2.

Неделя прошла и я все понял.  Когда меня чуть не сбил поезд я случайно так дернулся, что надорвал себе какой-то нерв.  В мозгу.  Что-то, что отвечает за соединение души и  тела. Поэтому  теперь меня так колбасит. Существовали  два варианта – идти лечиться либо поехать все же в другой город, а потом посмотреть. Можно было бы даже наварить денег и  с их помощью сдаться в не простой дурдом. Шансы, возможно, повысятся. Так что, видимо, я вынужден  был  пройтись на грани фола.

А выводов за это время созрела масса. Со мной это случается минимум  раз в день. пока никуда не уехал, идут дожди и я почти не выхожу. Размышляю, адаптируюсь, благодарю бога за этот тренировочный уровень. Это случается со мной, когда выдох совпадает с морганием.  Следить за этим не трудно, ибо и то и другое циклично. Я вычислил период моргания, и запуская их с нуля одновременно, можно со временем уже за этим не следить. Так, проверять иногда. Я  это вычислил, когда записывал себя на видео – вот я сижу и курю, дым в глаз попал – закрыл глаза, выпуская дым и все, сплю. Сижу пару секунд как столб и начинаю падать потихоньку. Еще нельзя вспоминать прошлые засыпания, только сны. От воспоминания самого момента потери контроля вырубает гарантированно. Что касается сюжетов. Я иногда  потихоньку шевелю делами из дома. По телефону. Так вот, одновременно с такими движениям я засыпал три раза из восьми.  И  каждый раз сон был на ту же тему. Будто я мучу что-то, но что-то странное. Разные предметы.  Каждый раз для того, чтобы в итоге достать что-то третье. дальше. Засыпание происходит в важные моменты. Наверно оттого, что в эти моменты я не чувствую разницы между миром и восприятием. В такие моменты и сбивается порядок того, что правда, а что нет. Еще  у меня теперь совсем нет ночи. Я не хочу спать. Ночью я смотрю фильмы. И  при том, ночь это время усиленного контроля, потому что один раз – в первую же ночь дождя я не уследил – и оказался дома у родителей. Собственно через дорогу. Был поздний вечер мы смотрели фильм. Вдруг, выключили свет. Родители почему то начали беспокоиться за меня, а я – за их нервы. Они хотели меня ощущать тактильно, держались за меня. Я был раздражен, было отвратительно, и я тайком выкрутился. Отошел на пару шагов и затаился, спрятался от них. И сразу заметил, что рядом с моей ногой часто дышит некто маленький. Я ощущал его животное доверие. Дыхание было человеческим по звуку. Я просто обязан был разобраться.  Стал чиркать зажигалкой, наклоняясь в его сторону. От первой же вспышки он ускользает, потом какое-то время его не видно, а потом он хватает меня за ноги, роняет и начинает елозить моим телом по полу из стороны в сторону. Я от неожиданности почти проснулся, но он втянул меня назад. Странное ощущение того, что вот это и есть твоя собственная кровь переполнило меня и я проснулся наконец. Кажется, не кричал. Потом   ходил из угла в угол пару часов. И кино тоже не помогало.  Так что ночью я больше однозначно не сплю. Почему-то мне кажется, это повторится. Как то я провел ночь читая статьи о нарколепсии. В итоге пара следующих снов была разъяснительной. Бредово разъяснительной, конечно. Будто сон хотел тоже свою версию происходящего выдвинуть. Раз уж зашла о том речь. Это тоже мне не понравилось – очень ненавижу что-нибудь вообще. Как чувствую его приближение- улепётываю во все лопатки. Все потому, что мне от него уже доставалось.

Начинается с того, что  во время моргания на меня накатывает…, нет, выстреливает собой в меня картина цветовых пятен. Пятна живые и имеют эмоциональные требования ко мне. Они чего-то от меня хотят. Под этим напором я сдаюсь , неожиданно безвольный, как бы ни готовился. Говорю себе – все, щас я засну. И тут же засыпаю. Я стал особенно следить за этим. За тем, чтобы помнить эту фразу. Это хоть чуть-чуть доказывает, что я сохраняю контроль до последнего возможного момента. Но так стыдно стало это говорить. Даже учитывая, что я сейчас записываю все это зря. В пустую.  Прекрасно знаю что ты вряд ли это прочитаешь.  Да бог с ним, мне стыдно говорить это и про себя, будто «щас кончу».  Это фраза свидетельство потери контроля. А для меня наоборот. Я теперь к этому очень привык. Эта стала мом талисманом.  Да, раньше   в определенных ситуациях я привык считать до десяти. И считал просто так, пока совершаю любой продолжительное действие. Это помогает ощутить время.  В том смысле, что вот сколько всего происходит, пока ты считаешь до десяти.  Но однажды я заснул во время счета. И потом перестал это делать. Не ощущаю больше времени. Так  что вроде как один талисман поменял на другой. Это хорошо.

По-нормальному  я не сплю. Сон это то, что было перед тем как ты проснулся. Не больше. Если тебя разбудили, или  ты отвлёкся сам, то все – твой сон уничтожен. А теперь все по-другому. Видимо, нечто заменяет мне фазу глубокого сна прямо в реальности, поэтому реальность чередуется с быстрой фазой. Как и положено. Однажды мне приснился сон про счастливую метку так вот сейчас мне совершенно ясно помнится что я проснулся тогда зажимая ее в руке и после этого во сне стало все получаться. Просто все. Это  ли не ход, хотя так  и не может быть. Но там, во сне, я был уверен, что получится. Я ведь был там подростком. И  теперь отчетливо помню, что так захотел не потерять красный кругляшок, что у меня не могло не получиться. В моих снах чем ближе по времени происходящее к детству,  тем мне тревожней. Детство это время бессилия, а сон к тому же все дополнительно извращает и получается чистая паранойя. Вообще, сны помнятся процентов на десять. Я прямо чувствую  это невидимое море информации.  Стараюсь  специально не вспоминать, даже если тянет. Чувство незавершенности гарантировано. я мало что помню о детстве. только отлдджельные фрагменты не связаннвые друг с другом. как однажды мать замиперла меня дома на три дня отец в этовремя тоже никуда не ходил. наверное чтото тогда в городе случилось отчего мы все дома сидели. ужасно интересно вспомнить но не могу ку матери спроситьь я не успел пока она была дива. зхоть мы и виделись каждый жень. потому наверно и не спрашивал. я тогда не задумывался вообще о своем детсве онао тогда наверное еще толком и не кончилось по крайней бмере было слишком близко позади. ну че там 16 лет, тольеко шкодлу закончил.

