А в вашем Отравленном Мире, причём в каждой стране, скопились, повторяю, огромные массы бездельников, вполне притом трудоспособных, полностью опустившихся, живущих либо под мостами, либо в заброшенных шахтах, физически грязных и полностью обнищавших духом людей. До них ведь нет никому никакого дела. Потому что богатые и обеспеченные заняты получением своих сверхприбылей. А как эту инертную массу снова ввести в общественный процесс, если не насильно? Нет работы – находить им работу. Не хочешь работать – сажать за тунеядство. Такой ведь опыт был в некоторых странах, и он реально работал! Ясное дело, что для этого придётся много приложить усилий, столько же, сколько длилось до этого полное попустительство с одной стороны и наплевательство на собственных граждан, – он улыбнулся, – впрочем, не с другой, а с этой же стороны! И не выдавать никаких пособий работоспособным гражданам. Не кормить их рыбой, которую кто-то наловил, а дать в руки удочку, как говорится. Пусть сами себя обеспечивают пропитанием. И очень важно к тому же чтобы сильные вашего Отравленного Мира не прикрывались лжезаботливостью и лжеблаготворительностью, выражающихся в мизерных подачках! Вот и получается что, прежде всего, нужно разобраться с этой армией «лишних» людей, которая всё же как чирей живет на теле общества, так или иначе, питаясь только, и исключительно, за счёт него.

Делать настоящий ультиматум подобным лодырям и отщепенцам: «Вот тебе недельный срок! В недельный срок не устроился – в тюрьму на пятнадцать суток для размышлений во время подметания площадей или другой общественно полезной работы. А там всему, как в армии, научат. Не умеешь – научат, не хочешь – заставят! Тогда они быстро забегают, поскольку никому не захочется сидеть в тюрьме за тунеядство. Исторический опыт тому наглядное подтвержденье! К тому же, – продолжил развивать мысль Великий Правитель, – как только откроются все границы и станет общим государство на Земле, должны сами по себе исчезнуть антиглобалисты, фанаты и погромщики любого иного толка. Нет тебе работы по душе дома, поезжай в любую другую страну, где будут строиться новые объекты. Там работы всем будет – не меряно!

Господин Голднер сказал:

– Вы представляете, господин Великий Правитель, какой это пласт работы?!

Великий Правитель ответил:

– Отчего нет, конечно, представляю, ведь наше государство прошло через все эти рогатки. Правда, большая часть работы досталась не нам, а нашим предкам, но она была ими проделана в полном объёме. Так вот, переходим к третьему, самому важному, если вы ещё не утратили интерес, закону.

Гость воскликнул:

– Нет, что вы! Я весь – внимание!

Великий Правитель продолжил с улыбкой:

– А вы обратили внимание, уважаемый собеседник, что я негласно и непечатно издаю законы по нарастающей?

Господин Голднер улыбнулся и спросил:

– Это для того, чтобы изначально меня, как политика, не запугать окончательно?!

Великий Правитель миролюбиво отозвался:

– Что-то вроде того! Потому что я сейчас перехожу к самому ответственному для земного государства Закону. Ибо, только наведя порядки в этих сферах, можно переходить и к решению других задач – не иначе! Поскольку организованных организовывать не надо, они сами себя организовали. Видите, какой уместный в данном случае, каламбур получился. После того, как Единое государство землян, назовём его так, разберётся с сектами, его правительство должно издать третий закон, самый сложный, как мне представляется, – Закон о запрете на Земле всех религий. Точно так же вне зависимости от названия, направления и местонахождения!

Господин Голднер аж подался вперёд:

– Ну, вы и замахнулись! Это же огромное чудище! Его никому не свалить! Настолько оно имеет сильную подводную, больше айсберга, часть! Это ещё никому не удавалось!

Великий Правитель улыбнулся:

– Вот именно – чудище! Вы интуитивно подобрали самое лучшее и самое подходящее слово для такого явления, как мировые религии. А свалить их, как вы говорите, нельзя только потому, что никто не пробовал и даже не пытался! А я опять-таки исхожу из собственного опыта, у нас нет никаких религий, и все люди, во многом из-за этого, живут дружно и счастливо. И потом, я не собираюсь сам крушить устои ваших церквей, вы попросили меня вкратце поделиться своими соображениями, вот это я и делаю.

Господин Голднер с повышенным интересом сказал:

– Что ж, я с удовольствием выслушаю вашу точку зрения.

Великий Правитель продолжил:

– Я исхожу из следующего разумного и обоснованного аргумента: каждый верующий на Земле человек знает, что Бог для всех един и один, верно ведь?

Собеседник живо отозвался:

– Да, это так!

Великий Правитель продолжил:

– Стало быть, здесь напрашивается простой и логичный вывод, что все мы – Его дети, независимо от расы и цвета, верно ведь?!

Собеседник согласился:

– И это, по-моему, тоже ни у кого не вызывает сомнений.

Великий Правитель спокойно продолжил:

– Вот поэтому должны чтить и верить в Единого для всех и живого Бога без всяких посредников, какими бы они не были, точнее, какими бы они незаменимыми себя ни считали и ни выставляли. Мы-то знаем, что все, поистине страшные секты террористов, это суть – прямые выкормыши! – той или иной церкви. И этот факт никто опровергнуть не может и не сможет. Но никто и никому не запретит верить в единого для всех Бога! Да и никто не станет этого делать! – Великий Правитель оживился, щёки его слегка порозовели от вдохновения, и он продолжил, – зато представьте, какая радужная встаёт перед всеми перспектива – нет больше на Земле никакой религиозной вражды, поскольку все братья и сестры, все дети единого Отца! И никто уже никогда не посмотрит на другого человека недобрым – исподлобья! – злым и нетерпимым взглядом только на том основании, что этот человек другой веры, стало быть, уже изначально – враг! И все должны жить, как единое целое, и помогать друг другу тоже, как братья и сестры, – только уже от одной этой мысли он улыбнулся просветлённой улыбкой! Затем добавил, – ведь у нас всё так и есть, мы все вместе чувствуем себя как единое целое, и как единое целое с Богом! Вот в чём секрет наших успехов и процветания!

Господин Голднер воскликнул:

– Но применительно ко всему земному государству – это форменная утопия!

Великий Правитель так же энергично спросил:

– Почему? Ведь вы же у нас видите её, эту, как вы говорите, утопию, причём своими собственными глазами! К тому же никто не лишает человека права верить в то, что ему нравится и к чему есть стремление его души! Но только дома, у себя в алькове – маленькой комнатке для молитвы и медитации! Если ты хочешь, особенно поначалу, пока не привыкнешь молиться только единому Богу, можешь кому-то помолиться ещё – пожалуйста! Ты можешь помолиться любому святому, потому что святых людей и особенно пророков тоже нужно чтить. Можешь помолиться любому пророку, кому пожелаешь, если возникнет такая потребность у твоей души. Это твой собственный выбор. Ты можешь помолиться солнцу, цветку или каменному идолу, как это делают дикие племена. Но только – индивидуально!

Господин Голднер с испугом воскликнул:

– А церкви что, закрыть? Разрушить? Один Ватикан, государство в государстве, чего стоит?!

– Вот именно, чего стоит!? Только он один, как видим из истории, немало ядовитых идей наплодил. Чего стоит только уничтожение пяти миллионов лучших женщин Европы, когда сожгли, убили, казнили, под видом «охоты на ведьм» пять миллионов лучших и просвещённых женских умов Европы! Или взять, к примеру, бесконечные распри между церквями даже в пределах одной конфессии. Одна церковь не может примириться с другой, не могут даже договориться о том, чтобы религиозные праздники справлялись в одно и то же время, а верующие люди находятся, словно между молотом и наковальней, не зная толком кому и во что верить.

Господин Голднер согласился:

– Да, эти противоречия имеются, и многим людям не дают спокойно жить и верить.

Великий Правитель продолжил:

– К тому же нет никакой нужды разрушать храмы. Пусть они остаются, как центры духовного возрождения всех землян! Как центры милосердия во имя единого для всех Бога! Их только нужно слегка переориентировать и перепрофилировать. Пусть и священники, и служители церкви остаются и служат, но только во Благо и Славу Единого Бога. Сам Бог говорит в многочисленных книгах и посланиях, что Он как-нибудь обойдется без такого фанатизма, когда люди ходят в мечети, чтобы взрывать друг друга. Ему не фанатизм, а наша Любовь, хоть сколько-нибудь равная Его любви к нам, нужна, да добрые дела наши! Это ведь только церковники выставляют Его, как гневного и карающего Бога, а на самом деле Он добрый и любящий, Отец наш небесный! А церковники только для себя, кстати, стараются! Им ведь выгодно денно и нощно, как говорится, «стращать» прихожан, чтобы тем самым держать их в повиновении! А Бог и не думает никого наказывать, говоря: «Если Я должен вас наказывать, то получается, что Я сам создал таких несовершенных детей?»

Господин Голднер спросил:

– А почему вы, господин Великий Правитель, так обрушились именно на религии?

Собеседник ответил:

– Здесь напрашивается простой вывод, что начинать наводить порядок надо именно с этого, потому что церкви уже начинают безбожно, чуть ли не по частям, растаскивать людей в свои «веры», причём творя при этом форменные бесчинства, называемые – кто во что горазд. Ни для кого не секрет, что именно религии держат людей путём того же изощрённого запугивания в гораздо большем повиновении, чем любая государственная власть. И, не справившись предварительно с этим монстром, бесполезно затевать глобальные реформы. Ведь это не государственная власть мусульманских государств изобрела смертников, а именно радикально настроенные исламисты, от которых уже сами правительства этих стран в большом ропоте, потому что именно они призывают фанатично настроенный народ к неповиновению. И какой, по вашему мнению, здесь напрашивается дальнейший вывод для этих стран? Единственный – это хаос на той же самой религиозной почве и основе! И власти это отлично понимают, потому что уже сами варятся в этом исламистском котле!

Господин Голднер согласился:

– Да, вы правы, нелегко приходится правительствам, где вовсю бесчинствуют радикально настроенные исламисты! Очень многие уже не в состоянии держать ситуацию под контролем. Когда на них начинает давить мировая общественность, руководители этих стран обещают одно, а возвращаясь домой и видя всё более возрастающий хаос, ничего сделать не могут.

Великий Правитель продолжил:

– А это всё закономерный результат попустительства и бесконтрольной политики по отношению к этой, на самом деле страшной, силе – религии! Надо всё это прекратить! Потому что уже не мало, а очень и очень много пролилось крови по их вине. Я глубоко убежден в том, что всякая религия, кроме небольшой группы истинно верующих, порождает, повторюсь, огромное количество абсолютно бездуховных, зато экстремистски настроенных бездельников, которые под видом своей фанатической религиозности, внушённой им опытными главарями, приносят любому обществу весьма ощутимый физический и моральный урон. И это теперь замечаю не я один, но и остальные тоже, – он выдержал небольшую паузу и продолжил, – хотя эти остальные как бездействовали, так и продолжают бездействовать. Но это, опять-таки, ваше дело и ваш выбор! Мои люди довольны и счастливы, и никто ни разу не сказал мне: «Давайте возродим мечети и храмы! Потому что без них жить невозможно!» И все у нас любят и чтят Небесного Отца одинаково глубоко, причём с самого детства! Поэтому для всех нас Любовь к Нему естественна и органична!

Господин Голднер молвил в большой задумчивости:

– Это бесспорно! Но какая колоссальная была проделана для этого работа! Даже невозможно представить!

Великий Правитель спокойно улыбнулся:

– А для чего тогда нужны правители, если не для реформ, улучшающих жизнь своих граждан? И что самое страшное, повторяю, сами люди у вас уже привыкли к сообщениям и об очередных терактах и о гибели людей. А вот когда религия будет запрещена общеземным государственным Указом, тогда и можно будет говорить с главарями. А то, до какого абсурда уже дошло, до зубов вооруженные разведчики, суперпрофессионалы, архиагенты всех стран, вооружённые к тому же средствами новейших разработок, всем миром не могут найти одного-двух главарей. Дошло до того, что люди стали сомневаться, а есть ли они на самом деле или они – просто мифы, фикция, плод чьего-то больного воображения, служащие для того, чтобы не прекращать гонку вооружений, прикрываясь защитой от мнимого терроризма?

Господин Голднер сказал:

– Да, подобные предположения всё чаще и чаще приходят в голову реально мыслящим аналитикам.

Великий Правитель продолжил:

– А всё это, так или иначе, дело рук радикальных исламистов. Но сейчас они воспринимаются народом как мученики, как борцы за чистоту веры. И простые люди любой ценой, даже ценой собственной жизни, почитают за честь укрыть их всегда и везде, а когда они будут объявлены вне закона и веры в единого Бога, то они уже будут восприниматься как преступники.

