– Это всё – закончил Мастер, примерно таким образом изложив историю создания и деятельности сатанинского сообщества, опустив, правда при этом, некоторые детали, которые могут утянуть его на дно. Потому что Мастер и не собирался признаваться в чём либо потом, когда выберется из лап этих сумасшедших карателей. Лишь бы выбраться из этого места. Туда, где есть адвокаты, многочисленные знакомства. Его деньги, наконец, которые, однозначно, вытянут своего хозяина из этой неприятной, но вполне разрешимой ситуации. А то, что он сейчас рассказал … так это всё плод воспалённой фантазии вечно пьяных ментов. Ничего такого уважаемый депутат не рассказывал, это всё похмельный мусорской бред. Как всегда оговаривают честных людей, лишь бы «мокруху» на кого-то повесить.

– Занятно … – протянул Сергей, убирая пистолет в кобуру. – Я примерно так всё и представлял.

Громов прошёлся вдоль коченеющих наркоманских трупов. Обратил внимание, что из угла всё сильнее чувствуется сладковатый трупный запах. Сергей подошёл к груде различного хлама, сваленного в углу.

Морщась от тошнотворного запаха, откинул кусок рубероида и отшатнулся от вылетевшего оттуда роя жирных разноцветных мух.

В углу лежал уже начавший раздуваться труп женщины. Толстые, слоноподобные ноги были неестественно загнуты – чтобы труп занимал меньше места. Неимоверно распухшие, с висящими ногтями,  пальцы на руках скрючены в смертельной агонии. Блузка треснута по швам, откуда выпирают синюшные бугры вздувшегося тела.

По комнате моментально распространился незабываемый и непередаваемый словами «аромат».

Сзади раздался грохот. Это молодой и неокрепший организм Мышкина не выдержал отвратительного зрелища, подкреплённого неописуемым запахом смерти. И организм отключился, посылая своего хозяина в глубокий обморок.

В почерневшем, расплывшемся лице смутно угадывались когда-то привлекательные черты Инессы.

На шее явно просматривалась трансгуляционная борозда, возникающая от удавки.

– Ах ты сука! – прошипел Сергей, выхватив пистолет из кобуры. Схватившись другой рукой за шею, откуда снова началось кровотечение, он быстро пошёл к депутату, направляя на него пистолет.

Лицо Мастера исказила гримаса страха и отчаяния. Он быстро поднял свои окровавленные руки, скрестив их перед собой в тщетной попытке защититься от разъярённого офицера.

Но опять судьба смилостивилась над подонком. Какой-то чёрный ангел-хранитель прикрыл собой это исчадие ада от праведного гнева и неумолимо приближающегося справедливого наказания.

Когда Сергей уже взводил большим пальцем боёк, изготавливая его для удара по капсюлю патрона, из коридора раздался удивлённый голос:

– О, вот они – охотники за привидениями! – в комнату зашёл Малик Геворкян с пистолетом в руке. – Мы смотрим – ваш УАЗик, а найти вас не можем …

Сергей остановился на полпути и с досадой посмотрел на улыбающегося гаишника, из-за спины которого выглядывала сонная физиономия Вани Глотова.

Громов осторожно спустил боёк и убрал пистолет в кобуру.

– Вы то как тут оказались? – вытаращился на подкрепление Прохоров, который, по сути, должен был стоять на входе в здание и «не проморгать» «гостей».

– Да дежурный по рации передал, что тут выстрелы слышны – недовольно протянул Малик, оглядывая поле боя. – Мы, что, опять опоздали?

Малик возбуждённо взмахнул руками и обернулся к Глотову:

– Вано, ну опять из-за тебя! Пока ты жрал свои гамбургеры в кафе, мы «проморгали» сражение. О, Боги! За что мне это наказание …

Малик прервал свои бурные причитания, только сейчас заметив кровь на шее у Громова и лежащего без движения Мышкина.

– Погиб!? – округлив глаза, прошептал Малик.

