Лелька заправила за уши волосы, что так и норовили упасть ей на глаза. С этими волосами надо что-то делать – то ли подстричь, то ли просто закалывать в пучок или все же поднапрячься и сделать легкую химию и укладывать ежедневно феном, а то она уже задолбалась убирать лохмы с лица. Романчик попался так себе – ни ума, ни фантазии, ни юмора у автора явно не в избытке. Скукотища, а не любовный роман. Кстати, кто у нас автор? Некто Рената Мюллер. Вам, уважаемая госпожа Мюллер не про любовь, а трактаты о здоровом питании писать. Все так правильно, праведно, занудно и тошно. Аж с души воротит. И Лелька не без удовольствия зашвырнула книжицу за кресло. Пусть поваляется там, попылится до следующей уборки.

Затрезвонил телефон. Так, кто это у нас на связи? Кто там жаждет пообщаться с ней? Ага, сестрица единоутробная по имени Маша. Сестренка – дело святое, и Лелька сняла трубку.

Маша рыдала так, что даже трубка у Лельки в руках сотрясалась от ее рыданий. Она икала, всхлипывала, сморкалась, опять ревела. Лельку ее бурные рыдания не испугали. Дело в том, что Маша, не смотря на свой уже довольно зрелый возраст, – как-никак месяц назад Машке стукнуло 29 – была девушкой через чур эмоциональной и свои эмоции не считала нужным скрывать от человечества, а от старшей сестры в особенности. Лелька молча и довольно хладнокровно слушала рев, переходящий по мере Лелькиного хладнокровного молчания во всхлип вперемежку со слабыми стенаниями типа «за что это все мне» или «почему я такая невезучая» и тому подобные гамлетовские философские вопросы.

– Итак, говори, наконец, толком, что там у тебя произошло. Какая такая катастрофа века. Любимый розовый бокал с золотыми розочками разбила что ли? – прервала она наконец Машу. Та видно только этого и ждала.

– Скажешь тоже – бокал. Все тебе хи-хи, да ха-ха. Тут у человека жизнь рухнула, можно сказать. А тебе бы только поржать, да поглумиться над горем сестринским. Ой-ей. Жизнь моя – жестянка…

– Зато моя жизнь – сплошной праздник, усыпанный лепестками роз. Постыдилась бы мне жаловаться. Ладно, оставим это. Итак, конкретно: кто, как, когда и сколько?

– Чего это – кто, как, когда и сколько? – удивилась Маша, от удивления сразу перестав реветь и переходя на нормальный тон.

– Кто обидел? Как обидел? Когда? И сколько раз?

– Да ну тебя. Скажешь тоже: «сколько раз». Типа я такая бесхарактерная дурочка, что позволю кому бы то ни было обидеть меня больше одного раза. И одного достаточно за глаза и за уши.

– И кто же этот бессовестный негодяй, посмевший так жестоко обойтись с моей разлюбезной сестрицей?

– Этот негодяй – Альберт, – грустно вздохнула Маша.

– А… Все понятно,  – отозвалась Лелька. Хотя ровным счетом ничего не поняла, так как имя Альберт слышала из уст сестренки впервые в жизни, и в связи с нею тоже. Вообще имя это она не слышала давно. Редкое имя, согласитесь. И за всю Лелькину жизнь ей как-то не приходилось лично быть знакомой с мужчиной, носящим имя Альберт.

Они помолчали с минуту, подышали друг дружке в трубку.

– И что же этот Альберт? – вернула Лелька сестренку на грешную землю, – Что он такого посмел сделать в отношении моей любимой сестренки?

– В тот то и дело, что ни-че-го! Ровным счетом ничего! Этот негодяй посмел меня игнорировать. Как будто я пустое место. Представляешь?! Нет, ты мне скажи: я похожа на пустое место?

Лелька прикрыла глаза и представила Машу. Перед нею мгновенно возник образ довольно рослой симпатичной блондинки с прекрасными голубыми глазами, такими же белокурыми волосами (между прочим, натуральный цвет, никакой краски!), пышным бюстом, безупречно тонкой талией и стройными длиннющими ногами. Нет, на что на что, но на пустое место Маша никак не тянула. Тут уж извините, Альберт, вы не правы. И Лелька так Маше и сказала.

– Вот! – торжествующе подытожила Маша, – А это кретин!.. Этот безмозглый дурак!.. Полное ничтожество и урод смеет меня игнорировать. Как будто я пустое место. Представляешь?

Лелька не представляла. Кроме яркой внешности у Маши был еще ряд особенностей, которые ну никак не могли оставить ее незаметной. А именно: Маша была очень шумной, эмоциональной, напористой девушкой, одевающейся в модные стильные яркие  вещи с преобладанием ядовито-розового цвета и обладающей к тому же звучным голосом. Да и парфюм Маша обожала с резкими цветочными ароматами. Попробуй такую не заметить. Разве что только глухой, слепой, да к тому же начисто лишенный обоняния. В общем, Машу можно было упрекнуть в излишестве эмоций, красок и запахов, но не заметить ее было просто невозможно.

– И кто же этот негодяй Альберт? Твой сослуживец? Новый поклонник?

– Скорее, последнее. В общем, так. Приезжай ко мне, я его тебе покажу. Заодно посоветуешь, что мне делать, – и Маша отключилась.

Лелька задумалась. Как это Маша ей покажет Альберта? Он у нее дома, что ли, сидит? Что он там делает, если не обращает внимания на Машу? Или он в ступоре находится? Или, может, в коме? Слушал из вежливости Машу, слушал и впал в кому. А что, такое вполне вероятно. Машка своей болтовней кого хочешь хоть в кому, хоть в ступор, хоть в летаргический сон вгонит. Или у Маши есть фотография этого самого Альберта, которую она и хочет продемонстрировать сестре? Ах, да что там рассуждать, да гадать. Взять, да поехать к Машке. Тем более, что сестры не виделись уже целых 2, нет 3 недели. Давно пора ее навестить. И Лелька стала собираться в гости. Но перед тем, как выйти из дома, она заглянула в толкователь значений имен. Там значилось: «Альберт – «благородный блеск» (древне германское). Благороден, однолюб». Что ж, благородный блеск – это хорошо. Это куда лучше, чем, например, Илларион, что означает – веселый. Чего он это вдруг веселый? Подозрительно. Или, к примеру, Ираклий – слава Геры. Кто такой Гера? Или такая?..

В маршрутке Лельке вдруг пришло в голову, что, возможно, Маша имела в виду принца Монако Альберта. Насколько Лелька знает, этот самый принц, или как он по королевской должности сейчас числится, несмотря на то, что ему идет уже пятый десяток, до сих пор не женат. Может, именно он приглянулся Машке, вернее, его королевское положение, вот она и написала письмо в Монако с предложением о знакомстве. А Альбер Машке не ответил, вызвав в ней негодование этим самым невниманием. Зная Машку уже 29 лет, Лелька это вариант признала вполне вероятным.

Лелька застала Машу вполне довольной жизнью, с аппетитом уплетающей бутерброд с ветчиной и сыром. И ничуть этому не удивилась. Уж такая была особенность у ее младшей сестры – резкие и мгновенные перепады от тоски черной в полнейшее удовлетворение собственным существованием. Они не сговариваясь дружно прошли на кухню, сели за стол, на котором стояло большое блюдо с бутербродами и два дымящихся бокала с кофе. Маша ее ждала, знала что старшая сестра не оставит без внимания вопль Машкиной души.

Сидели, пили кофе, жевали бутерброды, молчали, думали.

– Давай. Показывай уже своего Альберта. Страсть как любопытно, – отодвинула от себя пустой бокал Лелька.

– Айн момент! – сорвалась с места Машка и выбежала из кухни с бутербродом в руке. Лелька взяла с блюда бутербродик, вяло жевала, поглядывая в окно. Сейчас Машка ей предъявит очередного ухажера, то ли фотографию принесет, то ли самого за руку приволочет, Лелька придирчиво осмотрит предъявленного с ног до головы и вынесет свой суровый вердикт: не годится! То, что не годится, она была уверена заранее, так как имела ранее неоднократно сомнительное счастье быть представленной нескольким избранникам сестренки.

– Иди сюда! – крикнула из комнаты Машка. Лелька удивленно подняла брови. Это что же, фотография такая огромная, что проще самой к ней подойти, или Альбертик так тяжел на подъем? Ну, ну… Лелька не гордая, подойдет. Тем более что она еще и любопытная. Ох, заинтриговал ее этот Альберт…

В комнате Машка сосредоточенно уставилась в экран монитора.

