«…Я сижу очень злой на то что меня не ведут к… Чьи-то руки развязывают меня… и только утром я понимаю, что ее убили, и счас нам будет… пытка…»

Внимание на пару минут провалилось, исчезнув, завороженный красивыми разводами перламутровой материи серебряного платья. Под подолом качалась нога в изящной туфле. Он перевел взгляд выше на ее лицо и кисть, державшую у щеки откушенное яблоко. “Сидела тут одна!…” Карлик злобно отошел от кресла, где сидела королева. Неотрывно смотря в книгу, которую она держала левой рукой, она откусывала от яблока, и откусив, выплевывала в миску рядом. Когда яблоки закончились, ей принесли другую миску, забрав ту с огрызками. Подняв голову к служанке, она попросила стакан воды. Ей принесли, закрывая дверь, послышался смех из коридора. Она отпила холодной воды из стакана. Карлик чуть приблизился. “У меня зубы…” пожаловалась ему королева, сделав полустрадальческое лицо. Она была еще молода, за сорок. С приятным овалом лица, большими глазами и блондинным волосом. “А ты открой рот…” посоветовал он очень мягим голом будто предлагая самый естественный выход. Королева как сидела, открыла рот, и подержала его так открытым некоторое время, глядя на карлика. Потом закрыла. “Нет, не помогает.” Произнесла она огорчено.

В соседней комнате плакал, уткнувшись в подушки, неутешно, совсем маленький, как ребенок, но с широкими плечами, и хорошенький – собственность принцессы и младший брат Кароля. Не зная чем его утешить, принцесса безрезультатно пообращавшись к нему, вышла в соседнюю комнату. Это был еще ребенок лет четырнадцати, с бледным лицом и темными волосами. Выражение лица ее было меланхолическое. “Мама” позвала она. Королева подняла на нее лицо и страдальчески сообщила “У меня зубы.” После чего уткнувшись в книгу, снова откусила от яблока кусочек, не прожевывая. Девушка какое-то время смотрела на нее, и произняся задумчиво “у каждого свое”, ушла назад к себе.

Во дворце царила приподнятая атмосфера. Там и тут проходили свободно слуги, раздавались вспышки неудержаного и легко гасимого смеха. Приглушенно говорили и шептали.

В то время было принято держать карликов. Из прошлого он вынес возбужденную ненависть и отвращешие. Когда он был “готов” его подарили девочке. Она была внебрачной дочерью царствующего монарха. Его впустили в комнату, где в кресле сидел ребенок, держа на руках кошку. Он был много раз и грубо насилован. Физически он был чуть повыше пола и мог отомстить ровно никому. Здесь было покойно и прилично. Через большие окна свет ровно освещал аккуратно убранную комнату. Он подошел поближе к воспитаной девочке. От смущения та слегка надула губки. Волосы ее были сзади увязаны лентой.
Стараясь вести себя как взрослая, девочка погладила животное.
-Это кошка.
Сказала она, водя по пушистой шерсти.
-А как ее зовут?
Спросил карлик.
Девочка смутилась.
-Ее зовут Лиса.
Карлик злобно рассмеялся, на домашнее животное, носящее имя дикого зверя.
Он уставился ей в глаза, и смотря прямо на нее, упрямо произнес: “Ты кукла!” Девочка продолжала водить по кошке рукой. Его момент возбужденности потух также как начался. Быть здесь при ней было совсем не то, чем там откуда он появился.

Когда она стала постарше, ей сказали поиграть со своим карликом, и спросить чего он хочет. Пока он стоял перед ней с развязаными шароварами, она не зная что делать, приблизила свои губы к его. “Ты не хочешь целоваться?” спросила она, удивившись, зная что обычно он любил целоваться. “А чего ты хочешь?” Он слегка подумал. И сообщил. “Хочу, чтобы ты еще дальше мне подвинула.” Она посмотрела на его штуку, которую она держала в своих руках. “Нет, не может быть…” подумала она.
Ладонями она сжала его небольшой предмет у основания. Он с покрасневшими щеками и странным выражением, гордо посмотрел ей в лицо. “Я педераст!” С выражением сказал он. Она прекрасно поняла подтекст за его словами.

