Елена Тюгаева. Похоть, зависть и стыд (рассказ)

На самом деле у Христа был брат-близнец. Это факт. Официальная история скрывает его от нас, как и существование Христа вообще. Типа, легенды, религиозные мифы… У этой истории терпкая и темная кровь. И она выжата из самого первого варианта Библии – так называемых коптских списков. Они существуют. Только их мало кому показывают.
Близнеца Христа звали Фома Близнец. Ну да, вы помните, в официальном Евангелии – Фома Близнец или Фома Неверующий.
Фома и Иисус жили до рождения в одном животе. Потом вместе бегали пацанами по пыльным улицам Назарета. И вместе плотничали в молодости.
Только в Иисусе было зерно Богоодаренности. А в Фоме не было. Уж я не знаю, как так получилось. Чтобы один из эмбрионов впитал в себя святой дух, а второй – получил только наше человеческое (страсти-мордасти, сомнения, слабости всякие). Это слишком сложные материи. Подозреваю, именно поэтому официальная церковь замяла существование близнеца Спасителя.
Фому можно пожалеть. Представляете, твой брат, зеркальное отражение – бог. А ты – человек. Еще когда они мелкими были, и про божественную сущность Иисуса знала только мама Мария (и та не трепалась, ибо помнила про садиста Ирода), уже тогда Фома страдал.
Там где Иисус дотрагивался, цветы благоухали, трава распрямлялась, и всё такое. И все этого мальчика любили и хвалили. Искра божья!
А у Фомы было все по-человечьи, коряво, неаккуратно. И говорили: руки-крюки, и что из тебя вырастет?
Стали парни плотничать, и совсем Фома закомплексовал. У Иисуса получались шедевры, а не столы, произведения искусства, а не скамейки. А у Фомы – обыкновенная крестьянская мебель.
А цена одинаковая!
Люди покупали изделия Иисуса. Фома оставался в убытке, и внутри у него нарастала черная зависть.
Но он брата любил! Мучился, пытался подражать ему. Ходил как Иисус – глядя в отдаленную точку в небе. Вроде как не от мира сего.
Не получалось. И плотницкие изделия, сколько Фома их не мудохал, были обычные, топорные, ни-ка-кие.

