«Lusy in the sky with diamonds» «Люся! Где небо? Где алмазы?» Где Люся… Как мы в итоге оказались в Лумбини, я до сих пор не поняла. В нашей маленькой группе никого не нашлось против, к тому же, русскоязычный гид крайне заманчиво навеял мистического ореола вокруг родины Будды, описав все нюансы светопредставлений, сопровождавших явление святого, и пророческих снов. Так что, мы решили, приехать в Непал и не побывать в Лумбини – святотатство. Здорово проникшиеся за те несколько дней пребывания, нагулявшиеся по узким улочкам, насмотревшиеся на буддийские храмы и местных жителей, мы лихо согласились на внезапные изменения в маршруте и бодро загрузились в автобус. И сейчас мы стояли и завязывали ленточки на священном дереве Боддхи. Признаться, это была пятнадцатая моя ленточка за все время пребывания. Больше всего мне хотелось котлет, в душ и, похоже, обратно домой. С такими мыслями я привязывала ленточку и желала счастья, денег и в буквальном смысле ровных дорог. Неожиданно ко мне подошел гид Игорь вместе с другим человеком и сказал: – Вы представляете.. он говорит, что Мохани просит с вами побеседовать. Мужчина рядом сказал что-то короткое. Гид нахмурился. – Она говорит, что у вас есть к ней вопрос. Он стал объяснять мне, что Мохани местная святая, и половина правительства Непала приезжает к ней за консультацией. Она никогда не обращается к туристам, более того, простым смертным к ней очень сложно попасть, и вообще все это странно… – Поэтому думайте сами, вы можете отказаться, — заключил он. Я поинтересовалась о цене, Игорь ответил, что она живет на подаяния местных, поэтому об этом ничего не известно. Спросил у стоявшего все это время рядом мужчины, а потом перевел: – Сколько сочтете нужным. Самым удивительным было то, что вопрос у меня действительно имелся. Возможно, поэтому, выбирая, где провести отпуск, я сорвалась именно сюда. Видя мое сомнение, Игорь сказал: – Мы вас подождем, на счет этого не волнуйтесь. Мне, к сожалению, нельзя с вами. Шераб оказался сопровождающим Мохани, которая в это время просто сидела неподалеку. Как турист, я приняла её за обычного местного жителя. Для меня было интригой, как мы будем объясняться, но все решилось просто, Мохани говорила на английском, хотя и с довольно сильным акцентом. Она сказала, что утром что-то подтолкнуло её прийти под это дерево, а, увидев меня, она поняла, что должна разъяснить для меня кое-что, о чем я у неё спрошу. Был только один вопрос, терзавший меня уже очень долгое время, и во мне появилась надежда, что эта загадочная непальская женщина действительно сможет мне все объяснить. На город мягко наступала осень, тучи забили небо и часто накрапывал мелкий дождь. В эту мрачную погоду сложно было заметить такую специфическую пропажу. Люди входили и выходили из трамваев, открывались и закрывались магазины, закрывались двери и форточки – отопительный сезон еще не начался. Люся бежала на семинар, она опоздала на десять минут и опаздывала еще на пятнадцать. Забитые трамваи закрывались и уезжали, рассеянная Люся потеряла по дороге пуговицу и не заметила. Постучала в аудиторию, улыбнулась, извинилась, пришла почти вовремя – самое важное только начиналось. А спустя неделю Люся исчезла. На самом деле она никуда не пропадала, но об этом немного дальше. Она сама мне об этом рассказала потом, теплым осенним днем, в разгар бабьего лета, кидаясь паутиной и сидящими на ней пауками. Люся нигде и ни от кого не пряталась, но разглядеть её за кружащими всюду листьями было сложно… Впервые я услышала её, когда задрав голову к небу, увидела первых улетающих птиц. Люся решила, что я смотрю на неё, и заговорила со мной. Правда, сначала было странно, я упорно игнорировала все, что она пыталась сказать: мне казалось, что это говорят случайные прохожие другим прохожим, либо это голоса соседей за стеной, звуки из телевизора, которые в тишине квартиры могли показаться громче, чем есть на самом деле. Было жутковато, но я упорно считала, что это меня не касается. Люся видела мою реакцию, видела, как я прислушиваюсь и отмахиваюсь, злилась, иногда прикрикивала, но не отступала. В конечном итоге я приняла потенциальную возможность её существования, и она до меня докричалась. У нас, наконец-то, начался диалог, из которого я узнала очень много, пока она окончательно не растворилась. Началось все с того, что Люся потеряла