Телефон завибрировал. Тысяча двести третье уведомление. Считаю их как овец. Смахнул влево — камера. Весь мир сузился до экрана с ладонь. Хватает, чтобы не видеть остального. Даже не разблокировал до конца — просто свайп с экрана блокировки. Мышечная память. Кнопка громкости — кадр. Улица, витрина, собственные кроссовки. Только потом увидел уведомление: кто-то лайкнул пост недельной давности.
Возле магазина стояла девушка. Просто стояла с пакетом мандаринов, разглядывая витрину. Что-то знакомое было в её силуэте, в том, как она переминалась с ноги на ногу. Поднял телефон — рефлекс сработал раньше мысли.
— Привет, — сказала она.
Знакомый голос. Я неловко опустил руку.
— Лиза?
Она кивнула:
— Снимаешь?
Глянул — камера всё ещё включена. В углу экрана мигала красная точка.
— Да нет, просто… — убрал телефон в карман. — Привычка.
— А я вот свои меняю, — сказала она. — Снесла всё на прошлой неделе.
— Что снесла?
— Фейсбук*, телегу. Даже почту. Всё.
Я присмотрелся. Лиза жила в телефоне. В её сторис — чашки кофе под идеальным углом, с пенками в форме сердечка. «Подожди, не пей, дай сфоткаю». В ленте — каждая песня с опросом «угадай настроение». Однажды она час выбирала фильтр для фото заката. «Нет, этот делает меня слишком оранжевой». 10k подписчиков смотрели её утренние растяжки в 7:40. Каждый день. Она ставила будильник специально для этого контента.
— Серьёзно? А как же твои утренние сторис?
— Значит, их больше не будет, — она перехватила пакет. — Ладно, привет Софочке передавай.
Повернулась и пошла. Не оглянулась. Будто этой встречи и не было.
Лиза? Та самая Лиза, которая постила каждый свой вздох? Я ждал объяснений, оправданий, манифеста — чего угодно, только не этой пугающей лёгкости. Она говорила об удалении своей цифровой жизни так, будто выбросила старую футболку.
Телефон снова завибрировал. Сообщение от Яши — мем про розовую ветку метро, которую копают уже третий год. Я машинально лайкнул. Вернулся в профиль — утренняя фотка азулежу набрала шестьсот лайков. Начал набирать в Твитере пост про встречу, но слова не шли.
«Подруга удалила все соцсети…» — написал и тут же стёр.
Звучало как ещё одна история про цифровой детокс — таких в ленте десятки. Так и не запостил. Шёл домой, держа телефон в руке, и вспоминал, как она произнесла слово: «Снесла».
Дома привычная рутина дала трещину. Кинул ключи на полку — промахнулся, они упали на пол. Разулся — кроссовок зацепился за другой. Что за чушь? Просто девчонка удалила соцсети, мне то что до этого? Но внутри росло странное беспокойство. Ответил на пару сообщений в чате, пролистал сторис — друзей и просто знакомых. Петя опять застрял в какой-то африканской заднице. Я чуть задержался на его интеграциях. Поставил кофе вариться и сел на диван. И тут вспомнил про Лизу. Странная всё-таки встреча. Открыл Инсту*— посмотреть, что она постила перед тем, как всё снести. Может, оставила что-то прощальное?
Принялся искать её профиль — мы же взаимные. Страница не найдена. @liza_porto — точно помню. Может, просто сменила ник? Полистал список подписок — её там не было. А может @lisa_porto или @lica_porto — но нет. Будто система сама подчистила профиль из моих подписок.
Сел на диван с телефоном. Захотелось проверить: остались ли её фото? Мы ведь не раз виделись — в парке точно снимал, помню, и в кафе на Седофейте. Открыл галерею: 8600 снимков. Листал: вчерашний закат над Дору — 47 лайков. Паштел-де-ната из той пекарни — 132 лайка. Граффити с Травесса-де-Седофейта — 589. Селфи в новых очках — 201. Но где она? Открыл альбом «Люди» — айфон сам сортирует лица. 108 человек. Пальцы вспотели. Потёр экран о джинсы — остался влажный след. Нет, 107. Где 108-й? Прокручивал миниатюры: Соня, мама, приятели, случайные люди с улицы. Лизы нет. Будто алгоритм вычистил её. Неделю назад телефон предложил освободить место. Удалить дубликаты и похожие фото?» Я нажал «да» не глядя. 2.3 ГБ освобождено. А что если среди них… Нет. Глупости. Но открыл «Недавно удалённые». 30 дней до полного стирания. 28 дней осталось. 27. 26. Листал пустоту. Будто она никогда не жила в этой памяти. Ни кадра. Ни метаданных. Ни тени. Хотя нет, точно помню: она делала глоток кофе и смотрела прямо в камеру. Смеялась. Хотел выложить в сторис — передумал.