– Вот он, голубчик! Глаза бы мои его не видели, нахала! …Но хорош! Да, Лель?..

На Лельку с экрана весело глядел сероглазый, круглолицый, очень коротко стриженый мужчина лет 35-37.

–         Это и есть твой Альберт?

–         Он, голубчик! Он, зараза! – и Машка схватила со стола надкушенный бутерброд и в сердцах засунула его целиком в рот, – Эо и е Айбей. Газа мои ео  бы е идеи…

– Не разговаривай с полным ртом! – строго осадила сестренку Лелька, – Подавишься еще.

-…Вот я и говорю, – продолжила через пару секунд Машка отложив в сторону надкушенный бутерброд, – Глаза бы мои его…

-… не видели. Слышала уже. Не хочешь – не смотри. Все очень просто. Выключи монитор и все дела. И где же ты его откопала, этого типа?

– Так по Интернету же, в службе знакомств, на сайте «Мамба».

– Мамба еще какая-то, – ворчала себе под нос Лелька, разглядывая фото Альберта, – вечно ты влезаешь в разные сомнительные мероприятия. Смотри, Машка, ой, смотри… Нарвешься когда-нибудь на крупные неприятности. А вообще дядечка ничего. Нормальный дядька.

– Дурак он! Тупица! Полный идиот и кретин к тому же! Представляешь, Лель, мы с ним переписывались около трех недель. Все чин-чинарем, все нормально. Я уже начала кидать ему прозрачные намеки на возможную личную встречу и на возможные последствия этой встречи. Ну, ты понимаешь… И нечего кривить рожу! Нормальные дела. Не всем же быть таким целомудренным дурам, как ты. А он вдруг слинял! Такой вот неожиданный финт! Представляешь? Я ему: «Дорогой, Алик. – Это я его так коротко называла Аликом, – Так вот. …Дорогой Алик. Ты меня заинтриговал, и я не прочь лично взглянуть на тебя. Назначь мне встречу в любом элитном ресторане на твое усмотрение, и я прилечу на нее, как мотылек на свет. И если ты будешь хорошим мальчиком, то и я буду послушной девочкой». Вот ответь мне, как должен отреагировать на подобное послание любой мало-мальски нормальный мужик? Отвечаю: любой мало-мальски нормальный мужик с нормальной потенцией и нормальной сексуальной ориентации после таких многообещающих слов просто обязан взреветь от радости и кинуться срочно заказывать столик на двоих в самом наилучшем ресторане города. Тем паче, что к моей анкете прилагалась моя самая эффектная фотография – ну, та, новогодняя, где я в мини, открывающем во всю красу мои длинные стройные ножки, и в розовой блузке в обтяг, подчеркивающей натуральный третий размер бюста, да к тому же морда вся при макияже и прочие дела. И что ты думаешь он написал мне в ответ? Ни фига не угадаешь! Он написал… Да чего там пересказывать. Сама читай, – с этими словами Машка щелкнула клавишей, открывая Лельке текст послания.

«Дорогая, Мария. Ты славная девушка. И очень привлекательная. Пишу это совершенно искренне. Я благодарен тебе за предложение к свиданию, но оно не состоится. Дело в том, что я ищу девушку своей мечты. Я должен почувствовать ее сердцем, душой. Пусть она будет не так привлекательна, как ты. Но мы с ней должны быть настроены на одну волну. К сожалению, этого нет в наших с тобою отношениях. А посему – прощай, Маша. И будь счастлива. Не обижайся, бога ради. Такая красавица, как ты, достойна лучшего избранника, нежели я. Я глубоко убежден, что стоит тебе только пожелать, и под твоими окнами будет стоять огромадная очередь из поклонников.»

– Видала жука, а? – раздалось над Лелькиным ухом гневное Машкино пыхтение, – «Оно не состоится»! В смысле, свидание. Ох, напугал! Ох, конец света наступил! Ох, я сейчас плакать буду.

К величайшему Лелькиному удивлению Машка и впрямь заплакала. Крупные чистые слезы похожие на бриллианты щедро закапали из ее голубых глаз прямо на Лелькино плечо.

– Ты чего это, Маш?.. Ты чего, в самом деле?.. Да брось. Подумаешь… Свет клином что ли?..

– Клином!! Клином! Я. Можно сказать, впервые в жизни по-настоящему влюбилась. А этот жук… Этот, с позволения сказать, Альберт… Не на ту волну оказался настроенным, гад!

Лелька с сомнением покачала головой. Машку конечно жалко. Но если честно, не очень она похожа на безумно влюбленную. Вон опять за бутерброд схватилась. Хотя, может, это у нее на нервной почве аппетит разыгрался.

– Что же делать теперь? – ласково похлопала Лелька сестренку по руке, – Этот Альберт прав в том, что в чем, в чем, а в поклонниках у тебя недостатка нет. Василий вон по тебе сохнет, да парень какой славный. Сережа весь телефон оборвал. Потом, этот, как его, новый ухажер, забыла имя… А, Владлен, кажется… Очень интересный мужчина, такой интеллигентный и с прекрасными манерами. А имя какое благородное! Владлен… Что-то французское, что ли.

– Владлен – это Владимир Ленин сокращенно, чтобы знала, – фыркнула презрительно Машка, – и меня от него тошнит. Весь такой манерный, весь с иголочки, как… как манекен. Не хочу Владлена! И Ваську с Серегой тоже не хочу! Хочу Альберта!

– Ну, знаешь, милая моя. Боюсь, что Альберт тебя не хочет, – пожала плечом Лелька, – Как говорится, ничем помочь не могу.

– Можешь! Именно ты и именно сможешь!

– Чего ты хочешь? – Лелька развернулась на кресле так, чтобы оказаться напротив Машки нос к носу, – Давай. Выкладывай, чего ты там надумала?

– Господи… Все очень просто. Мы с ним познакомились по Интернету в службе знакомств. Так? Так. Переписывались примерно три недели. Так? Так. И как раз в тот самый момент, когда я наконец решила пойти ему навстречу, сделать так сказать одолжение, снизойти к его персоне, этот… этот моральный урод, этот козел недорезанный и полнейший кретин вдруг решил свалить. Так сказать, красиво помахать мне ручкой. Мол: чао-какао, детка. Будь здорова, не кашляй. Это нормально по-твоему, а? Да ты глаза в сторону не отводи, сестрица моя распрекрасная, – и Машка вперила в Лелькино лицо такой долгий пристальный взгляд, что Лелька не выдержала и отвела в сторону взгляд. Как будто была в чем-то виновата перед Машкой.

– Послушай меня, Маша, – заговорила она через минуту, стараясь говорить спокойно и хладнокровно, – Я, собственно говоря, не пойму чего ты от меня хочешь. Чем я тебе могу посодействовать в данной конкретной ситуации. И потом… Ну что тебе дался этот самый Альбертик, а? Ну, вильнул хвостом и бог с ним. Он же не беременную тебя бросил. И насколько я понимаю, в общем, и не обещал ничего. В некотором роде поступил даже благородно, не стал мозги пудрит, а честно так прекратил отношения, пока они не зашли далеко.

– Почему?!

– Что почему?

– Почему прекратил? Чем это я его, видите ли, не устроила?

Лелька посмотрела на сестренку устало и с даже с некоторым раздражением.

– Да мало ли почему? Потому! Айда лучше кофе повторим.

– Засунь свое кофе сказать куда?.. Ну, Лель, ну, моя хорошая… Ты же у меня умничка-разумничка. Сделай это для меня, а?..

– Что это?

– То. Это самое. Ты же прекрасно поняла. Создай анкету на сайте. Очаруй этого урода. Влюби в себя по самое некуда. А потом брось к чертовой матери, как он бросил меня. Вот и все. Отомсти за меня, Лель. Око за око.

– Ага. А еще ухо за ухо. Зуб за зуб. Почки за печень. Глупо это, Машка. Ей-ей. Забыть и все дела. Повторяю, не больно он тебя беременную или с ребенком на руках бросил. Насколько я поняла, он тебе даже и не обещал ничего. Вы даже лично не были знакомы.

– Не обещал. Напрямую. Но это как-то было в подтексте, подразумевалось. Короче, если ты меня любишь, если тебе не безразлично мое душевное равновесие, если ты хочешь, чтобы я опять была веселая и жизнерадостная, то ты сделаешь это. Кто тебе дороже – я или этот незнакомый Альберт?

