Профессор, онемевший от удивления, перевел вопросительный взгляд на Ивана Лукича, а тот, заслонившись от ослепительного, после недавней грозы, полуденного солнца, пристрастно разглядывал пришельцев.
– Эй, папаши, живы вы или как? – донеслось сверху, со скал.
– Или как! – отвечал Иван Лукич. – Митька, что ли, подмогу прислал? Спасатели, итишкино горе! Живо сюды, хлопцы, – крикнул он, сложив руки рупором и призывно помахав после. – Сукины дети, перепугали до смерти пятнистыми шкурами.
От жизнь пошла – родных солдатиков забоялся. Это ж нашенские, со спецназа Гаврилы Петровича, – пояснил он профессору, – комбат их моему крестнику, Митьке, дает браконьеров шманать на верхах. Там, в Подзамчей бухте, рыбзавод мальков выращивает, одному никак не усторожить.
Парни были уже почти рядом. Ирина, забравшись в лодку, тоже не оплошала и легко, словно с веслом не расставалась всю жизнь, правила к берегу.
– Ай да рыбка золотая! Это чей же такой улов, папаши? – зубоскалил самый улыбчивый и шустрый.
– Уж не твой наверняка. Ишь, губу раскатал! За машинкой сбегай.
– Какой еще машинкой?
– Закаточной.
Одобрительный регот спецназовцев и вовсе взбодрил старика.
– Сми-и-рна! – рявкнул он. – Слушай мою команду: поднять плавсредство на берег и спустить на большую воду с другой стороны. Вы-па-алняй!
Парни с хохотом бросились к лодке, а Ирина спрыгнула на траву и обняла взволнованного дядечку.
– Девушка, а, девушка! Переходи в наше подразделение, – звали помощнички.
– Ра-азговорчики! – шумел Иван Лукич, вместе с парнями разворачивая лодку.
– Папаша, не суетись, – строго сказал старший, – сейчас ваше плавсредство само через бруствер перепрыгнет.
– Это как? – удивился старый солдат.
– А по-щучьему велению.
С этими словами сержант пропустил под уключины тонкий тросик, затем приладил с боков катушки, и почти сразу лодка «поплыла» по низкорослым кустарникам к ложбинке на скальнике, где еще раньше, оценив ситуацию, сержант закрепил автоблок.
Оказалось, что парни прибыли на рыбхозовском катере с домкратом на борту и, благополучно спустив «плавсредство» на большую воду, отбуксировали экскурсантов на «материк», прямо к даче профессора Грязнова.
Трудный день выдался непростым во всех отношениях. С утра над домом не пролилось ни капли дождя и солнце палило нещадно, не прячась за тучи ни на минуту. Занятые по хозяйству и приготовлением обеда, женщины вовсе не заметили никаких перемен и были очень удивлены рассказами путешественников. Потом с трудом припомнили, что, действительно, громыхало где-то вдали и сорвался ветер в сторону острова, как видно гроза прошла стороной. Не на шутку встревоженная услышанным, Леонида Архиповна сказала:
– Я тебя предупреждала, Кадик, что ваша затея добром не кончится. Придется попарить ноги, ты весь простужен. Благодарите инспектора и Бога, если бы не эти мальчики из спецназа, нам бы до вечера вас не дождаться. А мое сердце? Ты подумал о нем?
– Лелечка, умоляю, – профессор поцеловал жену в макушку, – не утрируй, пожалуйста. Все замечательно, поездка удалась на славу. Сколько информации, впечатлений! В другой раз ты поедешь с нами. Подумаешь, дождик! Это даже здорово, и представляешь… – он принялся пересказывать все сначала, с новыми интонациями и подробностями, удивляясь сам, как ребенок, тому, что удалось повидать.
