унылый склон, где изгиб и пологость и место для признаний в любви

 

ВАРИАНТЫ НАЗВАНИЯ ДОКУМЕНТА

 

 

 

ПЯТЬ МИНУТ ЭТО СКОЛЬКО МЕДВЕЖАТА В РАДУГЕ ХОТЬ КАК-ТО

РОСКОШЬ, ИЛИ ДЕФИЦИТ ПЛЕВКИ   И   ПУНКТЫ ЛУНА В КАШЛЕ

УПРАВЛЕНИЕ СНОВИДЕНИЯМИ ЛИШЬ БЫ СОН

БЕЛАЯ МУТЬ БУБНЕЖ И БОРМОТАНИЯ ПЕЧАЛЬНАЯ МОНОМАНИЯ

ПЛУТОН

ТОПТАНИЯ НА МЕСТЕ И ПЕРЕМИНАНИЯ БЕЗУМИЕ ОТ

ГРЕХ УНЫНИЯ

ОРФОГРАФИЯ И ПУНКТУАЦИЯ СОБЛЮДЕНЫ АМЕХАНИЯ

НЕ РОДИТЬСЯ СОВСЕМ – ЛУЧШИЙ УДЕЛ

 

 

ПОЛОГИЙ СКЛОН

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

КОЛЧАНОВ Н.

 

 

Колчанов Н. Пологий склон, 2023

 

Название книги было выбрано практически в самый последний момент, когда в мессенджер случайно пришла фотография очень грустного холмика в лесопарке с комментарием “посмотрите, какой унылый склон”. Пологий склон оказался тем самым желанным образом-ландшафтом, где сталкиваются разные виды письма. Но остается постоянной авторская инициатива синтезировать “опыт поэзии с практикой опустошения”. Строго говоря, здесь нет сюжета или персонажей, кроме нескольких рассказчиков, которые скорее хотят умолкнуть, нежели рассказывать что-либо. Данный текст предлагает своеобразный спуск на край суверенной памяти, где воспоминания хаотичны и смутны. Автор перенимает эстафету хрупкого бормотания у Фернандо Пессоа, Сэмюэля Беккета и Арно Шмидта, стремясь к фиксации “туманной ясности”. Книга написана в период с января 2022 по февраль 2023.

 

письмо, верстка Никита Колчанов

 

иллюстрации, дизайн, верстка Рик Колмыков

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

НЕСКОЛЬКО ЗАМЕЧАНИЙ 6

ПОЛОГИЙ СКЛОН 10

 

Запинания 11

Начало 22

Однажды 27

Спираль в белые дни 45

Следующая часть текста. Своего рода работа в белом 48 Хроника лежащего в темноте 52

Внезапная вспышка 66 Квартира Мадам Дюваль 88 Внезапные шорохи 96

Воображаемое письмо 102

Последние заметки в телефоне:бумага, вареники, корм 107 На кассе в скуке. Пассажи за прилавком 109

Другие пассажи на прилавках 112 Уплыли птицы 113

Кое-как услышанное 120

Из неопубликованного памяти Вяч. Подколенникова 124 В качестве завершения  125

 

НЕКОТОРЫЕ ОБРЫВКИ 126

 

НЕСКОЛЬКО ЗАМЕЧАНИЙ

 

Если мир это сумма фактов, то память это сумма представлений о фактах. Представлений погруженных в пену и жидкость. Это не путь огня, но путь влаги и снега. Это течение ртути в свете Луны. Где все надломлено.

 

Память представляет собой линейную структуру. Она более менее упорядочена и поддается хранению. Вспоминание же спонтанно и хаотично. Имеет художественный смысл работать не с памятью, но с процедурой вспоминания.

 

Когда вспоминание приобретает скелет памяти – появляется литература. Протест в данном случае связан с тем, чтобы воспротивиться давлению памяти, ослушаться приказа институции и работать с несхватываемой бурей представлений или со спецификой вспоминания. Рейк допускал, что функция памяти сводится к сохранению впечатлений. Функция же воспоминания направлена на разложение впечатлений. Так, работа с воспоминаниями предполагает работу с разрушением.

 

И вырастает тень памяти или “эротизм за-бывания” по выражению Драгомощенко: “запамятовать – означает выйти за память, за ее пределы, следовательно, за границы “мя”, то есть, “Я”, <…> но что же может располагаться там, за?”. Мерцание слов, предчувствие памяти.

 

Конечно, все начинается в точке А, но можно попытаться проникнуть в сферы, предшествующие точке А, где странные блики и фигуры появляются и затухают. Потом следует рождение, которое тоже поддается вспоминанию, хотя бы в регистре воображаемого и художественного. По особенностям дальнейшего существования возможно составить приблизительную модель пребывания в утробе.

 

Можно работать не с линией, но со случайными точками на плоскости. Такое повествование напоминает работу сознания во время температурного бреда, когда больной в ознобе или жаре лежит под одеялами, и все его прошлое проносится перед его закрытыми глазами, из которого он выхватывает лишь отдельные эпизоды. Но разрозненные эпизоды составляют витиеватый конгломерат или нору с десятками входов и выходов. Поэтому текст можно читать с любого места и заканчивать его чтение в любой момент.

 

Такой текст это вояж одинокого пьяного корабля, чья конфигурация то формируется, то разваливается. Он даже не может ручаться за правдивость или выдуманность

производимого им письма. Но он может поклясться в том, что все происходящее с ним в локусе субъективного более чем реально. Письмо настолько же автобиографично, насколько и выдумано.

 

Есть пишущий и его психическая жизнь. Но она не поддается логичному, линейному, организованному изложению, поэтому остается довольствоваться вспышками: лживыми, наполовину лживыми или близкими к правде. Поэтому уповать на документализм или невыдуманность излишне. Приходится воображать реальность.

 

И бежать от символов литературы. Герой, персонаж, сюжет, конфликт, стиль. Третье лицо, первое лицо. Поэзия и проза, тема и мотив.

 

Нужно найти допельгангер слову.

 

Ценнейшим ресурсом для письма становятся случайные надписи на заборах и туалетных кабинках; новостные сводки и астрологические гороскопы; интерфейс мессенджеров и видеохостингов. Одним словом – языковые ландшафты мира

 

7

 

вокруг. Но есть еще и то, что в музыке было бы шумом.

 

Поль Валери однажды, применительно к современным ему художникам, написал, что они ищут улыбки без кота. Фрэнсис Бэкон, уже не современник Валери, часто прибегал к этой цитате, объясняя свои картины: “я хочу вызывать ощущение, избавившись от скуки, которую несет в себе его передача; как только появляется история, наступает скука”.

 

Нет нужды перенимать миссию Бэкона, надеясь на улыбку как на эмоцию и убегая от кота как от скуки. Скука не меньшее сокровище, чем натиск увлеченности, но сюжет, конфликт и память при работе с письмом представляют собою излишество. Повествование не должно увлекать, потому что это обман. Но вместе с тем, все самое интересное происходит в скуке и тоске.

 

Но дело не только в скуке или эмоции, но и в немощности. Так много плохо написанных текстов, просто потому что они написаны на волне вдохновения. Энтузиазм и восторг от

письма ни к чему хорошему не приведут. Всеми силами нужно пытаться поймать момент невозможности письма. Настоящий рыбак идет на рыбалку не ради наживы, но ради отсутствия клева и редких приступов везения. Энтузиазм становится якорем. Отчаяние превращается в двигатель.

 

Только в наихудшем состоянии духа, когда при виде слов и предложений подкатывает тошнота, возможно написать хоть что-то. Амехания это то искомое, которое позволит начать. Если можно написать книгу, где единственным действующим лицом был бы камень, то такую книгу следует написать.

 

Не существует идеального текста, поэтому хотелось бы зафиксировать процедуру перебирания. И соединить опыт поэзии в прозе с практикой опустошения.

 

 

8

 

Несмотря на то, что работа производится в сфере непроизвольного воспоминания, не стоит излишне надеяться на автоматизм в письме. Анри Мишо был прозорлив в замечании, что цены бы не было сюрреалистам, если бы они редактировали и обрабатывали свои автоматические стихи. Письмо самогенерируется, но не конструируется.

 

Хочется стремиться к туманной ясности. Такое письмо оценят самые неблагодарные. Так, главным стимулом становится невозможность, которая нежно стоит за спиной у скорчившегося над клавиатурой.

 

Он написал то, что должен и мог написать.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ПОЛОГИЙ СКЛОН

 

 

или

интересный как опыт, но в целом нудный

 

 

 

 

 

 

 

 

 

где царит совершенный штиль в центре циклона, и кто-то скользит

к утраченной позиции

 

Запинания

 

Первоначальное название : пять минут это сколько

 

В качестве признания учителю

 

Если сердце чувствует, оно остановится. Что останется от людей, если не уметь жить, если не жертвовать добродетелью действия, а мыслью как убийцей. И действие будет

отречением.

 

Аминь

 

Некто третий начинает колотить пальцами по подушкам порождающей письмо машины

 

Инструкция по усмотрению

 

В конечном счете письмо есть тоже своего рода сатори: это сатори есть более или менее сильный подземный толчок (при этом вполне будничный), сотрясающий и познание, и самого субъекта: он приводит к опустошению речи.

 

Катарсис в своей основе тоже опустошение или испражнение.

 

Возможно пренебрежение. Вынести волосы и ногти из квартиры. Чтобы из волос и ногтей не вылезла стая чертей. Иначе проигрыш.

 

Памятка

 

Не забывать и не помнить. Или помнить чрезмерно

и забывать абсолютно. Чертить синей ручкой на полях. Квадраты и ромбы. И множить линии. Множить квадраты и ромбы.

 

11

 

Чтобы они разрослись. И затмили все остальное. И мир схлопнется. Как прижатые ладони к глазам.

 

Хлопок. Ударение под вопросом. Или шелка, или жемчуга.

 

И если полагать читаемое в качестве ученичества, то пусть учителя будут достойнейшими, и не обласканные вниманием. Учителя без школ, а если и есть ученики, то разрозненные вспышки несогласных друг с другом.

 

А лучше улизнуть от надзора, избежать давления оправ и пучков волос. И искать полярную звезду без ориентиров и представлений о полярной звезде.

 

Если школа, то без учеников и среди обломков. Без флагов и без свойств.

 

И приходят на ум школьные мечты. Где серые котлеты и серое пюре. И компоты из сухофруктов.

 

Быть позором. Везде мимо и врозь. С походкой силуэта, вырезанного из папиросной бумаги, из желтой папиросной бумаги. На костылях и в развалку. И слоняться по зимним улицам после визита к хозяевам, и подкрадываться к уху, щипая кого-то за икры. Подкрадываться к уху и шептать. И укатиться колесом, протянув ноги до головы и сложившись вдвое. Весело хихикая.

 

А пока лишь…

 

Комната в темно-голубых тенях. И солнце горизонтально садится. За облака. За горизонт.

 

Голубой, желтый, оранжевый и белый. Это за окном. И оранжевые куски стен через выскальзывания затухают.

 

12

 

Сегодня или вчера. Может быть завтра. Уже не вспомнить. Слипшиеся глаза, точнее не полностью раскрываемые. Пыль под ногтями. И ком [пыли] в пупке. И закрыть окончательно жалюзи ресниц. И заткнуть уши чем-нибудь вроде пальцев. Большой, указательный, средний, безымянный (безымянный), мизинчик.

 

Конечно же. И тепло, и сонливость. Внутри.

 

А пока лишь…

 

Голоса, звуки, пустыни и камни. Стук камней по наклону. Безветренно и облачно. Вулканический серый. Пепельный. скамней, а за окном желто-оранжевое небо и бело-голубая пустыня. На этом все. Безветренно и облачно. Вулканический серый. Пепельный. Черный склон из камней, а за окном желто- оранжевое небо и бело-голубая пустыня. На этом все.

 

Ничего не искривить. Фантазия в отсутствии. Не уничтожить.

 

Куртка спрыгнет с крючка, а ноги понесутся к окну. У которого можно скрутиться, точнее уткнуться затылком в подоконник.

Где можно придумать проклятия. И выпустить дым на темный город. А дым заполнит прорехи. А в тумане будут бездельничать тигры.

 

Образ действия

 

Приблизительный. Можно пренебречь. Но нет стульев и кресел. И одна лишь сумятица. И тоска. Цветок завял на подоконной вазе. А за желтым увядшим бутоном –

монохромная серость. Бутон ему солнце и луна. На планете нет смены сезонов и времени суток. И дни недели не толпятся в очереди. Лишь сплошное небо в пролежнях.

 

 

13

 

То были ненастные дни

 

А пока…

 

Развалюхой лежать на простыне. Грудой обломков лежать под одеялом. И иметь в виду кусок окна. Край глаза имеет в виду фрагмент подоконника. Край века имеет в виду огрызок стеклопакета.

 

И сил хватает только на то,

чтобы пользоваться одной рукой для складывания букв в

уравнения.

 

Не помнить ничего сзади и не рассчитывать на что-либо спереди. Такова модель взгляда.

 

Не ждать приливов морских волн. Но ждать звук прибоя.

И прижимать ракушку к уху. Поэтому лежать на простыне как на песке. И одной рукой собирать песок в кулак. И выпускать песок из кулака. Песок бежит струей вдоль кожи. Обратно к другому песку. Затем снова рука сжимает песок, собирая его

в кулак. И выпускает обратно к другому песку. Затем снова собрать песок в кулак и обратно к другому песку. И можно чесать песок, и водить по другому песку рукой. И снова можно собрать. И выпустить. Но это одной рукой.

 

А другой [рукой] пользоваться в состоянии неспособности. Стуча по буквам. Но механизм тот же. Сначала собирать, затем выпускать. Собирать, отпускать. Но здесь пустота. Лишь сокращение мускулатуры. Случайно приходящие образы и

стучащие звуки. Двигать рукой только в состоянии отторжения. Невозможности. Когда невозможно делать что-либо. Только тогда можно двигать рукой и стучать.

 

Тыканье по буквам одной рукой, а другой рукой можно

 

14

 

онанировать и грезить о настоящем. Но на пределе, когда уже нет сил и желаний. Когда неплохо бы закончить, закрыть глаза и поедаь груши с яблоками.

 

письмо есть грех самоудовлетворения и самоистязания

 

В качестве дополнения к вышесказанному и авто-инструкция

 

Нельзя ждать приближения волн. Они могут никогда и не явиться. Поэтому не ждать причастия, рассчитывая на кровь и плоть. Его [причастия] никогда не будет. Точнее оно уже было. Чтобы хорошо учился в школе.

 

Сегодня или вчера. Нельзя помнить. Так вот, не ждать приливов и отливов. И не надеяться на честный труд. Старания и даже страдания не помогут. Но полная неспособность – направит в нужное русло. Только лежа на кровати в болезни рассудка и воли можно бегать пальцами по клавиатуре.

 

щелк

 

Оранжевый свет вокруг и цемент в жилах. Не ждать сил, но делать что-либо только в упадке сил. Когда нет возможности связать одно с другим. И можно производить только лишь плевки и вспышки. И соединять машины. И пользоваться моделью присоединения. И, и еще, и еще, и еще, и еще, и еще, и еще.

 

И каждая единица актуальна.

 

Бродить по песку, перетасовывая песчинки пальцами ног

 

Вообразить идеальный ландшафт; то есть наделить его пустотой и лишить цветов; насколько это возможно лишить; то есть оскопить; не заходя за пределы, вообразить пейзаж

 

15

 

без объектов; есть только цвета; и нет звуков кроме давления сосудов; и кровь еще убегает от сердца; и спешит обратно; ландшафт без звуков и без образов; может быть пара вертикальных и горизонтальных линий;

 

И полутона белого, черного и серого; отсутствует нужда иметь в виду “нет”, поэтому не иметь в виду “да”;

 

есть только топтание на месте; а точнее просто имение в виду; или неведение.

 

и переминания с ноги на ногу

 

Переступание с ноги на ноги. То есть движения без движения. Его как бы и нет. В смысле движения. Что и требовалось доказать. Но кожа стареет. И черепаха на поводке. И белки глаз сохнут, и приходится чаще моргать и капать чем-то на ресницы.

 

А пока…

 

Есть только безмолвие вещей и гримас; есть только тишина и приступы слепоты; есть слепота и приступы глухоты;

 

с тишиной;

 

есть только серые туманы в грязных окнах с разводами; где нечто большее, там скука;

 

есть только черные плевки на белых листах; где понимание, там скука; но есть повторение сумятицы; дымка над полем это искомое, в то время как поле это ненужное.

 

Нечто есть результат бумаги-кальки, по которой бродит обглоданный влажный карандаш с мутным грифелем.

 

16

 

Этот путь

 

Избрать путь уравнения, но не сложения или вычитания. Может быть деления, но не умножения. И не сложения с вычитаниями. Держать температуру около нуля. И отречься от пути уравнения, ровно как от сложения или вычитания или умножения или деления. И ничего не избирать. Путь занесет снегом или запорошит лесом. И ничего не разглядеть. Но есть только сопричастность союзов. Без флагов или манифестов.

 

И, и еще, и еще, и еще.

 

Нет, не только серый, черный, белый.

 

Но и другое, и еще другое, и еще другое.

 

Есть предметы несущие пользу. Их поверхность подходит для удерживания чашек. Например, если вещь горизонтальная.

Если вещь плоская. Тогда поверхность позволяет чашкам держать равновесие. Чашки с разными жидкостями. Как правило, с мутными. Или прозрачными. Сверх этих функций ничего не предвидится.

 

Но зайти в торговое пространство, где за монеты продают листы, скрепленные между собой. И на них буквы. И обнаружить, что никакая комбинация не удовлетворяет жажды.

 

И бежать подальше. Прятаться под стульями и скатертями, когда устрашитель идет пожинать душу. И усы с налипшей овсянкой. Где устрашитель, там проигрыш. Лучше пить молоко на скамейках и не шелестеть страницами. Забыть и похоронить под тяжестью безразличия. Воспитать привычку иметь в виду.

 

 

17

 

Объекты одни сопоставимы с объектами другими, так же как туалетная бумага сопоставима с раковиной, с тарелками, с вилками, с асфальтом, с перчатками, с веревкой, с вантузом, с освежителем воздуха, с мылом, с известью, с пищевой содой, с лимонной кислотой, с футбольным мячом, с презервативом, с подушкой, с коробком спичек, с фарфоровой мыльницей,

с перхотью во внутренней стороне шапки, с наволочкой и пододеяльником, со смазкой, с бруском, с верстаком, с

молотком, с фантиком, с мятными конфетами, с коврами и вениками, с совками и костылями и т.д. (чтобы не перечислять понапрасну). И чем-то похоже на простыню.

 

поэтому никаких    названий

кроме нескольких.                                имен кроме нескольких.

 

 

случае не вспоминать, это еще представляется

фамилий                                ни в коем

 

отсылок                                даже если

 

возможным. и никаких портретов.

 

Вариант названия документа: медвежата в радуге

 

Просыпаться с крутящейся головой. Без берегов, без напряженности шеи. Она, голова, крутится и падает обратно на подушку. Как колесо обозрения. А точнее как…

 

Моргать глазами, захлопывая блики белизны. Рот отвис и виден язык. Вокруг белизна и вспышки бликов. Тошнота, сухость во рту. Руки дергаются. Плечо дергается. Снова заснуть, обратно в колодец. Нейролептический сон как глухое дно ведра.

 

И далее, в качестве насмешек над всем приятным

 

18

 

Свербящий голос волнистого попугая отчеканивает.

 

Каждый день это новое рождение, каждый день это новое рождение, каждый день это новое рождение, каждый день это новое рождение, каждый день это новое рождение. Не бояться и принять. Испугаться и убежать.

 

Мир не во всей своей славе, поэтому темнота. Здесь полоса мира. Полоса приглушенного мира. Накликать беду. Там мир, а здесь еще полоса. Поэтому не полностью, но с обещанием. Не во всей своей славе. Но приглушенно синий. И медвежата на облаках. И с радугой на облаках. Радуга с медвежатами на облаках. И радуга с медвежатами на облаках. Темно-синий.

Солнечное пятно на темно-синей материи, где медвежата на облаках с радугой. Ждать. Нужно ждать. Вокруг тишина. По ту сторону темной синевы тишина, мертвая тишина. По ту сторону темной синевы, но в другом направлении, свистят, бубнят, тормозят. И где-то по ту сторону, но в верхней части, визжат. Поют. Пищат. Шумят перьями. Обеспокоены. Семена не насыпаны. Шелуха. Не позавтракать. Можно попить.

Попить. Застоявшаяся вода. Сидеть. Ждать. Сидеть и ждать. Ждать. Темнота. Ждать Темноту. Полоса света. Темно- синяя ткань с медвежатами. Не попить, не поесть. Дремать. Уже не заснуть, но дремать. Попробовать чашу. Шелуха.

Постучать. Начинать издавать звуки. Звуки похожие на писк. Пищать. Громче, тише. Дремать. Темно. Темно. Полоса света. Медвежата на темно-синей ткани. Пищать. Прыгать. Вперед. Поворот. Прыгать. Назад. Прыгать. Вперед. Поворот. Прыгать. Назад. Прыгать. Вперед. Посидеть и попищать. Поворот.

Писк. Назад. Скрип половиц. Скрип половиц. Скрип двери. Скрип ручки перед скрипом двери. Зевок. Свист губ. Взрыв губ. Писк, прыжок, писк, поворот, назад. Ткань медленно сползает. И моря с океанами и, где медвежата на облаках, и стоять на поверхности, и смотреть по сторонам и чуять беду. Сначала темно-синяя, потом светлее, светлее, и вот почти

 

19

 

голубая с медвежатами и радугой. Доброе утро. Писк. Попугай в крике.

 

Медвежат на радуге на темно-синем больше нет. Вот и он, мир. По прежнему не в славе, и не стоил и труда. Лучше было бы обладать медвежатами в радуге и на облаках. Но нужно начинать, иначе нельзя, но и выбрать обратное начинанию не представляется возможным.

 

Вусь-пусь, и был таков.

 

Попытка начать

 

Но, только начав, уже заканчивать. Воскликнуть: «Мати моя!

– се тягость моя – слезы твои, их же без меры и не в требу изливаеши…».

 

Зачем понапрасну расходовать. Было бы что расходовать. Растратить потенциал. Распылиться понапрасну. Тратить остатки сил на бесперспективность. Понапрасну. Ни на что не надеясь, тратить остатки немногих сил понапрасну. И продолжать расходовать силы в пустоту.

 

Представить панораму. Но не единую. А разбитую. Разбитая панорама из кубов. На поверхности кубов лишь плевки и кляксы. А в кубках идет снег, или дует ветер, или стучат молнии, или идет снег, или солнце греет.

 

Взаимопроникаемость ячеек и молекул. Децентрация и взаимоотчужденность.

 

20

 

То были ненастные дни

которые сменят другие ненастные дни которые сменят другие ненастные дни которые потеснят другие ненастные дни которые сменятся другими ненастными днями

которым придут на смену другие ненастные дни которым придут на смену другие ненастные дни которые в свою очередь сменят другие ненастные дни которые забудутся после других ненастных дней которые затопчут другие ненастные дни

которые поглотят другие ненастные дни которые скомкают другие ненастные дни которые сметут другие ненастные дни

и так до тех пор когда ненастным дням не придет конец

тчк

 

Начало

 

…начать невозможно, но начать хоть как-то было бы очень даже кстати. И по-своему начать хотелось бы здесь.

 

Начать по-разному. Можно вспоминать великие начала. И порадоваться замечательным, умелым началам. Если вспомнить еще представляется уместным. Можно даже перепечатать умелые начала. Умело начать – уже триумф.

Триумф – это агония. Не стоило и начинать. Но начать хоть как- то.