тень. Уставшая, она пришла домой, повесила пальто на плечики, заметила пропажу пуговицы, подумала почему-то, какой в коридоре тусклый свет, и, не умываясь, сразу направилась спать. – Проснулась утром, разбииитая… Села читать, вечером нужно было встретиться с одним парнем, обсудить тему, — Люся, судя по всему, клубилась где-то возле окна, — а потом пришла домой и, в общем, все. – Эм.. как это все? А дома что было? Если честно меня все это очень напрягало. И совершенно естественно напрягало. Когда я начала осознавать странность и однотипность повторяющихся шумов, логическую стройность фраз, громкость, в конце концов, и признав, наконец, в воздухе Люсю, я первым делом отправилась искать свои симптомы в гугле. Люся подходила под целый ряд тяжелых психических отклонений. Сама же она, сначала вежливо молчала в ответ на мои панические действия, а потом поделилась: – Знаешь, я тебя понимаю. Когда не увидела в зеркале отражения, тоже здорово испугалась. Тебе, наверное, сейчас очень не сладко… Я угукнула своей звуковой галлюцинации, плавно переходя на эзотерические сайты. Но читать статьи, вышедшие на запрос «невидимые люди», у меня не нашлось смелости. – Извини, — подала голос Люся. Судя по тону, она действительно сожалела. Я не буду описывать свое некрасивое состояние на тот момент. Наблюдая его, Люся сжалилась и даже покинула меня. Но спустя день вернулась. Голос звучал заплаканным: – Прости меня, мне так одиноко. Меня больше никто не слышит. Мне стало очень жаль её, на какой-то миг я попыталась представить, что все реально, и она реальная, и как же ей, должно быть, было страшно. – Бог с тобой, — согласилась я, — но я позову священника. – Зачем? – удивилась она. – Проверить, что ты не нечисть. Люся замолчала на минуту, я ощутила, как вокруг меня замерцали искорки удивленного осознания: – А вдруг… Я понимала, Люся боялась, потому что сама не знала, что с ней происходит. Но я категорически отказалась продолжать с ней общение, до тех пор, пока не проверю её всеми способами. На следующий день мы освятили квартиру, перед этим я потребовала, чтобы Люся комментировала каждое действие и всячески давала знать, что она здесь. Её действительно никто не слышал. Потом через знакомых я нашла знахарку. На улицах невзначай старалась ходить ближе к цыганам, которые никак не реагировали на Люсю, но иногда реагировали на меня: спрашивая, где находятся разные неизвестные мне здания, малыши клянчили деньги. В общем, нехотя признавая, проблема была во мне. К специалистам обращаться не хотелось, было ясно, что мне скажут, поэтому я твердо решила справляться самостоятельно. – Что дома?.. – пауза, Люся восстанавливала в памяти события того дня. – Помню, как в лифте нажимала на кнопку, и было то же странное ощущение, как и накануне в коридоре. Свет показался странным…- её голос задумчиво стихал к концу каждой фразы. – Чем странным? – Я теперь понимаю, что не хватало тени.. получается, её у меня сутки точно уже не было. Люся опять замолчала, видимо, о чем-то задумалась. – А потом что? – Потом… ничего. Я вымоталась в тот день, пришла и опять сразу уснула. – Не умываясь, — усмехнулась я. – А-ага, — протянула Люся, — очень устала, с порога и в кровать. Я перебралась из кресла на диван, подбила под спину подушки и поделилась с ней наблюдением: – Люсь, а ты всегда так устаешь? Ты оба этих дня приходила домой выжатая, как лимон. Хотя на второй день только читала и встречалась с тем парнем. Судя по паузе, Люся должно быть вскинула брови. Интересно, какая у неё мимика? Спустя неделю после появления Люси я немного расслабилась. Решив заняться усиленной самодиагностикой и разобраться в причинах психического расстройства, я решила не игнорировать её, принимая её голос за глас своего вопящего подсознания. Во-первых, я решила поближе познакомиться со своей субличностью. В конце концов, подумала я, психическими расстройствами в той или иной степени страдают все, и если болезнь прогрессирует, за мной всегда успеют приехать люди в белых халатах. Поэтому, пока Люся не просит никого убить или одолжить погонять тело, я иду на контакт. Оказывается, Люся преподавала биологию в том же университете, который я когда-то окончила. После учебы, поступила туда же в магистратуру, потом продолжила работать на кафедре. – И почему ты уволилась? – Не знаю, — думаю, здесь она пожала плечами или