Время приближалось. Она была погружена в предчуствия, светлый мир воображаемого и романтики. Готовилась встретить того кто ей был предназначен. Кароль был тут же.
-Меня наверное скоро отошлют.
Высказал он, взглянув на нее, свои мысли вслух.
-Не бойся, – ответила она, теперь высокая девушка, совсем взрослая, – Я уже сказала, что ты мне нравишься, чтобы тебя оставили.
Кароль взглянул на нее. С тех пор как он попал к ней, ему жилось довольно неплохо. Он вспомнил свою семью, перед тем как его продали, родителей. Пересуживали между собой, как если это дело удастся, то они продадут и младшего. Он был тогда лет шести. При этой мысли что-то сжалось в нем. Ему представилось, что можно предотвратить страшную участь для другого, и он попытался высказать ей эту мысль. Она выслушала его, погруженная в свою атмосферу перемены своего положения, но видимо не знала, как подступиться. Всё выглядело для нее туманно.

Страшные ругательства провожали одевающего доспехи рыцаря, плечистого мужчину с темной шевелюрой. При всей своей неопытности не понять что он ее взял грубо, а также и всю подноготную его приезда и отъезда, никак нельзя было. Поэтому ее брань длилась и после того как копыта его лошади простучали по мостовой. А рыцарю кажется и всё равно.

Монарха не стало. Ее короновали, а с ней и его. У них было двое детей. Беловолосый мальчик напоминал королеву. Потом его не стало. И она стала полноправной королевой. Кароль всё время был при ней. Когда подросла ее дочь, им преподнесли новый подарок. Предчуствия Кароля оправдались. Родители сдержали обещание, и следующего ребенка тоже продали в кабалу. А как один уже успешно был отдан королеве, то и этому очень симпатичному малышу не нашли лучшего места, как у принцессы. Бедная девочка видела вещи совсем с другой стороны. Насмотревшись на отношения матери и ее карлика, она наотрез отказалась от того чтобы так использовать другое существо, то есть отказалась как раз от того, для чего он предназначался, и стала просто жалеть его. Жалеть можно было. Когда он появился впервые, он был совершено напуган. Вся его жизнь, высокий мрачный каменный двор где он был прикован, была для него ужасной бесмысленностью. Он только помнил, что у него были мать и отец, и он часто звал их, плача, когда был прикован. Кароль было с завистью посмотрел на это новое существо, еще ниже себя ростом, предвкушая сколько внимания тот теперь оттянет на себя. Но когда тот заплакал и побежал, сразу понял, что бедняге пришлось еще хуже чем ему. Что если он выдержал характер, то тот и вовсе этого не пережил. Помня, что у него были мама и папа, он быстро стал называть королеву “мамой”. “Папой” же он называл другое лицо.

Теперь неизвестно почему, Королек плакал, уткнувшись в подушки на постели принцессы, а та не могла его утешить.
Оживление продолжалось.

Снаружи, в темнеющем саду, еще хорошо освещенном, подъехал всадник. Это был еще мальчик, беловолосый подросток. Но видно кто-то заметил его, так как пытаясь двигаться дальше, он наклонился с коня, пытаясь нечто высказать. Но как он перешел на брань, ибо его коня держали под уздцы, то его сдернули с седла вниз. С небольшими только хлопотами. Но ничего не было видно за листвой сада. Королева встала с кресла, и сделала по комнате пару шагов. При этом она посмотрела за окно. Там на расстоянии на фоне темнеющего неба, казалось было алое зарево.

