Вика шла по Александровскому парку. Это было ее любимое место в Петербурге. Она жила на Петроградке, недалеко от парка. И когда ей бывало грустно, она любила гулять одна по парку, по Петропавловке, любоваться сказочным видом на стрелку Васильевского острова. Дворцы и набережные были просто красивы. Они ничего не требовали от Вики, ничего не пытались ей объяснить, ни к чему не призывали, никого не ставили ей в пример. Они просто украшали собой этот печальный и грешный мир. Вика могла часами бродить по Петропавловке, по Дворцовой набережной, любоваться парящей над землей громадой Исаакиевского собора, в сотый раз проходить мимо Сената и Синода и оглядываться на памятник Петру. И ей было совершенно безразлично, что в этот момент она прогуливает школу. Она забывала о том, что учится в одиннадцатом классе, что на носу экзамены, к которым ее вполне могут не допустить.
Вика училась в престижном лицее с углубленным изучением математики и физики. Но в своем 11 б классе она была одной из самых слабых учениц. Математика и все точные науки давались Вике с трудом. За первое полугодие у нее вышло три двойки, нависла угроза уйти из школы без аттестата. Маму Вики опять, в который раз, вызвали к директору и предупредили, что если Вика так будет учиться дальше, к ЕГЭ ее не допустят. Мама, Татьяна Семеновна, не знала, что делать, нервничала и пила валерианку; отец отворачивался от дочери и не хотел с ней разговаривать. Почему Вика прогуливает, не учится, ведь она понимает, чем это грозит? Это было неразрешимой загадкой и для учителей, и для родителей. Родители пытались разговаривать с Викой по душам, пытались наказывать, даже отобрали недавно подаренный дорогой мобильник, и Вике пришлось носить с собой старый.
Одноклассники тоже не жаловали Вику. Она была из небогатой семьи, у нее было мало вещей и почти не было денег на карманные расходы. К тому же она была довольно застенчивая и замкнутая, плохо училась, ее постоянно ругали и стыдили учителя. Одноклассники тоже привыкли считать Вику “изгоем”.
Три года, с третьего по пятый класс, Вика занималась в музыкальной школе, там она научилась слышать и понимать красоту, которая все-таки присутствует в нашем мире вопреки серой повседневности и суете. Но в шестом классе она тяжело и надолго заболела, много пропустила и не смогла, или не захотела, продолжать занятия. Однако в память о музыкальной школе у Вики осталась подружка, с которой они иногда вместе гуляли по Петропавловке.
И вот, для того чтобы немного отдохнуть от постоянного давления и напряжения, Вика уходила, сбегала с уроков, из дома, и подолгу гуляла, бродила по волшебным питерским набережным и проспектам. Дворцы, сады и соборы были ее друзьями. Она погружалась в мир гармонии, и забывала о грубых и наглых одноклассниках с их всепобеждающим подростковым стадным инстинктом, об учителях, которые не могли помочь, о родителях с их бездушной системой наказаний и поощрений.
В тот день Вика тоже прогуляла и шла теперь по дорожке Александровского парка. День уже клонился к вечеру, но было светло, как всегда бывает весной в Петербурге. Вдруг Вика услышала неуверенный мужской голос: “Девушка, извините пожалуйста…”
Вика обернулась. Перед ней стоял худощавый молодой человек с длинными волосами, в потертых джинсах. Ей понравились его глаза, зеленые, немного грустные, смотрящие на нее и в то же время куда-то внутрь себя. В нем не было ни капли развеселой, залихвастской самоуверенности, так свойственной всем знакомым ей мальчикам.
– Понимаете, я художник, и мне хотелось бы написать ваш портрет.
А надо сказать, что Вика была очень симпатичной девушкой, почти красавицей. Густые длинные волосы цвета спелой пшеницы, большие серые глаза, стройная фигура…
Художника звали Паша. Он недавно закончил Мухинское училище и теперь для денег занимался дизайном интерьера, а для души писал портреты и пейзажи с видами Петербурга. Студия Паши находилась в мансарде одного из старых домов Петроградской стороны. Дом был очень красивый, построенный в стиле северного модерна, с эркерами и нарядными балконами, но от старости в нем постоянно случались какие-нибудь аварии и протечки. Крыша часто протекала, и от этого в мансарде у Паши всегда пахло сыростью.
Но Вика не ощутила этот запах. Она пила заваренный Пашей кофе, от которого шел такой тонкий аромат, и любовалась знакомыми видами Петербурга, изображенными на картинах. А Паша любовался Викой, не скрывая своего восхищения.
– Какая ты красивая! – Говорил он, не отводя от Вики блестящих от восторга глаз.
– Тебя будет очень интересно писать, ты похожа на икону, у тебя такой глубокий загадочный взгляд. Мне повезло, что ты согласилась позировать для портрета.
