«Появись лекарство это, я купил бы два пакета.
Нет, не два, а целых три. Нужно, что ни говори!»
Сергей Михалков «Чудесные таблетки»
Был обычный субботний вечер. Я, как и обычно по субботним вечерам, дремал у телевизора. Шел футбол, моя любимая из телепередач, но эта игра была вялой, четко предсказуемой, ни тебе интриги, ни спортивного азарта, просто мыльная опера какая-то. Я болельщик со стажем, несмотря на мои довольно еще молодые годы. Еще с отцом, ярым футбольным фанатом, будучи сопливым дошколенком регулярно посещали все футбольные матчи нашего города. Так что в этом деле фурычу. Так вот, вынужден с прискорбием констатировать, что наш футбол, как и мировой футбол в целом, верно и быстро деградирует, несмотря на повышение спортивного потенциала каждого отдельно взятого игрока. Почему так происходит? А все потому, что в спорт, как и в любую другую сферу нашей жизни, активно вмешались торгаши. И как только спортивный мир попал под их власть, все покатилось к чертям собачьим. Ни для кого не секрет, что большинство матчей стали заказными, особенно высокого, мирового уровня. Судей покупают, они за милу душу с удовольствием продаются за очень приличные деньги, совсем как валютно-элитные кокотки. Игроков покупают, продают, перепродают, причем, вполне законно, официально, с широкой оглаской в СМИ. И о каком настоящем футболе можно тут говорить? Ну да не буду травить свою и, уверен, не только свою футбольную душу. Что делать, коли выпало жить в эпоху торгашей и дельцов. Не мне переделывать этот мир. А так как выбора у меня нет (разве что отправиться в лучший из миров, но я лично туда не тороплюсь), то приходиться мириться с тем, что имеем.
Итак. Суббота. Вечер. Скукотища. Еле дождавшись перерыва в матче, набираю своего соседа с верхнего этажа.
– Привет, Ганс. Футбол смотришь?
– Не-а!
– И правильно делаешь. Не футбол, а каша-размазня. А чего делаешь? Голос больно уж бодрый.
– Правильно подметил! Бодрый, и не только голос. Дуй ко мне!
И я дую на лифте к Гансу со своего первого на последний девятый. Кстати, Ганс – это вовсе не кликуха, а паспортное имя моего приятеля. Немцев в его родне не наблюдается, по крайней мере, ему самому о таком факте не известно, так что совершенно не понятно из каких соображений его так назвали родные папа и мама. Как сам Ганс иронизирует по поводу своего имени: «Хорошо еще дедушки не дожили до моего рождения, потому как если бы дожили и узнали бывшие солдаты Великой Отечественной, что их единственный внук носит вражеское имя, то сразу бы и померли. И получилось бы, что я был бы причиной смерти двух бывших защитников отечества и родных дедушек».
Ганс тоже холостяк, примерно моего возраста, тоже интересуется футболом, не прочь попить в меру пивка в приятной компании. В общем, на лицо сходство взглядов и интересов. Так что с тех пор, как я несколько лет назад переехал в этот дом, время от времени мы встречаемся то на его, то на моей территории. Не скажу, что мы такие уж друганы – не разлейвода, но пиво вместе пьем регулярно.
С парой жестяных банок «Клинского» в одной руке и парой вяленой воблы в другой толкаю дверь. Дверь послушно открывается.
– Иди сюда! – кричит Ганс из глубины своей квартиры. Хотя, какая может быть глубина у однокомнатной панельки – так, мелководьишко.
За столом посередине комнаты сидит радостно-оживленный Ганс. Телевизор выключен. На столе горит свеча в подсвечнике. Верхний свет выключен, только бра на стене дает приглушенный зеленоватый свет. Прямо интим.
– Ты как нельзя вовремя! – радуется приятель, – Сейчас буду на тебе эксперимент ставить!