 

И распылиться понапрасну. Начать. Начать и распылиться понапрасну.

 

Я чувствую наращивание стрема, чувствую их мельтешения и как они настраивают кукол-стукачей. Гляньте на перекормленного ребенка, как он едет на велосипеде, быстрее и быстрее, рот приоткрыт, ноздри раздуваются, вниз по жестокому бобрику боярышника вслед за телегой, все быстрее и быстрее, пока не поравняется с лошадью. С тех

пор как я поселился близ этой огромной груши, мне не нужно сниматься с места, чтобы увидеть что-то вдали или заглянуть в прошлое. Черная как смоль Хижина Перспективы стоит на гальке Дандженесса. В начале только звук. На звезды нельзя показывать пальцем; нельзя рисовать буквы на снегу; когда гремит гром, нужно дотронуться до земли: что ж, я заострил руку вверх, а в портфеле хрустнул пакет с бутербродами. В один из зимних вечеров на перрон Восточного вокзала из

поезда высыпала большая группа отпускников. Поместив в рот столько хлеба, чтобы хватило на три минуты пережевывания,

я отвлек силы чувственного восприятия от внешнего мира и удалился в сокровенность собственного ума, очи мои и лик обрели выражение отсутствующее и озабоченное.

 

Но начать с сумятицы. Начать с белого неба с серыми облаками и с черной земли. Точнее начать с мутной белизны и потолка.

И лишь потом будет небо с серыми облаками. Не стоило и начинать. Еще не начав, уже закончить. Но начать с белого неба с серыми облаками и черной земли. И с дымки над полем, где дымка искомое. Вначале был румянец. Теперь лишь сумятица и переливы пухлостей. Пухнет, ширится и пульсирует.

 

Экономия сумятицы и мути

 

Начать с этой скамейки в черной краске.

 

Начать с этих кроватей и кресел-качалок. Повсюду звучит чужой голос. Стоит только провести пальцем по корешку стула, как сразу звучит чужой голос. И хрустнуть без звука фалангой пальцев. И хруст звучит одиноко.

 

Но пустыня

 

Не желто-золотая, или красная пустыня, или зеленая, где описать можно цвет, но черная пустыня с острыми изгибами, с щелями, дырами, поверхностями, углами и плоскостями.

Бесконечными плоскостями и камнями, песком и щелью. Пыль и песок, где песок и пыль переходит в пыль и песок. И камни.

 

Вот готов ландшафт. Не добавить, не убавить. Письмо для глухонемых.

 

Вариант названия документа: хоть как-то

 

Было бы уместно развернуться в пустоте. Где есть слова и предложения. Но нет ничего кроме [слов и предложений]. Слова и предложения и ничего более. И промежутков тишины. Промежутки тишины это роскошь.

 

23

 

Молчать, уже замолчать. Тишина, молчать. Только сказать. Уже жалеть. И пожалеть. Лучше замолчать. Да когда уже. Просто молчать. Не говорить, не шуршать. И когда уже, да и наконец- то.

 

Ура и салюты, взрывы и фанфары, клаксоны и свисты.

 

Роскошь, или дефицит, или нехватка, или невозможность ,или мечта, или меч

или дефицит, или нехватка, или невозможность, или мечта.        та

роскошь, или дефицит.                или нехватка, или невозможность, или мечта.

 

Но растянуть промежутки тишины невозможно дольше, чем на чуть-чуть. Но растянуть промежутки роскоши невозможно дольше. Экономия роскоши и тишины.

 

Вот и тишина

 

Плевки и пунктиры. Это земля обетованная, то есть обещанная. Плеваться камнями, вычесывать песок из-за уха.

 

Хоть как-то

• это падение песчинок из-за уха.

 

Хоть как-то

• это средство и страсть, это вынужденность и границы возможности.

 

Хоть как-то

• это модель поведения и действия, запускаемая в силу необходимости, потому что иначе поступить невозможно.

 

Или возможно. Было бы, но уже поздно. Поэтому хоть как-то.

 

24

 

Без фанатизма, как говорила голова в рубашке. Хоть как-то это уже хоть что-то.

Вариант названия документа: Плевки и пунктиры

 

Рефрен, как в балладах

 

И не было сзади ничего, а впереди лишь морок и пыль. Лучше слушать песни чаек над заледеневшим прудом и не поминать лихом. К наихудшему. Плывет парусник по этому обледеневшему пруду, что буквально значит, что он находится без движения. Паруса расправлены и они хотят нести ладью к наихудшему. Где чернота и песчинки.

 

Итак, начало

 

Были уже скамейки и черные земли. Пейзаж, можно так выразиться. Не только лишь черный песок. И далее, представляется возможным хоть что-то.

 

Белая пустыня с объектами. Черный контур объектов. Голос.

 

Желать наихудшего это тоже в своем роде хоть что-то.

 

Роскошь, или дефицит, или нехватка, или мечта.

 

Но во что бы то ни стало идти на работу в торговый центр. Мимо заледеневшего пруда с чайками. Огромный овал пруда и черные галочки на небе. Конечно же на сером небе, но близком к белому. Через пешеходный переход несутся голоса, и вскрики, и вой чаек где-то сбоку. С большими портфелями и в болоньевых штанах. Шуршат и кричат.

 

Один из голосов бросает зеленый теннисный мячик, и он

 

25

 

укатывается на этот пруд. Спешить на работу и не обращать внимания. Они спускаются вниз по склону, чтобы встать на лед. И стоять на поверхности льда.

 

Как много деталей. Как много событий. Как много звуков. Крепок он или хрупок. Но чайки кричат. Опоздать на несколько минут, но треснул ли лед. И опять, белый снежный мир вокруг, мячик и болоньевые штаны. И чайки кричат. Бег и красные щеки, штаны и пар из отверстий на лице. Паровые машины бегут через дорогу, и мячик в правой руке одной из паровых машин перелетает головы впереди бегущих машин. Выходит своего рода паровоз, если еще возможно вспомнить, что это такое. В смысле паровоз. Или, во всяком случае, коннекция машин и голов. Вспомнить голос, который утверждал, что

 

a = b + (c + d)

 

И вот, как бы то ни было и во что бы то ни стало, бежит паровоз за мячом, который падает на озеро во льду.

 

И чайки

 

Тишина. Письмо для глухонемых. И для топчущихся без движений.

 

Однажды

 

Давным-давно опаздывать на несколько минут. И не желать слушать упрек. Поэтому никуда не идти. А потом не идти, потому что когда-то не захотелось слушать упрек, и принять решение не идти. Или ни к чему не готовится. В последний момент понять, что времени мало. И забыть. И никуда не идти. Можно прийти потом. Или не приходить вовсе. В итоге прийти, и так постоянно.

 

В поту, с испариной, с журчанием желудков, переминаясь с ноги на ноги, потирая ладони и щипая за нос.

 

А на входе получить флаер.

 

Где сказано: “во что бы то ни стало необходимо быть абсолютно современным”.

 

То есть сжечь остатки мачт и морей.

 

Вариант названия: Луна в кашле

 

Белый мир вокруг и озеро. Такое же белое. Нет, пруд. Не озеро, но пруд. И он такой же белый, но, вероятно, более хрупок, чем мир. Но маловероятно. Какова вероятность.

 

Мяч для игры в теннис станет причиной погибели. Причиной погибели может стать вещь более чистая. В чем вина мяча для тенниса. Вещи безвинны. И сущности на двух ногах, как правило, на двух ногах, тоже безвинны. И мячи безвинны, что и говорить о штанах. И граната не виновата в том, что взрывается в номере гостиницы. Производит эффект тоски.

 

Ограничиться лишь плевками. Ввиду неумения ограничиться только ими, и произвести ландшафт из плевков и пунктиров.

 

Плевки и пунктиры лишь при хотении составляют нечто совместное, но оставаясь плевками и пунктами, то есть разрозненными очагами плевков и пунктов, ничего не могут составить. Так и оставаясь плевками и пунктами, нет предпосылок для формирования.

 

Чего бы то ни было.

 

Остаться плевком и пунктом. И не оформлять что бы то ни было, кроме цепочки плевков и цепочки пунктов. Или

множество плевков, взятое в цепочку вместе с множеством пунктов взятых в цепочку. Получится плевок, помноженный на сумму пункта с единицей.

 

a (b+1) + a (b+1) + a (b+1) и так до бесконечности. И что в уравнении единица.

 

Хоть что-нибудь.

 

Открыть документ и начать

 

Нужно начать. Во что бы то ни стало. Как начать? Пора бы и закончить. Придется. Подслушать. Подсмотреть.

 

Кто-то дал телефон тому, сидящему в шапке и с рюкзаком на коленях. Но он не хочет в нем сидеть. В смысле в телефоне. Просто смотреть. В смысле на мир. Только лишь иметь в виду. Мир можно только лишь иметь в виду и не упускать из виду.

И не упускать из виду. Говорит юный голос. Юный, то есть не старый. И не зрелый. Но юный. Без морщин. И без кадыка.

Точные координаты: мост над путепроводом, автобус, сиденье автобуса.

 

А морщины под платком. В том же автобусе. Но в другом месте. И глаза смотрят на Псалтирь. А потом обратно на мир.

 

28

 

И глаза смотря на Псалтирь. А потом обратно на мир. Что выбрать?

 

Приблизительное время: 15:28, белый месяц, горькая погода.

 

Горький. Прилагательное с возможными значениями: Имеющий особый неприятный вкус, противоположный сладкому. Горький вкус. После сладкого не захочешь горького. Горький, как полынь; горестный, бедственный, тягостный.

Горькая участь. Несчастный, достойный сожаления, горемычный (просторечное значение).

 

Но вернуться к шапке с рюкзаком. Рядом с ним расположилась голова с ушами. Фраза “я не хочу в нем сидеть”. Не услышать, не заметить. Произносить таинственно. То есть с намеком на продолжение вглубь. Фраза была направлена голове в ухо.

То ли в правое, то ли в левое. То ли имелось желание быть услышанным двумя ушами сразу. Конъюнктивно, но это в том случае, если еще есть возможность помнить, что это такое.

 

Интонация, сопровождающая звуки, или точнее дополняющая эти звуки, или точнее производимая вместе с этими звуками (примерно на этапе желания сказать), обычно используется для того, чтобы сообщить о чем-то достойном гордости. В сообщении звучат ноты некоторого откровения. И сидящая рядом голова с ушами не могла не ощутить звуковых волн, которые как рябь, если помнить что это, растекаются по кусочку автобуса. Не услышать, но столкнуться с рябью.

 

Рефрен

 

И сзади ничего не было, а впереди только туман и пыль. Лучше слушать песни чаек над ледяным прудом, или озером, и не запоминать их наспех. Все паруса на худой конец, парусник мчится по этому ледяному пруду, что буквально означает

 

29

 

стоять на месте, но паруса напущены и лодку хотят нести на худой конец.

 

Простые предметы

 

Иметь в виду только простые предметы. Пейзажи состоят из них. Все остальное – лишнее.

 

Но небо окрасилось в пурпурный кисель. Утки летят и кричат, и рядом вороны летят и кричат.

Тот, кто пишет, или точнее тот, кого было бы гуманнее (если помнить, что это) называть сгорбленным, сидит сзади них. В смысле ушей и ряби. И шапки с рюкзаком. И где-то в углу морщины и платок. Разблокировать интерфейс телефона и открыть приложение “Заметки”.

 

Нажать на пустующее пространство на экране и начать, в то время как лежащий на кровати продолжит.

 

Это и написать. Наличие открытых ушей, то есть ничем не заткнутых, это своего рода риск, и боль, и молчание.

 

Жажда небытия, или слышится туманный голос: уж над тобой весны бессилен запах страстный.

 

Далее, чтобы не забыть, пишет:

 

Сидя в автобусе, номер коего уже забыт, так как это было очень давно. День дождливый и капризный. Развалиться и разойтись по швам. Звуком открывающейся молнии. В смысле застежки. Заказ в приложении и в сумке: булки, кунжут, газировка, говядина и картофель. Не помнить. Сегодня работать курьером в желтом костюме. Как это происходит?

 

Проснуться, вычесать песок из ноздрей, почистить зубы,

 

30

 

погнуть спину, растянуться, похрустеть, покашлять, похрустеть, потянуться, помотать туловищем как юлой, повздыхать, пройти на кухню, крутя пальцы у висков. Пройти походкой шизика. Что это значит?

 

Значит поднимать ноги до уровня груди, при этом хромая на левую ногу, а правой спотыкаться, и держать руки под строгим углом в 90 градусов и шевелить ими как робот, и пыхтеть ноздрями, и вертеть позвоночником как пилой, и причмокивать губами, иногда поплевывая зубами. И смотреть в одну точку. И не морщить лоб.

 

Завтрак

Варианты:

 

хлеб зерновой, яйцо, хлопья (шоколадные шарики), мюсли (банан и шоколад), замороженные блинчики с вишней, кофе, чай зеленый, чай черный, чай фруктовый, молоко овсяное, простая вода. Кофе. Яйцо можно разбить в пространство с отсутствующей мякотью хлеба. Просто разбить и перемешать желток с белком на сковородке. Сварить яйцо. Вкрутую, всмятку. Нажарить гренок и искать синий заплесневелый сыр. И так далее, и так далее. Кофе, яйцо, хлеб, яйцо. Чай зеленый и чай иной. Одеться в желтую униформу, умыться, обуться, надушитьсяи уйти в мороз. Завтрак – самое заметное время суток.

 

До и после – темнота

 

Но теперь пахнет жиром. Вместо радостей и горестей. Запах жира и пота. И майонеза. Но вот у него (у того, кто сидит в автобусе, точнее на сиденье в виде серой ряби) сегодня есть телефон, а он совсем не хочет в нем находиться. В смысле пользоваться телефоном. В смысле проводить там время.

Но просто смотреть. В смысле на мир. Стоит ли труда? А

 

31

 

может быть вся, так называемая, реальность лишь туман и лучше было бы спать? Кому-то задавать вопрос. И белые уши навострились.

 

Дождь весь день,

ненастье весь день.

 

Темная комната и кровать в темной комнате. Обожать спать, в особенности хвалить первые несколько минут перед засыпанием. Когда еще не во сне, но несешь перспективу сна и небытия. Мечты о сне это прекрасно, а сон не совсем. Но мечтать предпочтительнее, потому что, если спать,

то пробуждение преступно рядом. Одной фазой ближе к пробуждению, поэтому лучше лежать, смотреть в потолок и мечтать о сне, который уже перед носом. А если заснуть, то есть вот спать и возможно видеть сны, то и пробуждение совсем рядом, буквально рядом. Да, определенно лучше не слышать и не видеть, но одной ногой как бы во сне. Забыть о драконах и пещерах с золотом. И про кудри волос. И алое солнце можно забыть. И наградой всегда будет этот сон.

Конечно же, без пробуждений. Постоянный сон до завершения. И преступлением будет просыпаться.

 

Всю жизнь посвятить тому, чтобы пребывать в состоянии сна как можно дольше. Организовать досуг так, чтобы быть в одном шаге от засыпания, но не спать, но и не бодрствовать. Лучше так, чем звонить кому-то или отвечать кому-то или ехать куда-то или заходить за чем-то. И раз «никак» не подходит как исход, то хотя бы так.

 

Спать это глагол выражения бунта и сдачи. Желать спать это внешний проигрыш при внутренности победы. Это агония на территории экзо- и триумф на территории эзо-. Это глагол малой смерти и вечных существований. И мир за тканью с медвежатами на радугах соткан по подобию ткани

 

32

 

с медвежатами на радугах. Медвежата спят с радугой на облаках. Это сонная ткань для сна. Чтобы усыплять уставших. И обещать избавление.

 

И снится

 

А сзади ничего не было, только туман и пыль впереди. Лучше всего услышать песню чайки в ледяном пруду и не запоминать ее наспех. Все паруса в плохом состоянии, парусник мчится в этот ледяной пруд, что буквально означает стоять на месте, но паруса поставлены, и лодку хотят нести в плохом состоянии.

 

И там [на воде] огромные куски льда. Устроили лежания. И вокруг все прозрачное, льдистое, белое. И все сон.

 

Таким же образом, согласно уже известной модели, мечтать о названии, перебирать названия. Мечтать о названии. Как

мечты о сне. Не написано еще и страницы, но уже перебирать варианты названия. Несколько уже было, много еще будет.

Ограничиться в выборе начала и в выборе названия будет поспешным. Лучше быть с тысячью имен, с тысячью начал. Соответственно и с тысячью концов и середин.

Однако предпочтительнее начинать и называть. Остальное приложится. А еще лучше заканчивать и забывать.

 

Сегодня приснилось

 

В кабинете раздается сообщение, что дела плохи, и необходимо срочно выполнить процедуру “зондирование уретры”.

Пожалуйста, выберите смазочную жидкость и получите направление из регистрационного окошка. Идти на поиски этого окошка, но заблудиться в торговом центре.

 

Вариант названия: управление сновидениями

 

 

33

 

Вернуться к ряби и ушам в автобусе. Это событие не осталось бы в заметках, если бы волны распределились иначе. Лучше бы предпочел другое. Голова с глазами говорит: мне дали телефон, и я хочу сидеть в нем. И это порок. Общее место. Туда, в телефон – ни в коем случае. Ни за что. Станет горько и стыдно.

Вокруг чудесный мир. Такой светлый и очаровательный. А они все где-то там, а не здесь. А стоит ли труда разгибать шею и смотреть вокруг. Может лучше дремать и ожидать нимф и дриад, а потом гадать, было ли это на самом деле, и ловить пальцами дым. И задаться вопросом. А возможно ли…

 

Прятки от мира это расслабление или напряжение мышц шеи? Сгибать позвонки это рефлекс расслабления или рефлекс напряжения?

 

Не двигаться с места.

 

Менять местами, стирать и плевать, добавлять и вычитать, но во чтобы то ни стало не двигаться с места.

 

Сгорбившийся закрыл приложение в телефоне, а лежащий в тучных лучах и облизывающий леденец, продолжал.

 

Однажды вечером посадить Красоту на колени. – И застать ее горькой. – И оскорбить ее. И ополчиться на Справедливость. Недурно. Не по годам прыток. Не правда ли?

 

Прошлое, особенно далекое, оказывается магнитом. Оно чарует и притягивает внимание. Магнитные волны и поля. И только в прошлом много меда. Там пруды и озера с чайками и снегом. И как чувствительно спешить на работу, чтобы сидеть там на стуле и мечтать о том, как лежащий на кровати не встанет с нее и напишет что-нибудь. И там, на стуле на работе думать о том, а треснул ли лед, и где окажется черный мячик. И как рябь побежит по воздуху к ушам.

 

34

 

Желание думать о своем прошлом есть важнейшее из желаний. Ни дня без утыкания в стену, без укрывания одеялом и без ощупывания туманных берегов прошлого. Но без голубых или синих, смотря как запомнить, обоев, которые навевают сон.

Здесь же прошлое – пруд.

 

Вспомнить фильм, тот самый фильм, где кто-то в нежном возрасте. Чувство покоя спускается на плечи, и начинается пребывание в покое. В меду лежа на свету на кровати. И открывая документ. Калька с обглоданным карандашом в слюнях и мыльным грифелем.

 

Другое название документа: лишь бы сон.

То, что после начала, но еще далеко не середина. Говоря проще

– рождение.

 

Часть, где лежащий на кровати мыслит о радостях и тяготах момента, который мир вынужден проживать. Но помнить необязательно. И сгорбившийся тихонько прислушивается к мерному бормотанию.

 

Лучше бы родить гнездо ехидн чем это чудище смешное…

проклинать ночь, которая в огне страстей зачала возмездье за позор

 

И, в тоже время.

 

Появление в результате расчетливого соития на далекой залитой солнцем кровати, где шторы мерно всасывают и мерно выдувают в открытое окно проходящий ветерок. Запах пота.

 

Д.В.

 

 

 

 

35

 

 

 

Темнота, но не синяя, а темно-красная. Медвежата на ткани где-то там. Далеко радуга и медвежата. Темно и красно. Не уметь шевелить хоть чем-то. Но конечности шевелятся просто ввиду возможности. Как шевелятся тела в невесомости или в пузырях, наполненных водой. И лежать в углу. Без одежды и

в темно-красном. И без волос. И без ногтей. И без будущего. И лежать в углу. Темно-красном. Углу. Скрючено, жалко, бесперспективно, сгорблено, одичало, в черном едком тягучем гуморе желчи.

 

И как бы на дне ванной, с эластичной эмалью. Как резина. Но темно-красная ванная комната в темноте. И глухие звуки.

Чудесные звуки, потому что не здесь, не в темно-красном углу. И без одежды. И труба в пупе. Пульсация стен и потолков.

 

И как бы травма рождения. Радость рождения. Песня из живота. Веселая песня.

 

Свернувшись в клубок в кувшине золота на том стороне радуги, я размышляю о цвете.

 

Одна простая процедура. Из живота вылетают как пробка со свистом. Маленькие:

 

• тельца

• головки

 

04 ножки

 

03 ручки

 

 

36

 

05 гениталишки

 

 

 

09 язычки

 

 

 

13 ротики

 

 

 

17 плечики

 

 

 

21 почечки

06 бердрышки

 

08 сосочки

 

10 коленочки

 

12 ушки

 

14 ноготки

 

16 голеностопчики

 

18 кисточки

 

20 сердечки

 

07 шеечки

 

 

 

11 глазные яблочки

 

 

 

15 пальчики

 

 

 

19 ребрышки

 

 

 

 

25 селезеночки

 

 

 

29 лодыжки

 

 

 

33 уретрочки

22 анальненькие отверстия

 

24 кишочки

 

26 желудочки

 

28 щитовидочки

 

30 заусенчики

 

32 ляшечки

23 пупочки

 

 

 

27 надпочечники

 

 

 

31 мизинчики

 

 

(и т.д. чтобы не перечислять и не утомить сгорбленного).

 

Вылетают из живота как пробка. Со свистом и восторгом. Вот темно-красная комната, слив воды в ванной. Воронка в углу ванной. Вихрь на поверхности. И темнота. И темнота. И

 

37

 

крупицы красного. Но ноги мерзнут. Пятки мерзнут. Пальцы мерзнут. И темнота. И темнота. И крупицы красного. И только черный. В воронку, в вихрь. Но тут выскакивает что-то из-

за угла. С крыльями и в тунике. Здесь может быть и хорошо, а там – еще лучше. Там великолепно. И плачь. И перед

выходом будет первичный нарциссизм, когда собственная тень отразиться на бурой утробе.

 

И мгновение. белая муть

 

Мутная белизна. Характер черноты: перебегающая, переливающаяся непроницаемая чернота. Характер белизны: уничтожающая, инициирующая, удушающая, раздражающая. Характер красноты: восторженный. И плачь.

 

Вылетают не по отдельности, что жаль. Но уже собранными в одну махину, что жаль. Поэтому просто вылетают. И мнут натяжной потолок. Белый халат и бейджик с белой тканевой шапочкой склоняется над тельцом, головкой, ручкой, ножкой (нет, нельзя, можно довольствоваться и малым) и задает один простой вопрос: как вам в миру и хотели бы вы почтить этот мир своим присутствием в нем? (сгорбленный кусает ногти, волнуется). Два варианта. Личико на головке, и на ручках,

и на ножках может исказиться, как оно искажается в случае употребления в пищу редьки с лимоном, а из губки вырвется ехидное «не-а». Нет на планете овоща оскорбительнее редьки, особенно тертой и залежавшейся в собственном соку. Хочешь выздороветь, пей водичку редьки. И если кому-то другому из далеких времен во время возлежаний на кровати приходили

в голову воспоминания о приторных пирожных, что в свою очередь вызывало многостраничный внутриутробный бубнеж, то здесь в голову приходят воспоминания о редьке и ее соке. Из губы вырвется ехидное, такое оголтелое, хулиганское “не-а”. И смех раскатистый и радостный. Нет, не хочется отягощать этот,

 

38

 

так называемый, мир своим, так называемым, присутствием. Суда нет, и ребенка быстро можно заколоть. Быстрым ударом в область ребер, ближе к сердечку. Скорее спасительным тычком.