– Ты, – не колеблясь ответила Лелька, глядя в огромные, чистые, бездонные и безупречно красивые Машкины голубые глаза.

– То-то же. А раз так, то тебе и флаг в руки. Вернее, клавиатура под руки. Надо, Федя, надо…

 

Домой Лелька вернулась уже ближе к вечеру. Сварила себе пару яиц. Заварила бокал крепкого черного кофе. Вот и ужин без хлопот. Поела, прилегла на диван с пультом от телевизора. Пощелкала – ничего интересного. Или спортивные передачи, которыми Лелька совершенно не интересовалась, или одни сплошные «мега-звезды»  вроде задаваки Ксении Собчак, да странного существа по имени Сергей Зверев. Совершенно обмельчало телевидение. Лет 15 назад, когда Лелька была студенткой, таких горе-«звезд» на пушечный выстрел к телевидению бы не подпустили. А может это и хорошо, отвратят народ скоро от телевизоров, больше станут люди делом заниматься. Хотя сейчас другая «зараза» – компьютеры, Интернет. Кстати, где там диск с перепиской века «Маша-Альберт», которую ей скинула сестренка? Надо почитать, вникнуть в образ Альберта. Что за тип, чем дышит, что из себя представляет. Чтобы справится с врагом, надо знать его в лицо. А лучше в душу. Лелька – дипломированный психолог. Более того, она уже 13 лет работает в Центре психологической помощи. Так что ей в душу Альберта влезть не составит особенного труда. Она этим занимается свой каждый рабочий день. Только на работе она это делает, чтобы понять человека и помочь ему. А здесь она должна понять человека, почувствовать его, чтобы потом плюнуть ему в душу. Правильно ли это? С другой стороны, Машку жалко. К тому же обещала ей. Лелька глубоко вздохнула. Мягкий она человек, не смотря на свой решительный вид. Машка ее давно раскусила, вот и вертит ею как хочет. С Машкой все наоборот: за пушистой ангельской внешность скрывается натура жесткая и напористая. Мужчины обманываются ее кротким видом, ее наивными голубыми глазами. К тому же срабатывает стереотип: натуральная блондинка со стройными ножками от ушей по природе не может быть умной и с мужским характером. Вот и летит мужское дурачье на Машкин свет, как мотыльки. Типа: развлекусь и упорхну. Только упорхнуть от Машки еще никому не удалось. Не упархивают, а уползают еле живые и истекающие кровью, зализывая раны душевные и финансовые. Порхает пока одна Машка. Альберт первый, кто попробовал упорхнуть, и то Машуня ему месть приготовила в виде старшей сестры.

Лелька нехотя встала, включила компьютер. Вставила диск, открыла переписку «Маша-Альберт», стала читать с самого первого сообщения. Между прочим, это Маша первая написала Альберту, то есть инициатива знакомства принадлежала именно ей. Что ж. Почитаем, что там дальше.

Закончив читать, Лелька задумалась. Если честно, придраться к Альберту причин не было совершенно. Он всего лишь вежливо и корректно отвечал на Машкины пылкие, двусмысленные, местами весьма двусмысленные, послания. Уж если кто и вел себя не очень, то это однозначно Машка. Лелька даже не думала, что в переписке с незнакомцем Машка способна на такие словесные откровения и прямые намеки на интим. Ну и Машка, ну и засранка. Выпороть бы ее, чтобы не вешалась так уж на мужиков. Гормоны играют в крови, что ли? Хотя нет, гормоны тут не при чем. Просто ее сестренка любит поводить мужиков за нос. И умеет это делать весьма профессионально. Вот кто в душе настоящий психолог. Причем, психолог с наклонностями садиста. Поводить за нос, наобещать, завести, зажечь, развести и кинуть. В кайф ей это, что ли? Или самоутверждается как женщина таким образом? Ах, Машка, Машка… А Альберт ей понравился, если честно. И уж если на чью сторону и вставать, то однозначно на его. С другой стороны, обещала сестренке. К тому же родные по крови они с Машкой, а не с Альбертом. И Лелька повздыхав, принялась создавать свою анкету на сайте знакомств «Mamba». Так как Альберт был по возрасту Лелькиным ровесником, то она убавила себе пять лет. Пришлось и фотографию вставлять соответствующую возрасту. Была у нее одна такая. Вообще-то Лелька страшно нефотогенична, на всех фото, что сделаны за ее жизнь, она или серая незаметная мышка-норушка, или дурнушка. Когда смотрит на себя в зеркало, то вроде ничего себе, довольно симпатичная мадемуазелька. Не сногсшибательная красотка, конечно, но и далеко не страшилка. А на фотографиях – не разбери поймешь что такое. Феномен природы. И только на десяти фотографиях она сама себе нравится. Ее сфотографировал полтора года назад бывший пациент, работающий фотографом в некоем элитном салоне красоты. По его утверждению, в этом салоне из любой женщины могут сотворить фею, даже из бабы Яги сделают Королеву красоты. За соответствующую оплату, разумеется. А в его функции входит сфотографировать даму до и после процесса превращения. Чтобы она лично увидела какой явилась в салон, и какой ушла. И тогда непременно придет в него еще и еще раз, даже несмотря на размеры вознаграждения за превращение, в соответствии с тарифом салона. Этот фотограф тогда насильно затащил Лельку к себе на работу, где ей сделали высокохудожественный макияж, после которого Борис (так звали фотографа) и нащелкал с десяток фотографий с нее. Так Борис проявил свою благодарность Лельке за то, что она отвратила его от мрачных навязчивых мыслей о суициде после того, как его бросила любимая девушка. Борис, кстати, сейчас весьма удачно женат и у него прекрасный двухмесячный сынок.

Лелька выбрала фотографию, где она получилась особенно хорошо. Так хорошо, что смело могла бы посоперничать с сестренкой в привлекательности, чего в жизни и не подумала бы сделать.

Итак, анкета:

Имя – Ольга (что соответствует действительности, ведь Лелька она только для близких друзей и родственников).

Возраст – 30 лет (а вот это вранье чистой воды, так как 30 лет нам было ровно пять лет назад).

Фото – краса ненаглядная (и вранье, и правда одновременно).

Короче говоря – 50 на 50 вранья и правды. Но в данном случае это не принципиально, ведь все задумано только с целью мести за попранную честь сестренки (ах, боже мой, какая попранная честь – вот это 100 процентная ложь!). Ничего, Лелька сделает так, чтобы и волки были сыты и овцы целы, то есть, чтобы Машка успокоилась и ее ущемленная гордость была удовлетворена, а Альберт не сильно уж пострадал.

И Лелька принялась за работу. Она составила свою анкету и автопортрет так, что из этого вырисовывался образ очень яркой, умной, нежной, эрудированной, незаурядной и сексапильной женщины. Такой, от которой умный мужик просто так не отмахнется, наверняка заинтересуется. А Альберт как раз не дурак. Явно не дурак. Лелька решила не торопить события. Ее анкета в ближайшие часы и даже дни будет пока красоваться вверху многомиллионного списка жаждущих познакомиться. Наверняка Альберт и сам ее заметит, тем более, они жители одного города. А при знакомстве всегда отдается предпочтение землякам, так как это удобно для развития отношений. Это только для любителей виртуального секса чем дальше партнер, тем лучше.

Заглянув на следующий день на сайт, Лелька лишний раз убедилась в своей проницательности. За истекшие сутки ей написали аж 17 новоиспеченных поклонников, Альберт значился в списке под порядковым номером 13. Она усмехнулась: попался, голубчик. То-то же. И цифра 13 весьма символическая для тебя. Альбертовское сообщение было коротким и сдержанным: «Добрый день, Оля. Вам к лицу голубое». Да, та голубая блуза, в которой Лелька тогда сфотографировалась, действительно была ей к лицу. Жаль, что Машка год назад выклянчила ее у Лельки поносить, да и сожгла утюгом. Не специально, конечно. Просто заболталась во время глажки с очередным кавалером по сотовому и спалила блузку окончательно и бесповоротно.

Так, ладно. Не густо, конечно, но для начала и это неплохо. Зацепочка уже есть. А уж Лелька наверняка сумеет зацепиться и незаметно-незаметно подтянуть жертву, раскрутить, да и нацепить на крючок. И не такие молчуны иной раз к ней на прием являются. Послушал бы кто, как они уже через несколько сеансов как правило выворачивались перед Лелькой наизнанку, изливая словесный водопад. Так, надо написать ответ. В том же стиле – лаконично, с достоинством. «День добрый. Мерси за комплимент. Насчет голубого – я в курсе».  Вроде ничего особенного, а ответить захочется. Психология мужчин подразумевает, что последнее слово непременно должно остаться за ним.

