– …Я понял вашу цель. Полагаю, она входит в десятку самых популярных. Но поверьте: оказавшись там, вы о ней даже не вспомните. Вы будете просто наслаждаться возвращением юности, в чисто биологическом смысле. С возрастом эта лёгкость уходит постепенно, по мере изнашивания организма – и, по большому счёту, забывается. Мы только помним, что когда-то были здоровее, веселее, беззаботнее. Но когда эти эндорфины возвращаются – все сразу, в одну секунду… Наверное, это как мощный наркотик, только без ломки. Или как взаимная любовь…

«Эндорфины, говоришь? Наслаждение? Ну-ну. Эти тупицы в спортзале тоже говорили мне, что вот начну заниматься – и стану бодрым, энергичным. Так, дескать, у всех: гормоны, физиология… А потом пищали, что «ну не расстраивайтесь», «всё индивидуально», «зато вот крестец подправили»… Так верните полсуммы, скоты! Нет, нам, извините, не велено и вообще западло».

– …Само собой, о реальном путешествии во времени речи не идёт. Вы, наверное, в курсе, что данная идея содержит в себе фундаментальные противоречия… Здесь понадобится не гений, а как минимум полубог… Мы не перемещаем людей в прошлое, а лишь воссоздаём его для них. Любые двадцать четыре часа по их выбору. Между собой мы называем это «хроноарендой», что, на мой взгляд, не очень точно. Я бы сравнил такой день с файлом, который допускает изменения, но не сохраняет их. Ведь прошлое уже состоялось, раз и навсегда. Тем не менее, предлагаемое нами пространство населено не тенями и не проекциями, а точными энергетическими клонами – мыслящими и чувствующими. Думаю, вам полезно это знать, учитывая вашу цель… Но напоминаю: в настоящем ничего не изменится…

«Тебе, похоже, нравится мне об этом напоминать. Скотовьё везучее».

– …Разумеется, мы воссоздадим для вас не весь мир, а лишь его небольшой фрагмент – любой, какой захотите. В вашем распоряжении будут примерно двести гектаров. Как княжество Монако… ну, или как большой московский микрорайон… Имейте в виду, что выходить за пределы фрагмента категорически запрещено. Из той реальности вы сразу же исчезнете, а в этой наступит смерть мозга и почти мгновенное, в течение нескольких секунд, разложение физического тела. Это трудно описать словами и, честно говоря, лучше не видеть… Вернувшись в юность, первые добровольцы тут же всё забывали, теряли карту с границами… Тогда мы растянули над смертельной чертой энергетическое марево, как бы завернули воздух в жидкий полиэтилен. И, разумеется, предупредили, чтобы в него, так сказать, не ныряли. Но и этого оказалось недостаточно. Повторяю: люди там буквально сходят с ума от счастья. У них, видимо, и так перед глазами сплошное марево. Теперь вот попробуем добавить звуковое оповещение, за десять метров до границы. Вся надежда на вас…

«Надеетесь, значит. Рады, что я у вас есть? А слабо́ порадоваться, что я просто есть? Да, я бывал не прав, и ещё много раз буду – но я уже за всё расплатился! На последнюю сволочь ты не похож, так что изволь учитывать».

– …Только вот что касается вашей цели… Я бы попросил вас немного её… не то чтобы скорректировать, а… ненадолго отложить… Месть бывает не только слепой, но и глухой. Я имею в виду, что вы можете не услышать звукового оповещения. Если у нас погибнет ещё один доброволец, то наш эксперимент прикроют, что абсолютно недопустимо. Для кого-то это просто аттракцион, а для кого-то – незаменимое психотерапевтическое средство. Даже более важное, чем для вас. Если всё получится, мы предоставим вам неделю и тысячу гектаров. Технически это уже возможно.

– Хватит читать мне мораль! Кто ты такой, чтобы запрещать мне мстить?! Если я должен просто наслаждаться своими подростковыми гормонами и никого не убивать, а иначе вы убьёте меня, швырнёте в это ваше марево, то так и скажите – и я честно пошлю вас на хер! «Разумеется, мы воссоздадим для вас не весь мир…» А чё не весь-то? Слабо́? Или западло? Унизили дармовщиной, а теперь ещё и учат!

– Я вас не учу. Зонтик забыли!

«Как же надоело отыгрываться! На себе, на близких, на приблизившихся… Теперь вот на этом работнике и на каких-то там клонах. А ведь причина моих бед не рядом и не в зеркале. Их четверо. У них есть имена, фамилии, теперь ещё и отчества, только кличек им дать в своё время никто не осмелился. Один успешен, остальные просто здоровы… Прощение – это моё право, и я не хочу им пользоваться… Чего мне бояться? «Лишения свободы»? Ха! Нельзя лишить того, чего не существует. Поэтому я не виню ни себя, ни их. Они исполняли свои желания, а я хочу исполнить своё, не делая вид, что оно прошло. Всё ясно как день, проще машины времени. Я иду к вам, родные! К реальным, причинно-следственным, невечным!»

Марево рассеялось. Я счастлив.