Дмитрий Зуев. Вахта (рассказ)

Ямбург заметало порохом. Мелкий снег кружил, как белая мошкара. Октябрь выдался холодный, но на берег Обской губы еще не надвинулась ледяная корка со стороны океана. Снежинки исчезали в рыжей воде.

Три дня назад под одним из жилых модулей нашли труп женщины. Ходили слухи, что работяга из Омска убил ее за долг в семь тысяч. Весь месяц негодяй выпрашивал в магазине водку. Его паспорт женщина оставила в залог. Когда настал день смены вахты, мужчина пригласил продавщицу к себе в общежитие, сославшись на страшное похмелье. Он не отдал ей деньги. Он убил ее кухонным ножом, проверил наспех карманы пальто, не обнаружив паспорта, вытащил тело в лютую пургу и закопал под модулем, одним из пяти жилых трехэтажных блоков, что нависают на сваях, спасающих людей от вечной мерзлоты, над землей. Потом мерзавец отправился в магазин, где потребовал вернуть ему паспорт, сунув на прилавок деньги. Удивленная напарница убитой ответила, что паспорт был у сменщицы с собой. Убийца откопал продавщицу, нашел во внутреннем кармане ее пиджака свои документы, присыпал труп снегом и побежал в сторону вокзала. Больше бандита никто не видел.

 

Хишнин никак не мог уехать из поселка. В пятницу он ушел с работы, как был, в костюме, с личной печатью в кармане. Третий день отпуска он терся по злачным местам: побывал в двух местных шалманах, подпольной сауне, браконьерской коптильне. Потерял очки, разбил две бутылки водки в продовольственном и теперь решил похмеляться в приличной компании.

У Руслана собирались лишь избранные. В его комнате всегда хватало выпивки, и к нему приходили самые красивые женщины поселка. Он был рослый мужчина с манерами фельдшера. По выходным его охватывал приступ хозяйственности.

– Давай поедем к барже, пока губа не покрылась льдом. – Сказал Хишнин с порога и достал из пакета бутылку.

– Я собирался сегодня прибраться. Завтра же – на работу.

– Проводишь меня и будешь прибираться целый месяц.

– Если бы найти баб.

– Сейчас выпьем и поедем в банк. Они в воскресенье вечно с бодуна. Их воля слаба.

Они выпили по рюмке. Съели засохшие манты. Выпили еще по рюмке. Хишнин покурил в форточку. Руслан ослаб, бросил недомытую посуду и пошел одеваться. Когда он натягивал брюки, в его кармане что-то хрустнуло. Хишнин грустно вспомнил о своих очках.

 

В Ниве Руслана – пустые бутылки не давали ступить на пол. В пятницу, в последний рабочий день Хишнина, товарищи мотались по берегу Обской губы с двумя кухарками промысловой столовой. Руслан любил выпить в компании глупых женщин. Прежде всего, малолетних практиканток химического завода. Но практикантки были слишком привередливыми, были слишком большой роскошью.

Хишнин к концу вахты просто сходил с ума от скуки и пьянства. Ямбург – производственный поселок, где снег таял лишь на десять недель в году, был тюрьмой. Оба друга проработали здесь уже по двенадцать лет. Судьба связала их, не спрашивая на то разрешения: они жили в соседних комнатах, ездили на одной служебной машине. Там, в их второй, нереальной, жизни они были родом из одной области. Та жизнь была «нереальной», так как увидеть друг друга в Ростове они не могли. Когда Руслан приезжал на вахту, Хишнин спустя неделю уезжал домой. Потом – Руслан, дождавшись Хишнина из отпуска, уезжал на юг сам. Со временем два сменщика даже стали походить друг на друга внешне: высокие, полысевшие.

 

Щурясь на яркое холодное солнце, они объехали бараки, построенные когда-то для первопроходцев Севера, промчались по главной улице поселка, вдоль блестящего металлической оболочкой газопровода, и повернули в арку бесчисленных изолированных труб. У обочины, возле отделения банка с включенными мигалками стояла машина участкового. Маленький мужичок в черном свитере и форменной кепке махнул им рукой. Руслан выкинул окурок в окно и резко въехал на обочину.

– Какого хрена нарядился, Володя!? Мы похмеляться едем к губе! Закрывай контору и поехали с нами. Баб надо найти.