Между делом Лелька бегло просмотрела остальные сообщения. Так, ничего особенного. Девятерых она сразу отправила в удаленные пользователи – мальчики едва за двадцать искали опытную женщину с целью расширения кругозора в области секса. Еще один потенциальный жених отправился следом за мальчиками, так как сообщение оного изобиловало отборной нецензурщиной и пошлятиной. Остальные шесть были ею милостиво оставлены. Пусть побудут пока для разнообразия. Она даже снизошла до коротенького ответа каждому.

Не стала себя обременять приготовлением изысканного ужина – глупость утруждать себя для себя же. Сварила на скорую руку манную кашу и какао. Задумчиво посмотрела на пыльное оконное стекло. Надо бы вымыть. Но неохота. В неопубликованном списке, что она сделает, когда вдруг разбогатеет, под номером один стоял пункт: заведет себе домработницу. Ну, не любит Лелька заниматься домашними делами. Не потому, что лентяйка, а потому, что не хочется. Мыть стекла для себя одной – это то же самое, что готовить трудоемкий ужин для себя. Ей и так сойдет. А больше никто и не увидит ее пыльных окон. Так же как и замызганных обоев и выцветших штор. Ну, подруга забежит, другая. Машка иной раз заскочит. Ну и что. Они тоже привыкли к ее интерьеру.

Лелька прилегла на диван. День сегодня выдался беспокойный. С утра заведующий Центром Павел Павлович вызывал к себе в кабинет, предупредил насчет возможной грядущей проверки из Минздрава области. Поэтому все свободные промежутки между приемами посетителей, если таковые были, она сегодня посвятила приведению в порядок журналов регистрации посетителей и прочей документации. Так то у нее вроде все в порядке, но, при желании, всегда можно найти к чему придраться. Надо сделать эту вероятность минимальной. Еще попался сегодня крайне нудный и противный пациент, который полтора часа нудил на тему, что все бабы – шлюхи. И Лельке пришлось его вежливо выслушивать, вместо того, чтобы смачно послать куда подальше. Вот в этом огромный минус ее работы: хочешь – не хочешь, но изволь вникать в душевные переживания и такого гавнюка. Она и вникала, ловя себя время от времени на мысли, что правильно женщины бросали такого зануду. Лично она бы сделала это непременно, если бы ей вдруг «посчастливилось» оказаться в роли его подруги (упаси бог от такого счастья!), да еще напоследок не отказала себе в удовольствии высказаться от души на его счет. Надо сказать, что мелковаты пошли нынче мужики. Зануды, жадюги, мелочны. Нынешний пациент, когда перечислял обиды, нанесенные ему его бывшими женщинами, достал толстенькую записную книжку, и долго цитировал из нее, что, когда, какой стоимостью было им куплено и подарено дамам. Лелька было заикнулась, что подарки на то и подарки, чтобы их подарить и забыть. Что ты! Он аж взвился весь! По его теории, каждый подарок должен быть возвращен дарившему в виде безграничной пожизненной благодарности, а также коленопреклонения, целования рук и других частей тела и т.д. и т.п. Лелька с тоской слушала его не перебивая, а сама думала о том, что на веки веков миновала эпоха рыцарей без страха и упрека.

Вот так и прошел последний трудовой день подходящей к концу недели. Да, впереди были два выходных. Что при отсутствии других праздников тоже большой праздник.

…После ужина она прилегла на диван, немного посмотрела телевизор. Потом позвонила подруга, потрепались ни о чем с полчаса. Потом позвонила Машка. Эта звонила целенаправленно. Ее интересовала как продвигается месть Альберту.

– Маш. Ты через сутки уже хочешь иметь результат. В таком деле так не бывает. Тут нужна тактика, стратегия, время, в конце концов. Это тебе не пироги печь.

– Да, хочу результат. И немедленно, – была неумолима Машка, – Ты там пошевеливайся давай. Форсируй события. Кстати, о пирогах. Хорошо, что напомнила. Хочу с капустой и мясом, а еще с капустой и яйцами. Завтра чтобы с утра испекла.

– А пироги с макаронами не хочешь? Где твоя совесть, спрашивается? Сестра твоя, между прочим, тоже устала за прошедшую неделю. Мне даже ужин для себя сегодня неохота было готовить.

– Правильно. Потому что для себя готовить – это эгоизм. А для ближнего своего – благое дело, приносящее в первую радость тебе самой. Поэтому изволь с утречка встать пораньше, испечь пироги и привезти мне как раз к полудню горяченькими, когда я проснусь. Я буду с аппетитом есть, а ты на меня смотреть и радоваться за меня. Кстати, по пути можешь заскочить в кондитерскую и прихватить тортик. Ты знаешь какой. «Подарочный» с масляным кремом и орехами. Терпеть ненавижу со взбитыми сливками, которые заполонили все прилавки. Настоящие торты только масляные. Все поняла?

Лелька все поняла. Опять Машка ее самым беззастенчивым образом запрягает.

– А тебе жирно не будет? Два пирога, да еще торт. А как же ваша талия, мадемуазель? Не опасаетесь, что скоро не найдете ее в складочках, образовавшихся от пирогов, да тортов?

– Моя талия – не твое собачье дело. Поняла? Ты же прекрасно знаешь, что когда я в расстройстве, то ем как лошадь. Зато потом, когда опять вхожу в душевное равновесие, моя талия мигом возвращается на место. Короче, ты не разглагольствуй тут понапрасну, а насчет пирогов похлопочи, – и Машка не прощаясь отключилась.

Наутро Лелька сразу после обычных водно-гигиенических процедур поставила тесто, занялась начинкой для пирогов. Ровно в 11 пироги дымились на столе. Получились они на славу – румяные, пышные, аромат от них такой шел, что слюнки так и текли. Лелька быстренько собралась, упаковала пироги прямо с подносом в большую хозяйственную сумку и рванула к сестренке. Немного поколебавшись, зашла таки в магазин и купила небольшой тортик «Подарочный». Гулять, так гулять.

Несмотря на выходной день, народу на остановке было полно. Еле втиснувшись в автобус, Лелька встала довольно удачно у окна, пристроив сумку себе на ноги. Тут еще участливый дядька на заднем сиденье попался, сам вызвался торт подержать. Лелька доверила дядьке сладкую ценность, смотрела в окно, думала о предстоящей проверке, об Альберте, о Машке.

Сквозь салон автобуса танком продиралась кондукторша. Лелька их знает на своем маршруте всех наперечет. За исключением двоих пожилых доброжелательных тетенек, они не отличаются ни тактом, ни вежливостью, ни особой любовью к ближним своим. В это раз кондукторша попалась особенно вредная. Самая вредная. Лельке кажется, что она просто ненавидит своих пассажиров, считает их своими кровными врагами и при любой возможности мстит им с особым изощренным удовольствием. Пару раз Лелька была свидетельницей, как она буквально доводила людей до слез. А уж если кому вздумается сделать ей замечание или просто вступить с ней в перебранку, то до конца поездки все присутствующие будут вынуждены слушать страстный монолог кондукторши о том, какие они все подлецы и мерзавцы, мечтающие единственно лишь о том, чтобы объегорить несчастную бедную женщину и самым наглым способом проехать бесплатно, глядя своими бесстыжими глазами прямо в ее честные неподкупные глаза и думая при этом о том, что вот я, мол, самый умный, а она, мол, дура распоследняя, а она вовсе не дура… и прочее, и тому подобное. Остальные пассажиры видимо тоже уже хорошо изучили и ее вредный характер и ее обширные монологи, поэтому все молча терпели ее тычки и придирки. Тетка танком напролом шныряла туда-сюда, отдавливая ноги пассажирам, глаза ее метали молнии, выдавая немереную накопленную отрицательную энергию, требовавшую немедленного выхода. Народ молча терпел, не поддаваясь на провокацию. Наконец, народу набилось так много, что при всем желании пройти по проходу стало совершенно немыслимым, особенно при таких шикарных кустодиевских габаритах, которыми обладает эта хозяйка автобусного салона. Почертыхавшись и поняв, что больше ей не протиснуться, а нахальным пассажирам только того и надо, чтобы зайцем прокатиться, кондукторша избрала другую тактику и на остановках стала выпрыгивать из автобуса из одной двери, а входить с потоком садящихся пассажиров в другую. Так она и мелькала: на одной остановке входила в среднюю дверь, на другой – в заднюю, на третьей – в переднюю, а затем цикл повторялся. То ли водитель просмотрел, то ли она ему тоже до смерти надоела, но на одной из остановок хозяйка салона осталась вместе с не поместившимися пассажирами. Автобус уехал без нее. То-то началось веселье! Люди с просветленными счастливыми лицами спешили обрадовать вновь входивших пассажиров, что им повезло попасть на бесплатный маршрут. Бурно радовались все, даже те, у которых был проездной и по большому счету им, вообще-то, должно было быть глубоко по фигу бесплатность маршрута. Атмосфера в автобусе сразу установилась дружеская, почти родственная. Молодые люди без  просьб и намеков охотно уступали места пожилым. Мужчины вовсю флиртовали с дамами, дамы кокетливо улыбались в ответ, поигрывая глазами и ресницами. Даже водитель объявлял остановки весело и жизнерадостно. В общем, к Машке Лелька явилась в отличном настроении. И даже тот факт, что торт она забыла на коленях услужливого дядьки, нисколько не омрачил радости жизни. Зато дядьке хорошо – поест на халяву вкусненькое.

