Долетевший с лёгким майским ветерком аромат черёмухи принёс воспоминания о первой любви. Ольга остановилась, очарованная нежным запахом. Залюбовалась на деревце, окутанное дымкой белого цвета, и невольно начала перебирать в памяти отголоски далёких событий.

В начале девятого класса к ним в школу пришёл новенький. Он стоял рядом с учительским столом, рассеянно глядя в окно. Тамара Филипповна рассказывала о нём, класс разглядывал новичка, но казалось, всё происходящее его нимало не заботило.

Ольга тоже осторожно рассматривала нового парня. Высокий, худой. Бледное, породистое лицо с тонко прописанными чертами. От его фигуры, с засунутыми в карманы руками, веяло какой-то, несвойственной подросткам, уверенностью.

– Феликс, можешь занять любое свободное место, – закончила классная свою речь.

Загадочный красавец, наконец, повернулся и посмотрел на класс. Взгляд его пронзительных тёмных глаз из-под рваной чёлки остановился на Ольге. Она не отвела глаза, и он подошёл к её парте.

«Хорошо, что мы со Светкой так вовремя поругались», – мелькнула у Оли крамольная мысль.

На перемене они стояли у открытого окна, за которым ещё вовсю хозяйничало тёплое сентябрьское солнце, и говорили обо всём. Разговор тёк свободно, как будто они знали друг друга сто лет.

После уроков Феликс, как-то само собой, пошёл её провожать – не прерывать же такую интересную беседу. Но доведя Ольгу до дома он быстро попрощался и ушёл.

На следующий день всё повторилось. И так продолжалось вплоть до каникул, когда их встречи, наконец, переросли рамки школы. Он приглашал её на концерты и в кино. Они много гуляли и, конечно, всё также болтали обо всём на свете.

А с окончанием каникул, эти неформальные встречи тоже закончились. Набравшись смелости Ольга как-то решила сама позвать его на премьеру нашумевшего спектакля.

– Прости, я не могу, – Феликс опустил глаза. – У меня музыкальная школа и ежедневные репетиции. А ещё я подрабатываю, чтобы помочь маме.

Оля, конечно, расстроилась, но виду не подала. Он слишком сильно ей нравился, чтобы устраивать разборки. К тому же она догадывалась, к чему может привести такое её необдуманное поведение. Набравшись терпения, она стала ждать очередных каникул.

Перед Новым годом Феликс вдруг нарушил привычный ход вещей.

– Извини, но не смогу проводить тебя сегодня. У меня отчётный концерт.

– Ого! Поздравляю! – обрадовалась Ольга. – Что же ты раньше не сказал? Могу я прийти?

– Нет, пожалуйста, не надо. Я буду стесняться в твоём присутствии.

– Но ты же артист. Тебе следует привыкать к публичным выступлениям.

– Я выступаю уже восемь лет и не боюсь аудитории. Мне неловко только в присутствии близких. Я с трудом доиграл пьесу, когда однажды на концерте появилась мама.

«Он считает меня близким человеком», – вот, что вынесла Ольга из этого диалога. И этого ей было достаточно, чтобы смириться с ситуацией.

А на следующий день, окрылённый успешным выступлением, Феликс позвал Ольгу отпраздновать Новый год с ним и его мамой Адой Львовной. Оле непросто было уговорить родных отпустить её, но она смогла, и окрылённая побежала знакомиться с мамой своего друга.

Уютная двухкомнатная квартирка отражала стиль её обитателей. В аскетичной комнате Феликса основное место занимало пианино. А гостиная, в которой жила его мама, заведующая библиотекой, была заставлена шкафами с книгами.

Ада Львовна очень тепло приняла Олечку, каверзных вопросов не задавала. А после полуночи, когда все желания уже были загаданы, женщина, призвав Ольгу в помощницы, начала уговаривать сына сесть за инструмент. Парень сначала отнекивался, но вскоре, не выдержав двойного напора, сдался.

Ольга впервые услышала, как он играет. И это было великолепно. Она даже не сразу заметила, что слёзы текут по её лицу, настолько захватила Олю его игра. А когда мама оставила детей наедине, Феликс решился сыграть посвящённую Ольге песню. Почувствовав, что слёзы вновь подступают к глазам, Оля предложила пойти прогуляться.