хотя бы голову слегка наклонила. – Понимаешь… сидят перед тобой 20 человек… и смотрят сквозь тебя. Потом встают и уходят, и так каждый день. Тошнило уже от этого. «Ага, — подумала я, — не до конца сформированная личность, возможно, её это очень травмировало». – И сколько ты работала? – Два года – А уволилась когда? – Где-то месяц назад, закрыла сессию, приняла должников и вместо отпуска ушла в увольнение. Я настояла на том, чтобы она подтвердила свое реальное существование, мы пошли в университет. Меня остановили на входе: – Здравствуйте, вы куда? – Скажи, что ты к Ольге Прокопьевне с кафедры биологии, — подсказала Люся. – Я на кафедру биологии, к Ольге Прокопьевне. – А-а. Ну проходите, пятый этаж. Мы поднялись на пятый этаж. – Людмила Ильменова. Мы подошли к стенду с фотографиями преподавательского состава. Люся оказалась брюнеткой, вот уж никак не ожидала. Из-за её воздушности и прозрачности, я была уверенна, что она блондинка. – Ну, приятно познакомиться, Людмила Геннадьевна. – Фуу.. не издевайся. Я постучала в дверь кафедры: – Ты зачем? – Здравствуйте. – Здравствуйте… – Подскажите, как найти Людмилу Геннадьевну. На меня удивленно посмотрели: – Ильменову, — уточнила я. – Людмила Геннадьевна у нас больше не работает. – О, — изобразила изумление я, — и как давно? – Месяц назад примерно. – Угу, извините. – А вы кем ей будете? – Подруга, года три не виделись. В последний раз созванивались в начале лета, я не знала, что она уволилась. – Хороша врать, — буркнула Люся, ей, кажется, было стыдно за меня. В итоге на кафедре мне дали Люсин адрес. Я оказалась не первой, кто приходил на кафедру спрашивать о ней. – Ну что, наведаемся к тебе в гости? – спросила я её на лестнице. Люся молчала. – Эй, ты чего, обиделась? – Нет. – Что нет? – Давай не пойдем. Я не хочу. – Почему? – я удивилась её нежеланию. – А вдруг там родители. – И что, они же тебя все равно не услышат, — ляпнула я и сразу же пожалела об этом. Люся молчала весь день. – И что ты делала, когда уволилась? – Писала рефераты на заказ. – И как прибыльно? – меня живо заинтересовала эта тема. – Нет, больше мороки. Сделала пару штук и бросила, тот парень последний был. – Ты знаешь, — как-то начала Люся и замялась. – Чего? – Я рада, что ты меня слышишь. Спасибо. Я улыбнулась. Сомнений не было, Люся – настоящая. Что заставило её исчезнуть, было до сих пор неясно, когда у меня появлялись соображения или мысли на эту тему, она внезапно замолкала и молчала долго, было ясно, Люся куда-то умотала. Слушать о чем-то ей очень не хотелось. Но больше всего меня интересовало, почему же судьба свела меня с ней. Пусть и с трудом, осознавая вопиющую невозможность происходящего, я принимала тот факт, что, все-таки, происходящее — реально, и Люсин голос – единственная её форма существования в мире. Поэтому мне было важно выяснить, из-за чего все это с ней происходит. Но чем чаще я пыталась копаться в ней, тем дольше она молчала. А потом я стала слышать её с перебоями. – Что ты сказала? – Что шторы были малиновыми, поэтому мы так долго их искали. – Зачем? – Как зачем… Чем ты слушаешь? Мы оформляли зал для праздника и не могли найти шторы, а они просто сливались с обивкой. Её веселый тон стал немного раздраженным, когда бровь на моем лице непонимающе взметнулась. Но это было началом. Спустя две недели её не было слышно два дня, а потом раздался тихий-тихий Люсин голос, как будто бы издалека. Люся пела песни, путала слова, перевирала мелодию, её было слышно минуты три, и то было неясно, действительно ли это была Люся, или напряженный слух принял за неё другие звуки, тот же телевизор или голоса соседей. Больше Люсю я не слышала. Я закончила, повисла пауза – Мохана молчала тоже. После недолгого раздумья она ответила: – Знание, которого ты просишь, требует платы, — сказала, наконец, она, — Но я не возьму с тебя денег. Я дам тебе объяснение за память об этом. Я согласилась, сказала, что хочу услышать ответ, чтобы больше не мучатся этой загадкой. – Такое случается, когда духу не удается закрепиться за личность, и люди превращаются в ветер. Когда автобус привез нас после в гостиницу, которую мы должны были покинуть уже этим вечером и улететь обратно домой, Игорь подошел и спросил, может ли он узнать, о чем мы разговаривали. Но я честно не могла вспомнить, ни то, о чем говорила она, ни того, какой вопрос я ей задавала.
