(Два в одном. Три в одной.)

 

 

Саша достала из кармана куртки вязаные перчатки, натянула их на озябшие красные руки. Холодно. Конец октября. По утрам лужи покрываются слюдяными корочками, а оставшаяся с лета трава седая от инея. Днем еще так-сяк, иногда и солнышко пригреет, но к вечеру опять холодрыга, как сейчас. Наверное, пора идти домой. Что-то он сегодня запаздывает. Уже и сумерки накрывают город, вот и фонари зажглись, а его машина все не появляется. Саша кинула последний прощальный взгляд в конец улицы – нет, пусто. Она поежилась, вздохнула и встала со скамейки. Придется оставить свой наблюдательный пост и уйти ни с чем. Что ж поделаешь, далеко не каждый раз  ей везет. Вот и сегодня день явно неудачный, совершенно бесполезный, пустой день. И она уныло побрела в сторону остановки автобуса.

Дома Саша переоделась в уютный байковый халат, одела шерстяные носки. Сидела на кухонном диванчике, отпивала маленькими глотками из бокала горячий чай с молоком, чувствуя, как приятное тепло растекается внутри. После чая настроение немного поднялось. Подумаешь, не встретила его сегодня. И что с того? Завтра она его непременно увидит. И послезавтра. И после послезавтра. И на следующий день. И так долго, долго. До бесконечности. И вообще, она его увидит вот прямо сейчас. И Саша пошла в комнату любоваться на своего кумира. Она включила телевизор и видемагнитофон, уселась с ногами в кресло, нажала на пуск. И тут же на экране появился он. Она давно выучила уже наизусть до мельчайших подробностей каждый его жест и взгляд, каждый поворот головы. Вот он сейчас чуть улыбнется, вот повернет голову налево, сейчас скосит глаза и усмехнется хитренькой такой улыбкой, а вот сейчас искренне от души рассмеется, теперь небрежно коснется рукой своих шикарных волос, а сейчас он скажет: «А теперь подведем итог голосования. …Итак, сегодня победителем игры признан … Ива-ан Шумако-о-в!!!». Саша остановила кадр. На этом кадре он получился особенно хорошо, можно сказать, во всей своей красе. У Саши есть даже такое фото, сделанное с этого кадра. Он стоит в белой рубашке, расстегнутой у ворота, длинные густые волосы откинуты назад, на лице широкая улыбка, глаза смотрят прямо в объектив. Хорош, что и говорить. Хотя, если рассматривать все в отдельности, то вроде бы ничего особенно и нет. Белая рубашка на груди и на манжетах украшена вышивкой и поэтому смахивает на женскую. И даже черты лица, если их рассматривать в отдельности друг от друга, не кажутся особенно уж привлекательными и идеальными: нос несколько длинноват и с горбинкой, глаза небольшие и не сказать, что очень уж выразительные, честно говоря, так себе глаза, да и цвет непонятный – то ли светло-карие, то ли серо-зеленые, рот тоже далек от идеала, брови неопределенной формы. Уши у него большие, крупные, «топориком». Длинные волосы у мужчин Саша в принципе не признает. Длинные волосы, по ее твердому убеждению, – привилегия женского пола. К тому же, судя по чертам лица и по фамилии, он еврей. К евреям Саша относится с предубеждением. Она им не доверяет. Глупости, конечно, так как нельзя из-за принадлежности к национальности или еще по какому-нибудь общему признаку ставить клеймо на всех подряд. И все же, лучше бы он был другой национальности, хоть чуваш, хоть татарин, хоть ирландец, но только не еврей. Хотя, чем чуваш лучше еврея она бы не сумела объяснить. Опять таки весьма сомнительная профессия – шоумен. Несерьезная, нелепая на ее взгляд для мужчины профессия. Даже недостойная, отдает клоунадой. И все-таки, не смотря на все эти явные минусы, она влюблена в него по уши. Вот уже несколько месяцев. Глупость несусветная! Саша всегда считала себя девушкой серьезной и рассудительной. Она таковой по сути и является. Но случается и такое, что серьезные и рассудительные девушки влюбляются в несерьезных шоуменов и в результате теряют аппетит, сон и рассудок, и начинают вопреки здравому смыслу караулить предмет своей страстной любви у подъезда, где проживает кумир, только чтобы взглянуть на него издалека, по нескольку раз в день в течение многих недель просматривать одну и ту же видеозапись, в обязательном порядке целовать на ночь затертое фото и прятать его под подушку, в надежде, что сегодня ночью он опять приснится.  Глупость! Трижды глупость! И Саша это все прекрасно осознает. И все-таки вопреки доводам рассудка караулит его у дома, поправ свою девичью гордость, просматривает ежедневно видеозапись, целует фото и прячет каждый вечер его под подушку. Хорошо еще никто в целом мире не знает о степени падения ее гордости. Никто, кроме нее самой. Даже ее кумир ее ни разу не засек за недостойным преследованием. Саша не относилась к тем наглым фанаткам, которые всячески лезут на глаза, открыто преследуют предмет своего обожания, требуют автографы и непристойно визжат от радости, если сумеют урвать этот самый автограф или знак внимания к своей персоне. Она лучше умрет, чем позволит себе так низко пасть. Поэтому она сидит вдалеке, где-нибудь на скамеечке во дворе. Или даже в подъезде дома напротив, с биноклем в руках (было и такое). Она уже научилась мимолетно определять его машину среди десятка других машин, что снуют во дворе его дома. А уж его силуэт или походку она не спутала бы ни с чьими другими в мире даже среди сотен тысяч или миллионов.

 

А назавтра у Саши начался отпуск. Обычный тарифный отпуск согласно утвержденному графику. Ноябрь – не лучшее время для отпуска. А если точнее, то хуже времени для отпуска и не придумать. Так думает подавляющее большинство людей. Но Саша с ними не согласна. Ее вполне устраивает ноябрь. Когда в начале года тянули жребий на отпуск (так распорядился начальник отдела, чтобы никому не было обидно), и Саша вытянула записочку со словом «июль», на нее устремились откровенно завистливые взгляды: везучая. Зависть тут же сменилась безграничным удивлением, когда Саша не сходя с места предложила Ирке Васильевой поменяться записками. В результате молниеносного обмена у Ирки оказался отпуск в июле, а у Саши в ноябре. Ирка тогда, несмотря на свою прирожденную жадность, даже на радостях мигом смоталась в киоск на углу за шоколадкой. Саша шоколадку съела и теперь будет отдыхать в ноябре.  Ноябрь начинается в понедельник, но и грядущие выходные смело можно приобщить к началу отпуска.

В субботу Саша по привычке проснулась рано, что-то около половины седьмого. Минут двадцать еще понежилась под одеялом, уж больно не хотелось вылезать из теплой постели в холодную мрачную темень.  Все же заставила себя встать и даже сделать зарядку. А вот умываться не обязательно. Что она шахтер что ли, чтобы несколько раз на дню намывать лицо и руки? Вода сушит кожу. Тем более, отпуск начался, так что утреннее умывание можно временно считать излишней обязанностью. Так же как и расчесывание волос. А про такие понятия как «косметика», «макияж», «маникюр» можно вообще забыть до конца отпуска.

Сидела на кухне, пила кофе, краем уха слушала по радио новости. А новости были все нерадостные, под стать погоде: где-то что-то взорвали; пассажирский поезд сошел с рельсов, есть жертвы; произошел очередной взрыв на шахте; в некоей области массовое отравление детей в школьной столовой; начинается эпидемия гриппа; кто-то где-то устроил пикетирование, чего-то там требует от правительства. Саша выключила радио и пошла включать видак.

…Он опять в который уже раз выкрикнул радостно: «…сегодня победителем игры признан … Ива-ан Шумако-о-в!!!», привычным жестом повернул голову влево, загадочно улыбнулся, рассмеялся и посмотрел ей прямо в глаза. Саша остановила кадр, долго вглядывалась в знакомое до последней черточки  лицо. Нет, явно не красавец. И почему он так запал ей в душу? Вот ведь напасть. Достала из-под подушки фотографию, приложила рядом с экраном, полюбовалась, поцеловала фото, поцеловала экран, выключила телевизор, убрала фотографию в прикроватную тумбу. Так, чем бы ей сегодня заняться? Уборкой, что ли? Не «что ли», а уборкой. И Саша принялась за дело.

К полудню все сверкало и блестело: и раковины, и ванна, и посуда, и кафель, и паркет. На плите доваривалось овощное рагу, в духовке – шарлотка. В ванной комнате тихо гудела стиральная машина, полоскающая выстиранное белье. Саша прошлась по квартире, выискивая недоделанные дела. Вроде все сделано. Что ж, можно и за книжку взяться. Но не читалось, и телевизор не смотрелось, и не валялось на диване, и даже не елось. И она оделась потеплее – вниз толстый спортивный шерстяной костюм, сверху бесформенную куртку с капюшоном, которая ее совсем не красила, зато была очень теплой и непромокаемой, на ноги натянула стоптанные бог весть какой давности бурки, положила в пакет зонт на случай дождя и отправилась по хорошо знакомому маршруту к дому своего кумира. Кумир жил в трех кварталах, пешим ходом – пятнадцать минут, на автобусе – все двадцать, так как автобус делал в этом месте приличную петлю. У нужного подъезда темно-зеленой машины не было, значит, или уже уехал, или еще не приехал. Ничего, она подождет, все равно делать нечего. И Саша уселась на скамейку во дворе. Это был очень удобный наблюдательный пункт: и подъезд хорошо просматривается, и вся улица как на ладони, и дорога, по которой он приезжает и уезжает, отлично видна. А ее как раз и не заметно, сидит себе на скамейке между кустиков рядом с песочницей. Мало ли кто там сидит и зачем?

Она просидела на своей скамейке не менее полутора часов, пока вконец не задубела. День выдался холодный, пасмурный, неприветливый. Дул пронизывающий, колючий, почти зимний ветер. Посыпала редкая снежная крупа. Все, зима на носу. Даже не верится, что только чуть более полутора месяцев назад была изнуряющая жара и люди как о манне небесной мечтали о прохладе. Сейчас бы хоть чуть-чуть того жара и солнца. Саша поежилась и встала. Надо идти домой, похоже, что сегодня она опять его не увидит. Проходя мимо его подъезда, Саша вдруг запнулась, остановилась. А что если войти? Она еще и разу не была в этом подъезде. Ну, положим, войдет и что дальше? Стоять там как дура, глаза людям мозолить? Небось, все сразу догадаются, кого она здесь поджидает. Хватает и без нее подобных дурех, мечтающих поглазеть на известного человека.

Тем не менее, она подошла к входной двери, потянула на себя массивную железную дверь и вошла в подъезд. Внутри оказалось неожиданно тепло. В просторном комфортабельном холле за перегородкой за столом сидела пожилая женщина и приветливо смотрела на Сашу.