Они вышли в морозную ночь. Вокруг галдела праздничная толпа. Взрывали петарды, запускали фейерверки. Оля наклонилась и, зачерпнув в ладошки пушистый снежок, запульнула им в друга. Феликс погнался за ней, чтобы отомстить. И, в результате, оба, хохоча, повалились в ближайший сугроб. Она увидела совсем близко его внезапно ставшее совсем серьёзным лицо.

«Вот и моё новогоднее чудо», – мелькнула у неё мысль, а уже в следующий момент Оля ощутила пряный вкус его губ.

Среди шумного народного гуляния, надёжно укрытые от посторонних глаз в своём снежном коконе, лежали двое счастливчиков, чьи новогодние желания исполнились уже в первый час нового года.

 

***

Тот новогодний поцелуй изменил всё. Ольга с разбегу нырнула в свою первую влюблённость. Учёба была заброшена и теперь этих двоих доселе крайне серьёзных подростков заботило только одно: они постоянно искали укромные уголки для своих робких первых поцелуев.

С приходом весны их чувства лишь обострились. И если Феликс не мог себе позволить забросить музыку, то Оля про учёбу совсем позабыла.

– Олечка, ты же на золотую медаль шла. Что с тобой происходит? – сокрушалась классная, с ужасом глядя на просевшую успеваемость своей любимицы.

Но Оля её не слушала. Её заботило лишь одно, вернее один конкретный восхитительный музыкант, заполнивший собой всё её жизненное пространство. Всё, что она хотела теперь – это как можно больше времени проводить с объектом своей страсти. Но как раз времени-то он и не мог ей дать. Они начали ссориться и вскоре случилось непоправимое.

Он молча провожал её до дома. Они в очередной раз поругались и теперь обижено молчали. Ольга упрямо оглядывалась вокруг, только бы не смотреть на него. Разглядывала укрытую белой фатой черемуху, беззаботно порхающих птичек, жирно-зелёную траву. И тут она заметила, как настойчивый цветок пробивается сквозь камень.

– Смотри, – потянула она Феликса за руку, забыв, что дуется на него. – Это как наши чувства. Преодолеют все препятствия.

Он лишь грустно улыбнулся и взял её за руку. А на следующий день пришёл в школу с этим упрямым цветком в горшке.

Лишь Ольга смогла оценить его жест. Одноклассники, которые, итак, посмеивались над этими двумя, теперь откровенно ржали над заморышем, что Феликс подарил ей.

– Что, на розы денег не хватило? – больше всех потешался Василий, который когда-то пытался безуспешно приударить за Ольгой. – Выкопал первый попавшийся сорняк?

Феликс даже не повернулся в их сторону. Но парни на этом не успокоились. Подкараулив сладкую парочку за углом школы, они выхватили горшок из рук Ольги и начали перекидывать его друг другу, пока он, как и следовало ожидать, не упал на тротуар. Горшочек разбился. Ольга хотела подобрать цветок, но ботинок Василия уже опустился на беззащитный стебелёк.

Ольга в слезах обернулась на Феликса, который так и стоял в отдалении. Она не увидела ожидаемых эмоций на его лице. Похоже он и не собирался вмешиваться. Это его безразличие окончательно выбило Ольгу из колеи.

– Рад, что они растоптали наши чувства?! – выкрикнула она ему в запале и бросилась прочь.

Она ждала, что он догонит её, утешит, но так и добежала до дома в одиночестве. На другой день в школе Феликс не появился, как и в последующие дни. Ольга, хоть и переживала, но гордость не позволила ей узнать, что с ним. Она подумала, что он испугался парней и решил порвать с ней. Её раздирали обида и злость, но она смогла направить свои эмоции в нужное русло и за оставшуюся неделю выправить ситуацию с учёбой.

А потом тётя забрала её в Москву. Родственники решили, что там её никто не будет отвлекать от занятий. Так и вышло. Она получила в итоге свою заслуженную золотую медаль и с лёгкостью поступила в МГУ.

Мама с сестрой часто приезжали к ней в столицу и у Ольги не возникало желания возвращаться в город детства. И вот она впервые за три года приехала в свой тихий городок, чтобы сделать сюрприз ко дню рождения младшей сестрёнки.

