Мирослав Джикович. Один вечер и немного от ночи

«Все, пятнадцать минут, и уезжаю… На этот раз последние пятнадцать. Засекаю… Хотя, спрашивается, чего я высиживаю? Ежу понятно, что сегодня уже работы не будет. Если с утра день не задался, то с чего бы ему… Вот если этот тип в белом не подойдет –  домой, сразу баиньки, а уж завтра пораньше, свеженький, с новыми силами… На том, Роман Адамыч, и порешим. Но что я себя обманываю?  Не подойдет и этот мужик, и никто не подойдет. Ясен пень – не задался день…»

            Вынырнувший из темноты высокий мужчина в белом летнем костюме остановился на перекрестке, оглядел припаркованные машины и решительным шагом направился к цветочному павильону.

            «Шансы повышаются. Отчего бы этому благородному джентльмену не поехать к своей даме на таксо? Ладно-ладно, рано загадывать… И конкуренты-то почти все разъехались. Это оставшееся дитя гор на своей машине смерти мне не соперник… Одно достоинство у его лохматки ‒ мытая. Рассчитывает ценником убить, ясен пень… Не-е, этот клиент не такой, не будет из-за лишней сотни позориться. Хотя…посмотрим, что он там в цветочном выберет. Если три гвоздички, тогда, конечно, грустно».

             Мужчина вышел из павильона, торжественно держа несколько на излете роскошный букет;  равнодушно скользнул взглядом по выцветшей “трешке” и двинулся к такси. Открыл дверь и, прежде чем сесть, спросил:

            ‒ Любезный, в Петергоф поедем? ‒ Не дожидаясь ответа, с чуть виноватыми нотками в голосе добавил: ‒ И обратно!

            «Вот свезло, так свезло! А я еще, дурак, уезжать хотел… В оба конца, да не торгуясь!»

             Роман мягко тронулся с места, бросил снисходительный взгляд на совсем сникшего кавказца и начал считать маршрут.

«Сколько же зарядить? Километров сорок…скажу сорок два… в один конец, по двадцать пять за кэмэ… это будет…это будет…тысяча пятьдесят это будет. Умножаем на два, плюс там ожидание… ну, уж пятнадцать минут точно… Две сто пятьдесят на круг. Ну, хоть что-то!»

            ‒ Только давайте сначала заедем на Казанскую…Это ведь по дороге, насколько я могу судить?

            «Начинается! Как я не люблю эти внезапные изменения маршрута! Обязательно что-нибудь случится. Или передумает дальше ехать, или вообще смоется. Если с букетом уйдет ‒ к бабке не ходи, соскочит».

            Но волновался Роман зря: подъехав к указанному дому, клиент даже не стал выходить, набрал номер и коротко бросил в трубку: «Я внизу!». Через некоторое время задняя дверь распахнулась и в машину села женщина, привнеся с собой сильный конфетный аромат. Роман незаметно приоткрыл окно.

            ‒ Цветы? Щербак, ты с ума сошел! Что случилось? За те двадцать четыре года, что я тебя знаю, вот так, без повода…

            Мужчина что-то неразборчиво буркнул. Роман услышал, как женщина чмокнула его в щеку.

            «Вот и славненько. Интересно, куда они собрались на ночь глядя? Может, в ресторан? Далековато… А если и в ресторан ‒ хорошо, ждать придется часа четыре, это минимум миниморум… Прибавляем восемьсот, получается… две девятьсот пятьдесят. Точно! Так и скажу. И не три тысячи, а фактически все три…”

            ‒ А куда мы едем? ‒ В продолжение мыслей водителя игриво поинтересовалась женщина. ‒ Ты такой загадочный…

            Мужчина замялся, но после некоторой паузы выдавил:

            ‒ В Петергоф.

            Роман спиной почуствовал, как женщина окаменела. Через мгновение она дотронулась до его плеча и ледяным голосом произнесла:

            ‒ Товарищ водитель, остановите! Я выйду!

