Руй-Мигель проверил адрес в третий раз. Дом 347 на улице Алегриа. Конверт пожелтел по краям от прикосновений пальцев, от влажности почтовой сумки, от времени. Три месяца — срок для письма небольшой, но достаточный, чтобы оно стало частью ежедневного ритуала.

Сначала он пытался найти адресата. Спрашивал у соседей как тот выглядит, звонил в дверь в разное время дня. Женщина с третьего этажа сказала, что жилец съехал месяц назад, может быть, два. Куда — не знала. Руй-Мигель должен был вернуть письмо на почту, пометить «адресат выбыл». Обычная процедура. На крайний случай просто оставить в парикмахерской Соузы.

Но письмо так и не покинуло сумку.

Каждое утро он брал его с собой. Конверт лежал между счетами за электричество и рекламными листовками. Руй-Мигель чувствовал его вес — почти невесомый, но всегда заметный. Иногда он доставал письмо, держал в руке, изучал почерк на конверте. Буквы были написаны синими чернилами, аккуратно, с легким наклоном вправо.

Начальство не проверяло. Письмо путешествовало по маршруту: от почтамта до улицы Алегриа, мимо пекарни сеньора Перейры, через маленький сквер с фонтаном, вдоль трамвайных путей. В конце дня оно возвращалось обратно. Руй-Мигель начал думать о письме как о спутнике. Оно видело то же, что видел он: собаку, которая лаяла из-за забора на углу Республики; старика, читающего газету на скамейке; девочку с красным рюкзаком, бегущую в школу. В дождливые дни он заворачивал конверт в пластик. В жару прятал в тени. Однажды порыв ветра чуть не вырвал письмо из рук — Руй-Мигель поймал его в последний момент, прижал к груди. Бумага хрустнула под пальцами. Сердце колотилось. Он боялся потерять письмо больше, чем работу.

Прошла дождливая зима. В сквере расцвели магнолии. Наступила весна. Письмо стало мягче, углы конверта закруглились. Руй-Мигель знал каждую складку, каждое пятнышко на бумаге. Чувствовал тепло, исходящее от конверта.

В супермаркете он узнал его сразу. Мужчина стоял у полки с консервами, изучал этикетку на банке тунца. Узкие плечи. Голова наклонена влево. Руй-Мигель замер с корзинкой в руках. Письмо лежало во внутреннем кармане куртки. Мужчина повернулся. Их взгляды встретились. Моргнул. Отложил банку с тунцом обратно на полку.

Руй-Мигель медленно достал письмо. Конверт выглядел старым, потрепанным, но целым. Адресат смотрел на письмо, потом на почтальона. Ждал.

Секунды растягивались. Из динамиков играла босса-нова. Реклама йогурта. Руй-Мигель держал письмо в вытянутой руке, на полпути между собой и адресатом. Его пальцы не разжимались.

Он думал о пустой квартире в доме 347 на улице Алегриа. О сотнях одинаковых маршрутов. О привычном весе в сумке. О завтрашней пустоте.

Адресат сделал шаг вперёд, протянул руку. Руй-Мигель отдёрнул письмо и прижал его к груди. Они стояли так несколько мгновений — два человека у полки с консервами, а между ними три месяца.

Руй-Мигель кивнул, повернулся и направился к выходу. Корзинка осталась на полу. Спрятал конверт в карман. Письмо грело грудь сквозь тонкую рубашку. На улице моросил дождь. Руй-Мигель застегнул куртку до подбородка, проверил, надёжно ли спрятано письмо.

Завтра утром он снова возьмёт его с собой. Пройдёт мимо пекарни, через сквер, вдоль трамвайных путей.

Дождь усилился. Он положил руку на карман и поспешил домой. Надо было купить молока.