Ночь. Начало января. Долгая-долгая зима. Казалось, с приходом холода эта улица пустела полностью и надолго. Пока не придет весна. Эта улица не видела ни одного случайного прохожего. Каждый, кто появлялся тут, если вообще появлялся. Появлялся здесь не случайно. Улица, окруженная серыми домами и тусклыми огнями. Улица, на которой горит один единственный фонарь. Он давно устал светить. Свежевыпавший снег припорошил его макушку. Ему тоже холодно, ему тоже одиноко, но он дарит свое тепло и свет другим людям. Тем неблагодарным, угрюмым лицам. Но ему это неважно. Он все дарит и дарит, не ожидая похвалы, не ожидая признания.
В конце улицы фонарь увидел черный силуэт. Нельзя было разглядеть, в какую сторону он идет. Фонарь начал светить еще ярче. Однако сил ему не хватало, чтобы разглядеть лицо незнакомца. Он, на удивление, подходил все ближе и ближе и вскоре оказался совсем рядом с фонарем. Спокойное грустное лицо. Неистовая усталость и легкая непонятная улыбка. Она не сочеталась ни с его лицом, ни с погодой, ни, тем более, с этой улицей. Незнакомец сел на лавочку, стряхнув с неё только что выпавший снег. Оглянулся. Посмотрел на небо. Не видно ни звёздочки, ни даже луны. Тишина. Пустота. Снег.
Усталость этого незнакомца можно легло объяснить, грусть тоже. Но улыбка? Что отражает эта улыбка? А может за этой улыбкой скрывается боль? Как же много людей прячутся под масками. Настоящий маскарад! Но на этой улице люди почему-то всегда настоящие…
Незнакомец протер глаза. Опустил голову себе на руки. Так, будто бы она была чем-то немыслимо тяжелым. Так, как будто бы шея уже не могла её держать. Будто все тело отныне отказывалось её носить.
Засмотревшись на незнакомца, фонарь не увидел на другом конце улицы еще один приближающийся силуэт. Одинокие души притягиваются? Совпадение? Не знаю. Однако как по-другому объяснить появление на этой улице одновременно двух людей. Такого здесь не происходило с самого начала зимы.
Он подходил все ближе и ближе. Лицо его было невероятно спокойным. Густая борода, чуть подкрученные вверх усы. Ни одной эмоции, ни одной мысли. Чистый лист. Чистый человек. Он сел на лавочку и закурил, чем казалось очень сильно напугал своего соседа.
-Боже мой! – вскрикнул он. – Вы меня испугали, я думал я один.
Незнакомец выпустил облако дыма, которое смешавшись с холодным воздухом, улетело куда-то вверх.
-Вы никогда не будете один, не волнуйтесь. Прошу прощения, что напугал: право, не хотел. Матвей Ильич, – протянув руку, продолжил он, – но можете называть меня просто Матвеем.
-Иаков. Для вас – просто Иаков. Я буду звать вас так, как называют все. Мы слишком мало знакомы, чтобы я имел привилегии в выборе имени.
Матвей улыбнулся.
-Для меня каждый человек особенен. Каждый называет меня по-своему.
— Значит вы не обидитесь, если я буду называть вас более официально.
-Ничуть.
Облако дыма заметалось в воздухе. Запах табака. Тепла. Дома.
-Что же вы делаете, Иаков, здесь, да еще так поздно? Неужели вас не ждут дома?
-Ждут, поэтому и не иду, – резко ответил Иаков. -А вы что делаете здесь в столь поздний час?
-Ищу собеседника.
-Вам очень повезло, что я оказался здесь. Обычно по этой улице мало кто ходит.
-Разве можно такую встречу назвать везением или случайностью. Случайность – это что-то неподвластное человеку.
Иаков недоверчиво сдвинул брови.
Еще чего не хватало…Да, я настоящий мужчина, отдыхаю на лавочке и боюсь идти домой, подумал Иаков.
-Обычно если ждут дома, это хорошо. Этому позавидовать можно.
-Обычно так и есть, но не сегодня. Сегодня я настоящий трус.