Проснувшееся майское солнце старалось вовсю, и Ольга решила пройти пешком от станции, благо вещей она взяла с собой совсем немного. Провинциальные расстояния после необъятной Москвы казались ей сущим пустяком.

 

 

***

 

Вынырнув из воспоминаний пятилетней давности, она обнаружила, что стоит во дворе у Феликса. Ноги сами привели её сюда, хотя она могла бы выбрать более короткий путь домой.

Ничего особо не изменилось за эти годы. Двор также, как и когда-то был до краёв наполнен пьянящим ароматом черёмухи, птичьим щебетом, вознёй малышей на детской площадке.

Ольга повернула голову на знакомый скрип открывающейся двери. Замерла на мгновение, ожидая увидеть там его, но из парадной показалась женщина с тёмным платком на голове. Оля не сразу узнала в ней Аду Львовну. Мама Феликса как-то резко постарела, потухла.

– Здравствуйте, Ада Львовна! – Ольга несмело приблизилась к ней.

– Олечка? – мгновенное узнавание осветило улыбкой лицо женщины. Она порывисто обняла девушку.

– Как Вы? Как Феликс? –Ольга не смогла сдержать любопытство.

И улыбка тотчас погасла на лице его мамы. Оля вдруг сопоставила всё – груз, который пригнул к земле эту когда-то жизнерадостную женщину, тёмный платок на её голове – и набат забил в голове девушки, прошёл внезапной дрожью по телу.

– Феликс очень любил тебя, – слёзы появились на глазах матери. – Он так и не сказал мне, что произошло тогда между вами. Ты не приходила к нему в больницу, и я лишь из-за этого поняла, что вы больше не вместе.

– В какую больницу? – прошептала Ольга, стараясь не обращать внимания на колокол, который продолжал биться в её голове.

– Его тогда сильно избили. Хорошо, хоть руки сумел уберечь. Потом он уехал в Москву, учился в Гнесинке, закончил и пошёл в армию. Уж как я его только не отговаривала. Ведь можно было решить этот вопрос. Но он как будто наказывал себя за что-то. А через три месяца мне сообщили, что мой сын в госпитале. Он долго лежал без сознания и прогнозы врачей были неутешительные. Но Феликс боец, он выкарабкался. Теперь заново учиться ходить.

– Так он жив? – Ольга, пошатнувшись, непроизвольно ухватилась за рукав Ады Львовны. – Могу я его навестить?

– Это было бы замечательно, – обрадовалась несчастная мать. – У моего мальчика не так много друзей, да и те все разъехались. Так что кроме меня никто к нему и не приходит. Я как раз иду в больницу. Хочешь со мной?

Ольга энергично закивала. Эмоции отняли у неё все силы. Женщины молча дошли до госпиталя, который оказался неподалёку. Ада Львовна, довела Олю до палаты и пошла искать врача. Постучав, Ольга несмело преступила порог длинного узкого помещения. С трёх коек на неё заинтересованно смотрели мужские глаза. Она тихо поздоровалась и направилась к кровати у окна. Придвинула стул и замерла в ожидании. Наконец, молодой человек на кровати заворочался, открыл глаза.

– Оля? Как ты здесь? – хрипло спросил он и дёрнулся, чтобы сесть, но тут же поморщился.

Ольга вскочила, чтобы помочь, но он предупреждающе выкинул руку вперёд.

– Я сам!

Он кое-как уселся на кровати, и они долго молча смотрели друг на друга. Товарищи по палате тактично вышли в коридор.

– Твоя мама рассказала мне, что тогда произошло, – первой не выдержала Оля. – Почему ты не сказал мне?

– Когда я вышел из больницы, ты уже уехала.

Молчание опять сгустилось вокруг них.

– Я должна завтра вернуться в Москву, но я приеду, как только получится. Чем я могу тебе помочь?

– Забудь. Всё в прошлом. Мне не нужна твоя помощь, как и твоя жалость. Уходи, – глухо произнёс он, не глядя на неё.

– Но, Феликс, я же правда хочу помочь и… – начала она, но он резко оборвал её.

– Я не хочу тебя больше видеть. Слышишь?! Уходи! – вдруг закричал он и сама тьма разлилась на Ольгу из его чёрных глаз.

«Он никогда не простит меня. Я так перед ним виновата», – промелькнули мысли в голове Оли, и она бросилась вон из палаты, чуть не столкнувшись в дверях с его мамой.