– Спит. – успокаивающим тоном сказал Прохоров. – У него сейчас «тихий час» по распорядку дня. Как у всех детей …

Малик недоверчиво посмотрел на Прохорова, затем на неподвижного Мышкина.

– Железные нервы! – с уважением протянул гаишник, так и не поняв – шутит Прохоров или нет. – А что вы тут делаете-то?

– Да вот, сатанистов взяли! – расплылся в довольной улыбке Зотов. – Правда, большей частью дохлых. Но вон тот – самый главный – живой, мразь. А этот, на полу который, Громыча вон подрезал. У, с-сука …

Виталя пнул лежащий на полу труп «Черепа».

– А Лёха Лузин меня чуть не добил, когда на звук стрелял … – прохрипел Громов, плотнее зажимая рану на шее. Кровотечение не останавливалось и он уже почему-то чувствовал слабость и головокружение. Но не хотел в этом признаваться.

При словах напарника Лузин опять повернулся к стене, с интересом разглядывая ровную бетонную поверхность.

– Передоз? – спросил Малик, разглядывая сидящих в ряд наркоманов.

Ему никто не ответил, так как вопрос был явно риторическим. И так всё было ясно.

– О, смотри, Вано, а вот этого урода ты в ту субботу «тормозил» на «Москвиче»! – присмотревшись, воскликнул Малик. – «Тормознул», а толком не проверил! Могли бы убийство раскрыть …

Стоящий в коридоре Глотов почувствовал неприятный холодок, пробежавший между лопатками. Так как вспомнил, как взял ту несчастную сторублёвку, даже не проверив водительское удостоверение и документы на машину. Которая оказалась в угоне и везла убийц Полины Кирчановы и ещё живого её мужа.

Но волновался Ваня не долго. Полсекунды, не дольше. Хоть он и был медлительным, но когда дело касалось собственной безопасности, соображал он быстро.

Наркоманы были мертвы и не могли рассказать о том, как они купили его. Всего за сто рублей.

Поэтому Глотов успокоился. Его даже в халатности сейчас сложно обвинить. Потому что он не обязан проверять документы у каждого остановленного водителя.

– Могли бы раскрыть … – вяло пробормотал Иван, прикрывая глаза и возвращаясь к своему обычному состоянию – в полусон.

Вдруг в коридоре послышались тяжёлые шаги. Кто-то шёл не скрываясь, громко хрустя осколками стекла и распинывая попадающиеся на пути куски кирпичей.

Парни замерли. Ну кого ещё несёт?

 

 

 

Шаги приближались. Малик не выдержал и выглянул в коридор. И тут же отпрянул, со словами: «Дикая дивизия!» пропуская в комнату трёх бойцов вневедомственной охраны.

Прозвище «Дикая дивизия» отдел вневедомственной охраны при Горноуральском ОВД получил не зря.

Бойцы здесь собрались как на подбор. Учитывая высокие критерии по физической подготовке, предъявляемые к кандидатам для службы в охране, все парни были здоровяками – по два метру в длину и ширину. При огромной физической силе приветствовалась безграничная отвага и этакая «безбашенность».

В отличие от всего остального отдела, в охране постоянно проводились тренировки. Бойцы регулярно освобождали «захваченные» объекты и проводили спецоперации «по задержанию» условного противника.

Поэтому парней из охраны использовали в роли СОБРа в сложных операциях и штурмах, где просто необходимо было куда-нибудь с боем прорываться, что-нибудь крушить и кого-нибудь ломать, не задумываясь о последствиях.

А ещё отдел вневедомственной охраны представлял собой дружный и сплочённый коллектив.

Если у кого-то из своих случалась беда – «разули» автомобиль или «обнесли» квартиру – , то по тревоге поднимались все свободные от смены бойцы и начинался террор. Против криминального мира проводилась карательная операция – жёстко и беспредельно. Зато результативно. К утру представители криминала возвращали похищенное, компенсировали все убытки и брали под свою личную охрану тот же «разутый» автомобиль.