В самый разгар обеда внимание всех присутствующих привлек скрип тормозов и переливчатый музыкальный гудок за окном. Неожиданный сигнал заставил хозяев и гостей немедленно отправиться на веранду и там, в совершенной растерянности, обозреть следующую картину: у входа в дом стоял легковой автомобиль иностранной марки цвета лазоревого перламутра.
Машина казалась огромной, более четырех метров в длину. Открытый верх позволял демонстрировать роскошную отделку салона. Опомнившись, Леонида Архиповна и профессор приветственно замахали руками.
За рулем, на первом сиденье, сверкал, как айсберг, белизной заграничного костюма Сергей Юрьевич Свириденко. Его благородную бальзаковскую голову венчала белоснежная широкополая шляпа. Рядом с ним вежливо улыбался Грязновым незнакомый молодой человек весьма приятной внешности. Позади радостно верещали две молоденькие девицы – младшие дочери Язина (их у него было, кажется, пятеро), а сам он, порозовевший на солнцепеке, выглядывал из-за химических кудряшек своих ненаглядных чад.
– Какой сюрприз! Входите же, мои дорогие, – всплеснула ладонями Леонида Архиповна, – вы просто кудесник, Сергей Юрьевич, сколько еще ваших талантов нам откроется? Когда это вы выучились водить автомобиль?
– Не велика мудрость, – целуя ей руку и раскланиваясь по очереди с профессором и всеми остальными, гудел Свириденко, – день добрый, добрый день, очень рад встрече! Здравствуйте, Ирина Александровна. Вот, как и обещал, доставил к вам моего друга, Андрея Михайловича, прошу любить и жаловать…
Парни из спецназа держались особняком, но профессор подвел к героям дня прибывшую компанию и перезнакомил с каждым в отдельности. Симпатичные мордашки дочерей Язина сияли неподдельным восторгом.
Пока гости умывались с дороги и восхищались красотами местности, хозяева раздвинули стол, сработанный неизвестным мастером с расчетом, как минимум, на две дюжины человек, тот самый, что так любовно отреставрировал Иван Лукич, и добавили недостающие приборы.
– Говорила я тебе – гости едут, когда у меня из рук трижды нож вывалился, – торжествовала Аграфена Петровна, – и окрошка кстати, горячее в жару не идет. Картошки, вишь, с полведра начистила, в самый раз. В деревне завсегда на десятерых надо отмерить. Ежели не родня, так прохожий или сосед заглянет, а нет – гусятам снесешь, собачек покормишь. Всех надо уважить, никого не забыть, такое перво-наперво правило нашей жизни.
Едва только Леонида Архиповна открыла рот, собираясь сказать в защиту городских обычаев тоже несколько слов, как на пороге кухни появился Язин с плетеной корзиной, доверху наполненной всякими немыслимыми деликатесами в вакуумных упаковках. Одобрение Аграфены Петровны, однако, вызвала лишь литровая бутылка пшеничной водки экспортного разлива и целиком запеченный домашний окорок, шпигованный специями и чесноком.
– Это прислал Сергей Юрьевич, – почему-то шепотом сообщил Язин, – все так неожиданно получилось. Какой успех! В городе только и говорят о лекциях.
– Пойдемте, Василий Саввович, женщинам это неинтересно, – окликнул его появившийся в дверях профессор, – у нас есть несколько минут, пока молодые резвятся на воздухе.
– Аркадий Львович! – просиял Язин, – Послушайте, что я вам сейчас расскажу. Международный центр – потрясающая штука. Я, конечно, ничего не понимаю в экономических перспективах, но когда не платят зарплату больше шести месяцев, согласитесь… В последнее время мы сидели на кашах без жира и постных супчиках, у меня голова стала кружиться… Сергей Юрьевич просто спас нас от голода. Он попросил меня подготовить некоторые материалы. И что же? Триста долларов! Целое состояние! Я получил по сотне за каждую статью.
– Какие же статьи, если не секрет, вы готовили? – спросил Грязнов.
