Александр Иванович Писарь-Пыжников решил стать писателем. Эта идея пришла к нему совершенно случайно, но засела настолько глубоко в сознании, что он уже не помнил того времени, когда хотел стать кем-то иным. Будто он с самого рождения мечтал о писательском будущем и никаких других путей для себя не видел. На самом деле за свои неполные двадцать пять он то и дело задумывался о разных профессиях. Так в самом раннем детстве его прельщала судьба продавца мороженого, потом после окончания школы им овладело непреодолимое желание стать капитаном дальнего плавания. Через пару месяцев из капитана он неожиданно переквалифицировался в шеф-повара ресторана. Затем, опять же в мечтах, он стал известным режиссером. И вот, наконец, недремлющая мысль довела его до стези писателя.
«А что, – подумал Писарь-Пыжников, – фамилия у меня подходящая». Конечно, он понимал, что помимо подходящей фамилии неплохо было бы еще обладать каким-никаким талантом. Но тут он был в себе абсолютно уверен. Данная уверенность зиждилась на том, что в пятом классе он был удостоен третьего места за эссе о домашнем питомце. Тогда в конкурсе принимало участие десять человек, и третье место давало основание предположить, что юный П-П обладает определенным писательским даром. На свое счастье, Александр уже успел позабыть, что при написании работы, восхваляющей его чудесную кошку Брысю, ему помогала бабушка. Потом бабушку редактировал папа. А мама напоследок внесла несколько лирических фраз, сильно умиливших кошколюбивую учительницу начальных классов. Из десяти участников у пятерых в качестве домашних животных значились собаки, которых учительница тихо недолюбливала. Еще у двоих были хомячок и попугайчик. Этих представителей фауны учительница за животных не считала вообще. Таким образом, из трех кошатников Саша получил последнее бронзовое место, чему был несказанно рад, оставаясь до конца жизни в счастливом неведении по поводу истинного положения дел.
И вот теперь спустя пятнадцать лет он всерьез увлекся идеей стать профессиональным писателем. Писательство привлекало его чрезвычайно. В нем он видел одни плюсы и совсем не замечал минусов. А минусы были. И их было много. Главным минусом стоило считать обязательное наличие у писателя такой важной вещи, как воображения. У П-П воображение отсутствовало напрочь. Когда учительница на уроке биологии объясняла классу, что одно из отличий между человеком и животным является воображение, и что только человек в состоянии представить себе зеленую свинью, Саша, закрыв глаза, постарался создать образ этой зеленой свиньи. Но как он ни старался, свинья получалась самая обычного пошлого розового цвета, как и подобает культурной свинье. Помимо отсутствия воображения, у него изрядно хромала логика и слегка недоставало ума и образования. В добавок, он страдал крайней неусидчивостью. Благо, сам он обо всем этом не догадывался.
Решив раз и навсегда стать писателем, П-П, первым делом, задумался о названии будущего произведения. С жанром он определился сразу – это будет реалистический роман. Ни острые темы, которые он поднимет в своем произведении, ни оригинальные характеры, чьи пороки он искусно изобличит, его не волновали. Его волновало только название. Он сел за стол, покопался в выдвижном ящике в поиске ручки, но нашел только обгрызанный карандаш с обломанным грифелем и тонкий пластмассовый стержень, наполовину заполненный жидкими чернилами. Других пишущих принадлежностей в доме не было. Так как точилки найти не удалось, пришлось писать стержнем. П-П зажал его между пальцами так сильно, что хлюпкий стержень изогнулся во все стороны и принял форму зигзага. П-П склонился над зеленой тетрадкой в клетку (наследие школьной поры), на обороте которой чернела таблица умножения, и вывел в верхнем правом углу сегодняшнюю дату. Тут же он впервые ощутил пресловутые муки творчества. Опять костью в горле встал первостепенный вопрос: как озаглавить будущий шедевр? Внутреннее чутье подсказывало, что название должно быть меткое, хлесткое, оригинальное, захватывающее и, непременно, с двойным, а лучше с тройным смыслом.
Промучившись около часа, П-П вспомнил, что как-то в ленте новостей наткнулся на материал, который сейчас мог решить его проблему. Он ринулся к компьютеру и кликнул в избранное окошко. Промотав ленту до середины (длина бегунка не превышала трех миллиметров), он все же нашел искомый пост. «Как придумать название своей книги» – гласил заголовок. Дальше под ним шли три колонки со словами – предполагалось, что название должно непременно состоять из трех слов. Не больше и не меньше. Согласно инструкции, выбирать слова следовало исходя из паспортных данных писателя, а именно, из его имени, фамилии и даты рождения. В первой колонке, относящейся к имени, напротив перечисленных по-порядку букв алфавита (создатель колонок предусмотрительно исключил из списка неудобные буквы: ё, й, ц, ч, ш, щ, ъ, ы и ь) блистали такие высокопарные слова, как: «слезы», «обрывки», «раны», «вены», «пепел», «ангел» и т. п. Во второй «фамильной» колонке, напротив все тех же букв значились не менее претенциозные слова: «истлевшей», «растерзанной», «умирающей», «утраченной». На первый взгляд, могло показаться, что «неудобные» буквы были исключены по логическим соображениям – на них не начинались слова. Это утверждение было верным лишь отчасти и подходило к таким буквам, как твердый, мягкий знаки и «ы». Но как же безобидные «ц», «ч», «ш» и «щ»? На них вполне можно было подыскать слова, не говоря уже о фамилиях. Что прикажете делать Шукшину, Чехову, Щедрину и Цветаевой, если бы вдруг они захотели написать роман и решили воспользоваться таблицей для подбора названия? Не найдя заглавных букв своих фамилий, они бы отчаялись и бросили надежду на писательство.