А ещё парни имели свои методы профилактики преступности. Пойманного во время дежурства вора, грабителя, насильника они сначала везли в здание вневедомственной охраны, которое располагалось отдельно от ОВД. Там, в спортзале, с правонарушителем проводилась такая «профилактическая» беседа, что при доставлении в отдел он готов был признаться не только в содеянном, но и во всех нераскрытых преступлениях, совершённых со времён Каина.

А при слове «адвокат» задержанный писался в штаны, так как парни популярно объясняли ему, что жаловаться на их «силовые методы» некрасиво и невежливо. И чревато для остатков здоровья.

Ещё парни очень не любили, когда охраняемые ими объекты переманивают к себе представители частных охранных структур, сбивая цены, но предоставляя при этом гораздо худшее качество охраны.

И не редко представители этих структур оказывались в спортзале …

А когда парни на досуге праздновали какое-нибудь достопримечательное событие (коих было неимоверное множество: дни рождения, получения званий и премий, выход в отпуск, выход из отпуска, дни ВМФ, ВВС, ВДВ, ПВ, ВВ и других «в» и многое, многое другое), то мелкая шпана пачками вылетала из облюбованных охранниками кафешек, и бежала сломя голову, лишь бы не оказаться в спортзале …

В общем, прозвище «Дикая дивизия» парни вполне оправдывали.

Парни друг за другом протопали в комнату и остановились, тяжёлыми взглядами осматривая «объект».

Высоченные, здоровенные, в чёрных бронежилетах, в таких же чёрных шлемах с прозрачными забралами, с укороченными автоматами – в таком виде они наводили ужас не только на бандитов, но и на законопослушных граждан, которые, приходя домой, случайно забывали снять квартиру с пульта охраны и через минуту созерцали этих терминаторов, прибывших на «сработку».

Прохоров хохотнул, разглядывая такое скопление милиционеров в совсем не просторной комнате.

– А вас то что сюда занесло? – весело спросил он.

– Стреляли … – неопределённо пожал плечами старший группы задержания, непроизвольно произнеся реплику немногословного Саида из кинофильма «Белое солнце пустыни».

– «Джавдета не трогай, он мой!» – мгновенно среагировал Малик, коверкая русские слова на восточный манер.

– «Гюльчатай, открой личико!» – поддержал Зотов, показывая на стеклянное забрало шлема.

– Ха, ха, ха! – неожиданно тонким голосом засмеялся один из «терминаторов», в миру Пашка Быстрых, весёльчак и балагур, вечно томящийся в своём экипаже среди немногословных и серьёзных коллег. – Вы что здесь, обкурились что-ли? Или «герыч» «по вене» «гоняете»? Вон, смотрю, и «баяны» использованные валяются … ха,ха,ха!

– Обхохочешься! – мрачно проскрежетал Громов. Затем, пошатнувшись, сделал шаг на встречу парням из охраны и рухнул в обморок.

 

 

В дежурной части Шершнев сразу же потребовал, чтобы с него сняли наручники.

– Это на каком же основании? – поинтересовался Шубин, читая рапорт Лузина о задержании подозреваемого в совершении убийств.

– Уважаемый, законы надо знать. И соблюдать. – Мастер уже успокоился, взял себя в руки и с чувством собственного превосходства начал поучать дежурного. – Я являюсь депутатом. Пользуюсь депутатской неприкосновенностью. Вы не имеете права меня задерживать и держать здесь … вот так держать!

Мастер показал скованные руки.

– На три часа для выяснения личности … имеем … право … – неуверенно пробормотал Петрович, отложив рапорт в сторону. С депутатами он ещё не сталкивался и не знал, что же ему делать на самом деле.

– Нет, уважаемый, не имеете! – злорадно произнёс Мастер. – Только сотрудники прокуратуры имеют право со мной общаться … И ещё, я имею право на телефонный звонок!

Шубин подошёл к нему и молча снял наручники.