– Ну конечно модные сейчас вариации исследований патогенных систем верований, в частности оккультной и биопольной, – нетерпеливо повел плечами Язин, – как будто вы не знаете «конек» Свириденко. От меня требовался только свежий справочный материал. Пришлось, правда, порыскать в библиотеках. Столичные новинки, сами знаете, доходят к нам с большим опозданием.
– И что же, лекции имеют успех?
– Не то слово. Фурор! Публика, кажется, помешалась на «абсолютной защите».
– Понятно. Но ведь в таком случае, Сергей Юрьевич сам воздействует на публику
методом психического нападения.
– Оставьте, ради Бога, или вы хотите, чтобы наши семьи умерли с голоду? Сейчас все нападают друг на друга: одни с газовыми пистолетами или с чем посерьезней, другие с рэкетом или налоговой полицией. А как еще иначе добыть денег, если не платят зарплаты?
– Вы в самом деле изголодались, Василий Саввович, у вас спровоцирован агрессивный голодный синдром. Я совершенно уверен, что вы в глубине души исповедуете несколько иные моральные принципы.
– Разумеется, – смутился Язин строгими интонациями и серьезным выражением лица профессора, – только поверьте мне, что итальянцы не зря перевели на счет вашего центра круглую сумму. Сергей Юрьевич сказал, что никаких денежных проблем больше не будет. И потом, вы как президент для меня лучший гарант нерушимости моральных границ любой деятельности.
– Какой гарант? Какие итальянцы?
У Грязнова голова пошла кругом, кровь застучала в виски: он вовсе позабыл, что месяц назад подписал бумаги, не принимая всерьез затею Свириденко и уступив просьбам Ируськи.
– Ну как же, итальянцы, с которыми у вас совместное предприятие, – настаивал Язин, укоризненно покачивая головой, – об этом весь институт судачит. Вы же не против, я думаю, если и для меня найдется скромная должность, – он заискивающе и как-то униженно посмотрел на профессора.
– Да работайте сколько угодно, – покраснел тот в свою очередь, – я вам свой пост президента готов уступить хоть сегодня, или вашему Свириденко. Знать не знаю никаких итальянцев!
– Львович, – просунул в двери голову Иван Лукич, – Архиповна просит стулья в столовую снести, – иди, покажи откудова брать. Еще сказала, чтобы ты гостей к столу звал. Пора уже, стряпня закончена.
Беседу пришлось прервать и заняться обязанностями радушного хозяина.
За обедом проголодавшаяся компания отдала должное кулинарным способностям Леониды Архиповны и ее неизменной помощнице Аграфене Петровне. Затем, разморившись от жары и сытной еды, приступили к холодному десерту. Клюквенный морс и ягоды со взбитыми сливками прямо из погреба вызвали настоящий восторг всех присутствующих, но затем разговор сам собой возвратился к утренним приключениям на острове.
Главным рассказчиком был, конечно же, Иван Лукич, но когда он окончил образное описание драматического момента встречи со спасателями на берегу, Ирина неожиданно спросила:
– А что, дядя, как ты думаешь, откуда все-таки статуя этого уродца взялась на кладбище?
– Вероятнее всего, монастырь, под видом католического, принадлежал какому-нибудь оккультному ордену. В конце прошлого века Австрия просто кишела разными «братствами». А ведь не так давно отсюда до австрийской границы было рукой подать. Меня удивило другое. Не знаю, заметила ли ты у подножия идола свастику.
– Вот те на! – Иван Лукич даже слегка пристукнул кулаком по столу. – Говорил же я вам, что отседова ход был до самой Германии. Затем и фашистская свастика на камне поставлена – тавро того германского чорта, что под землей в бункере сидел. А про что ты велел напомнить, Львович? Кажись, про замок с заморским названием.