Великий Правитель немного помолчал и добавил:

– Пусть эти храмы будут лучше центрами истинной благотворительности, куда будут приходить люди, приносить излишки еды и вещей, а мелкие служители станут выезжать на места, изучать обстановку с тем, чтобы эти средства отправлять нуждающимся. И пусть в эти храмы приходят заблудшие души, а священники высокого ранга станут просто Наставниками и Учителями, ибо нет лучших психологов и психотерапевтов на земле, чем они! Потому что никто лучше их не знает человеческую душу и это – истина! Если, конечно, это их знание направить во Благо!

Гость спросил:

– А с Библией – как? Её же, как вы говорите, церковники написали.

Великий Правитель ответил:

– Вот именно, подстраивая учение под себя. Мы можем попросить самого Бога во время сеанса, чтобы Он избрал кого-то, кому доверяет, и продиктовал ему новую Библию. Применительно к новым условиям и к новой – единой вере! Если, конечно, Он сам этого пожелает, – Великий Правитель добавил с улыбкой, – но я думаю, самому Господу Богу приятно будет, если его дети одумаются и станут поклоняться именно Ему, без всяких посредников. А то, что же получается, например, у мусульман?! Они пять раз в день падают ниц перед муллами, как падали ниц только подданные восточных императоров. Можно было бы ещё понять их, если бы люди падали ниц перед самим пророком, но верующие падают ниц перед муллой – обычным человеком, даже вне зависимости от его личностных качеств. Какая человеческая психика выдержит подобное раболепие? И не чувствует ли себя пророком сам мулла, видя всё это прямо пред собой пять раз в день?! А он ведь обычный смертный. Но не от этих ли амбициозных «чувствований» муллы исходит требование рабского подчинения ему при выполнении указов в этих экстремистских сектах? Или чего стоит целование пухлых рук священников в христианских храмах? Рук, которые никогда не знали работы?! Вот и получается, что прихожане служат не Богу, а лично им.

Господин Голднер сказал:

– Да, довольно обширную панораму действий вам удалось нарисовать всего в трех аспектах.

Великий Правитель улыбнулся:

– Для того, чтобы построить процветающее общество, ничего не нужно, кроме коллективной доброй воли! Дальше она уже сама рождает замыслы и усилия и, главное, способы их реализации. Я вам только приблизительно всё здесь рассказывал, как вы меня попросили, но можно же всё и в деталях продумать! Главный принцип в этом, действительно сложнейшем деле – это спешить медленно! Шажками! Чтобы вовремя скорректировать движение вперёд.

Господин Голднер сказал:

– Но вот что меня несколько удивило, что вы начали эту свою предположительную борьбу со ставшими, и вправду, столь агрессивными религиями через секты, а почему бы сразу не начать с самих религий?

Великий Правитель ответил:

– Это слишком большая сила в вашем Отравленном Мире! Вы даже не можете себе представить её действительных и реальных масштабов! Это только я, со своими способностями политика-реформатора, как вы изволили выразиться, да плюс мои духовные способности, в состоянии внутренним взором охватить эту поистине страшную силу, которая, если ничего не предпринимать, станет играть всё большую и большую деструктивную роль в вашем мире! Этих главных монстров нужно постепенно приучать к мысли о конце их существования… Здесь только одна политическая тактика может дать реальный результат: «Разделяй и властвуй!» Иначе они могут объединиться, – он улыбнулся, – никому не понравится из руководителей мощнейших кланов церковников, когда у них станут вырывать жирный кусок изо рта! Они могут объединиться и такой тарарам устроить, такие гражданские неповиновения, такой хаос, в сравнении с которым разрушения от цунами или торнадо покажутся детской игрой в песочнице! Поджигают же они нефтяные скважины, если что? Торнадо и цунами длятся около получаса, а нефтяные скважины месяцами не могут потушить. И дым отравляет всё вокруг. Да мало ли примеров возможных их действий и трагических, вследствие этого, событий можно привести?!

Господин Голднер сказал:

– Страшную и вместе с тем достаточно убедительную картину вы нарисовали!

Великий Правитель ответил:

– Мне, как руководителю государства, приходится лишь удивляться вашему благодушию. Хотя, что это я такой наивный, вы же одним заняты, опять-таки получением сверхприбылей, и вовсе не чувствуете, что уже земля, в полном смысле, горит под вашими ногами! Но это опять-таки ваше право и ваш выбор, какое мне до этого дело!? Мои граждане спокойны, счастливы и полностью защищены от чего бы то ни было и от кого бы то ни было!

Господин Голднер улыбнулся и сказал:

– И такой вопрос, как бы вы, господин Великий Правитель, расправились с главарями наркокартелей, с этими самыми главными в обществе, после террористов, преступниками?

Великий Правитель ответил:

– Только публичная смертная казнь.

Гость воскликнул:

– Ну и кровожадный же вы, однако! А ведь история, на которую вы так любите ссылаться, определенно говорит о том, что смертная казнь никоим образом не снижает процент преступности в обществе.

Великий Правитель тоже улыбнулся:

– Ничуть ни бывало! Я вовсе не кровожадный! Поскольку ни единого раза в своей жизни не наказал никого из своих сограждан! А смертную казнь не я придумал, на Руси людям головы рубили топором, – после незначительной паузы он продолжил, – а поскольку тогда ноу-хау не передавали, так Франция самостоятельно и независимо изобрела гильотину, – здесь он улыбнулся, – а нам, слава Богу, не требуется ни того, ни другого!

Господин Голднер сказал:

– Здесь ничего не возразишь.

Великий Правитель дополнил:

– Как не возразишь и в соответствующем выводе: если последователи увидят, как голова главаря во время публичной казни покатилась, подобно кочану капусты, то никому не нужно уже будет дополнительно объяснять что – почём. Казнь должна быть именно публичной, как назидание злодеям. А убить тайком в затылок, или посадить на электрический стул, это обычное, ничем не оправданное убийство. В этот случае, я полностью согласен с тем, что смертная казнь бессмысленна, если в ней нет назидания.

Великий Правитель подумал и добавил:

– Думаю, что и Господь Бог, когда пойдет речь о благе миллионов законопослушных граждан, согласен будет закрыть глаза на эту вынужденную меру. Вот, к примеру, во время бесчисленных войн, которые чаще всего происходят только для реализации чьёго-то злодейского и часто безумного замысла, сколько гибнет ни в чем не повинных людей!?

 

Они на некоторое время замолчали. Господин Голднер продолжал невольно внутренне восхищаться силой духа этого удивительного человека – Правителя Земного Рая. Они сидели на террасе в плетёных удобных креслах-качалках. Великий Правитель был в своей обычной чалме с большим алмазом и в лёгкой светлой свободной одежде до пола. Белоснежная чалма вместе с чёрными усами и бородкой оттеняли идеальной формы утончённое лицо истинного Мудреца, а игра его тёмных невероятно проницательных и выразительных глаз постоянно приковывала к себе взгляд собеседника…

Его длинные сильные ноги в светлых лёгких туфлях были расслаблены и слегка вытянуты. Светлые брюки слегка обнажали тонкие и сильные икры ног в светлых носках. Вся его фигура излучала спокойное умиротворение, в то время как разум работал необычайно чётко, а мысль – оперативно. На все вопросы он давал краткие и исчерпывающие ответы. Локти Великого Правителя лежали на подлокотниках лёгкого кресла, в котором он сидел, а напряжённая работа мысли сопровождалась лишь двумя лёгкими движениями изящных длинных и холёных пальцев с бриллиантовой печаткой, подчёркивающей его избранность.

Он, либо слегка разъединив пальцы веером, соприкасался каждым пальцем одной руки с аналогичным пальцем на другой руке, либо, если мысль требовала некоторого напряжения, смыкал их в замок и, слегка опуская сомкнутые пальцы вниз, скользящими движениями размыкал их и снова плавно соединял их в замок, повторяя скольжение пальцев вниз. Бриллианты в чалме и в печатке, повторяя движения их сановного владельца, изредка отражали лучи заходящего солнца такими же пастельными бликами…

Господин Голднер снова с невольным восхищением подумал: «Наверное, именно так и должен выглядеть человек, который напрямую общается с самим Богом! Сколько в нём внутренней силы при столь спокойной мудрости!» Но всё же не выдержал и произнёс вслух:

– Смотрю я на вас, господин Великий Правитель, и ещё раз убеждаюсь в утверждении, что Мудрость, прежде всего, характеризуется душевным покоем! Ибо только спокойный, расслабленный, несуетливый Дух способен вершить поистине великие дела!

Да что говорить? Здесь у вас и весь ритм жизни более спокойный и даже время, кажется, не несётся в галоп, а идёт шагом. По всему чувствуется, что здесь снова сама Мать-Природа у руля, не то, что в нашем мире. Если вдуматься, то не зря вы называете его Отравленным, где подчас жизнью самой управляет множество бездушных предметов…

Великий Правитель поблагодарил его лёгкой признательной улыбкой, а господин Голднер продолжил:

– Спасибо вам, господин Великий Правитель, за крайне интересные, хоть и необычные для моего слуха суждения. Они и впрямь подталкивают, как вы сказали, к дальнейшему их обдумыванию и проработке.

Великий Правитель ответил с улыбкой:

– Только необычные суждения и могут быть интересными!

Гость сказал:

– И позвольте задать вам последний вопрос.

Великий Правитель снова улыбнулся и ответил:

– Пожалуйста. Хоть и не последний.

Господин Голднер спросил:

– Вот интересно, на каком языке, по вашему мнению, будут говорить земляне Единого государства, на английском?

Великий Правитель воскликнул:

– Ни в коем случае! И вот почему. Земляне должны говорить на том языке, на том единственном, мудром и древнем языке, который понимает Матрица или Вселенная. И это язык наших древних предков – славян-ариев. Только этот язык способен рождать, доносить до Земли Божественный Свет, и продлевать на Земле этот Свет Божественной благодати. Ещё и потому, что этот язык был первоосновой всех языков на земле. Дело в том, что славяне-арии жили много-много тысяч лет назад, когда и в помине не было ещё ни Египта, ни Рима, ни Греции, не говоря о других европейских странах более позднего происхождения. Лишь этот древний славянский язык стал первоосновой для всех других языков. И на генетическом уровне все европейские народы хранят в себе, точнее, в своём сознании, эти протославянские элементы языка. А сами славяне-арии были единственным энергетическим звеном, порождающим на Земле божественную духовность и порядок – так утверждают истинные знатоки и хранители этого древнего и благословенного языка.

Господин Голднер воскликнул:

– Вот как! А я ничего об этом не знал.

Великий Правитель продолжил:

– В этом ничего удивительного нет, все эти вещи столь тщательно скрываются! – Он немного помолчал и продолжил. – Скажу вам более того, если посмотреть в глубь истории, то даже многие войны велись и до сих пор ведутся только с целью уничтожения славяно-арийского наследия по вышеназванным мной причинам. Так, Александр Македонский, активно подстрекаемый определёнными тёмными силами того времени, пошёл войной на Индию с единственной целью – захватить и сжечь индийские священные Веды. А когда он захватил Иран, то сжёг, как утверждают историки, другую священную книгу древних славян – Весту.

Господин Голднер спросил:

– А почему эти книги вызывали такой повышенный интерес? В чем их ценность?

Великий Правитель ответил:

– В этом древнем языке, на котором написаны эти книги, зашифрованы знания и устройство целой Вселенной! Язык – это сокровище мудрости любого народа, ведь только посредством слова предки передают нам свой бесценный жизненный опыт, – он улыбнулся и продолжил, – а по какой ещё причине, спрошу я вас, лучшие и поистине великие умы Земли без устали бьются над расшифровкой надписи на какой-нибудь глиняной табличке из древнего захоронения?! Отвечаю сам, только потому, что хотят узнать, какие именно знания передали нам предки, которые жили много веков до нас! Это мы, – Великий Правитель снова улыбнулся, – по глупости своей и по незнанию привыкли считать их примитивными. А они, наоборот, были ближе к истокам истинной, ныне во многом утраченной, мудрости. Именно их язык был единым, повторяю – единым! – с чистыми полями Вселенной, потому что у людей, говорящих на этом языке, были чистые, животворящие мысли. И выше их самих был только Бог! Это именно они обладали самой большой на Земле мудростью – жить в гармонии с Природой, которую, – он снова улыбнулся, – мы всеми силами стараемся возрождать, а вы почти полностью уничтожили.

Собеседник сказал:

– Вы правы. И я только что, после ваших слов, которые так сильно активизируют мысль, подумал о том, как много мы весьма существенных вещей попросту выпускаем из поля зрения. Вот, в частности, само значение языка в нашей жизни. Говорим и говорим, чаще всего не придавая этому абсолютно никакого значения.

