Всеволоду Харитонову посвящается

Жизнь – всего лишь сон, снящийся богу.

                                 Мнение

Я не знаю, что побудило меня рассказать эту историю. Может быть, известие о смерти Остина Мэрина, напечатанное в “Дейли-ньюз”? Да, наверно, это. Этот небольшой некролог попался мне за завтраком. Я всегда читаю газеты за едой. Это помогает не терять даром времени. И вот, среди всей той политической мишуры и агитационной чуши, коими вдоволь набиты газетёнки подобные этой, я обнаружил эту небольшую заметку. Ничего особенного, просто короткое упоминание о «смерти писателя Остина Мэрина, автора книг «Мистерия» и «Сумрак»». Я не думаю, что среди тех, кто будет читать сей рассказ, найдётся много людей, читавших данные книги. Их не так-то просто достать в обычном магазине. Но те, кому хватило терпения прочитать их, непременно отметят мастерство, с которым написаны эти романы.

Этот некролог, это короткое сообщение пробудило в моём мозгу воспоминание о курсе, который вёл этот человек, когда я учился в Бостонском университете на факультете филологии. Это был старый университет, построенный ещё во времена Мартина Ван Бюрена, и декан факультета в своей приветственной речи как раз упомянул об этом. По правде говоря, он часто об этом упоминал, порой без видимой причины. Я помню, у меня с ним однажды состоялся долгий и крайне утомительный разговор по поводу одной моей критической работы, где я в строго доступной и понятной любому читателю форме высказал всё, что думал о творчестве Ивана Бунина – великого нобелиста. Однако декану факультета Карлу Мэду такой оригинальный подход совсем не понравился.

– Что это такое?! – махал руками он, тряся моей работой у меня перед носом. – Как вы могли, мистер Виллард, написать такое про такого великого писателя?! Это же бред сумасшедшего! – При этих словах Мэд выпучил глаза и принялся ещё больше махать руками, словно он отгонял от себя мух. – Вам известно, что Иван Бунин получил Нобелевскую премию?

– Известно, – совершенно спокойно сказал я.

Я не выносил Мэда, однако у меня хватало ума не показывать ему это.

Мэд с минуту помолчал, подумал, что бы ещё сказать, а потом вновь принялся махать руками и кричать, что я ничего не понимаю в литературе. В этот день было невыносимо жарко, а вентилятор Мэд не включил (он всегда говорил, что включает его исключительно зимой, так как всерьёз полагал, что именно в это время года жарко), поэтому все его махания руками у меня перед носом были мне на пользу. Руки Мэда действовали лучше любого вентилятора.

– У вас не совести! – кричал Мэд, весь красный от возбуждения. – Такого человека позорить! Чего вы про Толстого плохое сочинение не написали, а про Бунина?

– Не Толстого, а Толстого, – поправил я декана.

– Какая разница! – отмахнулся он. – Всё равно оба дураки. А вот Бунин! Бунин премию получил. Нобелевскую. А эту премию кому попало не дают. А вы его нобелистом несчастным обозвали.

– Дают, – возразил я. – Вон Роберту Виллэну недавно присудили. Заплатил деньги и ходит теперь, Нобелевской премией в кармане позвякивает.

Глаза Мэда расширились от удивления.

– Этому дураку?! Да он же за всю жизнь ни одной книги не написал!

Роберт Виллэн был членом попечительского совета нашего университета.

– Представьте себе, – сказал я. – А говорите, Нобелевскую премию за большие заслуги дают!

— Это, наверно, ошибка, – сказал Мэд. И тут же снова замахал руками. – Как вы могли о Бунине вещь такую написать! Вы что, совсем умным стали?! – кричал он, брызгая слюной. На его рабочем столе уже образовалась небольшая лужица. – Вы знаете, что Бунин гением был? Он такие рассказы писал, которые кроме него никто не напишет!

— Это точно! – ехидно усмехнулся я.

Часа через два Мэду надоело махать руками и брызгать слюной, и он меня отпустил, предварительно наказав мне походить на курсы Остина Мэрина, который читал в нашем университете о Бунине лекции. Впрочем, и во всех других университетах он тоже читал лекции о Бунине. Кроме жизни и творчества Бунина этот человек ничего не знал. Мне об этом Мэд сказал прямо. Он так и сказал:

– Не спрашивай Мэрина ни о чём постороннем. Он кроме Бунина ничего не знает.

Честно говоря, я и не собирался.

 

Лекции профессора Мэрина проходили по субботам. Они начинались в 2 часа дня и продолжались до 2 часов ночи. Но о времени окончания лекций Мэд мне ничего не сказал.

