Я вышел из автобуса за два километра до Бузинцов, решил пройтись пешком. Двери закрылись, автобус поехал дальше, окатив меня пылью. Отсюда я видел старый крест на церкви, и сад ближайшего дома. Транспорта почти не было. Я не спеша шёл вдоль дороги, ощущая тяжесть рюкзака за плечами.

Вот я и приехал в родную деревню. Длинные ряды улиц. Я не узнавал людей. Хотелось поздороваться, крикнуть что-то, сказать, что вот он я, приехал после двадцати лет разлуки, но никому до этого не было дела. Меня не узнавали. До моего родного дома было ещё шесть улиц. Я прошёл кладбище, свернул и направился к школе, расположенной на холме. Подъём отнял у меня силы. Не знаю, почему я решил сперва пойти именно к школе. Тут я присел на скамейке отдохнуть. Отсюда хорошо была видна бо́льшая часть деревни. Дети играли на площадке. Я дождался, пока зазвенел звонок, и смотрел на выбегавших из здания детей. Конечно, я никого не узнал, мои одноклассники давно выросли, разве что их дети сами тут учились.

Я немного посидел, вспоминая, какие из деревьев были во времена моего детства, а какие появились недавно. Я не спешил. Не было желания общаться с кем-то, я слишком устал.

Возможно, воспоминания, навеянные школой, помогли мне забыть о проблемах, или просто я хотел, чтоб меня никто не трогал, но я просидел почти час на скамейке. После этого я пошёл домой. Когда я спускался с холма, мне попался школьный охранник, он же садовник и заведующий хозяйством. Он подметал двор.

– Эй, парень, что ты тут делаешь? – спросил он, опершись на метлу. Он щурил один глаз, дым от сигареты развивался на ветру, – тут школа, а не вытрезвитель.

– Я ваш бывший ученик, – сказал я, – только сегодня приехал. Я учился тут.

– Тут многие учились, но после выпуска нечего сюда захаживать. Или ты за ребёнком?

– Нет, я просто посмотрел, не изменилась ли школа за то время, что меня не было.

– А чего ей меняться? Школа, она работать должна. Крыша над головой, и тёплые кабинеты. Вот и всё.

Он резко посмотрел в сторону, схватил метлу и замахнулся. Он отогнал двух бродячих собак, бросив метлу, затем подошёл, подобрал её и принялся дальше сметать листья со двора в траву.

– Эти собаки бесполезны. Иногда у меня ощущение, что они приходят сюда гадить, а не есть. Да ещё и своих друзей приводят.

Он опёрся на метлу и глядел на меня.

– Хочешь, я расскажу, как правильно травить собак, чтоб больше никто не пострадал, и чтоб они сами недолго мучились? Я часто так делаю, просто мочи нет, сколько их развелось.

– Нет, спасибо, – сказал я, – в другой раз.

– Ну, как хочешь, – сказал он.

Когда я спустился с горки, он ещё подметал двор, что-то насвистывая. Я помнил этого мужчину, но в детстве он казался мне более приятным и дружелюбным. Теперь же мне не хотелось ещё раз его встретить. Я шёл, разглядывая дома, наблюдая, как они изменились за время моего отсутствия.

Когда я почти дошёл до улицы, где был мой дом, меня кто-то позвал.

– Добрый день, Олег, – сказал юноша. Я остановился, присмотрелся и едва узнал лицо одного из своих соседей.

– Юра?

– Да, – сказал парень, – ты не узнал меня?

Он неловко протянул руку, всё время улыбаясь. Я пожал её.

– Я давно тебя не видел, – сказал Юра, – ты приехал домой?

– Да. Сегодня приехал. Домой иду.

– А я видел Костю, – продолжил Юра, всё время улыбаясь и щурясь, будто солнце не давало ему говорить, – он теперь в другом доме живёт. Он теперь с женой живёт.

– Спасибо. Я не знал.

Я припомнил, как над Юрой все издевались, смеялись, но потом, со временем, это происходило всё реже. Он слабоумный, но память у него отличная, наверно поэтому, черед двадцать лет он легко меня узнал.

Мы немного поговорили, и я услышал знакомый голос.

– Олег Журов?

