Макс Щербаков окончил школу и поступил в институт в разгар перестройки Горбачева, в 1986 году. Тогда всех счастливых абитуриентов обязательно отправляли в совхоз «на картошку». Максим ехал в Волосово, за сотню километров от города, с двумя десятками таких же вчерашних школьников. Ребят и девчат было примерно поровну.

Первый раз Щербаков обратил на неё внимание ещё на месте сбора, перед отправлением автобуса. Она стояла в кругу девчонок, улыбалась, что-то щебетала вместе со всеми. Видимо, знакомились. На ней были джинсы и белая футболка.  Худенькая, черноволосая, ниже среднего роста. На шее родинка в виде крошечного сердца. Она точно не была самой красивой из стоящих рядом девушек, а Макс  не мог оторвать от неё взгляд.  Ему хотелось подойти поближе, но он стеснялся.

В автобусе ребята сели на задние сиденья, быстро перезнакомились. Рядом с Щербаковым оказался высокий худощавый парень, назвался Лёней и сказал, что тоже никого здесь не знает. Решили держаться вместе.

Когда приехали, Макс помог ей вытащить рюкзак, застрявший под сиденьем, и уже на улице протянул руку:

-Максим.

-…ия.

В этот момент автобус завёлся и Щербаков не расслышал имени.

-Как? Ксения?

-Нет, первая – «Л». Просто Л-и-я.

-А! Лия? Редкое имя. Красивое. Очень приятно.

-Мне тоже. Спасибо за помощь.

Обосновались в деревянном бараке, парни в одном крыле, девчата в другом.  На дворе стояли первые числа августа, и на работы абитуриентов распределили так: парней – на сенохранилище, складировать рулоны сена, женская часть – на прополку турнепса. Это такая кормовая культура , похожая на огромную редиску.

Уже на третий день Лёнька, возвращаясь с работы, нашёл где-то турнепсину и вырезал из неё большой детородный орган. Получилось очень похоже. Водрузил на тумбочку рядом с кроватью и спел:

«Из-за острова на стрежень, не боясь крутой волны, выплывают расписные Стеньки Разина члены».Стены затряслись от хохота, а кто-то из ребят предложил:

-А давайте, отряд назовем имени Стеньки Разина, а это будет отрядная песня.

-И будем с ней в столовку маршировать? – невозмутимо спросил Лёнька.

Вот так и жили. Скабрезничали, дурачились, но работали как взрослые. А ведь вчерашние дети, всем по 16 лет. К девчонкам на их половину забрались только однажды, когда пришли раньше них с работы. Измазали расчёски зубной пастой, под подушку кому-то положили топор, а на видном месте водрузили скульптуру из турнепса. Ну, ведь недавние пионеры, вот и шутки соответствующие. Макс в операции не участвовал, было и без него полно фантазёров. Когда набег прекратился, он пробрался на женскую половину и положил на кровать Лии букет полевых цветов.

-Эй, Ромэо, ты всю картину испортил.

В дверях стоял Лёнька. Макс смутился, но приятель махнул рукой:

-Ладно, не выдам  я тебя. Пошли скорее, а то застукают.

Девчонки обиделись. Но никому не пожаловались, а отомстили. Через пару дней ребята пришли с работы поздно, так как с душного сенохранилища свернули на речку – искупнуться. В комнате всё было вверх дном. Спортивная сумка Макса была забита землёй, на стене детским кремом было написано «месть». Пустой тюбик валялся тут же. Овощной фаллос был закреплен у Лёни над кроватью, с водружёнными на него чьими-то очками. Повсюду была зубная паста, валялся пресловутый топор. Лёня, глядя на него, и держа в руках связанные друг с другом мёртвыми узлами кроссовки, со вздохом изрёк – «топор войны пора закапывать». Все согласились и больше нападений не происходило.

На работе, во время перерывов, и вечером, в свободное время, Макс часто думал о Лие. Он представлял, как они сидят рядом, взявшись за руки, он наклоняется и нежно целует девушку  в шею,  под  мочкой уха, прямо в маленькую родинку. В эти минуты пульс у Максима учащался, и циркуляция крови в организме принимала хаотичный характер. Тогда Щербаков пугливо озирался – не заметил ли кто? И старался думать о другом. Но не всегда получалось.

К середине месяца с сеном было покончено, и ребята получили выходной. Все вздохнули с облегчением, потому что работа была тяжёлой – перетаскивание рулонов сена в постоянной  пыли, без всякой техники безопасности: на погрузчике работал подросток, явно не имеющий допуска к этой технике, а лебедка была древней и «дышала на ладан». Слава богу, что обошлось без травм. В выходной решили сыграть в футбол с местными.

У соперника подобралась разновозрастная команда, но техничных футболистов было двое –белобрысый подросток с автопогрузчика и бугай лет двадцати пяти, его ребята раньше не видели. В Питерской команде хорошо играл только Лёнька, он признался, что занимался футболом и тут же был назначен форвардом. Максим встал на ворота (больше никто не захотел такой ответственности). Борьба получилась упорной. При счёте 3:3 в конце игры бугай из команды соперника вышел один на один с Максом. Понимая, что спасает честь Питера, Щербаков бросился в ноги нападающему. Мяч  был отбит, но вратарь получил удар коленом в солнечное сплетение и высыпал весь запас искр из глаз.

