Я сидел в кресле и робко любовался Лидой. Лида, студентка философского факультета, красивая зеленоглазая девушка, расхаживала по комнате и увлеченно рассуждала о концепции бытия Хайдеггера. Лида с упоением толковала о здесь-бытии. А я смотрел на нее и думал, как далека она от нашей действительности и от меня.
Я предложил пойти в парк. Мы не спеша гуляли по аллеям парка. Хмуря брови, Лида горячо рассуждала о философии экзистенциализма.
– Человек для обретения подлинной экзистенции должен совершить прыжок, – далеко вокруг раздавался ее звонкий и чистый голос.
А я слушал ее и понимал, что мне не под силу совершить этот самый экзистенциальный прыжок, чтобы предложить ей руку и сердце.
Мы сели на скамейку под плакучей ивой. Шумела река. Плыло в чистом небе маленькое светлое облако, а Лида с упоением говорила о вещи в себе. Ее зеленые глаза смотрели на облако, а я ловил себя на мысли, что знаменитое выражение Канта как нельзя лучше характеризовало эту умную и гордую девушку, в которую я влюбился по-настоящему. Лида, с которой я познакомился четыре месяца назад, поистине была для меня вещью в себе. Ее обширные философские знания приводили меня в трепет и проводили между нами незримую черту.
После прогулки я провожал Лиду до ее дома. «Для Хайдеггера трансценденция – это ничто», – поблескивая глазами, утверждала Лида, а я, устрашенный ее эрудицией, чувствовал себя этим самым ничто.
Вот и подъезд. «У Габриеля Марселя Бог есть абсолютное «Ты», самый верный и надежный друг человека», – сказала Лида. А я подумал, как хорошо было бы оказаться на месте этого метафизического бога, чтобы быть ее верным другом.
Мы еще долго стояли у подъезда, а Лида сосредоточенно размышляла о страхе, экзистенциальной тревоге. Меня же не покидал самый обыкновенный страх, что она откажет мне в этих редких встречах, и потому я делал понимающее лицо и солидарно кивал головой.
Прошло пять лет. Лида вышла за меня замуж. А я окончил философский факультет, чтобы соответствовать высокому интеллектуальному уровню Лиды. Я нигде не работаю. В нашем городке нет для меня достойной работы. Не пойду же я мести дворы, будучи дипломированным философом. Зато работает Лида. Библиотекарем.
Вечерами я сижу и вслух размышляю о трансцендентальных определениях бытия, о фатальных стратегиях… Лида не слушает меня, она занята домашними делами. Ей некогда. Ей нужно погладить постиранное белье, а затем приготовить ужин. Два наших сына подрались из-за игрушки. Младший ревет. Лида нежно успокаивает его.
Садимся ужинать. Я громко восхищаюсь «Археологией знания» Фуко. Старший сын стукнул ложкой младшего по лбу. Малыш горько рыдает. Лида целует и утешает его. А я, почему-то горячась, рассуждаю о дискурсивной формации. Лида ласково улыбается мне.
Ночью я увлеченно читаю какой-нибудь увесистый философский трактат. За стеной сладко посапывают мои дети, крепко спит уставшая от нескончаемой домашней работы Лида. Время от времени отрывая глаза от книги, смотрю в окно и мысленно благодарю судьбу, что она мне послала замечательную жену, благодаря которой я приобщился к философии.
