На двенадцатой версте,
Где народ живёт не кисло,
Показались в темноте
Два ведра и коромысло.

За водой бежит собака,
А хозяин дома ждёт.
Это присказка, однако,
Дальше сказочка пойдёт.

А сказка эта про доброго молодца Терентия из большого села, и девицу-красавицу на выданье Глафиру из маленькой соседней деревеньки.
Тяжёл был труд крестьянина-кормильца во времена царской деревни, но как же без отдыха при такой жизни, когда от рассвета до темна все в делах да заботах? А на праздники великие в сёлах больших, где был центр культурной жизни, собиралось много люду окрестного. Песни, игры, переплясы. Умели крестьяне трудиться, но и отдыхать с душой умели!
Терентий на праздниках со своим баяном появлялся и музыку людям дарил. Только петь он не умел, но страсть как любил это дело. А тех, кто пел противным дрожащим голосом, на Руси называли козлодёром. Вот такое прозвище прикрепилось и к Терентию. А кумушкины сплетни быстро разлетались, как хорошие, так и не очень. И не известно, какая из них вперёд прилетит. Вот и Глафира до встречи с Терентием, толком ничего о нём не знала, кроме того, что звали его Терентий-козлодёр.

По порядку всё сначала
Расскажу не о козле…
На Руси село стояло,
Жил Терентий в том селе.

В руки брал баян от скуки,
И давно прошёл слушок,
Что на много вёрст в округе
Так сыграть никто не мог.

Поднималось настроенье,
Как растянет он баян,
У Терёшки только пенье –
Не достоинство! Изъян.

Песнь затянет на досуге –
То ли визг, а то ли ор,
И Терентия в округе
Называли козлодёр.

Даже будучи мальчонкой
Петь Терёшенька любил –
Всё размахивал ручонкой
И орал, что было сил.

В огороде дед с лопатой
Покачает головой:
“Пострелёнок ты сопатый,
Говорят тебе, не пой!”

Бабка только улыбалась,
Мать отсмехивала смех,
Но Терентию казалось,
Что поёт он лучше всех.

Извлекал чудные звуки
Дома, в поле, на реке,
Так и рос, не зная скуки,
Во родном своём селе,

Праздник зимний или летний,
Горка Красная весной,
Просят все: “Сыграй, Терентий!
Мы споём, но ты не пой!”

Заскользят по кнопкам пальцы,
Смачно извлекая звук,
“Ноги в пляс пустились, братцы!”
Веселятся все вокруг.

В хороводе разом тесно
Стало девкам и парням,
Затянул Терентий песню, –
Протрезвели те, кто пьян.

Как-то раз на посиделки
Собрался народ честной,
Пошутили по-соседски,
А потом гулять гурьбой.

Из окрестных деревень-то
Гости прибыли с утра,
Встречи не было давненько –
Шла горячая пора.

То село – просвет в юдоли,
Не деревня в пять домов,
Где ни церкви, ни торговли,
Ни возможных женихов.

Ждал народ честного пира,
Хороводов дотемна,
Средь гостей была Глафира,
Ясноока и красна.

У рубашки вышит ворот,
Косоклинный сарафан,
Длинный поясок с узором,
Голос дивный, тонкий стан.

Пока солнышко не село,
Веселились стар и мал,
Глаша песни звонко пела,
А Терентий ей играл.

После молвил принародно:
“Что за голос! Что за стать!”
И решил бесповоротно:
“Надо сватов засылать!”

А Глафирушка-девица
Призадумалась с тех пор:
“Может быть, уже смириться?
Ну и что, что козлодёр.

И на этом белом свете,
Я не буду унывать,
Так изъян и не заметен,
Коль друг другу помогать.

Вообще, он добрый малый,
Дал гостинец от щедрот,
Мужичок не захудалый,
А совсем наоборот.

Дочь родится и мальчонка,
И наступит благодать,
Сядем в праздник на лавчонке,
Буду петь, а он играть”…

Запряжённая лошадка
Выезжает со двора
“Сваты едут!” – пели сладко
Птички с самого утра.

“Эй, народ! Готовьтесь к пиру!
Скоро свадебку играть,
За Терентия Глафиру
Время замуж выдавать!”

Разнеслась весёлым эхом
По округе эта весть,
А изъяны – не помеха
Быть счастливым! Счастье есть!