Forget the peace inside

You’ve given way to the gods of destruction

Full of desire

You feel afraid that there’s nothing left

 

Just let your fears go

You might find your way back home

Let your fears go

You might find that you’re not lost

Sunlounger feat. Zara, «Lost»

 

Война на планете Энчжан подошла к своему завершению. Впрочем, войной это можно было назвать разве что в целях более пунктуального подбивания статистки конфликтов внутри Сообщества. Ситуация была типичной для эпохи – местный политический лидер решил реализовать в рамках одного государства и для одной нации режим насилия и террора, возродить рабство и господство тупой силы. Когда на просьбу Совета Сообщества прекратить эту сомнительную деятельность, пришел отказ, последовала типичная для последних пары сотен лет реакция Сообщества. Первым пошел химический удар психогенными веществами. Далее – огневая обработка требуемых территорий. Выжженные дворцы правителей и почти полностью испаренный труп диктатора вывезли на свалку истории за несколько часов, хотя могли бы и быстрее, не переживай Совет за потери в гражданской рабочей силе. Сообществу приходилось быть жестоким в таких случаях, чтобы побороть жестокость. И Витени Сталл, описывая происходящее на Энчжан, разумеется, упомянул об этом – не столько для того, чтобы отличиться перед Советом или авторитетами Сообщества, сколько ради элементарной справедливости. Он поспешил, вернувшись домой, дописать книгу о несчастливой судьбе Энчжан и сдать ее в редакцию уже спустя три дня после завершения боевых действий. Теперь для него настала пора отправиться в новое путешествие.

Сталл готовился к этому путешествию уже второй стандартный год. Он написал множество книг о планетах, судьба которых была загадочна и скрыта от глаз обывателя, сливая документальные факты, трагизм и любовную лирику в милое сердцу современного читателя буйство красок иллюзий на фоне суровой реальности. Сталл занимался как художественной литературой, так и чистой документалистикой, и специализация именно на судьбах планет-колоний, ставших равноправными членами Сообщества или погибших в ходе тех или иных катаклизмов, пришла к нему как-то самопроизвольно, еще в юношеском возрасте. Его, как и многих других подростков, привлекала идея рассуждать в масштабах известной вселенной, описывать истории целых планет, а не государств или, тем более, городов. Еще не добившись успеха, он ловил один за другим упреки в мегаломании, но после успешного издания первых трех книг взгляды окружающих на его деятельность здорово сменились.

Он приобрел для этого путешествия силовую сферу с навесным оборудованием, хотя его жена жутко переживала на счет использования столь ненадежной, на ее взгляд, аппаратуры и не раз предлагала ему воспользоваться обычным одноместным кораблем. Сталлу эта идея не нравилась, зато ему было чертовски уютно в костюме, когда он надел его уже будучи готовым вылететь.

Поцеловав жену и обняв детей, он вышел на улицу и, включив голографический проектор, задал курс первого скачка. Он планировал добраться до желанной планеты в три прыжка через «ноль», поскольку был не совсем уверен насчет полученных в архивах координат, а перспектива потеряться в открытом космосе его совершенно не заводила.

Он рыл архивы все эти два года, зачастую от души проклиная конспираторов, столь хитро упрятавших самые ценные сведения. Необходимость полета на Первозданную засела у него в мозгу ровно в тот момент, когда он ощутил, что истинный успех к нему пришел, и надо брать выше, насколько возможно.

О Первозданной было не принято говорить. О ней не упоминали в школьных курсах, не говорили в научно-популярных передачах в планетных и гипермодульных передачах. Вся информация, которую Стал смог обнаружить в архивах, была запутана и разрознена, и ему иной раз вообще казалось странным, что она туда попала. С определенного момента для Сталла очевидным стало, что кто-то сильно не хотел, чтобы о Первозданной вообще помнила хоть одна живая душа в Сообществе. Непонимание этого и толкнуло Сталла на необходимость выяснить все самостоятельно. Он не мог понять, почему колыбель человечества, историческая родина каждого человека, вне зависимости от фактического места рождения, забыта, предана анафеме, но догадывался, что на то есть достаточно основательные причины, а потому старался не задавать лишних вопросов при предварительном поиске информации.