 

Возможно и такое. Удивленные глаза смотрят на мир вокруг. Губки лепечут неуверенно “д-да”. И белая муть кругом.

Белая муть как лапы медведя кидаются на голову. Размытая мутная белизна. И не темно-красный угол, а белый морок и муть. Сгорбленный взвизгивает и продолжает мычать, исходя слюнями. И потом говорит, успокоившись, втянув сопли: кто оседлал тигра, уже не слезет с тигра.

 

Имитировать скуку и желать миражей. Вспячивания и бурления. Шелест листьев и шепот половицы. Каждый день, каждый день. А потом будут невымытые стекла и белые накрахмаленные простыни. И алюминиевые чайники с оловянными ложками. Там где-то будут падать оранжевые листья, как парашюты. И кто-то скроется среди листвы, чтобы желтыми глазами наблюдать за пейзажами. Там где-то не окажется под рукой бутылки вина, и нужно будет идти к ручью. И где-то там спрячут мечи и щиты, а потом проткнут копьем сердце. До самых пят. И уйти за своей звездой, в ночь одинокой тишины.

 

и молчание

 

И аккуратный обвод радужкой глаз окружающих вокруг. И лежать с выпученными белками на старом пыльном диване. И видеть перед собой высокие деревья и где-то там пруд. «Д-да». Вокруг дубы с руками и ногами и головами и глазами и ртами, и последние не закрываются. Звуки в пыли, причмокивания, восклицания, улюлюканье, слезы, зубы, губы, огромные носы. Ах. Ох. Радость-то какая. Ох, ах, да Радость, да и еще. Какая. Сгорбленный хнычет.

 

 

39

 

Промежуточное название: бубнеж и бормотания

 

Вырезка из одного романа

 

Я часто задавался вопросом, что чувствует человек при отделении пуповины. – Мать или ребенок? – Мать. Меня ведь, полагаю, не в капусте нашли. – Мать чувствует облегчение, огромное облегчение, как при уходе гостей. Все мои последующие пуповины отделялись профессором Купером, но чувство всегда было одно — избавление.

 

Конец вырезки

 

почему бы не швырнуть в огонь, как полено, свое же порожденье

 

Уже не начало, и чуть позже, чем не начало, но еще не середина

 

И сгорбленный готовиться бубнить, а лежащий на кровати с леденцом принимает позу для слушания. Но все еще лежа

 

Вспоминать о тяготах какого-то появления на свет. Основная сложность появления на свет – это путь, осуществляемый не в одиночку. И через черный туман с проблесками красного.

Точнее с обещаниями красного. Но с близнецом, причем с намерением одного из близнецов выходить вторым. Это намерение было заранее озвучено. За несколько недель до выхода. Кто-нибудь должен быть первым, говорит предрожденный близнец. Пропускает товарища вперед.

Готовится закрывать за собой дверь. Одновременно родиться невозможно. Но перед выходом замешкаться, и затянуть мешканье на час. Сложно сказать, зачем и почему.

 

Дальнейшие замечания

 

 

40

 

Низкий голос, дрожащее горло. Выбираться из лона не спешил. Вполне вероятно, что там было весьма тепло. Приглушенное бордово-розовое освещение, качественное напольное покрытие и всяческие удобства. Только окон нет. Куда смотреть-то и зачем. Так хорошо, а еще лучше плавать в пузе как в бассейне. Плыть по течению без конца и края, как бы в шаре. Состояние парадиза – состояние не леса или луга, но шара с водой.

 

И искалечить, чтобы исчез бесследно мерзкий плод

 

Испытываемое в момент утробной дислокации, то есть в момент поиска нового места для лежания. На что-то похоже. Тоскливое зимнее утро, когда необходимо менять домашний оранжевый уют квартиры на белый злой снег. Как бы то ни было, покидать материнское убежище совершенно не хочется, что связано с риском для жизни. И риском для самооценки.

Рождение это как кастрация. Это лишение. Это утеря чего-то там. Это начало увядания. Упадок начинается именно здесь. В момент, когда холодное лезвие хирургических ножниц начинает щелкать.

 

Чик-чик. Чик-чик

 

И нет контакта. Обрублен трос.

 

Пуповина это фаллос. И фарс. И его отрезают. Образуется одинокий евнух.

 

Или машина по производству оскабливающего опыта.

 

И было бы лучше задохнуться еще в шаре. Или споткнуться. Но необходимость или заданность заставила выходить. Но не хочется. Одним словом: негодяй. К такому выводу приходить из раза в раз. Вся так называемая жизнь была вынуждена

 

41

 

принять флаг и ритм нежелания выходить. В начале был крик, и крик был тем, что он есть. Затем усталость и сон. Вариант для названия?

 

Сокращенный перечень событий, произошедших на планете в тот самый день, самый специфический и неприятный день

 

Где-то начинается фестиваль; Внутри какой-то там страны, похоже, назревает раскол; Налеты авиации какой-то организации на какую-то страну продолжаются; В одном из храмов такого-то города появилась необычная для нашего времени икона; Завершились плановые учения на ракетном крейсере такого-то флота; армия такого-то государства полностью готова к обороне страны.

 

По восточному календарю – год Желтого Земляного Кролика (Зайца). Стихия символа – Огонь. Планета управитель – Марс.

 

Избранный цветок – Герань, Имбирь и Жимолость, которое обозначает изящество и деликатность.

 

Камень – Алмазы. И Изумруд. Металл – Серебро.

Цвет Удачи – Алый, Оранжевый. И Красный цвет – это характер и гнев.

 

Счастливый день: Вторник. Счастливые числа: 5, 7, 16, 19, 27.

 

Положительные черты характера: энергичность и предприимчивость, быстрый поиск творческих решений. Отрицательные черты характера: Упрямство и нежелание относится к идеям и вообще к тому, что говорят другие.

 

Влюбить: возможно.

 

И двое скрюченных лежат в темноте на кровати. Лежат без

 

42

 

видимых признаков одежды, но скрючены, в смысле ноги подогнуты в коленях, а шеи вытянуты и тоже согнуты. Дракон, кусающий себя за хвост, и постанывает, и истекает потом и соками. Любовь напоминает мать.

 

Другое название документа: плевок и пункт

 

И начинает раздаваться голос кого-то другого. Третьего, или четвертого. Пятого или десятого. И сгорбленный с лежащим на кровати с леденцом прислушиваются к этому мерному гулу.

 

Пустыня с вшитыми в штаны золотыми монетами. В зрачке лучится мечта. Как заработать денег этим достопочтенным летом. Кого-то можно и спросить. Много думать об оттенках грязи. И диапазоне пыли.

 

Мелькает стыдливая улыбка. Награждение воспоминаниям о делах молодости. Выражение лица туману вспоминания дел прошедшей ночи. Незаметно края губ начинают опускаться, а кожа на лбу приобретает рельеф. Некто пытается заснуть и

вспоминает, как он дразнит глаза с ушами и мозгом и кидается туда шкурками от бананов. Или семечками от мандаринов.

Глаза с ушами и мозгом – исключение. Как бы чудо.

 

Если еще можно знать, как это будет на немом. Больше хотеть быть не исключением, но не иметь надежд на исправление.

 

Здесь и далее по списку.

 

Ветер на озере в белом и вокруг пустошь

 

Статуя освобождается от глыбы. Молотки, напильники, кувалды освобождают статую от глыбы. И идти дальше. Освободить статую от ног, рук, головы, тельца и освободить глыбу от статуи и обнаружить руины.

 

43

 

 

И снег с ветром. И черная земля. В каком-нибудь классе, когда простые лежебоки еще не без удовольствия поглощают

козявки и уже не без смущения смотрят на сугробы через окно классного кабинета. А кто-то уже не может подобрать слов, чтобы сказать хоть что-то уместное.

 

Характер смущения: такое же смущение, как при взгляде украдкой на манекены с женским нижним бельем.

 

Желтые снега и черные ветки, отделившиеся от деревьев. Еще снегири и синицы прыгают по поверхности снега. На детских рисунках в младших и средних классах. Снегири и синички.

Свидетели белых безрадостных зимних будней. Когда так скучно. Так невозможно двигать ногами в болоньевых штанах. Но лишь шуршать. Акварель не засохнет и будет в движении. Уродливый рисунок на уродливых листах. И ветер за стеклом, и снег со снегирями. Крутить пальцами колбаски

из пластилина. Единственное приобретенное умение. И лежать на простыне и тянуться пальцем до кнопок с буквами.

 

И куб сменяется кубом, но снег и ветер и пруд. Без изменений.

 

Спираль в белые дни

 

Киоск с газетами и журналами. Журналы про компьютерные игры. За стеклом.

 

Высмотреть журнал и визуально удостовериться. Это новый выпуск. Наконец-то.

 

Опустив руку в карман, обнаружить, что сердце тоже опустилось. Что называется, до самых пят. Дотянулось. Монет в кармане нет. Впервые потерять монеты.

 

Со слезами на глазах придти обратно домой. Уже без денег и еще без журнала. Родитель понимающе будет смотреть, отпустит переодеться и придет в комнату, застав скрюченное в горе тельце на диване. Страшное чувство потери. И вот родитель садится рядом и, аккуратно подбирая слова, рассказывает о том, что жизнь она, в общем-то, печальна и пуста, и присутствие звонкой монеты ни в коей мере ее не

украшает, также как и отсутствие звонкой монеты качественно ее не портит.

 

То есть, сплошная гнусность, которая не стоит и единого плевка и уж тем более слез

 

Недурно, родитель. Ловко. Но так хочется этот журнал про компьютерные игры. Только лишь журнал способен даровать чувство побега. Вот жизнь гадка. В школе какие- то работы да тесты, и зима эта со снегом и черной землею

вокруг люков и голыми палками без тельца в красном углу, но с вихрем и торнадо в ванной. Давит на плечи, и нужен

только журнал, с которым можно сесть под лампу и, как бы на миг, раствориться. Тем более что расстройство приносит не пропажа монет, хотя и стыдно и грустно вот так их бесславно потерять. Расстройство приносит невозможность пропасть.

 

45

 

Родитель вдруг темнеет в лице и тяжелеет точно превратился в огромную каменную глыбу. Вздохнуть, посидеть и уйти в другую комнату. Огромная глыба камня. А за окном снег. И камень скрипит и тускнеет.

 

Другое название документа: печальная мономания

 

Или. Горе луковое.

 

Стоять в углу с полузакрытыми глазами. Лопнувшие сосуды.

 

Стоять и смотреть, как веселье ползает вокруг. Презирать и желать быть там, среди презираемых. Курить трубку и пускать дым перед собой. Жаль, что детям не позволяется как можно раньше приобретать табачные привычки. Можно выпросить на двенадцатилетие красивую трубку формы dublin. Не правда ли, замечательная?

 

Пишущего в темноте и сосущего леденцы проблема невозможности сказать что-то уместное или забыться не волнует. И сгорбленного эта проблема не коснулась. Но другой голос взволновало другое

 

Имеется в виду тот день, когда за окнами так кристально, страшно и грязно. Но школьный кабинет наполнен оранжевым электричеством. Так хочется спать, или смотреть в окно. На небо, на голые сучья деревьев, на газеты, что перебегают по земной глади, всеми оставленные. За окном все черно-белое. Сосущий леденцы, как это обычно и бывало, не удосужился прочитать комедию, оставленную на совесть ученикам,

то есть в виде домашнего задания. Ее написал тот самый великий писатель в отряде с другими великими писателями. Не удосужился и с некоторой опаской смотрел в окно. Точнее было бы сказать, что за окном опасности и не предвиделось, но в сердце таилось некоторое подобие страха. Ведь

 

46

 

преподаватель, элегантная, то есть с легким шарфом вокруг шеи, сорокалетняя голова с глазницами с изящным движением кистей, могла поинтересоваться у него о тонкостях драматического ремесла.

 

А что лежащий на спине, на кровати мог рассказать в тот погожий день. К сожалению или счастью, ситуация никак не изменилась к моменту, когда в настоящем времени

лежащий под одеялом в свету об этом вспомнил. Точнее было бы сказать, что сообщить нечто он и имеет возможность.

Озвучить, скажем, некоторые соображения насчет драматургии.

 

Так хочется спать, или смотреть в окно. К небу, к голым ветвям деревьев, к бегущим по поверхности земли газетам, оставленным всеми. Снаружи все черно-белое.

 

Конец отрывка

 

Сообщение, пришедшее на почту. Другие пубертаты.

 

Я полностью ослеп, поэтому вижу только голубой, и серый, и белый, и черный. Это все, что я имею. И постоянно вижу замерзшее море перед собой, и серое небо над волнами.

И черную галька под ногами. И обреченность где-то на горизонте, ведь я умру. И даже не буду видеть этой гальки и серого неба. Каменных глыб и ухабов не будет перед глазами. Но вижу море с обреченностью на горизонте. Некуда идти, некуда возвращаться. Один лишь туман, и где-то за туманом алое солнце. Алое солнце. Серое солнце.

 

Следующая часть текста. Своего рода работа в белом

 

Детские энциклопедии. Анекдот о юноше, что полетел на солнце с крыльями за спиной. Свечи делаются из воска.

 

Энциклопедии, предназначенные для самых молодых страшны. В том смысле, что на самых молодых и любознательных, точнее не то чтобы любознательных, но на таких, неважно каких именно, неизбежно падает тень упадка. Точнее было бы сказать, что солнце светит, точнее солнце просто есть, и падает тень на окно, из которого видны таинственные картинки в энциклопедии. Три кита, черепаха. И вот уплывает последний из трех китов, и начинается на планете нечто небывалое и в такой же степени неизбежное. Откровение на каком-то там языке. Последние страницы детских энциклопедий всегда самые волнительные: черные дыры, НЛО, смерть звезд и прочие прелести. Любимая планета – Сатурн. Теперь уже – Плутон.

 

Вариант названия документа: Плутон

 

Восковые крылья плавятся, но смерть не приходит. По приземлению можно и даже нужно обратиться на биржу труда. Безрадостная история. Небольшие проблемы с осанкой. Зуб мудрости покрошился и начинает пахнуть гноем. Существование зубов излишне. Пропасть пропадом и жужжание миксера.

 

Итак, упасть на биржу труда. Предложение красить заборы, предложение раздавать листовки, и вот в подземном переходе раздавать купоны со скидкой для стрижки в барбершопе.

Предложили вкладываться в инвестиции, и нужно скачать приложение через другое приложение. Смотреть десяток роликов на интернет-платформе, на видеохостинге, чтобы

 

разобраться в магической структуре монетизации. Как люди приумножают богатства. Субботним вечером с удовольствием сходить на открытую лекцию, чтобы узнать о необходимости нано-привычек в достижении заветных мечт. Пожалуйста, научите стратегиям овладения иностранным языком, чтобы…

 

Проснуться и встать с кровати, заварит чай и намазать масло на хлеб, затем пепельным взглядом искать то самое

неповторимое, аппетитное и единственно видео, в компании с которым позавтракать:

 

Что такое Уран?;

Рождение и смерть субъекта, лекции доктора наук; Упражнение номер 7;                                                                    Немецкий язык. Упражнение номер 9;

Как закрыть гештальт и что такое психодрама?; Эстетизм. Декаданс;

Архитектура московских окраин;

 

158 день СВО;

Семиотика разрушения;

 

Алхимия: псевдонаука, поэзия или шарлатанство.

 

Покупки за сегодня: одна луковица, связка бананов, розовые томаты 3 шт., овсяная каша монастырская, шариковая ручка, хлеб тостовый, упаковка печений.

 

Вот что есть:

 

Мужики из Москва вы издеваетесь? Я даю вам четкий план как сделать хорошие деньги за 7 дней, а вам даже лень перейти по

 

49

 

ссылке и оставить заявку! Просто оставляй заявку и забирай готовую инструкцию как вывести себя на другой уровень

по деньгам! Даю последний шанс, завтра ссылку отключаю Нужно просто взять и повторить простые действия.

Записывайте,

 

Закатиться у мня солнце красно; При за круты у мня горы высоки, За темны-ти леса дремуци; Посяжат мое соньце красно. В грозно сине-то солоно море; Не обогрет-то меня боле, не осветит уж! Зароют у мня, закопают; Ужо красна моего солнышка, Во матушку во сыру земьлю, закладутзеленым дерном.

 

Ехать уставшим после работы в вагоне поезда и писать в личные сообщения себя самого. А кто-то все лежит на

кровати, но в темноте. И кто-то сгорбился и сидит. И кто- то другой замолкает

 

Когда магазин канцтоваров закрывается, в нем выключается свет и блокируются кассы. В нем захлопываются двери, шкафчики и сейфы. В нем включается сигнализация, чтобы охранять помещение. Единственное, что не меняется – игра музыки через колонки. Днем она играет для покупательского аппетита, а ночью играет сама по себе. Для себя, для замерших ручек, карандашей или пластилина, для книг с учебниками. Но музыка не кончается и играет сквозь ночь.

 

Выключают ли фонтаны в Торговых центрах? Струятся ли они сквозь ночь?

 

Загадка: существо, которое спит пока бодрствует и бодрствует пока спит.

 

 

 

 

 

50

 

Заметки на бумаге

 

Но вот красивое дерево, по которому ползает белка. Любить белок за скорость и запасливость. Забавные рыженькие тельца. Все, на что сейчас хватит сил это: дерево, ствол дерева, листва, листья, листва, белочка с орехом. Конкретность в поэзии и конкретная поэзия, серия, гармония, лампочки и одеяла.

 

Культивировать в себе ненависть к миру. Что может быть скучнее, чем пшеничная крупа на кассовой ленте. И луковица. И леденец в форме колеса.

 

Пометка. Что-то доделать В раковине объедки еды:

вареный рис, жареный лук, яичная скорлупа.

 

Доставать все это при помощи желтых резиновых перчаток. Точнее с помощью руки, на которую натянута желтая резиновая перчатка с дыркой на указательном пальце. Затем помыть всю посуду.

 

Теперь сесть за компьютер и открыть документ. Пишет.

 

Звук – это сон о музыке, а шум – сон музыки о человеке. Сказал смертный человек-поле.

 

А вот красивое дерево, по которому ползает белка. Люблю протеин, за скорость и экономичность. Веселые рыжие. Все, что сейчас достаточно прочно, это: дерево, ствол дерева, листва, листья, листва, белка с орехом.

 

Хроника лежащего в темноте

 

– 21, сухой воздух

 

Открывший документ, то есть уже не сгорбившейся, но наполовину лежащий в темноте, пишет.

 

Проснуться в комнате общежития и обнаружить себя песком и пылью. С вечера осмотрительно купить молоко. И подобрать камень с земли для сосания. Подобрать еще один камень и положить в карман. Подобрать еще один камень и положить в карман. Подобрать камень и положить его в карман. Подобрать камень и положить его в карман. Затем сосать камни ртом

с зубами. Но сначала этим печальным утром необходимо купить буханку свежего хлеба. Как правило таковую можно обнаружить в сетевом магазине часов в десять. Имеется в виду десять часов утра, конечно же. Просто не повторяться. Каждое утро выпивать половину литра молока и съедать половину буханки хлеба. Каждый вечер выпивать оставшуюся половину литра молока и съедать оставшуюся половину буханки хлеба. Утром предпочитать холодную половину литра, чтобы не расслабляться и пребывать в разваленном состоянии духа,

а вечером теплую половину литра, чтобы расслабиться и пребывать в щетинистом состоянии духа. Таким образом, на еду уходит совсем немного средств, но на полдник и на второй ужин почти всегда остаются камни для сосания ртом с зубами.

 

Гречка с кукурузой, гречка с фасолью, гречка с плавленым сыром, гречка с огурцом, гречка с помидором, гречка с гречкой, гречка с молоком, гречка, просто гречка, недоваренная гречка, переваренная гречка, промытая гречка, непромытая гречка, гречка с соевым мясом, отсутствие гречки.

 

Однажды глухой и безлюдной зимой позволить банку консервированной кукурузы. Батареи центрального отопления

 

работают слабо, то есть далеко не в полную мощь. Лежать под одеревеневшем от холода одеялом в двух кофтах и толстовке с капюшоном. Иногда надевать шапку. Около 4 часов пытаться разморозить банку кукурузы, чтобы насладиться ею. Жизнь кажется совсем не кукурузной.

 

Рефрен

 

И сзади морок и темень, а спереди туман и чернота. Но где-то в сером мороке из черных узоров и алых тонкостей виден белый пруд с трещинами и серый воздух трезвости.

А там и недалеко до сутулого коридора с бычьими шубами. Там забиться в приступе страха и отчаяния, подглядывая утайкой за розовыми руками через щель кухонной двери.

Там шорохи и вздохи, румяные всплески и стоны. Карандаш бежит по клетчатому листку бумаги, выводит цифры и слова инопланетными иероглифами. Тайное знание. Сидеть ссутулившись и очень волноваться. Смотреть на гимнастику сизых пальцев обезумевшими от страха глазами и молиться Богу. Губа закатывается.

 

Искренне помолиться Господу только два раза: здесь у кухонной двери, и один раз перед иконой Богородицы с Иисусом-младенцем, чтобы высшие силы допустили установку игры на компьютер. Плакать и метаться, периодически приникая к иконе, прося об этой пустяковой, но такой важной услуге, и обещая, что если Бог явится в действии, то до

конца жизни верить и любить Бога. Игра не установилась, и затаилась обида.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

53

 

+13, сильный ветер

 

Сгорбившийся заваривает полный чайник и подает к столу, чтобы лежащий с леденцом приступил к черканиям и затерам. Как говорит родитель: насвинячить в тетрадке. Нужно многое исправить и удалить.

 

Неудовлетворительный фрагмент. Нужно исправить. Вот примерно так: в магазине, где выпадает несчастье работать, сотрудникам полагается скидка на весь ассортимент. Однажды можно заметить, что произведение одного автора издано в бумажном формате.