– В смысле? Какой на хрен еще эксперимент? Я тебе не кролик подопытный. Давай лучше стол освобождай, – и я демонстрирую «Клинское» и воблу.
– Это потом! Если вообще до этого дело дойдет! Ты давай, присаживайся! Сейчас введу в курс дела!
Я присаживаюсь, и Ганс начинает меня вводить. Его темпераментная речь начинается примерно так: «Подавляющее большинство людей в мире спит всю свою жизнь! Причем, спят они беспробудно многие годы подряд. Нет, сначала, как родятся, люди еще не спят. Несколько первых лет своей жизни они живут вполне полнокровной и интересной жизнью, как и должно жить людям. Но потом их начинают усиленно усыплять. Спрашиваешь: кто? Отвечаю: все! Родители, воспитатели в детских садах, учителя в школе, начальники на работе, чиновники, жены, мужья, тещи, соседи и так далее. То есть все окружающие! Обратил внимание, как постоянно одергивают малышей мама и папа: не вертись, не крутись, не зевай, смотри под ноги. И это постоянное «смотри под ноги!» приводит к тому, что очень скоро люди начинают только и делать, что смотреть под ноги, а это неизбежно приводит к тому, что люди… засыпают! Засыпают не в смысле физического сна, а в смысле сна душевного, умственного».
Короче говоря, из разглагольствований Ганса выходило, что почти все люди на земле, за редчайшим исключением, живут малоинтересной вялой тупой жизнью, хороня свои таланты под слоем лени, обывательщины, глупых условностей и тому подобной шелухи. Мысль, в общем-то далеко не новая.
«…Отсюда наше недовольство собою, неудовлетворенность действительностью. Душа плачет, хочет полета, а тупое тело спит беспробудным сном!» – вещал Ганс.
– И что? – прервал я его пылкую речь, – Что отсюда следует? Весь этот твой треп – просто треп. Делать то чего надо? Конкретно? Или так, пофилософствовать захотелось?
– Ан нет, дружок! – сощурился Ганс в хитром ленинском прищуре, – Это я тебе, так сказать, преамбулу. Чтобы в курс вопроса ввести. А теперь главное. Суть дела такова. Как ты помнишь… хотя, вряд ли ты помнишь, так как и не знал… В общем, перед тобою несостоявшееся – пока не состоявшееся! – медицинское светило. Ведь до того как идти в менеджеры по продаже бытовой техники, я вполне благополучно закончил медфак. Все то же состояние хронического сна привело меня к тому, что я стал тем, кем стал: менеджером по продаже, то есть продажным менеджером. Хотя в душе я был и есть медицинское светило. И чтобы хоть как-то реализовать свою заветную мечту, я вот уже несколько лет в свободное время занимаюсь проблемой человеческого сна души и как ее, душу эту, разбудить. И вот – виктория! Победа! Я, наконец, изобрел ее! Таблетку, пробуждающую душу ото сна!!! – Он сделал выразительную паузу, видимо, ожидая моих бурных аплодисментов, переходящих в продолжительную овацию. Не дождавшись таковых, он сделал предупреждающий жест ладонью, типа: не надо, не надо оваций, господа! – В общем, вот она, эта таблетка. Это волшебное лекарство, пробуждающее мозг и душу для настоящей жизни! – И Ганс с величайшей осторожностью, как нежный проклюнувшийся росток, положил передо мной плоскую белую лепешечку размером с пуговицу от мужской рубашки.
– Это чо? – подозрительно показал я пальцем на «пуговицу».
– Экспериментальный образец! – важно и торжественно пояснил Ганс, – А ты будешь экспериментируемым. Сам пойми – я не могу собою рисковать, ведь если что, то кто будет доводить лекарство до ума.
– Что «если что»? Ты хочешь сказать, что если я отброшу копыта, то потеря будет не большой? «Эксперимент не удался», так что ли? Между прочим, все великие врачи свои вакцины первыми на себе испытывали. Да, Ганс, я был о тебе лучшего мнения, – я поднялся из-за стола с обиженным видом и твердым намерением прихватить «Клинское» с воблой и покинуть эту «лабораторию».
