В августе шестьдесят четвертого года я с соседом Геной и двоюродным братом Сашей решили побывать на родине Есенина  в Константиново и его окрестностях. Из Рязани отправились по Оке на теплоходе и заночевали на берегу под звездами, а утром вошли в село, которое встречает путников белоснежной колокольней церкви иконы Божией  матери и зеленым шатром часовни  Святого Духа.  В неско-льких метрах от нее находится ничем не выделяющаяся  от других пятистенная  изба с тремя окнами на фасаде . Это дом родителей поэта и примыкающие к ней дворовые постройки.

Мемориального музея еще не было. Он был открыт в 1965 году. Нам повезло. Нашим экскурсоводом стала  53-летняя  младшая сестра  поэта Александра Александровна.  Она приехала из Москвы для организации экспозиций. Одетая по-городскому и  даже по-молодежному  в  яркую, не длинную тканую юбку с красными крапинками. Услышав, что студенты интересуются ее  братом, Александра Александровна провела  нас по тесноватым комнатам крестьянского дома, показала лавку, где спал брат и дощатый стол, за которым он выполнял школьные задания и начал писать стихи.

После осмотра помещений мы присели на скамейку у ворот дома и проговорили целых два часа. Сестра поэта оказалась щедра на воспоминания, и мы остались  довольны беседой. Правда, мы постеснялись спросить о причине  кончины поэта. Поблагодарив  Александру Александровну за чудесную беседу, настроенные на знакомство с мещерским краем , мы  отправились  к  Оке, где в это время готовился к отправлению на другой берег паром с доярками в белых фартуках  и с бидонами. Им нужно было поспеть на дневную дойку коров на лестном пастбище возле дороги Сельцы- Криуша.

Переправившись  на правый берег Оки, мы прошли пару километров по  твёрдому  песку  со щебенкой, а потом свернули в лес. Это была северная часть Мещеры  в ее приграничной части с Московской, Владимирской и Нижнегородской областями. Вообще я, 700–800 лет назад на этом месте жил народ мещера. Постепенно он ассимилировался, поэтому примыкающий к Оке лес и получил такое название.   С хорошо прикреп-ленными за плечами рюкзаками в удобных кедах ша-галось легко.  На туристической карте Рязанской области были указаны только крупные села , поэтому ,чтобы не заблудиться, надежнее было ориентиро-ваться по компасу, по положению солнца,а также Подсказать, где север, а где юг, могут деревья. Лишайники и мох покрывают обычно северную сторону их ствола.  Мещерские леса – это переходная зона между широколиственными лесами и тайгой. Здесь можно встретить самую разную растительность – ельники, сосновые боры, дубравы, березовые рощи. Сырые луга чередуются с многочисленными болотами. В подлеске соснового леса можно встретить калину, малину, шиповник, черемуху, крушину, рябину, можжевельник. В зеленых мхах много черники и брусники. Ну, а о грибах всех видов метко говорит пословица  «В Рязани грибы с глазами, их едят, а они глядят».

Оказавшись в лесу, мы все время шли на восток. Было безветрие, отчего кроны деревьев погрузились в тишину, которую музыкально нарушал щебет перна-тых  уток, чирков, бекасов, дупелей. Помимо водоплавающих Мещера славится  местами рыбалки в озерах которых только на территории заповедника  около 500.Поражает цвет. В Мещёре встречаются озё ра с коричневатой или чёрной водой, что характерно для водоёмов, находящихся на торфяниках, но , кроме этого, бывают озера и сиреневого, и зеленоватого и даже серебристого цвета.  Для Мещерских озер еще одно соображение – вода очень  пресная. Для питья ее надо немного подсаливать .

Шагая лесными тропами, мы видели живописное многообразие Мещерского края. Как не вспомнить строки строки Константина Паустовского о том, что «в Мещёре нет никаких особенных красот, кроме лесов, лугов и прозрачного воздуха». К сожалению, у Мещеры не появилось своего Шишкина, Левитана, Поленова.