 

Можно купить по скидке книгу в мягкой обложке, старший продавец и по совместительству администратор поинтересуется, что же за книга такая и удостоверится,

умеешь ли складывать буквы в буквы, а буквы в слова, а слова в сочетания, а сочетания в фразы, а фразы в предложения, и разбивать предложения на ударные и смысловые фрагменты, и выделять существенное и отрицать несущественное, и запоминать существенное и иметь в виду несущественное,

и образовывать серии предложений, где тоже есть ядро и периферия, и запоминать, и сочетать, и иметь в виду, а потом видеть абзацы и страницы, и опять запоминать, и сочетать,

и иметь в виду, и присовокуплять, и потом отвлечься на крики чаек за окном, и потом заметить мир за окном, и посмотреть на белое небои на такую же белую землю, и захотеть пить, а потом и посмотреть в потолок, а потом и на пол, и вытянуть руки, и закрыть глаза пальцами, и вдавить пальцы, и не видеть больше ни белого неба, ни белой земли, ни потолка, ни пола, ни рук, ни пальцев, ни стакана с водой, и не видеть букв, которые складывать в буквы, и не видеть комплексы букв, образующих слова, и слова не понимать и не чувствовать значений, и не добавлять к одному слову другое, и не сочетать слова, и не поминать лихом, и предложение с

 

54

 

буквами и словами и ударениями, и кусать палец, и сосать камень, и потом снова кусать за палец и целовать камень, и сосать палец и кусать за камень и так до полудня, пока не приспичит сходить за связкой углей. Конечно же, отвечать коллеге, уметь:букву за буквой, и слово за словом, и слово за группой, и предложение за предложением, и предложение за предложением, и предложение за чертой и членом, и

подчеркивая существенное и отрицая ненужное, и припоминая и припоминая ненужное, и составить ряд предложений,

в которых тоже есть основы и суффиксы, и запомнить, и соединить, и подразумевать, а потом просмотреть абзацы и страницы, а потом вспомнить, и соединить, и подразумевать, и добавить, и тогда заметить цветы за окном, а потом смотреть на мир за окном, и видеть белое небо и такую же белую землю, и хочется пить, и смотреть то на потолок, то на пол,

и протянуть руки, и закрыть глаза пальцами, и не смотреть более ни на белое небо, ни на белую землю, ни на потолок, ни на пол, ни на руки и пальцы, ни на стекло воды, и не видеть больше букв, сложенных в буквы, и не видеть больше следов букв, образующих слова, и слов не понимать, и не понимать смысла, и не прибавлять к другим словам, и не прибавлять

к словам, и быстро Ум не падает, а перетаскивать буквы и слова и подчеркнутые фразы и пальцы. А затем вспомнить о разговоре, где буквы в буквы, и буквы в слова, и слова в предложения, и сочетания в предложения, и предложения в

предложения, и предложения в шокирующие и осмысленные части, и подчеркивая существенное и отрицая несущественное, и запоминая и обдумывая существенное, и несущественное,

и составить ряд предложений, включая существительное и предложение, и запомнить, сравнить и понять смысл, а затем найти абзацы и страницы, и снова запомнить, сравнить, понять смысл, добавить и добавить, а затем; замечать крики марий за окном, потом замечать мир за окном и смотреть на белое небо и такую же белую землю и пить хочется, потом смотреть на крышу, потом на землю и тянуться.делай руки твои, и закрой

 

55

 

глаза пальцами и раздави пальцы, и нет уже ни белого неба, ни белой земли, ни потолка, ни земли, ни рук, ни пальцев, ни стекла, ни воды, и больше не видит букв, которые помещаются в буквы, и больше не видит сложности букв, из которых состоят слова, и не понимает и не чувствует значения слов, и не прибавляет к ним другое слово, и не соединяй слов, и не запоминай его разбитым, и предложение с буквами и словами и ударением, и рисуй палец и целуй камень, а потом снова

рисуй палец и целуй камень; , и поцеловать палец и ударить по камню, и так до полудня, пока не захотел пойти на угольную кучу. Пить или не пить таблетки?

 

Выслушать речи коллеги. Попытаться найти слова для ответа. Которыми можно воспользоваться. Но скомкано и не

информативно выдавить несколько ни к чему не обязывающих предложений и уйти на обед. Вернуться, шаги к старшему продавцу, который поманил пальцем. Кошек заманивают молоком. Не покупай книгу в мягкой обложке. Автор – негодяй.

 

Ходить за чаем, больно прищемить палец

 

+10, пасмурно

 

И можно ехать в электричке и писать в блокноте малинового цвета.

 

Две ноги сплошные две мозоли. Следить за знаками на столбах и стенах. Невозможно описать этот путь, как невозможно описать закат и рассвет. Вояж выходного дня. Все для людей.

Король на пне со спущенными штанами и голым задом. Жарко, ужасно жарко, а люди опасны, ужасно опасны.

 

Навстречу голубым летним вечерам идти тропами. Топтать траву и колоться листьями. Ветер омывает голый затылок в красных пятнах ожога.

 

56

 

Лесные путники на обочине города. Через поля, через реки, через чащи. Преодолевая подъемы, скатываясь по спускам. Под дождевиками как под черными мантиями. И нащупывать ногами тропинки. Смотреть на умирающие деревья и завидовать. Ресентимент. Это синоним чувству

неполноценности, обиды, зависти. Вот они [деревья] здесь, и никуда им не нужно торопиться. От слова «совсем» [не нужно торопиться]. И мертвая почва с мертвыми листьями. И волны грязи, и волны тайн. Куда убежать? Нет больше проводников в запредельные миры. И нет больше звезд, которые как

глаза ангелов, будут гореть. На глаза нельзя указывать. Чем? Указательным пальцем.

 

палец                                                                              звезда

 

и сердце путешественника горит. но мрачнеет и холодеет. путешественник это открытые глаза и зарубцованные вены.

+5, солнечно, 24 февраля

 

И где-то там давно и далеко плачи, пушечные ядра и дубы, где-то заходящие солнца и огненные звезды. Гудящая земля и красное солнце забвения. Бесплодные земли с павлинами на опушке. Где нет человека и только лишь голая почва. Здесь же немота и молчание.

 

Тишина. Нет ни страха, ни паники, ни растерянности. Только лишь снег, аккуратно падающий на деревья, а с деревьев на землю, а потом испарение, и снова на облака, чтобы выпасть аккуратно на деревья, затем на землю, и снова на облака, чтобы затем упасть на дерево, затем на плечи, и наконец, на облака.

Логика понятна. Вот и падает он все утро. И тени снуют по улицам. И лишь чаще головы с щеками смотрят в экраны. Слегка ссутулившись. Работать человеком в желтом кимоно,

 

57

 

потому что мир не схлопнулся, не исчез, не потерялся. Все тут рядом и под боком. Носить еду мимо церквей, мимо домов, мимо бакалейных лавок. Привычно нажимать на «Принять»; привычно нажимать на «В ресторане»; привычно нажимать

на «В пути»; привычно нажимать на «На месте»; привычно нажимать на «Завершить заказ». И так несколько раз, путь преодоления от «принять» до «завершено». В обмен на деньги. Разносить кости койотов и туши гиен. И смузи из папайи и чего-то там еще. И приступы преодолений дают монеты, а монеты скапливаются в копилке.

 

И в приложение придет комментарий:

 

БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА,БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА,БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА,БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ ЛУКА, БЕЗ

 

И снег падал с неба на землю, а солнце светило первый день. Грело асфальт, наблюдало за красными бутонами. Так казалось. Актуально. Прощание с иллюзией. Рыба вобла.

 

Сначала удивление, потом рутинные действия. Встать, нащупать ногтями шорты, в которых пройти в другую комнату, где щелкнуть кнопкой, и начнется мерный шум «шшшшшш, ууууууу, шшшш» и так вперемежку, пока не пойдет пар, и не щелкнет снова рычажок с взвизгом «тчолк». Хлеб упадет на разделочную доску, а йогурты юркнут на стол. И ложка их опустошит.

 

Опустошители. Овощи с фруктами набросятся на тупые или

 

58

 

остроые лезвия миксера. С овсянкой наперевес. И сливочный жир, который нож нацепит к себе на нос и проведет носом по впадинам хлеба. И размажет жир как сопли о платок.

 

Снег падает на круглую крышу станции метро, там тени вокруг и голуби на проводах. Ловят клювами хлопья воды.

 

И тишина

 

Если ноги спустят в метро, то в кабинке у эскалатора сидит подбородок с кистями. Подбородок опирается в кости, и глаза сверху закрыты, и мерно вздувается пузо. Изменений как бы и нет. А с чего бы, звучит вопрос. Откормили младенца, и теперь он ворочается в огромной куче подушек.

 

Было бы приятнее сидеть в тумане на скамейке, курить табак и накручивать волосы на карандаш. И кряхтеть, и вздыхать, и смотреть в туман. Хотя бы так, и туман не пульсирует

красными кишками. И среди черных сгустков не промелькнет улыбка.

 

Харкотина картечи? Никакая она не взбесившаяся. И никто не скрежещет. Зажигалка не спалит волос на висках. Зато тишина сменится на хохот. Снег будет падать на деревья. И на фуражки. И выбрит рисунок на висках. Что-то вроде символа. И на границе возникнет вопрос. Спалит ли зажигалка символ. На границе с государством, где не нужна виза.

 

Вырезка из газеты

 

В карельской деревне переполох. Ни одной повестки по мобилизации не удалось раздать, потому что все мужчины ушли в лес собирать клюкву. В поселковой администрации заявили: местонахождение призывников определить невозможно. Мы поговорили с местными жителями, которые

 

59

 

со всей ответственностью заявляют: повестки и клюква — вещи разного порядка. И попросили не валить две разные истории в одну кучу.

 

Фрагмент, вырезанный из другого файла

 

Найти идеальный авокадо нелегко. Хочется в тот же вечер его съесть, без нескольких суток одиноких лежаний на кухне. Дело в том, что авокадо должен быть спелым. В нужном состоянии он мягок и податлив. Сам по себе он полезен, вкусен, универсален и пользуется заметным спросом. Его можно разрезать пополам, доставать семя и есть мякоть ложкой. Соль перец по вкусу. Можно разрезать пополам, достать семя и нарезать дольками. Употребить в качестве гарнира. Соль перец по вкусу. Можно разрезать пополам, необязательно доставать семя, намазать мякотью хлеб. Для такого варианта необходима предельная спелость авокадо, иначе ничего не выйдет. Соль и перец по вкусу. По городу шастают группы людей, тыкающие пальцами в упаковки с хлебом и забирающие все самое свежее.

 

Мир вокруг нуждается в чутком переживании. Небо может быть хмурым, можем быть серым, может быть красным, может быть тучным, может быть розовым, может быть синим, может быть голубым, может быть белым, может быть разным.

 

В последнее время много голубей умерло. Их тельца лежат и в кустах, и на ступенях магазинов, и на асфальте дорог. Слегка расплющенные.

 

В метро у края платформы лежит черный пакет. Размер великоват.

 

Что-то лежит в целлофане. Что-то выгнало общество из своего сердца. В метро умирают по разным причинам, а причин очень много. И все они имеют смысл быть.

 

60

 

Всякое случается

 

Сотрудник полиции заходит в магазин канцтоваров. Сотрудник полиции не виноват, что скобы для степлера и среднего размера отвертка покупаются на кассе. Кассир пробивает степлер и отвертку среднего размера, ласково отчеканивая:

«пакетик? вам пакетик нужен?»; «карта нашего магазина?»;

«оплата наличными или картой?»; «да, скоро новый завоз, возьмите визиточку, мы вам позвоним по прибытие товара»;

«имейте хороший день». Да, так действительно было – это было в действительности.

 

Несколько указаний для прихода к успеху

 

Чтобы не умереть под колесами вагона метро, нужно лечь между рельсами на грудь и головой в сторону хвоста поезда, чтобы потоки воздуха не задрали ваше платье, и вы остались в живых. Упав, ни в коем случае нельзя пытаться выбраться из

затруднительного положения самостоятельно, вскарабкавшись обратно на платформу. Есть риск задеть контактный рельс – моментальная смерть. Не нужно пытаться прижаться к стене, противоположной платформе – вам раскрошит ноги и не очень быстрая незаметная смерть. Не прижимайтесь к платформе

в надежде попасть в зазор между безразличной платформой и горячим поездом – ваши ребра спрессуются, ваши ноги сломаются, и наступит долгая мучительная смерть. Не бегите навстречу поезду, который раздирает тоннель – иначе смерть.

 

Курьер сидит на лавке и ест сдобные печенья.

 

Красный комок катается по пыльному асфальту. Куда же ты.

 

Бегите к циферблату, а не на поезд – иначе смерть. Женщина на диете и падает в обморок у края платформы.

 

 

61

 

Вместо 70 единиц сдачи вы дали мне 69 единиц сдачи. Это уже принципиально, отдавайте мне единицу. Отдавайте мне единицу, ни больше, ни меньше, верните. Это уже дело принципа, совсем обнаглели. Я на электричку опаздываю,

домой ехать нужно, отдавайте. А меня кто обслужит, давайте, это дело принципа, мне принципиально нужно.

 

-10, местами снег, и в качестве поклона учителю

 

Сгорбленный шепчет. Подумать, поисправлять. Оставить этот фрагмент, написанный когда-то давно, но пришедший в негодность.

Clara Venus Бренные, одинокие, разобщенные в нелюбви тела на

мягких табуретках ресторана быстрого питания, где, по

уже устоявшейся привычке, вынимать морщинистую сухую курицу из бургера, чтобы заменить ее умело зажаренной

в подсолнечном масле картошкой, деликатно нарезанной дольками и поданной к столу. Причиной такого мероприятия стал отказ от потребления в пищу различного рода парнокопытных, пернатых, чешуйчатых, с пятачком и без, с будущим и с прошлым, со страстями и желаниями, с шерстью и с рожками и так далее. Но по капризу судьбы водить дружбу исключительно с поклонниками мясных забав. Объект нелюбви, с которым выпало тяжелейшее горе провести в ухаживаниях и различного рода романтических предприятиях целый год, тоже предпочитал красный путь стейков и сарделек, тефтелек и грудок, поэтому раздражительно наблюдал за мелкой моторикой замены курицы на картошку. Безрадостная привычка. Поэтому приходится пачкать пальцы в жирном масле и в майонезе. Банда оголтелых школяров за соседним столом с интересом наблюдало за липкими махинациями, что стало причиной недовольства и низкого давления у объекта

 

62

 

черной нелюбви и запутанных нервных срывов.

 

Объект нелюбви вскочит резко и безжалостно, и выбежит из-за стола. Там за дверьми стоит холодный недружелюбный зимний вечер. Давно не было настолько же темно. Сплошная темень.

Между субъектами нелюбви произошел напряженный обмен недовольствами. Вы сволочь, нет Вы паскуда невыносимая

и неисправимая. Терпеть вас не могу, вы отвратный кал и козлиная моча. Нет, это Вы ведете себя как общипанная курицы под дождем. Нет, это Вы унижаете меня одним своим присутствием. С Вами никаких связей я иметь не желаю, вонючий вы скот и негодяй. Да это Вы последняя сука и сволочь, как же ненавижу.

 

слой сала на крестце, так плоть жирна, что вода лоснится как подливка

 

Пешком и злобно идти до общежития. От ресторана быстрого питания до него можно было относительно быстро доехать на автобусе, в то время как пеший маршрут был долог, ухабист

и неприятен, особенно в тот вечер. Плачущие ангелы висят на деревьях, и ветер носит по плитке розовое перекати-поле сердца. И две тени шли друг за другом и ненавидели качества теней друг друга. Так продолжалось около года, пока с

чистосердечностью не было сказано, спокойной и прохладной рябью: невозможно так злобно относится к объекту любви, поэтому имеет смысл в переквалификации. Из объекта любви, вожделения и молочных мечт стать объектом нелюбви, отвращения, утаивания, забывания.

 

Проблема любой историй состоит в том, что любое рассказывание есть скука.

 

Оставит сердце тому, кем злобно прогнан был. В ком уже не пробудить сочувствия. Из-за которого уныло и горестно

 

63

 

существовать. И нет сил влачить дни. Благой Творец, прости его.

Ф.В.

 

+25, открытое небо

 

Вокруг лишь тепло и белый туман. Белый день. Где породить решение – устроится на работу. Без названия, но с желтыми цветами. Смысл в том, чтобы оставить чернильное пятно

на листе бумаги и завладеть желтым коробом для доставок. Он представляет собой куб размером 45х45х30, внутри обит фольгой и холлофайбером, чтобы сохранять температуру,

а наружный слой состоит из поливинилхлорида. Желтый панцирь, а точнее камень стыда.

 

Для достижения цели нужно направить тень вдоль улиц, вдоль шоссе и зданий. Не самая трудная задача.

 

Но направляя тень в нужное место, можно случайно заметить другие фигуры. На лавочках, у монументов. Но по-прежнему среди белого дыма. Две фигуры поменьше, и одна фигура как шар. Те, что поменьше, с подогнутыми коленками и в половину своего возможного роста. Там голоса, там темная рябь течет

по белому дыму. Рты поглощают жидкость. С каждым глотком голоса преображаются. Радостнее, веселее, откровеннее, печальнее. И рты втягивают другой дым, с ароматом. И выдыхают другой дым, с ароматом. И воздух наполняется различными запахами. Но все вокруг так ярко и очевидно. В смысле отчетливо и адекватно.

 

Через одну лавочку виднеется мягкое пузо. Оно мерно вздымается и опускается, украдкой подглядывая за миром. Под лавочкой валялась бутылка. С темным стеклом. Зеленого цвета. Как сирота в пене. И ладони, по-детски сложенные друг на друге под щекой. Что может снится фавну. Да еще и после

 

64

 

обеда. В послеполуденном сне. Раскрыть глаза и увидеть сон.

 

В листве. В цветущем золоте спит поцелуй. И огромное лицо откусывает пурпурный цветок со стебля. Окрашивает вином белый ряд зубов. И хохочет, нарушая тишину кустов. И звуки всеобщей свирели погружают явь в сон.

 

Забыть про лавки, про тени, про дым и пузо. Необходимо добраться до места.

 

Пройдя еще метров 100 необходимо повернуть налево, вдоль спортивной площадки с одной стороны и новенькой

многоэтажки с другой. Там, за поворотом и находится дверь с голубой табличкой.

 

На месте получить желтую коробку, перчатки, защитные маски для лица, дождевик, майку. Там же обронить чернила на листок с договором.

 

Теперь необходимо тем же путем вернуться под землю, но уже со значительным грузом. Грузом стыда и печали.

 

+21, переменная облачность

 

Цапли в небе. Оно [небо] чистого голубого цвета. И кому-то не разрешалось говорить. Кроме как в получасовой перерыв. Щипание пакли. Кусочек за кусочком, слой за слоем.

 

Занимайся делами. На камеры смотрят. Спросят, чего он сидит. Не сиди на месте. Смотри на птиц, смотри на ручки, смотри на паззлы.

 

Внезапная вспышка

 

Темень после жары и оранжево-желтой погоды. Электрический свет заменил солнце. Темный напиток с пеной. Помещение с приглушенным оранжевым светом наполняется людьми разных возрастов и полов. Глаза выглядывают облегающие попы и пышные груди.Упругие бедра и красивые лодыжки. И колени с щеками, шеями, влагалищами, половыми губами, менисками, зубами, плечами.

 

И четыре тени

 

Здарова пацаны, как звать? Откуда будете, учитесь что ли? А чего одни, без девчонок. Да чего жметесь то. Боишься что ли?

 

Слышу кровь. Листья деревьев шелестят на летнем ветру. Золото в кольцах уже не видит хруста. Красная каша хлюпает. И видеть скотобойню. Такое существует. Где крюки. И цепи. И темная кровь. И взвизг. Два глубоких моря. Там застыло отражение.

 

Здания жилых домов склонились над улицей, ссутулившись и закрепив руки за спиной в замочек. Зубами выдрать пирсинг,затем раздается плачь. Слезы текут из карих глаз,

превратившихся в щелочки. Все, что ниже – сплошная красная яма с переломанными костями.

 

Как бы твердость в штанах и слизь, медленно сочащуюся сквозь молнию ширинки.

 

Найти звезду и сделать ее полярной. Нельзя указывать пальцем на звезды.

 

С каждым годом апельсины все бледнее и безвкуснее.

 

+7, возможен дождь, резюме для трудоустройства

 

Детство. Точнее большая его часть. Поглощенность смертью: перспективой смерти, анатомией смерти, результатами смерти, патологиями смерти, сущностью смерти, времяпрепровождением в смерти, смертью как досугом.

 

Впервые посетить планетарий. Планетарий недавно открыли. Где-то в музее. Вокруг снег и белое небо. Охрана на входе, бахилы, синие бахилы, стул, морщины, дерево, кафель, камни в полу. Гардероб, номерки, берет, пуховой жилет. Красные губы в помаде и мороз на коже, на белой коже, с торчащими из-под шапки волосами. И запах незнакомый, редкий. Резкий запах. Планетарий, зал для посетителей. Видеопроигрыватель. Указка. Аудио проигрыватель. Глобус. Звезды, созвездия, далекие сгустки молока, странные скопления прыщей.

 

Через какое-то время планеты Земля не будет. Ее уничтожит Солнце и метеоритный ливень. Обезображенный шар

с нарастающей скоростью вращается, принимая удары космических огненных глыб. Гримаса боли и наслаждения. Железный голос драматичен, холоден и жесток. Солнце умрет и уничтожит планету.

 

Дыхание спотыкается, глаза увлажняются горькими слезами. Все умрет, погибнет в пламени. Обезображенная планета.

Космос не бессмертен, он тоже умрет. Не в силах сдержать плача и крика, плакать и кричать. И выть. И стонать. Как стонут скорченные на покрывале тела. Да, и да, и да. Трение кож, заглаживание мурашек, пощипывания и взрывы губ.

Страх, наслаждение и прохлада лица. В красной помаде для губ. Что такое. Белые зубы и красная помада. И волосы торчат из-под берета. И синие бахилы. И красные губы в помаде. Что такое. И объятие. И утешение. И красные губы в помаде, и белые зубы. И широкие глаза. Круглые глаза. И красные губы

 

67

 

в помаде. Холодный голос резко замолкает. И видеокассета все крутится. Но голос замолкает. Глаза холодного голоса. Мутное лицо без свойств. Но волосы русые и длинные. Голос глаз обрывается. И красные губы, и холодные щеки сопровождают к выходу. Тело в страхе и в наслаждении. Железный холодный голос обрывается. Трогательно складывает ладони. Извините. Неловко. Рука сжимает мокрый платочек.

 

Извините, пожалуйста. Plaisir, jouissance, tristesse, anxiété.

 

Запомнить

 

И на улице снова снег, но голые деревья уже иные. И никогда не будет как прежде. Ускользающий смазанный мир, с белыми снегами и деревьями, и снегири и пруд. И мяч на льду. Прошлое, настоящее, будущее, прошедшее, минувшее,

преходящее, своевременное, грядущее. Всегда смазанная белая муть. И не видна сплошная пленка, но лишь произвольно соединенные куски.

 

Голос с магнитной пленки

 

Тетенька, тетя, ну тетя, а что будет в гробу? Я буду мертвым. Но мой мозг то будет жить, чтобы я мог лежать и фантазировать? Перебирать в голове своих любимых героев из игр? Как они общаются, любят, страдают от тяжелых и не очень ранений. Я часто представлял себе, как они страдают и умирают. Но обязательно нужно вообразить себе скорбь

других персонажей. Обязательно нужны зрители, которые бы вздыхали и не находили себе место. Иначе никакого мрачного уюта. Это наполняет меня медовым блаженством и кисельной тоской.

Другой голос с магнитной пленки

 

Нет, дорогой, твой мозг умрет вместе со всем телом. Твой

 

68

 

красивый трупик сгниет и наступит абсолютная тьма.

 

Дрожать от холода в эту летнюю ночь, когда мы идем вдоль реки.

 

+12, безветренно

 

Умер старый человек. Кто-то умер, сегодня или вчера. Это первая смерть, приходящая на ум. Но не называя имен. Не вспоминая имен. Но вокруг оранжевая осень. Без снега и в желтом. Рядом с пятиэтажкой напротив дворовых клумб.

 

Осень. Оранжевый ветер тревожит хрупкие листья. Силуэт разворачивается и несет носилки в квартиру покойника. Рука складывается в жесте утирания слезы – ее изгнания с ресниц. Мама, можно посмотреть на скелет?;

Ты что такое говоришь а, ну-ка тише, человек умер; Почему силуэт расстроен.

 

Надпись на заборе

 

Однажды вечером, чтобы поставить Красавицу на колени.

– И сделать ее горькой. – И оскорбить ее. И взять оружие за справедливость.

 

Где-то подслушанное сутулым. Росинка моя

 

Апрельское солнце вечереет. Экипаж и силуэты. И кеды с зелеными листьями по сторонам. Лица в красном вине. Закат мягко отражается в белке и радужке. Эй, молодежь. Пьяный голос манит экипаж. В глазах голоса застыло золото. Помогите мне, вы умные молодые. Я пишу смс моей любви, чтобы она утром проснулась и увидела мое сообщение. И вот маленький экран кнопочного телефона. И черные буквы на белом фоне.