Я смотрел телешоу. Оно называлось «Уникум». Выпуск был о человеке, который способен точно чувствовать время. Низенький лысый мужичок с безупречной прической как из пластмассы показывает зрителям будильник и говорит: «Вот увидите, я проснусь ровно в семь тридцать». Я так понял, его уникальность состояла в способности не дать сну себя запутать относительно времени. Меня это даже напугало. Я подумал: «Он же может запросто видеть меня сейчас через экран». Я поскорей переключил, немного злорадствуя. По другому каналу тоже телешоу в студии.   Все, кто в зале и на  сцене – негры в баптистском  стиле. Это проповедь под видом шоу. Толстая женщина в центре зала кажется берет интервью у женщины потоньше.  Она в отличие от остальных накрашена, но носит этническое африканское одеяние. Какой-то балахон. Тощая отвечает на вопрос:

– Боль нужна  человеку  для того чтобы  он убедился, что он существует. Это атом реальности. Момент доказательства соединенности души и тела, реальности этого тела для тебя. Того, что оно твоё.

Я вдруг проснулся. Падая в маршрутке. Машина поворачивала. Стукнулся головой. Я не знал, куда еду. Когда люди решили меня все-таки поднимать, они снова и снова спрашивали «вы куда едете молодой человек?». Я просто не мог отделаться. Вокруг и изнутри один и тот же вопрос. Это уже даже не символ. Это волна происходящего на разных плоскостях… пиздеца. Я  еле дождался остановки и  выскочил наружу. А дальше мне понравилось – оказывается, уже вечер. Темно, безлюдье. Я выскочил в парке.  Мгновенно сориентировался и двинул вдоль фонарей. Так зябко было и свободно, что я даже забыл о только что происшедшем. Когда встретил первого человека, то мои реакции были  естественными.  Я тут и должен был оказаться, нет ничего особенного встретиться ночью в пустом парке на аллее.  И ей богу, на мужика тоже подействовало. Мы даже успели дружелюбно посмотреть друг на друга, перед тем как разминулись.  Пока я думал о нем, вдруг появился еще один навстречу. Как я раньше не заметил его, издалека? Часть моего внимания еще занята первым, а потом появляется еще парочка. Нет, все-таки не ночь и нечего удивляться. Я чувствую себя раздробленным вниманием. Он расходятся в пространстве и мое внимание расползается, старясь уследить.  Тут и вспомнил как следует, что только что в маршрутке исполнил.   А  до того  не помнил, правда, да и позитив испытывал странный. Не до конца проснулся что ли? Сам сон не вспомнил, просто появилось некое чувство, что у меня что-то не в порядке. Легкая привычная тревога. Вот так бы и перенастроиться. Легкая тревога и просто так бывает. Пусть я падаю, меньше всего хотелось бы так очевидно просыпаться, хотелось бы перестать испытывать стыд.

Одного не отнять – я все-таки вышел из дома в тот день. На самом деле я ждал, и ждал решающего звонка. Теперь  вроде там, в другом городе, меня однозначно ждут, я до нелепого привык уточнять в последний момент. Мог бы и сам давно позвонить, но когда проявляешь интерес, всегда на несколько процентов увеличивается вероятность того, что тебя наебут. И в тоге я просто валандался целую неделю.  А  накануне мне вдруг позвонил  дяденька из прошлого. Мой бывший шеф. Последняя долгосрочная официальна работа. Так мне там нравилось, что когда и там стал пропускать, то понял, что еще раз пытаться бесполезно. А дяденька значит помнил про меня. Он сначала прокашлялся – такой на личном, неуверенный немного:

– Привет! Как дела? (совсем не ждет ответа) чем занимаешься? Не собрался случайно съездить…

И тут он конечно называет место моего предполагаемого вояжа. Город, который я уже неделю пытаюсь себе представить. И  я говорю честно: «Да, как раз».  А он так радуется. Я, получается, уже согласился на то, чего он там придумал.  Он (очень) просит меня забрать там для него образцы продукции одного заводика. По производству хуйзнаетчего и по совмещению еще чего-то. Так и сказал. И  хорошо, потому что пока он говорил фразу «забрать образцы продукции», у меня сложилось четкое предчувствие, что это тоже иносказательно, и вообще про какую-то жесть на самом деле. Я так рад слышать его приятный стариковский баритон.  Убеждаю себя, что мне приятно удружить ему. Он не считает, что я деклассирован, что не в состоянии справиться, раз не смотря на увольнение, решил меня попросить. Если его что-то не устраивает, теперь уже  я откажусь. Это  очень приподняло меня.  Я  встал, и собрал вещи. Взял деньги документы. Ни разу ничего не проверил в последний момент и вышел прочь. Поехал на вокзал. В последний момент вспомнил про еще одного парня. С ним я пока я только договорился а, собственно, баблос не забрал. И я поехал. Как добрался до его работы я  не помню, без приключений… Когда на входе я позвонил ему, чтобы он спустился он был холоден. Мне что, я знаю эту его педагогическую работу. Он изображает меня забывчивым и рассеянным. Не знаю, откуда это на него нашло. Когда я вошел  он сидел боком ко мне. Прямо у его стола стояло большое дерево в кадке. Фикус, наверное. Он сидел в его тени, при том что  был включен свет, а жалюзи за его спиной опущены. Какие-то шашни. Я сначала вообще его не разглядел. У него был большой стол, как у босса. Стол для совещаний. Приходится сидеть на  почтительном расстоянии. Это добавляло к его образу эгоманьяка . А фикус добавлял комизма. Чувак молча достал деньги и положил на стол.  Смотрит. Я взял, улыбнулся и ушел. Даже кивать в такой момент было бы слишком. «Вот это я понимаю», подумал я как всякий раз, когда расстаюсь с ним. Чисто функциональное общение, стремительно идущее к концу. И  так было всегда, а мы знакомы с детства. Со стороны могло бы показаться, что мы враги и глубоко обижены друг на друга. А на самом деле он для меня почти единственный, за кого я люблю человечество..

