Жена посмотрела на него устало и раздраженно. Она еще держалась, пыталась говорить спокойно и весомо, но он прекрасно видел, что это ей дается со все бóльшим трудом.

– Значит, ты опять как всегда пытаешься все проблемы переложить на мои хрупкие женские плечи? Опять все должна делать я? И продукты закупить, и зал арендовать, и родственников и знакомых обзвонить, и с меню определиться? Ты как обычно в стороне. Придешь вместе с гостями на все готовенькое, сядешь за стол, наешься, напьешься и уйдешь. А вся черная работа на мне. Какой ты молодец!

– Я вообще был против всего этого изначально. Ни к чему эти торжества. Подумаешь, праздник великий – юбилей. Накрыли бы стол дома, пригласили бы самых близких и все.

– Самых близких, говоришь? А Гавриловых? А Смирновых? А Денисовых? Как с ними быть? Ты также предлагаешь наплевать на всю твою многочисленную родню из деревни? А твои сослуживцы? Что они скажут? И потом, если ты не хочешь приглашать к себе людей, то нечего было и самому ходить к ним в гости. У того же Гаврилова недавно на юбилее плясал, на серебряную свадьбу к Смирновых ходил, и как ты после этого собираешься смотреть потом им в глаза, если не пригласишь их к себе? Совесть грызть не будет, нет? И потом, пятьдесят лет – это не тридцать и не сорок пять. Полвека, как-никак. В общем, так, юбилей будем праздновать, как положено. И ты должен мне помочь в его подготовке.

Теперь на него стало наплывать раздражение. Что за странные существа, эти женщины. Сначала старательно создают себе проблемы, потом героически их преодолевают и при этом смертельно оскорбляются, если ты им в этих делах не помогаешь. Подумаешь, что там скажут Гавриловы, или Денисовы, или сослуживцы. Пусть говорят, что им хочется. Меньше надо обращать внимания на эти условности. Жить надо проще, без надрыва и героических подвигов. А то потом удивляемся, отчего нервы измотаны, сердце изношено, а давление скачет галопом по Европам. Он все же попытался взять себя в руки.

– Хорошо, – сказать примирительно, – давай обсудим это завтра. Без нервотрепки и истерик. Время еще есть.

– Завтра! Хорошее дело! У тебя любимое занятие откладывать все на завтра. А времени осталось не так уж и много. А дел еще куча. Я терпеть не могу оставлять все на последний момент, чтобы потом носиться как взмыленная лошадь. Нет, мы начнем прямо сегодня! Вот прямо сейчас и начнем!

Он посмотрел на нее откровенно с неприязнью. Иногда она его просто бесит. А ведь как трепетно любил ее в свое время.

– Вот ты и начинай. Раз тебе невтерпеж.

Он встал, оделся и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.

Идти собственно было некуда. Не по магазинам же болтаться, в самом деле. Это женщины обожают это занятие. Он терпеть не может разные шопинги. К другу Аркадию что ли податься? Но там своя мегера сидит. В пивбар разве заглянуть. Он зашел в пивбар, с кислой физиономией посмотрел на скудный ассортимент в витрине, недовольно оглядел подозрительную публику, не чистые столики. Нет, что-то не соблазняет. И он вышел.

Вот, блин, и податься некуда. Негде найти приют несчастному и обездоленному. Никому он не нужен во всем белом свете. Докатился. Хотя, он не прав. Есть, есть один человек, который рад ему всегда, в любое время суток и года. Она необыкновенная! Нежная, милая, терпеливая, все понимающая. Не то, что его законная. Та всегда чем-то недовольна, всегда раздражена. А эта… О, он мог рассказать ей все и при этом быть абсолютно уверенным, что она его выслушает, поддержит, иногда мягко пожурит, но всегда поймет. Необыкновенная женщина! Они пересеклись около трех лет назад при несколько странных обстоятельствах. Случайный звонок и они теперь вместе. Пусть поздно, но он страшно благодарен судьбе за этот подарок. Они встречались не часто, примерно раз в месяц. Она тоже не свободна, у нее тоже взрослый сын. Для этих встреч он снимал на два-три часа квартиру.

Зашел в сквер, попавшийся ему по пути, сел на скамейку, закурил. Сидел, думал о ней, вспоминал их последнюю встречу. Последний раз они виделись три недели назад. Незабываемая, волшебная встреча. До сих пор жил той подпиткой, что она дала.

Бросил окурок в урну, стоящую рядом со скамейкой. Достал другую сигарету. Курение его всегда успокаивало. Две сигареты подряд, и нервы снова в норме. Позвонить ей? Иногда ему было достаточно просто услышать ее голос. Он достал сотовый и набрал номер.

– Добрый день, Нина Тихоновна. Это Валерий Иванович. Квартирка свободна? Вот и отлично. …Да, часика на два. Я сейчас за ключиком забегу, хорошо? – И тут же набрал другой номер. Ее номер.

Она ответила почти мгновенно:

– Алло. Это ты?

– Я. Кто же еще. – (Этим номером пользовались только они двое. Это был их секретный номер. Секретный от всех в мире.)

– Ты где сейчас?

– В сквере. Между прочим, мерзну тут на холодном ветру, как цуцик. Одинокий и несчастный.

– И некому бедного согреть?

– Как это некому. А ты?

Она тихо засмеялась, и у него екнуло в груди от этого ее тихого смеха.

– Так что же? На том же месте, в тот же час?

