Вероника Александровна. Красный галстук

Красный галстук

(новелла)

 

 

Год за годом одно и то же –

Обезьяна толпу потешает

В маске обезьяны.

 

В кабинет уполномоченного по земельным делам города Б образовалась жуткая очередь. За окном приемной, в которой стояла духота, без остановки сеялся дождь, а молния порой освещала ярким светом невзрачные лица ожидавший приема.  Туча, нависшая над городом, прорвалась под тяжестью капель, и залила беззащитный город. Людей почти не видно – разбежались как тараканы по теплым норам – непогоду лучше переждать. От темного асфальта ритмически отскакивают капли дождя.  Гром время от времени  ударяет плеткой об мешок с ледышками. Несется широкий его раскат…

Толпа, с унылыми лицами, стояла в траурном молчании. Такое молчание было традиционным для жителей города Б, и служило его визитной карточкой. Те, кто сидел на единственной лавке перед дверями чиновника Бабана В. М., опустили головы, чтобы не видеть упрекающие глаза стоявших. В руках у каждого были какие-то бумаги, а у кого-то даже целые журналы с надписями «Дело №…». На лицах желчного цвета застыли маски отчаянья. Все осознавали, что идут на прием не к самому добродетельному чиновнику города. Его знали как вора, обманщика и убийцу надежд. Прошлое этого человека было в тени, но от ушей горожан не ушло и это. Все знали, что молодость он провел за решеткой за крупную кражу. Совершил это злодеяние он по отношению к своим коллегам – рабочим швейного цеха. Ограбив часть цеха и работников, он стал под прицел всеобщей ненависти и призрения. Отсидев в холодной тюремной камере, рядом с убийцами и ворами, он не терял надежды на светлое будущее – отец преступника работал в ЦК КПСС. Освободили Бабана в самый сладкий период – развал Советского Союза. С лукавой улыбкой бывший преступник разграбил бывшие колхозы, и, защищенный властью отца, превратился в самого богатого человека района. На висках у него серебрила седина от тяжелой невольной жизни. За тринадцать лет заключения он набрался опыта от самых закадычных воров и с этим багажом он переступил порог Независимости. Купив в новых условиях должность, он стал по привычке грабить народ. Злость, накопившаяся в сердцах людей, не знала границ. А его бывшие сотрудники  по цеху до сих пор носят с собой цель отомстить обидчику, который оставил их без жилья, должности, денег.

Народ, стоявший перед кабинетом, безмолвно застыл. Многие пришли по важному делу, но удовлетворительного ответа, скорее всего, не дождутся, а некоторые явились ради чернильного росчерка – подписи этого чиновника, уполномоченного по земельным делам. Земельные дела эти, по сути, были его собственными делами, так как почти все земли района и города принадлежали именно ему. Соответственно и налог на землю он собирал с людей по своему усмотрению, обходя всякий закон.  Часто он сам вызывал людей, требуя от них какой-то отчет, а в случае, если кто-то посмеет ослушаться, насылал на несчастного органы МВД и того ждала административная ответственность. Этот чиновник, несомненно, был важной фигурой в этой трагикомедии под названием город Б.

В тесной унылой приемной, ожидающие приема уже успели надышаться потным затхлым воздухом. Старуха, сидящая на краю неотполированной скрипучей лавке под сырой стеной, смотрела на пол, где образовалась небольшая лужа с болотными разводами, оставленными входящими. В ее тощих дрожащих руках белел сверток документов, на которых было что-то мелко напечатано, и были заметны подписи под краем синей печати.

На эти чернеющие буквы на белой бумаге пристально всматривался молодой человек, лет двадцати восьми. В его карих прищуренных глазах часто отбивались кривые молнии, что искрили за хилым окном, которое раз за разом дрожало от громового грохота. На грязном подоконнике собирается лужа, и она вот-вот начнет спускаться по гнилым стенам к полу.