Мастер растёр затёкшие запястья:

– Выдайте мне мой сотовый телефон, который вероломно отобрали ваши «терминаторы». И свяжитесь с прокуратурой. И тогда – обещаю – я не буду жаловаться на ваши незаконные действия.

Петрович поднял глаза на депутата. Взгляд его выражал бешенство. С каким бы удовольствием он сейчас вдарил бы этому напыщенному уроду промеж его наглых глаз. Но потом придётся отписываться в прокуратуру. А можно и на зону загреметь за «превышение полномочий».

Шубин молча достал сотовый телефон из шкафчика, где хранятся вещи задержанных, и положил его на стол перед Шершневым.

– Это конфиденциальный разговор – злорадствуя, улыбнулся Мастер.

Петрович демонстративно сплюнул под ноги ублюдка и отошёл к пульту, где начал набирать номер следователя прокуратуры Василькова.

Мастер отошёл в дальний угол «дежурки» и набрал шестизначный номер областного центра.

– Добрый день! Приёмная заместителя областного прокурора – раздался в трубке равнодушный голос секретарши.

– Добрый день! – решительно, без обычных в таких случаях заискиваний, начал Мастер. – Бондарев Николай Степанович на месте? Он должен ждать моего звонка!

– Как вас представить?

– Скажите, что звонит Шершень.

– Как … простите?

– Шершень. Он поймёт.

– Соединяю.

Пока в трубке звучала бодрая мелодия, обозначающая переадресацию звонка, Мастер с улыбкой вспоминал своего армейского дружка – юриста – , Кольку Бондарева, которого прислали из штаба округа расследовать хищения оружия со складов среднеазиатских воинских частей. Колька быстро понял, что с мафией бороться бесполезно – да и опасно, и занял правильную сторону баррикад, примкнув к Шершневу и ему подобным.

Сейчас Колька занимал очень высокий пост в областной прокуратуре и именно он помог Шершневу связаться с восточными наркодельцами, потребовав, соответственно, не маленькие дивиденды.

Если короче, то он был в доле.

– Да, я слушаю? – раздался осторожный голос заместителя областного прокурора.

– Привет, Бондарь! – зачастил Мастер, стараясь выдать как можно больше информации. – Нужна твоя помощь. Иначе пострадает общее дело. Есть тут у нас такой следователь – Васильков, он ведёт дело о сатанистах …

 

 

– Ну, как ты? – спросил Лузин, когда парни в полном сборе расселись на диване в квартире Громова.

Сергей осторожно потрогал повязку на шее:

– Да ничего, отлежался вот …

Парни с сочувствием посмотрели на капитана. После минутного молчания Зотов осторожно поинтересовался:

– Болит?

– Я выживу …

Парни ещё помолчали.

– Бог любит троицу – зачем то сказал Прохоров.

Все вопросительно посмотрели на него.

– Ну, я имею в виду, что два раза за неделю ты уже выпадал «в осадок». Должен быть третий раз …

Прохоров осёкся, осознав, что говорит что-то не то.

– Ты чего мелешь, босота! – с угрозой в голосе сказал Зотов. – Типун тебе на язык!

– Да я так … это примета … – залопотал водитель, хлопая ресницами.

Громов улыбнулся и покачал головой:

– Лучше бы эта примета не сбылась … Ну, давайте, не томите. Рассказывайте. Что новенького? Я, как всегда, всё пропустил.

– Докладываю! – официальным тоном начал Лузин. – Через три часа после нашего вчерашнего боя приехала бригада из областной прокуратуры под предводительством самого заместителя прокурора. Бондарев Николай Степанович. Ходят слухи, что он служил в своё время с Шершневым в Средней Азии. Повторюсь, это только слухи. У Василькова дело сразу отобрали, сам он со вчерашнего дня в отпуске. Ему даже резко выделили ведомственную путёвку в санаторий в Сочи. Сегодня уезжает. Он, правда, упирался, говорил, что там море ещё холодное, но ему настойчиво советовали убраться по дальше от начальственных глаз. Сейчас дело ведёт сам Бондарев …

– Дела-а … – задумчиво протянул Громов. Затем встал с кресла, сходил на кухню и принёс запечатанную бутылку водки. Достал из стенки четыре стопки, посмотрел на них и спросил:

– А Мышкин где?