Лелька открыла дверь своим ключом. Машка еще спала. К тому времени, как она наконец встала, Лелька успела сварить ей большую кастрюлю щей, натушить картошки. Теперь на несколько дней Машка едой обеспечена. Войдя в раж, Лелька принялась намывать кафельную плитку, надраила кастрюли.

Наконец, из комнаты павой выплыла сонная Машка в пижаме.

– Чего ты тут гремишь, спать порядочным людям мешаешь? – недовольно пробубнила она.

– Ты на часы взгляни. Половина второго.

– И что с того? На то и выходной чтобы вволю отоспаться. Пироги принесла?

– А ты типа не видишь? Вот на столе тебя дожидаются.

– То-то же. А торт где?

– Забыла в автобусе, – честно призналась Лелька.

– Ну и дура, – Машка повернулась и пошлепала в ванную.

Да, ждать благодарности от нее не стоит. Скорее рак на горе свистнет, чем Машка спасибо скажет.

– Что там Альберт? – с зубной щеткой во рту выглянула из ванной Машка, – Жив еще? Невредим?

И на Лелькин кивок, сурово, – А почему жив и невредим? Чего ты спишь то, а? Что за дела? Ты же обещала!..

– Обещала, обещала. А раз обещала, то сделаю. Ты меня знаешь. Но не сразу такие дела делаются. Ты же просила его морально убить, а это не так просто. Это физически убить человека – дело плевое. Выстрел в сердце или в висок – и все кино. А моральное уничтожение требует подготовки, продумывания стратегии и тактики. Понятно?

– Ага, – кивнула Машка, не вынимая изо рта зубной щетки, – ты там сильно не затягивай, стратегистка ты моя и тактистка. А то я спать спокойно не смогу, пока ты за меня не отомстишь. Поняла?

– Ага! Спать она не может, видите ли… – передразнила Лелька сестренку, – То-то ты до пол-второго пополудни никак с постели не поднимешься, от бессоницы великой, видимо. Все переживаешь.

– Ага. Переживаю, – невозмутимо кивнула Машка и опять исчезла в ванной.

 

Вернувшись вечером от Маши, Лелька уселась за компьютер. А включив его, скоро всерьез увлеклась, забыв о времени. Кавалеры писали ото всюду. И было их уже приличное количество, так как они множились стремительно, как тараканы. Альберт был в их числе. Как Лелька и предполагала, он опять написал ей.

«Добрый день (утро, вечер, ночь), Оля. Очень рад, что вы мне ответили. Уж не знаю почему, но мне этого очень хотелось. Лицо у вас приятное, взгляд открытый. Я уже не говорю о том, что вы просто очень привлекательны, если не сказать больше. Наверняка у вас сразу же появилась масса поклонников на сайте, что понятно. Рад, что не затерялся в этой толпе, и вы на меня обратили внимание. Постараюсь оправдать ваше внимание к моей скромной персоне. И знаете что, Оля? Предлагаю сразу перейти на «ты». Так проще общаться. Ведь правда? Как вам мое предложение?»

Лелька перечла дважды, немного подумала, и пальцы ее залетали над клавиатурой.

«Предложение ваше принимаю, Альберт. Доставайте бутылочку вина. Будем пить на брудершафт. А как иначе мы так запросто перейдем на «ты»? Достали? Отлично. Открывайте, наполняйте бокалы. А теперь перекрестили наши руки и пьем. До дна! Теперь целуйте меня, Альберт (все подсказывать надо!). Чмок (это я вас поцеловала). Вот теперь мы с вами, пардон, с тобою, на «ты».»

Лелька отправила свое сообщение. Потом почитала и другие, поступившие в ее адрес. Добросовестно начирикала всем ответы, кому коротенький, кому подробный – по обстоятельствам. Она девушка вежливая, без ответа никого не оставит. От души посмеялась над письмом некоего Михаила, чья анкета была без фотографии. Михаил, по всему, дядька юморной, щедро насыпал ей и комплиментов, и анекдотов, и стихов, и цитат великих мира сего по вопросу любви, и прозрачных намеков на интим, и прямых предложений на то же самое. Вот такой вот романтический винегрет или коктейль. И все это ненавязчиво, с юмором, красиво и легко. Она ответила в тон. Пока составляла ответ Михаилу, на сайте засветился Альберт. И тут же написал Лельке.

«Милая Оля. Добрый вечер. Страшно раз встретиться с тобой. Безумно рад, что мое предложение принято. А вот и бутылка. Это особое вино, редкое. Друг привез из самого Парижа. Ставлю фужеры. Наливаю. Чмокаю тебя в щечку, целую в алые губки. Олечка, золотко, теперь мы на ТЫ! Ура!!!».

«Добрый вечер, Альберт. Как называют тебя близкие люди? Альберт? Алик? Или еще как-то? Как звала тебя в детстве мама? Как ты хочешь, чтобы тебя называла я? А я для тебя – Оля, Олечка, Оленька. Можно даже Леля или Лелька.»

«Оленька, золотко мое, птица моя сизокрылая, если позволишь (а ты уже позволила) я буду звать тебя именно так. А ты зови, как хочешь, как тебе больше нравится. Все знакомые, друзья и коллеги зовут меня Альбертом. И мама в детстве так называла, да и сейчас так зовет. Она у меня человек очень хороший, но эмоционально сдержанный, сантиментов не признает. Аликом меня никто никогда не звал, я считаю это имя несерьезным для зрелого мужчины. Но тебе разрешаю и так меня называть».

«Дорогой Альберт, мне показалось при первом нашем общении, что ты мужчина серьезный. А ты вдруг обрушиваешь на меня такие ласковые словечки типа «золотко», «птица сизокрылая» и пр., что просто на глазах разрушаешь свой имидж серьезного человека. Похоже, в отличие от своей мамы, ты сантименты как раз признаешь.»

«Ты не поверишь мне наверняка, но знаешь, я и сам себе удивляюсь. Такое со мною впервые, честное слово. Чем-то ты зацепила меня с первого моего взгляда на твою фотографию в анкете, с первого же твоего послания. Оля! Оленька! Олечка! Золотко мое!  Звездочка ясная! Что ты делаешь со мною, а?!.»

«Ничего я с тобою не делаю, Альберт, да и делать не собираюсь. Ты сам себя накручиваешь. Позволю напомнить тебе слова одного «железного» человека: держи ноги в тепле, а голову в холоде. А от себя добавлю: и не поддавайся мимолетным эмоциям. Что ты, в самом деле, а?  Ай-яй-яй… А еще взрослый и серьезный мужчина. Да ты меня даже еще ни разу и не видел в натуре, и даже голоса моего не слышал, и даже еще вчера не подозревал о моем существовании. А вдруг я хромая или даже безногая, с протезом вместо правой руки, со вставной челюстью, со стеклянным левым глазом, не слышу на оба уха, да к тому же говорю скрипучим голосом, картавлю, шепелявлю, не выговариваю половины букв из алфавита? Что тогда?»

«Если бы было так, как ты написала, я бы возил тебя на инвалидном кресле, купил бы тебе слуховой аппарат и нанял лучшего логопеда, какой только существует. Кстати, это идея! Насчет того, что я тебя еще ни разу не слышал. Напиши мне свой сотовый. Я тебе позвоню. Хочу немедленно услышать твой нежный скрипучий картово -шепелявый голосок.»