Тишину нарушил скрип входной двери. Она пропустила зрелого мужчину, всего промокшего под дождем. Толпа уставилась на него своими уставшими взглядами и каждый начал бесцеремонно оценивать внешность вошедшего. Он был солиден. Это был мужчина из тех кругов, к которым относился и уполномоченный по земельным делам. На нем был дорогой синий костюм, под пиджаком которого виднелась выглаженная белая рубашка. На шее мужчины был завязан на Виндзор красный галстук – знак чиновника, важного человека, решающего судьбу народа и страны. В левой руке он держал черный портфель, а правой притягивал за собой никак не закрывающуюся дверь. Солидный не имел зонта и с его дорогих одежд и портфеля стекала дождевая вода. Скрипя кожаными ботинками, он быстрым, но аккуратным шагом направился к двери уполномоченного Василия Бабана. За ней он и скрылся, плотно притянув за собой.

Стоявшие и сидящие под кабинетом, все до единого, конечно же, заметили глубокое безразличие к каждому из них. Вошедший мужчина в галстуке, то ли от принципа, то ли от страха, не поднял глаза на людей, толпящихся в затхлой приемной. Тот факт, что этот человек вошел в кабинет без очереди и спроса, никого не удивил, а если и удивил, то показывать удивление смысла не было.

– Что за важная птица только что влетела в этот чертов кабинет? – нарушила безмолвие пожилая женщина, стоящая возле входной двери, что ведет на дождь. – Да еще и воды нанес!

Переглядываясь, люди кидали друг другу вопросительные взгляды.

– Это городской управляющий судебными процессами. – ответил женщине усатый мужчина из толпы.

На нем была светлая рубашка и потертые брюки, из кармана которых торчали свернутые бумаги.

– Ишь ты, нарядился! – возмутилась старуха, сидевшая на самом краю скамьи.

Читайте журнал «Новая Литература»

Деревянная палка старухи, на которую она упиралась руками, а на руки подбородком, уже намокла на самом ее конце. Лужа, что образовалась в приемной, растекалась по всему помещению.

Толпа оживилась, топчась прохудившимися ботинками по болоту и лужам на покрашенном когда-то полу. Уже как четверть часа не происходило никакого продвижения: в кабинет чиновника не пригласили ни одного из ожидавших.

– Да, все они, онные, выряжаются не дешево! А галстуки ярче молнии в глаза бьют! – с видимой завистью пробормотал мужчина, упершийся в хилый крашеный подоконник. Полы его дешевого серого пиджака намокли от дождя, просочившегося сквозь ненадежное старое окно; но мужчина этого еще не заметил.

Тему внешности важных людей и чиновников сменил ссохшийся дедок, сидевший подле старухи:

– Да когда же этот проклятый уполномоченный за дела возьмется? Да чтоб его голову молнией раскололо!

Свирепый скрип челюстями дедули побудил народ к мысли о том, что действительно, чиновник не собирается начинать прием. Но что-либо сделать никто из несчастных не осмеливался.

– Похоже, что его уже убило. Совсем замолк! – слышался молодой голос из толпы.

– Что же это? Я детей дома маленьких самих оставила! За подписью этого лукавого пришла. – Чуть ли не плакала от волнения молодая мать двоих близняшек.

– Да разве он понимает? У моего отца, этот «добродетель» два года назад пай отнял, а тот, – глотнул с тяжестью слюну молодой человек, – скончался с горя! – Выделяя слово «добродетель», мужчина применил кислый сарказм с ощутимым отвращением.

Немного переведя дух, молодой мужчина продолжил:

– Всего этот гад лишил семью. Последний доход этому свиному рылу в галстуке достался!

– Да, любители они галстуки носить, особенно красные. Редко увидишь рыло из этого племени в другом цвете. А еще они любят печати и подписи свои важные ставить. – Дедок на лавке не скрывал своего гнева. – Ишь, погляди, позанимали государственные посты и хизуются своей купленной важностью!

– Подписи! Подписи! Кому они нужны? Каракулю эту, что они ставят, – продемонстрировала молодая мать близняшек наглядно, – позолоченной ручкой с гордой сытой пастью, легко и подделать можно!

– Эх, баба! Чиновники постановили, что подпись – это неопровержимое доказательство личности. Подпись – это лицо человека, его характеристика, неотъемлемая частичка, знак особи. И я подпись поставить могу, и у меня такова имеется. Но, виждь, этого хрюка подпись важнее! Важное лицо! Чиновник! – Преподаватель экономики городского училища, хоть и был интеллигентен, но крайность положения и его заставило выпустить жало обиды.