Когда я вышел от него, то пошел через дорогу но остановился. Прямо на сплошной  сидела собака. Она смотрела в мою сторону и была абсолютно спокойна. Я  решил выбрать трамвай. Взгляд  собаки – странно пристальный – напомнил мне историю из детства. Мы с тем самым Виталиком залезли в заброшенную дачу. На первом этаже все как и ожидалось, было затхлым и полным подгнивших сюрпризов. Сломанная мебель, нет стекол. Лестница на второй этаж завалена, но мы все-таки пробрались. Тут же пожалели, стали удирать. Второй этаж был явно обитаем. Причем цивильно. Все как какие-нибудь двадцать лет назад и было в этой мансарде. Будто тут живет очень старательная бабулька. Мы унеслись сломя голову, не сговариваясь решили, что такое сочетание разрухи и бабкиного уюта – это, несомненно, маньяцкое. И  уже снаружи остановились. Никто не гнался. Посмотрели на окна мансарды. И сию же минуту в окно влетела сова. Большая, а двигалась совершенно бесшумно. Окно, оказывается, было приоткрыто и заклинено. Виталик сказал: «Это не сова». Будто и без него было мало. И мы побежали. Портом, опять таки не сговариваясь, мы ни разу не вспоминали этот случай.  Белым днем совы не летают, ведь так? Но, наконец, я уже и в трамвае. Так быстро трамвай подошел, что, увлеченный своими мыслями плюс отсчетом дыхания, я почувствовал слабость.  Устал.  Волны уюта охватили меня. Если я здесь вырублюсь, то, надо думать, ничего плохого не случится. Вон, только в ближних рядах трое спит. Я  вдохнул поглубже, как перед нырком,  и престал контролировать.  Я  стал смотреть в окно, прислонившись заранее лбом к стеклу. Проехали уже две остановки. На  крыше пятиэтажки напротив  из трубы вентиляции торчала одноглазая голова и смотрела на меня. Сначала страх парализовал меня, я твердил себе, что показалось, оглянулся, но уже проехали. Закрыл глаза, открыл их. Мы проезжали по площади,  за которой тянулся ряд старых сталинских домов. Колонны как слоновая кость. Кажется, знакомый у меня тут живет. А я только что видел в трубе одноглазого. Вот откуда этот страх. Только одноглазый может убить меня. Для него зато это проще простого. Я разглядываю подъезды и окна, не выходит ли одноглазый оттуда прямо сейчас. Мужик на сидении впереди меня чувствует мое напряжение. Его так подмывает оглянуться. Мне  надо быть спокойнее. Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Открыл глаза. Трамвай пуст. Только что были люди, точно. Закралось  подозрение. Я закрыл глаза, а тут как раз остановка. С шипением двери открываются, я сижу зажмурившись и жду. Пытаюсь не слушать в сторону двери, напротив которой как раз мое кресло. Стараюсь не слушать, но все равно каждую секунду ощущаю, что там за дверями пустота. Там ничего нет. Двери закрываются. Я открываю глаза. Вокруг опять полно народу. Впереди тот же мужик, а может и другой уже, я в общем-то никого вокруг не разглядывал. Вроде фигуры занимают те же места в пространстве. Но люди те же или нет? Бросил рассеянный взгляд по салону. На меня смотрели трое из разных точек. Я снова закрыл глаза. Я прекрасно понимал, что сплю но это ничего не меняло. Или мне казалось, что я это прекрасно понимаю. Обычно это ощущение ясности выглядит по-другому. Я мог вспомнить всю мою жизнь, и кто я есть и куда мне надо. Мне надо на реку. Есть такая речка, я знаю ее название. И она впадает в море, и на впадении есть мост. На самой набережной стояли самые высокие дома. В окна первых этажей плескал прибой. Вода была темно синей. Мне стало ясно, что это не человеческий город. Тут же в голове услужливый веер возможных фантастических  картин мира. Перебирая их  я нахожу все более и более глупые. Раздраженный, я впиваюсь взглядом в смутный горизонт. Руками вцепляюсь в перила, напрягаюсь всем телом. Все вокруг становится нарисованным в карандаше. Мне страшно, но я вспомнил кто я, закричал и проснулся. Скоро моя остановка.  Вовремя. Я  уставился в окно, сидя с прямой спиной. А весь трамвай таращился на меня.  Через несколько минут я обнаруживаю себя стоящим посреди тротуара и пытающимся вспомнить, как я вышел из трамвая и почему. Рановато, еще три остановки. Главное не останавливаться, не показывать своего замешательства, и я просто пошел вперед. На часы посмотрел когда встретил тех, кто мог меня издали разглядеть. То, как я застыл по началу.  В общем, выправился еле. В общем иду себе. Даже тороплюсь слегка.   Тут вспомнил, что  двумя кварталам ниже – дамба.  Дамба красива. Гидроэлектростанция. Если просто продолжать идти по набережной, как он сейчас, и никуда не сворачивать. Не задумываясь направляюсь туда.  Вперед в том же направлении дет мужик, типа бизнесмен. Я думаю: «А интересно, у меня сейчас есть тело?».  Тут же понимаю, что нет, конечно, и тут же приподнимаюсь,  и  лечу все быстрее к этому затылку, на который смотрю не отрываясь.  Перестаю противиться, вижу отдельные черты мужика его линию волос и тут пугаюсь своей смелости, ругаю себя, снова обретаю плоть и врезаюсь в мужика.  От столкновения просыпаюсь. Наверняка я упал. Но нет, сижу. Открываю глаза. Я в трамвае, он стоит, двери открыты,  моя остановка. Я выскакиваю на улицу,  замираю, оглядываюсь. Следом за мной спокойно выходят люди. Я зря торопился. Пару человек посмотрели на меня, одна тетка усмехнулась злобно, дескать, вот  охуел, но это все такое домашнее. Мне никогда такое не снится. В этот момент, я испытываю все возможные добрые чувства к этим людям. Была крайность страха, а теперь крайности позитива. Они своей гарантированной реальностью словно держат меня за пазухой.    Я сказал себе «хватит на сегодня» и пошел к вокзалу.

