Рука, пожертвовав главою.

Рука,

Пожертвовав

Главою.

Падение в пруд-

Качаешь свой мозг.

Мой пруд,

Ставши трупом,

Под действием пакши,

Гниёт год за годом-

Уже не в терпеж.

Ларец похотливых

Идей и задумок

Потрескался молча,

Услышав творца.

Он

Спицами

Вдумчиво

Впиливал муки:

«Под руку легонько берите меня»

За ружья беритесь,

Безглавое братство.

Бегите на руки,

Борясь до конца!

Я пряжей своею выкручивал Данте,

Круги безрассудства толкали меня.

Толкали блаженное сшитое тело.

Молчала

Овца,

Шкуру

Мирно

Отдав.

Я рекал безмолвно. Я рекал о воле.

О том, что увы, вам нельзя рассказать.

 

Кинжал.

Пехота малого прибоя,

Средь белых знамён кровавой волны.

Разрушить.

Убить.

Покалечить.

Исправить.

Ведь явно на нас не похожи они.

Он руку протянет, мол помощи просит.

Но вдруг достает из широких штанин.

Кинжал,

Окровавленный

Царскою кровью.

Любуйся,

Чудак!

Ведь я- Гражданин!

 

На танке малышка с фингалом под глазом,

А рядом отец и карман полный пуль.

Они

Не боялись.

Подпольное

Браство.

Чего же

Бояться?

Мы выбили дурь.

Погоня за черепом

Жути

И

Страха.

Мой мир пошатнулся, увидев Христа.

Мой вектор надежды и разума свахи

С кинжалом

Стояла

Невеста

Моя.

 

***

У бога нет цели-

Пляши на абум.

 

Станцуй на могиле, как требуют черти,

Да вырежи свой самый верный кутюр.

И в гробик ложась, под вуальным завесом,

Прочесть не забудь свой парадный этюд.

О том,

Как оплакивать нужно.

Не скверно!

А чувственно,как того требовал шут:

«Но кто сдохнет первым? Душа или тело?

В закате из вен почернела смола.

Бледнеет мой плод, нынче слепый в неволе.

В антенны так томно входила игла.

Вздыхаешь над пеплом, ища там соседа.

Любить можно дважды: в утробе, в гробу.

«Пусти, брат, на волю! Нам мало обеда.»

Я съем кого так беспричинно терплю.»

 

В фрустрации мыслей рука бредит явно.

И целит на мозг.

Поражение главы.

Свинячий конфуз,

Ибо рыло в обиде.

Я съел кого так беспричинно люблю?

 

Обращение к свыше.

Воры честно грабят вора.

Ходят глупо по углам.

Мой маслёнок-блажь позора

Тихо польку танцевал.

Революция отврата,

Похоть нежных скользких рук.

Выводил на сцене гадко:

«Пойте, пойте, милый друг!»

Рассуждаете о воле,

Словно пакши отрубив,

Чинно мыслите главою.

«Брагу с медом!»- и забыть!

Но не смыть вино и водку!

Обжигая томный взгляд,

Девка с парнем, да в погоню,

Чтоб забыть живой обряд.

Стиль за стилем-речь в неволе,

Образ мертвый сдвинул мрак.

Я живу здесь век, не боле,

Твердой будет моя стать.

Средь разрухи, произвола,

Наглой пьяни от властей.

Мыс промышленного взора

Плачет от таких вестей!

В шалаши забились дети.

Гриб до ужаса смешной.

Ах потешный! Мозговитый!

С ядовитую косой.

Смерть от гриба плавно меркнет,

Репрессивный ход за грех.

Грех-порок великой чести.

В шалаше гниет скелет.

 

Про Ипара и Эфиопа.

«Я на вершине этого земного шара!

Все слизянки, топчу их день за днем»-

Вшивал он в руку это непоправно,

Наклеив этикетку «эталон».

 

«Мой мозговитый эталон»-

Верчусь на месте…

«Живу я только ради шашлыка!

Шашлык из рук?

Что будет лучшей местью?»-

В конвульсиях он бился неспеша.

 

«А вдруг я тоже на вершине шара?»-

Восклинув, завертелся в тот же миг:

«Порубим руки! Главы наши флаги!

Кувалду с книжкой мы соединим!»

 

Экватор видел то венчание на трон

И передал глухим ударом Эфиопу.

Мой краснощекий царь лез на ражен:

«Да как посмел прибегнуть с книгой он к народу!»

 

И вот мой славный, милый Эфиоп

Без свиты, без кареты и обслуги

Залез на нить, экватор нынче тот.