-Каждый из нас иногда бывает трусом. Главное не в том, как долго он будет убегать от проблемы, а как быстро он признается себе, что проблема есть.
-Я признался – проблема есть. Причем большая. Я пытался решить. Не вышло. Теперь я не только трус, но и отчаявшийся трус. Что еще хуже.
-Вы признались себе в этом, разве это уже неплохо?
-С нравственной стороны – да, но на деле – это никак не изменило моего положения.
-Ну хоть с нравственной стороны вы чисты. Можете помолиться.
-Молился. Меня не услышали. Или я так часто молился, что Он просто устал выслушивать меня. Даже Он устал от меня.
-Никогда не говорите о том, чего не знаете. Так можно и оклеветать другого. Тем более Бога.
Подул холодный ветер. Тело продрогло, кажется, уже изнутри. Мурашки. Когда же закончится эта зима?
-Ну а зачем вы ищите собеседника? У вас нет семьи? Прошу прощения за мою грубость.
-Есть и большая. Но иногда нужно помогать и другим людям. Иногда хочется выслушать их жизненные истории.
-Бежите от реального мира и семьи, скрываясь под маской благотворительности?
Незнакомцы улыбнулись.
-Каждый может интерпретировать это по-своему. Меня, я так понимаю, вы уже читаете как открытую книгу, так может расскажете немного о себе? – Матвей усмехнулся.
Иаков протер глаза. Тяжелая-тяжелая голова. Пульсирующая боль. Усталость. Иаков тяжело вздохнул.
-Да и рассказать особо нечего.
-Разве есть на свете такой человек, которому будет нечего рассказать о себе? Такой человек очевидно жил неправильно.
-Я совершенно обычный рабочий. Мой день – это постоянная рутина. Но если быть честным, она мне нравится. С утра работа, вечером дом, теплый камин, жена и дети. Живем небогато, но счастливо. По воскресеньям церковь. Если удается накопить немного – отдаю на благотворительность. Как видите обычная жизнь, обычного человека.
-Однако сегодня что-то все-таки заставило вас изменить расписание. Полдвенадцатого ночи, а вы тут, со мной. Я, конечно, красивый мужчина, но думаю ваша жена все равно будет попривлекательнее.
-О да…Знаете, сегодня незабываемый день. Такой, о котором хочется побыстрее забыть, но он, к сожалению, останется в памяти надолго, а может, на всю жизнь.
-Я знаю только одно, если бы случилось что-то хорошее, вы бы его даже и не вспомнили. Надолго запоминается только плохое.
-Да, к сожалению, это так.
-Расскажите мне что случилось, мне стало очень интересно. Что такого должно было произойти, что вы предпочли семье компанию этого одинокого фонаря.
-Знаете, ему хотя бы не стыдно смотреть в глаза. И он отличный собеседник. Не перебьет, не осудит. Золото.
-Любящая жена никогда не осудит мужа, если знает, что он делал всё по совести. А вот волнуется она сейчас намного сильнее, чем если бы вы были дома.
-Не знаю. Так лучше. Я не могу идти домой. Что я им скажу? Они ждут меня, а я приду ни с чем. Они надеются, а я их разочарую.
-Избегая их, вы делаете еще больнее. Я уверен, что бы не случилось, они вас поймут.
-Понимаете…Хотя думаю, что вряд ли…
-Не думайте, что ваша проблема особенна. В мире слишком много бедных людей, чтобы так говорить.
-Если вы так говорите, значит, вы должны меня понять. Если дома тебя ждет семья. Большая, голодная, уставшая. Ты должен принести ужин. Ты должен добыть денег и купить теплого хлеба или молока. Они надеются на тебя и ждут. Целый день. Дома. А сейчас что я им скажу? Меня выгнали с работы, а я целый день гулял и боялся идти домой?
-Лучше им знать правду, чем сидеть и бояться за вас. Одного не пойму. Как вас могли выгнать. Зимой. Середина месяца. Что вы должны были сделать?