– Да полно вам! Что с того, что мы здесь сейчас обиды в общее горе собираем?! – обозвалась старуха на лавке, чьи калоши уже были в воде.

Из угла, где толпилось более всего народу, послышался голос:

– Эти важные лица, пометившие себя красными галстуками – самые ничтожные бездари! – народ расступился и показался невысокий мужчина в рабочем костюме и многодневной щетиной на лице. – Эти люди изо дня в день своей дряблой душой трусят, боятся, чтоб их не пришили, когда они со своими лживыми речами выступают перед народом. До седых волос они грабят народ без совестных терзаний. А окончив свой срок властвования и грабежа, называемого «благим», эти нелюди садят в свои протертые кресла сыновей, которым они заранее карманы нашили поглубже, повместительнее, в новых фирменных брючках! Эти бездари, шагающие по красным дорожкам, хоть и знают истинное отношение народа к своим личностям, но упорно выставляют себя добродетелями, делают вид, что тревожатся за страну и народ. Строят из себя добрую, чистую, умную и честную власть. Да у этой честной власти костюмы дороже наших землянок!

На этих правдивых словах старуха, внимательно слушающая бедняка-трудягу, заговорила:

– Костюмы испанские, ботинки испанские! Им только бракуе сапожек, тоже испанских, которыми когда-то пытали преступников!

Мужик продолжал:

– У чиновников «неприкосновенность» прописана! Где же та сплоченность украинского народа, о которой они так красноречиво поют? Нет ее! А если бы и была, то их же первых народ сплоченный заколол вилами! – монолог незаметно набирал остроты. – Эти черти государственные копейки последние выжимают с нищего народа.

Вода, которая внезапно зашуршала, сливаясь равномерно с подоконника, прервала народное негодование. Все внимание было переведено на пол. Дождь до этого момента не утихший, все больше и больше напускал воды сквозь худые рамы окон государственного учреждения. Все взгляды были направлены на лужу, что образовалась на полу под окном. Гром все еще заставлял стекла дрожать.

–   Даже себе ремонт жидятся устроить!

– Конечно, они в этом гадюшнике лишь несколько часов просиживают. – Дедок на лавке все больше и больше демонстрировал обиду на власть. В его прищуренных мудрых глазах горел огонь злости.

Тут из кабинета уполномоченного по земельным делам донесся шум: проходили активные разборки. Голоса, доносившиеся до ушей ожидавших приема, не несли смысла из-за неразборчивости. Переполох внезапно затих.

– Не уж-то он уже набросился на кого-то? – испугалась одна из женщин.

Безмолвные, недвижимые фигуры с открытыми ртами внимательно вслушивались к каждому звуку, исходившего из-за двери уполномоченного. На немых лицах легко считывалась боль, вызванная отекшими ногами от длительной неподвижности.

Тут вдруг дверь кабинета распахнулась. От туда вылетел тот самый мужчина в синем костюме и красном галстуке. В его изящных руках был небольшой сверток из бумаги, измазанный кровью; рукава рубашки тоже были испачканы. В нервной суете, мужчина выбежал за пределы помещения, захлопнув за собой дверь с помощью ноги. От пронзительности и любопытности взглядов толпы ничего не ускользнуло. Кровавые пятна на рукавах солидного никак не затронули чувства ожидавших приема. Их внимание больше привлек все-таки красный галстук, который они с любопытством разглядывали.

– Интересно, а какого коляру галстук у нашего уполномоченного? – указала своим длинным подбородком в сторону кабинета старуха.

– Предполагаю, что даже лучше, чем у этого павиана. – поделилась своим мнением молодая худенькая жещина.

– Право слово, у уполномоченного по земельным делам  часто цветастый галстук.

Народ напряженно стал вести разговор о галстуке чиновника.

– Что-то он все чаще отходи от традиции «красных галстуков». – Мужчина, опершийся на подоконник, вдруг заметил, что полы его пиджака совсем промокли.

Он отпрыгнул от окна и стал снимать с себя старый пиджак. Разглядев, насколько промокла вещь, он возмущенно что-то бубнел.

– А я видел его в черной рубашке и светло-желтом галстуке. – видимо никого не интересовал намокший пиджак, и все продолжали обсуждать чиновников.

– Да нет же! Цветастый он носит! –  кто-то отстаивал свое мнение.