И вертикальная полоска моргает. Исчезает. Появляется.

 

69

 

Исчезает. Появляется. До вертикальной палки сложено из букв следующее: «Доброе утро, росинка моя». Руки разводятся, и голос жалуется, что не знает продолжения. И просит помощи.

 

“Доброе утро, росинка моя, мое счастье и солнце…”. О, это то, что нужно – очень красиво. Поэзия, счастье и радость. Радость счастье и поэзия.

 

“Доброе утро, росинка моя, мое счастье и солнце. Пусть этот день светится также, как твоя улыбка – лучами тепла и веселья. Мне не мила жизнь без тебя, ведь только ты придаешь ей смысл”.

 

По ветру скользят белые большие крылья. Щелк-пщщ-щелк- щелк-пщщ. Запах табака и апрельский закат.

 

+28, солнце

 

Надпись над бачком унитаза

 

“Зачем писать романы, если лучшее находится в наших жизнях”. Напиши, когда проснешься.

 

Ссутулившийся вместе со скрюченным и с леденцом громко вздыхают. Делают зарядку, накачивают мышцы шеи из насоса. И обгладывают куриные бедра. Выходят на балкон. И смотрят на серый туман без объектов. Сплошной туман без просветов.

 

0, солнце

 

Сон, записанный в заметки

 

Я обнаруживаю себя в просторном помещении со стеклянными стенами. Пространство напоминает эстетствующий ангар.

Или ангарный сад. С одной стороны море. С другой – дюжина

 

70

 

операционных ложь, отделенные друг от друга прозрачными шторками. Инструктор нам говорит: мы заберем у вас 2 килограмма плоти, а дадим куриную грудку в герметичной упаковке. Комната белоснежна.

 

Большинство присутствующих просит отрезать плоть с внутренней стороны бедра, недалеко от паховой зоны. Все волнуются. Мой старый бывший друг подходит ко мне с перевязанной ногой и куриной грудкой в руках и говорит. Очень как-то больно. Они делают это без анестезии. Режут прямо до кости. Терпимо, но я еле сдерживался, чтобы не закричать.

 

Просыпаюсь. Смотрю в зеркало. Где?

 

+27, облачно

 

Добрый день, почему куры несут кудрявые яйца.

 

Пить половину стакана пива и курить табак в тени. Съесть три кусочка подтаявшего на солнце шоколада. Почему прошлое кажется магнитом. Прижимая к себе, нежно поглаживая волосы и закручивая их вокруг указательного пальца.

Нашептывает сказки.

 

Крыши и ветки и облака создают тень; шум шоссе, гул железнодорожных путей; стук строительных инструментов по металлу. Напряженные голоса, на краю нервного срыва, обсуждают циркулярные пилы и покраску веранды. Птицы поют из лесной глуши. Что-то стрекочет в траве под

рукой, упавшей с раскладушки. Пальцы еле-еле касаются. Поверхностей. Не уметь на глаз определить вид растения. Кроме борщевика. И ромашек. И подсолнуха. И ивы с лиственницей. Не уметь на слух определить вид птицы или насекомого. Кроме мух. Кроме дятла и кукушки. Зато

 

71

 

безошибочно определить, что шелест в облаках принадлежит самолету, а удары по металлу – дрели.

 

+11, дождь

 

Запись сна на листах. Составлена любителем леденцов

 

Пластиковый шарик ударяется о передние зубы. Больно. Мы обустроили наше хоккейное поле в комнате бабушки и дедушки. Бабушка и дедушка умерли. Ворота представляли собой сложенные неполным прямоугольником твердые

подушки дивана, а вместо сетки – оконные шторы. Советская тесная квартира вся в пыли и криках. С левой стороны комнаты скамейка запасных и тренерская бригада нашего клуба. Справа

• половина персонала команды соперника.

 

Когда шарик попал в передние зубы, матч приближался к своему финалу. Команды шли вровень, и исход матча решался здесь и сейчас. Я, сначала неуверенно, выдавливаю из себя вязкую нить окровавленной слюны. Затем смелее сплевываю на старый ковер. К своему страху вижу красную харкотину.

Картечи. В смысле зубов.

 

Прошу судью остановить матч. Вскакиваю и бегу в ванную комнату, игнорируя вопрос мертвой бабушки «а что случилось». Мне уже не больно, но у меня плохое

предчувствие. Останавливаюсь перед зеркалом и внимательно осматриваю ряд зубов. Клык шатается. Проверяю его пальцами и наблюдаю, как он оказывается на ладони. Клык это не страшно. Но вот передний резец тоже не в порядке.

Боюсь его трогать. До конца боюсь признать очевидный факт. Господи, только не это, пожалуйста, господи, прошу.

Чувствую шевеление в десне. Передний зуб начинает шататься. Кожа краснеет. Вот зуб уже висит на нитке, навсегда покидая ротовую полость. Прощай.

 

72

 

Ребят, вы издеваетесь? Я понимаю, что в 23 вам хочется просто расслабиться и наслаждаться жизнью. И не думать о деньгах, кредитах и растущих ценах в магазинах.Бизнес в России построить проще, чем сварить суп. Ладно, может, и не проще, но 100% так же легко, если знать, что нужно делать.

 

Доступ к платному продукту бесплатный! Цени возможность, которую я предоставляю. Эта инфа стоит больших денег. Я реально хочу помочь вам стать успешнее!

 

Вам нужно хоть попу с места поднять и оставить заявку, в этом ничего сложного нет! Не упусти свой шанс! Бесплатный доступ, только по этой ссылке. Почему вообще нужно учиться бизнесу? Давай посмотрим статистику. В России больше

6 000 000 предприятий. 95,7% из них — микробизнес. Это

5 700 000! Просто представь эту цифру! Теперь, внимание. Если спросить у этих бизнесменов, что такое PnL, получишь ответ: «А что это…». Понимаешь, к чему я веду? К тому,

что для предпринимателя, который знает, что такое сквозная аналитика и юнит-экономика, нет конкуренции. Даже среди 5,7 млн. Поэтому регистрируйся и становись на голову выше всех остальных:

 

-26, безветренно, бесснежно, бессолнечно

 

Описать путь, описать путешествие. Это целая проблема. Как быть с описанием.

 

Можно сказать, что есть электрички. С сиденьями и туалетами.

И ходят электрички с сиденьями по расписанию. Ходят, то есть катятся, по железнодорожным путям. Сквозь город. И пригород. Вдоль раскрашенных заборов и гаражей. И полей. С небом. Вдоль неба с облаками или тучами. И снегом. И пруд. Это электрички. Полтора часа до места назначения.

Нервозность вечером и нервозность утром. Овсяная каша и

 

73

 

целый плод авакадо. Плод мягок, его можно есть. Пополам, без ядра. Соль и перец. Кофе, каша, авакадо. Нужно спешить.

Как сказать, как описать, как не сказать. Стоит ли того, а стоит ли труда. Может лучше Огонь в черном поле и Лес за спиной. Нет, не лучше.

 

Хорошо, допустить. Небо, солнце, река, земля, асфальт, деревья, поле, цветок, стрекоза. Нет, не лучше.

 

Территория. Исследовать местность. Завтра нет, вчера нет. Под листьями куста лежит мяч. Я его пинаю. Пытаюсь набивать.

Сегодня нет. Не получается.

 

Папа научи. Ну, пожалуйста, Папа. Папа показывает. Дает совет. Пробую снова. Не получается. Плачу.

 

Мяч мой противник и враг. Буду смотреть в небо. Облака разных форм. Это перья ангела?

 

Надпись на заборе, который сопутствует электричке. В каждом из нас сидим по ангелу, и мы их хранители.

 

Жарко

 

Нужно начинать идти. Сначала непривычно, потом привыкаешь.

 

Трагедия состоит в том, что он не может не стучать по кнопкам. Или стрекотать в ночи.

 

Вместо того, чтобы провести время по-человечески, выбор в пользу: сидеть в запределье, или в лучшем случае где-то между раем и адом, между небесами и безднами.

Есть блаженство быть камнем и мхом.

 

 

74

 

Затем морок и туман. И пляж. И река. Ногти тонки и чисты. Походка ясна и кокетлива. Сидеть на утесе и наблюдать за кораблекрушением. А если выживший юноша будет плыть к берегу, подлететь к нему и ногтями вскрыть шею. Но это

невозможно, и приходится только лишь сжимать зажигалку в кармане. Зажигалку желтого цвета. Кулаку достаточно одной лишь зажигалки, чтобы утяжелить и уплотнить удар кулаком. И выбивать зубы, и оставлять синяки, и доставлять боль.

 

Надпись на стене в туалете где-то в баре: «Все что я чувствую песня, все что я вижу печаль».

 

+17, переменная облачность

 

Путешествие души. В ходе достижения экстаза душа способно достигать как преисподней, так и небесного предела. И солнце начинает подсвечивать белый снег. Холодно, как давно не было. И скамейка в бордовой краске. И прогулять занятия по латыни и древнегреческому.

 

+30, огненное солнце

 

Долго кряхтеть, чтобы встать с кровати. Собираться с силами, чтобы встать с кровати. Формировать волю в кулаке, чтобы встать с кровати. Тянулся к ноутбуку, когда встать с кровати. Когда встать с кровати нужда вставать с кровати отступила. И что дальше.

 

+27, переменная облачность

 

И слышится туманный голос. Затерянный в этом гнусном мире, затертый и помятый людскими толпами, я подобен измученному человеку, который, озираясь назад, в глубь годов, видит лишь разочарование да горечь, а глядя вперед – грозу, не несущую в себе ничего нового, ни знания, ни скорби. Ш.Б.

 

75

 

Скрюченный сидит на скамейке и пишет

 

Наконец-то он решил выйти из дома и провести часть своего дня в парке, на красоты которого выходит его балкон. Интересно, каким образом оформилось такое выражение: окна выходят, двери выходят, балконы выходят. Отложив книгу в сторону, он пошел в ванную комнату для аккуратной чистки зубов – десны в этот раз не дали крови. Внимательно разглядывает себя в зеркале. Имитируя удивление, сначала вскидывает одну бровь, затем вторую. Лицо в отражении кажется воображаемым. Он улыбается отражению, корчит рожу отражению, хмурит лоб и нос отражению. Но оно

не реагирует. Он закрывает дверь и выключает свет, а его покинутое лицо в зеркале всматривается во мглу.

 

В квартире очень душно. Нужно избавиться от нее. Давно он хотел прийти в свежий зеленый парк, чтобы устроиться на скамейке с упаковкой сушеных яблок и бутылкой безалкогольной воды. Можно и читать, и слушать птиц,

и поглядывать на пенсионеров, которые пляшут вальс. В летнем парке их присутствие постоянно. Чувствительнее всего смотреть, как они танцуют под трогательную музыку и проводят свой день в радости. Остался за бортом.

 

Чтобы попасть на улицу, нужно одеться. То есть натянуть одежду. И левый носок, правый носок. И штаны. И мятую рубашку. Готово.

 

Затем спуститься на лифте вниз дома, поздороваться с консьержкой, которая никогда не здоровается в ответ, и открыть дверь. Асфальт был в дождевых крапинках. Небо заполняется тучами. Оставшись под козырьком подъезда, закурить табак. И смотреть вдаль. И на небо. И на асфальт в пятнах дождя. И поблагодарить Господа, что никуда так и не дошел. Точнее куда-то он в итоге дошел, но не сейчас.

 

76

 

 

Зашел в магазин и купил: апельсиновый сок 0,5 л., сэндвичи с тунцом, гель для душа. Последняя заметка в телефоне:

 

Тролль препятствует душевной целостности.

 

+22, душно

 

Наконец-то обнаружить удобную позу. Сначала сидеть на стуле и сильно вытягивать руку. Потом стоять и чуть менее сильно вытягивать руку. Удобнее всего сесть на подоконник и положить ногу под себя. В такой позе не придется вытягивать руку. Более того, теперь можно объять взглядом весь двор.

 

Прямо перед глазами стоит береза. Береза стояла тут задолго до удобной позы и сейчас выглядит молодой и тоскливой.

 

Окно на четвертом этаже перед березой. Люди очень близко, но сверху.    На эту березу забирается кошка.

 

Внизу ходят люди, и ее замечают.

 

+37, солнечно

 

Камень ножницы бумага раз-два-три

 

Когда персонаж пребывал в детстве, мама постоянно упрекала его в том, что он не давит на щетку при чистке зубов. Ты водишь по зубам, гладишь их. Нужно надавливать.

 

+21, безмятежно

 

Этот день был ничем не примечателен. Как и десяток других летних дней. Но чуть не падать из окна, ведомый резким ударом в голову. Было бы неудобно вот так вот умирать.

 

77

 

По счастливой случайности во дворе стоит карета скорой помощи. Стоит в тишине ночи и можно видеть только свет экрана телефона у руля. Синий. И синее лицо. Когда по улице проносится бело-красная машина, становится странно.

 

Родительский дом, где постоянная полночь. Где возможно замереть в согнувшейся или скрюченной позе. И вспоминать далекие озера и леса. И снега. Эта комната ничья. Здесь постоянно полночь. Здесь нет хозяев уже давно. Вроде бы.

Но есть вещи, предметы и запахи. И настенные часы. С очень громким звуком. Тиканье стрелок в часах. По известной модели: тик-так. Тик-так.

 

И где-то там за окном на темной улице. Суши-бар «Кайф», Храм Святого Лазаря четверодневного, женская одежда

«Элен», книжный магазин «Данко», «Лада мама» одежда для будущих мам, «Vobraze», Банкъ, кофе с собой coffee- like, университет Синергия, KFC, Kentuckyfriedchicken, кредитпромбанк.

 

-18, облачно

 

И мимо хоккейной коробки можно вновь пройти. Мимо ларьков и пивных магазинов. И гаражей. Ну, скоро он там. Обронил мальчик, переминаясь с ноги на ногу. Стоять в суровой провинциальной зиме и ждать, когда двухлитровка пива и пачка сигарет с ментолом будет куплена. Но шесть часов назад все было иначе. Сидеть за школьной партой посреди зимы, скучать и мечтать. И между делом думать, почему бы не скинуться и не купить пиво.

Когда-то, насколько я помню, жизнь была пиром, где бутылки и души… Суета сует.

 

И школьник выходит с баклажкой пива, и с улыбкой на лице его тень приближается. Затем останавливается, хватается

 

78

 

за шапку и говорит. Забыл, про сигареты забыл. В магазин, с системой липких лент от мух на потолке и впавшими глазами соленой рыбы за витриной. После того, как пройдут выпускные салюты, в этот магазинчик, путеводитель в мир хмельных экстазов и источник величайшего стыда, заходить больше нужды нет [в смысле

в магазин].

 

Зеленое ведьмино зелье – великий источник стыда. П. В.

 

 

Половой акт с Омоном Ра. Отмывать кружки от кофейного осадка и избавлять тарелки от остатков киноа с кабачками. Нарезать яблоко и намазывать арахисовую пасту на безмучной хлеб. Паковать багаж. Несколько пар носков и нижнего белья. Несколько маек, рубашек и сорочек. Несколько ручек. По- хорошему одежда и не нужна вовсе. За окном так жарко,

что подобало бы ходить нагишом. Накинув на тело лишь шелковый платок.

 

Солнце с раннего утра смеется. И в поезде, среди грязных полов. И ворчащих теней. А солнце все смеется. Точнее бьется в истерии бесконечного оргазма. Обжигающий пенис проникает в рот и разум пламенеет.

Сначала на свободное место садится женщина. Теперь сидит ребенок и крутит свою кепку на указательном пальце и дрыгает ногами. До места назначения много часов. А может быть и немного. Неизвестно. В отражении окна поезда изможденное лицо мертвеца. Как минимум не дал сильно скучать.

 

79

 

 

На заборе написано

Мать родила мое тело, я же рожаю собственную смерть.

 

Если смотреть в окно движущегося поезда на солнце, то начинает казаться, что оно преследует тебя. Бежит за тобой как психопат-убийца, со слезой на алых губах. Но как бы ему не хотелось соития, он вынужден только лишь жечь взглядом.

 

Люди в поездах дальнего следования смотрят перед собой и иногда похлебывают чай. Без эмоций. Без телодвижений. Может быть разглядывая окна. Стекла окон. Без видимого участия. Ждать прибытия. Все больше пепла под ногтями.

 

Терзать, резать, расчлинять тело. В лес заходил кто-то другой. Молодой и наивный. Из леса же вышло что-то иное.

 

Красное солнце навалилось на горизонт. Как ребенок. Духота медленно отступает. Наивность дарит возможность быть достаточно свободным.

 

Вариант названия: топтания на месте и переминания

 

+15, облачно

 

Как-то человека остановили у выхода из метро люди в форме. Человек был одет в толстовку с капюшоном, который он натянул на голову. На лице уставший взгляд перед собой.

Здравствуйте, расстегните рюкзачок. Выверните карманы. Почему такие уставшие? Проедем-ка в отделение. Садись- садись. Ну что, признавайся, чем болеешь, чем вставляешься. Да по тебе все сразу видно и понятно. Не надо тут отнекиваться. Знаем ваше племя. Сейчас в стаканчик будешь писать, там точно все поймем. Как миленький пописаешь.

Чего нет-то, как это не имеем права. Еще как пописаешь. В

 

80

 

стаканчик. А кто запретит. Кто проследит. А чего волнуешься, чего краснеешь – есть что скрывать? Да да, рассказывай.

Смотри, если не хочешь ссать в банку, то сейчас мы подъезжаем к банкомату. 50 тыщ. Как это нет. Сколько сейчас на карте у тебя? 10 это не густо. Пиши друзьям и проси еще минимум пятерку. А то сам получишь пятерку, уж поверь. Как это нет денег у друзей. Вы там что все нищие. Вот и банкомат, пойдем – помогу. Воо, молодец. Давай, проваливай, пока я не передумал. Ишь ты. Хорошего дня.

 

+27, солнечно

 

Вывески на здании:

 

Номер, где последнюю цифру не видно, магазин газового оборудования, темно-синий цвет вывески и белые буквы; автошкола авангард, бело-голубая вывеска, буквы синие; оценка собственности, 3 этаж, пастельно бирюзовый цвет вывески, буквы сиреневые; натуральные камни, украшения, ремонт, оранжевая вывеска, красные буквы; мебельные ткани, обивка и ремонт мягкой мебели, вывеска синего цвета с желтыми буквами;колледж права и безопасности, коричневая вывеска и белые буквы; магазин электрики, черная вывеска, желтые буквы.

 

В качестве медиатора

 

+14, осень

 

Томасу 18 лет, студент. Занятия в университете начинаются в 8 утра, и, чтобы не опоздать, он вынужден покидать дом рано утром. Каждое день он просыпается в 6:30 утра. Для Томаса это самый трудный ежедневный момент. Незадолго

до того, как зазвенит будильник, Томас открывает свои глаза, чтобы взглянуть на время: 6:25. «О нет, еще слишком рано».

 

81

 

Он хорошо знает, что у него есть еще 5 минут. Поэтому он закрывает глаза и остается в кровати совсем на чуть-чуть…

 

Наконец он встает и включает радио. Утренний сценарий никогда не меняется. Зарядка? Не сегодня. Он заправляет кровать и направляется в ванную комнату. Для приведения себя в адекватный внешний вид ему не нужно много времени. Он умывается холодной водой, чистит зубы, принимает душ, вытирает тело полотенцем, причесывает и одевается – все это он проделывает за считанные минуты. Его мама приготовила завтрак, но у Томаса нет времени. Он в спешке выпивает свое кофе, стоя на ногах, благодарит маму и выбегает из дома.

 

Обычно до университета Томас едет на метро. Садится на станции,совсем рядом с домом. К счастью, ему не нужно делать пересадку и он напрямую достигает нужного места. Без десяти восемь он открывает двери университета и взбегает по лестнице. Вуаля, сегодня без опозданий. Томас осматривает аудиторию. Его друзья,– Поль и Александр, уже на своих местах. Они здороваются и спрашивают о планах после занятий. Именно в этот момент заходит профессор и лекция начинается.

 

Сегодня занятия закончились в час дня. Весь мир направился в университетскую столовку. Тома обедает со своими друзьями. После этого они спускаются на улицу и неспешно прогуливаются до Люксембургского сада, чтобы потом там сесть на метро. Они расслаблены, болтливы и веселы. Вот показываются киноафиши и Александр спрашивает Томаса:

«Пойдем в кино?». Нет, не могу. Мне нужно домой, там ждут срочные дела, причем в большом количестве.

 

В 16:30 он вернулся домой. Дверь открыла мама. Его сразу же обдало теплой домашней атмосферой. «Ты голоден?», спрашивает мама. Он не голоден, но ему нужен одна лишь

 

82

 

кружка кофе, чтобы сделать домашнее задание: два текста на анализ и одну статью на перевод. В четверть шестого звонит телефон. Это Поль. «Салют, ты свободен? Не хочешь поиграть в теннис? Тогда встречаемся в шесть в спортивном клубе».

Томас любит спорт и занимается теннисом минимум два раза в неделю. После тренировки он вернется безумно уставшим, но совершенно счастливым. Сколько сейчас времени? Почти десять часов. А он еще не перевел статью. Но уже слишком поздно, чтобы браться за такое трудоемкое занятие. Он займется этим завтра. На кухне он съедает приготовленный мамой салат и затем смотрит новости по телевизору. Но ему становится скучно. Ничего интересного. Он уже хочет спать.

 

Перед тем как заснуть, он ставит будильник на 6:25. День закончился, дотлел. И ничего не меняется, так и живет с понедельника до субботы. Он ждет воскресения, когда наконец-то сможет отдохнуть. Мечтая о выходном, Томас незаметно для себя засыпает.

 

И Томасу думается, что перевод текста из учебника по иностранному языку сам по себе является сильным трагическим полотном. Метаписьмо для обучения другому языку переживает эмансипацию, превращаясь в самостоятельное письмо. Возможно, я, Томас, главный

герой текста для перевода, хотел бы владеть письмом такой литературы и создавать свои романы, повести и анекдоты.

 

Один поэт имел привычку записывать свои стихи на корешках сигаретных пачек. Вот один из таких подкатил к ногам. Что там?

Небо над крышей,

Такое синее, и такое безмятежное. Дерево над крышей,

Убаюкивает свою ветвь.

Колокол в небе, на которое я смотрю,

 

83

 

Тихонько звенит.

Птица на дереве, на которое я смотрю, Поет о своем горе.

Боже мой, Боже мой, вот она жизнь, Простая и неподвижная.

Этот мирный шум, Доносится из города.

Что же ты сделал, ты, который здесь, Беспрестанно плачущий,

Скажи, что же ты, который здесь, Сделал со своею молодостью?

 

П.В.

 

+23, солнечно без осадков Воображаемый визит

Еще один день без событий. Дни под солнцем и в тени.

И можно имитировать страуса. Движением головы. Но вместо песка – скука. Проснуться пораньше, чтобы большее количество часов было проведено таким образом.

 

Но с самого утра желаемый план искажается. От телефона идут волны звука. Звонит некто с дряблой кожей. И с глазными проблемами. И с проблемами слуховыми. И позвоночными. И зубными. И прочими. Зовет к себе. Обязанность.

 

Некто уже много лет живет в своей квартире один. Без друзей. Без родственников. Без надежд. Лишь изредка кто-то навещает. Тягость таких визитов. Некто почти полностью оглох.