– Забрали у нас его. – пояснил Виталя. – Столбов сказал, что ему нельзя в нашем экипаже работать, что мы на него плохо воздействуем – то он всё кладбище облюет, то во время задержания в обморок падает. Сегодня он во вторую смену с пешим патрулём пойдёт.

Прохоров горестно вздохнул. Не за горами тот день, когда снова придётся мыть машину. А кто, спрашивается, будет её мыть? Саша Пушкин?

– Хм! – хмыкнул Сергей и разлил «огненную воду» по стопкам. – За блестяще разваленное уголовное дело!

Он, не чокаясь, выпил водку одним глотком. Парни последовали его примеру.

– Ну, а дальше, наверно, не стоит рассказывать. – выдохнув после принятия спиртного, просипел Лузин. – Ты и так уже, наверно, своим дедуктивным методом допёр …

– Сам ты допёр! – бросил Громов, разливая по второй. – Рассказывай, не ломайся, как целочка …

– Ну, нас вчера прокурорские допрашивали. – закурив, продолжил Лузин. – Рассказали, всё как есть. Не поверили. Или не захотели поверить. Вообще предложили про рассказ Шершнева забыть. Якобы, мы это всё сами выдумали. Будто бы мы стали угрожать ему расправой, он и рассказал всё, что знает про шайку сатанистов, терроризирующих город. То есть рассказал то, что знает каждый житель, а всё остальное мы уже притянули. Вот такие мы злодеи!

Лузин глазами показал на наполненные стопки. Возражений не поступило и парни выпили по второй.

– Вот, а Виталя даже пострадал во время допроса …

Громов с вопросом посмотрел на прапорщика.

– Ну … – начал тот, обиженно надув щёки. – Когда этот Бондарев начал давить на меня, я и высказал всё, что о них думаю … То, что они, похоже, с Шершневым одной верёвочкой повязаны, вурдалаки долбанные, что хрен когда от прокурорских правды дождёшься. Ну, и предложил ему не давить на меня, а то я так надавлю, что у него дерьмо из всех щелей полезет …

– Супер! – восхищённо воскликнул Громов, похлопав прапорщика по плечу. – Твоя Настя может гордиться тобой!

– Да ну, что ты! – смутился Виталя, опустив глаза. – Так вот, этот хорёк, заверещал, что я в милиции работать не буду, однозначно! Потребовал, чтобы я сдал ему удостоверение и оружие. Я в ответ опять ему напомнил про дерьмо и для достоверности слегка погнул ножку у стола, отчего стол сильно накренился и все его вонючие бумажки полетели на пол … В общем, Столбов ограничился выговором и не видать мне сейчас квартальной премии …

Громов рассмеялся, представляя, как шкафоподобный Виталя миролюбиво объясняет субтильному Бондареву, как он будет его «давить». Изгибая при этом толстенную металлическую ножку стола. Зрелище, прямо сказать, не для слабонервных.

– Ну, рассказывайте дальше. – утирая слёзы, сказал Сергей.