Великий Правитель продолжил:

– В том-то и дело! Но и русский язык нынче сильно ослаблен. Ещё бы! – Невольно воскликнул он. – Ведь его уже четыре раза перекраивали, всякий раз урезая именно гласные буквы. В первый раз тогда, когда встал вопрос о переводе библии на русский язык после крещения Руси. Уже тогда значительно урезали древнерусский язык. В самом начале в старославянском языке было 44 буквы, и гласных в нем было целых 19 букв! А в результате этих четырёхразовых «укорачиваний» гласные буквы сократили до 10, да и сейчас на одну из гласных букв, букву «ё» делаются нападки, дескать, мол, она не имеет такого существенного значения, что она не столь уж и важна. А духовные специалисты языка утверждают совершенно противоположное – что сама Великая Сила языка заключается именно в количестве гласных букв в языке. Они однозначно говорят о том, что чем больше гласных букв в языке, тем больше энергетика языка, а, значит, и энергетика самого народа – носителя этого языка!

Господин Голднер с интересом слушал новую для себя информацию, а Великий Правитель продолжил:

– Да-да! Не удивляйтесь, наибольшей энергетикой обладают именно гласные звуки, а раз это так, чем больше в азбуке гласных букв, тем больше энергетика языка и, соответственно, народа!

Господин Голднер воскликнул:

– Надо же! А я этого, признаюсь, даже не знал.

Великий Правитель продолжил:

– А как же?! Ведь язык – это, прежде всего, и есть сила народа. Чем сильнее язык энергетически, тем сильнее энергетика народа. Ослаблен язык, ослаблен народ. Вот вам ответ на вопрос, почему сжигались древние книги, повествующие о народной мудрости.– Он снова улыбнулся и продолжил серьёзно. – Даже если мы и вовсе не задумываемся об этом. Приведу вам маленький и понятный пример. В истории известно много случаев, когда человеческого детёныша воспитывали животные. Внешне он был здоров, силён, но разум, который вложил в него Создатель от рождения, в нём полностью отсутствовал. Он ничем не отличался от животного, он мог только мычать, – Великий Правитель снова улыбнулся и пошутил, – поэтому не мудрено, что самый глупый из людей мог казаться по сравнению с ним настоящим гением. Даже сложно представить, что живой и на вид совершенно здоровый человек не в состоянии выразить и проявить не только свой ум, но чувства, и желания. Кроме животных инстинктов. От одной только этой мысли страшно становится, верно, ведь? И сразу становится понятным, что такое язык для человека.

Господин Голднер согласился:

– Да, это так! Если с малышом не разговаривать, его разум, естественно, навсегда остаётся в зачатке.

Великий Правитель продолжил:

– Вот вы и сами ответили, насколько велико значение языка и для всего народа в целом. Вот почему для всех землян и подойдет этот энергетически мощный язык, который к тому же понимает и Вселенная. Так вот, как я уже сказал, в древнеславянском языке было 44 буквы. Можете себе представить, даже каждая буква имела своё название и несла определённую информацию. И только в результате перекраивания эти «реформаторы» поставили букву «Азъ» в самый конец алфавита, которая стала буквой «я». А в самом начале она была на первом месте. Приведу для примера названия только первых трех букв. «Азъ Буки Веди» – «Я Бога ведаю», то есть «Я знаю Бога». Сказано же: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Бог ведь весь мир творил при помощи Слова, вот какая силища в нём заключена, если говорить его с Верой! – Великий Правитель улыбнулся и спросил. – А вам ничего не говорит по этой аналогии само слово «Азбука» Не означает ли оно «Я – Бог»? Этого слова, кстати, тоже ни в одном европейском языке нет. С английского слово «Азбука» переводится как «ABC book». А в славянском языке не только каждое слово, но даже каждая буква несла определённое значение и, главное, рождала образ. Вот почему славянский язык был настолько энергетически силён! Вы не задавались, уважаемый гость, таким вопросом, почему одного человека мы слушаем, буквально затаив дыхание, – он улыбнулся, – и чуть ли ни открыв рот, а речь другого не производит на нас абсолютно никакого впечатления, не говоря уже об интересе?

Господин Голднер живо спросил:

– Это точно так! И почему, интересно?

Великий Правитель ответил:

– Всё дело в том, что первый оратор способен своей речью рождать живые образы, либо вызывать в нашей памяти эти яркие образы, вот почему он нам опять-таки интересен, а второй – нет. – Великий Правитель продолжил. – Так всё происходит, даже если мы сами перестали обращать, как вы говорите, на эти, казалось бы, несущественные нюансы внимание. Но если мы чего-то не знаем или не придаём этому должного значения, это вовсе не значит, что этого нет, верно?!

Господин Голднер согласился:

– Всё это так. Иногда мы просто-напросто из-за своей душевной лености, утешая себя словами: «Нельзя объять необъятное!» элементарно ленимся глубже всматриваться в суть вещей.

Великий Правитель с улыбкой продолжил:

– В подтверждение моим словам о том, что славянский язык был прародителем для других языков, обращу ваше внимание на то, что ни в одном европейском языке нет слова «человек». «Чело» и «Век»! Это словосочетание можно ведь вполне рассматривать, как Вечная Мудрость или Вечная Мысль. И в английском, и во французском языке это слово переводится, как «мужчина». Получается, что женщина – не человек. Так, что ли? – улыбнулся он.

Господин Голднер сказал:

– Я вот тоже посмотрю, сколько в нашем языке гласных букв, и есть ли в нём перевод слова «человек»?

Великий Правитель улыбнулся:

– И не ищите, нет его, нет слова «Азбука», «человек» и так далее, нет в европейских языках очень многих образно-значимых и значительных слов, – он улыбнулся и добавил, – и образование можно назвать без-образным! А для землян должен быть единый и только энергетически сильный язык, а это тоже возможно только при определённой реанимации славянского языка, от которого произошли, как я уже сказал, и все другие языки. Всем землянам, прежде всего, необходим язык, который бы понимали не только они, но и Вселенная и Космос! Ведь и с ними мы общаемся путём простого произношения наших слов, и каждое наше слово и даже каждая буква в слове имеют свою энергетику.

Господин Голднер воскликнул:

– Продолжайте, продолжайте, мне это так интересно!

Великий Правитель продолжил:

– Мы, взрослые люди, часто упускаем из виду, как вы сами сказали, многие важные вещи, а что же говорить про молодёжь? По правде сказать, мне несколько жаль, что сейчас русскоговорящая молодёжь – то есть истинные носители языка, всё больше стараются петь песни на английском языке, глубоко заблуждаясь, и теша себя тем, что это престижно. Вместо того чтобы с гордостью исполнять песни на родном языке, и пусть бы слушатели европейских стран на основе своей генетической памяти догадывались, о чём поётся в этих песнях. Вместо этого молодые исполнители, слепо следуя моде, отдают предпочтение другим языкам, тем самым, теряя свои национальные особенности, ослабляют сами себя. Но, повторяю, сознательно принижая свой язык, они тем самым теряют свою собственную значимость. А не задумывались ли вы над тем, что, говоря на другом языке, мы способны, в лучшем случае, показать свою эрудицию, – он улыбнулся и добавил, – хотя она сама по себе может оказаться просто «ерундицией», не имеющей никакой ценности.

Господин Голднер охотно согласился:

– В данном случае я с вами полностью согласен, поскольку и сам, даже достаточно основательно зная английский язык, не раз сталкивался с обозначенной вами проблемой, – он улыбнулся, – на нём уже не поговоришь, что называется, по душам, и уж во всяком случае, не расслабишься в неофициальной беседе. А если это так, то уже и не получишь от самой беседы должного удовольствия.

Великий Правитель продолжил:

– Вот-вот, и я о том же. Да при этом ещё мы теряем самое главное – свою собственную индивидуальность как носителя родного языка. Потому что на чужом языке ты не сможешь в полном объёме показать именно свой природный ум, ибо, не имея возможности выразиться иносказательно, ты не сможешь достойно и действительно остроумно пошутить. Или высказать какую-то оригинальную мысль, или объяснить какую-нибудь гениальную идею. И в целом, повторяю, теряешь до восьмидесяти процентов своей генетической ценности. Это отмечает подавляющее число литераторов, столкнувшихся с этой проблемой. А ведь у писателя, к примеру, существует особая, духовная связь со своим читателем. И поскольку речь в данном случае идёт о русском языке, то, как следствие, катастрофически слабеет и сам русский народ. Что опять на руку тёмным силам.

Господин Голднер согласился:

– Нынче английский язык заполонил почти всё пространство. Из делового он превращается во всё более и более значимый, если затрагивает уже и культуру, и творчество.

Великий Правитель ответил:

– Это только потому, что он широко пропагандируется, чтобы, опять-таки, отвести интерес общественности от русского языка, в этом вся причина. Поэтому ему и делается такая бешеная реклама, его, как вы выражаетесь, «пиарят» при огромной финансовой поддержке, хотя энергетически он намного более слабый язык. Но помяните моё слово, по мере возрождения духовности, точнее, для возрождения духовности через пару-тройку сотен лет все люди будут почитать за великую честь говорить именно на русском языке! И это Истина, можете мне поверить! Я знаю! Ведь вы только посмотрите, ещё со времён наших предков любая буква русского языка, повторяю, несла в себе большую историческую информацию. И именно этот язык является кладезем древних ведических знаний, ибо только – и исключительно! – благодаря этому языку доходит до нас Божественный свет. Поэтому Великий русский язык, благодаря именно своей образности, имеет под собой глубокую духовную основу. Это самый древний на Земле язык, как утверждают специалисты. И самый богатый, он один на Земле имеет до пяти миллионов слов для выражения этой образности. – Он немного помолчал и добавил. – Недаром же Россию называли Ра-сея.

Господин Голднер сказал:

– Здесь и у меня уже возникла аналогия. Насколько я знаю, «Ра» так называли Бога солнца?

Великий Правитель улыбнулся:

– Вот именно! А знаете ли вы, почему в войне русские полки так легко одерживали победу над противником, во много раз превышающим их по численности?

– Нет, не знаю. Хотя знаю, что их удивительная непобедимость имела место и часто даже подчёркивалась историей. Так почему же?

Великий Правитель ответил:

– Потому что в бою за правое дело защиты своего Отечества они были полностью, как единое целое, о котором я вам столько говорил. И все вместе они кричали: «У- Ра»!

Господин Голднер догадался:

– Понимаю, и Бог солнца «Ра» давал им силу.

Великий Правитель сказал:

– И в заключение нашей беседы мне хотелось бы привести вам пример из литературы. Известно, что у величайшего поэта всех времен А.С. Пушкина, образный язык которого никому ещё не удалось превзойти, была няня Арина Родионовна.

Гость ответил:

– Честно говоря, о его няне я имею смутное представление, а о нём и его произведения читал.

Великий Правитель ответил:

– Так вот я и хочу сказать о его знаменитой няне, которую те же злые силы представляют, как забитую деревенскую старушку, которая рассказывала в детстве сказки маленькому Саше. Арина Родионовна как раз и была прямым потомком древних славян-ариев, и даже имя её говорит об этом. В своё время она закончила пансион благородных девиц и имела несколько высших образований. Следовательно, она вовсе не была забитой старушкой. Это именно она рассказывала маленькому Александру старинные арийские легенды, и юный поэт постепенно впитывал в себя всю силу духа этих великих людей, а также мощнейшую энергетику ведических знаний. И во многом, благодаря именно этому, как утверждают специалисты, он и стал непревзойдённым поэтом, чей образный язык мгновенно располагает и с неведомой силой влечет к себе сердце каждого читателя.

Господин Голднер сказал:

– Это очень интересный факт из его биографии, о котором я тоже ничего не слышал.

Великий Правитель продолжил:

– И убили его, как опять-таки утверждают историки языка, вовсе не из-за любовной интрижки, а застрелили его из-за того, что, работая над «Словом о полку Игореве», в котором зашифрованы многие тайные знания, он сделал какое-то величайшее открытие о своих предках, и перед самым опубликованием этого открытия его застрелили.

А в «Слове о полку Игореве», как опять же утверждают специалисты и историки языка, зашифрован огромный пласт человеческих знаний, поскольку это величайшее произведение можно читать в четырёх направлениях: и справа налево, и слева направо, и сверху вниз, и снизу вверх! Вот так-то!

Великий Правитель немного помолчал и закончил свою мысль:

– Так что люди всего мира, повторюсь, через пару-тройку сотен лет сами потянутся к русскому языку, имея в себе славянскую генетическую память. И за великую честь будут почитать возможность говорить на русском языке! На этом поистине великом языке!