Вика слушала его молча и чувствовала, что голова ее начинает слегка кружиться. Она не совсем понимала, что с ней происходит, но знала, что теперь все школьные проблемы и заморочки, двойки, выволочки учителей, брань родителей, насмешки одноклассников не имеют для нее ровно никакого значения. Ей вдруг очень захотелось, чтобы Паша поцеловал ее, но она ничего не сказала.
А Паша теперь с увлечением говорил о живописи, о том, как он любит писать картины, рассказывал о Ван Гоге, о Сальвадоре Дали. Вика заслушалась.
Позировать для портрета было тяжело. Просидев час в одной позе, с одинаковым выражением лица, Вика поняла, что дольше не выдержит, и сказала, что устала, что уже поздно, и ей пора домой.
Паша вызвался проводить ее до дома. Вика жила в получасе ходьбы от мастерской Паши. Всю дорогу они говорили о живописи. Вика не умела рисовать, но, как настоящий питерский ребенок, конечно, бывала на экскурсиях в Эрмитаже и Русском музее. Таким образом, Вика и Паша быстро нашли общий язык. Правда, Вика в основном слушала, а говорил больше Паша. Она шла под руку с Пашей, чувствовала запах его одеколона и еще какой-то неуловимый мужской запах, который волновал ей кровь. От утренней тоски и тревоги не осталось и следа. Ей очень хотелось, чтобы он поцеловал ее на прощание, но он не поцеловал. Зато они договорились созвониться и встретиться завтра вечером, чтобы снова заняться портретом.
Дома родители встретили ее скандалом. Она вернулась уже в полночь, мобильный был выключен, родители не знали, что и подумать. Мать лежала на диване с приступом головной боли. Отец кричал на Вику, даже обозвал каким-то обидным словом, что случалось крайне редко. Вике было все равно. Слова родителей воспринимались теперь просто как шум.
Вика стала часто приходить в мастерскую к Паше. Она не стала натурщицей, и после того портрета уже никогда не позировала. Но ей было так приятно общаться с Пашей, с его друзьями-художниками. Она чувствовала, что наконец-то попала в общество людей, которые ей близки.
У Вики с Пашей был очень красивый роман. Раньше Вика считала себя невезучей, обделенной судьбой, а теперь она была самой счастливой девушкой на свете. Раз такой человек, как Паша, образованный, талантливый художник, к тому же еще такой красивый и притягательный, любит ее, значит, мнение одноклассников не имеет значения. По сравнению с Пашей мальчики из Викиного класса казались мелкими и никчемными.
Конечно, надо было как-то заканчивать школу. Заставить себя учиться было тяжело. Вика любила театр, читала хорошие, серьезные книги, но выполнить задание “от сих до сих” было для нее наказанием.
– Да ладно, не расстраивайся, – говорил Паша, – закончишь ты школу и все сдашь. И улыбался так, что у Вики дрожали коленки.
Прогуливать уроки она перестала. Она больше не чувствовала тяжелого давления школы. Она просто думала о другом.
В аттестате у Вики были в основном тройки. Только две четверки – по истории и по литературе. Родители были счастливы, что наконец-то позади одиннадцать лет мучений и нервотрепки, и их дочь все-таки смогла закончить школу.
А с Пашей пришлось расстаться. Его пейзажи и портреты заметили гости из Германии и предложили Паше организовать выставку в Мюнхене. Паша уехал в Германию сначала на полгода, потом остался там еще на два года. Как это обычно бывает, сначала они с Викой часто общались по скайпу, потом у Паши появилось множество неотложных дел. В конце концов Вика поняла, что никогда больше его не увидит. Пережить это было тяжело.
Вика давно уже не была тем гадким утенком, которым считали ее в школе. Она поступила в университет на платное отделение, устроилась работать, чтобы платить за учебу. Вокруг красавицы Вики теперь постоянно крутились толпы молодых и не очень молодых мужчин. Она пользовалась бешеной популярностью. Но глядя на всех этих воздыхателей, поклонников, пытающихся привлечь ее внимание, Вика понимала, что она для них не более, чем аппетитный кусок мяса, или торта, который так хочется поскорее слопать. Это было скучно. Очень скучно. Она постоянно вспоминала Пашу, их разговоры о живописи, прогулки по вечернему Петербургу. Для Паши она была не просто соблазнительная женщина. Он всегда очень тонко чувствовал все движения ее души, ему было интересно, о чем она думает, чем она живет. Паша часто повторял, что Вика – загадочная натура, что он ее не может понять. На самом деле, это был единственный человек на свете, который понимал ее. Всем остальным просто не было дела до внутреннего мира Вики, им нужно было совсем другое.
Но Вика уже никогда больше в своей жизни, ни в учебе, ни на работе, ни с друзьями, не чувствовала того тяжелого, невыносимого давления, которое она ощущала в школе, когда была подростком. Вика теперь совершенно точно знала, что красива, умна, и что ее ждет успех.