Он нашел странную информацию о возможной связи Первозданной и каких-то двух кораблей, обнаруженных чуть ли не триста лет назад в дрейфе с мертвым экипажем. Все записи такого рода, хоть как-то связанные с Первозданной, были внесены в архив частными лицами, тогда как официальные источники уже давно не давали никаких ссылок на Первозданную.

Все это его здорово раздражало, но, одновременно с тем, подогревало интерес к сути вопроса. После третьего прыжка он, наконец, увидел перед собой планету, очертания материков которой примерно соответствовали тому, что он нашел в архиве по Первозданной. Его начало слегка мутить, потому что он еще не привык к ощущению нахождения внутри сферы в открытом космосе, хотя со средствами манипуляции научился обращаться довольно быстро.

Планируя полет, он долго думал, с какой точки планеты начать изучение, и, когда однажды в одном архиве обнаружил запись о том, что развитие космических технологий началось с деятельности так называемой Компании, которая располагалась на самом крупном континенте, в северо-западной и центральной его части, вопрос с выбором места начала пути отпал сам собой. Сталл настроил через визуализатор еще один нулевой прыжок в точку на небольшой высоте от поверхности планеты и, спустя пару секунд, оказался в воздухе столь желанной Первозданной. Зрелище его поразило.

Он поднялся повыше и включил запись на сверхкомпактную наплечную камеру. Он смотрел на много лет никем не тронутые громады разрушенных домов, заросшие редкой и чахлой зеленью остатки поломанных дорог, на огромные пласты непонятного вещества – очевидно, не разгоняемой ветром пыли, осевшей поверх каких-то поверхностей.

Сталл сделал первый вывод и полетел дальше. В сторону окраины того города, в который ему повезло спуститься. Но после часа облета местности он смог увидеть только пустоши, гладкие степи, мертвые водоемы. Зрелище едва не привело его в панику, поскольку он ожидал увидеть, если и разруху, то не такого уровня. Создавалось стойкое ощущение, что в этих местах никого не было давным-давно. Сталл начал активно строить догадки, в связи с чем кто то мог иметь желание затереть информации о том, что здесь произошло.

Он пролетел мимо огромного поля, над редким, сильно поврежденным и так и не отросшим лесом. Планета казалась холодной и абсолютно безжизненной, но растения как-то пробивали себе путь к свету, атмосфера, судя по показаниям системы, была вполне пригодна для дыхания.

Пролетая надо извилистой дорогой, Сталл резко остановил сферу, присмотрелся и понял, что ему не почудилось – по дороге действительно шел человек, старик в ветхом коричневом плаще, согнутый годами. Сталл, активировав «Лингвал», спикировал вниз, и старик, обернувшись, ужаснулся, но потом, как только разглядел Сталла, быстро принял спокойный вид.

– Доброе время, простите за беспокойство, – Сталл спустился и поспешно отключил сферу. – Меня зовут Витени, я тут гость, можете уделить мне немного времени?

– Хм, – старик оценивающе взглянул на Сталла, –  времени здесь всегда хоть отбавляй. Пойдем.

Они пришли в дом старика – деревянный двухэтажный домик на отшибе от развалин близлежащей деревни.

– Вы сам это отстроили? – поинтересовался Сталл.

– Да, по ранней молодости, – старик вяло улыбнулся. – Пока еще силы были, и девать их было некуда.

– Простите, а сколько Вам сейчас? – сразу продолжил Сталл.

– Пятьдесят два, – ровным голосом ответил старик. – По нынешним меркам – старожил.

Сталл не поверил своим ушам, но потом понял. в чем дело. Очевидно, местная катастрофа сильно разрушила генофонд, и старение стало более быстрым – старик выглядел на всем восемьдесят, и то, без привычной для Сообщества поправки на омоложение.

– Итак, – начал старик, когда они расселись по уютным кожаным креслам, – что Вы хотите услышать?

– Все, что угодно, – ответил Сталл. – Понимаете, у меня вообще нет понимания того, что здесь произошло – в остальном мире, в Сообществе, то есть, – принято молчать на эту тему.

– Ничего удивительного, – пожал плечами старик и отхлебнул из кружки какой-то странно пахнущий отвар. – Когда здесь все это случилось, никто не прилетел помочь. И потом не прилетели. По словам моих родителей,  здесь люди выживали прямо под лучами радиации десятки лет. Снаружи всем было плевать. Я не знаю, почему.