Только господин Голднер успел поблагодарить Великого Правителя за интересную и полезную информацию, как госпожа Мария позвала их к чайному столу. Они встали и пошли пить чай.

 

ГЛАВА IX

 

Через несколько дней родители Жана отбыли домой. Точнее, их доставили домой со множеством подарков. И жизнь в семье Великого Правителя начала входить в обычное русло. Что касается молодых, то на семейном совете было решено отправить их на парочку недель в свадебное путешествие вдвоём на яхте. Медовый месяц в Земном Раю не отменяется, а, наоборот, приветствуется.

Поэтому Жан с Русалиной, поощряемые родителями, взяли яхту, запас продуктов и отправились в море на пару недель – отдыхать и справлять свой медовый месяц. Первый месяц своей семейной жизни. И Жан отчётливо видел по действиям Русалины, что ему удалось отлично справиться с ролью первой скрипки в их семейном дуэте, если она была полностью доверчива и раскрыта по отношению к мужу, а Жан был по-прежнему бережным и нежным.

Они проводили целые дни, занимаясь только тем, что наслаждались друг другом. Их задачи на тот момент были чётко определены: они спали, ели, купались и снова наслаждались друг другом. И единственными свидетелями их наслаждений были только солнце, луна да звёзды.

А между тем они много беседовали уже на основе полной доверительности. Но беседы эти проходили только в перерывах между жгучим сексом. Они любили друг друга с совершенно равной силой. Русалина, имеющая в своей крови часть горячей восточной, настолько быстро освоилась с ролью молодой жены, что с не меньшим удовольствием, чем Жан, всякий раз погружалась в захватывающую стихию этого нового чувства к мужчине. Этого неведомого прежде наслаждения, столь мощно возносящего ввысь, что даже иной раз удивляла Жана своей постоянной готовностью к близости.

Она как-то сказал ему:

– Жан, я тебе так благодарна, я всю жизнь буду тебе благодарна за твою деликатность в первые дни после свадьбы! – И она, ласково поглаживая его, договорила. – Ты так тонко и так сильно выдержал меня в первые дни, что я сама уже, забыв обо всяком страхе, начала ждать нашей близости, – и, смеясь, добавила, – мне кажется, что на всю жизнь в моём сознании ты поселил это чувство ожидания близости с тобой! Теперь я, всякий раз, с нетерпением ожидая этого восхитительного события и испытывая чувство блаженства, думаю про себя: «Ну, наконец-то! Дождалась!» Ах ты, плут!

Они могли наслаждаться друг другом так, как хотели и сколько хотели. Жан не мог налюбоваться на свою красавицу-жену. Он видел и раньше, что она хорошо сложена и чувствовал это, когда обнимал, но всю её несравненную красоту он смог увидеть только сейчас, когда предпочитал видеть её обнажённой. Мало того, что сама она в свои восемнадцать лет выглядела как персик, но ей и её телу не были чужды ещё и тренировки в спортивных залах. В результате чего она действительно выглядела, как юная богиня. У неё была небольшая, как раз на ладонь Жана, грудь с розовыми сосками, которые сразу, откликаясь на общее желание тела, твердели от его поцелуев…

Идеальная талия и совершенно плоский упругий живот, невероятной красоты ноги, Жан просто обожал её ноги выше колен, и особая его страсть – её круглые, как два наливных яблочка, ягодицы. Теперь он мог и имел возможность отвести, что называется, душеньку, заставляя её по нескольку раз в день, как только поднималось солнышко, входить в воду и полностью повторять тот головокружительный миг, когда первая страсть к ней пронзила его сердце. Русалина охотно соглашалась на эти просьбы мужа, потому что он дарил ей после этого целый каскад наслаждения. Она по его просьбе медленно, полностью обнажённая, выходила из воды и поднималась на палубу, как в прошлый раз, когда они были на яхте вчетвером.

Они оба полюбили этот сексуальный экзерсис с её выходом из моря. Всякий раз, когда она выходила из воды, он неизменно опускался перед ней на колени и слизывал языком каждую алмазную капельку с её стройных ног, стараясь вызвать в себе то ощущение, которое породило в нём тот внезапный шквал страсти, теперь настолько прочно соединившей их навсегда. Он несколько раз в день просил её проделать то же самое. Его невероятно возбуждали эти алмазные брызги на её стройных ногах. Когда он начинал целовать внутреннюю поверхность её стройных ног, слегка облизывая и покусывая юную кожу, а его усы и бородка слегка щекотали её, она всё сильнее начинала испытывать непередаваемо-сладостное томление, охватывающее всё её тело. А когда заканчивал ласку, целуя её розовые соски, она сама уже стонала от желания…

Но Жан по-прежнему не спешил взять её, он получал наслаждение лишь тогда, когда она вне себя от желания, уже изгибалась и вибрировала рядом с ним, а он в эти минуты чувствовал себя сильным и настоящим мужчиной. И после этих ласк они настолько бурно и интенсивно занимались любовью, инстинктивно воплощая удивительный танец любви – неудержимый, страстный, ненасытный, всепоглощающий полёт любви. В этом поступательном ритме близости они щедро дарили друг другу энергию Любви, а их молодые тела вновь и вновь неудержимо стремились к полному слиянию, всецело отдаваясь во власть всех этих невероятно сладостных ощущений от охватившей их и воплотившейся страсти, что от одновременного оргазма чуть ли не теряли сознание.

Они наслаждались друг другом так часто и так долго, как желало изголодавшееся воображение и тело Жана и всецело подключившееся к этому архи-интересному процессу богатое воображение Русалины. Она, будучи настроенной виртуозным мастером в первые дни, теперь как истинное дитя природы с не меньшим воображением вносила свои предложения и проявляла чудеса изобретательности, что приводила даже Жана в изумление тем, насколько её созревшее для любви тело было неутомимо, точнее, неутолимо.

Жан как-то после подобной очередной ласки, закончившейся бурной взаимной страстью, слегка отстранился и с улыбкой сказал:

– Ты знаешь, милая, мне кажется, если я буду когда-то совсем стариком и уже не буду ни на что способен, то и тогда только одно воспоминание об этих сияющих капельках воды на твоих восхитительных бёдрах смогут воскресить во мне уснувшие желания… Настолько это, на самом деле, сильно во мне. Это чувство невозможно описать словами. Это только надо ощутить и прочувствовать…

Русалина, нежно поглаживая его, ответила:

– Не переживай, ты никогда не будешь стариком, – и с улыбкой добавила, – а знаешь ли ты, мой дорогой, что счастье на целых девять лет продлевает жизнь человека? А если два наших огромных счастья помножить на два, то у нас только в запасе ещё целых восемнадцать лет!

 

Она после первого понравившегося ей опыта обожала заниматься любовью в воде. Теперь уже она сама просила Жана опускаться в воду чуть ниже пояса, спиной к поручням и держаться руками за поручни лестницы. А сама, охватив его тело ногами, страстно раскачивалась в такт своим движениям в безудержном ритме желания, иногда она на короткое время откидывалась назад, разбрасывала руки в стороны, удерживаясь ими на поверхности воды, в то время как её золотистые волосы венчиком падали на воду, и она, глядя в небо, восклицала:

– Эй, звёзды, смотрите на меня! Это я – райское древо на стволе жизни!

И Жан в те минуты не мог оторвать глаз от её лица, столь полного действительно какого-то неземного блаженства…

 

Они проводили первые медовые дни супружества в постоянном наслаждении друг другом. Русалина была счастлива и игрива, как маленький котёнок, фантазиям её не было конца. Её тело было настолько совершенным, что она, ничуть не стесняясь, ходила полностью обнажённой. Но в этот раз с утра она, накрывая столик для завтрака, для приличия повязала себе на бедра тонкую прозрачную косынку и завязала её сбоку, обнажая, однако, часть бедра. И после небольшого словесного спора, когда Русалина утверждала, что он ни за что не сможет догнать её, побежала от Жана по палубе, он быстрыми шагами бросился за ней вдогонку. Она подбежала к задней части яхты и крикнула:

– Эй, мужчина! Тогда лови меня!

И, спрыгнув на воду, снова помчалась, как амазонка, по глади вод, с развевающимися золотистыми волосами и лишь в прозрачной набедренной повязке. Жан, не осознавая, что он делает, прыгнул вслед за ней и тоже несколько шагов пробежал по воде, чувствуя, что вода пружинит под ногами, словно застывшая упругая прозрачная резина. Но как только он понял, что бежит по воде, и изумился этому, сразу же погрузился в воду.

Тогда Русалина тоже опустилась в воду, подплыла к нему и с восторгом сказала:

– Жан, я тебя поздравляю! Ты ведь несколько шагов бежал за мной по воде, я оглянулась и увидела это чудо! Какой ты молодец!

Жан рассмеялся:

– Да, я был молодцом ровно до той поры, пока не осознал, что делаю! А то, что ты так лихо бегаешь по воде, это для нас уже не чудо!

Она сказала:

– Вот видишь, что значит быть вне плена мысли! Тогда любая стихия подвластна человеку. А так ведь ты думаешь, что в воде ты обязательно погрузишься в неё, так и случается. Не переживай, дорогой, я люблю тебя и всему научу, что умею сама.

Жана иной раз удивляли её фантазии, в том числе и сексуальные, он даже как-то сказал ей:

– Милая моя, если бы я лично не был свидетелем твоей девственности три недели назад, я бы ни за что не поверил, что за такой короткий срок можно сделать такой фантастический прогресс, – он улыбнулся и добавил, – даже можно сказать такой грандиозный прорыв в сексуальном мастерстве! Уж не была ли ты в какой-то из своих жизней автором знаменитой «Камасутры»?

Она с улыбкой ответила, лаская его потаённые места:

– Милый, я понимаю, что ты имеешь в виду. Также понимаю и то, что скромность украшает человека, но она и укрощает человека. Когда я была девственна, я вела себя скромно, даже будучи твоей невестой, ты ни в чём не можешь упрекнуть меня, верно?!

Жан был вынужден согласиться:

– Да, это так!

Русалина продолжила:

– Так почему, скажите мне на милость, мой дорогой супруг, эта скромность должна меня, мужнюю жену, теперь укрощать? И не подумаю! Ведь считается, что даже сама эволюция совершалась не через отрицание чего-либо, а через познание. То есть вовсе не потому, что человек в чём-то отказывал себе, а наоборот, что позволял себе все радости, которые он получал от общения с кем-то или с чем-то, разве не так? Даже сам Бог нам предлагает осознать, разобраться в том, что нам доставляет в жизни настоящую радость и делать это! Разве Он против, чтобы мы радовались тому, что предлагает нам сама жизнь и позволяет Он?!

Жан согласился, а она философски добавила:

– Это лишь церковники, как их называет мой отец, старались запретить людям секс! А чего мне стыдиться теперь? Я знаю, что моё тело гибко и совершенно! Я красива, как все мне говорят, и к тому же любима! – Она улыбнулась. – Ты знаешь, что я умная женщина, – и, не дожидаясь его подтверждения, добавила, – а раз так, я отдаю себе отчёт в том, что мне нужно приложить много усилий, чтобы быть всегда интересной такому мужчине, как ты! Видишь, я не только себе могу делать комплименты, – она рассмеялась, – но и ближнему своему! И потом, скажу тебе честно, я даже предположить не могла, что близость с тобой – это такая сладость! Это такой мёд! Это такая божественно-сладкая халва! – Она улыбнулась и добавила. – Была бы моя воля, я бы и засыпала с тобой внутри и просыпалась с тобой внутри! Ведь даже сам Господь Бог говорит, что дал нам это наслаждение не случайно, а чтобы мы чаще стремились к нему, чтобы чаще взлетали к нему на небеса для общения с Ним. Мы ведь взлетаем к нему во время нашего общего оргазма! Верно ведь, любимый?!

Жан улыбнулся и согласился:

– Ещё как взлетаем! Особенно я!

Русалина тут же возмутилась, сказав с деланным гневом:

– Нет, стоп! Давай без эгоизма! Если ты взлетаешь один, то где тогда я остаюсь в это время!? Нет уж, нет уж! Так не годится!

Жан снова улыбнулся:

– Не переживай, я тоже тебя беру к себе под крылышко!

Она мгновенно успокоилась и задала встречный вопрос:

– А можно мне самой выбрать средство передвижения?! Я бы предпочла возноситься на небо вот на этом вселенском рысаке, только он, скорее всего, может домчать меня туда!

Она нежно прикоснулась к его сокровенному месту и уже со знанием дела продолжила:

– О да! Я хочу, чтобы это чудесное место исправно служило мне, ибо ничто на свете не в состоянии доставить женщине такое жгучее наслаждение, как это удивительное место в теле мужчины. Ведь именно в нём заложена вся вселенская мудрость! – Нежно лаская его, она продолжила, – О, теперь я понимаю древние цивилизации, в которых фаллос чтился превыше всего! Когда уже один обнажённый вид его во время театрализованных представлений в честь различных богов приводил женщин в исступление. Они срывали с себя одежды и тут же занимались сексом.