Лелька ненадолго задумалась, откинула волосы со лбы привычный кивком, и написала: «89279908102». Пусть звонит, если хочет. Что ж тут такого? Все равно это знакомство на 2-3 дня. Вот «отомстит» за Машку и исчезнет с сайта. А симку просто поменяет. У нее давно валяется другая.

Не успела она додумать мысль про другую симку, запел-защебетал соловьем ее мобильник. Кто это? Она схватила трубку, глянула на номер. Номер был совершенно незнакомый.

– Да. Я вас слушаю.

– Добрый вечер, – поздоровался с ней телефон приятным мужским голосом.

– Добрый вечер, – согласилась с ним Лелька, – А с кем имею честь беседовать?

– Со мною имеешь честь, – рассмеялись на другом конце связи, – А голосок у тебя, Оленька, очень приятный. И к тому же весьма чистая и правильная речь. Что же ты на себя клевещешь? Вот теперь ни за что не поверю ни в стеклянный глаз, ни в протезы, ни во вставную челюсть. А в том, что ты прекрасно слышишь, я уже убедился.

Не удержавшись, Лелька от души рассмеялась. А сотовый все никак не унимался:

– И смех у тебя звонкий, ясный и искренний.

– И нос у меня прямой, а профиль греческий, ум пронзительный, юмор искрометный,…. и так далее, и тому подобное. А, может, остановим все же эту лавину эпитетов. Я рада, что ты позвонил, Альберт. Сейчас занесу твой номер в записную книжку, и буду доставать тебя день и ночь.

– Согласен. Доставай меня, Оленька, и днем, и ночью. И утром, и вечером. И на закате, и на рассвете. И в зной, и в холод. Я буду только рад такому обороту событий. Оля, время сейчас еще совсем детское, день уже заметно удлинился, а завтра выходной. Я все это к тому, не встретится ли нам с тобою прямо сейчас. Ты мороженое любишь? Приглашаю тебя в кафе-мороженое.

А вот такой оборот событий Лельку никак не устраивал. Доводить дело до личной встречи ни в коем случае не входило в ее планы. Это уж извините-подвиньтесь, милый Альберт.

– Мерси за приглашение. Мороженное обожаю и никогда не упускаю возможности замороженница, то бишь заправиться оным, тем более, на халяву. Но есть одно «но». К огромному моему сожалению, я в буквальном смысле сейчас сижу на чемодане, то есть, на дорожной сумке. Уезжаю на  десять дней на курсы повышения квалификации. И не абы куда, а в саму Москву, столицу нашей родины, если ты не в курсе. Видимо, мое начальство посчитало мою квалификацию недостаточно высокой. От нашей организации как раз в Москву едет «газель» за оборудованием и пособиями, вот за мною должна заехать буквально с минуты на минуту.

– Так ты сейчас уезжаешь? – так искренне расстроился Альберт, что Лелька стало его даже жалко.

– Милый Альберт. Дорогой Альберт. Это всего-навсего 10 дней, не так уж много часов, немного побольше минут и секунд. Со своей стороны обещаю каждый божий день выходить на связь с тобою через Интернет-салоны.

– А я регулярно по несколько раз в день звонить тебе.

– Вот и отлично. Вот и договорились. Кстати, слышу с улицы сигнал машины. Похоже, это по мою душу. Пока, милый Альберт. Жди меня, и я вернусь. Только очень жди.

– Я буду очень ждать тебя, Оля, – так серьезно сказал он, что у Лельки екнуло где-то под ложечкой, – Очень. Счастливого тебе пути.

Лелька нажала на красную кнопку мобилы, отложила ее в сторону. Что-то в этой ситуации ей не понравилось. Что-то здесь не так. А что? Ладно, она потом додумает эту мысль. А пока надо отключатся, выходить из сайта. Ведь ее нет, она уезжает в Москву. Врушка такая. И как ловко сориентировалась. И про курсы, и про «газель» (на тот случай, если он надумает притащиться провожать ее на вокзал). Что ж, можно с чистой совестью звонить Машке и «обрадовать» ее сообщением, что Альберт похоже крепко сидит на крючке. Осталось только больно щелкнуть его по носу. Только вот за что?

Лелька вздохнула, выключила компьютер. Настроение упало ниже принтуса.

 

…Она проснулась среди ночи. Лежала в темноте, смотрела в потолок на проплывающие светлые прямоугольники от фар проезжающих внизу машин. Остатки сна окончательно стекли с нее куда-то под кровать. На душе было погано, на сердце тревожно. Она поступила неправильно. Теперь ей это стало совершенно ясно. Она в очередной раз дала слабинку и пошла на поводу у взбалмошной Машки, потакая ее эгоизму. Но одно дело потратить все свои сбережения на бирюльки для сестренки, и совсем другое дело брать на душу грех и обманывать в сущности ни в чем не повинного человека. Этот Альберт, похоже, поверил ей, приоткрыл перед нею душу свою, не зная, что в нее собираются плюнуть.

Лелька рывком скинула с себя одеяло, вскочила, и как была босая в трусах и майке начала маршировать от окна к стене и обратно. Надо срочно исправлять ситуацию. Немедленно! Только вот как? Тут есть несколько вариантов. Например, позвонить Альберту и честно во всем признаться. Так и так, я Машкина сестра, по ее просьбе с вами познакомилась, в чем теперь искренне раскаиваюсь, прошу меня простить. Что ж, способ честный, прямой, но для Альберта очень неприятный, ведь, по сути, она признается ему, что изначально знакомилась с ним с целью мести, вводила в заблуждение и просто врала насчет себя, своего возраста и намерений. Нет, не годится.

Второй вариант, Лелька исчезает с сайта без всяких объяснений. Была и исчезла. Ну, мало ли что случилось… Он, конечно, будет звонить, а телефон не ответит. Человек начнет искренне переживать, вдруг она, Лелька, попала под машину, или в больницу с острым приступом аппендицита, или случайно провалилась в другой временное измерение или просто в канализационный люк. Нет, этот способ еще хуже, потому что оставляет человека в полном неведении и дает повод для переживаний. Возможно, Лелька преувеличивает возможные переживания Альберта. Быть может, у него этих вирт-подружек пруд – пруди и уже через день-два он навсегда забудет о некоей Оле. И все же так делать нельзя.

Так, что еще можно придумать в этой ситуации? Можно и дальше переписываться с Альбертом как ни в чем не бывало, постепенно сводя общение на нет. Рано или поздно он все равно остынет к ней, увлечется другой дамочкой, забудет Оленьку и все вернется на круги своя. Пожалуй, этот последний вариант самый бескровный и безболезненный для всех. Так и поступим.

Лелька немного успокоилась, выпила на кухне холодный невкусный час с половинкой засохшей баранки, опять улеглась в постель. Чего она в самом деле переполошилась за какого-то там Альберта? Ничего с ним не сделается. За нее, Лельку, никто никогда не переживал, разве что родители в далеком детстве. И Лелька повернулась на правый бок, подложила руку под щеку, закрыла глаза. Все нормально, не надо выдумывать проблему там, где ее нет и в помине.

Назавтра наступила суббота. Суббота – лучший день недели, это знают все. Позади трудовая неделя, впереди еще один выходной. Действительность с утра соответствовала дню – солнце светило весело, небо синело пронзительно, птички пели радостно, душа вторила птичкам.

«Отпустите меня в Гималаи, отпустите меня насовсем! – озвучила Лелька песню души, – А не то я залаю, а не то я завою, а не то я кого-нибудь съем!». Ответом ей было молчание. Молчание, как известно, знак согласия. То есть, никто не возражал против Лелькиного убытия в Гималаи. Но Гималаи пока подождут. Есть у нее здесь дела, которые надо переделать до отъезда в Гималаи. Первое дело – традиционная субботняя домашняя уборка. Второе дело – испечь блинчиков с творогом, которые просил желудок уже второй день. Желудок собственный надо уважать. Желудок – он тоже человек. Ты его уважишь, и он тебя тоже. Ты его обидишь, и он подведет в самый неурочный час. Нет, с кем, с кем, а с желудком надо дружить. Третье дело – стирка. Ну, тут все просто – загрузил машину, засыпал порошочек, нажал пару кнопок и пошла работа. Лелька до сих пор радуется покупке этой чудо-техники. Если раньше на стирку уходил чуть ли не весь день, то теперь стирка – одно из любимых ее занятий.