Любуясь Мещерой, делая  короткие привалы, мы удивились абсолютному  безлюдью На нашем пути не встретилось ни одного кострища, ни одной землянки, ни одного охотничьего шалаша  или избушки. Но вот уже по приближению к Криуше мы увидели следы жизнедеятельности животных и людей. Это были похожие на раны царапины и зазубрены   на стволах сосен,  оставленные медведями и браконьерами- охотниками за живицей, обладающей целебными свойствами смолой. Медведи приходили с северо- востока, а браконьеры со стороны  лесной проселочной дороги.

Ближайшим к этим  глухим местам оказался  кордон лесной стражи  под названием Ванда. Об этом мы прочли на деревянном  указателе у изрытой колеями машин и телег лесной дороги. При приближении к нему мы услышали лай собак. Огороженный  легким забором  из вбитых в землю кольев с поперечно укреплёнными жердями, кордон представлял собой рубленую избу с хозяйственными постройками , плодовыми растениями и  небольшим огородом.  Все это являло собой оазис цивилизации в лесном море Мещеры.

Под аккомпанемент собачьего лая из избы вышел рослый  старик в рабочей куртке лесника.  Успокоив собак, он подошел к калитке. Мы поздоровались.

-Здравствуйте, здравствуйте! Кто будете?- спросил он.

-Мы туристы,- представились мы.- Идем в Криушу. Ищем ночлега.

-Палатку  можете поставить на опушке,- сказал лесник.- А можете переночевать на сеновале. Условие  такое: на сеновале не курить, а костер для пищи можете развести в указанном мной месте у колодца.

 

Пропустив нас на территорию  кордона, лесник предложил оставить рюкзаки на террасе и пригласил  нас пройти в избу.    Миновав сени, мы вошли в просторную горничную, со стен которой смотрели  пожелтевшие  портреты   многолетней давности.

-Это я со своей благоверной в молодости. К сожалению, хозяйки уже нет. Схоронил в прошлом году. Сейчас с кордоном справляюсь один как  Аника- воин. Силы уже не те. Но замены мне нет да и,видно, не будет. Кому хочется жить без света и телевизора, а главное без магазина?

-И как же вы обходитесь?- спросил я.

– Я не Робинзон Крузо. Правда,  все хозяйство – забота о продовольствии, дрова, огород, скотина, собаки лежит теперь на моих плечах. Раз в месяц  запрягаю лошадь и езжу   в Криушу. В непогоду приходит вездеход из лесничества. Я четвертый  год как на пенсии, но продолжаю  быть  официальным работником Ружье, бинокль, рюкзак, лыжи зимой мне положены как леснику.

-Присутствие зверей не страшит ?

-У нас правило: вблизи кордона, что бы ни случилось, не стрелять. И это соседи по лесу хорошо понимают. Зайцы у нас на глазах могут прибегать в огород – украдкой погрызть капусту. Зайчихи рожать приходят к кордону, знают: зайчатам тут легче уцелеть от лисиц.Безопасность места возле кордона и лоси хорошо чувствуют. Лосихи обычно телятся в самых укромных местах. Теперь уже несколько лет постоян-но вижу их с рыжими малышами. Мамаша идет кормиться – лосят оставляет как бы под моим при-смотром. Кошу сено, а лосенок высунет из кустов голову – наблюдает. Иногда и лосиха вместе с ним любопытствует: что же такое я делаю?!

Поговорив недолго с лесником, мы  отправились готовить ужин. Собаки, признав в нас своих, не лаяли, только с вожделением смотрели на разгорающийся  костер в надежде получить что-нибудь с барского стола.    К сожалению, ужин мы готовили  из скромных консервов, отварных макарон, хлеба,  чая и бутылки водки. Чарку приготовили  и леснику, который вышел к нашей трапезе с тарелками соленых огурцов и маринованных грибов.

Пока в котелке готовился ужин  хозяин кордона показал нам свое поместье. Возле сенного сарая стояли телега и сани. Под  навесом жевала овес лошадь.  Неподалеку от нее за небольшой оградой из жердей что-то жевал маленький пятнистый лосенок.

-А этот откуда? -поинтересовались мы.