– Да, – потянул профессор, – кое-какие ассоциации у меня там возникли. Например, вспомнилось, как один тщеславный монах основал в самый канун 20-го столетия орден так называемых «новых тамплиеров» и объявил себя хранителем секретов Тайного Знания. Этот очередной «тамплиер» и в страшных снах не увидел того, что сумел натворить за сравнительно короткое время. У него нашлись очень богатые покровители, которые занялись… приобретением замков.
Первым был замок Верфенштейна в Нижней Австрии, в нем разыгрывались безобидные романтичные мистерии. Участники представлений облачались в средневековые одежды и изображали поиски Грааля. Но затем ему понадобились еще четыре замка в той же Австрии. По-видимому, игрища пришлись многим по вкусу. Сам бургомистр Вены и прочие влиятельные лица изучали в замках «рунический оккультизм», практикуя на своих тайных сборищах плотские извращения, некрофилию и всякие мерзости.
Там же распространялось и оригинальное толкование Библии. Экс-монах «открыл» существование «недочеловеческих рас», смешение с которыми якобы увело арийцев из рая. Порнографические труды маниакального шизофреника с примесью расистских бредней вдохновили на подвиги некую личность, известную сегодня всему миру под именем Адольф. Вот до чего доигрались новые тамплиеры в замке Верфенштейна. За эти игры человечество заплатило немалую цену, и уверен – не последнюю.
– Ха-ха-ха, – разразился раскатами громоподобного смеха Сергей Юрьевич, – вы что же, серьезно связываете корни фашизма с кладбищенским прахом какого-то острова? На религии, как и на все другое, существует мода. Просто мода. Без привязки к геополитической карте мира.
Это только почившая советская власть не признавала никакой другой религии, кроме своей собственной. А в нормальных государствах забавы монахов, оракулов и прочих магов никого не тревожат. Бьюсь об заклад, что эта каменная тушка на острове служила какому-нибудь местечковому фокуснику всего лишь приманкой для его легковерных почитателей. Что до свастики, то по каббале это символ солнца и жизни. Кто же этого не знает?
Профессор с трудом сдержался, чтобы не разнести в пух и прах легкомысленную точку зрения своего ученика, но явная скука за столом заставила его промолчать.
– Может быть, вы и правы, – в раздумье сказала Леонида Архиповна, – только у этого острова есть, несомненно, своя неразгаданная тайна, а тайна всегда привлекает людей, даже самых прагматичных и неверующих.
Овладев собой полностью, Аркадий Львович обвел глазами присутствующих и заметил, как Ирина обменялась взглядом с молодым человеком, представленным недавно Свириденко. Он позабыл его имя, но почему-то, незаметно присматриваясь, насторожился. Молодой человек был достаточно красив, более того – так красив, что профессор даже занервничал, желая немедленно отыскать в нем недостатки.
– Андрей Михайлович, – вдруг обратилась Ирина к гостю, – что же вы ничего не скажете? Если у острова в самом деле есть тайна, то ключ к разгадке хранит демоническая статуя. Хотя вас теперь вряд ли удивит этот уродец, даже если предстанет воочию посреди стола, так живо мы его описали. А раньше вы что-нибудь слышали о таких скульптурах?
– Не только слышал, но и видел, правда, мельком и на рисунке, – отвечал столичный гость негромким голосом, но все почему-то смолкли и уставились на него, как бы ожидая сенсационных признаний, – однажды мне довелось держать в руках настоящий фолиант Черной Магии в кожаном переплете, изъеденном мышами, – продолжал он, – уникальный рукописный трактат, писаный по-санскритски на тонком пергаменте. Среди рисунков был один, в точности соответствующий вашему описанию. Поэтому думаю, что Аркадий Львович совершенно прав, считая, что остров в прошлом – епархия оккультистов. Эта публика не так безобидна, как ее представляют примитивные, плохо образованные атеисты.
– Вы, что же, хотите сказать, что нам угрожает опасность? – спросила Ирина.