А  на вокзале все тоже так реально. Все так отчетливо несут на себе свои интересы и планы. Куча ментов. Я  считаю дыхание, иду как робокоп по строго выверенной траектории. Встаю в очередь. Вот и пришел. Можно расслабиться. Деньги при мне, паспорт при мне. Сумка моя специальная. Но тут мою кассу закрывают на получасовой перерыв. Слишком мало, чтобы прогуливаться. Что бы мне поделать?  Пикает телефон. Сел. это даже неплохо, хороший знак, он означает «действуй сам по себе». я смотрю на экран и вижу два непринятых.  От того неизвестного и от одного парня, который тоже хоте с нами впрячься. А я и забыл про него. Целых двоих, получается, из памяти упустил. Потому что как раз тогда начал засыпать. Эхх. Вот бы сейчас за эти полчаса с ним как раз и встретились бы. Вот это было бы гармонично. Как раз. И живет в центре, то есть не очень далеко. Но телефон сел. Ну  это, скажем, ерунда.  Я не против, что он сел. Если бы это было нужно, я бы зарядил, а не забил на это.  Сейчас мутить это просто развлечься. А что, нельзя позвонить с автомата что ли? На вокзале они как раз еще остались. Нахожу такой.  Покупаю в соседнем киоске карточку, набираю наконец номер. Ответа нет. Смотрю на часы. Осталось 25 минут.  Я набираю еще раз. Замечали, что когда звонишь сразу второй раз, автомат выдает первый гудок сдвоенным. Как напоминание – ты уже звонил сюда, умник. Я звоню третий, четвертый раз,  мне почему то важно дозвониться. Раз  все так удачно совпало. Не зря же я прямо к перерыву пришел.  Тут наконец кто-то берет. Но я понимаю – попал не туда. Это уже издевка. Как открытый ответ судьбы, несмотря на все мои уговоры. Надо попуститься. Выхожу на улицу. Начинаю снова считать дыхание – потому что уже не верю, что все будет совпадать само собой. Я выхожу на улицу, прикуриваю – как и мои соседи по очереди. Почти все они тут.  От сигареты на голодный желудок в глазах темнеет,  я инстинктивно хватаюсь за стену. На меня таращится мент. Но я больше не могу терпеть.  Закрываю глаза. В последнюю секунду замечаю, что он усмехнулся и  отворачивается. Облегчение. Главное, что я вроде бы сейчас не упаду.  Вспомнил, как такое же ощущение – наконец меня оставили в покое – было у меня в детстве дома у бабушки. Она как правило донимала меня разговорами и  заданиями. И однажды послала в  магазин, причем на удавление далеко. В чужом-то городе. Я пошел.  Вдруг вижу дом на пригорке. Неожиданно город оказался позади. Не дом даже, а музей. Я зашел внутрь. Стены напротив с прекрасными макетами каких-то построек, приклеенным вертикально снизу доверху . И тут же обе стены разошлись в стороны. Здание раскрылось, а потом вывернулось наружу. И я оказался снаружи, уже в другом крытом выставочном помещении. Это было очень увлекательно. Все работало само, но чувствовалось, где-то сидит благорасположенный оператор и нажимает на кнопки. Но мне надо было уходить. Как всегда. Я знал, что бабушка уже беспокоится. Я ведь явно не там, где должен быть. С  сожалением потихоньку улизнул через кусты, помчался домой. Побыстрей, чтоб не сожалеть. Когда открыл дверь, то вдруг понял что здесь теперь живёт моя бывшая подруга. Все по-другому, одну стену снесли, бабушкины вещи – на лестнице и в прихожей свалены. Подруга не смотрит на меня и когда я заговариваю с ней, она притворно весела. И все время смотрит в сторону.  Квартира вокруг проникнута мрачной атмосферой. Стекла грязные снаружи, и в них бьет свет будто бы электрический. Будто мы внутри метро. Пахнет сыростью. Я прохожу по коридору мимо стенного шкафа и понимаю – здесь лежит мёртвое тело. Оно не пахнет, но лежит давно. И все про это знают. Сердце ухает, колени подгибаются, но что-то  не дает мне сложиться. Я все еще держусь. Вот здорово. Первый  взгляд- на мента. Он  все еще курит и глядит прочь, в той же позе. Прошло, выходит, несколько секунд.  Я  словно нашел спасательный круг. Главное  держаться. А   прошло только несколько секунд. Если перемещаться быстро чтобы одни люди не видели тебя в дважды, то это все вполне реально.  Любому может плохо стать на несколько секунд.