– А с чего все началось? – нетерпеливо спросил Сталл.

– С того, что произошла ядерная война, – старик отставил стакан. – С того, что кому-то взбрендило в голову выжечь все, что есть на планете, к чертовой матери. Я, разумеется, не был свидетелем главных событий и разрушений – это все было лет триста назад, и теперь уже вряд ли есть какие-то свидетельства того времени.

– А как вы здесь живете вообще?

– Выращиваю кое-что, нашел способ синтеза кое-какой искусственно пищи, ищу полезные вещи, когда чего-то не хватает. По сравнению с Вами, я вообще никак не живу, – произнес старик.

Сталл немного смутился  промолчал.

– Здесь нет производств, нет сельского хозяйства, нет рынка – все добывается в меру возможностей, а возможности у меня довольно скромные. В остальном – одиночество, тишина, редко когда можно что-то услышать и днем, и ночью. Раньше я пел, когда становилось совсем жутко от этого. Теперь уже не могу. Просто терплю, – старик снова взял стакан в руки, но пить не стал.

– Жутко, – поморщился Сталл. – Но как же дошло до этого? Вам не рассказывали Ваши предки?

– Да, мало кто что знал, в основном, слухи. – пожал плечами старик. – А сейчас уже и передавать что-либо некому. Но, наверное, так и должно было случиться, ведь поколения людей передавали друг другу только техническое совершенствование,  а нравственная история осталась только в книгах, в памяти компьютеров. И все поколения совершали одни и те же ошибки. В каком-т из них нашлись те, кто ошиблись фатально.

– А Вы не хотите улететь?

– Когда-то хотел. Но сейчас уже поздно. Я стар и слаб. У меня болит каждая частичка тела, и мне уже не жить иначе, потому что я привык к этому безмолвию, – ответил старик. – Вы извините меня, если я попрошу и Вас удалиться? Мне не очень хорошо.

– Безусловно, Ваше право, но если вдруг Вы решите улететь… – несколько ошарашенно поднялся из кресла Сталл.

– Понятно, – голос старика, казалось, собирался вот-вот сорваться то ли на плач, то л на крик.

Сталл ощутил горечь и вышел из дома, ничего не говоря.

 

Местность удручала, и Сталл решил попытаться счастья на другом материке. Пролетев изрядное расстояние, он сделал небольшой точный прыжок через «ноль» и оказался над Африкой.

После недолгого шатания по странному, уродливому лесу, Сталл наткнулся на группу из троих сомнительно одетых чернокожих людей, тащащих огромный труп дикого зверя. «Лингвал» Сталла запротестовал против языка на котором изъяснялись эти люди, но потом пришел в себя и позволил Сталлу объяснить, что он хочет поговорит с кем-то из их старших – эти трое казались ему напрочь тупыми. Пройдя вместе с троицей новых знакомых и их тушей, Сталл не без удивления вошел на огороженную деревянным забором территорию. Очевидным было, что здесь живет приличныхз размеров социальная ячейка – по окультуренной улице внутри забора ходили женщины, дети, мужчины – все чернокожие. Один из провожатых указал ему на маленькое одноэтажное деревянное здание, смотревшееся прилично разве что по сравнению с большими палатками рядом.

Сталл зашел в палатку и встретил там старейшину этого африканского племени. Завязал разговор.

– Наши предки жили в гармонии с природой, и после катастрофы выживали, прячась под землей, в горах, – объяснял старейшина Сталлу, когда разговор зашел о том, как вообще это племя выжило. – Потом стало легче. Мы ходили в дальние походы – здесь есть земли, куда лучше не соваться, где мы теряли людей – они умирали на ходу. Но есть и много земли, где еще живы звери, где живут растения – как здесь.

– Вам, в сущности, крупно повезло, – заметил Сталл.

– Вы с другой планеты, да? – поинтересовался старейшина.

– Да, я из очень далеких краев, – Сталл размял пальцы. – Из Сообщества.

– Не знаю, что это значит, если честно, – рассмеялся старейшина. – Наше сообщество – одна крепкая семья. Пока есть наши дети и есть охотники, которые добывают пропитание, мы живем. А что в остальном мире? Вы были где-то еще?

– Немного где, – кивнул Сталл. – В цивилизованном мире все гораздо хуже. Только груды камня.