Может, сам стёр? Иногда так бывает — снял и сразу удалил. Но этот кадр был хороший. Помню же. Решил проверить переписку. Мессенджеры, SMS, даже старые звонки в телефонной книге. Пусто. Совсем. Как будто мы никогда не общались. Но откуда тогда номер? Проверил контакты — нет. Как мы вообще познакомились? И почему я точно знаю, что её зовут Лиза? Попробовал вспомнить. Через Соню? Или на вечеринке? Или… не знаю. В голове мелькали обрывки — её смех, рука с кофейной чашкой, какие-то фразы. Но конкретики не было. Будто кто-то аккуратно вырезал все детали — остался только фон, тусклый, как сон.
Было уже почти десять, когда замок двери щёлкнул — Соня вернулась. Я всё ещё сидел с телефоном, разглядывал то самое фото с мандаринами. Оно получилось смазаным, но я не стал удалять.
— Опять в соцсетях? — сказала, заметив меня. — Ну сколько можно. Ужинать будешь?
Я показал ей фото:
— Сонь, а ты эту девушку не узнаёшь?
Она прищурилась, посмотрела на экран:
— Где тут девушка? Я вижу какие-то тени.
— Вот, справа. В профиль.
— Не вижу. А что, кто-то знакомый?
— Лиза.
— Какая Лиза? — Соня помолчала. — Я не знаю никого с таким именем.
— Как не знаешь? Она просила передать тебе привет. Возле магазина встретил.
Соня села рядом, нахмурилась:
— Постой, это та девушка с инсты*? Которая фотки кофе постила?
— Да! — я даже обрадовался. — Ты помнишь!
— Я помню, что ты показывал мне чей-то профиль пару месяцев назад. Сказал, красивые фото делает. Но мы с ней не знакомы. И имя я не помню.
— Но она передавала тебе привет. Специально сказала — «привет Софочке».
— Ты уверен, что правильно расслышал? Меня мало кто так называет — лишь самые близкие. Может, она сказала просто «привет жене» или просто Соне?
— Нет, именно «Софочке».
Я замолчал. Тишина. В голове — белый шум неработающего канала. Попытался собрать её по кусочкам:
— Высокая. — Пауза. — Тёмные волосы. — Ещё пауза. — Мы с ней… встречались.
Слова падали в пустоту, не находя отклика в памяти.
— Встречались? — Соня застыла с полотенцем в руках. — В смысле, встречались-встречались? Я увидел, как в её глазах мелькнула настороженность.
— Нет, не так. Просто… виделись. Дружили.
— Дружили, — повторила она, растягивая слово. — И я об этой дружбе узнаю только сейчас? И много ещё у тебя таких… друзей?
— Ну… виделись иногда. Кафе, парк. Я её фотографировал.
— Покажи фотографии.
— Вот в том-то и дело. Нет их.
Посмотрела так, будто я свихнулся.
— А ты помнишь, где вы познакомились?
Я попытался вспомнить. В голове была пустота, как будто кто-то стёр файл, не оставив даже названия папки.
— Не помню, — сказал я. — Совсем не помню.
Соня помолчала, потом осторожно спросила:
— Ты уверен, что это было? Сегодня, у магазина?
— Конечно видел. Она стояла с пакетом мандаринов. Сказала, что удалила все соцсети.
— Ты с ней разговаривал?
— Да! Мы говорили пару минут.
Соня взяла мой телефон, стала листать галерею:
— А ты что-нибудь снимал? У магазина?
Я задумался. Вроде бы снимал. Помню, как включил камеру, когда увидел её.
— Должны быть кадры, кроме этого, — сказал я. — Точно снимал.