И теперь я уже не боюсь.  Смотрю на часы – осталось всего десять минут. Все как раз, по прежнему. Я возвращаюсь к кассам. Очередь уже почти восстановилась. И я выбираю место у стенки. Время идет, за мной кто-то уже тоже стоит.   Тут я чувствую, что начинаю сбиваться. Вообще, печальный факт уже очевиден – я неизбежно сбиваюсь в совместности моргания и выдохов. Тот ритм, который нужен, похоже органически не подходит для меня и я все равно сбиваюсь, отклоняясь постепенно на чуть- чуть. Система пытается исправиться.  Это в общем плохо, но есть и хорошее. За последний день я засыпаю уже примерно пятый раз, но каждый раз это не более пары секунд. Мне удается вынырнуть. Или скорее сны сами заканчиваются так быстро. Так что есть все шансы что это просто возьмет и кончится в один момент. Все развивается очень быстро.  Очередь переминается с ног на ногу. Но мне нельзя это созерцать, потому что ее качающееся движения имеют однозначно  успокаивающий   фон.  Я сделал шаг в сторону из очередь. Прислонился к моей стене. Пофиг, что вы обо мне думаете.  Приехал вместе с друзьям через две области, из зимы в лето. Чтобы добраться до места, нам надо было ехать в упряжке. Кони имели странный и хищный вид.  Не совсем лошадиные морды.  И больше лошадей понимали. Потом мы тусили какое-то время в советских заброшенных дачах, так там ничего и не произошло. Потом я поехал назад, но застрял в пробке по дороге на вокзал. У меня уже был билет.  Со мной был еще кто-то за кого я отвечаю.  Мы прибежали в последний момент. На оказывается поставили терминалы как в аэропорту.  И вот мы наконец внутри вагона. Времени до отправления пять минут. Я вскоре понял – почти все остальные пассажиры уже живут в вагоне какое-то время. Двигаются размеренно и мы со своей спешкой им поперек шерсти, на нас постоянно оглядываются как на дураков. Очень неспешно. Поезд и не думает трогаться. Я решаю настоять на свое восприятии вещей, я успею еще сходить за едой. Выхожу. Проводник на перроне смотрит на меня с усмешкой.  А вокруг опять зима.  По близости киосков нет. Я бегу в город поскальзываясь долгими подземным переходам и только достигаю максимально удалённой точки, как объявляют какой-то поезд. Я со всех ног бросаюсь назад, так ничего и не купив. Не нахожу поезда на перроне. Мысленно возношу молитвы и срабатывает – оказывается, что я перепутал пути.  Вот он мой поезд и  моя спутница внутри. Я нахожу свое место и вскоре вагоны трогаются.  Через какое-то время проезжали морской залив. Совсем небольшой. На берегу огромные ивы образовывали мангровый лес. Я подумал – так не бывает. Снова  лето. И конечно же, остановки не будет. Но нет, поезд встал без всякого полустанка. Люди повылезал кто в чем был и воровато озираясь побежали купаться. Я  так хотел опоздать вернуться в поезд, хотел остаться под ивами, среди переплетения корней выше человеческого роста. Сами деревья были невысокими и ветки покоились на выпирающий корнях, ниспадая со свойственной ивам грацией. Но тут меня толкнул чей-то корпус. Кто-то прошел мимо. Я  чуть не упал. Очередь ни на метр не сдвинулась.  Я  отлип от стены. Отлежал плечо.  Как ни в чем ни бывало вернулся в строй. Сказать, что я ощущал победу – это ничего не сказать. К этому еще добавлялся совершенно некий оттенок… мне словно бы дали зеленый свет.  Купив, наконец, билет, я отошел от кассы и собрался в зал ожидания. Оставалось два часа.  Тут зазвонил телефон. Странно, мне показалось, что я выключил его. Наверное, это тот парень, которому я названивал. Неужто догадался, что это я, когда увидел незнакомый номер? Но достав наконец трубку, я удивился – звонила мама.  Я даже успел подумать – это тоже к счастью.  Мама такая ровная. Спрашивает, как дела, как здоровье. Спрашивает, продаю ли я книги в Москве, как собирался. Отвечаю, что раз на раз не приходится, но дела идут. Так и есть вообще-то. Номер-то у меня питерскй. Она переключается в режим утешения. Ну  ничего, все получится. Мне страшно это слышать. Мама, пожалуйста не сглазь. Только что получилось, и еще как. Она спрашивает, не надо ли мне чего.  Отнекиваюсь. Она  сворачивает разговор, ссылаясь на дела. Явно врет. В  зале ожидания почт пусто. Заполнено  процентов десять. Предчувствую скуку. Не люблю читать. Если не имеется в виду – читать, хаха. Рядом девушка в плеере блаженно закрыла глаза. Или мне кажется, что блаженно. Зараза, ей можно. Да и мне можно, уж здесь точно. Но мне кажется, что раз здесь это можно, то тут-то от этого  и  попадешь.  Я пересаживаюсь в уголок, тупо разглядываю  стену перед собой. Прежде  всего передо мной стена.  Еще есть всякий мусор на полу, поблагородней рассматривать стену. На  ней шикарная сеть трещин с ответвлениями и  паутинками. Как  будто ударили в стену чем-то огромным.  Я  случайно расслабляю зрение. Трещины  предстают как бы издалека, словно я отошел. Это   очень отчетливый рисунок одноглазого лица с усами.  Он  даже не одноглазый, вторая половина его лица теряется в хаосе линий. Но первая – на удивление чёткая. Как сразу не заметил? Хорошо, что такая штука у не у меня дома в подъезде, мне бы все время казалось, что он смотрит на меня.  Я закрыл глаза. Наверняка сейчас вырубит. Но я так и сидел, гоняя мысли. Потом устал, пошел курить.  Обнаружил, что сигарет осталось совсем немного. Вовремя. Успею   сгонять. Сходил, и даже не в ближний ларек. Когда вернулся было как раз, без десяти. Я был доволен. Но  потом вспомнил что только что не купил себе ни еды ни воды.  Стало стыдно, будто кто-то, кто следит за мной, качает сейчас головой и говорит тихонько: «вот уебан, ну уебан же!». Я  веду себя странно. Вспомнил, как читал про нарколепсию. Там  была еще история про шизофреника. Парень  часто вел себя странно. Оказалось, он думает, что спит.  все казалось ему нездоровым и это доказывало нереальность происходящего. Так бывает, во сне не нужны доказательства. Просто нездоровым и все. Органически.