Лелька начала со стирки. Через 5 минут машина ровно и тихо загудела, сыто переваривая полным чревом грязное белье. Так, одно дело сделано. А пока можно и кофейку себе позволить. Она пила божественный ароматный напиток, чувствуя, как в нее вливается вместе с ним сила и бодрость. Так, теперь пылесос в зубы, тряпку и ведро в руки – и пошла работа.

Через 3 часа уставшая, но довольная собой и жизнью, Лелька ела на сверкающей чистотой кухне свои любимые блинчики с творогом. Сквозь отмытое кухонное окно было видно трепыхающееся на балконе влажное белье. Так, обязательная субботняя программа c честью выполнена. Теперь можно приняться и за необязательную часть программы, ту, которая для души и тела. Например, заглянуть в компьютер. Что там нам пишут? Или не пишут?

Там писали. Да еще как!

Целых 25 сообщений! Из них 6 – от Альберта.

Лелька раскрыла эти 6 сообщений.

«Милая Оля. Ты только уехала, а я уже дико соскучился. Как жаль, что мы не успели встретиться до твоего отъезда. Но ничего, ведь ты не за тридевять земель от меня улетела, скоро вернешься и тогда я непременно встречу тебя. С огромным букетом цветов. Какие цветы ты любишь? Алые розы? Хризантемы? Каллы? Фиалки? Орхидеи? Это мой большой промах, что я до сих пор не знаю, какие цветы ты любишь. Стыд и позор мне на века.»

«Моя дорогая Оленька. Как ты доехала? Как устроилась? Я подумал, что смог бы приехать к тебе. Только напиши свой временный адрес, и я тут же примчусь.»

«Пытался дозвониться до тебя, но твой мобильник отключен. Почему?..»

«Соскучился страшно. Не могу спать, потерял аппетит. Ты не в курсе, сколько может протянуть мужчина в расцвете лет и сил без сна и еды? На десять дней меня хватить? Хотелось бы дожить до встречи с тобою».

«Оля, мне так не хватает тебя! Скучаю! Пропадаю! SOS!!!»

«Включи немедленно свой сотовый!»

 

…Ночью ей приснился сон. Сон, который расставил все по своим местам. Уже во сне она поняла, что это сон, но сон не простой, а вещий и к тому же сон-подсказка и обрадовалась ему, постаралась запомнить. И даже прямо во сне припомнила случай с Менделеевым, который увидел во сне свою знаменитую таблицу химических элементов. Проснувшись тут же черкнула в блокноте, что как раз кстати оказался на прикроватной тумбе, основную мысль приснившегося и уснула на этот раз глубоко и с облегчением, как человек нашедший вдруг простой выход из сложной ситуации.

Проснувшись утром, Лелька прочла то, что записала себе ночью. «За Машку отомстила. Пусть А. теперь станет моим парнем.»  Хмыкнула. Молодец, додумалась. Прочла еще раз. А что, вообще-то это мысль… Что ж, действительно молодец. Додумалась. Откинулась на подушку. Машкину просьбу она исполнила, сделала так, как та просила – написала Альберту, заинтересовала его своей персоной. Никаких претензий к ней с ее стороны не может быть. Теперь можно и о себе подумать. Конечно, Машке такой оборот событий не понравится. И что с того? Неужели всю жизнь Лелька обязана поступать только так, как устроит ее младшую сестренку. А не пора ли и о себе, хорошей, подумать хоть немного. Ей нравится Альберт, она не будет кривить душой. Она нравится Альберту. Это явно так. А Машка здесь совершенно не при чем.

 

Явившись  на работу, Лелька пробежалась по своим записям, по журналу регистрации посетителей, а также просмотрела список записавшихся на прием. Да, желающих попасть к ней многовато. Но ничего, Димон справится. Ведь и она его выручала, когда у того закрутился неожиданный непродолжительный роман с замужней дамой и он, сославшись на болезнь любимой одинокой тетушки, вырвал у шефа 2 недели отпуска за свой счет. Тогда Лелька честно отпыхтела за двоих – и своих пациентов принимала, и Димкиных. Пришла его очередь платить добром за добро. Лелька сняла трубку внутреннего телефона:

–         Привет, дорогой. Как жизнь молодая?

–         Твоими молитвами, старуха.

–         За старуху в лоб. Но сначала с просьбой. Миленький, дорогой мой, самый хороший, отзывчивый, красивый, сексуальный, обожаемый и горячо любимый Димочка. Короче, мне позарез нужно дней десять в счет отпуска. Или за свой счет. В общем, вопрос жизни и смерти. Я сейчас к горячо любимому шефу порулю, а ты настраивайся пахать за двоих. Лады?

–         А что за дела? Давай как на духу.

–         Как на духу: влюбилась. Хочу вплотную заняться личной жизнью.

–         …Да…, – озадаченно сказала трубка Димкиным голосом, – ты даешь, стару… Простите, девушка. Говоришь, личной жизнью заняться?.. А ведь я только что собирался сам к тебе подъехать с предложением руки и сердца. Опоздал, стало быть?

–         Опоздал, Дима. Ой, опоздал! Долго собирался. Ладно, если у меня чего там сорвется, то буду иметь в виду тебя. Как запасной вариант будешь у меня проходить. Так ты согласен?

–         Да, согласен. Чего там… Хоть запасным быть, чем никаким.

–         Балда! – рассмеялась Лелька, – Я про то, согласен за двоих поишачить 10 дней?

–         Да согласен, согласен. Хоть это и свинство большое с твоей стороны. Представляешь, что я буду чувствовать, корячась тут насмерть с утра до ночи за двоих и думая о том, что, быть может, именно в эту самую минуту тебя целует мой неведомый соперник? Изуверка ты, Лелька. И садистка.

–         Короче, я пошла к шефу на ковер. Держи за меня кулаки на счастье, – и Лелька положила трубку.

Пал Палыч сидел за своим столом, подперев щеку рукой, и о чем-то думал. На вошедшую Лельку даже не взглянул, хоть она и вежливо постучала предварительно. Зазвонил телефон. Он снял трубку, долго слушал говорившего, потом произнес: «Девушка, это не ремонт бытовой техники. Вы ошиблись». Положил трубку. Лелька села напротив шефа и терпеливо ждала, когда же он, наконец, обратит на нее свое сиятельное внимание. Шеф с этим не спешил. Опять зазвонил телефон.

«Да. Вы уже звонили мне, дорогая. Повторяю, что вы попали не в ремонт бытовой техники, а в Центр психологической помощи. Ошиблись номером. …Как вы сказали?.. Вы думаете, это поможет? Что-то я сомневаюсь. Ладно, давайте попробуем», – и Пал Палыч положил трубку.

–         Она сейчас опять позвонил. И велела мне трубку сразу не снимать. Как ты думаешь, Ольга, если я сразу трубку не сниму, то она попадет в ремонт бытовой техники?

–         Вряд ли, Пал Палыч, – честно предупредила Лелька. Опять затренькал телефон. Шеф покосился на него, нахмурил брови и внимательно слушал телефонные перезвоны. Через минуту снял трубку: «Милая барышня, это опять я. Вы опять попали в Центр психологической помощи. Ваш план не удался. К сожалению.»

–         Ну, что у тебя, Ольга? – наконец поднял на нее свои ясные бледно-голубые очи.

–         У меня вот это, – и Лелька выложила перед ним свое заявление. Шеф внимательно уставился в бумагу.

–         Ничего не понимаю, – признался он. Лелька взглянула на листок, перевернула его на 180 градусов.

–         А так?

–         Так понимаю, – произнес Пал Палыч и опять снял трубку затренькавшего телефона, – Да. Опять вы, милая барышня? А это опять я. Ну, что там у вас со стиральной машиной? Рассказывайте. – И тут же положил трубку на место, – Не хотят рассказывать, – пожаловался Лельке. Опять уткнулся в ее заявление.

–         Так как, Павел Павлович, отпускаете меня? – не выдержала она наконец, – Я договорилась с Дмитрием Савиным, он согласен меня подменить на время моего отсутствия.

–         Иди, Ольга, отдыхай, – махнул рукой Пал Палыч, отодвигая от себя листок.

–         А заявление подписать? В смысле, визу разрешающую наложить, – напомнила Лелька, пододвигая листок поближе к шефу.

Пал Палыч ворча себе под нос что-то вроде «развели бюрократию, понимаешь, слова начальника им недостаточно», размашисто вывел: «Согласен отпустить Ольгу Дубровину на 10 дней на все четыре стороны».

–         Вот спасибочки, Павел Павлович, – и Лелька ловко подхватила бумажку со стола, – с меня причитается.