– Да шучу я! Шучу! – захохотал Ганс, хватая меня за рукав.
– Ты шути, да не зашучивайся, – сердито сказал я, притормаживая с уходом, – Кончай бодягу разводить и строить из себя светило. Туши свечу, врубай телек для фону и давай лучше про девушек под пивко. Или хотя бы про жизнь. Какая она дерьмовая у нас.
– Во! Во! В самую точку!! А почему дерьмовая? А потому что мы сами так живем! Болтаемся как говно в проруби. Куда течение понесло – туда и послушно плывем. Потому как спим!
Короче говоря, совсем он уболтал меня своей теорией. Сначала уболтал, а потом вдруг зажег. И я сам подумал: а ведь верно – живем как во сне. А хочется полета. Восторга дущи и тела.
– Объясни толком – что это такое? Что это за таблетка такая? Новый наркотик? Или энергетический напиток-стимулятор вроде какого-нибудь «Торнадо»? Примешь и тебя торкнет?
– НЕ-Е-Е-Т!!! – он взвыл как полицейская сирена, я просто подскочил на стуле, – Дурак ты распоследний, если так даже подумал обо мне! Ты самую суть не уловил! Ведь все эти наркотики и разные химические энергетики, так же как и алкоголь – и есть самые сильнейшие снотворные! Такие, что просто беспробудные! Я же напротив, ратую за ПРОБУЖДЕНИЕ! Чтобы душа проснулась, очистилась, расцвела. Жить стала!
– Ну хорошо. Положим, что так. И как же действует твоя волшебная таблеточка? Каков механизм ее действия? А главное – какие побочные эффекты? А то у меня вчера голова разболелась – сил нет. Мне коллега дает таблетки. «Пенталгин, – говорит, – мгновенно снимает головную боль». Ладно, хорошо. Беру упаковочку и дернуло меня прочесть инструкцию. Читаю: побочные эффекты – сыпь, зуд, отек, анемия, нарушение сна, аритмия, повышение давления, боли в животе, язвенные поражения желудочно-кишечного тракта, запор, тошнота, рвота, нарушение функции печени и почек и… ГОЛОВНАЯ БОЛЬ! То есть, головная боль останется, но к ней добавится еще много разной страшной гадости. А какой побочный эффект у твоего лекарства?
– Побочный эффект только один – полная самореализация личности! Свобода от тупости, сонливости души и тела!
– Ладно, – махнул я рукой. Взял «пуговицу» и проглотил ее одним махом. Была, не была.
Домой я возвращался уже в полночь. «Клинское» и воблу мы с Гансом таки «оформили». Про девушек поговорили. Про жизнь и политику тоже. Короче, вернулся я домой вполне в умиротворенном состоянии и сразу лег спать. Перед сном успел только подумать: хорошо, что завтра воскресенье, можно спать часов до двух-трех, за всю неделю отоспаться.
Но проснулся я почему-то ровно в восемь. Странно. Чтобы в воскресный день и в такую рань… Хотя состояние нормальное, бодрое, выспавшееся.
Встал, пошлепал на кухню. Кофейку что ли заварить покрепче? И вдруг мысль: кофе вредно для здоровья, а оно, здоровье, мне на мою долгую жизнь еще понадобится. И я заварил себе …зеленый чай. Вообще-то я зеленый чай не пью. Потому как это и не чай вовсе, а бледная водица, без вкуса, цвета и запаха. Уж если чай, то крепчайший, по виду как кофе. А тут вдруг зеленого захотелось. Хм, странно. Но перед тем как выпить чай, я пошел в ванную и …принял контрастный душ. Впервые в жизни. Все только собирался начать, как водится – со следующего понедельника, с нового года, с первого числа… А тут и не понедельник, и до Нового года еще восемь месяцев, и число семнадцатое… Странно все это.