– Значит, дальше. – кивнув, продолжил Лузин. – Шершнев сейчас проходит в роли свидетеля. Как он пояснил, профилакторий он выкупил, желает оборудовать там свой основной офис. Нанял бригаду разнорабочих для ремонта. Общался только со старшим – Черепаниным. Якобы тот сам предложил депутату свою помощь по ремонту, попросил дать работу молодым ребятам. А депутат как раз входит в комитет по делам молодёжи. И, конечно же, депутат прочувствовал проблему занятости молодых парней и нанял их. Пока без договора, с испытательным сроком. Депутат, конечно же, признаёт свою вину в том, что нарушил трудовое законодательство, и раскаивается в этом. А о том, что они наркоманы и сатанисты, он, конечно же, не знал. Инессу он тоже подобрал на улице – пожалел беженку. Пристроил к себе в фирму. Документы не проверял. Такой вот наивный депутат. Помогает всем нуждающимся и обездоленным. Симпатяга! Ангел во плоти! А бездушные менты подозревают его в таких ужасных преступлениях. Кстати, сегодня в газетах уже напечатают заказные статьи об этом. Нас обольют грязью, а его возвысят ещё выше.

– Как обычно! – кивнул Громов.

– Во-от, такие дела. – продолжил Лузин, тоскливо бросив взгляд на пустые стопки. Сергей, вздохнув, разлил остатки водки. Напарник заметно повеселел:

– А наркоманов Шершнев обнаружил ну вот прямо перед нами. Приехал проверить, как продвигается ремонт, и увидел ужаснувшую его картину. Не веря своим глазам, потрогал КАЖДЫЙ шприц, лежащий возле трупов, и именно по этому на них есть его отпечатки пальцев.

– А что говорит насчёт Инессы – с окаменевшим лицом спросил Сергей.

– А Инесса, являясь его доверенным лицом, контролировала строительство. Вот и спелась с наркоманами. А они зачем-то её убили. И Чернова тоже они убрали. По версии прокурорских, он и являлся их предводителем. Якобы, он хотел стать «крышей» для «лесовиков» и в качестве устрашения использовал сатанистов, которые должны были давить на непокорных.

– А как они Чернова-то привязали к этому? – удивился Сергей.

– Ха! – не дожидаясь приглашения, Лузин взял стопку. – Шершнев «признался», что Чернов звонил ему и угрожал. Якобы, сказал, что со всеми, кто не будет платить ему «откаты», произойдёт такая же «неприятность», как с Кирчановыми. Вот так. В узле связи это проверили и на самом деле – поступали звонки с черновского телефона на рабочий телефон Шершнева. Всё, дело раскрыто, беги за второй бутылкой!

С этими словами Лузин одним залпом допил водку.

– Последний вопрос – сказал Сергей, мрачно разглядывая свою стопку. – Как он объяснил тот факт, когда он кинулся на меня с ножом?

– Да очень просто! – зло бросил Лузин. – Увидев, что милиционеру угрожает опасность, он бросился совсем не на тебя, оказывается, а на вооружённого стальным прутом Черепанина. Своей грудью хотел тебя прикрыть, а такой-растакой долба…б Лузин вероломно выстрелил ему в руку … Сейчас по мне проводят служебную проверку – законно ли я применил оружие. Беги за второй!

Лузин горько вздохнул и уставился на пустую бутылку.

– Как же так? – от удивления у Громова отвисла нижняя челюсть. – Он же кинулся на меня, когда «Череп» уже мёртвый на полу лежал! А его слова про «Мастера», обращённые к Шершневу? Ведь все же видели и слышали!

– В состоянии аффекта мы неверно восприняли действия Шершнева и бред наркомана. Это слова Бондарева. Кстати, как сказал Шершнев, он понимает, в каком мы находились состоянии, и не будет иметь к нам претензий … если мы перестанем нести бред о его «чистосердечном признании».

Громов нецензурно выругался. Чем несказанно удивил парней, ранее не слыхавших от него такого.

– Да, ещё забыл сказать! – оживился Лузин. – Прокурорские требуют тебя на допрос. Жаждут крови … Но Столбов грудью стал. Сказал, что ты в коме и надолго. Так что пока отдыхай …

Старлей снова посмотрел на пустую бутылку.