            ‒ Не останавливайтесь! Раечка, золотце, я тебя умоляю! Пожалуйста, поедем со мной! Кроме тебя, у меня ведь никого нет… ‒ Мужчина схватил ее за руки и перешел на шепот.

Читайте журнал «Новая Литература»

            Машина остановилась на красный, и женщина, при желании, могла бы и выйти. Но не вышла. Она высвободила свои руки и отвернулась к окну.

            «А может, они в гостиницу едут, в номера? И чего тогда она кочевряжется? Не шешнадцать ведь! Да и далековато опять-таки… А если и так, тогда ему прямой резон не держать машину. Вызовет утром другую»

            Роман погрустнел.

            «Ну и ладно, что переживать!  В один конец ‒ тоже достойное завершение дня. Только в этом случае километр уже по тридцать рубликов будет».

            …В том, что день, как Роман неоднократно выражался, «не задался», был виноват он, и только он.  Поленившись с вечера заправиться и помыть машину, Роман сделал это утром, «на карту» встал лишь четвертым, правда, заказ получил практически сразу.   — Шесть-тринадцать!

            ― Да, Маруся, шесть-тринадцать здесь!

            ― Шесть-тринадц…– Маруся зашелся в кашле. Сегодня Марусей на подхвате был Серега-«лишенец», отлученный от руля “по-пьянке”, но пристроенный в диспетчерскую. ‒ Шесть-тринадцать, у тебя ведь универсал? Бери заказ  — длинномер… Я там сотенку приклеил…

            Он продиктовал улицу и дом, и отключился.

            «А квартира? А, ладно, подъеду – уточню».

            Но, заехав во двор, Роман понял, что номер квартиры выяснять не надо — клиент стоял на улице. Точнее, стояли.

            Очень серьезная девочка лет десяти, в круглых очках, с бантом и в нарядном платье стояла рядом с настоящей, на две головы выше ее арфой.

            «Сволочь, Серега, удружил…Длинномер… Знал бы… Как я ее грузить-то буду один?»

            ‒ Это вы заказывали такси? ‒ Роман постарался быть сверхкорректным.

            Девочка молча протянула зажатые в кулачке деньги и бумажку с адресом. Роман взял влажные купюры, пересчитал и открыл было рот, чтобы пошутить, но передумал. По лицу девочки он догадался: фразу типа «что же тебя родители на флейту (или скрипку) не отдали» произносит, гордясь своим остроумием, чуть ли не каждый таксист, даже не представляя, насколько эта мысль ей близка. Понятно было и то, почему она стоит одна: провожали бы взрослые, началось бы: негабарит ‒ надо бы прибавить, на переднем ребенка не положено ‒ надо бы прибавить, а кто отвечать будет, мне мои права дороги как память ‒ надо бы…  А так ― ну что с ребенка взять. Небось, «добрые» родители сейчас прячутся за занавеской…

            Кряхтя, царапая руки и едва сдерживаясь, чтобы не матюгнуться, Роман погрузил-таки инструмент, втиснул в оставшееся пространство привычную, по-видимому, к таким путешествиям юную арфистку, и осторожно поехал по адресу.  Добравшись на место и выгрузив пассажиров, Роман поймал вопросительный взгляд девочки.

            Ну уж фиг! Куда-то переть арфу Роман уж точно не подряжался. Он поймал первого попавшегося мальчишку, чей расфранченный костюмчик и скрипичный футляр неоспоримо свидетельствовал о принадлежности к изящным искусствам, и подвел его к девочке.

            ‒ Знаешь его? ‒ Оба ребенка дружно закивали. ‒ Замечательно! Просите кого-нибудь из взрослых, чтобы вам помогли. А мне ехать пора.

            Роман сел в машину и, развернувшись, в зеркале заднего вида заметил, как дети растерянно оглядывались.

            Не прав, ох, не прав был Роман! Нельзя, нельзя бросать беспомощного клиента ― будь это хоть пьяный, хоть старик, а тем более ребенок! Неправильные действия совершил Роман, а за неправильные действия Бог Дорог карает. Если, конечно, заметит.

            Заметил.