-Весной браконьеры убили мать, а олененка бросили раненым. Я подобрал его, выкормил, когда подрастет, выпущу на волю.

Нам было интересно узнать, почему у  кордона   необычное название Ванда.

– Тут были поляки?- спросили мы.

-Поляки в смутное время  Минина и Пожарского сюда не дошли. Сусанина  тут не было,-сказал лесник.- А вот  двадцать нет назад  поляки были в Сельцах. Там  в сорок четвертом году формировалась польская пехотная  дивизия имени Костюшко. Но к имени Ванда поляки не имели никакого отношения. Такое имя  имели и русские женщины . Они  обладали сильным характером и были целеустремленными работницами. Когда-то давно на месте кордона было поселение. Его управительницу звали Вандой. Вот с тех пор это имя и закрепилось за здешней местностью.   У нас здесь хорошо. Воздух свежий, зеленый.

-А как вы оказались тут?- спросил один из нас.

Наш собеседник от неожиданности растерялся, словно наткнулся на какое-то  труднодоступное препятствие. Нам даже стало неловко за  наше  нескромное  любопытство  проникнуть в жизнь незнакомого человека.  Однако наш собеседник оказался  не способным причинить огорчение. Он сказал:

– То, что  я сейчас  расскажу, может показаться вы-думкой. Но все по порядку. Я родился в 1900  году в селе Рыбное .В 1917 году  у нас  также, как и в рязан-ской губернии, без жертв и кровопролитий была уста-новлена Советская власть. Рыбное входило в Москов-скую губернию.  В 1919 году меня призвали в и  определили в Москву в комендатуру Кремля, которая   на тот момент входила в  Рабоче-Крестьянскую Красную армию и отвечала за охрану и пропускной режим, а в  начале 1920 года перешла в подчинение к ВЧК, работу которой координировало  руководство ВЦИК.   Можно подумать,  что я попал из  грязи в князи. На самом деле служба оказалась не из  легких. Кроме охраны территории, большую часть времени приходилось заниматься хозяйственными делами , в том числе  заготовкой угля  и дров для печей. Уголь был дорог, поэтому использовали в основном дрова.Существовала абсолютно официальная профессия — кремлевский истопник. Специально обученный человек мог быстро и ловко растопить печь так, чтобы не было ни чаду, ни пожара. За поставку дров отвечал  — ВЦИК.  Был один забавный случай, когда тогдашний председатель ВЦИК Михаил Калинин , который жил в Большом Кремлевском дворце, «подворовывал» дрова у наркома просвеще-ния Анатолия Луначарского. В 1919 году это дело даже рассматривали на заседании Совнаркома. Было вынесено постановление: дрова у Калинина не отнимать.

Дрова в России были больше чем дрова. В каждом доме была печь, но не в каждом дрова. Москва с многокомнатными особняками, многочисленными мастерскими, фабриками, ресторанами и трактирами, училищами и больницами  еще  до революции. поглощала ежегодно  около миллиона  саженей дров или 3 800 000 возов.Серьезным делом стал дровяной бизнес , который процветал и в Советской России.  Сегодня даже трудно себе представить, какую спартанскую жизнь вело в ту пору  население страны. Особенно тяжело было ложиться спать. Две простыни и легкое байковое одеяло с вытертым от старости ворсом мало защищали от холода спальни, в которой зимой под утро было не более восьми градусов Цель-сия. Между тем даже в солдатских казармах, по  установленным нормам, температура не должна была опускаться ниже 16-17 градусов Цельсия.

Нас,красноармейцев комендатуры Кремля, привле-кали  к заготовкам  топлива .Для этого нас посылали на станцию Москва- Сортировочная и в другие места, где разгрузкой дров и их погрузкой на телеги и в кузова автомобилей занимались заключенные концлагерей близ железнодорожных станций Крюково, Лианозово, Перерва, Кудиново и Снегири.