Королева немного постояла, с руками на поясе, разведя локти рук в стороны, с ровной осанкой царствующей особы.
-Пока у меня болят зубы, они мне весь город разнесут. – сказала она, подумав. И топнула носком туфли в паркет. И на вопрос дочери, что по ее мнению всё это значит, ответила предположением что “Наверно, нам идут на помощь”. Этажом ниже под апартаментами королевы хлопнуло, там распахнули окно. Став пасмурной, королева прислушалась к доносившимся снизу обрывкам речи.

Постояв у окна, он продолжил одеваться, медленно застегивая запонку. Обитательница комнаты, в широкой юбке, и нижней блузке, со своими плечами и полными белыми руками, устремилась к окну, и картинно положив руки на подоконник, шумно вздохнула, дыша вечерним воздухом. -Ах, какая прелесть! – громко сказала она.
Она резко обернулась спиной к окну, опершись на руки, глядя на кавалера.
-А у тебя всё в порядке? – задала она каверзный вопрос с намеком.
Он накинул на себя жакет.
-Да.
Сказал он покойным голосом, и приблизившись к окну, перекинул ногу резко за подоконник, и полез вверх по баллюстраде, оставив таким образом свою даму внизу.

Возгласы снизу сменились на ближний шум, через подоконник перекинулась нога в высоком сапоге и желтоватых рейтузах, оседлав окно, и перед королевой предстал ее фаворит, к большому ее удовольствию всегда ею испытываемом, когда она его только ни видела.

Их первая встреча произошла так. Они стояли на балу,
беседуя, и он ей неожиданно понравился. “А что вы делаете сегодня ночью?” Спросила она. На этот прямой вопрос он решил ответить вежливо, и сообщил что “Ночью… я у себя часто не бываю.” Этот ответ зачем-то страшно понравился королеве, и он стал ее любовником.
Но при первом своем визите к ней, он поразился, увидев ее, уже взрослой женщины, карлика. Зайдя за занавеску, он тревожно спросил ее об этом. Она объяснила свое отношение, и его присутствие. А что же дочь, спросил он, ложась на нее, еще в одежде, как она легла в платье на кровать. Вопрос был резонный. Королева на это лишь передала сказанное принцессой, что “Она со своим карликом так не будет!” Он еще напряженно спрашивал, проводя руку ей под верхнее платье, но всё так и осталось. Его-то Королек и называл “папа”.

Под развевавшимися флагами ехала процессия. Впереди гордо сидел в седле одетый в латы владетель. Их сосед. “Мама, посмотри, похож на нашего герольда!” Этого молодого рыцаря в общем-то и ждали, для возможного брака с ее девочкой. Он был несколько напорист, и с норовом. В остальном было только видно, что он физически развит. Это была неплохая партия по его влиятельному положению.

Он вступил в зал, придерживая рукой в перчатке рукоять своего меча. В другой, обнаженной, он сжимал перчатку. Он был несколько сдержан, и тут оказалось, что худенькая принцесса чуть выше его ростом.
Они было отдали друг другу приветствия, и тут он бросил взгляд на маленького карлика у юбки королевской дочери. Он задержал свой взгляд, рассматривая, будто его вдруг что-то поразило, и замер, уже с презрительной судорогой на лице, глядя только на королеву. Разговор замялся. Фаворит был тут же. “Хочешь, я отдам тебя цыганам?” спросил он подошедшего к нему карлика. Тот прижался к его ноге, глядя в сторону открытой двери, через которую ему хорошо было видно кровать с постелью принцессы. Девушка гордо двинулась, не глядя на гостя, пройдя в свою комнату, а за ней, как циркуль, повернулся, будто следя ей вслед, особо, фаворит. “Да, конечно,” сказал гость, “зачем ему направлять на придворных дам, если тут такой магнит.” “Ничего такого нету.” Отрезала королева. Кароль с презрением смотрел на всю сцену.Проходя по коридору, приезжий разминулся с белобрысым мальчиком с печальным лицом, скорым шагом спешившим, и не поднявшим на него головы, проходя мимо. Приезжий приостановился. “Кто это?” спросил он. “Это сын королевы.” “Он ничего…” сказал тот, и возобновил шаг.
Мальчик вошел в спальню принцессы, где все сидели. На его вопрос, фаворит иронично сказал “Он даже не посмотрел сюда”. В спальню. Почему? “Не знаю,” сказала королева “Он вздрогнул, как только он увидел Королька.”