Жан рассмеялся:

– Да ты, я вижу, неплохо осведомлена!

Русалина возразила:

– Милый мой, но мне же не одиннадцать, а восемнадцать лет. И потом я всегда любила читать, а ты видел, какая у нас в доме огромнейшая библиотека, так как же мне не поинтересоваться самым интересным вопросом на свете, если я столько, как ты сам убедился, осведомлена во всех других вещах?! Ещё и тебя могу просветить, хочешь?

Жан рассмеялся:

– Давай, валяй!

Она сказала:

– Я читала, что в древнем Египте вообще ни один праздник не обходился без специальных сексуальных ритуалов. Особенно когда праздновали день рождения бога Солнца Осириса. Над всем шествием возвышалась вылепленная фигура самого бога, фаллос которого был в три раза больше, чем его тело. И ещё историк Геродот описывал, что египетские женщины настолько возбуждались при виде члена таких размеров, настолько входили от такой картины в экстаз, что, публично срывая с себя одежды, принуждали мужчин к коллективному соитию. И затем они, публично содрогаясь в конвульсиях страсти, возбуждали своими действиями других женщин и побуждали их следовать их примеру.

Жан с улыбкой согласился:

– Да, как утверждает твой отец, коллективная мысль самая сильная мысль на свете! И как тут устоять, если все вокруг этим же самым занимаются?!

Русалина продолжила:

– Точно такие же оргии под названием «вакханалии» в честь бога плодородия Вакха происходили и в древнем Риме. И даже запреты сената не могли их

остановить.

Жан снова рассмеялся:

– Это ещё одно подтверждение, что коллективная мысль сильнее всего!

Она добавила:

– Да, но рассматривать секс только как похоть, при которой обычно участвует только одна, нижняя чакра, а остальные шесть вне зоны действа, это тоже никуда не годится. Но у каждого обо всём свои представления, недаром же каждому Создатель дал право выбора. И каждый видит красоту там, где он хочет, и, главное, способен её видеть. Точно так же ты увидишь красоту в том человеке, в котором ты захочешь её увидеть, как я в тебе, мой любимый! И наоборот, ты увидишь нечто отталкивающее в том и там, где ты больше не желаешь эту красоту видеть, – она улыбнулась, – на меня, например, ни один из голландских принцев не произвёл никакого впечатления. А тебя, как только я увидела в первый раз, сразу поняла, что ты – моя Судьба, и что я буду радостно любить всю жизнь только тебя одного. И никого мне больше не надо.

Он обнял её обнажённое тело, затем лёг на спину и ласково уложил её на себя. Всякий раз у него дыхание перехватывало, когда к нему прикасались атласные округлости её молодой груди, и он мгновенно загорался уже только от одного прикосновения её атласной кожи на животе и бедрах… .

Они проводили дни действительно счастливые, беззаботные и радостные. Когда они не ели и не спали, то у них была только одна задача, что бы придумать такого необычного, чтобы завести друг друга, хотя Жану и без того достаточно было посмотреть на совершенное тело жены, чтобы у него вновь появилось желание ласкать и целовать его. Уже сейчас, в эти счастливые дни, Русалина отчётливо чувствовала, насколько она любит этого мужчину. Любит его настолько сильно, что разлучи её с ним хоть на один день, и она не сможет этот день прожить без него.

Молодая женщина, довольная и умиротворённая, сказала как-то:

– Хорошо, хоть радостей физической любви, которыми Бог одинаково наделил всех, не может лишить человека ни другой человек, ни Судьба. И простые люди могут быть точно так же счастливы, как мы с тобой сейчас.

Она настолько любила своего мужа как мужчину, настолько его тело доставляло ей наслаждение, что она постоянно просила его ходить обнажённым. Она сказала ему однажды после очередной бурной ласки:

– Ты знаешь, Жан, в нашем Земном Раю, наверное, ещё никогда не было двух таких фантастических извращенцев, как мы с тобой! Это, Жан, влияние твоей отравленной культуры! Так и знай! Я бы, наверное, никогда с первых дней брака не позволила себе ничего подобного с другим мужчиной, что позволяю, точнее, вытворяю с тобой, – и тут же со смехом воскликнула, – но зато во всем раю нет ни одной женщины более счастливой, чем я! Это уж точно!

Жан улыбнулся:

– Хоть один плюс от нашей отравленной культуры!

 

По вечерам они, умиротворённые и счастливые, лежали рядом на ложе любви, которое представляло собой большой надувной матрас, установленный ими прямо на палубе яхты под звёздным шатром и застеленный махровой простынёй. Обнявшись, как самые родные люди на свете, которыми они и являлись, смотрели на звёзды и долго разговаривали друг с другом обо всём. Мечтали, строили планы своей совместной жизни, говорили о своих увлечениях, стремлениях, желаниях… Недаром же говорят, что Любовь – это когда можно о чём угодно и как угодно долго, не утомляясь и не утомляя, говорить с любимым человеком, и это ничуть не напрягает тебя. Потому что ты можешь быть собой и не думать над каждой фразой: можно и нужно ли её произносить или нет. Между ними воцарилось полное взаимопонимание и, что ещё важнее, доверие.

Русалина нежно сказала:

– Жан, я, как всякая молодая жена, вот уже сколько дней не спускаю со своего обручального колечка счастливых глаз! Какое счастье на самом деле, что именно ты, любимый, надел мне его на руку, и что оно теперь для меня, как символ великого счастья! – И добавила. – Я понимаю, мужчины не столь сентиментальны, они чаще считают себя просто окольцованными и всё. Они реже смотрят на своё кольцо, как на символ счастья.

Жан с улыбкой сказал:

– Я тебя поздравляю!

Русалина живо откликнулась:

– С чем?!

Жан прижал её к себе и, нежно поцеловав в шею, продолжил:

– Как с чем?! С тем, что тебе достался точно такой же сентиментальный муж, как и ты сама! Знаешь же, что подобное притягивает подобное! Я тоже время от времени смотрю на кольцо, которое надела мне на руку именно ты, и меня охватывают те же самые чувства! Я точно так же счастлив, как и ты! Мы оба счастливы! А в этом и есть самое большое счастье, что мы вдвоём, действительно, как единое целое! Только сейчас я начал понимать, что это такое на самом деле – быть единым целым!

Жан чувствовал мужскую ответственность за свою семью, но Русалина была ему не только женой, он ещё очень высоко ценил в ней невероятно тонкий и наблюдательный ум и огромную эрудицию. С ней можно было действительно поговорить на любые темы, и она неизменно удивляла его, несмотря на молодость, своими глубокими познаниями. Теперь они спокойно и открыто могли говорить и на запретную ранее тему – о сексе.

Русалина сказала:

– Да, теперь я на своем собственном примере понимаю слова Бога, который говорил, что секс – это самое большое наслаждение для человека на Земле. Главное, чтобы в занятиях им участвовало не только тело, но и душа, и разум не были в стороне, – она энергично оперлась на свой локоть рядом с ним и спросила:

– Скажи, Жан, как старший и более опытный товарищ, у нас ведь всё в гармонии? Я понимаю, что самая нижняя чакра – это энергетический центр. Но у нас ведь не только нижние чакры задействованы в любви, и высшие чакры тоже стонут вместе с нами от наслаждения и восторга?

Он улыбнулся, обнимая её, и ответил:

– Отвечаю, как более опытный товарищ, стонут все до одной! Ещё как стонут! – он рассмеялся, – до самого берега, наверное, слышно!

Русалина продолжила:

– Да, теперь я понимаю, почему все религии и особенно их церковники всеми силами стараются вызывать негативное отношение к сексу, это делается только для того, чтобы держать людей в страхе и, прежде всего, через стыд и отвращение к физической близости. До чего церковники дошли! Они вколотили в сознание людей мысль, что секс настолько грязный, запретный и постыдный, что люди теперь сами стыдятся им заниматься, – она немного помолчала и продолжила, – и ещё сюда примешивается чувство вины. Ведь их лидеры умны и знают, что испытывать стыд и раскаяние – это прямой путь к тому, чтобы самому развивать в себе комплексы, и затем с этой виной в душе бежать куда? Конечно же, в церковь для замаливания и отпущения грехов! А не пошёл, значит, обрекаешь себя на то, что будешь постоянно жить с чувством раскаяния и страха, что кто-нибудь узнает о твоём проступке. А испытывать страх – это, опять-таки, не сделает тебя сильным и ни за что не добавит тебе уважения даже в собственных глазах. И человек, в любом случае, не свободен. Наоборот, он полностью зажат в тиски и общественным мнением, и собственными различного рода угрызениями.

Жан продолжил:

– Зато революционно настроенная молодёжь попрала все эти запреты в сексуальной революции, но из этого тоже ничего хорошего не вышло. Ты сама видела на вечеринке у Дэни, насколько свободно ведёт себя молодёжь, все вели себя практически без тормозов.

Русалина воскликнула:

– Ах, Жан, какое счастье, что у нас с тобой золотая середина!

Жан отозвался, ласково прижимая жену к себе:

– Верно мыслишь, моё сокровище!

Русалина продолжила, поощряемая интересом и вниманием мужа к этой теме:

– Нет, и в сексе всё нужно делать так, как делаешь в жизни. Любить секс – это, прежде всего, означает, что ты любишь и уважаешь себя, ведь если бы ты не выказал ко мне должного уважения в первые дни нашего брака, разве я была бы такой нежной и ласковой, как сейчас? Нет, конечно! Я слишком уважаю себя, чтобы смириться с неуважением. А если ты любишь и уважаешь себя, и умеешь доставить удовольствие себе, – она улыбнулась, – как я это щедро делаю сейчас, то ты точно таким же естественным образом сможешь доставить его и любимому тобой человеку, – и повторила, – как и это я делаю сейчас! Верно ведь, мой господин?!

Жан улыбнулся:

– Всё верно, мой юный философ!

Русалина продолжила:

– Нет уж, насколько я поняла, не будучи воспитанной в ваших сплошных табу и условностях, что любовью надо заниматься полностью открыто, виртуозно, страстно, но до предела романтично! – Она с большим воодушевлением продолжила перечисление. – Трогательно, максимально изобретательно, даже без следа смущения, фантастически чувственно и самое главное условие для этого неземного занятия – всегда идеально эмоционально и физически чисто! Только подлинная чистота отношений и чувств способна вызвать в близости между мужчиной и женщиной такой фантастический эффект эмоций и ощущений, как в нашем с тобой случае! – И она искренне добавила, прижимаясь к нему. – Ведь ты уже столько раз входил в меня, любимый и желанный, и я всякий раз с великой любовью принимала тебя, любимого и желанного…

 

Эти сладкие две недели чудесного душевного единения и физического наслаждения друг другом пролетели очень быстро. Они вернулись в город загорелые, исхудавшие и счастливые. Особенно Русалина, она прямо вся светилась от счастья. Как только они вернулись домой, вечером к ним прибежала Лолита, радостно обнимая сестру, по которой успела соскучиться, сообщила, что родители вечером ждут их на ужин.

Жан со своей юной женой переоделись и отправились к родителям.

Пришли повидать их и Иса с Магдалиной. Как только все сели за стол, а Жан теперь уже сидел за столом не в качестве гостя, а в качестве полноправного члена их дружной семьи, Великий Правитель сказал Жану:

– Спасибо тебе, сынок, ещё раз! Теперь я реально вижу, что моя дочь счастлива с тобой, если она вся светится внутренним светом, который ни с чем не спутаешь. Значит, повторяю, никто из нас не ошибся в своём выборе. А что есть важнее для молодой семьи, как верный и надёжный человек рядом. Я рад видеть вас обоих такими счастливыми. Итак, чем думаешь заниматься?

Русалина сказала с укором:

– Ну, папа!

Но Жан тут же ответил:

– Нет, милая, отец всё правильно говорит. (Все тут же обратили внимание, что он просто и естественно назвал Великого Правителя – отец!) Недаром же народная мудрость гласит: «Делу – время, потехе – час». К тому же, я никогда в своей жизни не был лентяем или тунеядцем. А план у меня такой, господин Великий Правитель, сначала я напишу книгу о своём пребывании здесь, что и было основной целью моего визита. Уже с завтрашнего дня я сажусь за неё. А затем, – он смущённо улыбнулся и продолжил, – простите мне мою детскую мечту, но если бы я родился в вашем благословенном государстве, где детей с раннего возраста спрашивают, кем они хотят быть, я бы с готовностью, ни секунды не задумываясь, ответил: «Я хочу быть только конструктором и никем иным!» А со мной произошла классическая иллюстрация того, что вы однажды говорили. Я, как вы уже знаете, закончил два самых престижных университета – Оксфорд и Кембридж. Отец заплатил за моё образование кучу, как говорится, денег, я не выходил все студенческие годы из библиотек и различного рода научных центров, где посещал многочисленные семинары, в результате получил два диплома с отличием по профессиям экономика и международное право. Но ни то, ни другое образование мне здесь не пригодятся.