– Да повесить уполномоченного на фонарь за его же галстук! И не важно, какого цвета он у него!

Приемная заиграла голосами в оживленном споре. Кто-то размахивал руками, кто-то настойчиво бормотал свое, кто-то даже ногой топнул по луже и забрызгал болотом брюки учителя экономики из педагогического училища.

Вдруг все замолкли – сквозь небольшую щель, оставленную мужчиной в синем костюме, после долгих споров и ожидания, раздался голос самого уполномоченного по земельным делам:

– Войди, кто там крайний!

В приемной засуетились. После минутного переполоха народ решил пропустить к чиновнику молодую мать двоих детей.

Испуганная, она неторопливо зашла в кабинет к уполномоченному и легенько притянула за собой дверь. Щелчок замка, и вот – они одни. В просторной комнате, устеленной дорогими коврами, между двумя здоровыми шкафами, стоял стол, за которым сидел грозный чиновник. Его огромное пузо плотно прилегало к краям рабочего стола. На шее был завязан желтоватый галстук, что очень удивило женщину. Покрасневшее лицо издавало звуки тяжелого дыхания. Густые брови быстро шевелились, покрывая хитрые глаза. Редкие взъерошенные волосы на голове Бабана были украшены сединой.

Стол был усеян бумагами, небрежно вымятыми и порванными. На полу, возле стола, валялись какие-то развернутые папки и бумаги. Большое дерево в горшке за спиной уполномоченного было лишено лучшей ветки – она валялась под столом в безобразном виде. На стене, над головой Бабана, висел государственный прапор, а чуть выше – запыленный портрет президента Януковича. Урна, стоявшая в углу кабинета, вся заполнена помятыми бумажками. На некоторых клаптиках женщина заметила багровеющую кровь.

– Сядьте, чего стоите? – грубо и торопливо проговорил неспокойный чиновник.

Молодая женщина медленно и нерешительно присела на подранный стул, что стоял перед самым столом Бабана.  Паника овладевала ею все больше и больше.

– Мне бы вашу подпись, Василий Маркович. Детишек моих никак прописать рядом не могу – не верят, что дом и земля принадлежат нашему роду. – Она торопливо и несколько нервно стала рыться в полупустой сумке, в которой принесла нужные бумажки.

Покрасневший чиновник сжал свои полные губы и еще больше опух. Его массивные руки были сжаты в кулаки.

– Девушка, – обратился мягко, но через силу, Бабан, – а давайте не сегодня.

Он отвел взгляд в сторону, а сжатые кулаки стал прятать под стол, где совсем мало место из-за огромного живота.

– Как же не сегодня? Справки вашей требуют уже к завтрашнему…

– Девушка, я повторяюсь: не сегодня! Прием закончен! – перебил ее уполномоченный по земельным делам и вытянул свои кругленькие руки вперед в знак протеста.

– Да как же? Я несколько часов простояла под вашим кабинетом в холодной приемной, душою тряся за детей моих, а вы? А вы кричите, что не принимаете!?

На этих словах чиновник освирепел. Невежливость этой девушки к его особе глубоко затронули Василия Марковича.

Толпа в приемной услышали крик молодой женщины, что была в кабинете уполномоченного, и прекратили спор о галстуке чиновника, что до сей поры не утихал. Наострив уши, люди замолкли.

Женщина была ошарашена отказом, а чиновник был в неистовстве. Бабан схватил ручку и чистый листок бумаги, которых было немало на столе и под ним. Скрипя зубами, он нажимисто что-то стал карябать на листе. Испуганная женщина увидела надпись «ПРИЕМ ЗАКОНЧЕН!», которая неровно разлеглась по бумаге.  Ниже кривой надписи чиновник поставил свою размашистую подпись. Сообразив, что он сделал неположенное, уполномоченный пришел в ужас. Редкие волосенки его головы стали дыбом, а узкие глаза вмиг превратились в совиные.