Я повернулся и увидел старика. Это был Геннадий, живущий дальше по улице. Лицо покрыли морщины, но я его узнал. Улыбнулся, поздоровался.

– Давненько тебя не видел, – сказал он.

– Олег уезжал. Далеко, – добавил Юра.

– Да я слышал, далеко и надолго, – сказал Гена и похлопал меня по плечу, – не торопишься? Зайдёшь на минутку?

– Может быть зайду, – сказал я.

– Иди, Олег, – сказал Юра и тоже похлопал меня по плечу, – а то давно не был дома. Нужно в гости ходить. Гости это хорошо. Только ноги вытирай.

Я кивнул, идя за Геной. Мы вошли во двор, когда он повернулся, придержав меня, и кивнул на уходящего вдоль улицы Юру.

– Ему с рождения хорошо досталось, – сказал Гена, – но не так от природы, как ребята обидели. Был момент, когда его учили говорить с деревьями. Подростки говорили с деревьями, чтоб подразнить Юру, а потом долго смеялись, наблюдая, как он это проделывает. Представляешь?

– Да уж, дети жестоки.

– Не то слово! – сказал Гена. Мы вошли в дом. Тут пахло плесенью. От открытого окна дуло тёплым воздухом. Гена достал бутылку из холодильника, сделал несколько бутербродов. Я отложил рюкзак и вымыл руки.

– И он почти два месяца говорил с деревьями. Он не понимал, что ребята издеваются. И ещё они ухитрились сделать так, чтоб он никому об этом не говорил. Я случайно узнал. Позже он долго не верил, что деревья не разговаривают.

Гена налил по рюмкам, мы выпили, закусили. Он знал, что я не тороплюсь.

– Что у вас произошло, пока меня не было?

– Ну, много чего, – сказал Гена, разливая ещё по одной, – была эпидемия желтухи. Люди умирали. Много умерло от старости. Несколько раз объявлялся педофил, он пришёл к нам из соседнего села. За двадцать лет много чего произошло. Тебя что интересует?

– Даже не знаю, с чего начать. Подумать только двадцать лет прошло.

– Не думай об этом. Выпей. Тебе сейчас не помешает.

Мы вышли во двор, Гена закурил, поправил соломенную шляпу и смотрел на трактор, едущий по полю.

– А теперь он не разговаривает с деревьями?

– Теперь нет, – сказал Гена, – больше нет. Я его отучил. Я нашёл его у дуба, на холме, за школой. И спросил, отвечает ли ему дерево. Он сказал, что нет. И тогда я сказал, чтоб он не расстраивался. Я сказал, что деревья действительно умеют говорить, но не всегда это делают. Они говорят только с теми, кто не может без их советов. Я дал ему понять, что деревья не отвечают, потому, что он в жизни может справиться сам. Они говорят только с теми, кто глупый и не выживет без их совета.

– Помогло?

– Как видишь.

– Я пойду, – сказал я, – мне пора домой.

– Мы ещё увидимся?

– Нет.

– Значит хорошо, что я тебя угостил.

Он попрощался и ушёл к полю, где виднелся грузный трактор. Я ушёл домой. По дороге здоровался. Иногда объяснял кто я, но несколько раз меня узнали. И вот я дома. Старый забор, долгие годы служивший нашей семье, запасы дров в сарае, шум в курятнике. Привычный запах влажного сена. Это всё навеивало хорошие воспоминания. Я был рад, что приехал. Собака лаяла, из дому вышел мужчина, с сигаретой в зубах и в расстёгнутой рубашке. Он оглядел меня.

– Вам кого?

– Пётр Сергеевич? Это вы? Это я, Олег.

– А, Олег, проходи. Я и забыл, что ты сегодня должен приехать. Как добрался?

– Да вот, всё нормально. Побродил немного по селу, всё-таки двадцать лет.

– Да, да, конечно.

Я вошёл в дом и пробыл там около трёх часов. Когда я вышел, все дела были улажены. Я в последний раз посмотрел на дом, стоя на улице, попрощался с Сергеичем и ушёл. Перед тем, как покинуть деревню, у меня было ещё несколько дел.

 

– Дима!