Великий Правитель сказал:

– Но ты уж так не спеши с выводами, возможно, мне и понадобится твой совет в каком-либо вопросе. Ты трудолюбив и упорен – вот что главное. К тому же, начитан и достаточно хорошо образован, насколько я могу судить из наших с тобой бесед.

Жан ответил:

– Я всё сделаю для вас, что будет в моих силах, и я всегда к вашим услугам, господин Великий Правитель, но если быть до конца честным, как у вас здесь это принято, – он смущённо улыбнулся, – то моя профнепригодность не очень сильно смущает меня. Я долго размышлял на досуге и прошу вашего разрешения осуществить один, на мой взгляд, интересный проект.

Великий Правитель, крайне удовлетворённый энергичной речью Жана и тем, что зятя не надо ни активизировать, ни тем более подталкивать, с интересом сказал:

– С удовольствием послушаю твою идею.

Жан уже с полным доверием продолжил:

– У нас, в Голландии, в Гааге находится так называемый маленький город. Он так и называется Мадюродам. Он выстроен специально для детей в масштабе 1: 25.

Великий Правитель уже с неподдельным интересом спросил:

– И что он из себя представляет?

Жан ответил:

– Это точные копии практически всех известных архитектурных памятников Голландии. Это маленькие, но абсолютно точные копии дворцов, замков и общественных зданий страны! До сих пор помню, с каким восторгом я смотрел на них, когда отец привозил меня туда! Взрослому человеку эти дворцы доходят до пояса, но там всё настоящее: и гравийные дорожки, и деревья, и множество цветников. Туда взрослые приводят детей на экскурсии. И дети просто в восторге от посещения этого городка, выстроенного специально для них, повторяю, по себе помню. И заодно дети в ненавязчивой форме знакомятся со своей страной и культурой. Не мне вам объяснять, что зрительные образы гораздо лучше закрепляются в детском сознании, чем слова.

Великий Правитель сказал:

– Это интересная мысль!

Жан уже с возросшим воодушевлением и неподдельным энтузиазмом воскликнул:

– Так вот я хотел спросить у вас, господин Великий Правитель, можно ли мне построить точно такой же город в миниатюре, но только все здания этой столицы Жан-града? Уверяю вас, дети будут просто в восторге от посещения этого сказочного игрушечного города, у меня на всю жизнь остались впечатления именно от этих экскурсий.

Иса тут же поддержал Жана. Он сказал:

– А что, отец, меня как Молодёжного Служителя, тоже заинтересовала эта идея. Я думаю, что она неплохая, тем более что она уже однажды воплощена в жизнь и проверена детскими впечатлениями, – он улыбнулся и продолжил, – самого подателя ценной идеи и впечатлениями других детей. – Иса похлопал Жана по плечу и добавил. – Ты на верном пути, брат.

Великий Правитель сказал с улыбкой:

– Что ж, попробуй! У нас тоже бывают поначалу вроде бы бредовые идеи, но когда мы принимаемся за их разработку и совершенствование, они превращаются, порой, в подлинные шедевры.

Русалина обиделась за мужа:

– Но, папа, у Жана ведь вовсе не бредовая идея, а уже проверенная, как ты сам только что сказал.

Великий Правитель радостно рассмеялся:

– Если ты, Жан, в лице своей жены заимел такого энергичного защитника, то ты далеко пойдёшь!

Жан воскликнул уже голосом, полным настоящего энтузиазма:

– Спасибо вам, дорогие мои, а я боялся говорить, думал, что станете смеяться над моей идеей! Спасибо за осуществление мечты! Я теперь засяду за учебники и с гораздо большим азартом, чем в университетах, займусь самообразованием. Я думаю, что у меня не будет недостатка в учебниках по архитектуре и строительству. А пока буду строить маленький город для детей, я усвою основные азы конструкции зданий и архитектурного дела, но это именно то, о чём я подспудно мечтал всю свою жизнь. Спасибо вам ещё раз за доверие.

Жан вернулся домой, что называется, на крыльях! Мало того, что с ним верная любимая и любящая женщина, так ещё есть возможность и любимым делом заняться! Это ли не прекрасная перспектива?!

Уже на следующий день Жан не просто писал, а буквально строчил рукопись. В перерыве он сказал Русалине:

– Солнышко моё, одно меня несколько смущает, хорош ли стиль в книге? Настолько ли он интересен, как мне хотелось бы? В студенчестве мне приходилось писать статьи, но это были разовые акции. А здесь мне нужно выложиться на сто процентов, чтобы воображение читателя включилось?!

Жан писал, а его молодая жена тут же печатала текст на портативной машинке. Склонившись над его рукописью, она ответила:

– Не переживай. Из того, что мне удалось уже прочитать, мне всё нравится. А что касается стиля, главное, чтобы автор был личностью, – она улыбнулась мужу и сказала, – здесь простая закономерность, если автор личность, то и стиль изложения у него будет соответствующим, то есть отличным! А вот без личности, мой дорогой, нет и стиля! Вот с этим уж точно ничего не поделаешь.

Жан, на минутку оторвавшись от листков, ответил:

– Истина в том, что почти всякий человек сам по себе – личность! А трудность заключается в желании сохранить свою индивидуальность, а если применительно к писателю – то свой почерк, не скатившись к банальности или чрезмерной легковесности в стиле.

Русалина ответила:

– Я в какой-то книге читала интересную мысль. И даже где-то, по-моему, записывала её. – Она улыбнулась мужу и продолжила. – Словно знала, что она мне вскоре пригодится.

Она побежала к книжному шкафу, взяла толстую тетрадь и начала лихорадочно искать запись. Затем обрадовано воскликнула:

– А, вот! Смотри! У меня здесь крайне неразборчиво написано имя автора, я боюсь исказить его, но что это классик, точно. Вот что он пишет, как раз для тебя: «Однажды я услышал, как кто-то сказал после чтения одной из книг, что она хорошо написана. Думаю, что это сомнительный комплимент. Писать надо настолько хорошо, чтобы у читателей вообще не возникало чувства, что это написано. Если бы мы могли так писать свои романы, поэмы и эссе, чтобы читатель или читательница сразу оказывались в другой действительности, не чувствуя нашего участия в этом! Нужно полное растворение автора в материале, настолько, чтобы читатель говорил: «Да, это подлинно, правдиво и верно, как в жизни! Вот что я считаю большим успехом. Ищите царство правды, остальное приложится».

Жан воскликнул:

– Да, это необыкновенно интересная мысль! Какая ты у меня всё же умница!

Польщённая выводом мужа, она воскликнула:

– Ты теперь понял вектор направления, то есть куда тебе нужно стремиться? – Она обняла его за шею, поцеловала в щёку и затем продолжила, – то есть ты должен писать так, словно вместе с читателем путешествуешь по нашей земле. Понял?

 

Даже в работе между ними царила абсолютная гармония, они с полной отдачей работали над книгой, лишь изредка Русалина, зная, как важно не отвлекать автора от мысли, тихим шёпотом спрашивала: «А как там поживают наши три родиночки?» И если Жану требовалась разрядка и подзарядка, он тут же понимал и принимал условный сигнал…

Как только книга была закончена и напечатана, они сразу же принесли её Великому Правителю на рецензию. Великий Правитель остался доволен изложенным материалом, за исключением небольших поправок. Он похвалил стиль Жана. Жан только улыбнулся, а его дочь добавила:

– Папа, мы писали эту книгу с любовью.

У отца хотела сорваться шутка: «Или между любовью», но, следуя своей природной деликатности, промолчал.

В Земном Раю была самая лучшая печатная техника. Книгу издали на тонкой рисовой бумаге. В качестве обложки взяли глянцевое репринтное изображение одной из самых красивых картин Лолиты. Долго думали все вместе, даже устроили семейный конкурс на лучшее название с премией. Выиграл вариант Жана. Может быть, ему и подыграли все, но книгу назвали «Земной Рай глазами голландца».

Книга, благодаря совместным стараниям молодых супругов и впрямь получилась великолепной. Русалина, держа её в руках, воскликнула:

– Как верно кто-то подметил, сказав, что гений не может пройти по земле незамеченным! А нас с тобой, Жан, целых два гения! Может быть, книги писать начнём?

Жан обнял жену и сказал:

– Спасибо, моя дорогая, за прекрасное предложение, но меня ждут великие дела!

Русалина в восторге продолжила о книге:

– Какая красавица-книга у нас получилась! Я думаю, ни один человек не сможет пройти равнодушно даже мимо этой обложки! Как ты думаешь, мой гениальный муж и любимый мужчина?

Жан сказал:

– Увы, моя дорогая! Не все же такие тонкие ценители прекрасного, как ты у меня!

Она согласилась:

– И то верно! Опять-таки, у меня в памяти всплыла чья-то мысль: «Посредственность остаётся посредственностью в своём неумении восхищаться».

Жан с любовью посмотрел на свою красавицу и умницу жену.

 

Русалина с Жаном побывали у родителей Жана в Амстердаме и передали Астрид и Гарри несколько экземпляров книги, как обещали. Гарри – университетский друг Жана, начал обращать пристальное внимание на Астрид, особенно после того, как Русалина при всех надела на неё свою диадему невесты. Он увидел в этом добрый знак. Его привлекал не сам факт диадемы на горделивой голове Астрид, а то, что юная жительница Земного Рая именно в ней увидела особую значимость и значительность. А такие люди не ошибаются. И они тоже вскоре поженились.

Так что у Жана с Русалиной появилось уже два молодых и полных энтузиазма сторонника для распространения принципов построения Земного Рая в Голландии, чтобы самая прекрасная идея построения нормальной и, главное, безопасной жизни на Земле могла и в дальнейшем найти свое распространение и отклик в каждом сердце землянина.

Когда они вернулись от Гарри с Астрид в поместье родителей, Жан сказал ей:

– А ты обратила внимание, милая, что у Гарри с Астрид обручальные кольца на левой руке, а у нас с тобой на правой? Видишь, маленькая плутовка, как незаметно ты обратила меня в свою веру? И как ты переделала меня на свой лад?

Они стояли перед входом в дом. Она ласково обняла мужа и сказала:

– Но ведь не на плохой же лад, а на хороший, разве не так?! А ты обратил внимание, дорогой, – сказала она ему в тон, – как у твоих друзей вытянулись от удивления лица, когда они увидели книгу с твоим авторством? А я, как твоя верная жена, осталась в тени, хотя и выполнила половину работы, разве не так? Без меня бы ты всё ещё корпел над ней, что скажешь?

Жан рассмеялся:

– Скажу, что твоё общение с евреем пошло и тебе на пользу. Посмотри, как чётко ты научилась аргументировать!

Русалина только было собралась возразить ему, что она и раньше этой способностью отличалась и неплохо с этим справлялась, но тут же внутренне осеклась, подумав: «Пусть мужчина потешится! Пока не куражится, какой смысл противоречить ему? Уступает всегда сильный!»

 

А когда они вернулись домой, Жан, с чувством выполненного долга относительно написания книги и с одобрения Великого Правителя, полностью погрузился в свои учебники, чертежи и расчёты. Муж и жена, как известно, един Дух. В их семье, к великому обоюдному счастью, всегда царило единство и взаимопонимание.

Она даже смирилась с некоторой отстранённостью Жана. Как умная женщина, она понимала, что настоящий творческий человек, каковым был по природе её муж, не может обходиться без дела. Тем более, как ни крути, а в чужой стране. Русалина на время оставила свои собственные занятия и во всём помогала мужу. И через определённое время и в самом деле при помощи бригады рабочих под руководством Жана вырос для детей необыкновенно красивый городок, где вполовину человеческого роста были выстроены все известные в городе храмы, здания и дворцы. Работа была проделана немалая, так как все макеты приходилось делать из дерева. Русалина тоже прониклась идеей мужа и самозабвенно помогала украшать маленькие здания и дворцы.

Они работали дружно, бок о бок, никогда не ссорясь и не противореча друг другу, потому что с полуслова научились понимать один другого. Но как только возвращались домой, сразу после ужина Русалина всегда первая проговаривала свой нежный пароль:

– А как там у нас нежные, премилые родинки на груди поживают?