-Я трус, а может, просто не терплю лжи. Меня обвинили в воровстве. Я прекрасно знал, кто это делает. Но понимаете, этому человеку по жизни еще сложнее. Он поступал бесчестно. Но подставлять его я тоже не собирался. Я промолчал. Меня выгнали с позором и даже не выплатили оклада. Придумали хитрую схему. Я трус. Я знал, что им нужно выгнать кого-то, и они все равно найдут способ. Я все-таки юрист. Хлебобулочные изделия, в принципе, не совсем мой профиль.
Матвей рассмеялся.
-Если вы трус, то я самый настоящий Иуда. Вы признали свою вину в том, что разочаровали семью, но разве семья вам сказала об этом?
-Нет, я так и не дошел до дома. Что-то гнетет изнутри.
-Совесть. Иногда даже самый правильный поступок кажется бесчестным.
-Я не могу прийти с пустыми руками. Понимаете?
-Еще как понимаю. Я тоже бывал в такой ситуации. И знаете что: есть на свете добрые люди, они мне и помогли. А может быть, мне вообще помог тот, о ком я даже и не думал. Если сидеть на одном месте, вам мало кто сможет помочь. Тем более на этой улице.
-Я и не искал помощи. Моя проблема: значит, и решение должен найти я сам.
-Самостоятельность похвальна. Но эгоистичность – нет. Вас дома ждет семья, а вы придумываете поводы, чтобы не возвращаться домой.
-Да как вы можете такое говорить!
-Легко и с чистой совестью. Вы боитесь сказать им правду, которую они ждут. Уже долго. Очень долго.
-Но я не могу! Я их разочарую. Я трус, да еще и лжец в придачу.
-Страх осуждения – это не порок. Но и не добродетель. Будь честен с самим собой и с другими. Тогда жизнь будет намного проще.
-Я знаю, я все знаю. Надо идти, но что мне им сказать.
Иаков посмотрел на небо.
-Правду. Лучше сказать правду, чем томить их неведением.
-Вам это кажется все таким простым, но мое сердце разрывается изнутри.
-Вы хороший человек, вот оно и болит. У плохого человека сердце бесчувственное и холодное. Его ничто не может задеть.
-Плохой человек сейчас, вероятно, не был бы безработным.
-Но и счастливым тоже.
-Но и счастливым…А я и безработный, и несчастный.
-Несчастный? Избавьте. Вы самый счастливый человек, которого я встречал. У вас есть семья. Любящая семья. Это дорогого стоит. Не обесценивайте.
-Знаете, в такие моменты все кажется незначительным. Все, кроме ситуации, в которую ты попал.
-Так решайте, чего вы ждете, сострадания?
-Только этого не хватало…
Ветер становился сильнее. Фонарь то гас, то снова зажигался. Холод. Холод.
-Идите, пока не поздно.
-Разве уже может быть поздно?
-Может, знаете о скольком вы еще можете пожалеть?
Иаков, кажется, хорошо его понял, но сказать ничего не мог.
-Просто прийти и сказать. Семья простите меня, я ничтожен? Как вы себе это представляете.
-Зачем начинать с плохого, скажите, что любите их. Вот, что является самым главным в этом мире. Любовь. Она лечит любые раны.
-Любовь не избавит от голода.
-Еще как избавит, поверьте.
Ветер закончился. Вместо него пошел красивый редкий снег. Как в сказке. Когда каждая снежинка так идеально падает, что даже кажется ненастоящей. Главное же, через какую призму ты смотришь на этот мир, на эту снежинку. Остальное становится неважным. Фонарь заморгал. Посветил еще пару секунд и погас. Вся улица погасла. Темнота. Холод.
-Вы верите в знаки?
-Нет.
-А в божьи знаки?
-Чуть больше.
-Тогда считайте, это он. Идите с богом.
Иаков встал, отряхнув шапку от снега.
-Надеюсь, вы не сильно расстроились, найдя сегодня именно такого собеседника. Не лучший, но в другие дни я совсем другой.
-Мне кажется, именно вас я сегодня и искал.
Иаков улыбнулся. Он больше не видел его лица. Он больше не видел ни самого Матвея, ни улицы.