— Вот все сегодняшние фото, — Соня показала экран. — Завтрак, дорога, рыба на витрине, дома, какой-то мем из интернета. Всё. Никаких девушек с мандаринами, кроме этого смазанного кадра.
Я взял телефон, сам проверил. Она права. День как будто оборвался на пути домой и возобновился уже дома.
— Может, не сохранилось? — сказал я. — Память забилась или сеть глюкнула…
— Или тебе это всё почудилось.
Легли, но сон не шёл. Простыня липла, хоть в комнате было прохладно. Закрою глаза — силуэт у магазина. Открою — пустой потолок. «Всё снесла» — эти два слова пульсировали в голове, как зависшее уведомление, которое не можешь смахнуть. Язык пересох, прилип к нёбу. Встал попить воды. В зеркале над умывальником — чужое лицо. Это я? Или тоже придумал себя?
Почему я не помню, как мы познакомились? Включил телефон — 3:17. Экран резанул по глазам. Листал галерею: март, февраль, январь. Пальцы устали. Проверил корзину — 89 удалённых фото. Неудачные дубли, смазанные кадры, случайные скриншоты. Все с точными датами. 3 марта, 14:32 — размытый кофе. 3 марта, 14:33 — тот же кофе, в фокусе. Но кто его пил? iCloud выдал историю за два года. 47,000 фото. Искал по датам, местам, даже по преобладающим цветам. Снова открыл галерею. Пролистал весь октябрь, сентябрь, август. Дошёл до весны. И вдруг — стоп.
Фотография с автобусной остановки. Март, судя по дате. Трое людей в кадре — парень в маске, женщина с рюкзаком, и ещё кто-то сбоку. В профиль. Размыто. Я увеличил изображение. Пиксели расползлись, но что-то в силуэте показалось знакомым. Может, она. А может, просто кто-то похожий. При таком качестве — не разберёшь. Метаданные пустые: гео-отключено, комментариев нет. Даже не помню, зачем снимал. Обычно у меня каждое фото с причиной — для поста, для истории, на память. А тут просто случайный кадр.
Сделал скрин. В заметках написал: «Возможно, Лиза. Март. Остановка». Через минуту стёр. Что за бред? Ищу девушку по размытому силуэту, как маньяк какой-то. Но всё равно не мог заснуть. В голове крутилось: а что если это действительно она? Что если она не просто удалила аккаунты, а как-то… стёрла себя? Удалить цифровой след — да. Но чтобы исчезли даже случайные кадры? Бред. Так техника не работает.
Утром голова гудела. На подушке — вмятина от телефона. Всю ночь спал, прижав его к щеке. Кофе не помогал. Чувствовал отвращение — к экрану, к себе, к этой ночной одержимости. Лиза сказала «меняю свои привычки». Вот просто взяла — и поменяла.
Положил телефон на стол. Потом, подумав, убрал в ящик — чтобы не было соблазна. Без него. Пойду до океана.
Первые десять минут руки сами лезли в пустой карман. На остановке автоматически потянулся сфоткать граффити. Дёрнулся проверить время — но телефона же нет. Посмотрел на руку — Apple Watch показывали 10:47. И четыре непрочитанных уведомления. Почти открыл их прямо с часов, но остановился. Какой смысл оставлять телефон, если уведомления всё равно на запястье? Усмехнулся. Ношу умные часы за три сотни евро, чтобы узнавать время с телефона.
В районе Седофейты увидел новый стрит-арт — огромный осьминог обвивал угол дома. Рука дёрнулась к карману. Остановился, просто смотрел. Не думал о ракурсе, не подбирал хештеги. Фиолетовый осьминог с грустными глазами. Как будто он тоже устал быть в кадре.
К обеду привык. Даже понравилось — просто идёшь и смотришь. Не думаешь, как это будет выглядеть в кадре, сколько лайков наберёт. Просто видишь. Смотришь — и всё. Но к вечеру вдруг что-то сдвинулось. На Руа-де-Седофейта кто-то окликнул: «Эй, а где Лиза?» Я обернулся так резко, что шея хрустнула. Парень с собакой смотрел мимо меня. «Лиза, ко мне!» Из-за угла выбежал тойтерьер. Я стоял, как идиот, пока они уходили.