Это означало одно, что она с каждым днём всё больше и больше любила мужа. Вот что значит энергия Любви, гармонично настроенная воедино умным и тонким мужчиной. Теперь супруги всю жизнь смогут черпать из этого неиссякаемого источника нежности!

 

И каково же было творческое счастье Жана, когда на следующий год Совет Великих Служителей Земного Рая, осмотрев творенье рук новоиспечённого мастера Жана – прекрасный детский городок, единодушно решил присвоить ему звание Молодёжного Служителя. И Жан теперь на полном основании входил в команду Исы, поскольку к тому времени уже имел несколько замечательных проектов. Счастью его просто не было предела! Наконец-то осуществилась его детская мечта – стать конструктором и архитектором в одном лице. Это было первое радостное и полностью завершённое дело его жизни. Опять-таки его самостоятельное решение и в полном соответствии с пожеланиями его души. А что может быть для мужчины значительнее этого?!

 

 

ГЛАВА X

 

Прошло семь лет. У Жана и Русалины, в их полностью гармоничной и счастливой семье, родилось трое детей. Первого сына они назвали Алмаз, второго – Елисей, третью прелестную малышку назвали в честь бабушки, матери Жана, Мэри.

Первый ребенок, родившийся на пике любви, как и предсказывал его дядя Иса, если и не был пока гением, то был вундеркиндом, проявляя просто феноменальные математические способности. В три года он уже свободно читал и писал, а считал так, что удивлялись взрослые. Елисей и Мэри были тоже на редкость сообразительными детьми.

Но самое главное, пожалуй, их достоинство было в том, что все они были точной копией Жана.

Все большеглазые и с волнистыми, как у отца, чёрными волосами. Даже Жан, хоть и с великой любовью к жене, но всё же слегка журя её, говорил:

– Ты же утверждала, что ваши женщины могут моделировать внешность ребёнка, когда он ещё не родился? Так нечестно, Русалина! Могла бы хоть Мэри сделать похожей на тебя, с золотистыми волосами?

Она с улыбкой отвечала:

–Ах, Жан, я так люблю тебя, что никого из них даже представить не могу с другой внешностью. Но разве все они не прелесть, а? Скажи сам! Зачем их моделировать, если в них влилась одна из самых древних кровей на Земле? – И с улыбкой добавила. – Пусть будет побольше таких маленьких и красивых, как их отец, еврейчиков! – И, счастливая, добавляла, – я их всех просто страсть, как люблю. Ты только посмотри, насколько они красивы. И если бы у меня было десять детей, я бы мечтала только об одном, чтобы все они были похожи на тебя! – с нежностью восклицала она.

С годами она всё сильнее и сильнее любила своего мужа. Жан заматерел и в свои тридцать пять лет расцвёл своей истинной мужской красотой. А Русалина тоже в свои двадцать пять ничуть не утратила свою стройность, после каждых родов проводя в спортивном зале пару-тройку часов в день. Так что семья Голднеров росла и процветала. Русалина не была чересчур перегружена домашней работой, с их детьми с удовольствием занимались две нянечки, а обеды готовила опытная кухарка.

У Исы с Магдалиной к тому времени тоже родились двое детей. Но первая у них родилась девочка, её назвали Сарой, а второй – мальчик. Его назвали Батыр. Но больше всех остальных детей, всех взрослых приводила в умиление именно дочь Русалины и Жана – Мэри.

Это юное создание, как две капли воды похожее на отца, со своими огромными в пол-лица чёрными глазами, оттенёнными невообразимо пушистыми и длинными ресницами, с чудесными чёрными кудрями, которые пушистым венчиком обрамляли её идеальное белоснежное личико с алыми губками, полностью походила на ангелочка. Кроме того, она ещё отличалась удивительной для ребёнка доброжелательностью. Её обожали и дедушка с бабушкой, и Лолита, и Магдалина с Исой. Не говоря уже об отце и матери. Её буквально не спускала с рук тётя Лолита, которая тоже к тому времени вышла замуж за молодого художника, сына одного из Великих Служителей, но своих детей у них пока не было. Они были заняты тем, что открывали свою собственную художественную школу.

Увидев Мэри, никто из взрослых не оставался равнодушным, каждому хотелось взять на руки и подержать эту прелестную крошку. Но сама Мэри больше всех почему-то любила своего дядю Ису, что тоже умиляло всех взрослых. Однажды, когда вся дружная и большая семья Великого Правителя собралась за столом, Мэри в свои три гола влезла к нему на колени, а он с удовольствием взял малышку на руки, она при всех нежно погладила его ручкой по щеке и сказала:

– Дядя Иса, а ты знаешь, что ты мой любимчик?!

Где и когда она услышала это словечко, может быть, от братьев или от кого-то из детей. Скорее всего, оно было сказано по другому поводу. Это неважно, но она так удивительно точно употребила его в этом контексте, что все взрослые пришли в полный восторг от искренней нежности ребёнка.

Иса бережно прижал к своей груди очаровательную малышку и с умилением произнёс, обращаясь ко всем:

– Все слышали?! А устами ребёнка глаголет истина!

И эта трепетная любовь к своему дядюшке Исе у неё ничуть не проходила. Даже если она была занята игрушками, стоило Исе зайти к ним, Мэри всё тут же бросала и бежала к нему навстречу со словами:

– А вот и мой любимчик пришёл, дядя Иса!

Иса всякий раз с нежностью брал её на руки, целовал в нежную розовую щечку, ибо любовь маленького ребёнка сама по себе священна!

 

За эти годы Жан уже полностью освоился и проникся правилами и жизненными устоями Земного Рая. В первые годы он со всей страстностью своей натуры старался получить новые и полезные для себя знания. В первое время он брал уроки живописи в художественной мастерской Лолиты и её друга Эдуарда, сына одного из Великих Служителей. Затем брал уроки игры на скрипке в Храме искусств, но это для общего развития. Затем, после строительства детского городка, куда родители с удовольствием водили своих детей и знакомили их с памятниками культуры рузахов, он полностью погрузился в освоение всех строительных премудростей. И во всех начинаниях его поддерживала Русалина, которая, казалось, во всех аспектах жизни была настоящим профессионалом.

Прежде чем переходить к серьёзным проектам по строительству зданий, Жан решил всё-таки набраться мастерства. А пока они с Исой решили построить городок аттракционов, поскольку первый проект Жана оказался очень убедительным. И Жан, вспоминая, на каких аттракционах он побывал в детстве с отцом, старался строить только те, которые ему самому тогда нравились больше всего.

И они опять целой семьёй с воодушевлением взялись за это дело. Русалина, опять-таки, была ему лучшей помощницей, она всегда подавала ему хорошие оформительские идеи, и, как её мать Мария Великому Правителю, делала верные замечания или указывала на некоторые недоработки. Они с энтузиазмом делали сначала макеты, проверяли их работоспособность, а затем только приступали к постройке общего комплекса в натуральную величину. И поскольку в государстве рузахов огромное внимание оказывалось воспитанию и образованию детей, то эту работу Жана никто не считал маловажной, наоборот, все относились к нему с большим уважением, потому что своими проектами он вносил в дизайн комплекса ещё и часть культуры его страны. За этот город аттракционов Жан получил своё второе звание Молодёжного Служителя, точнее, подтвердил его.

Но стать одним из Великих Служителей он мог только в том случае, если победит в состязании акынов – айтысе акынов. Как умный человек, Жан понимал: для того, чтобы победить в состязании народной мудрости, не достаточно идеально знать язык народа, он его уже знал идеально, для этого нужно впитать в свою кровь и плоть, в свой разум народную мудрость, как минимум шести, семи поколений! И эта народная мудрость должна стать твоей неотъемлемой частью. Поэтому он сконцентрировал все свои силы на любимой работе и стал действительно непревзойденным Мастером, конструируя здания и дворцы. По его проектам возводились новые дворцы с изящными башенками и порталами, в которые он вносил некоторые элементы и французской, и голландской, и итальянской архитектуры. Причём, он это делал настолько изящно, что они ничуть не нарушали общий характер и архитектурный стиль столицы рузахов, а, наоборот, гармонично вписываясь в него, дополняли и украшали чудесный город на побережье Каспия, утопающий в кедровом лесу.

По его проекту был построен ещё один, более современный «Дворец венчания». Когда он принёс эскизы Великому Правителю, тот сначала пожал плечами. Дворец был выполнен в виде двух головных уборов, мужского и женского. Первый – сам зал венчания, представлял собой старинный чернёный шлем древнего воина, и сверху на нём был надет венец из самоцветов. Там, где был вырез для лица, Жан сконструировал прозрачные саморасходящиеся стеклянные двери. Затем, после венчания, гости по стеклянному переходу проходили во второй – банкетный зал, выполненный в виде богатого белоснежного женского головного убора. Оба эти здания должны были крепиться на полых стеклоблоках, внутри которых для отопления в зимнее время были установлены тепловые приборы, подающие тёплый воздух.

Когда Великий Правитель спросил у Жана:

– Не будет ли это в натуральную величину слишком вычурно?

Жан ответил:

– Но в этом есть символ как раз двух культур, военный шлем воина и венчальный обряд древних славян в виде венка. А всё остальное – ультрасовременные детали: стекло, керамика, чернёное железо.

Иса тогда поддержал Жана, сказав:

– А что, отец, шлем древнего воина символизирует голову мужчины – его мудрость и мужественность, а венок – нежность. А банкетный зал как раз оправданно смотрится в виде женского головного убора, как символ радушия семьи.

Великий Правитель, наконец, согласился, сказав всё же с некоторым сомнением:

– Что ж, пусть будет по-вашему, и пусть у молодых будет выбор. Кто захочет венчаться в прежнем здании, будет венчаться там. Кто захочет в новом дворце, будет венчаться в нём. Пусть молодые решают.

Но когда новый дворец был выстроен, то молодые желали венчаться именно в нём. Потому что этот контраст старины и юности в виде венка действительно олицетворял собой нечто вечное. Дворец венчания и впрямь выглядел восхитительно. Он был выстроен на пригорке, к которому вели красиво оформленные лестницы и цветники.

Основу дворца венчания составляли довольно толстые стеклоблоки, на которых и был установлен этот, огромных размеров, но с точным дизайном, старинный шлем, с небольшим козырьком, заклёпками и со всеми атрибутами головных уборов подобного типа. И даже по периметру на стеклоблоках, установленных по кругу до самой раздвигающейся двери, свисали, как бы зацепленные друг за друга, металлические шейные кольца. Всю красоту сооружения во многом создавал венок, надетый на островерхий шлем. Сами цветы этого огромного венка был выполнены из цветного стекла, в которое, однако, впаяли огромное количество драгоценных камней… В стеклянные листья венка впаивали изумруды, а в цветы – аметисты, топазы, рубины и другие огранённые полудрагоценные камни. Вот они-то и придавали столько блеска и сияния самому венцу.

Над козырьком золотыми буквами было написано «Дворец венчания». Хотя и по самому венцу в верхней части сразу было понятно, что это за здание. Изнутри же купол шлема был затянут, подобно небу, голубым шёлком. На стенах, по всему периметру, висели хрустальные светильники. Они зажигались только тогда, когда начинался процесс венчания. В центре висела необыкновенной красоты хрустальная люстра, которая освещала помещение ровным мерцающим светом, придавая необыкновенную торжественность церемонии. Она загоралась только в тот момент, когда невеста надевала венок своему избраннику. По периметру, тоже в виде трёх ярусов, стояли кресла для гостей, обитые белым велюром. В центре зала было небольшое возвышение для молодых, которое каждый раз перед венчанием украшалось живыми цветами. Так что свет от люстры освещал, в основном, молодых и само таинство венчания.

Когда венчание заканчивалось, гости по закрытому стеклянному переходу проходили во дворец свадебных торжеств. Этот дворец тоже был спроектирован в едином стиле, то есть круглой формы – в виде женского головного убора. Кухня дворца находилась в подвальном помещении. Недалеко от входа в зал торжеств была установлена небольшая шёлковая ширма под цвет стен. За этой ширмой были смонтированы два небольших подъемника, ведущих вниз, в кухню. На один подъемник кухонные рабочие устанавливали подносы с готовыми блюдами и подавали их наверх, а официанты затем разносили их по столам. А на второй подъёмник они устанавливали использованную посуду, нажимали на кнопку, и это устройство опускалась в кухню.

Внутри был большой зал, стены которого были затянуты светло-зелёным шелком, так как зелёный цвет символизирует достаток. Стены зала торжеств были тоже по периметру украшены хрустальными светильниками, распространяющими по залу ровный и приятный свет. В зале торжеств, в качестве украшения и символа свадебного торжества,

тоже был сделан венок из хрусталя, укреплённого посередине потолка и подсвеченного изнутри лампочками различного цвета. Он сиял, горел и переливался всеми цветами радуги, привлекая к себе взгляды гостей и создавая особенную торжественную атмосферу праздника.