Нужно очень сильно напрягать связки, чтобы вести диалог. Это изнуряет. Но пугает тишина квартиры и напоминания о смерти. Но пока это лишь напоминания. И можно пить

красное полусладкое. И пачкать вилки в жареном картофеле.

 

84

 

Практически угли. И полуразвалившиеся блины с капустой. Изнуренность и разваленность. Телевизор, кроссворды и вязание. Но есть окно на улицу. Можно смотреть в него и вспоминать солнце.

 

Одни лишь барбариски и ириски в осыпающемся серванте.

 

И сбежать обратно под тень березы. И развалюхой лежать на кровати в тени. Слушать звуки по ту сторону окна и смотреть на листья. Ветер покачивает ветки березы.

 

+15, дождь

 

Но здесь нет березы и теней. Но бетонные ландшафты и провода на облаках. И буквы на плакатах и стенах. Написанные латиницей. Последняя буква алфавита. И пред-пред-пред- предпоследняя. Откуда они взялись?

 

Буквы это отчужденность. От всяких веселых хороводов. И мыслей о будущем и прошлом. Буквы это волосы на затылке. Запах жженых волос и хруст зажигалки. Или буквы это скучающе прохаживаться по бульварам города. В условиях ненастья необходимо совершить подъем на мраморные утесы. Они приютят и спрячут. Подарят возможность

коллекционировать самые красивые и редкие цветы и слушать пение птиц.

 

Тот белый солнечный день с минусовой температурой.

 

До этого дня было прохладно. С серым небом наверху. Но вышло солнце. И осветило почву. На которой можно работать человечком в желтом. Вспышки в голове, и сквозь них – окружающий мир. Очень деликатный момент. Проснуться, прочитать текст и увидеть фотографии. И видеосъемку. =

Паук обязательно будет плести паутину. Задача плести паутину

 

85

 

возникает еще до того, как паук поймает первую в жизни добычу. Но паук обязательно сплетет паутину.

 

И куртка спрыгнет с крючка, и термокороб наскочит на плечи. Ноги понесут на улицу. Чтобы разносить масло в сумке.

 

В вагоне метро непроницаемые лица. Тоже едут.

 

Потом ходить по тихим утренним улицам. Разносить еду. Зарабатывать монеты на жизнь. Но пришло что-то новое. Неизвестное. Отдаление от каналов коммуникации. И застывание в молчании.

 

И кто-то проводит рукою по вещам, по мягким игрушкам. Дремать с мягкими игрушками под оранжевым солнцем и шумом листьев. Уткнувшись в них лицом.

 

+9, ветрено

 

Город где-то на юге это пивная столица мира. Сплошные пивные магазины. Везде свои акции: 2=1, 1,5=1, 2=5, 2+1, 3+1,

1+1.

 

Город Эн, где люди скучающе прогуливаются по бульварам. На привязи – черепаха. Они идут с черепахой в одном темпе.

 

На фоне звучат салонные мелодии. Раздражения и гимнопедии. Как голуби на площадях и арбатах. Пинают перед собою разбитые сердца, как школьный мешок с обувью.

 

В пивной магазин на перекрестке дорог устроился работать некто, с кем имела место быть совместная учеба. Теперь стоит за кассой. Или носится по кафелю магазина.

 

Многие видели свое будущее в светлых тонах. Успехи.

 

86

 

Достижения. Тихое счастье. Приятные коллеги и страстная жизнь. Многие думали о ярком пламени счастья. Сидя

за партами и готовясь к большому экзамену. Грезили о пиршествах, где льются всевозможные вина и бьются всевозможные сердца. Но многие обнаруживают себя за кассой магазина. Косметики, книг, алкоголя, компьютерной техники.

Многие несут упаковки с минеральной водой сквозь торговый зал. Звонят по телефону. Приветствуют гостей. Разносят заказы. Подают кофе. Убирают помещения. Вытирают полы. И стонут, помещая что-то во влагалище. Пишут суфлеры к презентациям. Расклеивают объявления. Раздают газеты.

Подметают дворы. Кладут пакетики в кусты или под трубы. Разрезают плитки пополам. И бегают по улицам. И пользуются карманными весами. И мять салфетный комок желаемого будущего, мызгать вспотевшими пальцами.

 

Просыпаться в шесть вечера и смотреть на снежный ветер за окном. И на небо. И на дерево.

 

Тужьтесь, тужьтесь. Вот уже и головка видна. Давайте, еще немного. Молодец, поздравляю, вот и ребенок. Врач обрезает пуповину, хлопает по спинке. Глаза радостны и довольны своим трудом.

 

И перестать плакать. Замолчать. Да когда же он уже заткнется.

 

Люди стоят в кругу. Смотрят в затылки друг друга. Потом прижимают дула пистолетов к затылкам друг друга. У каждого в барабане по одному патрону. Шанс умереть невелик. Огонь! Тело обмякает и падает на холодный кафель, как осенний лист.

 

Приступ бессилия.

 

 

Квартира Мадам Дюваль

 

 

В качестве медиатора, в качестве сдерживания слов, в качестве тренировки в письме, в качестве расшатывания нервов, в качестве узнавания новых слов, в качестве наслаждения, в качестве удовольствия

 

Мари-Энн Кано, 18 лет, живет в городе, что на западе. Это ее родной город. Она учится в местном университете на факультете филологии. Она живо интересуется литературой и искусством. В этом году она хочет посетить Париж и его музеи, увидеть Эйфелеву башню и Триумфальную арку. Ее

тетя, Магдалина Дюваль, живет в Париже, и пригласила Мари- Энн к себе на выходные. Мари-Энн приняла приглашение с энтузиазмом. Она знает адрес тети наизусть: улица Бенер, дом 11, округ 18.

 

Прибыв в Париж, Мари-Энн с легкостью находит нужную улицу, которая находится совсем рядом с вокзалом Монпарнас, и останавливается перед большим домом в пять этажей. Здесь и живет ее тетя. Мари-Энн поднялась пешком на третий этаж (дом оказался без лифта) и нажала на дверной звонок:

 

“Здраствуйте, тетушка Мадо; А вот и ты, Мари-Энн! Я безумно рада тебя видеть; Я приехала всего-лишь на выходные, но совсем не хочу вас стеснять; Что за мысли. Ты не можешь меня стеснять. Ты ведь прекрасно знаешь, что я живу одна в этой квартире, где трех комнат будет вполне достаточно для приема друзей и родных. Сюда, я покажу тебе твою комнату”.

 

Действительно, квартира тети весьма велика. Здесь три комнаты: гостинная и две спальни. Кроме этого прихожая, кухня, ванная и туалет. Сначала мы проходим через достаточно длинный и темный коридор с несколькими дверьми слева и справа.

“Здесь гостиная. Это самая большая часть квартиры. Ее

 

окна выходят на проезжую часть, но у нас довольно тихий район и на улице не слишком оживленно; Какая богатая у вас библиотека! Полки заполнены всевозможными книгами и альбомами; И правда. Это библиотека моего сына. Он интересуется итальянской живописью. Сейчас он в Риме, где посещает музеи. Именно он собрал всю эту библиотеку и повесил чудесные картины, которые ты можешь видеть на стенах. Кстати, телевизор и видеопроигрыватель тоже находятся на этих полках. Очень удобно! Здесь не очень много мебели: справа два кресла и столик. Пол покрыт ковром. Занавески на окнах синего цвета. Мне кажется, что они удачно сочетаются с обоями. Я думаю, что эта комната

самая комфортабельная и я предпочитаю ее другим; Здесь вы принимаете гостей?; Именно! Когда много гостей, мы можем накрывать стол прямо в гостинной. Поэтому посреди комнаты стоит большой стол со стульями вокруг него. Электрический камин делает атмосферу еще более уютной. Обычно здесь

мы смотрим телевизор, пьем кофе и болтаем. А вот и твоя спальня. Она не такая большая и в ней не так много мебели, но она чистая и удобная. Здесь есть кровать, маленький столик с лампой и будильником, шкаф, где ты можешь разместить свою одежду, кресло и полки с книжками и прочим. Здесь также есть рабочий стол с радио и ноутбуком, которым ты можешь пользоваться для связи с родителями или друзьями. Интернет подключен. Эта комната так мила! Я очень рада. А куда выходят окна? На юг, поэтому здесь всегда солнечно. Но всегда можно задернуть шторы, чтобы не впускать солнце. Кстати, отсюда видны купола храма Сакре-Кер, что находится на холме Монмартр. Вид очень красивый. И наконец, пойдем взглянем

на кухню, что справа. Она небольшая, но снабжена всем самым необходимым: холодильник, морозилка, микроволновка, посудомойка, кофеварка и тостер. Можешь пользоваться всем, чем захочешь. Спасибо тетя Мадо. Ваша квартира прекрасна”.

 

От Пуатье до Парижа можно дойти пешком. За 2 дня, 16 часов

 

89

 

59 минут. Или на машине за 4 часа 35 минут. Путь пешком пролегает через Шательро, затем через Амбуаз, Блуа и Орлеан. Затем Невиль-о-Буа, Этамп и вот уже и Париж совсем рядом.

 

От Шарлевиля до Парижа пешком идти 1 день 21 час и 38 минут.

 

Мари-Энн с ужасом для себя обнаруживает свое бессилие, обнаруживает замкнутость в речи, а тетя Мадо просто молчит и кусает картофелины. И кусает луковицы.

 

Скрюченный решает, что терпеть это невозможно, и принимается за письмо

 

Детский лагерь, письмо в почтовом ящике. Другие пубертаты

 

Отождествление с выдуманным героем излишне. Но герой в том возрасте, когда подобало бы говорить от первого лица. И весь мир сосредотачивается в восприятии от первого лица.

Поэтому, прости Господи, я. Первое лицо. Говорить и начать. Утехи и Дни. А потом, в поисках.

 

Детская социофобия. Детские лагеря. В сосновых лесах. Недалеко от городов. Сводит живот и очень холодно. Моей частой проблемой является невозможность найти себе пару. Не то, чтобы я ни с кем не общаюсь. Просто у каждого есть более предпочтительный человек. Лучший друг. Наилучший товарищ. Поэтому мне всегда достается какой-нибудь фрик.

Который обнимает собственные тени. И бредит мечтами об ускользаниях и срезах. Или уже мне достается в пару собственная тень. И гордая роль замыкания отряда.

 

Наступило время обеда. Недавно я узнал, что на дверях столовой каждый день обновляют распечатанный лист А4 с меню, из которого можно узнать, что будет подано к столу.

 

90

 

Завтрак, обед, полдник, ужин, второй ужин. И я не предпочел какую-то модель обращения с этой информацией. Можно всегда прочитывать меню и лишать себя сюрпризов. Или не прочитывать меню и пребывать в ожидании. Хотя практически всегда кто-то из отряда разболтает содержание меню. Так что бессмысленно об этом думать.

 

Но изолированно, первый вариант можно считать наилучшим, так как создает возможность для сюрпризов или для разочарований, что само по себе уже хотя бы интерес. И драйв. Второй же вариант [разочарования] более простой и щадящий, лишающий восторга ожидания. Но опять же, о содержании меню постоянно кто-то разбалтывает. Мои враги повсюду.

 

Но однажды меня назвали добрым человеком, так как я отдал одному мальчику пакет крекеров, которые привезла мама.

Крекеры были в форме ромбов, треугольников, квадратов. Я почему-то решил их отдать, хотя с легкостью мог этого и не делать. На кону ничего не стояло. Это было досужая ситуация. Но я убедил себя в том, что не люблю такое печенье. Хотя это было неправдой. Но убедить себя удалось. И в дальнейшем я не полюблю такое печенье вновь, в виду воспоминания об этом случае.

 

Это стало одним из болезненных воспоминаний. Такие воспоминания, о которых можно случайно подумать перед сном. И разучиться спать.

 

Со вспотевшими ладонями лежать на кровати. И сердце будет стучать. И так мучительно где-то в груди. А ноги принимают изощренное положение. А руки заламываются.

 

И мне отчетливо видится, как мама идет в кондитерскую лавку. Мама идет в магазин и выбирает недорогие угощения ребенку в лагерь. Вот пакетик с крекерами падает на весы, вот

 

91

 

кивок как символ согласия с получившимся весом и ценой, и показывается темно-зеленый кошелек. Внутри карточка с иконой Богородицы, фотографии мужа и детей, справки и всякие банковские чеки, несколько купюр. Достает одну и забирает сдачу. Идет домой и думает о ребенке, который

будет есть крекеры. И самой становится как бы счастливее и радостнее.

 

Но пакетик с печеньем попадет в руки другому. И другие зубы будут молоть печенье. Причем это обстоятельство даже не позволит мне купить чью-то дружбу. Мальчик, получивший пакетик печений, останется настолько же чуждым.

 

Я помню девочку из лагеря, которая была звездой целой смены, потому что красиво пела. Причем делала это совершенно по-взрослому. Я навсегда запомнил блеск ее ресниц во время выступлений. До этого он видел такой блеск только на записях живых выступлений Милен Фармер, которые смотрели родители.

 

Еще был мальчик. С пирсингом под нижней губой. И черного цвета одежде. У нас почти каждый вечер проводились танцевальные состязания. Он в них участвовал. И весь лагерь собирался на танцполе. А участники состязания поднимались на сцену. Любители дискотек, заядлые танцоры, к тому моменту уже были уставшими, поэтому им было в удовольствие немного передохнуть и посмотреть.

Но были дети вроде меня, которые не ходят на дискотеки. Но зато бродят по территории и бьют кусты палками. Или притворяются мертвыми или спящими. Так вот, даже эта вторая категория детей все равно бежала к сцене, чтобы посмотреть на состязание. Эти вечера сильно отличаются от прочей официальной жизни в лагере. Утром ненавистная

зарядка, где фальшиво играет аккордеон. На завтраки подают холодную овсянку с куском жирного сливочного масла. И

 

92

 

никому не нужные часы сна. А зря. Неплохо бы превратить существование в сплошной сон час.

 

Где же он. Этот мальчик. Без него нет смысла смотреть на состязание. Ведь лучше него никто не пляшет. Может что-то случилось? Он всегда, каждый вечер участвовал в этих танцах. Я покидаю танцпол. Отдаляюсь от людей. Иду в район беседок

– нет. На футбольное поле – нет. Иду к домику его отряда – тоже нет. Ладно, ничего с этим поделать я все равно не смогу. Можно идти мыть ноги и чистить зубы на «умывалку».

 

И вижу сгорбленный силуэт в толстовке. Он согнулся, и по его спине бегут судороги. Волосы растрепаны, передняя часть толстовки растянута и свисает сумкой кенгуру.

Бровь рассечена, и капли алой крови падают на кафель. На переносице сияет грубая бурая рана. Губы сочатся красным и немного приоткрыты. Пирсинга под губой больше нет: на его месте зияет изгнание.

 

Лежащий в темноте на кровати и сосущий леденец начинает вспоминать. И фиксировать. И составлять тетрадь.

 

+17, все так же

 

Каждую ночь рисковать жизнью. Взбираясь на подоконник и любуясь этой березой. Береза стоит одиноко. Почти без

движения. Как резать персик таким образом, чтобы его сок не портил настроения. Природа закрыта. Мир закрыт. Ничего не знать. Не есть ягоды. Избегать грибов. И видеть серое небо над полем. И выжженный цвет колосьев. И город на горизонте.

 

Береза является важным участником лесообразования. Ее кора может спасти путников, и они разожгут костер и будут греться. Листья и почки могут помочь в медицине. Береза – проводник в мир мертвых. Оборачивать покойников в бересту.

 

93

 

Накидывать в гроб березовых палок. И надевать на покойников березовые шапочки. Смерть – единственная реальность.

Небытие – единственное бытие.

 

Было ли это на самом деле? Так ли это важно, если береза это эквивалент Солнцу и Смерти. И спуск в метро кажется

Сном, поэтому метро тоже своего рода Смерть. Одному поэту однажды приснился Сон, в котором он сидит в вагоне метро, где сахар рассыпан по полу. И затем на станции все вокруг носятся с мешками сахара. Помешательство на сахаре. Сахар в карманах, в ладонях, в капюшонах. И смерть сахарная, и сон такой же. В метро поднимается кровь и лезет что-то из лесов. Легкий расцвет, чуждая влажность. Интеллект розы, кровь моря и сумрак богов.

 

Тренировка в письме. Учитель – великий врачеватель, великий заклинатель слов, переживший век, переживший тиранов и лесничих.

 

Точнее блуждать вокруг конкретного события, мысли или объекта, но блуждание превращаются в самоцель. И никуда можно не двигаться. Топтаться на месте. В сумятице топтаться на месте. Я никогда не следовал за тобой. А ты укатывалась. А я не могу сделать шаг. А ты воюешь где-то там. А я никогда не следую за тобой. Что это? Vie.

 

А.М.

 

-5, пасмурно

 

По школьным коридорам всегда ходила одна. И была весьма привлекательной, такой тихой и тонкой. C жуткой аурой.

Если к ней подойти и начать говорить, то она скорее всего смущенно бы смотрела в пол. И смущенно улыбнулась кончиками губ. Красивый черный рюкзак, сильно спущенный

 

94

 

вниз и килограммы пинов на нем. Скорее всего ее лучшими школьными друзьями был охранник и какая-нибудь уборщица.

 

Однажды, она употребила какие-то смеси, которые были так популярны в то время, и сидела на качелях. Затем сильно раскачивалась, пытаясь сделать “солнышко”. Она то ли кричала что-то, то ли громко пела. Через какое-то время за ней приедет полиция и скорая. И она исчезнет.

 

Еще мальчик. С раннего возраста любил пугать всех вокруг. То начнет кричать, то бить девочек, то наестся чесночных булочек и будет терроризировать своим ароматом всю аудиторию. На уроках рисования он вымазывал весь альбомный лист краской и сильно обижался, если учительнице не нравилась его работа. Однажды он послал нашу классную руководительницу куда подальше. Она приложила руку к сердцу и покраснела. Каким- то чудесным образом в класс сразу же примчался ОБЖшник, скрутил мальчика и куда-то увел. И он исчезнет.

 

Внезапные шорохи

 

Жуткая фигура в продуктовом магазине. Фигура спорит с кассиром насчет стоимости селедки. Дороже, дешевле, больше, меньше, слабее, сильнее.

 

Мир, к сожалению, оказывается не таким стройным, как в эссе. Так и стремится забиться и скорчится, замычать и захихикать. Важно ответить на вопрос, или поставить вопрос. Или не поставить вопрос о том, как не должно выглядеть письмо. Но не с претензией на универсальность, но в попытке нащупать взгляд.

 

Сегодня ничего.

 

Две тени сидят в скверике. Периодически поглядывают друг на друга. Держат в поле зрения. Осматривают контуры друг друга. Вдруг одна из них вскакивает и начинает делать что-то неприемлемое.

 

Одна тень просто сидит и смотрит по сторонам, как сова. Другая же пытается заниматься своими делами, но не может сосредоточиться, потому что чувствует на себе неустанный взгляд. Тяжелый досужий взгляд. Тени некуда деться от него. Она может встать и уйти, но за это будет ощущать горечь поражения. Но ведь возможно, что другая тень, сидя напротив и заложив ногу на ногу, не отдает себе отчета в том, что происходит. Или не происходит. Не регистрирует схватки.

 

Обе они часто сюда приходят, но лишь впервые их присутствие зарегистрировано друг другом. Или враг врагом. Кажется, так адекватнее. Они же враг врагу не знакомы. Почему же одна

из них, или обе, либо никакая чувствует мрачное давление. Огромные елки вокруг. Плакучая ива. Газонные фигуры слонов и медведей. Детский стон. Вот одна из теней чешет контур,

 

где должен быть нос. И врагая тень замечает, что врагая тень заметила, что она заметила то, что один из них чешет контур, где должен быть нос. И решает не двигаться. Она повернулась боком. Снова развернулась. Оглядывается по сторонам.

Вторая пытается заниматься своими делами. Но ее деланье отмечено другой тенью. И невозможно сосредоточиться. Или не обращать внимания на тень. Снова повернулась боком.

Наблюдать за этим, в конце концов, невыносимо, но ничего не остается. Лучше бы им разойтись по домам. Или хуже бы им не расходиться. Но вот одна достает пачку сигарет. Достает одну. Сидит неподвижно. Какое-то время сидит неподвижно. Щелкает какое-то время зажигалкой. Дым. Вторая теперь тоже хочет курить. Она недавно делала это, но это было недавно.

Сейчас же, если она потянется за своей пачкой, то это будет означать поражение. Лучше бы пойти домой.

 

Сообщение на интернет-странице. Другие пубертаты. Другая топография

 

Сидеть на балконе и пускать мятный дым на листья клена. И кажется, что жители двора тоже вышли на свои балконы, чтобы посмотреть во тьму ночи.

 

Они не видят. Тоска такая, что хочется выпасть из окна, как буйвол c фотографии. Одного чудака. Он однажды рассказал историю:

 

“Когда-то я пошел к своему лучшему и единственному другу домой. Я всегда шел к нему, когда мне было скучно. Или он настаивал на моем приходе.

 

Одежда скрывала мои печали. В ближайшие дни мужская часть нашего класса должна была идти на постановку на воинский учет. Это означает полный медицинский осмотр.

 

 

97

 

Это унизительно для ранимых тел. И чутких душ. Неизвестные люди щупают, лапают. Слушают дыхание, проверяют зрение. Проверяют гениталии, рассматривают уши. Медицинские осмотры для постановки на воинский учет еще более унизительны. Там нужно ходить в одних трусах по коридору, из кабинета в кабинет. Съежившись, ходить босиком по этим холодным коридорам, и мечтать о том, чтобы мир кончился здесь и сейчас, чтобы мира не было. Рядом не оказалось ни одной дружелюбной души.

 

Нарколог спросила у меня, что случилось у меня с рукой. Я ответил, что я подрался с кошкой, а она у меня свирепая. Нарколог угукнул, постучал ручкой по столу, написал, что я в порядке и отправила в последний кабинет, где выдается

удостоверение о постановке на военный учет”. Конец история от кого-то.

 

А еще птицы мои друзья. И белки на деревьях. И мягкие игрушки. И кошки с котами.

 

Этим утром усаживаться на место в сидячем вагоне, который за 7 часов довезет до столицы. Скачать несколько музыкальных альбомов. Послушать в поезде. Но на все воля судьбы. Успеть попрощаться с этой березой. Хотя бы взглядом. Листья ласкали душу и укладывали спать. И охраняли сон. Когда поезд тронется, во двор придет мужчина с гармошкой и будет петь сгорбленным пятиэтажкам и березе по центру.

 

+34, никак

 

И снова бессонная ночь. Так жарко, что постельное белье сбежало. Оно не выдержало прикосновений. Мир приобретает оттенки ада. Но кто спит в преисподней. Что может сниться мертвым.

 

 

98

 

Но хуже бессоных ночей – ночи наполненные страхом. Когда снится кошмар. Просыпаться в поту и с дыханием. Засыпать со страхом заснуть. Спать и бояться спать. Видеть кошмар. И просыпаться в поту и с дыханием. И так всю ночь.

 

Голова с глазницами трещит и постоянное чувство тошноты. Слабость в теле. Лечь под мягкое одеяло и заснуть окончательно. В сидячем вагоне сон невозможен. Можно лишь приблизиться к нему. Лакать молоко дремы как кот. И

не утолить жажду. Самый действенный способ заснуть сидя – вытащить столик-раскладушку, облокотиться, накрыть голову руками и закрыть глаза. И стук рельс и шпал навеет сон.

 

Когда можно было спать за последней партой в школе во время занятий. Больше делать и ничего. Кроме как считать птиц за окном, и смотреть на сугробы. И видеть оранжевый электрический свет. И грязные коридоры. И невкусную еду в столовой. Где бросаются катышками хлеба. В компоты летят ядра хлеба. И тарелки – щиты. И вилки – мечи.