Проходил мимо кафе на Авенида-да-Боавишта — вроде того самого, где мы с Лизой сидели. Захотел зайти, проверить, вспомнится ли что-нибудь. Заказал кофе, сел за столик у окна. Запах типичной португальской обжарки. Но в памяти ничего не всплывало. Будто я здесь впервые.
Спросил у баристы:
— Вы часто здесь работаете?
— Каждый день, — она продолжала протирать кофемашину.
— А девушку не помните, которая тут постоянно бывала? Тёмные волосы, всегда заказывала мейя-де-лейта с круассаном.
Она остановилась, посмотрела на меня внимательно:
— Так это ведь ваш обычный заказ.
Я моргнул. И правда.
— Нет, я про девушку спрашиваю. Мы тут вместе сидели.
— Вы часто приходите один, — сказала она. Помолчала. — С ноутбуком обычно.
На выходе заметил камеру. Красный огонёк мигал. Смотрит. Записывает. Помнит. Там, в этой памяти, я значит сижу один. Сколько терабайт доказательств моего одиночества хранится на серверах этого города? А что если посмотреть записи? Понятно, что никто их не покажет. Но мысль не ушла.
Выходя, споткнулся о порог. Того самого порога раньше не было. Или был? Обернулся проверить — обычный потёртый камень. Сколько раз я входил в это кафе? Десять? Сто? Ни разу?
Дома сразу схватил телефон — пальцы будто не свои, чуть дрожали. Сто двадцать три уведомления. Обычное дело после дня без телефона — комментарии, отметки, директы. Всё это казалось таким важным ещё вчера.
Но меня это не отвлекло. Открыл галерею, нашёл ту размытую фотку с остановки. Разглядывал: увеличивал, крутил яркость. Девушка справа — точно в профиль. Что-то в повороте головы, в линии плеча… Запостил: «Кто-нибудь узнаёт?» — без надежды, просто так.
Ответы пошли быстро. «Кого узнавать?», «Тут вообще ничего не видно», «Бро, ты в порядке?». Пятнадцать лайков. Удалил. Через минуту восстановил — а вдруг кто-то всё-таки узнает? Обновлял страницу каждые тридцать секунд. Один парень написал: «Это же остановка на Тринидад, я там каждый день езжу».
Тринидад. Я даже не помню, зачем тогда снимал.
Экран погас — в черном зеркале бледное, уставшее лицо.
— Схожу к магазину, — сказал я. — Проверю.
— Зачем? — удивилась Соня.
— Мало ли. Камеры же есть. Или продавцы помнят.
Она вздохнула:
— Хорошо. Что-то ты сегодня неважно выглядишь. Может тебе к врачу сходить?
Я не стал спорить.
У магазина крики чаек смешивались с грохотом контейнера — кто-то выбрасывал бутылки. Звук разбитого стекла эхом отскакивал от стен. Та же витрина, те же ценники. Постоял на том самом месте, где вчера говорил с Лизой. Ничего не всплывало. Как будто меня здесь никогда не было.
Зашёл внутрь. За кассой сидела женщина лет пятидесяти, листала глянец.
— Простите, — сказал я. — А вы вчера вечером работали?
— Работала. А что случилось?
— Девушка. С мандаринами. Помните?
Она пожала плечами:
— К обеду мандарины закончились. Только утром завоз был.
Я вышел на улицу. Достал телефон, хотел позвонить Соне. Но вместо этого открыл камеру и снял пустое место возле входа. По привычке. Просто так. Кадр сохранился сразу. Точное время. Место: определилось автоматически. Всё как обычно. Посмотрел на фото. Серый асфальт, край витрины, урна. Никого. Ничего. Пошёл домой пешком. Специально другой дорогой — через парк, где мы якобы гуляли. Скамейки, дорожки, павлины демонстрировали хвосты несуществующим самкам. Один кричал в пустоту, растопырив своё оперение для никого. Достал телефон, чтобы снять эту метафору одиночества. Без фото момент исчезнет. Как и Лиза. Один павлин уставился на меня. В его глазу — человек с телефоном. Это точно я? Приблизил камеру к птице — в зрачке бесконечная рекурсия: я снимаю себя, снимающего себя, снимающего… Всё чужое. Ни одного узнаваемого угла, ни одной зацепки в памяти. Сел на случайную лавочку. Достал телефон — хотел загуглить про ложные воспоминания — и передумал. А что, если прочитаю про это и начну находить у себя все симптомы? Как с болезнями — загуглишь головную боль, через час у тебя уже опухоль мозга.
