Как-то вечером, после работы, на которой я десять часов подряд профессионально ненавидел людей, я сел в троллейбус. Мне нужно было добраться до центра города – там, в одном уютном кафе, намечался небольшой творческий вечер. Весёленькое сборище местных поэтов и музыкантов. Я расположился у окошка и принялся пялиться на проплывающий мимо меня Заводской район (а то как же!) Мою руку приятно холодила банка какого-то пива – я вообще-то не очень люблю пить в транспорте, но иногда реальность не оставляет другого выбора – если только у тебя нет под рукой пулемёта и лицензии на отстрел местных жителей. У меня, к сожалению, ничего этого не было, но пиво в моих руках порождало мысль о возможности отложить на время расправу над ближними. Короче, мне было достаточно хорошо. Комфортно, я бы сказал.
Я проехал пару остановок и уже приближался к третьей, как что-то, какое-то несоответствие в привычном пейзаже заставило меня приглядеться. То, что я увидел, меня здорово удивило: прямо за остановкой, около длинной пятиэтажки сидел музыкант. Ну, не то чтобы в Заводском районе совсем не было уличных музыкантов – нет, они были, но выглядели они какими-то пришибленными и унылыми. У них были дешёвые фальшивящие гитарки и такие же дешёвые и фальшивящие голоса. Темы песен тоже были не ахти: тяготы воровской жизни, несчастная любовь и тому подобное говно. Да что там – эти музыканты одним своим видом вызывали желание отобрать у них их корявые гитарки и разбить об их же головы.
Но музыкант, которого я увидел в этот раз, подобных душевных порывов во мне не пробуждал. Это был внушительных размеров бородатый дядька, похожий на Джерри Гарсия в старости. Он сидел на складном стульчике с потёртой, но вполне приличной электрогитарой в руках, на шее у него висело какое-то специальное приспособление, к которому были прикреплены губная гармошка и микрофон. Перед ним на асфальте стоял небольшой “маршалловский” комбоусилитель.
Единственное, что отличало этого музыканта от лидера культовой некогда американской группы Grateful Dead, это тот факт, что Джерри Гарсия был давно уже мёртв, а этот гитарист выглядел, пожалуй, живее любого из прохожих, сновавших перед ним по тротуару. Может быть потому, что своей хипповатой внешностью он слишком уж контрастировал с окружающей толпой усталых менеджеров и продавцов-консультантов, спешащих по своим норкам. К тому же этот дядька не выглядел зашуганным и забитым. Наоборот – скорее он смотрел на всё с некоторым высокомерным любопытством и слегка улыбался, словно наблюдал копошение каких-то забавных зверьков привычной для них среде обитания. Эдакий учёный-зоолог занятый полевыми исследованиями.
Пока я обо всём этом думал, двери закрылись, и троллейбус отъехал от остановки. Я проводил взглядом остающегося позади музыканта и вернулся к своему пиву. И к своей мизантропии. Впрочем, может быть, не так всё и плохо, если вот начали появляться на нашей окраине такие пришельцы? Может быть, когда-нибудь жизнь здесь перестанет казаться такой безнадёжно унылой? Может быть, когда-нибудь и я перестану хотеть перестрелять большую часть местного населения? Ну, хоть когда-нибудь, хоть через пару сотен лет – я согласен потерпеть!
Ночью я шёл с остановки домой, периодически натыкаясь на пустые бутылки, в жопу пьяные тела и всякое другое дерьмо. Пока ещё этот район оставался таким же прекрасным местом для убийства. В общем-то, меня это не особенно волновало – в конце концов, за тридцать с лишним лет я успел привыкнуть к особенностям жизни в этих местах. Привык, ненавидя почти всех аборигенов, разговаривать и вообще уживаться с ними так, что они даже отчасти считают меня своим. Это, надо сказать, немного помогает.
А музыканта я больше не видел. Как будто он провёл все запланированные наблюдения, поставил какие-то непостижимые для нас опыты и удалился в свою лабораторию. Где-нибудь на Плутоне (хотя, говорят, что эта планета состоит из азота или чего-то похожего и жить там, скорее всего, не получится). Ну ладно, я вернулся к своей мизантропской работе, и к своему уёбищному месту обитания, и к дешёвому пойлу, и ко всяким словечкам, накорябанным дрожащей рукой на клетчатых страницах общих тетрадей. Я вернулся ко всему тому, от чего так никуда и не уходил. Ну и что? Я же знаю, что тут рано или поздно можно будет вполне неплохо существовать, если уже посещают нас такие пришельцы. Обязательно можно будет.