– Какой хрен, баб! Убийство, Руся! Видел, какие я себе титаны на патрульку взял?

– Убийство?

– Второе за месяц! Кассиршу темненькую помнишь – на столе танцевала? Труп сегодня нашли, теплый. Задушили леской. За 7 200 диски взял, ездил в город. – Полицейский без ложной скорби улыбнулся маленьким ртом.

Читайте журнал «Новая Литература»

– Кто убил!?

– Кто знает, Руся. Фраера-то пьяного сняли с попутки под Омском, и, кстати, без паспорта. Но получается, что эту – не он?

– Не он. – Руслан сел в машину и дернул рычаг.

– Знаешь, где ее нашли? – Повернулся он к Хишнину.

– За рестораном «Днепр»? Она пила вчера там. Видно, кто-то поджидал ее.

 

Машина с визгом понеслась и скрылась за поворотом. Через минуту они мчались в сторону океана. Всю дорогу до губы они, задумавшись каждый о своем, смотрели на приборную панель. Открытая бутылка водки болталась у Хишнина меж коленей. Руслан то и дело прикладывался к ней и повторял тихо фразу:

– Интересно, блядь, интересно. – Он так увлекся своими мыслями, глядя в приборную панель, что едва не поднял машину на два колеса, зацепив кусок прилива. Брызги ударили по днищу.

– Чем ты занимался здесь, пока я был в отпуске? – Вдруг, спросил он у Хишнина.

– Развлечений у меня не много. Пока не выпал снег, я ходил в тундру. Брал с собой термос с чаем или бутылку, газету, тушенку. Ложился на мох. Пил, лежа на спине. Жег костер.

– Ты романтик, это сразу ясно.

– Месяц назад я встретил одного местного. Он учил меня рыбачить нахлыстом. Бесполезное занятие. Только леска над водой блестит красиво.

– Ты романтик, это все знают.

– А еще, знаешь, что было? Этот местный предложил мне за деньги сделать ребенка его дочери.

– Да ну? Гонишь?

– Сам ты гонишь. У них так принято. Но я отказался. Противно, они вонючие, мажутся жиром, чтобы комары не кусали их. Да и стыдно. Папаша обиделся смертно. И больше я не видел его. Но снасти так и лежат у Кощея – покажу.

Они вышли из машины. Вдоль кромки воды тянулся одинокий след протектора. Будто они приехали на мотоцикле. Снег застелил тонким слоем желтый песок и рассеивался в жухлой траве, поднимающейся в холм. Компаньоны помялись немного с ноги на ногу, посмотрели на свои желтые следы, а потом подошли к ржавой барже, что распласталась, как огромный кит, у самого края воды. В боку громоздкой посудины зияла дыра. Баржа эта служила им когда-то давно приютом для различных шалостей. Теперь здесь прятал снасти их знакомый браконьер. Они шагнули в черную расселину.

Внутри было абсолютно темно и пахло копченой рыбой. Вдруг, что-то остановило Хишнина. Он отстал на несколько шагов от товарища, замешкал, ступил назад и быстро, как в панике, выбрался на улицу. Такое бывало у него после тяжелых запоев. Резкая темнота утробы баржи испугала его. Он шагнул на свежий воздух, встал у входа в сгнившее брюхо судна и закурил.

 

Распахнув дверь в тайник Кощея, Руслан включил секретной кнопкой свет и наткнулся на ужасающую картину. На горе опилок, предназначенных для коптилки, лежало изуродованное тело старика с шеей, перетянутой удавкой и похожей на край сардельки. Руслан отпрыгнул было в сторону выхода, но в темноте  споткнулся, зацепился носком ботинка за сеть, сваленную здесь же, рядом, и упал. Он попытался выбраться, не спуская глаз с трупа, но от этого запутался еще больше. Он вскочил на ноги в коконе из сетей, стал, словно шутиха в новогоднюю ночь, кружиться по браконьерской каморке и хвататься за стены и предметы: стол для подготовки рыбы, кривые стулья, металлический шкаф с замком. Вдруг, рука его натолкнулась на что-то хрупкое. Он, машинально сжав безделушку, подтянул сети от ног к поясу и бросился бежать. Он выбрался на улицу, уперся руками в колени и стал резко оглядываться по сторонам, рывками глотая воздух. На свету, увидев, что вся куртка и все руки его заляпаны кровью, он, не находя слов, уставился на Хишнина.