И вдруг понял: я не помню, когда просто смотрел на человека, без мысли о кадре. Момент существует, только если его можно запостить. Несфотканный закат — не случился. Невыложенный ужин — не съеден. Человек без профиля — не существует. Вспомнил теорию: если дерево падает в лесу и никто не слышит — издаёт ли оно звук? Если человек живёт без соцсетей и никто не видит — существует ли он? Десять лет назад этот вопрос показался бы безумным. Сегодня — просто вторник. Может, Лиза это поняла раньше меня? И решила существовать по-настоящему — без цифровых доказательств?
Убрал телефон. Смотрел на павлинов и думал: а что если я просто схожу с ума? Вспомнил, почему передумал гуглить. Читал когда-то статью об этом. Люди, которые живут в соцсетях, постепенно теряют способность отличать реальные события от придуманных. Их память словно плохо склеенный клип — обрывки чужих историй, случайные кадры, перемешанные со своими. Но ведь встреча казалась такой настоящей. Её голос, пакет с мандаринами, то, как она сказала «снесла»… Достал телефон. Нашёл ту самую размытую фотку. Посмотрел на дату — март. Увеличил. В правой части кадра действительно была девушка. В профиль. Неразборчиво.
А если это вообще не Лиза? Просто силуэт — а остальное я достроил сам. Имя. Голос. История про 10k подписчиков. Мозг умеет такое. Видишь размытое лицо в толпе и вдруг «узнаёшь» знакомого. Слышишь обрывок разговора — и «вспоминаешь» целую беседу. Я столько времени провожу в телефоне, что реальность и лента перемешались. Чужие истории становятся моими воспоминаниями. Может, я увидел чей-то пост про удаление соцсетей, потом — девушку у магазина, и мозг всё это склеил в одну «Лизу»?
Смотрел на размытую фотку. Пиксели, которые могли быть кем угодно. Или чем угодно. Тенью. Бликом. Но я уже дал ей имя, характер, прошлое. Встал с лавочки. Может, я привык к экрану так, что путаю людей и призраков? А что было на самом деле — уже неважно. Главное ведь — чтобы остался цифровой след. Пошёл домой. В кармане завибрировал телефон. Достал, машинально разблокировал. Тридцать семь новых уведомлений. Сторис соседа из спортзала. Реклама VPN для поездок в Россию. Мама скинула астропрогноз в Контакт. Открыл — в нём про встречу с важным человеком из прошлого. Засмеялся. Дата — на прошлую неделю. Мама всегда присылает с опозданием. Или это я уже путаю время?
Открыл камеру. На экране — моё лицо. Красные глаза. Нажал на кнопку переключения фронталки. Поднял телефон, начал снимать. Может, в кадр попадёт кто-то знакомый. Реальный. Или тот, кто станет реальным, когда я придумаю ему историю.
Красная точка мигает. 0:03. 0:04. 0:05…
На экране: улица, прохожие, вечерний Порту. Среди них мелькнул знакомый силуэт. Девушка с пакетом. Мандарины? В сумерках не разобрать. Остановилась у витрины. Я приблизил изображение, но лицо размылось в пиксели. Палец завис над кнопкой остановки записи. Не нажал. Пусть камера снимает. Может, потом, при просмотре, я пойму — была ли она настоящей. В углу экрана мигает значок — память заполнена на 98%. 1.7 ГБ свободно. Хватит на три минуты видео в 4K. Скоро телефон начнёт стирать старое, чтобы записать новое. Может, Лиза была в тех двух процентах? Палец дрожит над кнопкой. Не останавливаю запись. Пусть стирает, заполняет, придумывает новых людей — для ленты, для памяти. Для одиночества?
0:47. 0:48. 0:49…
*Meta Platforms Inc. (Facebook, Instagram, WhatsApp) — признана экстремистской организацией, её деятельность запрещена на территории Российской Федерации.
