Выдыхаем жизнь плевком, —
Крестимся, пытаемся смолчать.
То, что молвили уже, —
Не перенести.

В синем небе холод,
А во лбу зудящем — жар.

Колокол тревожный возвестил зарю, —
Я болею, — углядел через окно.
Я сегодня отрезвею, —
Встану, поползу.

Разожму легонько сердце —
Яда наберу;
Побегу, чтоб мочь дышать:
Не ронять мне головы.

Я вернусь с себе в квартиру —
Лягу, буду ждать —
До утра — и отойду.

Я хотел, было,
Забыть,
Как стараться —
И недородиться;
Как меняются глаза,
Если любишь что-то
Меньше,
Чем вчера,
Как смеется человек,
Погружаясь в темноту,
Как язык его трясется
Вдоль зубов, —
В своей темнице;
Как в прокуренном углу
Истязают волчью птицу,
Заставляя
Намахать
На жизнь
Сухим крылом;
Как во мне
Человечек маленький
Боится,
И его мякину
Разукрасили иголки;
Как руками
Лезешь
Себе в глотку,
Зажимаешь кулаки,
Не дышишь, —
Бесполезно убиваешь
Гнусного себя.

Измолоть муки,
Плюнуть в себя,
Утереться,
Оскалиться в небо;
Набухнуть, —
Вот досада:
В огне тонуть, извиваясь, —
Глядеться.
Сломать глаза,
Выкатить слезы,
Лихорадить — истлеться.
Попустить,
Мертвым, сухим
Распуститься.
Застоять,
Потерять свой запах, —
Упасть
И быть,
Как был, —
В пространстве
Потерянной птицей.

Порой мне кажется,
Что брызнет боль
И из-за рта появится
Горячей тошнотой;
Что будет течь
И рвать мои мозоли,
Что стану гнойным,
Блуждающим по кругу,
Псом.
В молчание
Тянуть свои я буду лапы
И греться об его тепло,
Дрожать, —
Бежать, мертвея, по земле,
Искать,
Где небо пустит корни, —
Не знать,
Что этот день
Помечен красным
В моем грудном календаре.
Кружиться — разорваться,
Лететь и издеваться
Без сердца
В темноте.

Всосать со всех краев земли

И до ее дрожащего ядра

Любую точку горя

И слабость силы, —

Всю злобу мира;

Любой собачий визг — в любви,

И каждую морщину человека

В уродливой надежде

Излить ручьями боли

И вынырнуть из зверя,

Взорвав себя

В вершине пустоты.

Я, полный дыр, —
И милый мир
Мне не открылся,
Бродил везде, —
В дожде бежал, —
Холодный крест, —
И не прибит, —
Терпел и ждал —
Горячий нерв, —
Дышал и злился.
Лежал уже,
И на груди земли
Ужом свернулся,
Как в сон канул, —
В тени разбит
И далеко пропал,
На ощупь прятался
И полз;
Лепил безумие,
И с ним,
В его волнах
Устал,
Не торопился.
Печаль свистела на ветру
И таяла
В следах бесцелья, —
Дрожал,
Не раскололся.
Топился в небе ночью
И мимо нот крутился.
Летел туман
И выстрадал заботу,
Вздыхая сипло,
Окружал и нес, —
Звучал, —
Я наслаждался.
Хлестал из сил
Себя по сердцу, —
Настроиться желал
На жизнь;
В нее вносил свои рубцы
И метил внять
Острей
Всей боли.
Встрял плотно
И со стоном,
Просил руки,
Смеялся — рвался,
Погибал — смеялся.
И с силой б верил,
Но каждый чертов день
В своем соку
Варил меня,
Пока не упаду
На каменные скалы
Своих непрожитых мгновений.

Теряю корни сердца,
Отважно,
Глупо, странно;
Со всех концов,
Ловя в свои распахнутые сети
Трагедию,
Что кривится тягуче
Хищным зверем,
И кашлем,
Словно всплеском ртути жгучей
Заливаясь,
Берет и режет меня
В кровь, —
По капле каплю,
Точка -в -точку, —
Себе под шкуру
И под плоть.
Чужая страсть
Мне лезет в рот,
Скользит по глотке
И наскоро — в груди;
Искать не будет, —
Учует, —
И найдет,
Где сотворит себе
Под стать
Зудящее,
Тревожное жилище;
Раздавит мою жизнь
В свою ухмылку,
И походя,
Когда и мысли не пророчишь
Ждать,
Насильем стянет кожу
И раздерет все то,
Где есть моя любовь;
И, защитить себя от боли,
Я безуспешно попытаюсь,
Руками кисло подпирая
Замытое до горечи,
Вчерствевшее в болезнь,
Лицо.
О Вера, — тварь,
Неужто надоела!?
Тебя я выпускаю,
Лететь стремглав
В чертовские глубины
Тоски, погибели
И позабытой мертвой силы.