-Что же теперь будет? – встревоженно задала вопрос Олеся, скорее самой себе, чем возлюбленному.

-А что? Буду засылать к тебе сватов. Жди. – невозмутимо ответил парень.

Олеся вернулась со свидания (которое впоследствие перевернет всю её жизнь) веселая и загадочная. Двум младшим сестрам рассказала с подробностями о встрече с Бориславом.

Сестры знали, что Олеся была безумно влюблена в него. Борислав обещал жениться на Олесе осенью, после важных работ на селе.

И вот теперь, когда состоялось довольно близкое свидание на сеновале, парень просто обязан предложить девушке руку и сердце.

Однако… В полях было убрано, урожай лежал в амбарах, приближался Новый год, а сватов не видать…

Мама Олеси, тетя Ганя, стала замечать в старшей дочери изменения. Олеся, обычно веселая, погрустнела и поправилась как-то неравномерно. Состоялся разговор по душам. После Олесиной горькой исповеди, тетя Ганя захотела лично посмотреть в глаза предполагаемому “зятьку”. А заодно выяснить, не заблудились ли где сваты?

Мама Олеси не долго думая, пошла в соседнее село (там жил Борислав). Тетю Ганю встретила мать парня. Она ничего не подозревала о личной жизни и поступке сына. Тетя Ганя все высказала, что думала, и обе женщины ополчились против Борислава. А он на претензии ответил:”Откуда я знаю, от кого у Олеси будет ребенок? В селе много парней. Мне что же, всех детей признавать родными?”

Тетя Ганя негодовала…

Она, уходя навсегда из этого дома, только и пожелала Бориславу:”Чтоб ты, негодяй, всю жизнь женился!”

Вероятно, эти слова разъярённой матери долетели до небесной канцелярии. Борислав впоследствии был женат четыре раза…

По лицу мамы Олеся догадалась о невеселых результатах встречи двух матерей. Тетя Ганя строго-настрого предупредила всех своих дочерей:”Отцу – ни слова! Разберемся сами.

Олеся, поедешь в Житомир к родне. Когда дите родится, оставишь его в роддоме. Иначе, у нас в селе бабы будут полоскать языки всю жизнь, без устали. Не отмоешься… Ну, а там видно будет. Даст Бог, все образуется. Эх, девочки, грехи сладки, а люди падки…”

Муж тети Гани был интеллигенцией на селе. Односельчане называли его только по имени-отчеству. Денисий Валерьянович учительствовал в школе. Он был суров и справедлив. Все его уважали, приходили за советом, просили рассудить спорные вопросы.

И вдруг – родная дочь в подоле принесла ребенка! Это же позор на весь колхоз!

Такого поворота событий тетя Ганя допустить не имела права. Поэтому провинившуюся дочку и отправила к родичам. На вопросы мужа ответила:”Пусть Олеся едет в город работать. Чай, не маленькая, уж 20 лет.”

За младшими дочерьми (все были погодки) тетя Ганя стала присматривать тщательнее.

Да разве уследишь? Средняя дочь Стася вскоре уехала по распределению училища в Полтаву, младшая Эвелина – в Киев.

…На селе каждое сказанное слово эхом отзовется. Погодя, дошли слухи и до ушей Денисия Валерьяновича. Он от своих же учеников узнал, что в его собственной семье нелады.

Возле чужого рта не поставишь ворота… Денисий Валерьянович устроил жене небывалый разнос. “Как ты могла такое удумать? Ребенка – в детдом? Это же твоя первая внучка! Чтоб в ближайшее время я увидел девочку в родном доме!”

Тетя Ганя не ожидала такой бурной реакции мужа. Хотя сама прорыдала весь последний год. Знала, что внучку оформили в детский дом. Навещать малышку боялась. Себя боялась, зова родной крови боялась… “Ну, вот, дочка ягодки ела, а у матери оскомина.” – сокрушалась женщина.

Вскоре тетя Ганя и Олеся привезли ребенка в село. Девочку назвали Анечкой. До года Аня не знала своей семьи. Этот грех Олеся будет носить всю жизнь. Что бы ни вытворяла Аня (а бывало всякое), Олеся терпеливо и безропотно будет принимать.

Воспитанием Анечки занимались и дед Денисий, и баба Ганя, и Олеся. Часто Олеся вспоминала последнее свидание с Бориславом. Дурманящий запах сухих трав и тягуче-сладкие минуты безудержной любви на сеновале… Олеся все ещё любила Борислава. Пусть опозорил, пусть обманул, пусть душу обжег… Вот ведь, эта любовь окаянная! Любовь не картошка, не выбросишь в окошко…

И стала Олеся матерью-одиночкой. Глядя на Анечку, Олеся замечала в ней черты Борислава. И характером, видно, пошла в него. Боевая пацанка. Олеся жила, как в тумане. Ничто ей не было мило. Даже смешная Анечка наводила грусть. Эх, безотцовщина…

Когда Олесе “набежало” 25 лет, к ней стал активно набиваться в ухажеры названный брат. Почитай, они вместе росли. У тети Гани родная сестра когда-то вышла замуж за вдовца с тремя детьми. Федор (поклонник Олеси) был одним из этих детишек. В одном селе все и жили.

Олеся нехотя стала принимать ухаживания Федора. Одной-то с ребенком несладко. Да и сама она еще молодая женщина. А Федя был бы отличным мужем, только вот Анечка… Как он к ней будет относиться? Всю историю несчастной любви Олеси Федя, конечно же, знал досконально. Но Олесю боготворил с детства. Он взял бы её в жены и с тремя детьми, не то, что с Анечкой… Согласилась бы…

…Сыграли по-деревенски шумную свадьбу. Строить новую жизнь, вить семейное гнёздышко Федя с семьей поехал в Киев. От чужих глаз подальше. Ведь, теперь у этой молодой семьи имелась своя хрупкая тайна.