Пропустим большой кусок. И так все понятно.
Перейдем во время после Воскресения.
Как, спросят меня, после Воскресения ведь Христос вознесся?
Да не верю я, как Станиславский, или как Фома Неверующий, не верю! Чтобы человек – ведь сущность-то была человеческая! – оживши, вдруг взял и покинул этот мир. Где он привык к людям, где он кой-чему учил их. Наверняка хотел посмотреть, что будет с его учением.
Поэтому Спаситель тихо уехал на Тивериадское озеро, где построил себе хижину из известняковых плит, скрепленных липким илом этого самого озера. В тогдашнем мире не существовало СМИ, и никто не узнал, что Спаситель просто разводит овощи, коз и ловит в озере рыбу. Местные пастухи и земледельцы были люди неграмотные, и ничего о странном плотнике-целителе-учителе-спасителе не слыхали.
А Христу, как вы понимаете, реклама была не нужна.
Крестьяне и рыбаки звали его Матвей.
А еще Спаситель Мира взял с собой брата Фому и Магдалину.
Ага. И она здесь, святая грешница, а как же!
В свое время Иисус изгнал из нее семь бесов. Перечислю честно имена этих бесов: псориаз, запущенное воспаление придатков, аллергия на красный виноград, хронический гайморит, нарушение менструального цикла, гастрит и самый страшный женский бес всех времен – истерия.
Христу это ничего не стоило. А Магдалина, избавившись от бесов, почувствовала такую благодарность к своему избавителю… такое влечение… короче, любовь она к нему почувствовала.
Но любовь Магдалины была того же сорта, что и сама Магдалина.
Она была самая привлекательная из красавиц, то есть с неправильными, но вкусно уложенными чертами лица. Брови изогнутые, что означает лживость. Ходила она, слегка выдвинув низ живота вперед (порочность). Мужчинами было Магдалину не удивить, она их столько перепробовала за свою карьеру блудницы, что несколько заелась.
Христос был необычный.
Он был Идеал.
От него излучалось все в Высшей Степени. Высшей степени мужественность, высшей степени обаяние, высшей степени ум. И даже термоядерная сексуальность. Да, бог – он во всем бог.
Когда они поселились на берегу Тивериадского озера, Магдалина спросила прямо:
– Мы поженимся?
Спаситель не очень даже удивился.
– Ты же знаешь, Магдалина. Я не принадлежу себе. Я принадлежу человечеству.
Магдалина удивленно приподняла свои брови-дуги. Она их красила усьмой, поскольку от природы была светлая еврейка, и брови росли рыжеватые.
– Послушай, твоя миссия закончена. Твое человечество повело себя с тобой по свински. Давай просто поженимся и будем жить по-людски.
На это Спаситель ничего не ответил, хотя, конечно, вел себя по отношению к Магдалине джентльменски: купил для ее постели мягкой овечьей шерсти у пастухов, приносил ей с гор дивные цветы.
Тогда не существовало СМИ, зато экология была отменная.
Цветы, овечье молоко (для нас противное, блин!), деликатесная форель из горных речек. Магдалина днем дышала воздухом счастья, а ночью засыпала и видела детские волшебные сны.
Ее психика исцелялась от извращений блудной жизни.
Но мышление оставалось порочным.
Магдалина подумала – как это? Все меня хотят, а этот – не хочет?
Со старой жизни у нее сохранились разноцветные туники и всякие сексапильные накидки. Она выбрала самую дорогую – пурпуровую (пурпур выдавливался из моллюсков, живущих на дне морей и его можно сопоставить по стоимости только с настоящими французскими духами наших дней).
Спаситель и Фома пришли с озера, пропахшие рыбой, с сетями. Насквозь брутальные оба.
Магдалина стала помогать, нарочно роняя накидку то с одного бело-золотого плеча, то с другого. Христос молча чистил тивериадских карпов.
Магдалина подала ужин. С огромным количеством специй, которые все – жуткие афродизиаки.
Христос ел и говорил о том, что пора собрать черные бобы – поспели совсем.
Магдалина в отчаянии посмотрела на Фому.
Фома-то был вылитый Спаситель. Только без стигматов на руках и ногах. И она увидела, что – ага! – вот Фома-то ее вожделеет!

Фома вожделел давно.
Его любовь к брату и зависть к брату нечеловечески боролись друг с другом.
– Мало того, что он бог, – бормотал Фома Магдалине в тени ночного виноградника, – мало того, что люди ему в рот смотрят… И мать всегда его больше любила. Так еще и самая красивая женщина – ему!
– Не ему. Не ему. Тебе!
Магдалина так решила. Она думала, что это – безошибочный ход. Измена и ревность, это разжигает!
Спаситель позвал их в дом.
– Я пойду в горы, поставлю ловушки на зайцев. А в саду сыро, роса уж выпала.

Фома Близнец и Магдалина поженились. Официально, по древнееврейскому обряду, сходили в деревню и “расписались”.
Действие не вызывало ожидаемого эффекта.
Спаситель не завидовал Фоме и не ревновал Магдалину.
Фома и Магдалина построили себе отдельную хижину и стали наслаждаться радостями новобрачного секса. Который был изощренным, как месть со стороны опытной Магдалины и зверски-жадным со стороны неопытного Фомы.
Были перепробованы все тонкости и пакости древнеримских оргий. Оба наелись этим очень скоро. И стало жечь вдвое сильнее: Фому – неутоленная зависть, Магдалину – незатушенная похоть.
Пришли как-то пьяные, и Магдалина нахально крикнула Иисусу, который окапывал яблони:
– Эй, братец! А не хочешь ли присоединиться к нам… типа втроем? В Риме, говорят, так модно!
– Зачем? – спросил Иисус, не обидевшись.
– Острые ощущения, – явно кривляясь, сказала бывшая блядь, – расширяют горизонты! А то все одно и то же! Так и очуметь можно!
– Хорошо. Давайте – острые ощущения, – спокойно сказал Иисус.
Взял одной рукой руку Магдалины с малиновым маникюром, другой – потную дрожащую ладонь брата. И они оказались в кольце, как бы в хороводе.
Земля сорвалась, и трое полетели в пропасть глубиной с Гранд-Каньон. Может, Спаситель и перенес шлюху и завистника в Гранд-Каньон, кто знает.
Магдалина орала так, что сорвала голос. А над пропастью вдруг полился огненный дождь. Потоками. Ливнями.
Фома и Магдалина потеряли сознание в этом адском полете.
А очнулись на траве у своего плетня. Они не осмеливались говорить об этом ни друг с другом, ни с Иисусом. Долгое время.