– К сожалению, да. И я в этом почти уверен. Чтобы удовлетворить любопытство такого рода, нужны не только специальные знания, но и духовные силы особой закалки, поэтому не стоит экспромтом познавать то, что вы не воспринимаете всерьез.
– Перестаньте пугать девушку оккультными сказками, – загрохотал Свириденко. – Мы перетащим статую этого «звонаря» в музей нашего Международного центра. Это же потрясающий экземпляр редчайшего на земле памятника эпохи катаров или его точная копия, по крайней мере. Пойдемте лучше в сад, прошу вас. Нам ведь с вами, Андрей Михайлович, пора собираться в обратный путь. Завтра утром у меня важная встреча с канадскими бизнесменами.
– Как? Вы хотите ехать на ночь глядя? – пыталась возразить Леонида Архиповна.
– Помилуйте, какая ночь, сейчас только около шести. К тому же Андрей Михайлович прекрасно водит машину, много лучше меня, и не даст мне уснуть за рулем. Идемте-ка поскорей дышать воздухом, – он поднялся из-за стола и галантно предложил руку Ирине.
«Так. Еще и машину водит, хлюст московский…, – раздраженно подумал профессор, – кабы он Ируську у нас из-под носа не увел…»
– Кадик, удели мне минутку, – остановила его Леонида Архиповна. – Ты обратил внимание на друга Сергея Юрьевича?
– Даже чересчур.
– В каком смысле?
– В самом прямом, я приглядываюсь к нему с начала обеда. К тому же не я один. Ируська с него глаз не спускала. Интересно, чем он ее приворожил?
– Правда? Я не заметила. Впрочем, молодой человек так красив, что это не удивительно. У него античный профиль. А сколько достоинства в манерах и голосе. Не припомню, чтобы в ком-либо из твоих студентов было столько обаяния. Как ты думаешь, он женат? Нет, нет. Сергей Юрьевич не смог бы тогда надолго его задерживать, он ведь гостит у него, кажется, более месяца. И потом – у него нет кольца на правой руке.
– Леля, сейчас же прекрати эти разговоры или я рассержусь.
– Хорошо, не волнуйся, пожалуйста, пойдем к гостям. Только что я такого сказала? Девочке нужно устраивать жизнь. Молчу, молчу… Давай лучше подумаем, где расположить на ночлег Васиных цыпочек. Вот кто обстреливал глазками мальчиков из спецназа…
– Лелечка, ради Бога…
Из сада доносился раскатистый бас Свириденко и дружный смех.
– Аркадий Львович, – пророкотал он над самым ухом профессора, когда супружеская чета спустилась в сад, – а вот то главное, из-за чего мы нарушили вашу деревенскую идиллию.
Он извлек из кармана небольшой предмет, проделал моментальную манипуляцию гибкими пальцами, и в руках у него оказался… изящный складной телефон.
– Сотовый! – ахнул Язин, поперхнулся и закашлялся так громко, что дочки заколотили кулачками по его сутулой спине.
– Вы как президент нашего Центра не можете оставаться здесь без связи, – продолжал Свириденко, – надеюсь в скором будущем порадовать вас чем-нибудь более существенным.
– Спасибо, но в этом нет никакой надобности. Пойдемте со мной, – Аркадий Львович жестом указал в сторону, – отдыхайте, друзья мои, мы уединимся буквально на пять минут. Если не ошибаюсь, – продолжал он, увлекая прожектера за собой на живописную поляну под раскидистым дубом, – вы, Сергей Юрьевич, обещали при первой возможности избавить меня от дутого президентства. Я полагаю, что все процедурные вопросы вами улажены? Так в чем же дело?
– Профессор, – жестко ответил Свириденко, – вы поступаете, как ребенок. Под ваше громкое имя получены кредиты из Милана. Римская академия «Мантры» предлагает обмен семинарами. Идут переговоры во Франции и в Швейцарии.