Пил чай зеленый с медом (!), ел овсяную кашу (!!) и прислушивался к себе. Чего еще ждать от себя? И чувствую – внутри энергия бродит, выхода требует. Аж прям зудит во мне. Вскочил и стал маршировать по кухне из угла в угол. А потом не выдержал, натянул майку с шортами, надел кроссовки и… отправился на пробежку.
Домой вернулся потный, слегка утомленный, запыхавшийся и чрезвычайно довольный собою. Ну я молодец. Мужик! И на этой деятельной волне я с удовольствие занялся уборкой своего захламленного холостяцкого жилья. Рубашки перегладил, что мятым ворохом месяц в кресле пылились после стирки. Потом закупил продуктов на неделю. Борщ себе наваристый приготовил по всем правилам! А потом взял в руки тетрадку, ручку шариковую и …стал стихи сочинять. Я в школьные годы втихаря от всех (чтобы не засмеяли) стихи писал. Потом бросил, общая тетрадь в черном дерматиновом переплете и сейчас где-то пылится на антресолях. Вроде, несерьезное занятие для взрослого парня. И вот вдруг поперло. Слова рождались непонятно откуда. Складывались в строчки. Строчки в четверостишья. Четверостишья в стихи. Ручка летала над бумагой, едва успевая записывать. Словно кто-то невидимый шептал на ухо, а мне оставалось только успевать зафиксировать на бумаге. Исчеркав одним махом несколько листов, я устало отложил ручку. Перечел. И удивился себе. Стихи были хорошие. Настоящие. Нашептанные душою. Чувство удовлетворения и довольства собою, давно не испытанные, посетили меня. Так хорошо стало. Я сидел и улыбался. А потом я позвонил Наташке и сказал ей то, что давно надо было сказать, и чего она так ждала от меня, а я все чего-то трусил, все малодушно откладывал не понятно почему. А потом я позвонил маме и сказал, что очень люблю ее и очень счастлив, что вот именно она – моя мама и другой мне не надо, потому что она лучшая мама на свете. И мама плакала от радости и просила приехать к ней в гости на мои любимые пирожки с ливером, которыми она вот прямо сейчас займется. И я еще много чего сделал нужного и правильного в этот день. И был счастлив, что вот проснулся наконец для жизни. И спасибо Гансу с его волшебной таблеткой, а то еще бог знает когда я бы проснулся для жизни и проснулся ли бы вообще не известно.
Вечером я пошел на девятый этаж. Я шел пешком (не старик в лифтах разъезжать), шел и улыбался. Я был очень доволен прошедшим днем, собою, своей новой жизнью, своим пробуждением.
– Ганс! – торжественно сказал я ему, едва он открыл дверь, – Спасибо тебе! Твоя таблетка работает! И как! Просто здорово работает! Ты изобрел великое средство! Средство пробуждения людей ото сна! Ты настоящее медицинское светило! И я пришел сказать тебе огромное спасибо от имени всего человечества! И дай мне еще хотя бы парочку таких таблеток. Пожалуйста!
– Входи, – сказал Ганс, – чего зря вопишь на весь подъезд. Люди невесть чего могут подумать. Понимаешь, пошутил я вчера. Это была обычная таблетка глюконата кальция. Ну, вроде мела. Кальций для костей. Просто я ее слегка деформировал, чтобы не было видно, что это аптечная таблетка Короче, плацебо. Пустышка. Я думал, ты поймешь, что это шутка.
– Да все понял я! Не дурак! Что я, ребенок что ли, чтобы всерьез поверить в волшебную таблеточку? Но понимаешь, Ганс, так необходимо, чтобы у человека было под рукою подобное средство, которое, наконец, поможет открыть ту дверь, за которой жизнь. И пусть это будет плацебо! Пусть! Главное, что это работает! Короче, Ганс, я тебя заклинаю: дай мне еще хоть парочку этого волшебного средства!!