–   Здравствуйте, – вежливо сказала Саша.

–   Добрый день, милая, – улыбнулась женщина, – ты к кому?

–   Я?.. Я, собственно…

–   Не насчет работы, случайно? Не в 69 квартиру?

–   Да… В 69.

–   А его сейчас нет. Он уехал и когда будет неизвестно. Между нами говоря, его вообще трудно застать. А ты, видно, издалека? Вон как замерзла, пока добиралась? Давай-ка я тебя чайком напою, как раз вскипел, – и женщина нагнувшись достала из стола два бокала и коробку с сахаром-рафинадом, – Заходи, милая, сюда.

Саша открыла дверцу и вошла за перегородку.

Они пили чай с печеньем из пачки, беседовали. Мария Васильевна, как звали женщину, видно скучала на своем рабочем месте и была рада собеседнику.

– Митечка очень хороший мальчик. Только занятый очень. И то, он везде нарасхват – и на телевидении, и на радио, и на разных представлениях, и журналисты его на части рвут. Он и дома бывает редко. Я то знаю, каждый божий день здесь сижу. Только с вечера до утра, да иной раз днем меня Женя с Андрюшей по очереди  меняют. Они оба студенты, сидят здесь ночи напролет с книжками,  занимаются. Когда спят – непонятно. Так вот, семьи у Мити пока нет, за квартирой некому присмотреть, прибраться там, полы помыть. Вот он и решил взять домработницу. «Только, – разговорился как-то вот здесь, на этом самом месте, – тетя Маша, мне бы хотелось в работницы не девицу из числа моих поклонниц, а скромную тетку, ни бельмеса не понимающую в шоу-бизнесе. И чтобы молчать умела как рыба. А то начнет трындычать обо мне направо и налево, сведения журналистам продавать, а шмотки из дома фанатам таскать. Мне в моем доме шпиона не нужно». Боюсь, не возьмет тебя к себе работать, больно ты молода. Навроде тех девушек, что его часто караулят возле дома. Околачиваются тут постоянно, только и успеваю их разгонять.

– Нет, я не из таких, – не моргнув глазом соврала Саша, – А что, хозяин 69 квартиры артист что ли какой?

– Артист! Правда, в кино не снимался, но в телевизоре постоянно мелькает. В этой передаче, как ее…, забыла, «Час игры», вроде. А ты чем сама занимаешься?

– Я… я из деревни «Гавриловы овраги» недавно приехала. Работы у нас в деревне нет, был коровник, да вот закрыли. Коров на скотобойню сдали, ферму заколотили. А зимой там и вообще делать нечего. Я и подалась в город, к тетке. У меня тут в городе тетка живет. Пока у нее поживу, а там видно будет. Только работу еще не нашла.

– Ты сюда по объявлению в газете пришла или из фирмы по трудоустройству направили?

– По объявлению.

В это время входная дверь раскрылась, и на пороге возник он, собственной персоной. Кивнул тете Маше и мимо лифта направился к лестнице.

– Митя! – спохватилась тетя Маша, когда его фигура уже скрылась за поворотом, – Дмитрий Сергеевич! Тут к вам пришли.

– Кто? – выглянул он.

– Вот. По поводу работы. По объявлению.

Он вернулся назад. Подошел к перегородке, глянул испытующе на Сашу сквозь стекло. Саша словно одеревенела. Она смотрела на него оцепеневшим взглядом, не веря себе, что вот он, предмет ее страстного обожания, сейчас, сию минуту стоит перед нею всего в каком то метре и пристально смотрит ей в лицо. Как будто один из ее снов вдруг воплотился в реальность. Правда, в ее снах он всегда смотрел на нее восхищенно и влюблено. Сейчас же по его непроницаемому лицу было трудно понять, какое впечатление она на него произвела. Но вряд ли оно могло быть для нее лестным. И ее дурацкая куртка, сто лет назад вышедшая из моды, и ее совершенно неприбранное и даже не умытое сегодня лицо без малейших следов косметики, и ее разлохмаченные неуложенные волосы, покрасневший от холода распухший нос  – все это никоим образом Сашу не красило. Она это прекрасно понимала.

– Кто такая? А ну-ка, выйди сюда, – кивнул он ей. Она послушно вышла. Теперь к ее и без того живописному облику добавились еще и весьма колоритные бурки. Но он, кажется, остался вполне доволен увиденным.

– Как зовут?

– Шурой, – выдавила из себя она.

Он еще раз окинул ее с ног до головы пристальным взглядом, хмыкнул.

– Шура, говоришь. Убираешься аккуратно? – Она машинально кивнула.

– Готовить умеешь? – она опять молча кивнула.

– Сама откуда?

– Деревенская она, – вступилась за нее тетя Маша, – из деревни «Гавриловы овраги» приехала, коровник у них закрыли, вот работы теперь и нет. Взял бы ты ее на работу, Мить? Хорошая девушка, вроде. Скромная. Они, деревенские эти, знаешь какие работящие?

– Так тебе жить негде? Нет, не пойдет. Мне нужна только приходящая домработница.

– Я у тетки устроилась, она здесь в городе живет, – сдавленным голосом произнесла Саша.

– Ладно, – наконец сдался он, – посмотрим, на что ты годишься. Пошли со мной. – И он опять направился к лестнице. Саша оглянулась на Марию Васильевну, та торопливо махнула ей рукой, иди, мол. И Саша засеменила следом за своим кумиром.

Когда она через час вернулась домой, то ей все еще не верилось, что все случившееся – реальность, а не сон. Надо же было такому случиться! Неужели, в самом деле, уже завтра она станет хозяйничать в его квартире, о доступе в которую она даже и не помышляла. У нее аж дух захватило от радости. Сегодня он ее не впустил дальше прихожей. Задал ей еще несколько вопросов, спросил, какие блюда она умеет готовить, сможет ли управиться с бытовой техникой типа пылесоса, стиральной машины, утюга и микроволновой печи. Предупредил, что будет строго контролировать расходы  на продукты и проверять все магазинные чеки. Строго-настрого запретил говорить с кем бы то ни было о нем. И велел явиться назавтра к одиннадцати часам вместе с паспортом. Саша тут же смекнула, что в паспорте он непременно увидит ее прописку, и весь ее обман моментально раскроется. Она соврала, что ее паспорт находится сейчас в паспортном столе, куда она его сдала на временную прописку, и предложила вместо паспорта в качестве документа, удостоверяющего ее личность, свидетельство о рождении. В свидетельстве местом ее рождения был указан поселок, находящийся недалеко от города. Но мало ли, может, ее мама в свое время решила рожать не в деревне, а в поселке. Он немного подумал, почесал затылок и согласился на свидетельство. Сашино сердечко радостно билось, ей верилось, что в ее жизни произошла судьбоносная встреча и теперь все пойдет совсем-совсем по-другому. Перед сном она опять посмотрела по видеку записанную передачу «Игра на час», поцеловала фотографию, пожелала ей спокойной ночи, положила под подушку и уснула со счастливой улыбкой на лице.

К его дому она летела как на крыльях. Было только половина одиннадцатого, когда Саша впорхнула в подъезд. Тетя Маша улыбнулась ей как старой знакомой.

– Здрасти, тетя Маша, – радостно сверкнула улыбкой ей в ответ Саша, – я немного раньше пришла, можно мне пока с вами посидеть, а то хозяин еще будет ругаться, что я пришла не вовремя.

– Не будет. Нет его. Уехал.

– Как уехал? – опешила Саша, – Он же сам мне вчера велел к одиннадцати часам явиться со свидетельством о рождении. Я и явилась. А сам уехал, да?

– Да ты не переживай, девонька. Он перед отъездом оставил мне ключи от квартиры, чтобы я тебе их передала. И велел наказать, чтобы ты сделала в квартире капитальную уборку. А готовить, сказал, сегодня ничего не надо. Он сегодня поздно будет. Документ свой велел у меня на вахте оставить. Когда будешь уходить, ключ тоже оставишь здесь. Все ясно?

– Так точно, теть Маш! – и Саша выложила перед нею свидетельство в обмен на ключ.

– Ты, девка, это… старайся, – напутствовала ее корсьежка, – а то я за тебя поручилась. Не подводи меня.

– Не подведу, – беспечно махнула ей рукой Саша и через две ступеньки помчалась на четвертый этаж в квартиру номер 69.

 

…Вот он, храм, в который она еще вчера и не смела мечтать войти. Саша медленно, с чувством глубокого благоговения пошла по квартире, оглядываясь по сторонам. Вот диван, на котором он спит. Постель еще даже и не убрана. Саша оглянулась, как будто ее кто-то мог сейчас увидеть, и нерешительно легла на диван, укрылась откинутым одеялом. Еще совсем недавно он лежал здесь, постель хранит еще запах его тела. Она лежала с закрытыми глазами и блаженно улыбалась. Боже мой, какой счастье лежать в его постели, вдыхать его запах! Запах сигарет, запах мужчины и … и давно не стиранного постельного белья. Саша открыла глаза, внимательно посмотрела на пододеяльник, на простынь и наволочку. Да, несмотря на то, что комплект постельного белья был в темно-синих тонах, даже по самым оптимистичным прикидам его не стирали по меньшей мере полгода. Саша встала, пошла по квартире дальше. Вот на полу лежит черный носок, который был недавно на ноге ее кумира. А где же второй? А, вот он, голубчик, на спинке стула, рядом с галстуком в полоску. Она провела пальцем по подоконнику, на пальце мигом собрался мягкий ком грязи. Дернула штору и тут же от души чихнула от потревоженной пыли. А здесь у нас что выглядывает из-под дивана? Саша опустилась на колени, заглянула под диван и даже присвистнула. Ба-ба, чего здесь только не было! Она отодвинула диван на середину комнаты и застыла в изумлении. На полу красовались несколько грязных тарелок с мумифицировавшими остатками пищи, стеклянные бутылки из-под пепси, смятые алюминиевые пивные банки, неимоверное количество окурков, грязные мужские трусы, носки, старые газеты, журнал «Плейбой», запонки, пара гантелей, чехол от мобильника, тикали наручные часы, показывающие правильное время, поблескивала золотым пером ручка «Паркер» и повсюду валялись использованные презервативы. Все это было густо припорошено пылью и покрыто паутиной. «Ой-ей-ей», – только и осталось ей прошептать, схватившись ладонями за щеки и качая по-бабьи головой. Она не стала задвигать диван на место. Пожалуй, именно с этого места и начнется ее сегодняшний рабочий день. Саша бегло обошла остальные комнаты, уже ничему не удивляясь – ни сплошь подгоревшим кастрюлям; ни батарее пустых бутылок, выстроившихся на полу в ряд под кухонным подоконником; ни липким, вконец замызганным плиткам на кухонном полу; ни заваленной грязной посудой до верху раковине; ни занавескам, носящим на себе явные следы вытертых о них жирных, грязных рук. Дверь холодильника не закрывалась плотно от намерзшего на морозильной камере толстенного слоя льда. В самом холодильнике кроме крошечного куска покоробившегося сыра и начатой бутылки кетчупа ничего не было. В щедро украшенной застывшими каплями жира микроволновке на блюде горестно лежал заплесневевший кусок пиццы. В ванной комнате в тазу кисло давно замоченное полотенце. Зеркало практически ничего не отражало под сплошным слоем высохших брызг. На балкон было попросту невозможно выйти, так как некуда поставить ногу – непонятные коробки, подозрительные тряпки, старые вещи, сломанный стул на трех ногах, старый огромный телевизор на полу, надломленный торшер, целая куча скомканных мешков, грязные банки, бутылки, ведра, зачем-то стоял ящик с песком (на случай пожара?).

