***
Что, Зефир, шаловливым дыханием гладишь холодные руки?
Хочешь веру ты мне подарить в то, что с летом не вечна разлука?
Мне здесь серо и пусто, на шее затянулись шнурком провода.
Я забыла, как пахнут цветы в освеженных росою садах.
Только серый асфальт всё шипит под ручищами злобных ветров,
Только мутное небо ослепло и не видит лазоревых снов.

***
Взвесить в ладошке сизый пепел
И убедиться, до чего же просто
Сжечь этот мир дотла.

Farewell

Всплески волны, звучащие словом farewell…
Я же ступаю по мокрым камням босиком.
Странно лишь, что небосвод не рассыпан, а цел,
Что журавли – в одиночку, а не косяком.

Пересыпаю песок из ладони в ладонь –
Пахнет песок непрощением свежих обид.
Всё решено: fare thee well, мое имя не тронь,
Сделай намек – а оно и само улетит.

Всё решено: fare thee well, но без тихих forgive –
Это прощение только под силу Христу.
Мирная сломана ветвь – и не в сени олив
Нам отдыхать, а на треснувшем мраморном льду.

Что же? Волна научилась, прощаясь, прощать.
“Farewell, forgive”, – эхом что-то журчит среди гор.
Прежде чем я захотела бы что-то сказать,
Ты произнес это каменное: “Nevermore!”

***
Я становлюсь размытой, как фото движенья.
Я становлюсь незаметней дыханья травы.
Кончился фильм. Но партер запросил продолженья –
Что-то должно достоянием стать для молвы.

Эта весна до божественного беспредельна.
В эти секунды нас отпускает земля:
Можем парить и – неважно куда – пусть бесцельно,
В небе тонуть, погружаясь в зенит до нуля

Или до максимальнейшей в мире отметки
Небесных глубин…

Страницы

Страницы. Волшебство.
Страницы пахнут снегом.
Страницы. Шорох шелка. Шелест рук.
Лаванда. Лютня.
Так слились два века.
Ночь манит в осиянный лунный круг.
Ночь манит. Ночь играет.
Ночь убивает негой.
Разбиты зеркала – и нет луны…
Страницы. Алость роз
В руках, объятых снегом.
Страницы.
Странницы.
Послы иной страны.

Сумасшедший дом

Сумасшедший дом.
Белые мертвые стены.
Коричневой краской – пол.
Немытые беснующиеся психи
Или педантичные шизофреники.
Связанные буйные.
Недвижные тихие.
Слышно только невнятное бормотание –
Напоминание о чем-то.

Что он не хочет забыть?

Бормотание и луна.
Она колокольчики катает
С небесных холмов прямо в окна.

Что она боится забыть?

Я лежу в угловой палате –
Она называется комнатой,
В ней красивый естественный хаос.

Что я не хочу забыть?

О Боже, смилуйся,
Если веришь еще Ты в меня,
Не стирай из моей памяти нежность
Тех, без кого я умру.
Если не будет меня –
Станет меньше одним человеком,
Который всей душой хотел
Упасть прямо в небо.

Оригами

Я шла по берегу озера
И пела песню,
И песня моя была записана
на крылышках маленьких
бумажных самолетиков.
Они, словно японские журавлики,
несут на своих крыльях
дыхание
и мою жизнь этой песней спасают,
как журавлики – жизнь девочки из Хиросимы.
…лишь бы получился самолетик №1000…

***
Я – это дождь. Я по частям сыплюсь с неба,
Я рассыпаюсь, как камни эдгаровых замков,
Землю покрою собой в неслышной мольбе.
Я рассыпаюсь, как пепел эдгаровых замков,
Вместе с небом рождаясь и умирая, коснувшись
земли.

***
Когда ночь спустится
и кошкой пойдет по асфальту,
и желтыми глазами заглянет в мое окно,
я глубоко вздохну
и превращусь в темноту.
И никто не заметит,
как я стану невидимой утром.

Правда

Нелегко быть поэтом, мой солнечный друг!
Забывать, что ты есть, вспоминать, что – вокруг,
Ослепительный жемчуг в хлеву раскидать,
Струннотрепетный нерв натянуть и порвать,
Слыть безумцем, но быть всех ученых мудрей,
Не иметь ста рублей, не иметь ста друзей,
И в разбитое небо с вопросом смотреть,
В каждой песне ловя тонкокостную Смерть…