– Оно и понятно, – покивал старейшина.

Когда спустя пару часов непринужденной беседы Сталл сообщил, что ему пора, старейшина заявил, что гость должен воспользоваться гостеприимством племени и поужинать с ним. Сталл, поняв, что прилетел он вечером, а сейчас уже вовсю разгулялась ночь, и пора немного отдохнуть, согласился. Его разместили в палатке, и стройная негритянка сначала сделала ему легкий массаж, а затем принесла трапезу. Впервые с двадцатилетнего возраста Сталл жутко объелся и после этого уже извинился перед старейшиной и отправился в дальнейший путь.

 

Следующим пунктом Сталл избрал восток – сделав прыжок на восточную часть того крупного континента, он решил посмотреть, что происходит там, пока сфера несла его еще восточнее. Пока он наблюдал однообразный и не вызывающий теплых эмоций пейзаж он почему-то вспомнил свою старую мысль о том, что главная ценность настоящего – в возможности искать в прошлом ответы для жизни в будущем. Он уже нашел пару ответов в паре состоявшихся встреч и готов был искать дальше.

Он обратил внимание на то что океаны не высохли, то есть, разрушения гидросферы коснулись только мелких и средних водоемов, и это, видимо, дало шанс местным флоре и фауне выживать хотя бы на отдельных участках суши.

Сталла заинтересовали крупные острова на востоке от континента, и он решил исследовать их. Ближе к берегу он обнаружил разрушенные и заброшенные механизмы и орудия непонятного назначения. Возможно, они имели отношение к оружию. Дальше он пролетел мимо двух открытых шахт, сильно заросших и засыпанных песком или еще чем-то – это вызвало у него определенные воспоминания из периода подготовки к путешествию, но заострять на этом внимания он не стал. Наконец, в наименее разрушенной части огромного острова, он обнаружил небольшое поселение и спустился к нему. Здесь люди жили в относительно неплохо отстроенных одноэтажных домиках, и на краю поселения, очевидно, держали скот в крупных длинных помещениях.

Сталл прошел к ближайшему дому и постучался. Дверь открыл азиат. Сталл представился, но в ответ получил только пристальный взгляд, молчание и закрытую перед носом дверь. Решил больше не нервировать этих хозяев и попытать счастья дальше. В четвертом по счету доме ему, наконец, открыли и ответили.

– Что вам нужно? – с интересом спросила молодая японка.

– С собираю всю имеющуюся информацию по тому, что случилось здесь, на всей планете, ну, про катастрофу… – замялся Сталл.

– Ах, про нее, – японка покивала головой. – Знаете, здесь не очень любят людей со звезд. Уже давно.

– Но почему? – удивился Сталл и тут же сам себя обругал за это – причины ненависти ко всем, кто не пришел на помощь этой планете, были очевидны.

– Вы видели две круглых дырки километрах в двадцати отсюда? – спросила японка.

Сталл кивнул.

– Так вот, по легенде, из этих дыр сбежали последние, кто спасся от последствий той страшной катастрофы. Улетели, оставив остальных. Они, наверное, были где-то там, – японка многозначительно показала на небо. – Поэтому всех оттуда тут не любят. Вот так. Поэтому извините.

– А есть кто-то, кто со мной сможет поговорить на эту тему? – поспешно спроси Сталл, пока дверь не закрылась.

– Вон там, – японка указала направление, – в глубине леса есть дом, он один такой. Там живет человек. Но он не очень любит, когда к нему ходят. Там может быть опасно. Смертельно. Но можете попробовать. До свидания.

Сталл отвернулся, не дожидаясь, пока хлопнут дверью, и направился туда, куда указала японка. Ночь охватила местность довольно плотно, и, выйдя из поселка, Сталл вынужден был включить фонарик, чтобы найти дорогу в лесу. На полпути его начали терзать сомнения насчет того, о чем пыталась ему сказать японка, и он включил сферу, решив, что так будет безопаснее. Спустя минуту это окупилось – в поле ударилось что-то твердое и быстрое, воспламенившись и отскочив в кусты. Сталл ощутил, как похолодело внутри, но его решимости оказалось достаточно, чтобы пройти дальше – уже метрах в двухстах от него виднелся дом.