После погрузки мы становились командирами конвоя и доставляли груз по назначению. Остановки делались по нашему указанию и случалось, что некоторые из нас занимались дровяным бизнесом.  Денег не брали. Несколько бревен обменивали  на продукты и вещи.  Однажды проявил такую тягу к предпринимательству  и я.  Однажды отпустил несколько  сосновых бревен своему земляку, который был снабженцем  в  Главном  управлении  ВСНХ по производству военного обмундирования  и гражданского платья . В этом Центрошвее были  мастерские , где работали мастера  промышленного дизайна, многие из которых оставили свой след в развитие моды, например, знаменитая художница и скульптор Вера Мухина. Мой знакомый в качестве  обмена на  бревна вручил мне образец новой гимнастерки. Это было настолько необычно и красиво, что сослуживцы одолевали меня вопросом: «Где купил?» Я  отпирался самым бессовестным образом, говорил, что купил на Сухаревской  толкучем  рынке. Надо  сказать, что тогда с форменной одеждой было плохо, разрешалось носить все,кто что мог,даже лапти, правда, они были из кожи,  которые выпускали  на производстве.

В общем с гимнастеркой я выкручивался как сумел, но однажды попал в историю. Это случилось 1мая 1920 года, когда в стране объявили первый коммунистический суббот-ник. Нас решили использовать на территории Кремля. Мы стали носить бревна  к месту работ  по ремонту  коллек-торов ливневых стоков. Я уже не помню, когда к нам присоединилась группа людей в штатском. Было такое впечаталение,будто они  ,не успев переодеться,только что покинули кремлевские кабинеты. К нам в конец  торца бревна молча встал  низкорослый мужчина в черном костюме, в галстуке и  кепке. Увидев его, я вздрогнул. Это был Владимир Ильич Ленин. Прежде я видел его издалека, в основном, когда он выходил или садился в машину,или во время выступлений на Красной площади. Теперь  же  это был обычный человек ,по виду которого не скажешь,  что это гений,  вождь мирового пролетариата . Я видел фотографию кинохроники и  написанную с нее картину художника  Иванова. Человек по правую сторону , который пригнулся, это я.

Когда мы принесли бревно и положили его рядом с другими у крышки люка, Ленин  внимательно посмотрел на меня и спросил:

-На вас красивая гимнастерка. Теперь у всех красноармейцев будут такие?

Я не знал, что ответить  и соврал:

-Это  опытный  образец, Владимир Ильич.

-Вы откуда?

– Я призывался из -под Рязани.

–  Как служится?  Есть ли жалобы?

-Все хорошо. Жалоб нет.

-Чем будете заниматься после службы?

-Еще не знаю.Время покажет.

-Ну что же. Желаю вам успехов.

При этих словах наш рассказчик  смолк.  Его взгляд был  направлен на пламя догорающего костра. Прервав молчание,  он сказал:

-Знаете, я до сих пор стыжусь , что сказал полуправду самому Ленину.  Но что я  мог сказать другое? Признаться  в краже государственной собственности?  Но кто же по чистоте сердечной пойдет на такое? Вот и получается, что я совершил серьезный проступок, судьей которого стал на всю свою оставшуюся жизнь. Но совесть не обманешь. Вот почему я теперь говорю горькую правду о том, почему  после демобилизации из армии , вернувшись в Рыбное, я  устроился в лесники.  В лесу душе  стало спокойнее.

Мы были поражены словами собеседника. Хотелось верить в его раскаяние, в     сожаление о том, что  однажды он  поступил так-то, а не иначе. Следовательно., раскаяние – это первый этап покаяния, которое  всегда приходит с пониманием вины. Но что способно вызвать раскаяние у человека – всегда загадка. Раскаяние – это чувство сожаления, которое терзает человека после совершения дурного поступка. Раскаяние — это желание  вызвать жалость, сочувствие, просьба о прощении к совершенному ранее деянию.

Урок совестливости…. Исповедание?

Люди могут выражать раскаяние, извиняясь, пытаясь возместить причиненный ими ущерб, или налагая на себя наказания.

У человека, неспособного испытывать раскаяние, часто диагностируют антисоциальное расстройство личности,

ПРОСТОТА  КАК  ЯСНОСТЬ ВОДЫ В ЛЕСНОМ РУЧЬЕ….