Этот случай навел фаворита на мысль показать принцессе изнанку дела, так сказать с натуры. Раз уж она не использует карликов. И теперь, как он вхож был к королеве, то он стал спать с ней откровенно, например они не закрывали дверь. Или, когда заходила вдруг принцесса, то заставала того лежащим поверх королевы, хоть и частично одетым, при чем он пытался поддерживать разговор. Эта методика в общем ни к чему не привела. А даже напротив, увидев способ которым он это делает, эдакое обращение, ей вовсе этого не захотелось. Что для нравственности конечно хорошо. Но не очень чтобы флиртовать с мужчинами.

Она была правда, почти взрослая девушка, но совершенно девственная. Кроме того она физически была слаба. И в периоды кровотечения. Так, в один из таких дней, принцесса заснула, с Корольком рядом с ней на постели. В какой-то момент, королева внезапно встрепенулась, и прошла побыстрей в комнату принцессы, где та лежала, а рядом с ней и карлик, умирающий от скуки. Он медленно следил, как капает кровь. Королева подозрительно рассмотрела эту сцену, и спросила “ты только лежала?” дочь кивнула. На лице королевы отразилось то выражение, которое обычно значит “ничего, она еще поумнеет”.

За много лет жизни с ней Кароль давно стал мужчиной. Его природа карлика дала ему резкие перемены характера, и физические патологии. Пристроиться он мог к ней только сзади. Так что раз она его спросила, лежа, через плечо, “Жалеешь?” Он же на это ничего не ответил. “Да, ты всегда был мягок, не то что он…” Это она поминала так супруга.

Королева с удовольствием смотрела на привычное лицо своего фаворита. Он сел на подоконике, спустив ноги в комнату. А потом припомнив, медленно, слез с него и рассуждая, пересел в кресло. Говорил же он о перевороте. “Будь уверена,” сказал он “все во дворце уже не за тебя”. И прибавил “и по моему, я видел твоего сына внизу”. Он имел в виду мальчика, сброшенного с коня. Смех за дверями комнаты стал уже явственней. “Если ты попросишь воды, тебе наверно принесут” продолжал он рассуждать, вскрыв большой овальный перстень который он носил на левой руке. Он налил в кубок вина и высыпал в вино пыль, сохранявшуюся под крышкой овального перстня бывшего, очевидно, резервуаром. Он неторопливо помешал жидкость. Из соседней комнаты с криком “папа!” прибежал Королек. Фаворит повернул голову, посмотрел на Кароля, будто чего-то желая, или примериваясь. Вошла служанка. “Не надо.” Сказал он “напиток королеве уже готов.” Он выпил весь кубок, и чуть приподнявшись в кресле, в судороге, сразу замер, отравленый. Королева гнвено смотрела, держа руки на талии.
Принцесса подозвала Королька. “Иди сюда, сейчас я тебя буду прятать.” Она осмотрела стены, и выбрав один шкаф, посадила Королька на верхнюю полку. “Ты будешь там сидеть?” Королек отрицательно помотал головой. Кароль шел за ней.
Принцесса оглядела комнату, ища иного места. Королек же сидя на полке, стал испускать громкие щелчки задним проходом. При этом он веселился каждому звуку, удивляясь как неожиданности.

Наверху, в одной из палат, королева как была привязана за руки, повисла стоя, уронив голову. Ее пытали.