Олеся вскоре родила дочку Люсеньку. Для Феди обе дочки были родными. Аню он сразу удочерил. Различия между сестрами не делал.

Он жил и дышал своей семьей. Олеся оказалась хорошей хозяйкой, матерью и женой. Федя вдохнул в нее жизнь, возродил надломленную душу. В их доме царили покой и понимание.

Промчалось десять лет.

Как-то Аня, Люся и еще четверо внучат отдыхали на летних каникулах у бабы Гани.

Бабушка Ганя была счастливая и гордо ходила по селу. А как же! Три дочери замужем, у всех детишки. Теперь у нее три внука и три внучки.

Однажды внучка от средней дочери прибиралась в заброшенном чулане. И среди старых, пыльных газет, исписанных дедушкиных тетрадей, девочка наткнулась на маленький блокнотик. Примостившись поудобнее, стала читать записи. Прочитала и ахнула! Оказывается, папа Ани вовсе ей и не папа! В блокноте на каждой строчке какой-то Борислав! Девочка догадалась, что прочитала личный дневник тети Олеси!

Эта новость не удержалась на языке! Девочка все поведала своей двоюродной сестре Ане.

Аня, выхватив блокнот (такую улику!) у сестры,

помчалась к бабе Гане за разъяснениями.

И сердобольная бабушка все выложила, как на духу. Потом корила себя, что раньше не сожгла этот проклятущий блокнот.

Ни понять, ни принять эту страшную новость Аня не могла. Это, что же, от нее скрывали столько лет родного отца? И Аня пожелала с ним немедля познакомиться! Бабе Гане пришлось дать адресочек несостоявшегося отца.

Аня взяла для поддержки сестру – “обличительницу” и девочки пошлепали в соседнее село.

На пороге дома их встретила мать Борислава. Внучку узнала сразу, без лишних слов. Аня капля в каплю была похожа на своего отца.

Женщина засуетилась, стала собирать на стол угощения. Потом расплакалась, повинилась перед внучкой. Мол, я о тебе помнила всегда, но сын запрещал встречаться… На шум из соседней комнаты вышел Борислав.

Внимательно осмотрев двух голубоглазых сестер, спросил:”Ну, признавайтесь, кто из вас моя дочка?”

Аня дерзко ответила:”Я могла быть Вашей дочерью!” Борислав кивком пригласил Аню выйти во двор.

Аня вышла, но через минуту вернулась злющая.

Мать Борислава увидев, что обстановка накаляется, пригласила всех за хлебосольный стол. Налила девчонкам по стопке крепкого самогона. Сестры засмеялись. “Что Вы? В городе в нашем возрасте не пьют! Мы еще маленькие для спиртного.” И …выпили.

Как дошли до родной хаты не помнили.

По дороге домой, любопытство взяло верх и сестра все же спросила Аню:”О чем ты с отцом беседовала во дворе?”

-Ни о чем. Он мне денег предложил. Откупиться, что ли, хотел? Я, естественно, не взяла. И, вообще, не понравился мне … этот папаша. Даже и не узнал меня, а я, ведь, копия его! Ты заметила? Отец называется… – возмущалась Аня.

Баба Ганя все у внучек выведала.

-Как встречали? Чем угощали? Говорить ли о произошедшем Феде и Олесе? – тревожилась бабушка.

Аня сказала, как отрезала:”Кроме папы Феди, нет у меня других отцов!”

Но с тех пор затаила обиду на мать.

Осуждала Олесю за то, что та испугалась худой людской молвы. Попрекала всякий раз за то, что мать в детдом отдала свою кровиночку.

Отеся потом всю жизнь твердила:”Прости, Анечка, свою непутевую мать!”

Шли годы.

Аня и Люся повзрослели. Вышли замуж. Аня родила двух сыновей. Старший сын был вылитый дед Борислав в молодости.

А что же Борислав? Он не забывал Олесю. Иногда с ней встречался в Киеве.

Олеся приходила на редкие встречи с бывшей любовью при полном параде. И все лишь для того, чтобы Борислав увидел, что Олеся живет в достатке, в любви и в нем совершенно не нуждается.

Конечно, Олеся не рассказывала Бориславу, что Аня долгих десять лет запрещала ей видеться с внуками. И сама Аня не общалась с ней. Ну, что ж, у старых грехов длинная тень.

Олеся понимала это и страдала. Всю жизнь ее утешением был муж. Федор видел в Олесе солнце без пятен. Ни словом, ни взглядом не упрекнул. Перед его с Олесей свадьбой только и сказал, шутя:”Красному яблочку червоточинка – не в укор.”

И Олеся давно прикипела к Феде душой. Такого человека нельзя было не полюбить.

Дожили Олеся и Федор до золотой свадьбы!

С поздравлениями пришли дети, внуки, правнуки.

Аня, в разгар семейного юбилея, отвела Олесю в сторонку и со слезами на глазах, сказала:”Прости меня, мама! За все прости! Я не имела права тебя судить!”

Борислав тоже поздравил семью Олеси по телефону.

-Мне до золотой свадьбы не дожить. С последней женой всего десять лет живу. Четвертая она у меня… Прости меня, Олеся! До сих пор не пойму, почему, дурак, от тебя отказался? – плакался Борислав.

Олеся не дала ему договорить:”Не продолжай, не надо. Отказался, значит, не любил. Представь себе, я очень счастлива! Конечно, за свои ошибки молодости пришлось расплачиваться. Зато, сейчас у меня все есть. А главное – мой Федя! Я никого не виню. Тебя давным-давно простила.

Прощай и ты, Борислав!”