–         Само собой, – вяло махнул рукой Пал Палыч и опять погрузился в думы.

Лелька быстренько привела все в порядок на своем столе, вынула из тайничка под столом припрятанную от себя же заначку в виде нескольких крупных купюр, заскочила к Димону и торжественно вручила ему журнал регистрации и список будущих посетителей, потом забежала к секретарше Миле, отдала ей свое заявление и ключ от кабинета, предупредила девочек в регистратуре, чтобы всех ее пациентов в ближайшие 10 дней направляли к Савинову. Вышла на улицу, вдохнула свежий воздух. Ух! Хорошо!!! Целых 10 дней покоя, свободы и отдыха! Хотя, покой нам только снится. Нет, не для того она вырвала этот кусочек отпуска, чтобы отдыхать. Как раз наоборот. Дел у нее теперь невпроворот. И начнет она с салона красоты. Да, именно оттуда и начнет она свое преображение. Ведь через 10 дней ей предстоит встретиться с Альбертом. И надо сделать все возможное и невозможное, чтобы максимально приблизится к тому образу, который нарисовался у нее на сайте. Ей очень хочется, чтобы Альберт при встрече не разочаровался в ней. Чтобы на его лице было написано восхищение при  ее виде, а никак не наоборот.

В сумке заиграл марш Мендельсона. Лелька достала мобильник. Он, Альберт, собственной персоной!

–         Здравствуй, Оленька. Здравствуй, солнышко. Наконец ты на связи. Как дела?

–         Дела отлично. Погода тоже. Настроение соответствующее. Что ты?

–         Не могу похвастаться своим отличным настроением, не в пример тебе. Без тебя мне свет не мил.

–         Ой, да ладно. Не переживай, Альберт. Не пройдет и года, как я вернусь.

–         Шутить изволите, мадемуазель? Не пройдет и года… Не пройдет и недели, как я помру от тоски по тебе. Давай приеду, а? Называй координаты.

–         Нет, милый. Подожди немного. Ни к чему тебе мотаться туда-сюда. Не ближний свет. Скоро я сама приеду.  Ты извини, у меня тут занятие через минуту начнется. Пока, ладно?

–         Пока-пока. Изуверка ты, Оленька. Вечером жду тебя на сайте. С 19 часов и до полуночи буду на связи.

Она усмехнулась. За последние полчаса ее второй раз называют изуверкой. А она вовсе даже не изуверка, и не садистка. Она обыкновенная не очень молоденькая девушка, которая хочет простого человеческого счастья. И у нее появился реальный шанс добиться его. Только надо очень постараться. Очень! И она сделает это.

В салоне красоты ее встретили с распростертыми объятиями. Не потому, что она была особенной посетительницей. Там всех так встречали. Сервис был на наивысшем уровне. Впрочем, прейскурант цен к тому и обязывал.

–         Что желаете, девушка? – вежливо спросили ее.

–         Желаю ни много, ни мало – стать лет на 5 моложе, процентов на 200 красивее и эффектнее, – честно призналась Лелька, отдаваясь полностью в руки профессионалов.

 

Вечером дома Лелька придирчиво разглядывала себя в большом зеркале в прихожей. Да, надо признать, что уже после первого посещения этого волшебного заведения, первые признаки чудесного превращения гадкой (ну, не совсем гадкой, а скажем, серенькой) утки в прекрасную лебедь налицо, вернее, на лице. Она еще раз вгляделась в свой профиль, в свой анфас, вытянула шею, немного втянула щеки, повертела головой. Что ж, с пивом вполне потянет. Но до совершенства еще далековато.

После 20 часов включила компьютер. Альберт, как и обещал, светился на сайте.

– Здравствуй, дорогой, – замелькали Лелькины пальцы над клавишами…

 

…И вот наступил час «Ч». То есть, настал тот день, и тот час, когда Лелька якобы вернулась в родной город с далеких курсов. Но этому предшествовала 9 таких непростых, таких тяжелых для Лельки дней, когда она вечером просто падала в постель, изнуренная тренировками в фитнес-зале, танцами в клубе аэробики, вечерними и утренними пробежками и все это на фоне недоедания, так как посадила себя хоть и на щадящую, но все же диету. Единственной радостью были посещения салона. Тем она отдыхала, кайфовала, в то время, как над ее лицом и телом трудились массажисты и косметологи. Что только с ней не делали! И в барокамеру заточали, и новомодный французский скульптурный массаж лица делали, и зубы то ей отбеливали, и разные травяные и шоколадные обертывания делали, и массажировали какими-то теплыми камнями, и в минеральные ванные засовывали и т.д. и т.п. Надо сказать, что все эти процедуры были исключительно приятными. Все, кроме эпиляции. Тут приходилось стискивать зубы и терпеть. Что же делать, красота требует жертв. Каждый вечер Лелька в обязательном порядке выходила на компьютерную связь с Альбертом, и они от души болтали. Лельке очень нравилась с ним общаться. Нравился его остроумный, ироничный, мягкий юмор, его манера письма, нравилось, как чутко он улавливал ее настроение. Единственное, что ее слегка огорчало и напрягало, так это то, что она вынуждена ему врать. «Ничего, ему же во благо,» – думала она.

Короче говоря, к встрече с Альбертом Лелька подготовилась примерно так, как космонавт к полету в космос. Или как спортсмен, рассчитывающий на золотые медали, к олимпийским играм. И стимулом, который не позволял ей расслабиться или сойти с дистанции, была великая цель – понравиться Альберту. Понравится настолько, чтобы лицо его озарилось восторгом и восхищением при первом их очном свидании. А то, что она сама влюблена по уши, как никогда раньше в своей жизни, было ей самой очевидно.

 

…Итак, до часа, на которое было назначено свидание, оставалось только сорок минут. Лелька еще раз взглянула на себя в зеркало. Новое черное шелковое платье красило ее необычайно. И нисколько не жаль тех 6 тысяч рублей, что она за него отвалила. В этом платье она настоящая королева. Сконструированное с большим умом оно подчеркивала все изгибы Лелькиного тела, стройнило, делало выше, а талия… ну, просто осиная талия. Так, что у нас с личиком? Да, мастера не зря над ней колдовали столько дней, а сегодня еще и несколько часов. Увы вам, милая задавака Ксения Собчак! Рядом со мною сегодня вы – ничто, пустое место, недоразумение какое-то. Ведь сейчас перед вами стоит само совершенство! Чистейшей прелести чистейший образец! Лелька еще раз покрутила головой, повертела своей неожиданно лебединой шеей. Да, красота – это страшная сила! Сто раз была права великая Фаина Раневская! Так, остался последний штрижок – одеть новые черные туфли на высоченном каблуке, пшикнуть на  себя из флакона французскими духами, взять в руки сумочку и – вперед и с песней!

 

Она ехала в такси (не в автобусе же давиться в таком виде, в самом деле), смотрела за окно и мечтательно улыбалась в задумчивости. Она не видела, как заинтересованно поглядывает на нее в зеркальце не очень молодой водитель, разглядывая необыкновенную красотку, что улыбнулось ему сегодня везти. Да, повезло кому-то! Вон какая кралечка. Ах, какая женщина, какая женщина, ему б такую! Водила грустно вздохнул. А Лелька все смотрела за окно, все нежно улыбалась, вспоминая свои и его послания. Она все же призналась ему, что ей в действительности уже 35. Он так подшучивал над ее переживаниями по этому поводу. А ему, оказывается, 38. И он очень, очень хороший и милый человек. И Лелька уже поняла, что они просто созданы друг для друга. Ах, какой счастье, что Машка ему написала! Ах, какое везение, что она просто заставила Лельку познакомиться с Альбертом! И как это здорово, что существует в наше время такая служба знакомства по Интернету!

– Приехали, девушка, – вернул ее к реальности таксист. Лелька встрепенулась.

– Ой, простите, пожалуйста. Спасибо. Вот, возьмите, – она протянула купюру водителю и вышла из такси. И тут же увидела его. Это был Альберт, сомнений не было. Он стоял у памятника с огромным букетом бордовых роз и во все глаза глядел на нее.

Водитель не сразу отъехал. Он с любопытством глядел, как мужчина с радостным потрясением и восхищением на просветленном, счастливом лице смотрел на его пассажирку, а потом торопливым шагом пошел навстречу шикарной красавице.

«Да, везет же некоторым,» – с завистью вздохнул таксист, бросил прощальный взор на роскошную красотку и тронул машину…