– Именно это я и хотел тебе сказать. Жду. – И он отключился, закрыл глаза, несколько секунд посидел с неопределенной полуулыбкой на лице, потом встал и торопливо направился в сторону остановки.

 

Она прибежала через пятнадцать минут после него. Он открыл дверь, и она запыхавшаяся, смеющаяся упала ему на грудь: «Вот и я!». И сразу на душе расцвели розы, запели соловьи, зашумели высокие травы: вот и она.

…Минут через сорок, успокоенные, уставшие и умиротворенные они лежали, крепко обнявшись. «Полжизни не жалко за такие минуты», – подумал он и нежно поцеловал ее в обнаженное плечо. Она улыбнулась и ласково погладила его по щеке.

– Рассказывай. Как ты? Как жил это время?

– Да чего там… Жил… Обыкновенно жил. Работал, сына оболтуса воспитывал – учится через раз на раз, думает, что если учится за деньги, то можно и дурака валять. С женой сегодня разругался в пух и прах.

– Чего так?

– Все у нее спешка. Все у нее забот по горло. С этим грядущим моим юбилеем с ума сходит. Надумала зал банкетный в кафе снять, гостей чуть ли не сотню пригласить. Что я, президент какой, чтобы меня так уж масштабно чествовать?

– Любит она тебя, дурачок, вот и заботиться. Наверняка хочет, как лучше. Хочет, чтобы все друзья и родственники тебя смогли лично поздравить. Чтобы запомнился тебе этот день на всю оставшуюся жизнь.

– А мне это надо?

– А разве нет?

Он задумался. Пожалуй, что и неплохо, если его придут поздравить все, кто этого хочет. Встретиться сразу со всеми друзьями, родственниками, однокашниками, сослуживцами. Услышать много хороших слов в свой адрес. Подвести мысленный итог под прожитым годам. В принципе, сама идея неплохая. Только хлопотно все это.

– Так ты считаешь, что мне надо смириться?

– Я считаю, что ты должен радоваться, что у тебя такая заботливая жена. Да и сын у тебя вовсе не так уж плох. Нормальный парень. Тебе, дурню, повезло с ними, а ты кочевряжишься.

– Ох, ох! Этакая вселенская женская солидарность! Ладно, отнесусь с пониманием и подставлю свое мужское плечо. Я закурю?

Она кивнула. Он лежал на спине, голый, как Адам. В одной руке сигарета, другая – на ее талии. Хорошо, черт подери!

– А у тебя как дела?

Она поежилась и накрылась простыней.

– Все обыкновенно. Ничего особенного.

– Обо мне думала? – строго спросил он, сурово сжав брови и заглядывая ей в глаза. Только смешливые чертики в глазах запрыгали.

– Куда ж мне от этого деться, – обреченно вздохнула глаза, – ты как хроническая болезнь, все время рядом, иногда вроде забываешь о ней, но тут же и обострение случается. Ты есть хочешь?

– Голоден как волк!

– Я так и подумала. Прихватила с собой бутерброды и котлетки. Сейчас быстренько все подогрею, – и она вскочила, закуталась в простыню, как индианка в сари, и побежала на кухню греть котлеты, чтобы накормить любимого мужчину.

А он все лежал, курил, смотрел в потолок, улыбался неизвестно чему. Потом они ели, сидя прямо в постели, с аппетитом уминая бутерброды и котлеты. Иногда она прыскала от смеха, поглядывая, как он голый важно жует, как будто находится на светском приеме.

– А у меня для тебя подарочек, – она хитро улыбнулась и вытащила из-под подушки зажигалку оригинальной формы – в виде черепахи, – Это настоящее серебро. От меня к твоему юбилею. Извини, что заранее дарю.

Он взял зажигалку в руки, щелкнул, долго смотрел на огонек.

– Спасибо. Тронут и весьма. А у меня для тебя тоже есть кое-что. – И он засунул руку под свою подушку, с таинственной маской на лице посмотрел на нее и со словами «дох тиби дох» жестом фокусника выудил длинный узенький футляр и подал ей. В футляре лежала красивая золотая цепочка с подвеской в виде крупной жемчужины, ее камнем по знаку зодиака. «Ой!» – только и сказала она восхищенно.

– А времени у нас осталось всего полчаса, – напомнил он, – не перейти ли нам опять к делу?

– Пожалуй. Мне ведь тоже скоро пора домой, пока меня не потеряли домашние.

 

…Домой он вернулся в приподнятом настроении. Проблемы, тяготившие недавно, казались пустячными. Чего он, в самом деле, взъелся? Юбилей – дело хорошее. А встретиться в праздничной обстановке с друзьями и родственниками – что может быть лучше? Да и сын у него не такой уж и бестолковый. Учится парень, мечтает со временем найти престижную работу.

На кухне жена хлопотала с ужином.

– Я есть не хочу. Сыт, – предупредил он. Подошел к окну, посмотрел на вечерний город. Вид из окна удачный, их дом стоит несколько на возвышенности и почти весь район как на ладони. Опять захотелось курить. Что-то он сегодня много курит. Достал из пачки сигарету, вынул из кармана новую зажигалку, прикурил.

– У тебя новая зажигалка? – заинтересовалась жена, – Какая интересная? Дорогая, должно быть. Откуда?

– Да, так. Подарок от одного хорошего человека.

– И у меня обнова, – похвалилась она, с улыбкой открывая ворот блузки. В свете бра блеснула золотая цепочка с жемчужной подвеской, – Тоже подарок. От одного очень хорошего человека…