По периметру моего хождения по пересечённой местности с переулками светящихся окон, где чуть шелохнулись шторы, по-заячьи петляют следы и впитываются слякотным снегом. Корявые от мороза руки суетливо бегают по сумке и наконец находят перчатки, обволакиваются их чёрной кожей и ныряют в карманы.  Дома размываются сумерками и живут чьими-то возвращениями с работы,  поспешным ужином и разговорами. Скользящие шаги неуверенно проходят дворами, где по ночам дерутся коты; мимо детской поликлиники, где как обычно   задержался за кипой карточек врач, мимо троллейбусной остановки, где чья- то  фигура одиноко сидит на промёрзшей   скамейке. Маршрутки.  Девушки в высоких сапогах, их парни с пивом и в капюшонах. Потом знакомые лица в парке. Они что- то пьют и смеются.
Скамейка чуть поодаль как раз идеальна, чтобы видеть самой и быть незамеченной. В руках спасительный телефон, симулятор активного  общения, обеспечивающий банальное алиби. На крайний случай припасена, купленная «по штучно» сигарета и коробок спичек . И вот на скамейке появляется мой тёмный силуэт, склонившийся над светящимся экранчиком.

– …видишь, я оказался слабовольным,- сказал мне ты.
-Тоже самое я думаю о себе,- был ему ответ. Потом я добавила:
– Я как раз недавно  посмотрела  фильм « Зимняя вишня».
– Да, сценариев сколько угодно, есть ещё « Осенний марафон».
– Ты мне его уже пересказывал. Но я его не видела, и видеть не хочу.

Один твой друг, шизофреник ( он видит правду, и она ему болит) сказал:
« … все мы кого-то предаём.» И я  тоже это знаю…и тоже предаю. Но танцевать на чужих костях не хочу. Значит, так суждено.
В день нашего знакомства я нашла подвеску, жука – скарабея, почти такого же, как у тебя на  перстне. Я тогда сразу всё поняла о нас с тобой. Я надела его на шнурок и носила не снимая. Иногда шнурок рвался, но я снова и снова связывала его и подвешивала жука. Так я знала, что мы будем вместе.  И вот теперь мой скарабей  потерялся.

А теперь… Из нитей в узелки сплетаю вечера. Гитара мученицей томится в усталых объятиях. Звенят и вонзаются в загрубевшие пальцы струны. Неровный голос что-то поёт, что- то любимое,  однажды тобою  спетое.
Телефонные звонки из далёкого прошлого и несбывшегося стали уже частью обыденности. Их уже  здесь не ждут с  тревогой и болью. Они лишь вновь и вновь напоминают о каком-то странном сне, от которого очнулась  только ради дочери. То был зыбучий сон, он просочился почти в каждую мою щель. Как знать, не он ли говорит во мне сейчас?
Скомканная простыня, сгруженные одеяла, неудобные подушки раскинулись по кровати, месту моего ночного пребывания. Она полностью отдаёт себя днём детским кувыркам и прыжкам, а ночью, когда мне не спится, становится соучастницей моих мыслей, их хаотичных скачков и замираний. Тогда я всё что-то вспоминаю: то, что раньше было целой жизнью,  а теперь стало каким- то наваждением, то ли выдумкой, то ли чужой историей.  Всё происходящее неизбежно переходит по ту сторону реальности, постепенно растворяясь в памяти. И не остаётся ничего. Только фотографии, какие- то вещи, письма говорят, что всё это когда- то было на самом деле.
Жить прошлым нельзя и попросту невозможно. А настоящее тоже ускользает. А я хочу жить в настоящем . Но сфокусировать взгляд бывает так трудно. Меня затягивает вакуум. А я должна видеть  дочь!
Иногда это получается. Помню, как я однажды поняла, что она настоящая русалка, когда купается. Это было как чудо! Я это уловила и постаралась сохранить в песне. Мы теперь её с ней вместе поём.
Потом был обед,  немного поболтали с дочкой за столом, застеленным клеёнчатой скатертью .У неё был хороший аппетит, и она  всему радовалась.
– Мама, а что вкуснее макарон с тёртым сыром? – спросила она.
– Только чашка чёрного кофе, когда за окном идёт снег.
А за окном всё стало белым.  На деревьях иней.  Это вместо  листьев. Кажется, что ветки обросли мелкой россыпью белых цветочков-иголочек, а на самом деле деревья голые. Эта белая ложь зимы придаёт нам сил, чтобы добраться до весны. Ещё немного потерпеть  и уже не будет необходимости скрывать от нас правду, ведь набухнут почки, всё зазеленеет.

Когда я еду в трамвае и перед глазами мельтешат голые ветки деревьев, я смотрю на небо. Оно сегодня влажное и больше похоже на море в ненастную погоду. От стука колёс клонит в сон. Я прислоняю голову к стеклу. На следующей остановке мне выходить, главное- не пропустить,- думаю так и прикрываю глаза. Как хорошо…Тук-тук-тук-тук- колёса. Время от времени  что- то объявляет монотонный голос. И вот я сплю. Мне снишься ты, но лишь одно мгновение и сразу исчезаешь. Только мелькнула твоя яркая шапочка. Я успела заметить, что ты проходил вдоль стены у входа во двор моего дома. Я вздрогнула и проснулась.
– Осторожно, двери закрываются! – я едва успела выскочить. Трамвай уехал, оставив меня снаружи, ритмично отстукивая синкопы и увозя с собой  моих недавних попутчиков. Под ногами рельсы чёрными полозьями рассекают белый снег. Аккуратно их перешагиваю и иду своей
дорогой.