Пошел по нити к злостному ворюге.

 

«Ипар! Да как посмел ты взвыть к народу?!

Да что ты им тогда наобещал!

Я рушить планы здесь мне в жизни не позволю!»-

Мальчишка проорался и сбежал.

 

Сбежал от книги. Увидав Ипара

С опасным лезвием свободы и борьбы.

Читал крестьянин азбуку в хибаре.

Бояре же «боролись» с Фридери.

 

*Фридери- сокращение от Ханс Фридеричс.

Ханс Фридеричс- немецкий политик, участник и лидер Свободных демократов.

 

 

Мой голубь, что сгнил под привалом соседа, –

                   Продажной души лицемерная дрянь.

                  ***

Свобода, пузырясь на коже,

Под рельсами покоясь ждет.

Мой голубь- ангел сизокрылый.

Разинул пасть- на мясо нож.

 

Он «панк», что хочет нынче крови,

Являясь музой при свечах,

Свисает тИхонько с карниза,

И режет на спине « чудак».

 

Молясь, глумиться над иконой,

А после вкушает бородку Христа.

Ругает страну, заткнув рот одеялом.

«Панкует»в квадрате. Вот это шпана!

 

Не ведая правил, не зная законов,

Принес милый голубь вдруг в жертву себя.

-И вроде здоров, да не мучает голод.

-Погиб наш парнишка, свободу любя.

 

« Пишу на канате «свобода» и «счастье»

Глядите, снимаю с себя я лицо!

Не знал я однако, что порчу сознание.

Не знал я однако, что был здесь лжецом.

Вши и, к сожалению, разумный

Переварив моральный смысл,

Оскал души переварив,

Пишу осмысленно и чётко:

«Я падаю всё больше вниз»

В утробу скуки мёртвой вошки.

В покой бездушный мрачных тел.

«Я стану голубем!»

-Ну что же? Давно ль летать-то захотел?

-Давно ль умеешь врать так смело?

-Давно ль ты учишься летать?

-Давным-давно!

-И как успехи? Сумел ли голубем-то стать?

Бил топором свиное рыло.

Летели зеркала в куски.

«Мы съели шар пороков грусти!»

Кричали в след те дикари.

Не вижу я в воде знамений.

Видны лишь похоть и обман.

И знаю,я ведь отражение.

Зачем же разум был мне дан?

Быть может,бог играет с нитью?

Иль дьявол круто пошутил!

Однако в детстве понял точно.

Мой мозг судьбою проклят был.

 

Зуб мудрости

Вульгарным водопадом, черной крови вальс

Стекал по шелковым плечам войны и мира.

Раздор и боль, любовь и страсть

Все здесь когда-то может слиться воедино.

Катарсис мук младого нрава,

Надменный взор-отчаяния порок.

И бедности юнец, плененный зовом лживого алмаза…

Вот нищеты, мучений юных рок.

Матёрый дуб-свободы младой сила,

Что призывал к рассудку вновь и вновь.

Втоптал мне в лысый ум, кричал и плакал.

О другом.

О том,

Что нынче нелюдимо.

Что крест тех тяжких мук таскает за собой,

Что пули изуверов принимал так смело.

Казалось, так не сделал бы никто другой,

Вы посмотрите,братцы! Вот он! Наш герой!

Танец раздолья славы, похоти и денег

Не оживит тот старый, мертвый дуб.

Заиндевелых правил бычье сердце.

Ревнитель той свободы святых мук.

Гешефт спасителя, этана страстной веры,

Надежды, черт б её тогда побрал…

Когда он в облике Иисуса, света белого блаженство

Живое мое сердце к тьме бесчестно призывал.

 

Культ раздора.

Бездумных тварей танцы у костра

Пророчили лишь горе и несчастье.

Тяжелой жертвой пал под гнётом власти за восстание,

Убогенький калека, что читал тантра.

 

Он окрылен Эмуной и мечтами,

Парил над всеми нами,не имея рук.

А мы лишь удивленно восклицали,

Да, право,братец! Этакий Сердюк!

 

Отчаянный поэт, что пишет пару дней

Полез в петлю под давкой общих мнений.

А ныне пел он, словно соловей

И как Лоренцо вырезал знаменья.

 

Поверить не могу, что славный мой приятель

Вслед за пророком прыгнул в пистолет.

Глаза правительства за ним лишь наблюдали.

Услышал я тогда ужастливый куплет.

 

О зеркалах казачьего домишки,

И будто наяву в них доведалось увидать

Обреченик Иисуса,вот  судьба парнишки,

На скрипке старой ноты злополучно вырезал.