Папе посвящается
Пахарь.
«Вот, зараза! Зараза!! Зараза!!!»- ругался Степка, пытаясь вытащить плуг, раскачивая его из стороны в сторону. Но плуг намертво засел в земле сильно заглубившись. Хоть плачь, но третий раз на одной борозде придется снова выпрягать лошадь, заводить ее с другой стороны, привязывать плуг и выдергивать, а солнце уже высоковато и борозд еще с десяток. «Как хорошо прошел две борозды, быстро и легко, даже кобыла не устала – бодро шла, поматывая хвостом». Лошадь, как будто услышав, что думают про нее, повернула голову, посмотрела на Степку умным понимающим взглядом и сама стала тихонько пятиться. Поняв всю неизбежность, Степка пошел выпрягать. «Хорошая у нас лошадь – умная, добрая, смирная. Сама все понимает. Только старенькая уже.» Они со Степкой в друзьях. Он ее моет, чистит, кормит. Хоть и самому всегда хочется жрать, но обязательно для нее припасет горбушку с солью. Она аккуратно возьмет ее мягкими губами и в благодарность чуть-чуть боднет Степку головой, дескать – спасибо. И когда моет ее Степка не берет воду с колодца – больно холодна, а с речки – там потеплее. Ростом еще Степка маловат не достает до холки, поэтому подставляет скамеечку, но моет тщательно, за что Машка ему благодарна, стоит смирно, только фыркает да глазом на него косит и вроде как улыбается. Нравится ей мыться.
Степка выпряг лошадь, завел с другой стороны, зацепил плуг. Машка дернула раз, два – ни фига, как будто врос и пустил корни. Но с третьей попытки, слава Богу, выдернула. Плуг упал на бок, а он тяжелый гад. У Степки сил, чтобы поднять плуг оторвав от земли, еще мало, а приподнять и поставить вертикально может, но он же снова падает на бок. Но Степка придумал подпорку из ветки, чтобы плуг стоял, тогда и запрягать его сподручнее. Теперь по новой отцепляй плуг, заводи Машку вперед, запрягай, да смотри чтобы плуг на бок не завалился. Ну вроде все в порядке, можно пахать. Но теперь другая важная задача – войти в борозду и поставит плуг так, чтобы он заглубился на определенную глубину – не слишком сильно, чтоб снова не застрял, но и не высоко , чтобы пласт поднимал да переворачивал, т.е. чтобы пахал, а не расчесывал. Вот только ручки у плуга для Степки далековато друг от друга, под взрослого мужика плуг сделан. Приходится Степке раскорячивать руки и опираться локтями на ручки, повиснув всем весом на плуге, расставив пошире ноги, чтобы удержать плуг вертикально. А веса в Степке еще нет и двух пудов, но уже взрослый – семь лет. Хорошо что земля мягкая, плуг легко входит, а то Степка своим бараньим весом не заглубил бы плуг.
В прошлом году они с батей вдвоем пахали, так было хорошо. Батя за одну ручку плуг держит, Степка на другой повиснет для равновесия. Батя руководит – заглубляет, выдергивает, поправляет, а Степка только подмагает. Да и как батя с одной рукой управится, одной рукой невозможно. Это с войны отец вернулся без руки, с первой мировой. По дому то почти все делает, даже дрова колет одной рукой. И косить одной научился. Сделал постромок к середине косы, одевает его на шею , конец косы зажимает под мышкой, где культя , здоровой рукой за ручку и косит, да так ловко. А Степка еще не может – коса слишком велика.
В этом году Степка пашет один – батя прихворнул, а откладывать пахоту уже не можно, уже вот-вот сеять надо. А больше пахать не кому. Две сестры старшие есть, да что толку с баб, разве они вспашут, только намаются. Вот и пашет Степка один. Ну это ничего, это мужицкая работа. Хуже когда мамка полоскать белье заставляет, но тут Степка отвиливает как может, да и батя поддерживает – бабское это дело, пусть девки и занимаются. Да по дому всю работу сестры с мамкой делают и так молодцы. А мы с батей мужскую, мы же мужики и нечего жаловаться, что тяжело.
Ну вроде пошло. И плуг идет хорошо, и Машка спокойно тянет, только руки сильно устают. Ну сейчас закончу борозду и отдохну, да Машку нужно напоить, а то уже жарко. Идет работа по-тихоньку, а мысли у Степки катятся сами по себе.
Хорошо пацанам соседским – сейчас на речке рыбу удят. Очень часто Степка с ними ходит по утру на речку – и половить можно и искупаться. А рыба в речке есть, только прикормить надо да суметь словить. А на речке хорошо. Поутру, рано-рано, тихо, даже птицы еще не поют, и пацаны тихонько, чтобы рыбу не распугать, а она уже плещется, играет. Самая кормежка у нее с утра. Тут уж не зевай, но и торопиться нельзя – торопливость все дело губит. Поймал – не ори от радости, тихо снимай и дальше пока клюет. Так может и наловишь. А будешь гоношиться – все дело коню под хвост. Пацаны это знают, поэтому по-тихому, потом хвастаться будешь. Поэтому всегда с уловом. А как клев перестал, тут уж и солнце повыше, значит и искупаться можно, все равно до вечера клева почти не будет. Хорошо. И домой с добычей радостно идти.
Мысль перескочила. Скоро в школу, как то там будет. Сестры научили его худо-бедно читать да чуть писать, но там же много наук будет. Но Степка не боится, даже интересно. Выучиться бы на агронома. Агронома все уважают. А Степка землю любит, он должен быть хорошим агрономом.
Побывать бы в большом городе. Батя был во Львове. Рассказывал, что красивый, большой. Дома каменные, двух-, даже трехэтажные и дороги каменные. Наверно хорошо по ним ездить – ровно.
Наконец добил третью борозду. Что-то тяжело она далась, ну да Степка уже наловчился плуг регулировать, может дальше и полегче будет. Машку выпряг, дал воды да отпустил на травку – пускай подхарчится , а он хлебцем. Лег в траву. Небо голубое и облака как завитушки, вроде бы стоят, а когда долго смотришь, помаленьку движутся.
Какая будет жизнь, когда он вырастет. Наверное, очень хорошая. Он будет агрономом, люди будут уважать, денег заработает, дом бате поправит, купит ему новую лошадь, а Машку себе заберет – пускай отдыхает на старости лет. И себе дом построит, ведь нужно же будет когда-то жениться, свою семью заводить, детей. И родне помогать.
Размечтался Степка какая красивая и хорошая жизнь будет у него.
Не знал еще ( да и кто знает будущее?) как будет жизнь его крутить и бить, что попадет он за тридевять земель. Что законопатят его на зону на Крайний Север, где вечная мерзлота. Что будет он поначалу не жить там, а выживать, как сможет, и слава Богу, что выживет. Но это будет потом.
А сейчас все мысли были о хорошей будущей жизни.
Вот только поле допахать.
Санкт-Петербург, август 2011год.