Саша закатала рукава и подогнула до колен штанины спортивного костюма, повязала на голову принесенную с собой косынку. Глубоко вдохнула, выдохнула, сконцентрировалась. Ей предстояла гигантская работа, по сравнению с которой Авгиевы конюшни, доставшиеся в свое время Одиссею – фигня на постном масле.

В шесть вечера раздался звонок в дверь. Саша испуганно метнулась, ах, как не вовремя он вернулся, ее работа в самом разгаре, все вверх дном. Но это был не он. Пришла тетя Маша, посмотреть на результаты работы своей протеже. Она только покачала головой, увидев стоящие в прихожей шесть мешков с мусором, готовых к отправке на свалку. «Ты смотри, девонька, больно то не хозяйничай, как бы чего нужного не выбросила. И не старайся сделать все в раз, в один день, надорвешься. Ты потихоньку работай. Составь себе план. К примеру, сегодня и завтра привести в порядок кухню, послезавтра – ванну, потом – кладовку. И работай себе не спеша. Разве такую грязь в один день отмоешь? Моя смена заканчивается, скоро Женя меня сменит. Ключ можешь ему оставить, он парень надежный. А на сегодня тебе тоже хватит, отдыхай. А то завтра рук не сможешь поднять.»

Саша наскоро домыла полы, расставила по местам стулья и кресла, поправила занавески. На сегодня, пожалуй, действительно хватит. Вместе с Женей вынесли на свалку мешки с мусором. Завтра будет полегче, самую большую грязь она сегодня вывезла. Домой шла усталая, руки и ноги как чужие. Сил не хватило даже поужинать. Только и хватило их на то, чтобы достать из тумбочки фотографию, поцеловать ее, сунуть под подушку и рухнуть на эту подушку подстреленной птицей.

На следующее утро она еле встала, все тело ломило и болело, мышцы ныли так, как будто она накануне пробежала кросс в пять километров. Позавтракала, умылась, внимательно рассмотрела себя в зеркало. В общем-то, картина ничего себе. Если бы можно было бы еще уложить волосы, да нарисовать тщательно лицо, да одеть на себя то новое черное шелковое платье, которое так ее красит и подчеркивает все изгибы ее фигуры, вот бы он, должно быть, удивился. Но нет, нельзя. Она ведь деревенская простушка, ни бельмеса ни понимающая в шоу и шоуменах, которой за счастье великое найти любую работу. И Саша напялила на себя черную широченную юбку, вытянувшуюся штопанную кофту, волосы собрала в обычный хвост. После десяти часов в той же уродливой куртке и старых сапогах отправилась «на работу».

Тетя Маша была на месте, вязала внучке кофточку. «А он и не приходил со вчерашнего утра», – сообщила Саше, передавая ей ключ.

Сегодня по плану у Саши была мойка окон и стирка. Окна тут, похоже, не мылись со дня ввода дама в эксплуатацию. Она полюбовалась на результаты вчерашней уборки и принялась за дело. Сняла с окон шторы, заложила в стиральную машину, включила программу максимальной стирки и начала отмывать окно в зале. Пришлось сменить четыре таза воды и потратить не менее часа, пока окно наконец заблестело. Аж в комнате стало светлее. «Не отрекаются любя, ведь жизнь кончается не завтра», – напевала себе под нос Саша, переходя к окну в спальне.

Около двух часов дня она решила сделать перекур. Выстиранные шторы висели на балконе, все окна сверкали начисто отмытыми стеклами. Осталось перегладить выстиранное накануне постельное белье и полотенца. Хотелось есть. Она вскипятила воду, заварила чай. А вот к чаю кроме засохшего куска сыра не оказалось совершенно ничего. Даже печеньки какой или кусочка батона. Она пила чай с черствым сыром, но настроение у нее было распрекрасное. После чая еще раз прошлась по квартире. Обычное холостяцкое жилье одинокого мужчины. Уют тут весьма относителен. Она бы все устроила совсем по-другому. Диван переставила бы к другой стене, сюда – кресла, туда – телевизор, а здесь напрашивается комод. В спальне вообще практически пусто. Похоже, здесь хозяин практически не обитает. Эту кровать и книжный шкаф – на свалку истории. Здесь бы прекрасно смотрелся спальный гарнитур. На кухне тоже все переделать: заказать другой кухонный гарнитур со встроенной бытовой техникой. По вечерам было бы так уютно под светом абажура сидеть вдвоем на столом и ужинать. Саша усмехнулась сама себе: мечтать не вредно, вредно не мечтать. Разошлась, блин. Сейчас вернется хозяин, сделает выговор за то, что слишком самовольничала в его отсутствие, даст по шее, даст пару сотен за работу и выкинет за дверь. И пока этого не произошло, надо пользуясь моментом еще раз все внимательно посмотреть, потрогать его вещи, вдохнуть их запах и … стырить что-нибудь себе на память о своем кумире. Саша открыла платяной шкаф, перебрала вешалки, на которых висели его рубашки и костюмы. В этом костюме он выступал в последней «Игре на час», в этой рубашке вел эстрадный концерт месяца два назад. А вот и та самая белая рубашка с вышивкой, так знакомая ей. Она погладила пальцем  рубашку, прикоснулась к ней губами. Манжеты и ворот слегла засалены, на рукаве небольшое пятнышко, надо бы ее выстирать. На вешалке висит даже парадный фрак с атласными лацканами. Вот этот джинсовый костюм Саша тоже на нем видела однажды, он так ему идет. А эту рубашку Саша еще не видела, очень красивая, черная в тонкую белую полоску. Вот еще рубашка, и еще, и еще. И еще с десяток самого разнообразного пошива и цветов. Опять костюм. Еще один костюм. Еще. И еще. У Саши нет и половины того количества вещей, сколько у него. Пижон. С другой стороны, он публичный человек, ему положено быть пижоном. На отдельной вешалке целая куча – не менее пятидесяти штук – разномастных галстуков. Внизу под вешалкой около двух десятков обуви. Только в этом шкафу и был изначально порядок. По всей видимости, здесь – святая святых хозяина квартиры.

Себе на память Саша взяла пуговицу из шкатулки. Яркая и сверкающая запасная пуговица от одной из концертных рубашек. Спрятала свой талисман в карман куртки и опять принялась за дело.

Уходила домой уже в ночи. Едва успела отойти от подъезда буквально на десяток метров, как во двор въехала его машина. Саша притормозила. Машина остановилась, из нее вышел он, обошел машину и поспешил открыть дверь. Подал руку, помогая выйти высокой блондинке в коротенькой кожаной курточке и высоких белых сапогах на шпильке. Включил сигнализацию и повел свою спутницу в дом, галантно придерживая ее под локоток и что-то нашептывая на ушко. Блондинка засмеялась резким гортанным смехом. Неприятная девица и одета весьма вульгарно. А дылда какая! На своих ходулях выше его чуть ли не на полголовы. Тоже мне, Наталья Гончарова нашлась.

Она шла пешком домой и почти ничего не видела. Во-первых, темно, а фонари здесь горят через раз. Во-вторых, … во-вторых, на глаза набегали слезы. Она как дура два дня вывозила хлам и грязь, а он даже ее не заметил, а только суетится вокруг этой каланчи, ходит петухом. И наверняка завтра под диваном будет валяться с десяток презервативов. «Мы практикуем безопасный секс!». Весьма похвально! Такая предусмотрительность делает вам честь. Браво, Дмитрий! Фиг она завтра пойдет в эту квартиру! Нашли дуру! Пусть блондинки и корячатся с уборкой, пусть они и стирают вышитые рубашки и выносят на свалку бутылки и окурки. С нее хватит!

Впервые за последние многие месяцы она не достала из тумбочки фотографию, не поцеловала ее. Накрылась одеялом с головой, немножко там поревела и уснула тяжелым сном.

Утром долго валялась в постели, потом смотрела телевизор. Сделала себе яичницу – не хотелось возиться с готовкой. Только часа в два одела спортивный шерстяной костюм и вышла из дома прогуляться. Ноги сами понесли ее по знакомому маршруту. Нет уж, больше она туда не ходок. Хотя один раз все же придется зайти: свидетельство о рождении надо забрать.

На вахте сидел незнакомый парень. «Андрей», – догадалась Саша.

– Вы Андрей? – Парень кивнул, – Я Шура, убиралась тут два дня в 69 квартире. Вам тетя Маша, Мария Васильевна ничего не говорила обо мне?

– Говорила, – кивнул Андрей.

– Мне бы мое свидетельство о рождении забрать. Оно у вас?

– Нет. Ваше свидетельство находится в 69 квартире у Дмитрия Сергеевича.

– А он сам дома сейчас? – Могла бы и не спрашивать, машина ведь у подъезда.

– Да, он дома. Можете пройти.

И Саша прошла. Она только заберет свой документ и уйдет. Ей даже не нужны деньги за проделанную работу.

Дверь долго не открывали. Может он и не один, а все со своей блондинкой развлекается. И Саша повернулась, чтобы уйти. В это время дверь открылась, на пороге в одних трусах стоял он и хмуро смотрел на нее.

– Здравствуйте. Я это… за свидетельством. Отдайте мне мой документ, пожалуйста, и я сразу уйду.

– Не отдам, – недовольно сказал он.

– Но почему? – удивилась Саша.

– Пока ты работаешь в моей квартире, документ будет находиться у меня. На всякий случай.

– А, может, я не буду больше работать у вас? – возразила Саша.

– Будешь. Куда ты денешься. Качество твоей работы меня устраивает. Короче, придешь через час, когда я уйду. Деньги за работу будут лежать на кухонном столе. Вернусь я к десяти вечера, чтобы тебя к этому времени не было и в помине. И сваргань мне что-нибудь пожрать. Суп какой-нибудь что ли. Ключ будет на вахте. – Дверь захлопнулась перед ее носом. Вот нахал. Хам! А на экране сама галантность и такт, просто светский джентльмен. Так и сыплет очаровательными улыбками и комплиментами в адрес дам. Вот дамы и тают. Видели бы они его сейчас – неотесанный грубый мужлан, ни здрасти вам, ни до свидания. Фу!