– Куда ты, Оленька? – удивилась Ада Львовна, но, просочившись мимо неё, девушка побежала прочь.

 

***

 

Прошло полтора года. Ольга очень старалась не думать о Феликсе, но мысли всё равно скатывались к нему. И перед очередным Новым годом она неожиданно для себя отклонила приглашение друзей и рванула в родной город.

Душевно посидев с родственниками и слегка переборщив с шампанским, Ольга отправилась проветриться с сестрой и её друзьями. В порыве всеобщего веселья Оля не сразу заметила, что они вошли в знакомый двор. Воспоминания, подгоняемые пузырьками игристого, активно забурлили в ней. И сама не понимая как, она уже звонила в его дверь. В квартире было тихо. Только одинокая мелодия звонка гуляла по пустым комнатам.

Двери лифта внезапно открылись и показалась пожилая женщина с собачкой.

– Вы Аду Львовну ищите? – обратилась она к Ольге.

Девушка кивнула.

– Так нет её. Квартира давно на продажу выставлена.

– А где она?

– Умерла моя Адочка. Уже почитай год, как нет её.

– Как умерла? – мгновенно протрезвела Оля. – Что случилось?

– Сердечный приступ. У неё с сыном беда приключилась, в больницу попал, еле выжил. У Ады ещё тогда проблемы с сердцем начались. А в тот день мы как раз у неё сидели, чай пили. Она радостная такая была. Говорила, сына выпишут скоро. А потом ей позвонили. Она послушала, трубку положила, посерела вся и оседать стала. Я еле подхватить успела. А она мне говорит: «Нет больше моего сыночка». Скорая долго ехала, не дождалась их моя подруженька, – слёзы заблестели на глазах соседки.

– Феликс тоже умер? – Оля облокотилась о стену.

– Да, в один день их не стало. Ни дня Адочка без сына жить не захотела. Сразу за ним ушла. Тебе плохо, доченька? Может зайдёшь ко мне? – забеспокоилась соседка, приглядевшись к Оле.

– Нет, спасибо, извините.

Ольга поспешила на улицу. Как когда-то её окружило шумное новогоднее веселье. Она отошла подальше от толпы и упала спиной в сугроб. Звёзды сочувственно поглядывали на неё с высоты. Тёмное небо озарялось временами отблесками фейерверков. Почему второй раз её желание не исполнилось? И теперь уже никогда ему не суждено сбыться. Без Феликса мир резко опустел. Только сейчас она в полной мере осознала, как много он значил для неё. Она думала, что у неё ещё есть время всё исправить. Была уверена, что когда-нибудь они всё же будут вместе. Сначала ждала его первый шаг, потом мучилась угрызениями совести и подбирала правильные слова. Может если бы пришла к нему раньше, то её красивый, талантливый мальчик был бы сейчас жив?

 

***

 

– Как ты живёшь, Олюшка?

От такого, казалось бы, простого вопроса мамы слёзы выступили на глазах Оли. Столько было искреннего участия и обеспокоенности в её голосе. Только мама знала, как не легко дались Ольге это последние полгода.

– Я нормально, мам, – быстро пробормотала девушка, отворачиваясь, чтобы не показывать слёз.

Они медленно шли по вечерней Москве. Дневная жара отступила, напоминая о себе лишь тёплыми, обволакивающими волнами от нагретого за день асфальта.

– Я вижу, как нормально, – настроение дочери не укрылось от мамы. – Ты всё ждала чего-то, а жизнь проходила мимо. Теперь ты хотя бы знаешь, что этого уже не случится. Может пора забыть его? Ты молодая, красивая, вон на работу хорошую устроилась. Оглянись вокруг, уверенна, что масса мужчин заглядывается на тебя.

– Хорошо, мам, я постараюсь, обещаю.

Оля сдержала слово, приняла ухаживание от Вадима, с которым вместе работала. Парень был чуть старше Ольги, хорош собой, начитан. Коренной москвич, что особо радовало маму Оли.

Молодые люди стали встречаться. Вадим не торопил девушку, зная её печальную историю. Он красиво ухаживал, водил по театрам, музеям, окружал заботой.