 

Когда Руслан вышел из проема – на нем не было лица. Он еле держался на ногах и был весь перепачкан красной, со сгустками кровью. Хишнин сразу не понял, в чем дело, но тут заметил, что земляк держит в руке что-то блестящее. Руслан сделал два шага и на покосившихся ногах дохромал до гнилой коряги, лежащей на песке. Хишнин шагнул к нему, стараясь, рассмотреть, что он сжимает в кулаке.

– Что произошло?

– Там Кощей. – Руслан смотрел удивленно и тупо на свои окровавленные руки. И тут он впервые попытался осмыслить, что за штука осталась в его руке. В голове его промелькнули сцены последних дней: вечеринки, кассирши, леска, очки. Очки – он узнал их: в его руке были очки Хишнина. Он бросил окровавленную оправу на песок, растопырил руки, как борец, и сделал рывок, чтобы подняться с коряги.

Не успел Руслан ничего сообразить, рука Хишнина потянулась во внутренний карман, он достал узкую печать, которой в конторе заверял копии документов, и ударил, ровно, как бланк какого-то заявления, в лоб врага. Руслан до последней секунды не мог понять, что произошло. Он мотнул головой, обвел небо глазами и упал спиной в лужу, налитую в мелкую ямку прибоем. Хишнин подошел и наклонился над головой сменщика. Раны не было видно. Из-под синих чернил лишь выступила сукровица.

Спустя четверть часа Руслан очнулся и почувствовал, как по виску его медленно спускается капля. Он приподнялся на локте и оглянулся по сторонам. Хишнина не было нигде. Руслан встал и обошел баржу. Не было на берегу и Нивы, стоявшей еще недавно поодаль. Он снова сел на корягу.

Хишнин после сцены, произошедшей у запрокинувшейся баржи, побежал по берегу, словно борзая, прыгнул в машину и поехал прямиком в полицейский участок. Мысли мелькали теперь и в его голове.

Он наткнулся на полицейского, дымящего сигаретой на крыльце участка.

– Там Кощей! Вышел! В крови. На меня кинулся.

– От Кощея в крови? Хм.

– В крови!

–  Может то рыбья кровь?

– Он взбесился и бросился на меня, Володя! Очки украл! Меня подставить хотел! Он лежит у баржи. Но он сбежит! Сбежит!

– Хм. Пойди ко мне в кабинет и никуда не высовывайся. Там сидит узкоглазый – из местных, жалуется, что вчера ханыга пил на мысу и отобрал у него снасти. По описанию – Руслан.

Володя вызвал кого-то по рации и спешно уехал. Хишнин зашел в участок, прошел по коридору, который не отличался от коридора общежития, обогнул решетки камеры для буянов и нырнул в кабинет. На пороге он почувствовал резкую вонь и осмотрелся.

На стуле, прижавшись к крашеной  стене, сидел абориген. Он улыбался, подставляя солнцу, бьющему в окно, свои темные, словно черные жемчужины, зубы и перелистывал страницы паспорта.

– Русский, ты не передумал? Передумай. Кто теперь из вас в тюрьму пойдет? А кто домой? Быстро думай. Бежать не думай. Видишь, как плохо: другой человек тоже отказался – и остался без денег и без документов. И в тюрьму пойдет. Тоже пил и вредный был. Наши дети из-за вас пьют. Нас меньше. И кровь наша – плохая. Русские виноваты. Думай теперь, русский: кого я видел у баржи? Тебя или того, второго. В тюрьму пойдешь или на коленях к моей дочери приползешь?

Хишнин схватил маленького человека, завернутого в шкуры оленей, за грудки, но тот пронзительно и грубо завизжал. Хишнин отпустил его и сам безвольно сел на край деревянной лавки. В голове его – желание рассказать обо всем полицейскому Володе почему-то сменялось тревогой и нарастающим чувством сомнения в реальности происходящего. Словно он был во сне, в котором терпит крушение самолет и неожиданно воплощаются в жизнь его страхи, прокрученные в фантазии сотни раз.

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.