 

Последнее время пламенеет лето. Оно стискивает дешевую сигарету в зубах и топит свою невозможную печь. Мир терпимее, когда пасмурно. Скорее бы осень, а лучше зима. С недавнего времени начать уважать зиму.

 

И картины дождливой ночи. Когда куда-то ехать. На поступление. И не видно ничего за стеклом. Только темень и капли дождя. Слышен храп в вагоне. И запрокинутые носы, с волосами в ноздрях. С оранжевым светом в тамбуре. И синими от экранов лицами. И когда зима – холодно. Когда лето – жарко. Зимой лучше, чем летом. Летом лучше, чем зимой. А лучше вообще – никак.

 

 

 

 

 

99

 

+22, облачно

 

Опасно близко к сваливанию. Напомни достать курицу утром, и оставить размораживаться в раковине. Проводить дни вне дома. Но в другом месте. Что больший дом. Там два старых человека. С морщинами. Которые едят не те пельмени, и поливают их другим кетчупом, и картошка пригорает, и блины другие на вкус. Но так желто-коричнево. И за окном снег.

Игры в лото, шахматы, телепередачи о рыбалке. И книги о рыбалке. И мечты о рыбалке. И большая вязаная икона. И есть большой монитор. Где сны. И антимир. Можно забыть

пространства и сугробы. И затем спать в темноте. Выслушивая толчки настольных часов. Очень громких. Сводящих с ума. И звучащих в ночи.

 

Если не хотеть идти спать и поднимать бунт против ночи, то в комнату зайдет человек с морщинами. И в очках. Звучит

рассказ. Колыбельная. О чем-то страшном, что придет ночью и заберет с собой всех непослушных. Придет большой человек. Черный как туча. И тучный как тень. Он ходит по улицам с большим мешком и забирает всех, кто не лег спать. Мрачный страх перед человеком с мешком. В фуфайке и фуражке. И в широких брюках. И он скользит по стенам зданий. Тенью. С одного дома на другой. С одного столба на другой. С одного автомобиля на другой. Оцепенение. Спать невозможно. Лучше бы тикали часы. Чем такой кошмар. Неизменно воображение рисует огромную тень в фуфайке и огородных сапогах. Так страшно. Тень на стене, которую на мгновение освещают фары проезжающей по дороге машин. Окно выходит прямо на дорогу. И кроме хода часов и страшных теней, еще и гул проезжающих машин. И машины бегают по стенам. С бело- желтым цветом фар.

 

Вообразить панорамы темной улицы с обшарпанными желтыми стенами домов. Там гуляет черная тень с тяжелым

 

100

 

набитым мешком за спиной, откуда доносятся поскуливания. И затем молчание. Но кроме страха есть что-то еще. Что невозможно просчитать. И что ускользает от внимания людей в морщинах. Что невозможно учесть. И что возникает

необратимо. И в той же степени случайно. Где-то на периферии сверкает желание. Чтобы мешок с тенью зашли в комнату. Где перестают тикать часы, и где исчезает гул дорог. И воцаряется тишина. И молчание. И вот теперь в хмуром мешке. Ничего

не видеть. И не слышать. И мешок несет на самый край ночи, где не придется смотреть на фейерверки из окна; где не нужно вынимать объедки из раковины в резиновых желтых перчатках или искать работу; где не будет этих осенних ветреных дней

и липких от пота летних простыней; где есть только зло, и нет добра; где нет ничего; где лишь сугробы и тени; где серое небо; и где нет листовок; и есть только избавление.

 

 

Воображаемое письмо

 

+12, воображая сентябрь

 

Продрав глаза, увидеть сон. Сутулая рука в кожаной перчатке открывает птичью клетку, в кулаке извлекает оттуда птицу

и останавливается. Затем кулак со всей силой сжимается, костяшки пальцев напрягаются, птица начинает извиваться и издавать звуки. Рука в перчатке мастерски контролирует количество и качество прилагаемой силы: птица не умрет сразу. И будут хромые страдания. И медленное затухание. Кулак выпускает птицу, и она жалобно начинается ковылять по поверхности, как калека-попрошайка в вагоне метро.

Проснуться и утереть слезы.

 

+14, полдень

 

Сидеть за рабочим столом, и что же видеть: небольшого размера тарелку белого цвета с синими узорами на обочине в виде виноградных лоз и каких-то листьев; на ней крошки хлеба, на который когда-то был намазан творожный сыр, купленный позавчера в сети продуктовых магазинов по

скидочной цене; там же неприкаянно возлегает вилка, которой было съедено 2 яичных желтка и некоторое количество яичного белка, который растекался по поверхности сковородки с антипригарным покрытием сначала в жидком виде, затем приобрел желеобразную полуформу и побелел: вплотную

с тарелкой находится кружка с черным полупрозрачным стеклом, из которого выпивается некоторая жидкость, но какая именно вспомнить уже не представляется возможным; тарелка с чашкой находятся в левой верхней половине стола; тарелка

с вилкой левее, кружка справа от нее и чуть выше; под ручкой кружки лежит зиплок, в котором позавчера лежали браслеты; снизу тарелки лежит самокруточная бумага, и на обертке обещают, что она очень тонкая; прямо передо мной, правее

 

и ниже бумаги находится подставка для кружек, на которой изображена собачка в зимней зеленой шапке с красным пунпоном и обернутая в зеленый шарф: собака смотрит прямо в глаза созерцающему; на подставке как и полагается согласно функции этого предмета находится розового цвета кружка, с надписью “omnomnom” и довольным псом внутри пирожного; из кружки высунулась веревка от чайного пакета с ароматом мелисы; если же исследовать правую часть столоа, то в верхнем углу я обнаруживаю роликовый дезодорант с ароматом; дезодорант, как обещает инфографика на этикетке, подходит как для черной, так и белой одежды; снизу стоит два стакана, один из которых вытянут, другой же скорее пузат; оба стоят здесь минимум два дня; у их подножий лежит пачка фильтров , в которой изначально было 120 штук по 6мм, но осталось всего-лишь 2; рядом же обнаруживается упаковка табака, являющаяся одним из самых бюджетных вариантов на современном рынке табачных капризов.

 

+14, ливень

 

Даже для того, чтобы написать близкую к полноте бессмыслицу, нужно очень сильно постараться. Во всяком случае, к такому предприятию сложно подойти аккуратно.

 

Красная униформа отчуждает человека от внутреннего значения. Надев ее, он больше не тот сложный или простой комплекс тревог и грез, но безупречный продавец-кассир.

 

Оторвали от себя, как от сна. Боль сравнима с разрывом пуповины, когда младенец начинает крик. Момент удаления ребенка из пространства живота матери. Издался плачь и началась. Поехало. Глупая улыбка после бессонной ночи. Стать дельфином на черных волнах. Но вдруг колено трясется. Его трясет рука. Акула, на которую наваливается Зло и начинается театр похоти. Слышать голос. Спишь хорошо…а место то!

 

103

 

Перед лицом стоит фигура с морщинами и указывает пальцем на соседнее место в сидячем вагоне. Приходиться двигаться.

 

Так и на работе. Стоит только забыться в стальных грезах, как подойдет грубая тень и нескромным своим вопросом прибьет к полу. А где ценники на малярный скотч. У нас в зале несколько сканеров, пожалуйста, узнавайте цену на интересующий вас товар прикладывая к ним штрихкод. Каждая минута в мечте на вес золота. Ничто не видеть и не слышать, ничего не видеть и не

слышать, не смотреть на часы, не отсчитывать шаги, не перебирать в голове ритмизированные строки, не думать, не знать.

 

Если запереться в пустой комнате с абсолютной звукоизоляцией, то все равно будет слышен мерный гул бега крови по сосудам и стук сердца. Вчера я купил себе новый пиджак и серый жилет.

Нужно бы уточнить, как называется этот элемент одежды. Все называют его жилетом и сопровождают называние несколькими уточнениями: ну такой на пуговицах спереди, не вязаный, ну жилетка такая. Давно я хотел новый пиджак и первый в своей жизни жилет. Совершенно случайно купил их в секонд-хенде.

Уже больше месяца нет работы, и скоро весь остаток финансов иссякнет. Как реки, уходящие на мель. Везде тоскливые короли, везде бродяги и непризнанные гении. Но теперь мель. Плато и поверхность.

 

И вот теперь болезненный интервал. Когда полтора месяца бездействия. Нужно искать работу или подработку. Ничего не хочется делать. Суставы стонут от нежелания. Ведь стало таким привычным наблюдение за театром теней на потолке; вслушивание в меланхолию дрелей и циркулярок; наблюдение за птицами и прыжками лягушек. Воспитывая в себе презрение к действию, не заметить, как пришла осень.

 

Каждый день слушать истории о драмах людей, которых скомкал в своей жилистой ладони наш век. Их можно понять. В смысле людей. И в смысле ладони. Многие смотрят на

 

104

 

карусель успеха, и она их сводит с ума.

 

Возможный вариант названия: безумие от

 

Но можно избрать путь неудачи. Или как минимум параллельности. Можно ничего не делать, или делать, не рассчитывая на победу.

 

Можно вырезать и списывать все что попадает под руку не обращать внимание на на на внимание на на на плагиаты уравнения списать переписать падающее под руку.

 

Несколько важных слов о нравственном воздействии чаепития

 

Чай не просто приятный напиток. Но напиток, оказывающий решающее влияние на характер. Это было многократно отмечено и не вызывает никаких сомнений. Воздействие чая примерно такого: приблизительно через десять минут лицо краснеет, все тело ощущает тепло, разогрев, наступает своего рода интеллектуальное одурманивание, очень схожее с тем, судя по всему, какое возникает в разреженном горном воздухе. И приходит восторг, вдохновение, все кажется светлым и радостным, ведь уходят любые негативные эмоции. Тело наполняется пухом, делается легким и гибким. Ум озаряется и наполняется добродушными мечтами и мыслями.

 

Но первичная положительная реакция обманчива, и на смену ей приходят негативные симптомы. Головные боли начинаются быстро, лицо выглядит УМЯЩЕННЫМ и сухим, особенно вокруг глаз, где внизу темно. Потом возникает с сильными комментариями, прилив прошел, ладонь и ноги холодные, нервное начало, дрожь после большой душевной депрессии.

Теперь этого нет, он обнаруживается во всех голосах и находится в полном аресте; Он не может ходить или сидеть в глубокой темноте из-за своего психического состояния. Всегда

 

105

 

есть много симптомов расстройства пищеварения, в том числе расстройства рыбной ловли, в том числе мочи и более частый вкус и другие. Психическое расстройство при наблюдении.

Живет на случай страха, что может выгнуться: амбар пугает в оминибе; Когда вы переходите дорогу, он боится попасть под машину; Как обочина проезжей части, индикатор падает или смотрит на дом нормально, считает, что убивает. Предвидя преднамеренную собаку, которая укусит его при ударе, он проносит через все секции зонт, чтобы уберечь себя от такого нападения. Вышеизложенное завершено.

 

Нравственное воздействие употребление табака

 

Нет сомнений в том, что табак серьезно влияет на характер, притухает к моральным предпочтениям, ошеломляет совесть и, кроме того, уточнение мыслей и чувств, которые характеризуют истинного христианского лорда. Это гораздо

более очевидно, как вы, возможно, ожидали, у молодых людей, которые влияют на использование табака по мере развития природы, у тех, кто приобрел эту привычку в последующие годы, хотя это часто прямо пропорционально тому, что наблюдалось в последнем корпусе. Нет сомнений в том, что использование табака легко, и этот порок редко изолирован.

Уродливый язык и жадность часто приводят к употреблению алкоголя. Вот хороший признак борьбы с воздержанием: лидеры поняли значимое признание и продвижение этого факта как фундаментальное достижение для любой цели поощрения воздержания. Дальнейшие статьи: Природа табака; Отравляющие воздействия табака; Почему от отравления табаком умирают не все курильщики поголовно; Воздействие табака на кровь; Табак предрасполагает к заболеваниям; Больное горло курильщика; Табак и чахотка; Табак как причина сердечных заболеваний; Табак и диспепсия; Табак как причина рака; Табачный паралич; Табак как причина безумия.

 

Последние заметки в телефоне: бумага, вареники, корм

 

Предпоследняя заметка в блокноте: лишь бы спать и ничего не делать.

 

Мамочка, ну мама, скажи, ответить вопрошающему, а пять минут это много или мало? Папа сказал, что вот мы через пять минут должны выйти из дома. Пять минут это все же мало?

Мама говорит, сынок, дочь моя, пять минут сами по себе это пять минут времени, ни много и не мало, точнее и много и мало. Прошедшего не существует, говорит мама, потому что если бы оно существовало, то настоящее было бы отягощено всем весом прошлого, которое бы постоянно существовало.

Будущее же не существует по тому принципу, что его еще не было, поэтому ему и дали такое название. Настоящее же представляет собою великую загадку, о котором придется

задумывается. И будешь сгорбившись сидеть на компьютером и вспоминать. И топтаться на месте.

 

Так и не получил ответа, малы или велики 5 минут, и сколько это времени.

 

Потянувшись, он похрустел костяшками пальцев и снова принялся стучать по клавиатуре.

 

Нужно позвонить по телефону насчет рабочей формы. Он взял телефон и начал звонить.

 

Он взял телефон и начал звонить, но перед этим написал в документе: Он взял телефон и начал звонить, но перед этим написал в документе.

 

У продавцов и кассиров разные стратегии по борьбе с миром. Кто-то принимает иронично-озлобленную позу и предпочитал

 

108

 

бездельничать; кто-то надевает маску жизнерадостности и добродушия, скрывая ненависть; кто-то несет свое распухшее лицо рыбы сквозь торговый зал. И выпучивают глаза сома.

Пойманного в рыболовную сеть. Извиваться и притворяться мертвым бездыханым бедным никчемным песочным покинутым страстным холодным плохим злым добрым кошмарным ласковым телом.

 

Гул сушилки для рук выводит из оцепенения. В мутной вонючей воде, где бутылка с бесчетными головами лернейской гидры, летают тоскливые ангелы. Стук цепей колеса обозрения толкует о вечном. Но не страшны колеса, если они без шипов. Город проткнут лучами несдешними, и город отдает себе в этом отчет. И благодарит. Как мать благодарит ребенка за чупачупс, который он выпросил.

 

Щелканье слов, мерцание корней. Пробуждение – оскопление. Дзен – опустошение слов. Они как рогалики крутятся на спицах. Тайна в том. Пустота и руины, котлеты и фарш.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

108

 

На кассе в скуке. Пассажи за прилавком

 

Дремучее низкое облако нависло над сердцем и пахнет этиловым спиртом, и смотрит глазами серыми, с лопнувшими сосудами, стоит и смотрит, чуть приоткрыв рот и чуть вытянув голову, с забором зубов, в одном из которых намечается дупло;

 

насмешливо так смотрит, остроумно-устало смотрит, облако низкое, сутулое, уйдите пожалуйста, и так ведь печально, не весело;

 

и он кричал: не хочу умирать, спасите, помогите, это все этот прыщавый сутулый пес, я не хочу умирать, дайте пожить, дайте пожить не хочу умирать, я не сын, я не он, вы обознались;

 

кристальная ясность утра сводит с ума, когда все понятно и доступно, хоть крутись юлой, хоть стекло жуй без майонеза всухомятку, и будильник – детонатор сна, детонатор идиллий, на кухню явлюсь как на зеленый луг, где под желтыми лучами солнца бегает сахар и хлопья овсяные, и чайные пакетики ухабисто строят глазки хрупким чашкам, карательный наказ будильника уходить в сон, и обнять дрему как дельфина, скользя по соленой резине сухими от спокойствия руками, и оттягивать всеми жилами момент засыпания, ведь будильник это райский механизм, и он не дает мне проснуться;

 

и бензин в лужах сверкает алмазами, я падаю с велосипеда солдатиком или щучкой к ней в глубь, или любимым способом плашмя, чтобы ребра переняли вкус зеленого гороха, ножом и вилкой по дну банки консервной, меня нежат воды пыльные в своих мирах, моя черная пена разбилась, асфальтом принята, и первый день работы после выходных как обнажение раны, как тихий взвизг акул в тишине морей, и второй день работы после выходных есть наполнение крови железом, и разбухание вены

 

109

 

в медной улыбке, где тело есть губы цвета моркови вареной,

 

и сквозь тоннель плыл вагон чешуи, сомьи губы беспомощно теребят воздух, и в брюхе скрылся малыш-идиот, свернувшись бутоном тюльпана, бурового такого цвета, шерстяного, и похмельный цветок лежал на скамье, жадным соплякок уткнувшись в кисельные дали своей тишины и вони, и муха садиться в глазницу карасика, ведь она уже не жива, взглянула в отверстие бездны и застыла, удивившись такому раскладу, и тьма карася сгустилась над ней, налепя на нее кокон, где емное причастие в черном, но завтра она проснется бабочкой, чтобы послезавтра истлеть на солнце, и так грустно, но так было надо, и не страшно что она и не бабочка вовсе,

 

полагать что ты имя это не туда воюешь, и буквы есть разложение бабочки в мухе, ведь жуткое дело когда небеса отдают небывалым цветом, и когда сгорбленный верблюд тенями перекрадывается по обоям, чтобы придать этим небесам свой свет,

 

и губа неминуемо закончится закатом, как самка паука – обязательно съест своего приятеля. это был вариант названия документа.

 

в детском саду преступно спрашивать у малышей, кем вы хотите стать, и лучше об этом не спрашивать, и лучше было бы вообще не говорить.

 

молчать,

 

и с самого рождения ребенок должен слышать только тишину, а еще лучше, если пуповины как удавы задушат разочарование еще там,

 

и будет всем утробное избавление, и лицо матери отдает

 

110

 

белизной бумаги а4 для печати, и его пронизывает боль холодных больничных коридоров, и на кончиках зубов поселилось великое счастье от удачного рождения тельца, и нет ничего захватывающее, чем массаж сердца младенцу, и губы наливаются вином, а глаза сапфирным яростным блеском, но секунды стоят в очереди, кротко уставившись в спины друг друга, ну что там скоро, а ботинки кожаные, турецкие,

 

и секунды устали, но вот контроллер эскалаторов, или контролирующий эти иаковы лестницы, мирно спит в кабинке, облокотившись и засопев, и страшно бывает, когда из-за спин вдруг вырастет пара пушистых серых крыл,

 

и когда рабочая смена встает у края обрыва, вылупившись в черную пропасть,

и с вороном плюшевым в рюкзаке рассматривает узоры тьмы.

 

Другие пассажи на прилавках

 

Черепахи на поводке. Пассажи на кассе.

 

Тягучие вены посинели, в толпе автобуса как рыба в банке, где ехать сквозь весну. Одно лишь солнце и одна лишь грязь. И ехать вдоль ледников. Ехать вдоль океана.

 

А теперь у кассы номер 582. Смотреть на часы. И время неумолимо движется к концу. И хочется только спать. И есть бублики. Канцелярские ножи режут пальцы, режут мачты и плоть мира. Скорее бы ночь, чтобы ехать сквозь нее.

 

Получен ответ. Пять минут это целый век. Целая вечность. И перед зрачками только смена цифр. Секунда на секунду. Минуты на минуту.

Компоненты структуры не имеют значения сами по себе.

 

Но как эксперимент – интересно. В целом – нудно. Муть, зевать, муть, зевать, зевать муть.

 

И как всегда стоять за кассой, за прилавком, бегать с термокоробом в поту и печали, или насиживать геморрой на стуле, делая конспекты для студентов, которые не хотят этих конспектов. Как в поезде на локтях. Пускать слюни. Терять обмороки. Падать сознаниями.

 

Стрем нарастает. Вижу вчера и увидел сегодня. Услышано вчера и послышано сегодня. Завтра снова день рождения.

 

Хруст напомнит о веселье. Хруст снимет сонливости. Как снимают номера в отелях. Обязательно в дешевых. Но как по трафарету.

 

Конец пассажей

 

112

 

Уплыли птицы

 

В этот октябрьский угрюмый день я сижу и перебирают четки отчаяния. Эта фраза, пожалуй, является единственным, на что сегодня хватит сил.

 

Действительно, больше ни на что сил не нашлось.

 

Возможный вариант названия: грех уныния

 

Звуки моря приходят из колонок, потому что в таком виде его можно себе позволить. Спокойно и ласково в комнате. Это было давно и никогда уже не будет. Грустно, столько бед, никаких надежд.

 

Выписка из галереи воров. Галерея воров – это такая папка на жестком диске, куда помещены все инциденты связанные с воровством. У многих крупных сетей есть такие папки.

 

Отрывает ценники или защитки и складывает книги в пустой черный пакет. Алкаш и паршивец. Ходит по всей сети.

Пойман. Пытается вынести детские книги в карманах куртки и штанов. Книги забрали, задержать не удалось. Попытка кражи книг по эзотерике. Ворует все подряд, лишь бы за бутылку продать. Молодой грязный парень носит объемную одежду в стиле оверсайз. Под этой одеждой было обнаружено 18 шт. ежедневников. Ведет себя нагло, борзо, агрессивно.

Не сопротивлялся. Все отдал. Украл 2 настольных игры, снял пленку зубами. Игры спрятал под куртку. Пришли вчетвером. Шумные. Парни отвлекают кассира, девушки прячут фуд.

Пришел с подарочным пакетом, в котором была коробка. В эту коробку спрятал мягкую игрушку и ушел. Высокий, тощий, кажется, несовершеннолетний. Все время поправляет челку.

Прячет лицо от камер. Работает быстро и незаметно. Его действия смог заметить только администратор по камерам.

 

113

 

Товар выкладывал по одному, в надежде что-то унести. Полноватый, небольшого роста, голос высокий “бабий”, речь невнятная. Запах алкоголя. Пытается отвлекать персонал долгими разговорами.

 

Текст обнаруженный на бетонной стене напротив железной дороги. Его можно прочитать, если ехать в юго-восточном направлении и внимательно смотреть в окно.

 

За что мы воюем? Мы огромная и богатая страна. Нам не нужны чужие территории, у нас всего в достатке. Но есть наша земля, которая для нас священна, на которой жили наши предки и на которой сегодня живут наши люди. И которую мы никому не отдадим. Мы защищаем наших людей. Мы воюем за всех своих, за свою землю, за свою тысячелетнюю историю.

 

Кто воюет против нас? Мы сражаемся против тех, кто ненавидит нас, кто запрещает наш язык, наши ценности и даже нашу веру, кто насаждает ненависть к истории нашего Отечества.

 

Против нас сегодня часть умирающего мира. Это кучка безумных нацистов-наркоманов, одурманенный и запуганный ими народ и большая стая лающих собак из западной псарни. С ними разномастная свора хрюкающих подсвинков и недалеких обывателей из распавшейся западной империи

со стекающей по подбородку от вырождения слюной. У них нет веры и идеалов, кроме выдуманных ими же похабных привычек и насаждаемых ими стандартов двоемыслия, отрицающих дарованную нормальным людям мораль.

Поэтому, поднявшись против них, мы приобрели сакральную мощь.

 

Где наши прежние друзья? От нас отказались некоторые испугавшиеся партнеры – и плевать на них. Значит, они были

 

114

 

нам не друзья, а просто случайные попутчики, прилипалы и прихлебатели.

Свалили за тридевять земель трусливые предатели и алчные перебежчики – пусть сгниют их кости на чужбине. Их нет среди нас, а мы стали сильнее и чище.