Зависть и уязвленное женское самолюбие – почти одно и то же. Магдалина и Фома медленно тлели изнутри от сжигающего жара. Нет сил терпеть, как Этот ходит себе спокойно по горным тропинкам и поет себе под нос безмятежные песенки.
Уже ни секса, ни эпатажа не хотелось Фоме и Магдалине. Они стали покуривать коноплю, и вроде запихали чертей поглубже внутрь.
А деревенские девочки-подростки вертелись вокруг Иисуса, подпевали песням, которые он сочинял. И эти песни стали как бы шлягерами того времени.
– Я тоже писал стихи в молодости, – сказал Фома, – и меня хвалили в школе! Под обкуркой даже лучше получится. Это же проникновение в другую реальность!
– Что он делает с этими малолетками в горах, а? – злобно спросила Магдалина. – Или у богов особенный вкус, ха?
Фома попробовал сочинять. Но шлягеров не получилось. Все время хотелось снова вдуть, и рифма повисала бессмысленно в воздухе.
Фома добавил к конопле вино. Ни фига не делал в огороде, и Магдалине пришлось самой ломать ногти об сорняки, на что она ругалась черными римскими ругательствами. В свое время она набралась их от легионеров.
Когда ее страдания достигли предела, она пошла и пожаловалась старейшинам: Матвей соблазняет ваших дочек, водя их в горы.
– Я сама видела, – нагло сказала Магдалина.
Нет существа злее, чем уязвленная блядь.
Старейшины, смиренные старики в бесцветных халатах пошли и проследили.
И увидели странное зрелище. Девочки сидели между спящих на солнце овец. А Спаситель дирижировал им веткой. Хор получался звенящий, переливающийся, а горы сами делали компьютерную аранжировку.
Старейшины послушали, посмотрели без выражения на белокурую женщину с малиновыми ногтями и удалились.

Магдалина стала полнеть. Когда куришь траву, на жор пробивает страшно. Она ела и ела, видела, что прежние шикарные туники сидят на ней в облипон, а так тогда было не модно.
Пошла на последний предел.
– Спаситель, – умоляюще сказала она, выйдя из-под виноградника (а он переливал готовое вино из бочонка в кувшины), – Спаситель, я начинаю стареть. У меня скоро закончится фертильный возраст. А Фома не может сделать меня матерью. Он пьянь горькая, да еще травка эта. Я и сама пристрастилась… Я хочу ребенка. А вдруг мой ребенок будет вторым мессией? Ведь не зря Всевышний свел меня с тобой, ну подумай сам?
– Не зря, – сказал Спаситель, – ты больше траву курить не будешь.
Магдалина мигом почувствовала – нет тяги. Нету и все!
(Видимо, гипноз).
– Иди домой, – сказал Спаситель, – я снял все твои зависимости.
Магдалина пошла. И идя, она вдруг поняла, что Спаситель ей – совершенно, ну никак, ну просто до лампочки!
Потому что это была зависимость посильнее травки.
Фома исцелился от своих зависимостей: вина, травы и зависти так же моментально.
И очень скоро они родили здоровых близнецов. Правда, девочек. С них меньше спроса, им больше любви.
Хэппи-энд, вроде бы…
Но Спаситель мучается чувством вины. Ведь это он внушил зависть и вожделение. Невольно. Но допустил. Не подумал, значит. Опыт ставил над живыми людьми.
Ему стыдно. Как перед всеми нами.
Впрочем, люди привыкли ставить опыты друг над другом. Им это не страшно, их удовлетворяет хэппи-энд.

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.