Лишь через пару месяцев решился поцеловать её, в очередной раз проводив до дома. Ей не было противно, нет. Она просто ничего не почувствовала. И это сильно расстроило Олю. Ведь Вадик был практически безупречен. Даже придраться не к чему. Но она не хотела более морочить ему голову и сказала, как есть:

– Прости. У меня внутри пустота.

Он понял, отступил. Даже в расставании не утратил своей безупречности. А Оля вновь осталась наедине со своей печалью.

 

***

 

Ленивое субботнее утро. Ольга раздвинула тяжёлые шторы и вновь юркнула под одеяло. Комнату тотчас до краёв заполнил солнечный майский день. Как же хорошо! Впереди два выходных и можно понежиться в кровати сколько влезет. Безмятежную негу прервало настойчивое пищание планшета.

– Прииивет! – на всё окошечко Скайпа расплылась довольная мордаха младшей сестрёнки.

– Ну, привет, – усмехнулась Ольга. – Колись, что тебе от меня понадобилось ни свет ни заря?

– Ты же помнишь, что у меня скоро день рождения?

– Помню, конечно, но последний айфон не проси.

– И не надо, Я хочу на концерт Феникса.

– Кого?

– Феникса! Ты что его не знаешь? Он сейчас из каждого утюга звучит.

– Первый раз слышу, – удивилась Оля.

– Ну, ты деревня! Это немецкий певец и он шикарен.

– Ты предлагаешь в Германию на концерт слетать?

– Через неделю у него будет первый концерт в России. У тебя там наверняка вся Москва афишами увешана. Ты по сторонам-то смотришь иногда?

Ольга действительно мало оглядывалась вокруг. Ей до сих пор часто в толпе мерещился Феликс. Потому она предпочитала смотреть под ноги, перемещаясь между работой и домом.

Но она не стала посвящать в это сестру. Заверила, что достанет билеты и отключилась. Но попасть на этот концерт оказалось не так просто. Ольге пришлось перекупать дорогие билеты с автограф-сессией. Но чего не сделаешь ради счастья младшенькой?

Шоу поразило Ольгу своим размахом. Зал был до отказа заполнен девушками разных возрастов. От совсем юных фанаток до дам преклонного возраста. На сцене начали бить пиротехнические фонтаны, грянули первые аккорды и прямо посреди языков пламени возник солист. Зал приветственно взвыл.

Ольга вздрогнула, впервые услышав голос, льющийся со сцены. В нём было что-то до боли знакомое. Она стала вглядываться в человека на сцене, но быстро одёрнула себя.

«Феликс мёртв. Кого ты ожидаешь там увидеть?»

Попыталась разобрать слова на английском. Что-то про обновление, новую жизнь, ну и про любовь, конечно. Нежная мелодия проникала под кожу, трогала до слёз. Оля обвела взглядом зал. Не одну её сумел растрогать заморский гастролёр.

После концерта они оказались в конце большой очереди за автографами. Оля уже и сама хотела поближе взглянуть на человека, который впервые за долгое время сумел разжечь огонь в её груди.

Наконец, они вдвоём зашли в гримёрку. Ольга терпеливо ждала, когда солист распишется на открытке сестры. Подняв глаза, он встретился с ней взглядом. Не Феликс, конечно, но как похож. Внезапно певец вскочил и бросился к ней.

– Оля, это ты? – были последние слова, что она услышала.

– Очнись, Оля! – он обеспокоено склонился над ней.

– Этого не может быть. Ты же умер. И это не твоё лицо.

Ольга не могла собраться с мыслями. Диссонанс его голоса и чужой внешности сбивал её с толку.

– Я жив. Пластическая операция. Я всё объясню. Поехали ко мне в отель.

Оля и не думала противиться. За этим человеком она готова была идти на край света.

Они завезли домой сестру и поспешили в его номер, где проговорили до утра.

– Начни с того, почему тогда прогнал меня из больницы? – попросила Оля, когда они остались наедине. – Ты не простил мне ту школьную историю? Я не должна была сбегать тогда. И потом мне стоило поинтересоваться куда ты пропал. Эта чёртова гордость мешала мне.