            Весь последующий день пошел наперекосяк. Сначала, героически прорвавшись через все пробки на Ваську, прибыл по адресу в заявленный – двадцатиминутный – срок, о чем, не скрывая гордости, отрапортовал Марусе. Однако после четвертьчасового ожидания выяснилось, что клиент не берет трубку. Так случалось, и нередко: люди, кляня медлительных таксистов, в нетерпении выходили на улицу, их подхватывал частник, а отменить заказ ‒ это им было стыдно…

             Встал первым на Ваське, и стоял недвижимо полтора часа, и это при том, что центр и Петроградка двигались довольно бодренько. Не выдержал, сорвался в центр, пристроился там пятнадцатым и, естественно, остров тут же поехал. Сделал одну минималку, отстоял еще два часа, получил безнального клиента на Охту, и решил остаться, благо что был там один.

            И все.  Впору запеть: «Словно замерло все до рассвета…» Покатался по району, один раз  взял “с руки” на полтинничек; через часа два объявил Марусе, что и Ржевку берет, а спустя еще час ‒ что и Веселый может легко окучить… В итоге окопался у метро и стал ждать у моря погоды…

            ― Как я понимаю, букет тоже не мне предназначался?

            ― Нет, нет, тебе! И почему “тоже”? Я …

            ― Прекрати врать! Почему ты всегда врешь? Сколько я помню, все эти годы ты мне постоянно врал! Ты никогда не говорил правды! И сегодня ‒ если б ты сказал по телефону, куда мы едем, я бы никогда…

            «А, собственно, почему я должен безропотно соглашаться? Подряжались в оба конца? Подряжались, ясен перец! Так и скажу: мол, сразу надо было говорить, что только в одну сторону. Все-таки не ближний свет: я бы, может, и не согласился бы, а так… Вот, смотрите, тысяча двести набежало, еще полцены надо бы набросить…Это уж минимум миниморум… Нет, лучше так: тысяча триста, плюс половина ‒ шестьсот пятьдесят, на круг тысяча девятьсот пятьдесят… Да, так-то лучше… А если две штуки даст, полтинник не верну: нету, скажу, у меня мелочи…»

            ‒ Щербак, смотри, смотри-ка!

            ‒ Куда?

            ‒ Да направо! Вот! Узнаешь?

            ‒ Да… Сколько лет…

            ‒ Смотри, окошко горит! Да это же твой кабинет! Точно твой!

            ‒ Да нет, мои окна шестое-седьмое с краю, а это… Это же приемная… А твои?

            ‒ У нас во двор выходили. Ты что, не помнишь? Ты вообще ничего не помнишь!

            ‒ Не заводись, прошу…

            ‒ Я же еще и завожусь! Появляется посреди ночи, и…

            «Подъезжаем. Наступает момент истины. И куда же они все-таки собрались?»

            ‒ Любезный, сейчас на светофоре налево… Еще налево… Вот, первая парадная.

            ‒ Ну, что сидишь, иди. ‒ Произнесла женщина с деланным безразличием. – Не съедят тебя там… Цветы, цветы возьми!

            Мужчина остановился, дернулся было обратно, но махнул рукой и решительно зашагал к дому.

            Что произойдет дальше? Пока это не ведомо…

            Может статься, что мужчина скоро вернется, сядет в машину, и они, не проронив ни слова, уедут в город, также молча выйдут вместе у дома женщины, и Роман так никогда и не узнает, куда же он возил загадочную пару в этот вечер…

            А может, и наоборот:  задержится надолго, а женщина будет все чаще выходить из машины, курить и смотреть в единственное освещенное окно на третьем этаже, а потом, от отчаяния, поспешно и сбивчиво поведает Роману их историю; и будет клясть себя – дуру ‒ за доверчивость, а Щербака – за все смертные грехи, и в особенности за то, что повстречался на ее пути. И будет через слово требовать у водителя подтверждения, не замечая, что не слушает ее водитель, погруженный в свои сложные расчеты…

            Пока – неизвестно. Только что хлопнула дверь парадной и мужчина еще даже не поднялся на этаж, поэтому – пока! – возможно все…

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.