В это время, всеми оставленные принцесса и два карлика, всё еще сидели в комнате, когда дверь отворилась. В молчании, прошла медленно худая фигура – брат королевы. Постояв, он опустился в кресло. “Да…” он помолчал. “Вот… теперь…” он снова сделал паузу. А рукой изобразил картинный жест. “Я теперь. Мне.” Он еще помолчал, под взглядами троих полудетей. “Что? Вы думаете, Я? А Я!… Где она? Нигде.” Он помолчал, чтоб им было яснее. Дверь снова открылась.

После того как в темноте ему развязали руки, Кароль ждал всю ночь. От холода и ожидания он не мог заснуть. Но на расвете их выпустили. Тут он увидел столбы, на расчищенном месте, когда их провели на помост. Королек кинулся к нему. “Не бойся,” сказал Кароль, “это только до смерти.”

Глашатай огласил причину их казни. Их обвиняли в убийстве королевы.

Молодой властитель сидел спиной к лобному месту. Зато сбоку от себя он мог видеть принцессу, подалее, усаженную на скамью в ряду поближе, так как небольшое колличество рядов шло амфитеатром. Та сидела ровно, как доска. Неотрывно глядя на процедуры. Когда обоих карликов посадили на кол, она глядя на испачканное в крови лицо погибшего, содрогнулась несколько раз от плеч от бедер. По всему ее сжатому телу пробежала судорога.
Сидевший рядом с братом королевы седой костлявый детина
покосился в ее сторону, и мотнул головой. “Нет, эта девушка никогда не будет нормальной.”
“Тогда, отдайте ее мне!” предложил молодой властитель, специально приглашенный для приличий, перед которым старались оба. Те нехотя, слегка ошарашенные от неожиданого оборота, не могли ответить отказом.

В его палатах, принцесса стояла ровно, у стола, в своем платье. Рыцарь подошел к ней, налив вина. “Эта казнь неправильная?” спросил он. Та взглянула на него, с легкой судорогой, не понимая, чего он хочет. “Они ведь этого не делали?” Она покачала головой что разумеется нет. Рыцарь поразмыслил недолго. Он по всему не имел намерения к ней приступать. Вместо этого, он предложил ей и сказал, что может сделать.

Через пару же суток и брата королевы и его поверенного в этих делах схватили и они так же были казнены. А на престол он посадил принцессу. Она стала полноправной владетельницей округа.

Интересно, что свой опыт она осмыслила по иному, запретив всем сословиям держать, а также производить карликов для любых целей. Так что иногда можно было видеть человека невысокого роста, со слегка выпуклой грудной клеткой и округлыми икрами. Это выпустили из-под замка еще не пришедших в форму карлика, по приказу, дальше живших и развивавшихся свободно.

Родители же Кароля и Королька постарели, и были огорчены. Отец так и выразился, что “После смерти Малышки” ( так они называли Королька), они потеряли жизненый ориентир.

Это была королева, отменившая карликов. Но сама она внутри не могла отделаться от чуства ностальгии, и оно привело ее в то заведение, куда собрали со всех мест лишившихся своей работы карликов. В особую богадельню, вроде приюта. Но там она никого особенно не обнаружила. Молча жевали за общим столом свою пищу уродцы обоих полов, с выражением скуки, низости, предвзятости, задавлености на физиономиях. Одетые в потертые старые обноски. Бывшие фамильные конфиденты, с давно забытыми и стертыми воспоминаниями. Она ушла оттуда, решив, что такого же как он больше просто нету.

Шла осень. И молодая дама гостила, как его протеже, у своего покровителя. Увы, она была всё так же девственна. Мысль о браке не приходила ей в голову. Она была привлекательна. Но ни к кому ее не привлекало. Ему было уже лет под сорок. Он был, может быть, единственный из тех, кто знал об этом, и участвовал. Она была вполне независима. Он никак ей не мешал. Жизнь вообще не состоит из одного только кошмара, а только периодически.