Никакого ответа. Только собака лаяла. Я всё надеялся, что он дома. И вот вышел мужчина. Щетина на лице, отёкшие глаза, красные щёки и шея. Он смотрел на меня, я на него. Он пытался меня узнать и уже почти сделал это. Я молчал.

– Олег? Это ты?

Дима подошёл ко мне, обнял, ничего не говоря, и похлопал по плечу, улыбнувшись.

– Ты изменился, – сказал он.

– Да и ты постарел.

Мы присели на скамейке у дома и немного поболтали. Он рассказал о своей жизни, я о своей. У нас не было друг от друга секретов.

– Зайдёшь ненадолго?

– Нет, спасибо. Ненадолго не получится. Мы не виделись двадцать лет, Дима. Но я ещё постараюсь приехать.

– Ты сегодня уезжаешь?

– Да.

Я встал со скамейки, зная, что не хватит и года, чтоб наговориться с Димой. Не стоило даже пытаться. Мы обменялись телефонами, и я ушёл. Солнце садилось, я покидал деревню. По дороге я зашёл на кладбище. Это тихое место всегда наводило печаль. Я не был тут двадцать лет, но точно знал, где могилы родителей. Одного раза побывать тут мне хватило. Я постоял немного у их могил, зная, что в этой деревне у меня больше никого не осталось. Дом я продал, сегодня приехал обсудить некоторые детали, только и всего. Заодно я побывал тут в последний раз. Печально было отсюда уезжать, и печально было смотреть на их могилы. Немного постояв, я отправился к остановке.

Автобусы ходили каждый час. Я не хотел оставаться в деревне, хоть и мог у кого-то заночевать. Не хотел привыкать и ощущать дополнительную боль. Лучше сразу покинуть это место.

 

Ждать автобуса ещё минут двадцать. Я сидел на остановке. Было темно, нечего было делать. Ко мне кто-то приближался. Это Юра. Сразу стало смешно, хоть я и понимал, что смеяться над ним верх невоспитанности. Я подождал пока он подойдёт. Бросалась в глаза его постоянная улыбка.

– Привет, Олег, – сказал он, – я знал, что ты тут. Я спросил у Димы. Он сказал, что ты уезжаешь.

– Да, Юра. Я сегодня уезжаю. Рад был вас всех видеть, но не могу тут оставаться.

– Работать надо, да?

– Всегда надо работать.

– А почему ты не работаешь тут, в деревне?

– Тут нет работы, тем более я уже её нашёл. А ты чем занимаешься в свободное время?

– Общаюсь, гуляю с собакой. Вот сегодня тебя увидел.

– Да, хорошо тебе, а мне нужно работать.

– Я тоже иногда работаю, когда нужно с дерева собрать яблоки, – сказал Юра.

– Молодец.

Мы немного помолчали.

– Деревья с тобой не разговаривают? – спросил он. Я помолчал, немного подумал, ища иной смысл в его словах, но ничего не нашёл.

– Нет, не разговаривают.

– Это хорошо. Это значит, что ты не глупый. Они ведь отвечают только глупым людям, умным они не отвечают. Умные могут обойтись без их советов.

– Да, Юра, это правда. Но ты знаешь, раньше я нуждался в их советах. Раньше я был глупее. С возрастом я поумнел, но раньше я с ними разговаривал.

– Значит, ты был глупым. Дядя Гена говорит, что деревья отвечают только глупым.

– Юра, главное знай, что ты особенный. Ведь с тобой они никогда не говорили по-настоящему?

– Нет.

– А со всеми остальными, говорили. Ты отличаешься от всех, Юра. Только не нужно никому об этом говорить. Не смущай никого.

– Хорошо. Я никому не скажу.

Приехал автобус, мы попрощались. Юра наблюдал, как я садился в автобус. Стоя в свете фонаря, он улыбался, махал рукой. Его улыбка это было последнее, что я запомнил в деревне. Я уселся удобней, опёрся головой, прикрыл глаза и думал о том, что ужасно устал. Сейчас я мог отдохнуть. Впереди было много дел и кто знает, возможно, я когда-то ещё приеду. Возможно, даже немного поживу.

Это будет дань памяти родителям.

 

Март 2020