Первое, что он увидел, придя в себя, это лицо Лии с таким горестным выражением, как будто она узнала, что завтра всё человечество умрёт. Её губы шевелились и Максим разобрал:

-Тебе больно?

-Она хотела тебе искусственное дыхание делать, – сказал Лёнька.

Лия залилась краской.

-А ты не завидуй,- ответил Лёне Макс, поднимаясь на ноги и ощупывая себя на предмет целостности.

Всё было на месте, в матче победила дружба, а что бы загладить вину, бугай дал «абитуре» на вечер свою гитару. После ужина устроили небольшой концерт. Про ужин тоже надо сказать отдельно. Ребят кормили в отдельном бараке, исключительно макаронами по-флотски. Поначалу было ничего, но на второй неделе устроили забастовку: «Дайте другой еды». На следующий день была греча с сосисками.

На доморощенном концерте, проходящем в «девичьем» крыле, Макс набрался смелости, подошёл к Лие и шепнул на ухо:

-Прогуляемся?

Выдался не очень тёплый августовский вечер, но ребята прохлады не замечали. Они шли вдоль улицы и говорили о себе, о родителях, о школе. Макс рассказал несколько , на его взгляд приличных анекдотов, но Лия вдруг попросила:

-Только про Ленина не надо.

-Почему?

-Мне неприятно. У меня папа коммунист, и я воспитана…также.

-А про Чапаева можно? – разрядил обстановку Макс.

Когда прощались у общежития, Лия сказала:

-Спасибо за вечер. С тобой интересно. Макс ничего не успел ответить, как получил короткий, как выстрел, поцелуй в губы. Лия тут же упорхнула. А Щербаков стоял и облизывал губы, как кот после сметаны. Он был счастлив.

На следующий день парней отправили на «турнепс», в помощь слабой половине. Шла третья и последняя неделя пребывания абитуриентов в совхозе, и надо было успеть убрать весь урожай ненавистного корнеплода. Ребята тут же организовали бригадный подряд (в духе времени) и назвали его «бригада подряд». На каждой борозде стояли трое – первый выдёргивал овощ, второй взмахом длинного ножа отделял ботву от корнеплода, третий очищал турнепс от земли и бросал в огромные ящики, которые потом грузили на тракторные прицепы.

Сначала парни подтрунивали над девчатами: мол, смотрите, как быстро получается! Что вы тут возились? Но к концу смены с непривычки ребята держались за поясницы. Настал черёд девчонок смеяться:

-Ну что, лёгкая у нас работа?

В ожидании автобуса все повалились в траву, дать отдых ногам и спине. А Макс заметил невдалеке кусты малины, и, свернув кулёк из газеты, углубился в колючие заросли. К приходу автобуса он вернулся с полным кульком ароматной ягоды, и отдал его Лие.  Та только смогла выдохнуть: «Спасибо», а глаза подруг засверкали завистью.

Накануне последнего дня работ за Лёнькой неожиданно, под вечер, приехал отец на «Москвиче». Им надо было куда-то уезжать, кажется в деревню к старикам. Лёнька уговорил Макса ехать с ним – «за компанию». Руководство не возражало; спонтанно собрались и уехали. Щербаков  толком не попрощался ни с кем и не взял телефонов-адресов. Даже Лии.

«Ну, ничего» – думал он в дороге. В институте увидимся.

Но сентябрь и октябрь пролетели быстро в незнакомой и интересной жизни под названием «студенчество» Лекции, практика, конспекты, методички, новые знакомые и первая стипендия…

А Лия Максу так и не встретилась. Не удивительно – много факультетов, потоков, специальностей. Щербаков знал, что она на другом факультете. Значит, другие корпуса, аудитории, преподаватели.

В конце октября первокурсники участвовали в «дне здоровья». Надо было пробежать дистанцию по центру города, защитить честь института. Старт был на Конюшенной площади. Вот тут-то, промозглым осенним утром, Макс снова её увидел. Но уже объявили построение, и он только несколько раз успел крикнуть «Лия, Лия!»

Но холодный осенний ветер, видимо, дул в лицо Щербакову, и девушка его не услышала. Макс решил, что подойдёт после финиша. Но у девчат дистанция оказалась короче, как и положено. Поиски ничего не дали, Максим ушёл домой, злой на себя и на неё. А заодно и на весь мир.

Но всё это в прошлом. Вот уже двадцать лет Макс и Лия – муж и жена. И их первая «Л» – уже  большая и серьёзная. Вот она, сидит за компьютером, их Лариска. Непослушный локон выбился из-за ушка и почти касается маленькой трогательной родинки в виде сердечка.

Летом Лариска собирается ехать в стройотряд. Может, найдёт  там свою судьбу?

 

 

С-Петербург, май 2013