Хозяин долго не хотел открывать. «Лингвал» угадывал языки, на которых тот бранился, в итоге, распознав аж пять известных наречий. Но настойчивость Сталла дала плоды, и ему открыл мужчина среднего роста, на вид не моложе шестидесяти, с массивными бородой и усами на полном лице.

– Что тебе нужно, путник? – сдерживая гнев, поинтересовался хощяин.

– Мне порекомендовали к Вам обратиться, – начал Сталл. – Вы уж извините за беспокойство, но мне сказали, вы разбираетесь в истории этих мест…

– Про эти места я мало что знаю, – ухмыльнулся хозяин. – А ты, собственно, кто?

Сталл представился. Хозяин погладил бороду.

– Так что надо-то?

– Все о той катастрофе, из-за которой Первозданная сейчас в таком состоянии, – как на духу выдал Сталл.

Хозяин снова потрепал растительность на лице и жестом пригласил Сталла войти.

– Что ж, – он указал Сталлу на место возле стола, а сам сел на соседнее. – Значит, тебя интересует, что случилось с планетой?

– Безусловно, – кивнул Сталл. – Я хочу написать об этом.

– Хорошая инициатива, – ухмыльнулся хозяин и протянул Сталлу руку. – Сергей Леваков, очень приятно.

Сталл аккуратно пожал руку – он всего дважды в жизни, включая этот раз, пользовался столь устаревшим и давно сброшенным со счетов этикета приветствием.

– Собственно, дело вот в чем, – Леваков открыл один из пяти ящиков стола и вытянул толстую папку с неопределенным содержимым. – Мне сорок восемь лет. Из них двадцать пять я провел в путешествиях, обошел едва ли не весь мир и даже умудрился найти, на чем сплавиться через океан, хотя это нынче и звучит фантастически.

Сталл снова внимательно посмотрел на Левакова и понял, что сорок восемь ему внешне не дашь точно. Его снова ужаснуло это гибельное раннее старение людей на Первозданной.

– Я искал объяснения тому, что происходило вокруг, и путь свой решил закончить здесь, потому что, как ни странно, после всех разрушений, произошедших в те времена на планете, здесь, где неподалеку располагались крупные метрополии и индустриальные центры, спокойнее всего, – продолжал Леваков.

– На южном континенте тоже неплохо, – улыбнулся Сталл.

– В Африке? – с недоверием спросил Леваков. – Там долго не проятянешь, если организм не приспособлен к тамошним условиям. А здесь спокойно. Так вот, я собирал информацию по крупицам – как оказалось, различные хранилища данных электронные архивы и прочее – все было либо вскрыто взрывами, либо уничтожено напрочь. Я собирал все, то мог подключить к источникам энергии, собирал аппаратуру, которая могла бы питаться от невысоких напряжений, собирал бумажные документы, личные записи, оказавшиеся утерянными, но не сгоревшие при взрывах – все, на что можно было опереться, чтобы вспомнить то, чего я не знал. Я поклялся, что не успокоюсь, пока не узнаю, почему мой мир стал таким, какой он есть и почему никто не помогает людям снаружи, хотя известно, что где-то в космосе тоже есть люди.

Сталлу показалось, что пауза предназначена для того, чтобы он как-то прокомментировал сказанное собеседником, но он очарованно слушал его речь, как некое высокое откровение, и ему было нечего сказать.

– В итоге, я составил примерную картину событий с довольно-таки древних времен. Какие-то моменты просто брал, как связующие звенья, из исторических книг. Сохранилось их, конечно, немного, и достоверность многих под вопросом, но я выработал определенную линию и получил вот что, – Леваков облизнул губы и положил папку – очевидно, одну из многих ей подобных – перед собой. – В далекие времена здесь, на планете, но в других местах, образовалась определенная группа инициаторов правопорядка. О них мало кто знал, но информация об их деятельности хранилась в определенных архивах, зарытых достаточно глубоко, чтобы они смогли сохраниться после катастрофы. Эта группа долгие годы была теневой силой, работавшей на разные стороны, и когда-то она вошла в конфронтацию, в том числе, с людьми, благодаря которым стали возможны межзвездные полеты. Оттуда, кстати, и упоминания о них – некоторые архивы были помечены как «для хранения вечно», и только это помогло, кстати. Важно то, что никто не уследил, как эта структура вышла за пределы планеты и сформировала во внешнем космосе совершенно другую структуру. Соображения на этот счет были здесь, на планете, но в Сообществе никто об этом не задумывался, хотя данные о встречах с так называемым Вторым Сообществом приходили довольно часто.