Через час Саша опять вошла в подъезд. Взяла у Андрея ключи и пошла наверх. Ладно, раз такое дело, она сварит ему на последок суп. Пусть отведет душу, в смысле, отведет желудок. Вряд ли эти блондинки станут ему варит суп. Они тут с другой целью. Заодно поищет свое свидетельство. Не носит же он его с собой у сердца, как дорогую реликвию. Валяется где-нибудь на полке в прихожей, или на подоконнике. Хотя, при его безалаберности Саша бы не удивилась, если бы нашла свой документ за сливным бачком или в ящике с картошкой.

Она сварила наваристый борщ и запекла жаркое в горшочке, благо он оставил ей деньги на продукты, за которыми она смоталась в супермаркет на углу. Придя, на кухонном столе она обнаружила две пачки денег, на одной лежала записка: «Это на продукты», на другой: «Это плата за уборку». Заплатил он ей щедро: по тысяче рублей за каждый отработанный день. То-то же, понимает, какую гигантскую работу она провернула в этом свинарнике.

Уходила уже в десятом часу. Повесила на плечики выглаженную стиранную вышитую рубашку, на окнах висели глаженные шторы и вообще квартира разительно отличалась от того, что представляла собой три дня назад. А вот свидетельство Саша не нашла, как не искала, даже и за сливной бачок заглянула, даже и в ящик с картошкой. Куда он его засунул, в самом деле? Так и пришлось уйти не солоно хлебавши. Ну и пусть. В крайнем случае, заявит о пропаже и получит новый документ. Только хлопотно все это.

Спустилась вниз, попрощалась с Женей, который сменил на посту Андрея.

– Шура, извините, чуть не забыл. Дмитрий Сергеевич велел узнать домашний номер телефона вашей тети, чтобы он мог вам звонить, когда лучше приходить убираться. – Он протянул ей листок из блокнота и ручку.

Саша подумала и черкнула свой домашний номер. Там видно будет, что к чему.

Дома она устало прилегла на диван, грустно посмотрела видеозапись. Вот у нее есть возможность запросто бывать в его доме, трогать его вещи и даже оказывать ему услуги. Но при этом он и на миллиметр не стал ей ближе. Наверное, он даже не узнает ее на улице, если они случайно столкнуться. Вернее, он ее точно не узнает, как не узнал вчера, ведя к себе домой очередную подружку. Саша вздохнула, тряхнула волосами. Взяла со спинки трубку радиотелефона. Надо обзвонить подруг, а то они ее уже наверное потеряли. Но делиться своими новостями ни с кем она не будет, это ее тайна. Первой она позвонила Наташке. С Наташкой они проучились в одном классе все десять школьных лет. Сразу после получения аттестата Наташка выскочила замуж, теперь у нее уже двое очаровательных малышей, она погрязла в быте и семье, но все равно они с Сашей с удовольствием общаются, правда, больше по телефону. Поболтали с полчаса о том, о сем. Потом Саша позвонила двоюродной сестре Дине, болтушке и тараторке, узнала подробно все последние новости о ближних и дальних родственниках – кто женился, кто развелся, кто заболел, кто выздоровел и прочее. Позвонила Таньке, бывшей сокурснице. Танька была в глубокой тоске и печали: от нее в очередной раз ушел к своей маме муж Виталик. Они поженились прошлой весной, но таких уходов наберется уже с десяток. «Он скоро вернется, – пообещала Саша Таньке, – вот увидишь, дня через два-три опять придет. Куда он денется с подводной лодки». «Да-а, – грустно возразила Танька, – а как мне пережить эти два-три дня?». Что тут скажешь, милые бранятся – только тешатся.  Не успела Саша положить трубку, как раздался звонок. Кто бы это мог быть? Это была Лиза, Сашина коллега.

– Привет, подруга. Как отпуск? Как отдыхается?

– Нормально. Еще пока отпуск толком и не почувствовала. Как там дела в отделе? Все на местах? Работу и завод без меня не развалили?

– Справляемся, – усмехнулась Лиза, – я чего звоню. Может ты там и забыла со своим отпуском, так я напоминаю, что завтра у меня день варенья. Собираемся на том же месте в тот же час. Форма одежды – парадная, настроение – праздничное. Ты к проходной придешь или сразу к ресторану?

– Сразу.

– Тогда встретимся там. Не забудь и не опаздывай. Если не придешь – смертельно обидишь.

– Не обижу. Приду. Пока.

Так, значит завтра у нее поход в ресторан на день рождения. И хорошо. Давненько она не веселилась, а танцевать Саша очень любила. Вопроса что на себя одеть не стояло, так как новое черное шелковое платье давно кричало и молило о том, чтобы его наконец обнародовали. Саша встала и пошла примерять платье. Одела и туфли на высоченных каблуках. Прошлась, глянула на себя в трельяж. «Хороша я, хороша, да плохо оде-е-та. Никто замуж не бере-ет девушку за э-это». Вот бы он ее сейчас увидел. И ничем не хуже той верзилы. Даже лучше. В сто раз! Еще и кудри навести, да лицо сделать, да французскую бижутерию в уши вдеть и на шею навесить – красота неземная получится. Ее прервал опять телефонный звонок.

– Мне Шуру, – раздался его хрипловатый голос, и у нее все разом оборвалось внутри.

– Это я. Здрасти, Дмитрий Сергеич, – почти прошептала севшим голосом.

– Узнала? За борщ объявляю благодарность с занесением в личное дело. Завтра не приходи, приходи послезавтра с утра. Расчет за сегодняшние дела будет на кухонном столе, – и он отключился. Интересно, он когда-нибудь здоровается и прощается, или никогда? А то, что завтра ей никуда не надо, так это только ей на руку. Будет в ее распоряжении целый день, чтобы вечером выглядеть просто ослепительно. Может, кавалер какой на нее западет. Давно у нее не было никаких романтических увлечений. И чего она живет последние месяцы монашкой? Подумаешь, свет клином сошелся на нем что ли. А вот и не сошелся. И завтра она это докажет самой себе.

Когда назавтра женщины их отдела подошли к шести часам вечера к ресторану, то просто ахнули – их ожидала эффектная стильная красотка в новом щегольском плаще из замши и в туфлях на высоченных каблуках. Вообще то в туфлях было не по сезону, но в этот день было сухо и тепло, и Саша рискнула.

– Видали, как людям на пользу отпуск? За несколько дней отдыха человек полностью преобразился! – смеялись коллеги, обнимая отпускницу.

В углу был заказан столик на семерых. Они бывали здесь ежегодно семь раз в году, и работники ресторана успели их запомнить, да и они знали всех официантов в лицо и по именам.

– Очередное день рождение? Если не ошибаюсь, сегодня у нас именинница – Елизавета, – улыбнулся подошедший официант.

– Не ошибаешься. Что ты нам посоветуешь сегодня, Валерочка? – раскрыла меню виновница торжества.

В ожидании заказа женщины оживленно переговаривались. Рассказывали Саше последние отделовские сплетни, хвалили ее цветущий вид и новое платье. «На острова съездила, что ли? Вот как расцвела и посвежела. Небось, спишь весь день?». Саша внутренне усмехнулась, видели бы они, как она ворочала мешки с мусором, да драила черные кастрюли. Валера принес бутылку заказанного вина, салат и холодные закуски. Выпили по бокалу, вручили имениннице конверт. Через час появились музыканты. Почти моментально всю их женскую кампанию растащили на танцы мужчины из соседних столиков. Не осталась без внимания и Саша. Она танцевала с высоким смуглым мужчиной кавказской национальности, который со всей силой страсти своего южного темперамента подпевал солисту ей прямо в ухо: «Ах, какая женщина, какая женщина, мне б такую». «Ага, прямо сейчас», – подумала Саша.

Потом ели божественно вкусные отбивные, запивая красным вином. Женщина раскраснелись, были веселы – вечер явно удался. «Ой, смотрите, смотрите! Кто пришел!» – вдруг горячо зашептала Ирка Васильева, низко наклонясь к столу. Саша обернулась и тут же увидела его, идущего по проходу. Он пришел один, должно быть, поужинать. «Съел, что ли уже всю кастрюлю борща? – удивилась Саша, – Или захотелось разнообразия?». А он, не обращая внимания на внимание публики к его персоне, сел за свободный столик у окна и делал заказ подлетевшему к нему официанту. В ожидании заказа смотрел в окно на огни города (или караулил свою машину, что, должно быть, стоит под окнами). Все женщины за их столиками восхищенно смотрели на него не сводя глаз. Да и не только за их столиком. Саша тоже смотрела, но смотрела несколько иным взглядом. Вот он сидит, вроде и не обращает внимания на присутствующих, но Саша то знает, что он прекрасно понимает, что притягивает к себе взоры всех присутствующих, особенно, дам. И, наверное, страшно рад этому и гордится этим, хоть и не показывает вида. Позер! И все эти жесты, равнодушие к присутствующим здесь – показуха. Сам наверняка считает себя пупом земли, эдаким мачо. И его самолюбие тещит и щекотит это вселенское обожание. А Саша видала его и другим – грубым, невнимательным, грязнулей, просто откровенным хамом. И, тем не менее, смотрит на него не отрывая взгляда и опять попадает под магию его мужского обаяния. И ничего тут не поделаешь, хоть ты тресни, хоть головой бейся вот об этот стол. Она не без усилия отвела взгляд от знакомой фигуры, уткнулась в свою тарелку. Опять раздалась музыка. Только бы этот генацвале опять к ней не подрулил.

– Можно вас пригласить на танец?

Саша подняла удивленный взгляд и встретилась со светло-карими (или серо-зелеными) глазами. Она смутилась. Ах, как неудобно получилось. Как же ей теперь оправдаться в его глазах? А сама машинально встала, подала ему руку и под завистливые взгляды своих коллег пошла танцевать со своим кумиром. «Что же мне ему сказать? Как оправдать свое присутствие здесь? Вряд ли он поверит, если я ему скажу, что встретила своих подружек по бывшей ферме».

– Можно узнать ваше имя, прекрасная незнакомка? – улыбнулся вдруг он ей.

– Мое имя?.. Меня зовут … Александра, – Саша смотрела на него во все глаза, то ли он шутит, то ли и в самом деле не узнал. Нет, он не шутил. Он ее действительно не узнал! Вот так фокус. Просто анекдот. Водевильная ситуация. Ей стало смешно, и она рассмеялась.

– У вас хорошее настроение? Можно узнать его причину? – его голос звучал так проникновенно, значительно и глубоко.  Ей тут же вспомнилось его недавнее тусклое «кто такая?» в ее адрес.