Когда я пришёл в лекторий с опозданием на два часа, я застал в огромном зале всего 2 человек (кроме, разумеется, самого профессора Мэрина), которые ещё к тому же и безнадёжно спали. Профессор Остин Мэрин сидел за столом у доски и с самым умным видом читал собравшимся единственный роман Бунина «Жизнь Арсеньева», дополняя кое-где текст комментариями.

Через пять минут я понял, что хочу спать. Но тут, внезапно, профессор оторвался от книги и, внимательно посмотрев на меня, спросил:

– Вы здесь новенький, не так ли?

– Вы правильно догадались, – ответил я, пытаясь подавить зевоту. Сама мысль о творчестве Бунина навевала на меня сон.

– Вы читали Бунина раньше? – задал профессор свой следующий вопрос, продолжая своё внимательное изучение.

– Да, – сказал я.

– Что именно? – тут же заинтересовался профессор.

На этот вопрос я не знал, как ответить. Никаких названий произведений Бунина я не помнил, а потому сказал первое, что пришло в голову:

– Тот рассказ, где Бунин яблоки описывал.

– А-а, – задумчиво протянул профессор, радостно сверкая глазами. У меня сложилось такое впечатление, что Мэрин впервые видел среди своих студентов человека, который читал что-нибудь из Бунина. – «Антоновские яблоки». Это действительно очень интересный рассказ. Его сюжет Бунину навеяло, как вы можете догадаться из названия, яблоко, которое как-то скатилось у него со стола.

Я, доселе не подозревавший о наличии в этом рассказе сюжета, был крайне удивлён словами профессора.

– А ещё чего читали? – после минутного раздумья спросил профессор.

– То произведение, где в пруду рыбы плавали, – вновь понадеялся на удачу я.

И удача вновь мне улыбнулась.

– Есть у него такое произведение, – согласился со мной профессор. – «На пруде» называется. Сюжет этого стихотворения Бунин придумал, когда удил рыбу. – Затем, немного подумав, профессор спросил:

– А «Жизнь Арсеньева» читали?

– А-а, как Арсеньев жил!

– Да-да.

– Конечно, читал, – соврал я.

– А сюжет помните? – решил подколоть меня профессор.

– Конечно, помню, – без промедления ответил я.

– И какой же он? – заинтересованно спросил профессор.

– Ну как какой! Бунин в этом произведении жизнь Арсеньева описал. Будто бы жил себе такой человек по фамилии Арсеньев. Жил себе, жил, а потом и помер, – блеснул «эрудицией» я.

– Правильно, – сказал профессор. И тут же с улыбкой добавил: – Вы очень образованный молодой человек. Всё о Бунине знаете. Не то, что эти оболтусы. – Профессор кивнул на храпящих во всю глотку студентов. – Пожалуй, я освобожу вас от посещения моих занятий.

– Спасибо огромное! – радостно воскликнул я и уже собирался встать и выйти из лектория, но тут профессор вдруг добавил:

– Но только после того, как я дочитаю до конца эту книгу. Второй раз прочтение сего гениального романа не повредит вам, не так ли?

– Да, – с печальным вздохом согласился я.

И профессор вновь погрузился в чтение. Через 5 минут я уже спал.

 

Вот мой короткий рассказ и подошёл к концу. Я до сих пор не знаю, что подвигло меня написать его. Но произведение, тем не менее, написано, и я считаю, что удачно.

Остаётся только добавить, что после того, как я прочитал эту небольшую заметочку о смерти Остина Мэрина, меня вдруг потянуло в сон. Я не смог справиться с этим сильным чувством и заснул. Проспал я до вечера. Затем поужинал и вновь лёг спать.

Во сне мне приснился Бунин. Он грозил мне кулаком и упрекал за столь неуважительное к нему отношение. Он сказал, что за это меня ждёт суровая кара. Бунин, к моему ужасу, злорадно поведал, что, когда я умру, я попаду в ад, где он будет вечно читать мне свои произведения. Я испугался и проснулся.

На следующую ночь мне приснилось то же самое. И такое уже снится мне несколько ночей подряд. Теперь я боюсь спать. Я боюсь, что Бунин исполнит свою угрозу. От нечего делать, по ночам я стал читать книги Льва Толстого. Но после каждой страницы меня необратимо тянет в сон. Я не знаю, что делать. Люди добрые, помогите!

 

Краткое сообщение из «Дейли-ньюз»

Вчера на своей вилле за городом умер известный юмористический писатель Клиффорд Виллард. По мнению судмедэксперта Эндрю Вулфа, он умер оттого, что слишком много читал на ночь книг Льва Толстого. По мнению того же эксперта, если бы Виллард читал на ночь произведения Бунина, то такого неприятного инцидента никогда не случилось бы. Сам Вулф с гордостью заявляет, что давно является его ярым поклонником.

18. 11. 2003