Молодожёны сидели в центре зала, напротив входа, за отдельным, красиво оформленным столом. Рядом с молодожёнами стояли столы для родителей и близких родственников. Столы же для гостей, рассчитанные на шесть персон, были установлены по всему периметру зала одним узким торцом к стене, таким образом, чтобы всем гостям было видно всё происходящее в зале. Второй узкий край стола тоже был свободен, чтобы официанты могли обслуживать гостей. В центре, на великолепно набранном из цветного паркета полу, проводились свадебные номера и поздравления для молодоженов, а в перерывах танцевали гости.

 

Со временем Жан и в самом деле воплотил свою детскую мечту и стал великим зодчим земли рузахской. Дворцы, выстроенные по его проектам, просто поражали великолепием внешней и внутренней отделки. И каждый новый дворец был более величественным по масштабности и уникальным по внутреннему убранству, чем предыдущий. Именно с его творения начался новый расцвет архитектуры в столице. Великий Правитель нарадоваться на него не мог, не говоря уже о Русалине.

Но как-то перед сном Жан поделился с ней:

– Любимая моя, есть у меня ещё одна мечта, и я буду очень благодарен тебе, если ты меня поддержишь. Это непростой проект. И я знаю, что придется просить для него разрешения у Великого Правителя. В этом мне нужна твоя помощь, – он ласково обнял её, – но когда узнаешь, в чём его секрет, я думаю, что ты согласишься. Я хочу построить храм для тебя. То есть храм, как символ нашей Любви.

Она воскликнула:

– Жан, но я не богиня и ещё пока не умерла, если речь идёт о мавзолее.

Жан улыбнулся:

– Почему человек сразу думает о плохом? Почему он так устроен? Даже ты, счастливая и состоявшаяся женщина, любимая жена и мать троих детей?!

Тогда она улыбнулась:

– Ладно, выкладывай, в чём дело.

Жан ответил:

– Я хотел, чтобы это был сюрприз, но он без разрешения не получится. Я хочу построить «Храм первого поцелуя». Представляешь, с каким трепетом молодёжь будет входить в него? Точно так же, как я, когда впервые поцеловал тебя в Храме Божественной Любви. Но для этого я хочу в точности воспроизвести всё, что видел в нём. То есть всё, что я запомнил. Я думаю, что Господь Бог на меня не обидится, если я скопирую его творение, ведь я назову его не «Храм Божественной Любви», а «Храм первого поцелуя» и посвящу его тебе, любовь моя. Ведь в тот храм, ты сама говорила, не всякий вхож, а я мечтаю, чтобы молодёжь приобщалась к красоте, если я тоже, как и твой брат, ношу звание Молодёжного Служителя.

Русалина ответила:

– С этой идеей, разумеется, надо идти к отцу. Только с его разрешения можно её осуществить.

Но Великий Правитель тоже пришёл в замешательство и сказал:

– Я не могу тебе дать, Жан, такое разрешение, это ведь будет копия божьего Храма. Хорошо, мы зададим Ему вопрос во время очередного сеанса, если Он разрешит, значит, будешь строить.

Жан еле дождался очередной связи Великих Служителей с Господом и через три дня после их возвращения домой Великий Правитель сказал Жану:

– Бог ответил: «Пусть строит. Посмотрим».

 

Воодушевлённый и вдохновлённый самим Богом, Жан с невероятным энтузиазмом принялся за работу. Но сначала нужно было найти подходящую площадку. Поскольку тот храм был высоко в горах, а внизу было озеро, Жан, посоветовавшись с Русалиной, решил выбрать самый высокий участок берега рядом с морем, чтобы влюблённые, просто прогуливаясь у моря, могли зайти в это священное для двух сердец место – Храм первого поцелуя.

Сделали высокую насыпь с одной стороны, и Жан принялся за работу. Целых полгода Жан практически дневал и ночевал на объекте, как руководитель проекта и главный дизайнер. Он всё в точности воспроизвёл из того, что видел, даже Русалина удивлялась точности зрительной памяти Жана, осталось только воспроизвести сверху поток розового цвета. Для этой цели решили установить вверху розовый прожектор.

Жан оставался внутри этого удивительного храма, а двое молодых рабочих полезли вверх, чтобы установить и подсоединить прожектор. Ребята ещё не достигли вершины, как Жан радостно воскликнул:

– Эй, парни, как вам удалось так быстро всё сделать, свет уже появился!

Они крикнули ему с крыши:

– Да мы не успели даже кабель дотянуть, откуда было взяться свету?

Тут Жан подошёл к потоку розового света, падающему сверху. В невольном изумлении он протянул к нему руку, и она стала розовой. Этот божественный розовый свет пах точно так же, как там – розами! Жан даже зашатался от внезапного потрясения! Свет действительно был божественным! Жан сел на пол от слабости, у него даже не было сил крикнуть парням, чтобы они возвращались. Спустя несколько минут, они сами вернулась, потрясённые тем, что увидели этот свет неизвестного происхождения.

Когда Жан немного пришел в себя, он встал на колени и сказал:

– Господи, от всего сердца благодарю тебя! И с великим трепетом принимаю твой бесценный дар! Он будет служить юным влюблённым многие столетия, как символ истинной Красоты и Святости! Спасибо тебе, Господи, что ты одобрил мою идею и помог мне в её осуществлении, Великий Небесный Отец! Пусть будет трижды благословенно Имя Твоё Святое! Велика, славна и животворяща Любовь твоя и благословение твоё!

. Великий Правитель и Великие Служители тотчас же прибыли в Храм и подтвердили, что это действительно божественный свет. Весть о том, что сам Бог благословил труд Жана, мгновенно облетела весь город. И это было первое великое чудо, происшедшее с Жаном в Земном Раю. Да ещё какое! Русалина больше всех гордилась мужем и радовалась за него, а он ей сказал:

– Я же этот храм строил для тебя, а Бог ещё раз благословил нашу любовь!

Русалина ответила:

– Ах, Жан, как я горжусь тобой! Ты сам для меня действительно Божье благословение! За семь лет счастливого брака не было ни одной минуты, когда бы я сердилась на тебя. С каждым годом я люблю тебя всё сильнее и сильнее! И не перестаю удивляться тебе и твоей творческой фантазии, – она ласково улыбнулась, – не говоря уже о сексуальной.

Когда они вернулись домой, Русалина сказала мужу:

– Жан, всё ты продумал в строительстве храма до мелочей, в этом тебе нет равных! – Она улыбнулась. – Но одного ты не учёл.

Жан удивлённо вскинул глаза:

– Интересно, что же это такое?

Русалина ответила:

– Если в тот храм, который высоко в горах, могли попасть лишь избранные, и там, как ты сам видел, нет толчеи, то не станет ли это место простым паломничеством всех влюблённых? И тех, кто ни разу ещё не целовался, и тех, кто целуется давно? Всем ведь захочется подпитаться этой благословенной энергией Любви?!

Жан обнял жену и сказал:

– Можно я отвечу тебе на этот вопрос завтра? Подождёшь до завтра?

Заинтригованная жена ответила:

– Хорошо! Но если только до завтра!

На следующий день он привёз её на объект и указал пальцем на бронзовую табличку у первых ступенек к храму. На ней было выгравировано: «Внимание! В храм могут войти всё влюблённые пары вне зависимости от возраста, но которые ещё ни разу не поцеловались! Остальные в него войти просто – НЕ СМОГУТ! Это – Храм Первого Поцелуя».

Жан с довольным видом констатировал факт:

– У нас все люди сознательные, они прекрасно понимают значение слова «не смогут» и даже не станут пытаться. И здесь всё просчитано.

Русалина рассмеялась:

– Ну, Жан, ты меня просто сразил своей предусмотрительностью!

Он улыбнулся и сказал:

– У этого храма, кроме посвящения тебе, есть ещё одно назначение.

Она живо спросила:

– Какое?

Он ответил:

– Каждый, входящий в него, должен и даже обязан испытывать трепет, подобный тому, какой испытывал я сам, входя в тот храм в горах в первый раз. Иначе какой же это Храм Первого Поцелуя? Ведь только первый поцелуй бывает самым сладким, а иногда и решающим дальнейшие отношения, как в нашем с тобой случае. И, может быть, не только я один, а и другие сделают в нём предложение руки и сердца своим возлюбленным?!

 

За эти годы Жан не раз побывал со своей молодой женой в Голландии. И всякий раз они гостили у своих родителей по нескольку дней, пока о них не узнавали папарацци – различного рода репортёры, и пока у них была возможность свободно передвигаться. Но в своих деловых встречах они немало удивлялись активности Астрид и Гарри, которые к тому времени, тоже став мужем и женой, и впрямь загорелись идеей создания Земного Рая и у себя в Голландии, тем более что отец Жана, в свою очередь, провёл определённую разъяснительную работу в правительстве.

Когда эти две молодые семейные пары сидели за столом, Жан сказал, обращаясь с улыбкой к родителям и друзьям:

– Вы только посмотрите, вас уже четверо! Целая команда активных, разумных и предприимчивых людей. То есть целая команда прониклась идеей построения нового мира! А если вы будете размножаться в геометрической прогрессии?

Мэри пошутила:

– Положим, нам с твоим отцом это уже не грозит.

Астрид подхватила вольную шутку:

– Да и мы не кролики!

Жан продолжил:

– Благодарю вас за здоровое чувство юмора, но речь здесь идёт совсем о другом. Речь здесь об иной активности. Если всё большее количество людей будет проникаться идеей построения Земного Рая, то их скоро станет так много, подобно одному удивительному водному растению. – Он улыбнулся и продолжил. – Есть одно такое озёрное растение, в течение 29 дней оно будет покрывать своими тонкими листиками и розовыми цветочками поверхность половины озера, и только за один день покроет вторую половину. Вот какая сила в геометрической прогрессии, в чем бы она ни выражалась!

Отец Жана сказал:

– Не переживай, Жан, колесо истории уже закручено. Ты бы только знал, сколько мне пришлось выдержать интервью и встреч с различными радио и тележурналистами сразу после возвращения с вашей свадьбы. Меня буквально терроризировали звонками, мне прохода не давали. Да тут ещё такой большой резонанс имела твоя книга. Её перевели на многие языки и издали не только у нас в стране, но и за рубежом. И люди впервые задумались о том и над тем, что если в отдельно взятой стране, даже без всякой помощи или вмешательства вторых и третьих стран, люди построили совершенно иную жизнь на своей земле, то почему бы не перенять этот положительный опыт?!

Жан сказал:

– Да, отец, это отрадно слышать!

Господин Голднер продолжал:

– Особенно всех затронула мысль о действительно глобальной разобщённости людей. – Он улыбнулся. – Оказывается, твоей супруге удалось всего одной фразой интуитивно достучаться до сердец других людей, когда она привела пример о том, что если бы на площади во время встречи стояли люди из её страны, то они бы были не каждый по себе, а как монолит, как единое целое. Эта простая и понятная всем фраза быстро распространилась и стала предметом бурных обсуждений журналистов и политических деятелей многих стран. Потому что так оно и есть. И я думаю, что эта идея постепенной гармонизации и объединения всего общества Земли находит всё больше и больше сторонников. Люди начали, наконец, просыпаться от вековой спячки и всерьёз задумываться над своим будущим, потому что и впрямь настало время для решительных перемен в сознании людей, пока ещё оно есть для спасения Земли.

В то время как Жан с таким энтузиазмом принимал участие в предмете обсуждения и произносил пламенные речи за родительским столом, Русалина, молодая женщина, уже проживающая в Земном Раю и имеющая троих детей от любимого мужчины, смотрела на молодую пару. На обаятельную и умную Астрид, на её мужа Гарри, тоже очень привлекательного голландца с тёмными волосами, правильными чертами лица и светлыми глазами за тонкой оправой очков, и думала: «Боже мой! Просто невероятны и неисповедимы пути Твои. Даже страшно подумать, что Жан – мой горячо любимый муж, мог стать мужем Астрид, и я никогда не узнала бы его. Как всё-таки непросты повороты Судьбы! А ведь я даже не представляю ни одного мужчины на свете, которого я могла бы любить так же сильно и так же беззаветно, как его, – и она сказала про себя, – спасибо тебе, Господи, за твой божественный подарок в моей Судьбе, за это самое удивительное Чудо в моей жизни! Господи, чтобы выразить Тебе свою безграничную признательность, я воспитаю в наших с Жаном детях точно такую же любовь и благодарность к Тебе, какую я сейчас всем своим сердцем чувствую и испытываю сама!»

 

19.02.07 – 07.07.07.

 

В такую дату выпало мне закончить эту книгу!

Я удивилась сама, когда поставила её.

 

г. Актау.