– Ты на работе, вообще-то – перехватив его взгляд, вяло запротестовал Сергей. Но потом махнул рукой: – Я, что ли, самый молодой? За бутылкой-то бегать? И вообще я в коме … накапайте мне в капельницу спирту … побольше да почище … Да и пошли бы они все в ж… в анальное отверстие … нет правды нигде …

Гневный монолог капитана прервал звонок в дверь. Сергей пошёл открывать сам. На лестничной площадке стоял другой капитан – в коротком топике, миниюбке и босоножках.

– Ты чего орёшь? – спросила Света, проходя в прихожую и отдавая Сергею пластиковый пакет с фруктами. – Как твоё драгоценное здоровье?

Светлана мимоходом чмокнула его в щёку и заглянула в комнату, откуда клубами валил сигаретный дым.

Лузин в это время пытался убрать со стола «следы преступления», то есть бутылку со стопками, но не успел.

– А это что здесь за сборище анонимных алкоголиков – нахмурилась девушка. – Опять менты во время работы пьют?

– О, наша мама пришла, молочка принесла! – протянул Прохоров, улыбаясь до ушей.

Лица Зотова с Лузиным тоже, как по команде, растянулись в улыбках.

Светлана упёрла руки в бока:

– А ну-ка брысь отсюда, шантрапа! – скомандовала она тоном, не терпящим возражений. – Время посещений закончилось. Больному нужен отдых.

– Ага! – осклабился Прохоров, поднимаясь с дивана. – Больному очень нужен отдых. В постели. Мы понимаем …

– Брысь! – прошипела девушка, по недоброму сузив глаза.

Парни, хихикая, гуськом прошли в прихожую, на всякий случай обходя воинственно настроенную оперуполномоченную стороной.

Прохоров подмигнул озадаченному Громову:

– Удачного выздоровления! После «отдыха» подтяни болты на кровати. А то ведь расшатаете …

– Брысь! – теперь уже рявкнул Громов, закрывая за парнями дверь. Затем прислушался, как затихает хохот в подъезде и прошёл в комнату.

Из кухни слышался шум воды –  Светлана ополаскивала фрукты. Сергей сел в кресло и улыбнулся своим мыслям. Именно вот так болеть ему определённо нравилось!

Мечты его прервал звонок в дверь. Шум воды стих.

– Я открою! – крикнул Сергей и пошёл к двери, набирая воздух в грудь, чтобы сказать вернувшимся парням всё то, что он сейчас о них думает.

Но за дверью оказалась другая гостья.

– Я зайду? – усталым голосом спросила Марина.

Выглядела она не очень. Поникшие плечи, осунувшееся лицо, потускневшие, с секущимися концами волосы, под впалыми глазами мешки, на левой скуле замазанный тональным кремом синяк.

Зато одета, как всегда, броско, даже вызывающе. Полупрозрачная блузка с глубоким вырезом, коротенькая юбочка выгодно подчёркивает стройность длинных ног.

– Э-э – озадаченно посмотрел на неё Сергей, отходя в сторону. Марина прошла в прихожую и вплотную приблизилась к нему.

– Прости меня, милый! – взглянув в лицо Сергея широко раскрытыми глазами, прошептала она. – Я, как всегда, была не права! Бес попутал. Мне тяжело без тебя …

Из кухни вышла Светлана, на ходу снимая блузку, под которой, естественно, больше ничего не было. Кроме прекрасного тела, конечно.

Упругие груди, освободившись от одежды, слегка подпрыгнули и замерли, выставив восхитительные соски для всеобщего обозрения.

– Что, соседка пришла за солью? – ядовито улыбнувшись, спросила Светлана. – Где у НАС соль, милый?

Марина бессильно опустила руки, которыми хотела обнять Сергея.

– Ну ты, Громов, даёшь! – неприязненно протянула она, с ненавистью глядя на полуобнажённую соперницу.

– О, да это знакомые всё лица! –  Приглядевшись, протянула Света. – Селезнёва Марина Витальевна, любительница отдохнуть с толстосумами и криминальными авторитетами. Проститутка по вызову. Дорогая проститутка! Что ж выглядишь так не важно, а, Селезнёва?