– Но при чем здесь я? – хриплым от сдерживаемого возмущения голосом воскликнул ученый. – Биоэнергетика не имеет ничего общего с патологией массовых психозов, вызванных бескультурьем и повсеместными всплесками возродившихся суеверий. В конце концов, это… это просто безнравственно!
– Что именно? Управляемые психозы масс предпочтительней неуправляемых. Кому, как не вам, это терпеливо объясняли «в конторе» на площади Согласия? Ваши бесценные разработки в области преобразования энергии живой материи могут стать уникальной программой подготовки парапсихологов или, если хотите, психологов, работающих в экстремальных ситуациях. Нигде в мире нет ничего подобного.
– Никогда в жизни! – затопал ногами профессор. – Слышите, никогда я не соглашусь дипломировать аферистов. Нет, вы не ученый. Вы дилетант. Управляемые энергии живой материи – оружие страшнее ядерного. Это все равно, что управлять энергиями космоса.
– Ха-ха-ха, – беспечно засмеялся Свириденко, – что же, по-вашему, я – Господь Бог?! Мне предостаточно хлопот и с нашим Центром. Не нужно так волноваться…
Пронзительный звук заставил собеседников прекратить разговор и поспешить к дому. По неизвестной причине сработала сигнализация роскошного лимузина. Открыли дверцы, и что же? На кожаной обивке во всю длину дивана растянулся… громадный Рики. Предупредительно урча и постукивая толстым лакированным хвостом, он искоса поглядывал на окруживших его людей.
– Негодяй, как ты сюда попал? – притворно рассердился Свириденко.
Кот одним прыжком вспрыгнул к нему на плечо и потерся мордой о щеку хозяина. Аграфена Петровна, перекрестившись, опустилась прямо на ступени крыльца. Реакция остальных была слегка заторможенной, но в целом на кота и его хозяина смотрели доброжелательно.
– Рики, вот дурак, ты что же – все время сидел в машине? Ну и полезай обратно, домой поедем.
– Погодите, надо же покормить животное, – догадалась Леонида Архиповна, – сейчас колбаски принесем…
– Он ест только сырое мясо, – заметил Сергей Юрьевич, – если, конечно, у вас найдется маленький кусочек.
– Ишь, разбойник какой, чистый чорт-кровопийца, – пробурчала себе под нос Аграфена Петровна, отправляясь на кухню.
Сожрав в мгновение ока с полкило антрекота, нарезанного небольшими кубиками, Рики принялся кататься по траве, а потом кувыркаться, доставляя немалое удовольствие тем, кто наблюдал за его играми. Только один человек оставался ко всему безучастным.
– Андрей Михайлович, – обратилась к нему Леонида Архиповна, – вам нездоровится? Вы так побледнели, что с вами? Может быть, останетесь на денек у нас?
– Нет, нет, – возразил гость, – мне необходимо уехать, – и заглянул в лицо хозяйки
потемневшими строгими глазами.
– Приезжайте, ради Бога, когда захотите, – тихо сказала обескураженная настроением гостя Леонида Архиповна, – мы будем рады вас видеть в любое время. Храни вас Бог, – вдруг произнесла она шепотом и, неожиданно для самой себя, перекрестила Андрея.
Что-то во взгляде молодого человека поразило ее. Было ли это неуловимым сходством с кем-то близким, чей образ почему-то начисто стерся из памяти, или чем-то другим, она, пожалуй, не смогла бы ответить.
– Пора прощаться, – гремел Сергей Юрьевич, хлопая в ладони, – «пора-пора-порадуемся на своем веку»… да, все-таки жаль, что я не сумел переубедить вас, дорогой Аркадий Львович. Беру тайм-аут до следующей нашей встречи.
Свириденко еще раз поблагодарил хозяев за радушный прием, раскланялся, простился со всеми, пригласил в машину приятеля, и через минуту перламутровая дива скрылась в пушистых клубах деревенской пыли.