Спустя полчаса он дошел до дома. Горит свет. Веет теплом. Кто-то еще не спит. В голове прокручиваются слова и объяснения, извинения и мольба.
Чем дальше, тем хуже. Была не была, подумал Иаков.
Стук в дверь. Тихие шаги. Двигается защелка. Немного поскрипывает дверь.
-Боже, Иаков, вот ты где! Как же ты меня напугал!
Маленькая хрупкая женщина. Длинные белые волосы. Уставшая улыбка.
-Я…я…я не…
-Иди ко мне!
Она обвила его своими нежными руками. Его холодное измотанное тело. Снег таял у неё на теле. Даже холодный снег могла растопить любовь. Искренняя. Настоящая. Она целовала и целовала. Все волнение, казалось, испарилось, точно так же, как этот снег.
-Что ты, что ты! – продолжала она.
-Я…я…люблю тебя!
Снежинки падали на её белые волосы. Дрожь. То ли от радости, то ли от холода. Счастье.
-И я тебя, дорогой! Пошли домой, ты весь замерз! Хочешь кушать, я…
-Дорогая, я трус. Я не смог. Меня уволили.
Её голубые глазки застыли от удивления. Сколько мыслей пролетело в её голове. Она думала, он потерялся, его ограбили или даже убили. А его уволили, всего-навсего уволили!
-Бедный, бедный мой мальчик. Пошли.
Она сняла с него мокрую одежду. Согрела холодные руки и щеки. На кухне слышались детские голоса, смех. Чему они радуются?
Как только Иаков зашел на кухню, его чуть не сбили с ног маленькие детские ручки.
-Папа, папа. Ты дома. Ты вернулся.
-Да, я тут. Я больше никуда не уйду. Никуда.
-Смотри, что у нас есть, смотри!
Иаков посмотрел на кухонный стол. На нем стояла целая корзинка с едой. Хлеб. Молоко. Яйца и даже печенье. Но откуда? Откуда это?
-Садись, ты наверное голодный.
-Но, я не понимаю…
Иаков стоял на месте. Он просто не мог подойти ближе. Он не верил своим глазам. Женские руки обхватили его сзади.
-Нам сегодня прислали её из церкви. Еще днем. Подарок.
-Днем? Но почему, за что?
-Дорогой, добро всегда возвращается добром. Тебе еще пришли сегодня какие-то письма, я оставила их в прихожей.
-Письма, письма. Посмотрю потом.
Вся семья собралась за столом. Счастливые, любимые, сытые. Что может быть лучше этого? Теперь все остальное казалось таким ничтожным. Таким незначительным. Все дома. Все вместе.
Дети уснули. Иаков помог убрать со стола. Сели пить чай. Он не мог наговориться. Казалось, он полюбил всех еще сильнее, еще теплее.
-Письма, письма, а что там?
-Принести тебе?
-Давай.
-Письмо от брата. Приглашение на зимний праздник. И еще одно какое-то непонятное…
-Что там, любимый?
-Сейчас прочту, не знаю от кого.
-Фирма “Bucher beans”. Требуется умный и честный юрист, готовый вложить в свою работу не только все свои силы и но и душу.
Наступило молчание. Трепетное будоражащее молчание. Шанс. Это шанс.
-Завтра же иди к ним! Милый, боже, это невероятно.
-И правда невероятно…
Какой странный сегодня день, этот Матвей, корзинка с едой и письмо, подумал Иаков.
Иаков открыл входную дверь и вышел на крыльцо.
-Ты чего, простынешь же!
-Дай мне минуту.
-Хорошо.
Жена поцеловала его в щеку и ушла дальше пить чай. Счастливая. Спокойная.
Снегопад закончился. Где-то далеко в небе виднелась луна. Полнолуние. Иаков сел на ступеньку. Его лицо освещала счастливая улыбка. Счастье. Как быстро все меняется. Улыбка. Настроение. Люди.
-Боже, спасибо тебе за все это!
Иаков закрыл лицо руками.
-Невозможно, это все невозможно, это сон! Но если это он, то я не хочу просыпаться!

Верю ли я теперь в божьи знаки? Однозначно да…