Но на этом странности не заканчивались. Так, при внимательном рассмотрении, во второй колонке напротив разных букв стояли однокоренные слова. Отличались только приставки. Например, напротив буквы «ю» значилось слово «догоревшей», а сразу под ней, напротив «я» – «сгоревшей». Так же «догоревшей» стояло рядом с «м». Видимо, под конец автор, утомленный работой мысли, не заметил этого досадного упущения. Не заметил его и наш П-П.
Что касается третьей колонки, то она содержала тридцать одну цифру. Как и прежде каждой цифре соответствовало одно слово. Здесь, как ни странно, составитель решил оставить все цифры. Он не убрал ни пятерки, ни девятки и даже благодушно миловал тех, кто родились тридцать первого числа. П-П пробежался по колонке и радостно присвистнул от словарного великолепия. Что ни слово, то жемчужина! У будущего писателя в зобу дыханье сперло от «вечности», «апатии», «страсти», «крови», «могилы», «скорби» и «эйфории». Не мешкая, он приступил к составлению названия романа.
В первой колонке напротив буквы «А» (Александр) было слово «момент». «Очень хорошо!» – удовлетворенно подумал про себя П-П. Во второй колонке, опустив глаза до буквы «П» (Писарь-Пыжников. Повезло еще, что обе фамилии начинались на одну букву), он прочел второе слово – «убитой». Итак: «момент убитой…». Поскольку П-П посчастливилось родиться двадцать первого числа он провел пальцем вниз по третьей колонке и уперся в слово «крови». «Момент убитой крови»! П-П пять раз прошептал это название про себя, потом произнес вслух, и оно ему категорически не понравилось. Даже П-П со своим далеко не литературным образованием понимал, что это полнейшая безвкусица. Но не в его природе было сразу сдаваться. «А что, если взять не полное имя, а сокращение – Саша?» П-П приободрился и снова обратился к монитору. Так слово «момент» было заменено на «вены», которые стояли напротив буквы «с». «Вены убитой крови»! Фокус не удался. «Еще хуже» – решил П-П. Но тут он вспомнил, как мама неоднократно рассказывала, что родила его ровно в полночь с двадцать первого на двадцать второе. Записали его за двадцать первое, но с таким же успехом могли бы записать и за двадцать второе. С надеждой он посмотрел на третью колонку. Но цифра 22 не улучшила положение – рядом с ней чернело неблагозвучное слово «могилы». «Вены убитой могилы» – не лезли ни в какие ворота. П-П в сердцах чуть не плюнул в монитор. Он не мог поверить, что в таком калейдоскопе чудесных слов не было ни одного благозвучного сочетания. П-П решил идти до конца. Он стал подбирать. «Допустим, меня бы звали банальным Иваном Ивановичем Ивановым, и родился бы я первого числа…». Исходя из этих данных, роман должен был называться «Мир среди вечности». «Уже лучше» – приободрился П-П. Но все же это был не идеал. Тогда он стал перебирать имена и даты рождения родственников и друзей. Названия романа отскакивали от зубов с невероятной скоростью. Так появились бестселлеры «Небо вскрытой привязанности», «Дождь в глубине апатии», «Километры догоревшей легкости», «Пепел зарытой бесконечности». Это что касается ближайших родственников. Если бы его друзья пожелали стать писателями, их романы должны были бы называться так: «Картины утраченной бездейственности», «Ладони каждой эйфории», «Океан истлевшей безмятежности». Иногда попадались и вполне безобидные названия, как «Море твоей любви» или «Слезы в глубине боли», «Рассвет забытой веры» и «Ангел умирающей страсти». Они были банальны, как зубная боль, и не несли ровным счетом никакой смысловой нагрузки. В итоге, из всего этого водоворота таких обнадеживающих, на первый взгляд, слов П-П понравилось разве только «Страницы нашей жизни». При оной комбинации его имя должно было начинаться на «Г» (Гаврила, Гвидон – все, что смог придумать П-П). Фамилия должна была начинаться на «Ж», и родиться он должен был второго числа. Но так как ни одно из этих условий не отвечало действительности, П-П решил бросить идею стать писателем и вернулся к мысли о карьере режиссера.