– Бл…дь, сплошная «мусорня» кругом! – грязно выругалась Марина и сверкнула глазами на Сергея. – Теперь то уж я точно не вернусь!

Марина выскочила в подъезд, с грохотом хлопнув дверью так, что престарелый сосед опять с ужасом вспомнил фашистские бомбёжки.

– Да и не надо … –  обескуражено пробормотал Громов и растерянно посмотрел на Свету.

– Не плохо ты болеешь, Громов! – стальным тоном отчеканила Светлана, натягивая блузку обратно. – Водку пьёшь, элитных шлюх заказываешь, параллельно с этим мне под юбку лезешь … Орёл … горный … уральский…

– Это моя бывшая … – промямлил Сергей, с огорчением глядя, как исчезают аппетитные груди под блузкой.

– Твоя бывшая давно у нас уже в «разработке». Как особа, приближённая к авторитетам. Не разборчив ты в сексе, Громов. Ты уж определись, по какую ты сторону баррикад …

– Да я не знал ничего про это – обречённо прошептал Сергей.

– До встречи, капитан! – Светлана всё же коснулась губами его щеки. – Как определишься – звони. Может, что-нибудь и получится у нас. Дружить, например, будем. Адью, Громов!

И Светлана закрыла за собой дверь.

– Меня вообще-то Сергеем зовут! – обиженно сказал в закрытую дверь он и вернулся в комнату.

Взгляд его упал на пустую бутылку.

– Тьфу! – в сердцах бросил Сергей и набрал номер на телефоне. – Лузин, ты? Тебя ещё не арестовали за незаконное использование оружия? Хорошо, хорошо, типун мне на язык! Слушай, купи бутылку водки – и айда ко мне! А лучше три бутылки – и позвони жене, скажи, что ты сегодня до утра в засаде. Ну, не мне тебя учить, ты же у нас человек семейный … Жду!

Сергей положил трубку. Взгляд его случайно упал на зеркало, на котором висела цепочка с крестиком, которую ему вчера сняли в больнице, когда обрабатывали рану на шее.

Цепочка причудливым образом изогнулась так, что крест был перевёрнутым и распятый Иисус оказался висящим вниз головой.

– Перевёрнутый крест … – процедил сквозь зубы Сергей, осторожно поправив цепочку. Крестик принял нормальное положение. – Всё у нас перевёрнуто с ног на голову … Уроды!

Непонятно, кого оскорбив, Громов поковылял на кухню – делать нехитрую закуску для обещавших вернуться друзей.

А над городом раскалённым шаром медленно проплывало безразличное ко всему солнце, безжалостными лучами растапливая битум на крышах и асфальт на дорогах.

В воздухе пахло гарью и дымом. Вовсю горела тайга. От этого страдали и бизнесмены-лесозаготовители и простые люди. Первые несли громадные убытки, а вторые, изнывая от жары и духоты, мечтали о дожде, прохладе, свежести, о глотке чистого воздуха.

И первые, и вторые жили каждый своей жизнью. У каждого были свои желания, проблемы, потребности. У каждого в отдельности свои.

Но и первые и вторые хотели жить в спокойствии и безопасности. Банда сатанистов разоблачена и уничтожена. Этот оккультный кошмар кончился. Любимый город может спать спокойно!

Но сколько ещё в этом городе затаилось «сатанистов»? Наркоманов, психов, насильников, маньяков, садистов, нацистов? И сколько в этом городе уродов с перевёрнутым крестом в душе, умеющих и желающих направить чёрную, нечеловеческую энергию «сатанистов» в нужное для них – для нелюдей – русло? Сколько?

Не знает никто!

И даже  солнце, равнодушно взирающее с высоты на этот грешный и несовершенный мир.

На то оно и солнце, чтобы просто медленно катить своё раскалённое тело по небосводу и сжигать на своём пути всё, что не прикрыто облаками.

Невыносимо пахло гарью и дымом.

Горела тайга …

 

1 августа 2006 года.