– А для хорошего настроения непременно нужна причина? В таком случае я вас разочарую – у меня просто хорошее настроение. Без всяких на то оснований! – дразнила его Саша улыбкой и ямочками на щеках. И тут же поддела его, чтобы не зазнавался, – А вас как зовут? – Типа, не знает она никакого шоумена. Пусть сильно уж не задается со своей популярностью.

– Дмитрий. Для близких людей – Дима.

– О! Тогда желательно было бы узнать и ваше отчество. Ведь мы совсем не близкие с вами люди.

– Сергеевич. Дмитрий Сергеевич. Но я очень надеюсь в самом ближайшем будущем стать для вас Димой.

– О! Я смотрю, у вас дальние перспективы в отношении меня?

– Как знать, – многозначительно посмотрел он в ее глаза своим магическим взглядом.

В таком духе они и разговаривали весь танец, и Саша окончательно убедилась, что он в упор не узнал в ней свою деревенскую домработницу. Они танцевали еще и еще, и он даже выклянчил номер ее сотового.

К себе домой Саша влетела как на крыльях вся возбужденная и переполненная радостными впечатлениями от вечера. Бывают же в жизни такие повороты! Иной раз судьба такое выкинет – ни один сценарист с самым буйным воображением не додумается! И как ей теперь быть? Как ни в чем не бывало идти завтра к нему домой убираться? Но ведь этот обман быстро откроется. Он же не слепой, чтобы не разглядеть одного и того же человека и в своей новой подружке, и в домработнице. Тут как ни рядись, как ни маскируйся, но все равно себя выдашь. Что он тогда о ней подумает? А подумает он то, что она все это специально подстроила. И никакая сила в мире его в этом не переубедит. А ведь она действительно ни при чем. Случайно устроилась к нему на работу, совершенно случайно попалась на глаза в ресторане. Ах, потом! Она все обдумает завтра на свежую и трезвую голову. А пока…. Пока Саша достала из тумбочки его фотографию и долго всматривалась в его черты. Вот ведь наказание так влюбится. С ума сойти и все тут!!.

 

Назавтра она проснулась в совершенно другом настроении. От вчерашней эйфории не осталось и следа. Глупости все это. И со всем этим надо быстро заканчивать, пока окончательно не запуталась. Первое, надо немедленно, прямо сегодня предупредить хозяина 69 квартиры, что больше она у него работать не сможет. По причине… да, боже мой! – по любой причине! Коровник в деревне опять начал функционировать, а она дико соскучилась по буренкам. Другую работу нашла. Да мало ли… Второе, ни к чему ей заводить интрижку с известным шоуменом. Мелькнуть очередной разовой подружкой в его жизни? Как та рослая блондинка? А зачем ей это надо? Она себя уважает и ценит, чтобы позволить так с собой поступить. Да, она влюблена и очень, но не настолько, чтобы из-за мимолетного бурного романа пустить свою жизнь под откос. Нет уж, уважаемый Дмитрий Сергеевич, ни в качестве прислуги, ни в качестве девушки на час она в его жизни не собирается больше оставаться. И вообще, пора заканчивать с этой затянувшейся историей.

Саша решительно встала, достала из-под подушки помятое и потертое фото, взглянула на него последний раз, хладнокровно разорвала на мелкие кусочки и выбросила в форточку. Включила видак и поставила на стирание кассету с записку «Игры на час». Вот так то лучше. Пора начинать нормальную жизнь без глупостей и самообмана, как и подобает трезвомыслящей девушке..

И она начала новую жизнь. Умылась, сделала зарядку и принялась за уборку. А то чужое жилье в порядок привела, а свое запустила.

Раздался телефонный звонок. Звонила по просьбе остальных Лиза. Коллег очень интересовало, имеет ли продолжение знакомство их подруги с шоуменом. Еле от них отбилась, так и не поверили, что никакого продолжения нет и быть не может. И тут же раздалось пиликанье сотового. «Да», – отозвалась Саша, уже предчувствуя кто звонил. Это был действительно он. И хотя все уже и закончилось, ведь она так только что решила, но в голову  все же ударило, сердечко зачастило, и даже ладони вспотели.

– Добрый день, это Александра? – Голос опять богат модуляциями и играет красками, как павлиний хвост на солнце.

– Я вас слушаю. – Испугалась, что невольно выдаст свое волнение голосом  и постаралась взять себя в руки.

– Вас беспокоит Дмитрий, ваш новый знакомый. Как вы вчера добрались до дома? Я хотел вас проводить, все же время позднее было, но ваши подруги так и не выпустили вас из своих цепких объятий.

– Да, – деланно рассмеялась она, – действительно. Но не беспокойтесь, мои подруги проводили меня до самого дома. Так что я добралась домой в целости и сохранности.

–   Я рад. Чем вы сейчас заняты, если не секрет?

–   Секрета нет никакого. И дел, собственно, тоже. Я сейчас в отпуске. Так что отлеживаюсь, отсыпаюсь, отъедаюсь и набираюсь сил перед очередным трудовым рывком на благо страны.

–   Отпуск – это прекрасно. Значит, вы располагаете свободным временем? В таком случае смею рискнуть попытаться назначить вам встречу. Скажем, сегодня, часов в девятнадцать. Как вам моя идея?

–   Что ж… По-моему, прекрасная идея. Тем паче, вечер у меня совершенно свободен. Так что, рискуйте, назначайте встречу.

–   Рискую: я буду ждать вас, Александра, сегодня ровно в 19-00 у входа в парк отдыха, что находится рядом с рестораном, где мы вчера были. Придете?

–   Приду.

–   Не опоздаете?

–   Опоздаю, – пообещала она, – но не сильно, так, чисто из кокетства минут на пятнадцать – двадцать.

–   Ну, если из кокетства… Я подожду.

Ох, как она засуетилась после того, как положила трубку на рычаг! Все ее недавнее благоразумие моментально выветрилось. Как это здорово, непостижимо и прекрасно, когда наши мечты вдруг начинают самым волшебным образом воплощаться в жизнь! Так, до девятнадцати часов времени еще достаточно, чтобы сосредоточиться, продумать тактику поведения, успокоиться и довести свой внешний вид до необходимой кондиции. Нет, ну надо же! Сам позвонил!! Кто бы ей сказал об этом пару недель назад – ни в жизнь не поверила бы! «Ля-ля-ля-ля-ля!» – запела она и вприпрыжку побежала перетряхивать свой гардероб, ведь не идти же ей на такое важное свидание опять в том же черном платье. Еще подумает, что ей больше нечего одеть.

«Ля-ля-ля», – все еще пела она, примеряя мини юбку и тонкий облегающий свитер, когда затрезвонил домашний телефон. Ах, она сегодня просто нарасхват! Но ей некогда, честное слово, некогда сейчас болтать по телефону. Не отвечать, что ли? Но зараза-телефон все звонит и звонит. А вдруг что срочное? И Саша не выдержала, сняла трубку.

–   Да?

–   Мне Шуру. – Опять он, но интонация голоса совсем другая.

–   Я Шура, – тоже сменила тон на тихий и заискивающий.

–   Так, Шурка. Ноги в руки и бегом марш махать шваброй! Чтобы к семи вечера в моей квартире все блестело. Приготовь ужин на двоих. Что-нибудь праздничное, на твое усмотрение. Я оставлю деньги, купи еще шампанское полусладкое, коробку конфет «Музыка любви» и цветы. Не жмоться, цветы должны быть красивыми и стоять в двух вазах: в спальне – красные розы, в зале – розовые розы. Купи еще свечи и поставь в подсвечник. У меня сегодня будет гостья, чтобы комар носа не подточил. Усекла?

–   Да.

Он отключился. Нет, видали нахала? С чего это он решил, что с первого же свидания уговорит ее прийти к нему в гости? Прямо счаз! Просто разбежалась! Как говорится, спешит и падает. Все-таки он свинья порядочная.

Саша в растерянности села в кресло. У нее времени в обрез. За оставшиеся три часа она должна и уборку в его квартире сделать, и ужин приготовить, и цветы с шампанским купить, и марафет навести, чтобы к семи вечера блистать королевой. Где взять крестную-волшебницу с ее мышами и крысами, которые сделают за Сашу все работу? Крестная у Саши есть, но она живет в соседнем городе и вовсе не волшебница, а посему… А посему придется ей самой подсуетиться. И Саша сорвалась с места.

В старых сапогах и куртке, под которой был все тот же спортивный костюм (на случай, если застанет его дома) Саша бежала по улице. По пути она заскочила в магазин, купила шампанское, коробку конфет, свечи и два букета роз – красных и розовых. В другом магазине купила в пластиковых коробочках два готовых салата, четыре жаренных бифштекса и пакет фруктов.

Его машины у подъезда не было и, слава богу. Взяла ключ у тети Маши и через две ступеньки помчалась на четвертый этаж. Делала одновременно несколько дел – варила вермишель на гарнир, пылесосила, подрезала стебли роз и красиво расставляла их в вазы, поставила свечи в подсвечник, что стоял на кухонном столе. Прошлась тряпкой по мебели, протерла пыль. Почистила раковины, наспех подтерла пол. Время катастрофически быстро таяло. Второпях сервировала стол на кухне: две тарелки, вилки, бокалы для шампанского, салфетница  с салфетками, в вазе – мытые фрукты, коробка конфет. В центре – подсвечник с новыми свечами. Шампанское остывает в холодильнике. Также в холодильнике стоят накрытые крышками две тарелки с вермишелью и бифштексами и две салатницы с разными салатами. Так, вроде все в порядке. Еще раз бегло все осмотрела, закрыла квартиру, сдала ключ тете Маше и пулей помчалась домой. Оставалось около часа, чтобы привести себя в порядок.

Ровно в девятнадцать двадцать вальяжной походкой особы королевских кровей она не спеша подходила ко входу в парк. Его заметила издали. Стоит, голубчик, ждет. В руках букет. Да, накладно тратиться на три букета в день, особенно, если подобных встреч у молодого человека по несколько штук в неделю. Увидел ее, заулыбался, пошел навстречу. Остановилась, ожидая его. Вот так, сам пусть идет к ней, а не наоборот. Подошел, раскланялся, расшаркался, ручку поцеловал, букетик преподнес, в комплиментах и улыбочках рассыпался. Она только снисходительно улыбалась сиятельной улыбкой. Вспомнила, как два часа назад носилась в спортивном костюме по его квартире с половой тряпкой в руках, язык через плечо, вся в мыле, и не удержалась, рассмеялась. А он уже взял ее под локоток, ведет к своей машине, что стоит на углу, заглядывает в глаза, улыбается, интимно шепчет ей на ушко: «Я очень рад, что у вас, Александра, прекрасное настроение. Вам так идет улыбка.». Галантно распахнул перед ней дверцу, посадил свою даму на переднее сиденье, захлопнул дверь, обошел машину и сел рядом. Включил зажигание, тронулись, поехали.

– И куда же мы едем? – поинтересовалась Саша минуты через три, видя, что машина направляется прямиком к его дому.