Когда  я сел в купе, то отработал  все положенные реакции. Устраиваясь поудобней, почувствовал в кармане мелочь. Мешалась. Вспомнил  одну глупость. Как раз когда все это началось, Сашин муж перед отходом пошел со мной курить, а потом что-то забыл.  Вернулся и вместе с деньгами достал из кармана рубль с Гагариным. Дал его мне с идиотской ухмылкой и сказал – «поехали». Я еще посмеялся. Не знал, что сказать. Для него, видать, такие жесты важны. Потом несколько раз я придерживал этот рубль, рассчитываясь в магазинах. Мне гагаринское лицо казалось слишком наивным, да и вдобавок номинация – рубль. Это как цена доверия.  И теперь вот зацепило – стал я эту монетку искать. Проверил монеты в обоих карманах, потом подумал, что ошибся, вроде промелькнула юбилейная. Проверил ещё раз – нету. И – поехали, несколько раз, включая высыпание монет из обоих карманов. На меня смотрели все, кто мог. Кто не мог – хотели посмотреть на меня. Я заметил это и просто перестал. Будто это и не важно.  В последний момент, когда они уже почти отвлеклись, я резко достал и переложил в другой карман конверт с баблом. Иногда я делаю все как специально назло.

Я долго смотрел в окно. Когда насытился, стал лениво разглядывать окружающих.  Это, в общем, в поезде разрешается. На  мои исполнения пофиг , я только  радуюсь возможности послать всех. Потом  меня стало клонить в сон и я прикорнул как белый человек. Последнее, что подумал – из-за одного этого стоило.  Дом на колесах.  Вспомнил свой собственный дом. Я сижу на диване.   Мне немного скучно и в то же время все на своем месте.  Опускаю  глаза и вижу, что тумба рядом с диваном обгрызена, будто в доме живет большая собака.  Мне резко становится не по себе. Проверяю себя  и нахожу порез на ребре ладони. Свежий, но не кровоточит.  это не мой дом . я приехал к  друзьям, они работают здесь прислугой. Они тут же появляются. Парень и девушка, этакие панки, темные не то от загара, не то от грязи. Выглядят почти одинаково, намеренно так одеваются, ибо тащатся от своего случайного сходства. Хотя не так то и похожи. Они  приносят вино для хозяйки, мы разбавляем его пьем свои проценты. Девушка, проглотив вино, вздыхает  и садится рядом со мной. Она говорит: «Представляешь, тут есть женщина  которая хочет меня съесть. Однажды я просто закрыла глаза вот так (она показывает, будто можно как то по другому), а  когда открыла, то эта женщина смотрела на меня близко-близко. Потихоньку так подошла». Я усмехаюсь, это она мен хочет напугать, но тут  вспоминаю что и в самом деле видел на лестнице по дороге сюда женщину, про которую мне сказали, что она родила ребенка и съела его. И тут я слышу рычание. Но  это же не рычание! Открываю глаза. Уже  притушили свет. Напротив   меня, оказывается,  едут две бабки. Та, что сверху, оглушительно храпит, а та, что снизу, лежит на боку и смотрит на меня. Я на боку поэтому получается, что я тоже смотрю на нее. Потом  я думаю, не умерла ли она на самом деле. Потом думаю, что она спит с открытым глазами. За секунду до того, как я отвожу взгляд она моргает и первой отводит глаза. Будто это я на нее пялился. В проеме окна темно. На каком-то полустанке мы притормаживаем, хотя останавливаться точно не собирались. Поезд медленно  и осторожно следует сквозь  микромир гаражей и пристроек. Невдалеке дубовые домишки, над каждым фонарь. Вдруг мелькнуло близко, я высунулся посмотреть, что это,  мы въехали на перрон и  я прислонившись к стеклу все еще словно жду. Объяснения, почему мы так медленно едем. Вдруг всего в паре метров от меня на перроне  проезжают  назад двое парней. Один глядит вверх с таким лицом будто над ним сейчас НЛО. А  второй видно тащил его только что за куртку, так и не отпустил еще, и пристально смотрит в окна нашего поезда. Пробежал по мне глазами и  вслед пробежала дрожь по моему позвоночнику. Я  перестал смотреть в окно.  по вагону принялись шастать какие-то двое пацанов. один кружил от купе к купе, выискивая неспящих чтобы что-то спросить. А у второго из заднего кармана торчит чайная ложка. Я  рассеянно слежу за ними, они вскоре замечают меня. Одного  я уже видел. он пялился на меня, пока я искал монетку. Они не сговариваясь подруливают ко мне. И  им конечно нужно позвонить. Второй парень, он коренастый и от него не пахнет алкоголем только сигаретами з дорогих марок. Он говорит, а первый слушает его, словно следит чтобы тот все правильно сказал. Мы вроде как вместе  с первым слушаем. А второй говорит очень быстро, так, что невозможно разобрать. Впрочем,  это всего лишь повторяющиеся объяснения того, почему он просит телефон. Я ничего не понимаю, но делаю вид что все в порядке. Мне стыдно за него. Зато я на стороже и слежу за ними.  «Ну дак че?»,- говорит второй, а первый пересаживается на мою скамью.

– А телефон, ребята, у меня сел.

Я доволен, будто наебал их. да ладно. А ведь это уже наезд. «Ладно-ладно»,- говорю, чтоб они не злились.  Достал из кармана телефон, чтоб показать им погасший экран, нажал  на первую попавшую кнопку, дескать глядите, не реагирует. Экран засветился, на нем сообщение – пришло 16 смс. Все с того же неизвестного номера. Мы все втроем тупо смотрим на экран.  Думаю: «Надо скорей выключить». Второй персонаж говорит все так же, не сводя глаз с моего телефона: «Ну, давай!». Быстро он пропустился. Он вскидывает руку, чтобы пожать мою, а я от резкого жеста на близком расстоянии инстинктивно отшатываюсь, а в продолжение этого импульса на меня наваливается первый, прижимает к скамье буквально на секунду, пока второй молниеносным движение вытаскивает из моего кармана конверт с деньгами. Потом они оба отпрыгивают и топоча убегают по коридору. Многие проснулись и смотрят  по сторонам. Я поправил одежду и  уставился в окно. От  обиды мне даже трудно было дышать. На  секунду захотелось вырубиться и  забыть все. Я  ведь все равно не догнал бы их,  только башку бы себе расшиб.  Сейчас же ночь, черт возьми, и так еле держусь. Поезд набирает ход, как бы подчеркивая, что пути назад нет.