– Слышал, – кивнул Сталл. – Но его, вроде, сломили и уничтожили.

– Возможно, настолько же эффективно, насколько и раньше, – пожал плечами Леваков. – Так вот, я выяснил, как примерно проходила акция по взрыву ядерных зарядов по всей планете, и никто – точно говорю, – никто, кроме этой структуры не смог бы организовать все так дерзко и грамотно. Поэтому, я уверен, что именно Второе Сообщество очистило землю от большей части людей. Их мотивация была в том, чтобы наказать людей за то, что ту, первую структуру лишили реальной власти, сместив все акценты действия в далекий космос. Весь мир кормил и обеспечивал эту планету, и за это Второе Сообщество решило наказать людей. А после этого – разрушения, боль, потери, уродства, мертворожденные дети – все, что входило в список наказаний для людей и от людей.

Сталл ужаснулся, при мысли о столь масштабной и чудовищной задумке по всему его телу побежали мурашки. Он представил себе масштабы катастрофы, обилие смертей, страдания ни в чем не повинных людей – и все это ради мести за отобранное величие фантомной власти.

– А то, почему никто не стал восстанавливать эту планету, тем более очевидно, – продолжил Леваков. – Ваш Совет Сообщества попросту решил, что, раз кормить нас больше не нужно, то можно и вовсе наплевать на выжженную бесплодную пустыню с жалкими остатками людишек. Гиперсвязи в довольно приличном радиусе все равно не было сразу после катастрофы – так и было задумано, – а потому Совет и решил, что никто ни о чем толком не узнает.

– И поэтому они скрывали информацию годами и десятилетиями, но сейчас сменились и Совет, и уровни доступа к архивам Сообщества, – заметил Сталл. – Теперь есть возможность все прояснить.

– Но для нас это ничего не изменит, – покачал головой Леваков. – Здесь все проклято, и разрозненные группы остаточного населения – лишь временное явлении. Мы обречены, увы.

– Я в это не верю, – Сталл нервно провел рукой по щеке.

– А я верю в то, что тратиться на восстановление планеты, которая не приносит пользы, а только требует дать ей еще ресурсов, потому что ископаемые ее давно высосаны человеческой жадностью, никто не станет, – Леваков махнул рукой. – Вот лучше скажи мне, До скольких лет живут нынче в Сообществе?

– Ну, по разному, – Сталл почесал лоб. – Наименее обеспеченные, бедные представители Сообщества, с самыми простыми вакцинами и средствами омоложения и поддержания формы – лет сто. Стандартных, то есть, фактически, лет Первозданной. А те, кто побогаче – сто пятьдесят-двести, как правило.

– Сто лет, – мечтательно протянул Леваков. – сколько же всего можно увидеть за эти годы. Сколько понять. Сколько ощутить. Я уже за двадцать пять лет странствий смог обойти весь мир. А это в четыре раза больше.

Сталл обратил внимание на то, как поглядывает Леваков на стоящую на столе у стенки в потрясающе старомодной рамке фотографию красивой молодой женщины.

– А это… – на грани вежливости спросил он у Левакова.

– Это моя любимая, – Левако придвинул фотографию поближе. – Она уже умерла, потому что ее организм был поражен, и ничего было не сделать. Ей было двадцать семь. И она жила со мной пять лет. Помогала мне во всем. Мы познакомились здесь. Я… – Леваков сжал зубы, потом кашлянул. – Вообще, я по ней так скучаю, но…

– Простите, – Сталл ощутил, как ему сжало горло. – Но послушайте…

– На «ты» давай, а то напрягаешь, – заметил Леваков.

– А ты не хочешь улететь сейчас? Я могу это устроить, ты будешь отлично жить в Сообществе, я готов помочь, чем угодно, – забормотал Сталл.

– Уймись. – улыбнулся Леваков и показал на фотографию. – Знаешь, если бы она была здесь, я бы еще задумался. Если бы был шанс ее спасти, я бы сказал тебе «да». А так – раз уж она ушла, то и мне скоро пора за ней. Действительно скоро.