Подпись, которую он только что поставил собственной рукой, зашевелилась! Молодая женщина, увидев, что на бумаге не из чего начинает расти какое-то существо, пришла в отчаянный ужас. И действительно, по столу уполномоченного поползла небольшая змея. Жуткое ползучее существо выросло из размашистой подписи Бабана и, шипя, поползло прямо к женщине. Испуганная прижалась к стене и закрыла лицо ладонями. Она от страха пищала и не могла двигаться. Черная змея, извиваясь, ловко просачивалась между бумагами чиновника. Длинным раздвоенным языком, тварь время от времени что-то вынюхивала и шипела. За собой тварь оставляла скользкий длинный след.

Разъяренный чиновник опомнился и, выпрыгнув из кресла, схватил большой нож, что лежал где-то под столом. Размахивая ним, Бабан с ревом стал рубать змею на куски. Стол залился кровью, а бешеный чиновник все еще неистово крошил змеиное тело. За этой сценой наблюдала несчастная женщина, в ее глаза отбивалась лють чиновника и блеск лезвия его ножа.

– Вон! – дико проорал он и без того испуганной женщине, – Убирайся вон! А то я сейчас и тебе кровь пущу!

Молодая женщина, у которой дома двое детей, не могла пошевелиться от страха. Ее глаза меняли фокус с кровавого стола на дикое лицо уполномоченного по земельным делам. Чиновник стоял на коленях на столе, а по рукам и закатанным рукавам стекала тонким ручьем алая и ядовитая кровь убитой змеи.

В приемной все застыли в ожидании чего-то страшного. Ужасный крик из-за двери страшно напугал толпу. Боязнь перед неожиданностью заставил всех до одного опустить глаза вниз, на грязный пол. Никто не решался вмешаться.

Дверь в приемную распахнулась. На пороге показалась высокая фигура в длинном темном плаще, с которого стекала дождевая вода. Лицо неизвестного было скрыто под глубоким капюшоном. Рук тоже не видно под плащом. Все, что могли оценить люди, так это широкие плечи, хорошую выправку и высокий рост.

Неизвестный бросил из-под капюшона пару безразличных взглядов на очередь и решительно направился прямо к кабинету уполномоченного по земельным делам.

Закрыв за собой дверь в кабинет, неизвестный скинул с головы капюшон. Заметив третьего, чиновник оторопел: застывшее в ужасе лицо побелело при виде вошедшего мужчины. Бабан плюхнулся в кресло, но отводя взгляда от гостя. Тишина. Ее нарушал лишь шорох дождя за окном.

Неизвестный распахнул плащ и в его руках засиял сталью огромный топор. Неспешными шагами мужчина подошел к испуганному чиновнику. Растерянный уполномоченный по земельным делам скрестил перед собой измазанные в змеиную кровь руки.

– Зачет ты пришел, спустя столько времени?! – беспомощно визжал вмятый в кресло чиновник.

Ответа словесного он не дождался. Неизвестный поднял высоко руки, в которых величественно сиял топор. Легким замахом топор влетел в голову Бабана и расколол ее. Потекла свежая кровь, вторая кровь уполномоченного по земельным делам. Тут неизвестный изо всей силы ударил повторно. Словно полено расколотый лоб, пустил брызги крови на государственный прапор позади кресла. Через миг кровь хлынула как краска из банки. Все тело чиновника, стол и пол были залиты в красный цвет. Мужчина торопливо засунул руку в карман своих брюк, достал листок, на котором было что-то написано дурным почерком, и кинул на стул, что стоял перед столом. Достигнув желаемого, неизвестный мужчина обтер лезвие топора и руки о прапор, теперь служившего полотенцем. Задержавшись на миг, чтоб закрыть лицо и спрятать оружие, он скрылся за пределами кабинета, а позже и всего госучреждения.

Душераздирающий вопль молодой женщины заставил толпу ворваться в кабинет. Стояла жуткая картина: сидя в кресле, с разрубленной на половину головой до неузнаваемости и безобразия, опустил руки уполномоченный по земельным делам Бабан. Перед ним на столе валялись разбросанные куски мяса, в которых позже люди узнали порубленную змею. В углу кабинета, отвернувшись в сырой стене, сгорбилась несчастная свидетельница всего случившегося. На мятом заляпанном кровью листе, зрячие про себя прочитали «Привет от коллег!».

. Кто-то из народа саркастически закричал:

– А я говорил, что он носит цветные галстуки!

Опираясь на палку, сгорбленная старуха безразлично и тихо заметила:

– Но теперь его галстук красный, как положено чиновнику

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.