–   Куда глаза глядят. – Врет, не краснеет, глядя ей в лицо.

–   И куда же глядят ваши глаза, Дмитрий?

–   Мы едем вперед! И только вперед! – И тише, проникновенным глубоким баритоном, – А глаза мои глядят только на вас, Александра.

«Ой, ой! С колбасой! Ха-ха! Ну-ну, посмотрим, что дальше».

А дальше он все же проехал мимо своего дома. Видно решил действовать не сразу, а постепенно. Выехали на окраину города. Остановил у кленовой аллеи, предложил прогуляться. Вышли, медленно в густых сумерках побрели по аллее. Он подобрал несколько красивых желтых и красных листьев, преподнес ей. Прочел по памяти два-три коротеньких отрывков из классика, соответствующих сезону – про «очей очарованье» и про «глядящие уныло голые кусты». Дошли до конца аллеи, повернули назад. В ответ на его вопрос по какому поводу они с женщинами вчера гуляли, рассказала и про повод, и коротенько про коллег, рассмеялась: «А вы, оказывается, Дмитрий, весьма важная персона. Женщины вчера всю дорогу ахали и охали в ваш адрес. Но я, честно говоря, не очень поняла – то ли вы артист, то ли на телевидении работаете».  Уколола, не удержалась. Пусть больно не зазнается. Пусть знает, что существуют люди, которым глубочайшим образом плевать на разных шоуменов. То ли сделал вид, то ли в самом деле не обиделся, стал рассказывать о своей работе, скромно умалчивая о степени своего величия. Увлекшись, как истинный профессионал своего дела, с азартом рассказывал о своей работе. Наносное, показуха ушли, остался искренне влюбленный в свою работу человек. Саша слушала с удовольствием, любуясь в полумраке своим кумиром.

– Боже мой! Уже ночь наступила. Что же вы меня, Александра, не остановите. Завез девушку к черту на кулички, как маньяк вожу ее в темноте среди кустов и деревьев. Пойдемте к машине. Замерзли, должно быть.

В машине было действительно куда уютнее и теплее. Он включил музыку, и под ее звучание они поехали назад. Так, вот и его дом. Сейчас он должен попытаться заманить ее к себе. Не зря же дома заготовлен ужин на двоих, свечи и цветы. Интересно, как он это будет делать? Шампанское, должно быть, совсем замерзло. В такой холод лучше пить теплое вино, а не ледяное шампанское.

–   А здесь я живу. – Машина остановилась около его подъезда.

–   Красивый дом. А с кем вы живете, если не секрет?

–   С котом. У меня есть кот Васька. Такой красивый, рыжий, огромный и пушистый.

–   Какой еще кот? – удивилась Саша, – Никакого кота ведь нет.

–   С чего вы решили, что у меня нет кота?

–   Ну… мне так показалось.

–   Вот как? А пойдемте, я вас с ним познакомлю.

Саша вздохнула, задумалась. Что случится, если она и в самом деле зайдет к нему? Он же не маньяк, не набросится на нее так вот сразу. И потом, интересно о каком таком коте он говорит? Ведь никакой живности у него в доме нет, и даже игрушки плюшевой в виде кота она не видела или картинки с изображением данного животного. Вообще ничего похожего. Короче, пусть отвечает за базар. Раз обещал показать кота, то пусть и показывает. Интересно посмотреть, как он выкрутится из этой ситуации.

–   Хорошо. Познакомьте меня с вашим квартирантом.

Они вышли из машины и пошли к подъезду. На секунду Саша испугалась, а вдруг тетя Маша, или Женя, или Андрей – кто там на вахте сегодня – узнают ее. Но Андрей, а на вахте был именно он, даже не взглянул на нее, а только вежливо поздоровался с хозяином 69 квартиры и передал ему ключ. В лифте (на этот раз он воспользовался лифтом, видимо, чтобы не утруждать свою спутницу) поднялись на четвертый этаж. Он открыл дверь, и она второй раз за день вошла в его квартиру. Он помог ей снять плащ, повесил на вешалку и жестом предложил войти в зал. Саша критически оглядела комнату. Нет, она все-таки молодец – не смотря на нехватку времени, уборку произвела идеальную. «Вы любите цветы?» – она кивнула на розовый букет в хрустальной вазе. «Просто у меня было предчувствие, что сегодня будет кому любоваться ими. И оно меня не обманула, чему я страшно рад». «Так где же ваш Васька?». «А давайте поищем его вместе». И они начали искать. Разумеется, никакого кота не оказалось и в помине. «Ушел гулять, должно быть», – сделал он предположение. «Каким же образом он смог сам уйти?». «А у него есть запасной ключ. А давайте перекусим? Я лично проголодался». Только тут Саша почувствовала, что и в самом деле зверски голодна, что и не удивительно. Ведь у нее совершенно не было времени поесть. За целый день только утренний завтрак. «Давайте. Где у вас можно руки вымыть?».

Когда вошла на кухню, стол был уже полностью накрыт. Горели свечи, открыта коробка конфет, красуется бутылка шампанского, исходящие паром горячие бифштексы издавали восхитительные запахи. «Какая красота! – искренне сказала Саша, – А какие волшебные запахи! Давайте же скорее ужинать, пока я не упала в голодный обморок».

Минут через двадцать Саша сыто отвалилась на спинку стула. То ли от вкусной еды и выпитого шампанского, то ли оттого, что напротив нее сидел он и улыбался ей, ей стало весело, легко. В голове и перед глазами как будто радужные мыльные пузырьки летали. Летали, переливались всеми цветами радуги, лопались, превращаясь в разноцветные искры, опять возникали ниоткуда. Было смешно и немного щекотно.

– Дмитрий, – произнесла она торжественно, пытаясь унять смешливость и только еще больше подвергаясь беспричинному смеху, – Дмитрий, должна сказать, что вы отменный кулинар. Все очень вкусно. Вы мне дадите рецепт вот этого салата и откроете секрет, что вы кладете в фарш, отчего ваши бифштексы такие сочные и обалденно вкусные?

– Непременно! Только сначала у меня деловое предложение к вам, Александра. Давайте выпьем на брудершафт. Хватит нам выкать, как вы считаете?

– Я считаю, что нам действительно хватит выкать. Выпьем на брудершафт.

Они выпили, чмокнули друг друга в щечку.

– Кстати, когда вернется с прогулки твой Василий, Дима? Я непременно желаю с ним познакомиться.

– Вернется он только под утро. У него по ночам бурная личная жизнь. Придется тебе, Саша, задержаться до утра, если ты действительно жаждешь с ним встречи.

– Не настолько, – рассмеялась она, – пожалуй, мне пора. Поздно, однако.

– Действительно, поздно. А может, ты останешься здесь? У меня, как ты уже, наверное, разглядела, квартира двухкомнатная. Я с удовольствием уступлю тебе одну из комнат на твой выбор.

– О, нет. Я привыкла спать дома. Видишь ли, Дима, я девочка примерная, сплю исключительно в своей собственной постели и в гордом одиночестве. Так что… извините, сэр, если разочаровала. Спасибо за очень вкусный ужин. А рецепт салатов и бифштексов все-таки с тебя.

Он естественно вызвался отвести ее домой. Ехали медленно по совершенно пустым ночным улицам. Баюкала музыка, плавно плыла по асфальту машина. Хотелось ехать так бесконечно долго, вечно. Но хоть он и сделал крюк (по маршруту автобуса), доехали обидно быстро. «Вот и мой дом», – грустно сказала Саша. «Вот и сказке конец», – подумала.

Лежа в постели, в мельчайших подробностях вспоминала прошедший вечер. Возможно, это был лучший вечер в ее жизни и именно его она будет когда-нибудь вспоминать лежа на смертном одре старухой. Ведь говорят, что перед смертью люди вспоминают только самое лучшее, что было в жизни. Какой он был сегодня красивый! Какой нежный и внимательный! Ах, как хотелось ей как в омут головой забыв обо всем на свете нырнуть в этот роман! И только совершенно глупая фраза из старой комедии, всплывшая некстати в голове: «Руссо туристо. Облико морале», ее привела в чувство. Да, «облико морале» сделало свое дело, но не пожалеет ли она когда-нибудь об этом. Вот в чем вопрос. Кстати, когда он вез ее домой, попросил достать из бардачка пачку сигарет, в котором к своему удивлению она обнаружила кроме сигарет среди разного хлама и свое свидетельство о рождении.

– А это что? – сделала она удивленное лицо.

– А, это… Да так, это свидетельство о рождении моей домработницы Шурки. Знаешь, не помешает подстраховаться и на всякий случай придержать у себя документ человека, имеющего доступ в твою квартиру в твое отсутствие. Мало ли что?

– Понятно. А что, не вызывает доверия эта самая Шурка? На руку не чиста?

– Да не то чтобы. Нет, я не думаю, что она на такое способна в принципе. Хотя, кто ее знает. А вообще то, дурочка деревенская. Примитивная, как валенок, и туповатая. Но старательная. Выдраила мою квартиру будь здоров. И исполнительная, что для прислуги немаловажно.

Саша вздохнула, вспомнив эти его слова. «Примитивна, как валенок». Это про нее. И: «Какая ты сегодня фантастически красивая! Я просто без ума от тебя!». Это тоже про нее. Где правда в его словах? Или их две, этих правд?

В его глазах – они две совершенно разные девушки, так же как и он в ее глазах – два совершенно разных человека. Один – галантный, импозантный мужчина, чертовски привлекательный, умный, эрудированный, элегантный, тонко все понимающий и чувствующий. И другой – противный, хамоватый, со скрипучим голосом, считающий естественным появиться перед посторонним человеке в одном исподнем, бабник, грубый и недалекий зазнайка.

 

В самом начале последней четверти отпуска, то есть в понедельник четвертой недели якобы безделья (на самом деле она страшно уставала в эти дни – днем пахала как папа Карло или черный раб на Диму, вечером отчаянно флиртовала с ним же) уведомив ее предварительным звонком, явилась в гости подруга Майка. Майка работает на том же предприятии, что и Саша, в очень серьезном, секретном отделе, который называется загадочно и неконкретно – Первый отдел. Какие такие секреты могут быть на их вшивом заводишке, производящем галоши, мячи и камеры для велосипедов, – огромный секрет для всех. По мнению Саши, это секрет и для самих работников и начальника этого самого Первого отдела. Но, тем не менее, Майка невыездная, то есть ее не выпустят за границу, если она того захочет. Впрочем, Майка и не хочет, вернее, может и хочет, да не может, так как зарплата ей не позволяет совершать иноземные путешествия. Майя девушка серьезная, ей действительно можно совершенно спокойно доверить государственную тайну, так как она не болтушка. Можно смело ей доверить и личную тайну, так как ее неболтливость распространяется на все тайны, хотя подписку она давала только в отношении гостайны.