вдруг меня осенло. все кк специально. я же полнл сразу. и сразу стрло так лекго тк решительно. раз  сплю то я определенно должен догнать их и я догоню,  встал и ударился со свей мочи в верхнюю полку в глзах потемнело. я зажмурилс чтобы сохрани ть сон.  ударился где нсамом деле? это ждаже страшно такой удар.открыл глаз все по прежнемузначит ли это что  не сплю. я  был уверен н все сто процентов. лежащтие вокруг тела – ни одно не шевелилось я хотел сквозь пусльсирующую боль в макушке  приглдеться дышт ли но було безумно страшно

это джелать. я поломился в тамбур на пути в последнем купе меня проводил глазами  проводник. с таким смезом и презрением что  невольно посмотрел на сеебя в отсражение в темном окне. смешно и в самом деле бруашк застегнута криво . волосы с одного бок торчт бкдто  несусь нвстоечу ветрцу. зтхлый воздух тк не бывет во сне. не я все тки сплю не может быть все тк спецльно в рельности.  вышел в тмбукр окзлось п- я еще слышл тм их голос  тм пусто последний вгон.  просвл все это вместе это провл я дожен проснуться пержде все го вадно гдае я упл на смом деле. муто я был уверен сто меое тело в реальност попало в беду. я старался прпроснуться зо всех сил.  стол в тамбуре в котором кажетс я только что был и все здесь было знакомо но я отчетливо ососзнавал что сплю ног мо подкослсь и я закрыл глаза. когда я откры х то понял счто поезд стот света не было только из под двер в авагон выбивалась полоска чсвета,  прерываетма чтьм то тенями  я рештельно открыл дверь  щзамертна пороге  за дверью была больша комната в коорой нчего не было только у длальней от меня стены стоял диван на дване сиделаи тесо прижавшись друг к другу трое паней. я почтине мог разглдеть из такой ркй свет  ился с потомлка. я пошел к ним и они как по кманде сорвались с дивана и выбежал в дверьбб что оказвваетс быа и в из стерен уна них была страннач одежда вроде как клоунска с мнодеством камкихто нашивок со значкамии эсмблемаии.  успел заметть это потому что побежал к ним со стращной скоростью но не успел – дверь зазхлопнулатсь у мен перед носом.  язамер перед двербью их ппосчеведене однозначно доказыавло то о чем  оказывается   давно догаывался – против мен ведетс какаято война. некое противостояне мне. я был рад наконецто прелствалеьтсмя возхможность разобраться с этим. мне так жебыло ямнол что если  догоню их  т чя смоггу  узнать однозначтно и кто я сам такой. я должен был их догнать. рассмотреть из одежду. и я побежал за дрверью была еще одна комната а ней еще одна мне надо бвло наверстывать время упушенное на размышленя ми я почти не разглядывал окрыудающую обстановку. комнаты становлсь все мень ше  все темней . и только это уже сталнеачало еспокоть мен, как следующая дверб открылоась в головокруджтельное пространство   на балкеконе  высокого тажа.  аж глова закрыкужилась дверь за спиной щзахлонудлась на пружине.  увтдел справа и слева от себ этих чуваколв. вбилизи я сразцу вспомнл их.  они тот кна которго  мотрел сказал – рпрыгайю. я перевел глаза на другого – сможет это щутка но он тоже сказал прыгай и показал глазами вниз.  подошел к ограджждененю бавлкуона.т  внизу простиралс лес до самого горзонта . кажется я даже не вдетл самогой проверхности дома под собой. мнея это куспоколи. я подумал – единстевнное счто я смогу сейчас сделать чтобы проснуться это действтельно прыгнуть а то что внзу ветки деревьеав это как бвы подсказыавет что все будет хорошо. и я прыгнул но не проснулс. когда мое тело – конечно вос стороны уже –  подтелетало к вершинам елок я закрыл глаза и меня облепила неподвжнгоая темнота. и все все сотановилось.  панка лихорадочной волной пробежала по позвоночноику я должен был в слеующую секунду подцумать  убедитьс что умен нет нкакого позвоночника как и ничего больше вообщеи  я и я стал о судорожно глотая темноту спозапизъхвать ее в себя пыта сь ощутть воздух стал вспоминать где я был и на сеукнду не получилось и а совторого раза  да. я вспомнил мкак бежад по мкомнатам мымленно пробежал назад чем больше я вспоминал тем сильнее зажмиуривался и у мемня уже отчетлмво былои глазные веки чтобы зажмуриваться и уже комнаты мелькамли мимо в обратном порядке и я открыл глаза в тамбуре на полу.