Время идет вперед. И приносит нам то, что приносит. Например притяжение. И то ли ее привлекательность, то ли факт однажды возможного брака. Ведь она однажды могла ему принадлежать, он как-то задел ее, то ли прикоснулся к руке, то ли словами и взглядом, в которых были намек на отношения. Но только она сразу среагировала. А до этого не думала ничего. Она как была, возвратившись в свою комнату, раздеваться не стала, а вместо этого выбежала, и по коридору прошла к его апартаментам. Ему постучали в дверь. И раздался ее голос. Он смотрел по направлению к двери. Молодая девушка, развязывавшая тесемки на латах, и влюбленная в него, замерла. Он открыл дверь, они поговорили, и ей пришлось уйти. Что интересно, что она не понимала чувств например этой фрейлины. Влюбленной и желающей его страстно. Так что в этот раз они не сошлись. Но прошло время, и как она продолжала им интересоваться, через несколько лет он вступил с ней в отношения. И стал ее партнером. Так было до того момента, когда произошел переворот. В общем-то она просто не помешала отрубить ему голову. Как он когда-то не предотвратил казни, так и она не помешала тому чтоб он погиб.

После этого она завела любовника. Это был иной человек. Если тот всё знал про нее, то этот, хоть и благородной крови, владетелем прямо не был. Этот просто сидел и смотрел на нее. И так, пока она не посчитала, что он убит. Она с облегчением избавилась от него.

Ей было уже сорок, когда она вдруг страшно влюбилась. Этот был теперь моложе ее, и не хотел отвечать ей взаимностью. Кажется, он испытывал презренье к тому, что он считал она из себя представляла. Когда он ехал по улице на коне, она восхищено смотрела на предмет своих желаний. Ей всё время представлялась их встреча. Как он спросит “Почему вы меня полюбили?” А она ответит ему “Вы похожи на моего карлика.” Но время шло, и это было обидно. Тогда ей представились уже другие сцены, и на его вопрос “Почему вы меня разлюбили?” она отвечала “Вы не похожи на моего карлика.” Между тем он стал ею интересоваться. И посещать ее. Она казалась ему любопытным предметом, как и возможность отношений. Но она не торопилась. Ее вдруг увлекло одно дело, о котором она
всё время думала.

Она смотрела на него вниз, только что пришедшего, занятая своим. Она стряхнула с пальцев крошки, передавая миску служанке. Та, женщина постарше, продолжала стоять рядом. Так что она снова взглянула на нее. “Иди, Аманда.” Та тогда отошла. Это видно была одна из наложниц.
Вытирая руки, она спросила.
-У вас были любовницы, похожие на меня?
-Нет.
Ответил он сразу.

В конце концов они сошлись. И вот, он стал расспрашивать ее о том, что было. Всё выслушав, он сказал ей “Он ведь тебя спас?” про рыцаря, после казни, когда она была полностью в его власти. Его слова ей не понравились. Она обвинила его, и на площади публично, уже начинали пытку. Она стояла рядом. Вдруг среди толпы она заметила своего любовника, того самого, который был по ее мнению убит. Ей сразу почему-то расхотелось пытать, будто если был жив тот, то бессмысленно было убивать и этого.

Его отпустили, но сам он этого прощать ей не собирался.
Отыскав бывшего ее любовника, он предложил ему ее изнасиловать, на что тот ответил “Не стану, и не знаю зачем, т.к. спал с ней много раз.” Тогда он нашел других исполнителей. Сам он ожидал при этом в коридоре. Когда те появились, выполнив дело, он спросил “Ну как?” На что тот ответил что сначала она сопротивлялась, а потом поломалась. Исполнителей он убил… найдя ее после этого совершенно невменяемой.
Обычно она сидела в полутемноте, в церкви, смотря вперед себя. Позже, уже немолодым, он приходил туда, и садился напротив нее, неподалеку, смотрел на нее, и не мог удержаться от слез. А она не видела его, а видела белую реку, длящуюся без конца.

2016