Саше давно хотелось с кем-нибудь поделиться обстоятельствами той ситуации, в которой она оказалась. Не просто хотелось, а душа горела. Женщинам из их отдела нельзя этого рассказать, они никаких подписок не давали и чужие секреты охотно разглашали со скоростью света. Поэтому Майке она обрадовалась, как родной, когда, открыв дверь на звонок, обнаружила ее скромно стоявшую с малюсеньким тортиком в руках. Втащила подружку в квартиру, отняла торт и стянула с нее кожаное полупальто. «Входи, давай уже», – с нетерпением втолкнула ее в комнату. Потом они пили чай, весело болтая о том, о сем. Саша вполуха слушала Майкины новости, с нетерпением ожидая момента, когда можно будет начинать выкладывать свои. Чуткая Майя это почувствовала, поэтому свои новости выложила скороговоркой (впрочем, ничего выдающегося в них и не было) и задала дежурный вопрос: «А что у тебя?». Саша набрала полную грудь воздуха и начала рассказывать что у нее.

– Да-а, – только и произнесла потрясенная ее рассказом Майка, – не верится даже, что у тебя роман с самим Дмитрием Шнайбер. А как все закрутилось! Какая интрига! Надо же! Прямо кино. Индийское кино. «Зита и Гита», да и только!

– Причем здесь «Зита и Гита»? Они были близняшками и время от времени менялись ролями. А тут наоборот – я одна в двух лицах. И тебе Зита, и тебе Гита. Два в одном. Это посложнее будет. Днем – затюканная деревенская дурочка Шурочка, не умеющая двух слов толком связать и до смерти робеющая гнева своего сурового хозяина Дмитрия Сергеевича. Вечером – королева бала, таинственная и непостижимая Александра, с ума сводящая своей неземной красотой, острым умом, гламурностью и тонким юмором какого то там Димку. Что интересно, Майк, но он тоже в двух лицах. Днем – хамская рожа, немытый, небритый, хмурый, всем недовольный брюзга, говорит – как проволокой по сковороде скоблит. Ему ничего не стоит передо мной пройтись в одних трусах и носках, не потому, что хочет меня соблазнить своим сексуальным видом, а потому, что Шурка – что-то вроде неодушевленного предмета типа метлы или табуретки и на нее не стоит обращать внимания. Смотрю на него, и с души воротит, честное слово. Зато вечером!.. Сама галантность, сама элегантность, море обаяния, сплошное очарование, неземной шарм, джентльмен до кончиков ногтей! Картинка, а не мужчина. Весь с иголочки одет, туалетной водой надушен, пудрой припудрен, расчесан волосок к волоску. В глазах страсть и желание. Чистый Антонио Бандерес. А голос!.. О, таким голосом только с ума и сводить! Ты знаешь, он прекрасно поет. Пел мне как-то и на гитаре играл. «Как упоительны в России вечера…». И еще: «Я душу дьяволу продам за ночь с тобой!». А как при этом смотрел!.. Я чуть было не дрогнула, едва себя в руки сумела взять. И так изо дня в день: утром и днем глаза бы мои его не видели, противен до тошноты, а вечером умираю от любви, до дрожи в коленках.

– Так не бывает, – засомневалась Майка, – чтобы днем с души воротило, а вечером так любить.

– Оказывается, бывает, – вздохнула Саша, – Вот что мне теперь делать?

Майка не знала что делать. «Время покажет», – был ее неопределенный ответ. Да, оставалось только выжидать, чем все закончится.

Во вторник по уже устоявшемуся расписанию Саша отправилась «на работу» в его квартиру. Шла и думала о том, что вот уже и последняя неделя отпуска идет. В следующий понедельник ей выходить на настоящую работу. Так что она не сможет приходить к нему убираться. И как это все ему объяснить? А может, ей уволиться с завода? А что, он платит ей приличные деньги, так что у него она заработает как минимум в два раза больше, чем на заводе. Нет, даже не в два, а в два с половиной, чуть ли не в три раза больше.  И все же, быть всю жизнь в услужении хотя бы и у своего кумира Саша не желает. Хоть и «все работы хороши», но есть нечто унизительное в звании прислуги. Нет, уж лучше на родном предприятии спину гнуть. Тем более, что когда у него закончится роман с Александрой, а он обязательно скоро закончиться, то он, конечно, заведет себе другую подружку, и тогда Шурочке-Саше будет не совсем приятно наблюдать очередной роман своего кумира с очередной красоткой. Вспоминала вчерашний вечер. Был он совершенно восхитительным, как и все предыдущие вечера, проведенные с ним. А какой был вчера Дима!.. О, какой он был вчера! Тихонько стала напевать: «Я люблю тебя, Дима, что мне так необходимо. Ты возьми меня в полет, мой единственный пилот». Так с песней и подошла к его дому.

 

Саша мыла посуду – со вчерашнего вечера вся раковина завалена тарелками и фужерами. Диму вчера только на то и хватило, чтобы всю посуду со стола после ее ухода свалить кучей в раковину: Шурка прилупит утром, вымоет, за это ей деньги платят. Все правильно. Вот Шурка и трет тарелки, с которых вчера Александра ела. Александре хорошо – наелась, напилась, поразвлекалась, встала и упорхала. Шурке хуже: подтирай грязь за другими и не ропщи.

На столе около раковины уже высилась груда чистой посуды. Осталось ее протереть и расставить по местам. На кухню в одних трусах, босой вошел хозяин. Волосы по бабски собраны в длинный хвост. Как всегда всем недовольный с утра, мрачнее тучи. У Шуры сразу хорошее настроение как рукой смахнули. Он постоял у нее за спиной, словно бы искал к чему бы придраться, за что устроить разнос несчастной Шуре. Она так и съежилась, замерла в ожидании гнева господского. Нет, отошел. Уф, пронесло на этот раз. Налил себе кофе, взял с блюда кусок вчерашнего пирога, уселся за стол. Завтракает. Пусть позавтракает. Сытый он всегда добреет. Саша взяла полотенце и принялась протирать тарелки и фужеры. Опять вспоминала вчерашний вечер. Ах, как было все здорово вчера! Какой он был! Как многозначительно смотрел ей в глаза. Ей даже показалось на мгновение, что он вот прямо сейчас сделает ей предложение руки и сердца. Или, по крайней мере, признается в любви. Встанет перед нею на колени, возьмет в свои ладони ее руку, нежно поцелует и скажет: «Александра, я люблю тебя! Боже мой, как я люблю тебя, Александра!». А что бы тогда ему ответила Александра? Она бы ответила… она бы ему сказала… Ах, нет, Шурочке не дано предугадать, как на это признание Дмитрия отреагировала бы Александра. Саша заметила в последнее время, что она стала все больше раздваиваться, жить двумя совершенно разными жизнями. При этом Шура и Александра все больше отдалялись друг от друга. Но ведь это глупость. Нонсенс! И Шура, и Александра – есть суть самой Саши. Обе они ее порождение, пусть разные, противоположные грани, но стороны одной личности. Так же как и утренний Дмитрий разительно отличается от вечернего, но это один и тот же человек. А с этими раздвоениями личности недолго и до психушки дойти.

Саша закончила вытирать посуду, убрала тарелки в шкафчик, повесила полотенце на батарею, пусть сушится, со вчерашнего дня наконец включили отопление, и батареи еще не горячие, но уже и не ледяные. Посмотрела в окно. Картина безрадостная: конец ноября, а снег все никак не ляжет на землю, черная застывшая грязь выглядит неприглядно, скорее бы ее прикрыло снегом, что сегодня падает и падает, все веселее и красивей будет. Так, теперь ей надо заняться приготовлением обеда. Только пусть сначала из кухни уйдет Дмитрий, а то в его присутствии она чувствует себя скованно. Но он не торопился уходить, налил еще кофе, не спеша пил.

– Шурка, – вдруг подал он голос, – вот ты все-таки какая – никакая девушка. Вот и скажи мне. Ответь на такой вопрос. Вот, если бы тебе, к примеру, приличный парень сделал бы предложение. Скажем, на меня похожий. Тоже самостоятельный, работой обеспеченный, не богач, конечно, но и не бедный, квартира отдельная есть, машина тоже, новенький рено, между прочим. Хотя, чего тебя спрашивать? Тебе бы это за счастье великое, конечно. Не то, что ей. …И все же, вот что бы ты ему ответила? Дурацкий вопрос, вообще то. …Ну, чего молчишь? Воды в рот набрала? А ну говори как на духу!

– Я бы, это… Дмитрий Сергеевич… я бы, конечно… Да, чего там… Вот только… Вы только не обижайтесь, ладно? Вы мужчина собой видный, интересный… Вот только…

–   Чего «вот только»? Чего ты там мямлишь? Дело говори.

–         Я и говорю, – собралась с духом Саша, – что вы собой человек видный. Но только вам бы немного измениться. И тогда цены бы вам не было.

–         Что значит, измениться? – удивленно поднял он брови, – Куда меняться? И зачем? И что тебе, собственно говоря, не нравится во мне? А ну давай выкладывай.

Саша-Шура немного помялась и решилась. Будь что будет. Все равно ей на днях уходить отсюда, скоро заканчивается отпуск. Пусть наорет, вытолкает взашей, может, выбьет окончательно дурь из ее башки. И как в прорубь головой:

– Вы, Дмитрий Сергеевич, человек интересный и как мужчина привлекательный. – Он только криво усмехнулся на это ее замечание. Спасибо, мол, очень мне нужны комплименты какой-то там Шурки из  «Гавриловых оврагов». Но это уже не могло сбить ее с заданного настроя.- Но только у вас, Дмитрий Сергеевич, есть один недостаток. Вы с утра, да и днем тоже, похожи, извините за грубость прямоты, на брюзжащего орангутанга. Такой же грозный, страшный, немытый, нечесаный. Да и противный такой же. Я все-таки, как вы правильно только что заметили, какая – никакая девушка. Пусть деревенская, малообразованная, но девушка. А вы, извините меня, или не извиняйте, как вам будет угодно, ходите передо мной в одних трусах. Вот и сейчас… Трусы, правда, симпатичные, розовые, в цветочек, очень пикантные трусики. И вам к лицу. Но почему вы не считаетесь с моим присутствием, а? – Ее уже понесло, и этот процесс вдруг стал неконтролируемым. – Раз Шурка, значит стерпит, так? То ли дело Александра! О! Перед разлюбезной Александрой вы готовы стелиться, ножки ей целовать! Перед ней вы сама разлюбезность, принц на белом коне, интеллигент высшей пробы. А Шурка – дура, она стерпит. Только вот если человек действительно интеллигент, то он ко всем с уважением и вниманием, а не только к избранным. И нечего на меня так смотреть. Плевала я на вас, как вы на меня!!