– Оля, перестань. Я никогда не винил тебя. Ты не знала. А прогнал я тебя лишь потому, что не хотел быть обузой. У меня не было уверенности, что я смогу ходить после таких травм. Но пока я был привязан к больничной койке, я писал свою музыку. И мне повезло. Мой друг из музыкальной школы, давно уехавший на Запад, свёл меня с немецким продюсером. Тому так понравились мои произведения, что он готов был оплатить моё лечение в Германии. Я отказался. Опять же побоялся, что не смогу восстановиться и он лишь зря вложится в меня. Но у меня появилась надежда. Я начал тренироваться с удвоенной силой. Параллельно повторял английский. Когда смог ходить с палочкой, то согласился на переезд. У меня уже были билеты на руках, но я понял, что не смогу улететь, не взглянув в глаза тому, кто сделал это со мной. Я узнал его адрес и, выйдя из больницы, первым делом поехал к нему загород. Шёл от станции, прижимая документы о выписке к груди. Вспоминал всё, через что мне пришлось пройти из-за него и проклинал. А потом увидел, что его дом горит и бросился его спасать. Пытался вытащить, но не успел. Балка рухнула и завалила выход.

Очнулся в больнице забинтованный, как мумия. Оказалось, что мой обидчик не выжил в том пожаре, а люди, что нас вытаскивали не поняли кто есть кто. Мы обгорели до неузнаваемости. Увидев медицинские документы рядом с домом, маме сообщили о моей смерти. Её несчастное сердце не выдержало ещё одного потрясения. О том, что я выжил знал лишь один мой друг, которого я попросил заняться продажей квартиры. Мне было бы сложно вернуться в наше с мамой гнёздышко. Я попросил друга никому не говорить, что я выжил. Но тот, игнорируя мою волю, связался с продюсером. Они вместе организовали мою перевозку в Германию. Потом серия пластических операций, восстановление. Мой немецкий спаситель назвал меня Фениксом, потому что я также, как та мифологическая птица имею свойство восставать из пепла. Это стало моим сценическим именем.

Ольга слушала его со слезами на глазах.

– Пожалуйста, не плачь! – он аккуратно коснулся пальцами её щёк, чтобы смахнуть слезинки. – Твой образ был со мной все эти годы. Только благодаря этому мне удавалось выживать в любых обстоятельствах. Когда моя карьера пошла в гору, я приехал в Москву. Узнал, где ты живёшь и ждал в твоём дворе. Но ты появилась не одна. Вы трогательно прощались у парадной с каким-то мужчиной. И я решил не беспокоить тебя.

– Я лишь однажды за все эти годы позволила другому мужчине поцеловать себя. Это было спустя полгода, как я узнала о твоей смерти. Я ничего не почувствовала после этого поцелуя и предпочла расстаться с тем парнем. И ты появился именно в тот момент? Почему судьба так жестока к нам?

– И всё же, в конце концов, фортуна улыбнулась нам и привела тебя на мой концерт. Я так надеялся, что ты сопоставишь имена Феликс и Феникс, узнаешь мой голос. Думал, до тебя не дошло известие о моей смерти.

– Ты прав – я очутилась там по счастливому стечению обстоятельств. И это уже второе чудо, считая тот поцелуй под Новый год.

Они синхронно потянулись друг к другу, их губы встретились, и Ольга почувствовала пламя, разгорающееся внутри неё. Жар, копившийся все эти годы, стремился прорваться наружу. Она начала расстёгивать пуговицы на его рубашке, но он вдруг перехватил её руку.

– Пожар оставил уродливые следы на моём теле, – отвёл глаза Феликс.

Она настойчиво отодвинула его пальцы и прильнула губами к открывшемуся шраму на груди. Он на миг замер, а затем повалил её на кровать, начал срывать одежду. Она помогала ему, но внезапно остановилась, уперевшись руками ему в грудь.

– Постой. Я тоже должна кое о чём предупредить тебя. Это мой первый раз, но не останавливайся, просто будь нежнее.

 

***

 

Спустя год Феликс весь мокрый, но счастливый ворвался в гримёрку после своего сольного концерта в Мюнхене. Ольга уже ждала его там.

– Ты видела? Они минут пятнадцать не отпускали меня со сцены!

– Всё не можешь привыкнуть к своей славе? Ты заслужил этот успех, – улыбнулась Оля мужу. – Мы тоже тебе аплодировали.

– Мы? – он подошёл поближе.

Она поймала его руку и положила на свой заметно округлившийся живот.

– Чувствуешь? Наш малыш вовсю тебе рукоплещет.