 

Почему мы долго молчали? Мы были слабы и опустошены безвременьем. А сейчас мы стряхнули липкий сон и тоскливый морок последних десятилетий, в которые нас погрузила гибель прежнего Отечества. Нашего пробуждения ждали другие страны, изнасилованные повелителями тьмы, рабовладельцами и угнетателями, которые грезят своим чудовищным колониальным прошлым и жаждут сохранения своей власти над миром. Многие страны давно не верят их бредням, но

пока боятся их. Скоро и они проснутся окончательно. И когда трухлявый мировой порядок рухнет, он погребет под многотонным спудом своих обломков всех его надменных жрецов, кровожадных адептов, глумливых прислужников и

бессловесных манкуртов. В чем наше оружие? Оружие бывает разное. У нас есть возможность отправить всех врагов в геенну огненную, но не это наша задача. Мы слушаем слова Создателя в наших сердцах и повинуемся им. Эти слова и дают нам священную цель. Цель остановить верховного властелина ада, какое бы имя он ни использовал – Сатана, Люцифер или иблис. Ибо его цель – погибель. Наша цель – жизнь.

 

Его оружие – затейливая ложь. А наше оружие – Правда.

Именно поэтому наше дело правое. Именно поэтому победа будет за нами! С Праздником!

Недурно, не правда ли?

 

Возможное название документа: орфография и пунктуация соблюдены

 

115

 

Человеку требуется свой рабочий стол, чтобы работать. Можно мечтать и о кабинете, но начинать придется с малого. Хотя

бы ручка и листки бумаги. Уже неплохо. Можно пользоваться телефонными заметками.

 

Надписи на стенах туалетной кабинки

 

Содержание великой тайны состоит в том, что никакой тайны нет. Недурно.

 

С больной головой и зубом нужно продолжать.

 

Когда умерла бабушка, я сидел на небольшой трибуне напротив баскетбольной площадки. Уже стемнело, поэтому спортсмены ушли, а любители побездельничать пришли. Я был одним из таковых любителей, хотя некогда принадлежал к спортсменам. Сидим себе компанией на баскетбольной площадке и табак лениво потягиваем. Замечательный промежуток времени, когда уже начинает темнеть, но домой еще рано, а вокруг уставшие взгляды. Городская пастораль ускользает вместе с телефонным звонком. Папа. Ало, не знаю

где ты, но не веселись, иди домой, бабушка умерла. Мы сейчас у нее, будем поздно.

 

Еще сто раз перепишется и сто раз изменится. Сил больше нет

• сплошное раздражение и усталость.

 

Огромная куча книг свалена на площади. Высокое пламя и тучи дыма. Крепкая рука с большими пальцами как у отцов, легкая небритость и мужественность. Вот они, кто сжигали бумагу с буквами. Своими крепкими волосатыми руками бросают переплеты. Один за одним, другой за другим. И как же они правы, как же сильны и в полномочии так поступать. Легкая небритость и строгие брови. Мужчины. В форме и в уверенности.

 

116

 

То было время огня и дыма. Железное время титанов. Но сегодня сказали: нужно обернуть вот эти десятки книг в полиэтиленовые файлы а-4, заклеить скотчем налепить бумажный квадратик 18+. Авторы этих книг: жонглеры, политологи, шахматисты, литературоведы, перверты, историки, эзотерики, эксперты в кино, кулинары. Все они что-то сказали или вышли куда не следовало, и теперь помещены в полиэтилен. В эту смену в книжном магазине я собственноручно их нейтрализовал. Это было рядовым

рабочим заданием, и я его выполнил с переменчивым успехом, так как склеивать углы файла было трудно, и получилось неказисто. Но теперь все эти нежеланные дети помечены,

на их тела нанесен скотч и бумажные квадратики. Зайдя в магазин, вы сразу поймете, кто враг. Книги в уродливых упаковках не захочется брать в руки, и уж тем более покупать. Хотя и личности этих новоиспеченных врагов мне абсолютно не симпатичны, но такого они вряд ли заслужили. Быть замотанным в полиэтилен и заклеенным скотчем.

 

Тела, помеченные проказой.

 

Возможный вариант названия: амехания

 

1. Пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений и (или) предпочтений либо смены пола, выразившаяся в

распространении информации и (или) совершении публичных действий, направленных на формирование нетрадиционных сексуальных установок, привлекательности нетрадиционных сексуальных отношений и (или) предпочтений либо

смены пола или искаженного представления о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных сексуальных отношений и (или) предпочтений, либо навязывание информации о нетрадиционных сексуальных отношениях

и (или) предпочтениях либо смене пола, вызывающей интерес к таким отношениям и (или) предпочтениям либо

 

117

 

смене пола, за исключением случаев, предусмотренных статьей 6.21.1 настоящего Кодекса, если эти действия не содержат признаков уголовно наказуемого деяния, – влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от пятидесяти тысяч до ста тысяч рублей; на должностных лиц – от ста тысяч до двухсот тысяч рублей; на юридических лиц – от восьмисот тысяч до одного миллиона рублей либо административное приостановление деятельности на срок до девяноста суток.

 

За последние несколько недель во мне качественно прогрессирует неспособность спать по ночам. Сложно сказать насколько дела плохи, и можно ли классифицировать этот недуг как “бессонница”, но спать по ночам спокойно

и радостно, как это всегда было, теперь не представляется возможным. А так было хорошо, а так было славно.

Прокручивать слово “сон” в голове и получать удовольствие от осознания перспективы поспать. Предсонное лежание прекрасно тем, что оно длиться считанные минуты, а то и секунды, и обязательно разрешается самим актом сна. Но

в какой же ад превращается эти райские минуты, если их растянуть на целые часы. И лежишь, и смотришь в потолок, и силишься заснуть.

 

Перевернись на бок. Иначе будут кошмары.

 

Остриг волосы. Так коротко я не стригся класса с девятого.

В те богом забытые времена я ходил в парикмахерскую совсем рядом с домом. Она находилась рядом с кондитерским заводом. На улице всегда пахло празднично и сладко. У кондитерского завода были ворота в изумрудный цвет. И аллея из каштанников. И каштаны под ногами. И милые скамеечки. Как бы там не было, но парикмахерская была совсем рядом.

Здравствуйте. Давно не заходил, весь оброс. Покороче? Виски прямые или косые. Понятно. После этого, вплоть до расчета,

 

118

 

в помещении никто не проявлял желания ронять слов. Ну, вот и все. С вас как обычно. Сейчас дам сдачу. Спасибо, приходи еще.

 

Но то было давным-давно. Затем долгое время я либо не стригся совсем, либо как-то продуманно. Но вот на днях захотелось просто состричь как можно больше волос. Смыв все налипшие волосы и взглянув в зеркало, я обнаружил лицо отца со свадебной фотографии, где он с матерью радостно смотрит в объектив камеры. Держатся за руки, улыбаются почти с зубами. Им было счастливо в тот день. И мне.

 

Кое-как услышанное

 

Гнусность и пыль. надежд никаких тчк планов никаких тчк Оранжевый ужин спустился в желудок. И начинает свой путь в кишках. Выходят из лязгающего уюта столовой.

Где пюре сражается с вилками. Выходят на темный плац. И светит единственный фонарь. Рота застывших надежд.

Почему ты здесь, а не там, где юность бьет яркими красками и рассыпается в серую пыль. Белый свет падает на асфальт. Разбитые берцы замерли в ожидании. Головы прямо, руки по швам. И вот, начинается первый снег. Он опускается вдоль света фонаря. Вокруг темень, но снег водопадом спускается вдоль света фонаря. И голова в зеленой шапке непроизвольно поднимается. В животе сытно и тоскливо.

 

Лучше не выводить старательным жестом какие-то имена, какие-то названия, какие-то фамилии и отчества. Лучше пожалеть и не заставлять кидаться в заметки, чтобы переписать десяток ненужных имен, фамилий, названий.

 

Столица заселяется вновь. Добро пожаловать в оплот порядка, где лазурный воздух чист.

 

Сегодня десятки тысяч голов и теней сновали по улицам большого города. Бились затылками и стукались пятками. Огромные потоки пуховиков, пальто и шапок. Прогулочный шаг рассекает асфальт со снегом. И усталость с дымящимся табаком. И запах пончиков с обещанием прошлого. Снуют ладони и подошвы по бульварам, перекатывая снежные шары.

Дыхания перетаскиваются по темноте улиц. Можно попасть в продолговатое помещение с бумагами и переплетами. И не

на что искуситься. Удовлетворяет только пустынное письмо, и письмо инвалида в кресле-качалке, перебирающий в кармане соленые камни со дна моря, которые предназначены для сосания.

 

 

Настукивать пальцами по клавишам возможно только ввиду отсутствия желания настукивать пальцами по клавишам.

Никаких наитий, никаких морских волн, никаких закатов и рассветов. Настукивать пальцами возможно только

развалившись грудой металлолома на кровати без сил думать, без сил вспоминать, без сил воображать, без сил настукивать что-либо удовлетворительное. Только так, иначе невозможно.

 

Надпись на клочке туалетной бумаги: Сидя лучше, чем стоя. Лежа лучше, чем сидя. А мертвым еще лучше.

 

И антенны, провода. Строительные краны как цветы. Нет, как строительные краны. Смотреть не на пустошь, не на пейзаж, не на панораму города. Но под себя, под колеса, где месится грязь со снегом. Держать взгляд на волнах грязи и снега.

 

Метро с запахом мочи. Застоявшейся мочи. И пахнет рыбой, в центре зала. И опять люди вокруг. Разных возрастов.

 

Полосы света на потолке. Темном потолке. И прямоугольное пятно на потолке. Темном потолке. Пятно это отражение окна. Луна светит и окно отражается в потолок. Вот такая компания бессонной ночи.

 

Но на мгновение заснуть. Закрыв глаза. И увидев черное пространство без объектов. Точнее видеть обратную сторону века. И перестать воспринимать черное пространство как данность. И видеть сон. Где страшная сущность под именем “грильяж”. Образ этой сущности сам по себе не пугает.

Мутный черный шар с волосами по окружности. И эффект черной дыры. Эффект всасывания. Который источает энергию ужаса.

 

Не уметь спать после кошмара. Страх засыпать, ведь по ту

 

121

 

сторону сплошной ужас. Нигде нет покоя. Даже во сне.

 

Голубые, розовые, алые вагоны. В них уехать от зимы.

Этот приезд не обещал ничего нового. Зеленые и винные грузовые составы на рельсах в ночи. Все такое же торможение рельс, после чего нужно стоять на выходе с вещами. Перед этим успеть скачать три приложения с услугами такси. Чтобы выбрать среди трех наиболее дешевый. На привокзальной площади все те же отряды полиции, которые смотрят на новоприбывших. Где-то среди них залаял пес. И кто-то неряшливо одетый стоит в томной тени каштанов.

 

И около 20 минут ждать такси, затем сесть в машину и смотреть в окно. До боли знакомые улицы, до боли узнаваемые вывески. Некоторые исчезли. Их заменили новые. И вот доехать до нужного дома, где встретят нужные люди, с которыми будет приятно встретиться в очередной раз.

Расцеловать им щеки, пожать руки. Они пойдут спать.

 

За окном будет береза. Уже без листьев. Голая береза и сугробы внизу. Если случайно упасть, то возможно ничего и не случится, кроме этого падения. С улыбкой зябкой он мирно спит. Как больной ребенок. Продрог, но согрей его, земля.

 

И скорее всего, придется умереть. В скором будущем. Где- нибудь. От бетонных обломков. Или от осколков. Или от пули. Или от ракеты. Или от ножа. Который проткнет плоть. Или от чего-то еще. Но умереть, и останется такой вот файл на компьютере. Безнадежный, ненужный и кривой. Как

оставленный инвалид на кровати. Без коляски. И без костылей. Просто останется.

 

И потихоньку завершать. Близиться к закату. Губы уже закатились. И глаза тоже закатились. Вспышка увяла. И цветок увял. Бутоны люстры больше не цветут. И остается лишь

 

122

 

усталость. Кроме усталости ничего не получить. Это своего рода отзыв. И пруды остались позади. И чайки с утятами где-то там, позади. Вкупе с общим туманом морока и пыли.

Заволакивает черной дымкой над полем, где дымка искомое, а поле лишнее.

 

Но иметь “путь губы к закату”. Тоска утробная, как с мамой поход за обувью, скулы свело от скуки, но обувь на выборе. Кожа все не кончается, замша, кожзам, там зубы в подошве. Есть блаженство смотреть вниз, а не вверх, как толпы муравьев или кого посолиднее сбегаются, снося башни долой, но упал человек плашмя в банку с фигой в кармане. Когда патологоанатомы будут расследовать тело, то увидят эту фигу большую в кармане. Вот будет скандал. Настал момент, когда я смогу признаться вам, что я не в стороне, но в стороне,

В этом весь фокус. Весь престиж. Моя поступь походки ходьбы быть (была) левой неуклюжей сторонней (лишней). В сырном отделе тело рушиться. Если вспороть живот на кухне, то холодильник, и плита газовая, и кран с водой и раковина доброжелательно и скучающе поведут глазами. мол мы смотрим снизу сверху на тебя давай. Голодными глазами звереныша. В их стенах столько же безумия, то есть отхода от ума. 3 часа это много? Она есть и это танцующая звезда.

Фантазия подобная команде godmode или по крайней мере all_ delete в консоли любимой игры. Я оберну шелковым платком холодное лезвие ножа, чтобы оно бессильно блестело внутрь меня, чтобы заражало отчаянием и запредельным весельем, чтобы рассказывало о тоске.

 

Необходимо завершать. Если начать тяжело, то завершить очень даже легко. Потому что, только начав, уже думать

о завершении. Тогда и закончить легко, ведь перспектива заканчивания давно имелась в виду.

 

Вариант названия: не родиться совсем – лучший удел

 

Из неопубликованного памяти Вяч.

Подколенникова

 

 

03.12.2019

 

Хлоп-хлоп

Ресницы поют как птички утренние, Обласкало Солнышко их утреннее, Принежило у себя на коленочке, Уложило к себе на ручки,

Утопило в доброте своей,

Ну чего же вы, чего же вы грохочите, реснички Вы дома, не боитеся.

Косточку берцовую разомнуть-разомнуть Горлышком задненебным порычать-порычать. Да и в объятия, да и в любовь новому Солнцу. Снег да упал уже, да сердце радость приютило.

Новый прекрасный день, смотри не ослепни, глазик. Как котик, смотри не упади от восторга,

До смерти счастливо тут ему.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

124

 

В качестве завершения

 

На сцену выходят ссутулившийся, лежащий в темноте/ сосущий леденец и некто третий. Молчат и притопывают ногами. Поочередно разивают рты. Но без звуков. Просто клацая. И белые пруды, и уравнения, и зубья, и шоколадки, и гречка, и банки, и столы, и кушетки, и конфеты (и т.д., чтобы не перечислять) валятся со сцены. Наполняют улицы и ждуть последних минут.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

НЕКОТОРЫЕ ОБРЫВКИ

 

Есть такой род литературы, которая представляет собою параноидальный моноспектакль. Фокус застает человека скрюченным перед рабочим столом, перед окном или тарелкой с остывшей яичницей. Так и герой-рассказчик у Бернхарда озабочен невозможностью написать и вступительного предложения для книги, идею которой он вынашивает большую часть жизни:

“В течении многих лет я живу в этом состоянии самоосуждения, самоотречения и самоиронии, в чем в конце концов и нахожу пристанище, чтобы спастись <…> нет,

все не так уж плохо, сказал я себе и продолжил развивать самонаблюдение, самобичевание и самоиронию. Я ведь не желаю ничего, кроме испытываемого мной состояния, <…> я играю и буду играть с этим состоянием сколько пожелаю.

Сколько пожелаю, сказал я себе, теперь вслух, и прислушался, но ничего не услышал”.

 

Герой замирает в состоянии неразрешимости, напряженной паузы, где за любым “реальным” действием следует отречение. Практически весь роман мы наблюдаем за невротиком, который мерит дом шагами и предается размышлениям

о том, как же он ненавидит свою сестру. Именно она портит жизнь, именно она виновна в том, что он не может написать и предложения. Здесь можно пытаться говорить об архетипическом образе ядовитой самки, страшной Клитемнестры, но не стоит…

 

Амплуа камня

 

Сложно объяснить, почему эти недоделанные записные книжки, коими являются романы и часть малой прозы Кафки, вошли в корпус среднего читателя.

 

По всей видимости, во всяком случае это один из вариантов понимания, тексты Кафки обслуживают те части психики,

 

127

 

которые отвечают за потребность в отчаянии. Если следовать некоторым теориям, то наравне с желанием жить и расти, существует и канал удовольствия, связанный с состоянием неподвижного камня или с желанием спать и никогда не просыпаться. Примерно как мифологический троп, где в качестве награды герой получает право на вечный сон.

 

И что такое письмо Кафки, если не потребность быть в пассивной конфигурации скалы или камня. В новелле “Описание одной борьбы” есть примечательный в этом смысле момент. Герой движется сквозь ночные улицы с незнакомым человеком, с которым они наносили визит в некоторый дом.

Там проходил скромный банкет, разливалось шампанское, женщины любвеобильно приближались к мужчинам. Но нужно домой, ведь завтра на службу, и незнакомцу тоже нужно куда- то неизвестно куда.

 

Безымянный герой выходит на улицу:

“Как только мы вышли на воздух, я заметно взбодрился. Я шаловливо задирал ноги, треща суставами, выкрикивал на всю улицу какое-то имя, словно от меня за углом скрылся приятель, подпрыгивая, бросал вверх шляпу и хвастливо подхватывал ее”.

 

Удивительно жизнерадостное тело, которое у Кафки контрастирует с телом удрученным. Можно подумать об оппозиции опущенной/поднятой головы. Если всматриваться в письмо Кафки через эту призму, то обнаружатся красивые пары.

 

Например, последние строки “Превращения”, где сестра Грегора выходит из вагона и выпрямляет молодое, полное жизнью тело. Это молодое тело сестры противопоставлено скрюченному телу Грегора-жука.

 

 

128

 

В “Описании…” же противоречие течет в пределах одного героя. Такая пластичность вовне будет преобразовываться в пластичность вовнутрь. Если и можно заметить в походке рассказчика что-то витальное и суверенное, то постепенно его начинает захлестывать стыд. Его спутник корчится,

сутулится и опускает голову, и герой не может позволить себе пребывания в телесной радости.

 

“…и я огорчился, что, может быть, ему неприятна моя долговязая фигура, рядом с которой он вполне мог показаться слишком маленьким. И это обстоятельство, хотя дело было ночью и мы почти никого не встречали, мучило меня так сильно, что я согнул спину настолько, что мои руки на ходу касались колен. Но чтоб мой знакомый не заметил моего умысла, я менял свою осанку очень постепенно, с большой осторожностью и старался отвлечь от себя его внимание замечаниями о деревьях на острове Стрелков и об отражении в реке фонарей моста”.

 

Какая-то внутренняя сила заставляет героев Кафки превращаться в жуков или горбиться, чтобы не обидеть собеседника, бегать по кабинетам, чтобы узнать о судебном процессе и так далее. Затем герой-рассказчик вообразит, что его спутник это маньяк, от которого нужно срочно бежать

в подворотню. Там он поскользнется, а из таверны выйдет мужчина, щипающий между грудей какую-то женщину, не замечая лежащего человека. Неплохо бы так и остаться, неподвижным и распластанным. Пещерное желание героев Кафки быть камнями и жуками.

 

Феномен поражения и принятия тернового венца, или метки жертвы, знакомы и актуальны для более менее большинства людей. Иногда, в силу слабости хочется принять меру поругания и притеснения. Во многом превращение Грегора Замзы в жука является его собственным желанием или как

 

129

 

минимум логическим завершением избранного им пути.

 

До метаморфозы он прилежно работал, чтобы оплатить родительский кредит, мечтал об устройстве сестры в консерваторию. Он уже был в позиции мученика, и, что самое главное, желал этого мученичества. И в форме жука воплотилась его мечта — быть страдальцем-обузой.

 

Тема стыда, как представляется, это одна из интереснейших тем новеллы “Превращение”. Первое, о чем думает Замза – о том, как же он отправиться на службу в таком состоянии. Тело насекомого доставляет неудобство ему только в том смысле, что оно обременительно для его родных.

 

В каком-то смысле, состояние жука это состояние парадиза, в котором на службу идти не нужно, о продуктах можно не беспокоиться, мебель не нужна. Но индивид не способен принять паразитический (не случайно ли тут созвучие

с парадизом?) образ жизни, и он никогда не сможет без последствий для психики сесть на плечо и свесить ножки, потому что чувство стыда его сразу захлестнет. Сама процедура и реализация желания здесь в радикальной степени проблематична, поэтому всю новеллу Замзу уничтожает жгучее чувство стыда.

 

Шок домочадцев тоже по большей степени связан не с тем, что их сын и брат превратился в жука, что должно быть началом

и концом цепочки эмпатии. Но дело даже не в физическом уродстве, но в невозможности содержать дом. Симптоматично, что старый отец, жалуясь на тяготы курьерской службы в

его возрасте, задействует те же регистры наслаждения от положения жертвы, что и Грегор до превращения.

 

В процессе превращения Замза дичает, потому что оторван от человеческих привычек поедания еды вилкой и ложкой,

 

130

 

лежания на кресле-качалке у камина и прочих радостей.

Но даже когда конфигурация его самости приобретает жукообразную структуру, чувство стыда является последним, что задерживает его в мире людей. Когда его исхудавшее тельце находят жильцы, то они не отказывают покойнику в чести. Он голодал, говорит сестра, потому что чувствовал вину. И вряд ли застрявшее в спине яблоко было настолько уж смертоносным фактором. Но смирился с этим яблоком он вполне сознательно, чтобы не отягощать этот мир и этот дом своим обременительным присутствием.

 

Кафка представляет собою нору с сотнями выходов и входов. Его проза постоянно находится на линии ускользания. К нему можно применять только различные трафареты-сетки, чтобы понять хоть что-то. Одним из возможных трафаретов является оппозиция сгорбленного и выпрямившегося тела.

 

Герои и персонажи, в которых Кафка эмоционально и модусно вкладывается, всегда стремятся к изгибу и скручиванию. В этом смысле его преемником кажутся персонажи Беккета, у которых выпадают зубы, отказывают колени и языки; которые пересаживаются на инвалидные коляски или опираются на костыли.

 

Это герои с походкой шизофреника, но такая походка может быть и экстравертной. Например, Ленц из одноименного произведения Георга Бюхнера, который в приступе ассимиляции с миром собирается как бы объять всю землю и небо. Но походка героев Кафки интровертна, в том смысле, что они сворачиваются в клубки, горбятся, чтобы никого не смущать и лелеют мечты о статусе камня или мха.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

почта пишущего: kolchanov_nikita@inbox.ru тг-аккаунт: https://t.me/nikkolangelo тг-канал: https://t.me/voyageaubord

 

таким же образом то есть согласно уже известной модели мечтать

о названии перебирать названия мечтать о названии как мечты о сне не написано ещё и страницы но уже перебирать варианты названия несколько уже было много ещё будет ограничиться в выборе начала и в выборе названия это поспешно лучше быть с тысячью имен

с тысячью начал соответственно и с тысячью концов и середин однако предпочтительнее начинать и называть остальное приложится а ещё лучше заканчивать и забывать

 

 

то были ненастные дни

которые сменят другие ненастные дни которые сменят другие ненастные дни

которые потеснят другие ненастные дни

которые сменятся другими ненастными днями

которым придут на смену другие ненастные дни

которым придут на смену другие ненастные дни

которые в свою очередь сменят другие ненастные дни

которые забудутся после других ненастных дней

которые затопчут другие ненастные дни

которые поглотят другие ненастные дни

которые скомкают другие ненастные дни

которые сметут другие ненастные дни

и так до тех пор когда ненастным дням

не придет конец тчка