― Кот, кот, кот, кот. Зачем ему еще кот? За которым надо ехать на электричке.
― Ну, хочет ребенок кота. Вспомни себя. Ты же тоже что-то хотел.
― Хотел! Но не смел никому в этом признаться. Если получать только то, что хочешь, что тогда будет?
― И как же ты…
― Да вот так. Хотел канарейку, получал свитер. И весь разговор. Вешал его на шкаф и ждал, когда запоет. Вот и все. А этот, что ни захочет, все получает.
― Ну, если мы можем.
― Можем. А он заслужил? У них в четверг было собрание.
― Я знаю.
― Ты знаешь, а я сходил. Послушал. Батюшка ругает его последними словами.
― Батюшка?
― Ну, по религиоведению, ты же знаешь.
― А, да.
― Он у них еще математичку подменяет и трудовика. Ты же видела табурет Иуды. Ну, вот. Это наш придумал.
― И что батюшка?
― Очень положительный. Такой осанистый, с бородой. Вот бы он у нас был соседом на даче, а не эти “писатели”. Что ни слово ― то ласка, что ни фраза ― то Бог. Ну, только если не про нашего говорит.
Настя отвлеклась на красивого нищего, который выкрикивал просьбы вперемежку с угрозами, а Саша продолжал:
― И главное ― зачем ему какой-то уличный кот, которому уже два года. Если уж такое желание жгучее, можно же купить котенка. Я таких ориенталов ему предлагал, а он уперся в этого бродячего. Всем, конечно, хорош интернет, столько знаний в нем, я видел. Но вот эти странички… “Протяни руку коту”. Или как там?
― “Возьми кота с улицы”.
― Вот. А ты слышала, как он хочет его назвать? Медиатор!
― Ну, он учится на гитаре. Может, поэтому. Пусть называет как хочет, его же кот.
― Слишком много мы ему даем делать самому. Наша-то какая роль? Просто котов доставлять?
Саша ворчал всю электричку. А на обратном пути ― уже меньше. В рюкзаке сидел кот. Он вел себя прилично: вроде школьного батюшки, когда на обед в столовой давали его любимую свеклу с майонезом. Саша даже задремал, а кот слушал названия станций, как будто знал, куда и для чего едет.

***
Медиатор коснулся вибриссами лица Семена. Тот не просыпался, и Медиатор добавил лапу на щеку. Семен открыл глаза.
― Ты что? ― шепотом спросил он кота.
Медиатор спрыгнул с кровати и стал полубоком двигаться к двери, посматривая на Семена, увлекая его за собой.
― Ты голодный? ― спросил Семен. Он взял телефон и включил фонарик. Дверь деликатно, по-ночному, скрипнула. Корм едва не переполнял мисочку. Воды тоже было в достатке. За два года, что Медиатор жил у них, он никогда не будил никого в эту пору: было почти двенадцать. На даче уже спали: мама, папа, бабушка.

Медиатор, продолжая оглядываться на Семена, пошел к входной двери и положил на нее лапу. Семен надел джинсы, сунул в карман телефон. В кармане лежали деньги. Странно ― он не помнил, чтобы клал их туда. Медиатор сидел с лапой на двери. Они тихо вышли. Семену с самого начала показалось, что дело серьезное, что кот зовет его не просто взглянуть на удавленную лягушку.

У калитки Медиатор остановился снова: открывай, человек. Семен сел на корточки и погладил кота, но тот тряхнул головой, давая понять, что время развлечений прошло или не наступило.
― Как ты решительно настроен, ― прошептал Семен. Он открыл калитку. Медиатор вышел, Семен ― за ним.

Удивительно, но ему совершенно не было страшно. Двенадцать часов ночи, двенадцать лет: обычно такие совпадения пугают детей, только Семен даже не вспомнил о страхе. Медиатор вел его на автобусную остановку. “Неужели поедем в Москву?” ― подумал Семен. Но Медиатор перешел дорогу. Значит, они поедут в другую сторону. Здесь он запросился на руки. Семен поднял его и посмотрел коту в глаза. Ему всегда казалось, что он слишком похож на человека. Случаются же ошибки, там, наверху: недосмотрели и человек попал в тело кота. Сколько обратных случаев бродит по Земле…

Подъехал автобус, Семен достал деньги, купил билет и сел. Наушники, любимая музыка, летняя ночь, автобус, кот на коленях ― Семен вдруг подумал, что у взрослых людей редко сходится все так удачно. Если уж они и едут в автобусе, то ругаться с родственниками за место на кладбище, как бабушка.