Потом я курил один в заиндевелом тамбуре. Окно было треснуто и на скорости надуло целые сугробы по углам. Колеса неприкрыто лязгали под полом. Даже странно, как поезд с рельс не слетает на поворотах. Когда в нем так все болтается. Они ведь видели  конверт, когда я его перекладывал. Когда я за монетку запарился. Чертов идиот. Налицо проеб чистой воды, тут не надо думать надо сесть и посыпать голову пеплом. Я  с ненавистью вытащил мелочь и замахнулся, чтобы бросить ее, но там в тамбуре, в инее и кристаллах скрывших грязное железо, швырнуть  было некуда. Так  и застыл в позе уебана.    Я  же чувствую, что все против меня.  Почему  хотя бы не допустить, что это не я с ума сошел, а просто в моей жизни что-то случилось, какое-то противостояние происходит, и может даже это важно. Становится немного легче, но все-таки так тупо жаль денег… на сколько разных вещей мои друзья могли бы потратить их! Вот тут уж надо останавливаться и все, с такими мыслями. Я постарался перестать думать. Надо постараться, иначе может случиться какая-нибудь фигня.  Пришёл к своей бабушке и она тут же спалила меня. За  всё. И  за торговлю, и за нарколепсию. Облив  презрением и ни слова не говоря, она уходит в комнаты. Я  никогда свою бабушку не обижал. Хочу  свалить. Выйдя из квартиры, оказываюсь в поле.  Мне  интересно, что там за горизонтом пригорка. И  вот я уже на месте. Там   тоже поле, только  более заросшее дикой травой. Значит надо еще вперед, но когда я смотрю вправо, то неожиданно близко оказывается стоит полуразрушенный дом. Фактически  попался. Я  был так близко. Убегаю, но единственна тропинка ведет назад вокруг дома. Позади  дома работает экскаватор. Вокруг  никого не видно. Экскаватор  копает яму. Крайне интересно, что там у нее на дне. Я  буквально за волосы оттаскиваю себя и несусь поперек дороги прямо по размокшей пашне. Лишь бы снова не потянуло. Я  ору. От  этого  на половину просыпаюсь, и уже не вижу, того что происходит во сне, но и в реальности двигать телом не могу. Я спалился, чувствую, что ко мне бегут, но не вижу кто. Но ведь бояться нечего и я просыпаюсь. Да, вот это было поучительно. Какой  полезный день! Оттуда – орать и здесь -держаться за предметы.  Последнее уже усвоено, я уже ловлю себя на том, что каждый раз перед тем, как закрыть глаза, я ищу точку, куда мог бы прислониться. Начинаю  лихорадочно искать глазами что-то, но я забыл что. И  мне становится пофиг. В  конце концов, все что удерживает меня здесь – ничто, по сравнению с тем, куда меня несет. Теперь, когда денег нет,  мне так легко это признать. Сны  становятся все чаще, и теперь, я смогу контролировать себя, и, наверное, совсем разгонюсь.  Тогда, пожалуй, я взмолился бы остаться хоть в каком-нибудь из них. Потому  что в реальности я бы предпочел не оставаться.  Потому  что от череды миров я теряю себя. Я все больше оказывается равняюсь источнику зрения. Я видящий экран.  Как я буду жить? Достаточно просто моргнуть. Моргать – естественно. Я   перестаю сопротивляться, когда снова вспоминаю это.

Очень стараюсь сделать все надлежащие выводы. В самый разгар этого процесса снова заснул и увидел свой труп. Я сам тоже был собой.  Имелось это тошнотворное  чувство, свидетельствующее о том, что мы оба настоящие. Я  должен сейчас испытывать.  Представил себе боль и ужас и  тут время пошло назад. Тело ещё дышит, потом оно задёргалось реверсивно,  потом  в кадре появился убийца и уже ясно, кто это будет. Снова я.  Но уже без тошнотворного чувства,  то есть это подделка.  Мне теперь и действительно жаль себя как персонажа. Это же мой самый любимый персонаж.  Я ненавижу убийцу. Не так уж он на меня и  похож. Убийца заметил меня.  Он, не отрываясь от удушения, поднимает глаза и улыбается, как свойственно маньякам. Я  вижу, что мои руки держат чью-то шею, зажмурился и проснулся.  После долго не мог вспомнить, кто я такой и почему я здесь. И мне было в общем хорошо, будто проехал без билета, или ускользнул от ответственности. Значит, я все-таки помнил, что к чему.

В начале я похоже старался больше чем надо как следует помнить, кто я.  Но  потом мир сам напомнил мне,  что к чему. Как человек, я фактически проиграл, и только милостью природы  я остаюсь все еще тем кем был. Мне дают благостной рукой вспомнить, кто я был в самом начале, и хоть это ни о чем не говорит, но это успокаивает. Иначе  что – только бесцельно бродить или просто сидеть в тупике. Какое-то время  я ничего не понимал и почт ничего не помнил, но от этого вел себя напротив более самоуверенно, а это довольно трудно делать в пустоте. Вероятно, это измотало меня. Будто  остановили инерционную машинку, подняв ее над землей. Это  заставляет меня неподвижно работать вхолостую и я ощущаю масштаб своих сил. Но  вобщем-то и все,  ничего больше не происходит. А так не должно быть. Несовместимо.  Господь спасает меня. Спасибо.   Сны по содержанию все  и правда, скорее параноидальные. От меня как правило чего-то хотят, но как только логика сна была применена в реальности,  – сразу параноидальная тема отменяется. Я думаю что меня поймали в ловушку, сделав плохо сначала, а потом подарив облегчение. Самоутверждение через диспозицию. Доказательство  от обратного. В случае жизни добра и света, необходимо изобретается зло. Сознание по другому не может очертить неочевидное. Появляется антимир. В  этом настоящая сила кошмара – в его обязательности. Чтобы   быть хорошим, чтобы все было хорошо – как обещали с детства –  необходимы свои доказательства. Но мне к тому моменту было уже все равно.  Я помню свое мироощущение в последний реальный момент. Я словно был на пути какого-то поиска, хотя в реальности деньги на тот момент уже пропали и я напротив, зашел в тупик. И дальше пошел уже  во сне. И стал целенаправленно продвигаться. Реальности разорвались окончательно. Мне тогда приснился какой-то сон. Я только сейчас вспомнил вообще о  его существовании.  Во сне я сделал шаг и   это оказался удачный шаг. Вроде как есть такие действия как мосты. Вселяющие уверенность, что некая логика работает. Приманки. Они открываются всегда обескураживающим образом, чтобы трудно было не заметить. Но тут – я совершенно не помню, о чем речь. Вместо картинки того сна в голове вакуум.  Помню, как проснулся и сидел, созерцая соседей по вагону во вполне приличной позе. И я был дома.  Было  ясно, что всё будет как надо. Я  сделал все правильно. И  я заснул снова. Теперь, когда я все вспомнил, я умру или проснусь в коме, или просто проснусь, или, например, начну сейчас как Алиса в Зазеркалье растягиваться и  превращаться в себя прежнего?