Сталл ощутил, что его стало душить еще сильнее.

– Мне нужно на секунду выйти, извини, – быстро отчеканил он Левакову и выбежал из дома, закрыв за собой дверь.

Уже снаружи он упал на колени и разрыдался, ощутил, как потрясающе горячие слезы накрыли его лицо волной. Он посмотрел на ночное небо, потрясающе глубокое, ставшее за годы после ядерной катастрофы чище. Сейчас он был поражен тому, сколько боли и страданий содержатся в каждой молекуле воздуха, в каждом клочке земли, в каждой капле воды той планеты. Он понял. сколько бессмысленных смертей породили алчность, корысть, злоба, бессмысленная ненависть, религиозная рознь и прочие разновидности ненависти, способные заставить одного человека уничтожить другого. Многовековая ненависть принесла плоды.

И сейчас, под этим бесконечным небом, в которое с этой земли ушел отсчет от нуля человеческой цивилизации, Сталл ощущал себя потрясающе одиноким, потерянным в глубине этой вселенной, запутавшимся во всем, что знал раньше. Но он понял, для чего прилетел сюда. Только сейчас он понял, что получил настоящий ответ на те вопросы, которые его мучили всегда, каждый раз, когда он брался за очередной труд об очередной планете и когда мусолил архивы в поисках информации о Первозданной.

Он вытер лицо, постарался успокоиться и вошел обратно в дом.

– Знаешь, что, – сразу обратился к нему Леваков, не обращая внимания на заплаканный вид писателя, – я хочу, чтобы ты забрал вот эти папки – в них самое главное из того, что я нашел, главные выводы, главные доказательства моих  утверждений.

– Но как же ты сам? – возмущенно спросил Сталл.

– Мне это уже не нужно, зато я буду уверен, что это послужит чему-то большему, чем удовлетворению моих любопытства и самолюбия, – улыбнулся Леваков. – Твоя крутая сфера дотянет это все тобой?

– Разумеется, – улыбнулся в ответ Сталл. – Будь уверен, я сделаю с этим то, что нужно.

 

На презентации книги о Первозданной было чертовски много как старых любителей книг Сталла, так и просто почитателей столь экзотической по актуальным временам культуры, как чтение. Неплохая рекламная компания созвала на планету, где жил и издавался Сталл, приличное число заинтересованных лиц, и сейчас Сталл отдыхал от общения с десятками и сотнями любопытных будущих читателей, для которых за честь считалось купить электронный носитель с книгой писателя из уважения к его труду.

Сталл закурил ароматическую травяную сигарету, чтобы расслабиться и спокойно понаблюдать за людьми, уже, в основном, общающимися здесь между собой. В его голове пронеслось послесловие, которое он добавил, уже в самый последний момент, перед изданием книги на конечных носителях. Он долго думал, стоит ли писать это напрямую, или рассчитывать на то, что содержание книги само по себе донесет до читателя главную мысль, но, в итоге, остановился на включении послесловия в окончательную редакцию.

«Эта книга – о результатах развития и роста человеческой ненависти. То, что мы увидели в случае  с Первозданной – случай эталонный, именно на  таких примерах мы обязаны учиться. Если не укротить ту ненависть, которая сидит глубоко в каждом из нас и только и ждет шанса вырваться наружу под воздействием внешней провокации, если не одолеть крупномасштабную ненависть, что зарождается единожды, в конфликте двух сторон  и трагедии одного человека, то уже через тысячу-другую лет человечество может перестать существовать, и среди обломков того мира, который построен нашими предками и который строим дальше мы сами, будут гулять радиоактивные ветра, и сама сущность человека убудет потеряно за предрассудками и поиском причин там, где были лишь следствия. Сегодня мы свободнее, чем когда-либо в возможностях решения наших насущных проблем. И мы можем вместе не позволить односторонней или взаимной ненависти завести жизнь человечества в тупик. Мы можем спасти себя сами»

Сталл смотрел на людей, с интересом листающих на обычных голографических панелях демонстрационные материалы книги, и сейчас ему почему-то по-настоящему верилось, что эти люди, люди, избежавшие самоубийственной ненависти Земли, точно имеют шанс изменить все к лучшему.

 

04.08.2013г.

 

07.11.12-04.08.13