Через остановку вошли двое молодых людей и сели почти рядом с Семеном. Они пили пиво и громко разговаривали.
― У нас, ― говорил один, ― можно дурить людей, как хочешь. Темные все, что скажешь, то и сделают. Где десять человек, там и все. На этом можно зарабатывать.
― Как?
― Смотри. Создаем искусственный ажиотаж. Скупаем, ну, не знаю, что, ну, допустим, скрепки в магазинах. На корню. Параллельно пишем везде, ай, пропали скрепки. А ведь они ― первое средство при стоматите. Сосешь скрепку, прогоняешь язвы. Не важно, главное уверенно. Ты замечал, что у нас любое событие проходит несколько этапов? Сначала, ха-ха-ха, скрепки скупают. Потом: ну, люди, ну идиоты, скупили все скрепки. И в конце концов, ладно, посмеялись, но куплю-ка и я. Потом какое-нибудь важное лицо по телевизору скажет: пропали наши духовные скрепки. И все, можем продавать их хоть по тысяче за штуку. Особенно старшему поколению. Эти и глину купят, вместо эскимо, если им по телевизору прикажут.
Второй засмеялся.

Медиатор спрыгнул с коленей и увлек Семена в конец салона, где начинающих бизнесменов слышно не было. Через двадцать минут они добрались до конечной. Здесь лежал рабочий поселок, куда они иногда, ради разнообразия ездили за продуктами. Прямо за остановкой теснилось небольшое царство гаражей, за которыми был лес. Медиатор повел Семена между гаражами. Из ворот одного на дорогу падал свет: там выпивали трое. Было видно, как им хорошо выпивать и обсуждать мужское: экскременты, спорт.

Дожди кончились два дня назад, но лес еще был сырой. Медиатор вел Семена по тропинке, за спиной удалялся шум пьяной троицы. Семен еще услышал, как один из них выкрикнул “во-от такую”, и все угасло. Семен знал, что лес не велик. Сзади были гаражи правее ― поселок, а левее ― дорога. Но впереди ― лес.

Они шли недолго, минут через пять Медиатор свернул направо, Семен посветил фонариком и увидел остатки старого кирпичного дома. Когда-то у него водилась крыша и стекла, но сейчас окна охраняли только ржавые решетки. Дверной проем чернел между окнами. И опять Семен подумал, что ему не страшно. В гаражах затянули громкую печальную песню: люди были рядом.

Семен стоял и ничего не понимал. Зачем Медиатор привел его к этому дому, который оказался полон мусора? Что хотел открыть ему? Почему нужно было ехать сюда ночью? Потому что в темное время кошки лучше соображают? Почему тогда сам Медиатор стоял у двери дома, не заходя? Они простояли так минут десять, окруженные ночным лесом. Семен посмотрел на часы и поспешил назад: он еще успевал на последний автобус. Медиатора он нес на руках. Тот не вырывался и как будто даже дремал. На даче никто не проснулся и не испугался.

***

В больничной палате доедали пресный ужин старики. Ко всем четверым сегодня приходили дети, жены, внуки и прочий хворост с их генеалогических кустов. Все улыбались, хвалили цвет лица, передавали новости, многократно повторяли “ну, как?”, настаивали на употреблении фруктов. У всего есть порядок, и больничный не был нарушен.

Старики не казались безнадежными, скорее ― выздоравливающими. Впереди у них виделось еще много больниц: эта уж явно была не последняя. Ели они почти с аппетитом. Один из них отпил отвара шиповника и продолжил рассказ, который начал еще утром.
― Так вот до меня потом только дошло, что он привел меня туда, чтобы я там остался. Ну, понятное дело, кот, он же не человек. Подобрал жилье, какое смог. Ему бы и там уютно было. Очень умный он был.
Старики засмеялись.
― Со своим котом, ― смеясь сказал один, ― ты уже всей больнице рассказал о нем.
Тот старик, который рассказывал про кота, засмеялся тоже:
― Да. Помню его хорошо. Сколько всего в жизни было: вот и дети, и внуки, у них свои заботы, постоянно что-то надо: кого-то пристроить, кто-то права получает, кто-то приезжает погостить… А дня не проходит, чтобы я кота этого не вспомнил. Его уж больше пятидесяти лет как нет, а я все вспоминаю. Глаза у него, как у человека были. Вот бы раз его увидеть еще…
― Нас так лечат, что скоро увидишь, не волнуйся, ― перебил второй старик. Все четверо засмеялись и по-стариковски стали обсуждать, что врач теперь пошел не тот.