Он действительно смотрел на нее совершенно потрясенный. Целая буря эмоций и чувств отразились на его лице – он удивления и гнева до потрясения и полного изумления. Он вдруг смутился, краска стыда залила его лицо. «Александра», – произнес он тихо и замолчал. На кухне воцарило гробовое молчание.

– Да! Александра! И что? Бегите срочно напяливать свой выходной костюм от Гучи.

–         Как вам не стыдно, Алек…. Шу… Саша. Как вам не стыдно?

–         Мне? Это мне должно быть стыдно?! Мне?!! – она аж задохнулась, – А мне стыдиться нечего. И вообще… Не пойти ли вам, уважаемый, Дмитрий Сергеевич куда… куда подальше.

Саша стянула  с себя фартук, швырнула его на пол. Вдруг, подчиняясь мгновенному порыву, с размаху смахнула туда же и два вымытых фужера. Они разлетелись с печальным звоном по плиткам на мельчайшие осколки.

– Все! – поставила точку Саша, – Все. Я пошла. Счастливо вам оставаться, Дмитрий Сергеевич!

И она ушла.

Она шла, почти бежала по первому выпавшему снежку, оставляя после себя как многоточие цепочку черных следов.

 

 

* * *

 

 

Сегодня Саша вышла первый день на работу. В отделе все то же, никаких изменений. На ее столе в стакане стоял букетик желтых хризантем. Кто-то из коллег позаботился, постарался смягчить грусть расставания с отпуском.

Саша перебрала стопку бумаг, скопившихся на ее столе за время отсутствия. Рассортировала их на самые важные и срочные и на те, которые могут и подождать.

Подумала, что в рабочий процесс надо входить мягко, постепенно, дабы не навредить своему организму. А посему решила навести поначалу порядок в своем столе. Разбирала папки, выбрасывала в мусорное ведро ненужное. Нашла массу вещей, которые считала безвозвратно утерянными – пробник духов, серебряное колечко, старую записную книжку с номерами телефонов, библиотечный любовный роман и еще много чего. Вдруг наткнулась на маленькую фотографию, копию той, что порвала недавно в сердцах. Долго всматривалась в знакомое смеющееся лицо. Весело тебе, да? Ну, ну, смейся. Порхай по жизни дальше, как мотылек, как стрекоза. Нет, как стрекозел, так, кажется, у Маяковского. Интересно, у него сейчас кто-то убирается или нет? Или опять все зарастает паутиной, покрывается пылью, налетом грязи. В холодильнике и кастрюлях опять пустота. Батарея пустых бутылок под подоконником опять растет. Когда он стал встречаться с Александрой, то стал тщательно следил и за собой и за квартирой. Что там у него теперь делается? Саша вздохнула, спрятала фото в записную книжку. Стало совсем грустно и тошно. Чаю что ли выпить? Для поднятия тонуса и настроения. Хотя чай тут поможет, как мертвому клизма. Все же пошла в закуточек, предназначенный для чаепития. Включила чайник. Достала свой бокал, банку с вареньем. Сидела пригорюнившись, ждала, когда закипит вода.

Пришла Лиза. Поставила рядом и свою кружку.

–         Чего грустишь, подруга?

–         А чего радоваться, Лиз? Отпуск закончился, до другого отпуска как до Венеры. На улице холодрыга. Зарплаты после отпуска ждать, да ждать.

–         Да ладно тебе. Подумаешь, отпуск закончился. У тебя у одной что ли? Ты еще в лучшем положении, чем остальные. У тебя он только что закончился, а другие уже и забыли что это такое. Если в деньгах нужда, я тебе одолжу. Кстати, я тебе три дня подряд названивала и днем, и с утра и по вечерам, а тебя все не было. И сотовый тоже не доступен. Ты где пропадала?

–         Да дома я была, Лиз. Просто настроение было на нуле, вот я все и отключила – и оба телефона, и дверной звонок. В общем, ушла в подполье.

–         А чего так? Что случилось?

–         Да ничего. Просто… Просто все так плохо. Не везет во всем. Черная полоса в жизни.

–         Ой ли? В чем же твое невезение, подруга? Ты Бога не гневи. Красивая, умная, здоровая, образованная, отдельную квартиру имеешь. Чего тебе плакаться? А то давай меняться. Иди на мое место, в мою малосемейку, сажай на свою шею четырех мужиков – мужа моего разлюбезного, двух оболтусов-сыновей, да наглющего кота Леопольда. И вези все это. Плюс в придачу отдам тебе и свой гастрит, хондроз с пилонефритом, да для пущего кайфу мою разлюбезную свекровь – Маргариту Тимофеевну, которая одна стоит всех моих мужиков, умноженных на десять. Может, станешь счастливее. Кстати, все хочу тебя спросить: как у тебя дела с этим, с шоуменом, который тогда в ресторане к тебе подкатил?

–         Какие такие дела? Нет, и не было никаких дел. Пару раз потанцевали тогда, вот и все дела.

–         Да? Ну, ладно, ладно. Чего ты сразу взвилась? Просто мне тогда показалось, что он на тебя запал, да и ты вроде тоже. Но раз нет, значит, нет. Не судьба, стало быть. Кстати, слышала новость? Закрыли это шоу «Игра на час». Окончательно и бесповоротно.

–         Как закрыли? Почему? Такая интересная передача была. Я лично никогда ее не пропускала. И ведущий очень хорошо ее вел, с юмором. И вообще, очень познавательная передача, в отличие от многих других. И рейтинг у нее был высокий.

–         Да ладно тебе. Чего ты так запереживала. Ну, закрыли эту, откроют другую. Мало ли их сейчас развелось.

–         Как это, другую? Тебе легко говорить «другую». А каково Дмитрию, Дмитрию Шнайберу? Человек остался без главного дела в жизни. То есть, конечно, без работы он не останется. Но, все же… Представляешь, каково ему сейчас? Нет, ты не представляешь. Вот сволочи!

–         Кто? – удивилась Лиза, – Не пойму чего ты раскипятилась.

–         Кто?! Конь в пальто! Те, кто закрыли передачу, вот кто! Сволочи! Собаки бешенные! Кинули человека. Он же теперь в запой может уйти. Или заболеть на нервной почве. Как, помнишь, шарахнул инсульт пенсионера Павлова, когда его сократили в прошлом году. А вдруг и его тоже шарахнет?

–         И пусть шарахнет, – удивляясь взрыву Сашиных эмоций пожала плечом Лиза.

–         Что-о-о?! Что ты сказала?!. Как это, пусть шарахнет? Как ты так можешь говорить?! Да знаешь, кто ты после этого? Ты!..  Ты…

 

Саша бежит к его дому. Сказала в отделе, что ей надо срочно в заводоуправление, а сама рванула к нему. Скользко, гололед. Саша даже упала один раз и довольно больно ударилась, но тут же вскочила и побежала дальше. Вот и его дом. Вбежала в подъезд, кивнула удивленной тете Маше и бегом на четвертый этаж. Долго жала на кнопку двери. Почему он не открывает, ведь его машина во дворе? Нет, она не уйдет. Ни за что! И Саша, повернувшись спиной к двери, стала колотить в нее каблуком сапога. Дверь распахнулась и не ожидающая этого Саша упала спиной назад прямо на руки Дмитрию. Тут же вскочила и повернувшись испытующе заглянула ему в лицо. Нет, трезвый. И даже бритый. И даже тщательно одет. И даже веселый. А чего он веселый такой, чему он улыбается?

–         Привет.

–         Привет. Я тут услышала, что «Игру на час» закрыли? Это правда?

–         Да.

Она быстро затараторила:

–         И ничего в этом нет страшного, правда? Подумаешь! Пустяки. Черт с ней, с этой игрой. Придумают другой проект, еще лучше этого и тебя туда возьмут ведущим. Обязательно. Вот увидишь. Ты же талант. Верь мне. Слышишь?

–         Слышу, – и опять улыбается. Это хорошо, что он не пал духом.

–         Ты ел сегодня что-нибудь? – Переменила тему, чтобы отвлечь его. –  Или опять в холодильнике ветер гуляет?

–         Мне целую кастрюлю щей наварили. И гуляша полную сковороду.

–         О, – только и нашлась что сказать. Да, конечно, свято место пусто не бывает. Уже и ей нашлась замена. И Шурочке с ее борщами и пирогами, и Александре тоже наверняка. – Что ж. Я рада за тебя. – И повернулась, чтобы уйти. Он поймал ее за локоть.

–         Подожди. Пообедай со мной. Все еще горячее. Тетя Маша только что сварила.

–         Тетя Маша?

–         А ты думала кто? Набаловала ты меня своими разносолами, я уж привык. Тетю Машу попросил приготовить мне обед.  Сам пока на вахте посидел вместо нее.

–         Ты? На вахте? Смешно.

–         И не говори. Кто мимо не проходил, все удивлялись. Один, со второго этажа даже спросил: «Вы теперь сюда устроились на работу?».

–         Кстати. Как насчет работы? Тебе еще ничего не предложили?

–         Предложили. Мне предложили фантастический проект «Игра для миллионов». На центральном телевидении, между прочим. Та же самая «Игра на час», только куда масштабнее. Один босс от телевидения случайно увидел наше шоу и загорелся сделать из него мегапроект. А мне предложили роль ведущего без всякого конкурса. Я, так сказать, оказался вне конкуренции. Так что на днях еду в столицу. Сижу на чемодане.

–         Вот как? Что ж, большому кораблю – большое плавание. Желаю удачи. Счастливого пути, –  она сделала безуспешную попытку освободить свой локоть, – Мне на работу надо. Я в самоволке.

–         Так спешила меня утешить? Кстати, я нигде не мог найти тебя все эти дни. Ты уезжала?

–         Да. Решила в последние дни отпуска действительно отдохнуть. Со своим бойфрендом съездила на несколько дней в круиз. По горящей путевке. Пусти, мне действительно пора. А то уволят к чертовой матери.

–         Вот и хорошо. Пусть увольняют. Все равно ты поедешь со мной в Москву.

–         Да? Вот как? Решил прислугу из числа местных с собой повезти? Оно конечно куда дешевле.

–         Ага. И дешевле, и приятней. Поехали со мной, Александра?

Саша пристально посмотрела ему в глаза.

–         Я не поняла кого ты с собой зовешь? Шурочку или Александру? И в каком качестве?

Он рассмеялся.

–         Я приглашаю с собой всех вас троих – и Шурочку, и Александру, и Сашу. Всех в качестве жен. Решил стать многоженцем. Хочу быть окружен тройной красотой, как султан. Как тебе моя идея?

Саша все-таки вытащила свой локоть из его руки и устало села на пуфик.

–         Даже не знаю, что и сказать. …В общем так, за всех ответить не могу, но за Сашу говорю: так и быть, согласная я быть одной из трех твоих жен.

–         Уф, – уселся он рядом на пол, – треть дела сделана. Осталось только еще двух барышень уговорить. И дело в шляпе!