Из тысячи одного сомнения.
Про мэра – слугу народа и учителя, пропившего неказистый статус, а вместе с ним и жизнь… а вместе с ним и жизнь, а вместе с ним и жизнь…
Жил да был (да и по сей день здравствует, тьфу-тьфу…) один известный СМИ и своему предпринимательскому кругу образованный мужчина.
Образованный петлёй времени – понятно всем… Да он и сам так говорил.
Не сильно давила ему на шею петля, и её лямку он тянул исправно.
Даже дизайнеру статусный экземпляр для всяких презентаций заказал.
Силу за собой и в себе знал.
И с ней владел он своей торговой сетью – ООО «Такая-то».
Не какое-то там иго-го!
На Её – не будь оно тут для придирок чьих-то или по совпадению случайному упомянуто – имя зарегистрировал дальновидно.
Значит, уважал.
И с семьёй, получается, тоже у него считалось всё в порядке.
Как он сеть разбрасывал, кто в неё попадал кроме покупателей – коммерческая тайна то честная была! Так оно ведётся – всё тип – топ, чин чинарём. Про то знал только он сам.
ФСБ, ОБЭП те, – и то! только из своих агентурных источников! – да налоговая инспекция догадывались о многом. Но не больше. Больше у нас, по закону, узнаёт – самым последним! – только суд. Даже его «менеджер по персоналу», – такой зарубежный чин купил мужчина руководителю отдела своих кадров, – про тайну ту лишь из сплетен большей частью осведомлён был. Словом, интересно жил, почти как Штирлиц у себя в тылу.
Жил он себе да жил, усы отращивал и снова их сбривал, как все жил, даже лучше и дожил: от административного ресурса, благородная такая, ещё одна сила к нему снизошла с административных высей. Была силушка, а тут и силища свалилась, пала, отдыхая, на него. Скрестились две Силы, поладили друг с дружкой и родили третью, чтобы вместе отдыхать, а той их обслуживать. Новая не ударила в грязь лицом. Сама себя ощутила, осознала, поверила в себя и:
– А почему я не мэр целого города? – спросил мужчина сам себя. И решил он потратить деньги от сограждан, на их голоса в выборной компании своей. Есть к чему придраться по Конституции? Нет. И стало так.
И стал он мэром целого города в полтора десятка тысяч физических и юридических лиц.
Пока злой друг – политик его не очень сильно донимал, он себе чинно правил. Что-то где-то урезал, кусты красивые сажать не забывал, тендеры нужным, проверенным людям поручал, осваивал бюджет, кормил с руки кого-то тем, что не пожирал коварный ЖКХ, которого он осмотрительно не трогал.
– А чо, пёс как пёс и пёс с ним, – хозяйственно рассуждал, глядя на соседей мэров, и вспоминая, как урок, историю с растерзанным ЖКХ одним (до того куда сильней его) коллегой, тоже хватким мэром. Жил, да правил, приняв кодекс молчания административных правил. Соответствовал и Бед не знал. Катался по заграницам. Опыт там живущим мэрам передавал с подарками. Не жадничал. Что жадничать, когда тем мэрам ему завидовать? Ох, таких замухрышек наш красивый мэр среди их мэров повидал! Отшучивался, поминая их, бывало: – Поневоле станешь патриотом.
Могу посплетничать, пока мы на привале, по-дружески, то есть на весь белый свет, много денег было у мужчины – Ого-го! Мэр! Даже дворник его, то есть тот, кто всем мусором в городе заведует, жил во дворце, именуемом коттеджем. И не абы где жил, а в самом что ни наесть коттеджном посёлке, для отделения среднего класса граждан от низшего предназначенном.
Вот такой мужчина был мэр! И сам мэрствовал, и земляков больше положенного не ущемлял, и другим жить давал: киргизам там, таджикам, которые под бдительным оком его дворника свалки сортировали.
Граждане его города брезговали «ручной переработкой» (как это грамотно называется) общего дерьма заниматься, и он – слуга народа – от них только наказы получал. Взамен он им отводил места для розлива и распития пива, и для очередных выборов себя слугой. О, он был демократ! Демократичней был, наверно, только дворник. Демократичней дворника быть статус ему всё-таки не позволял. (Но про статус мы пояснения опустим).
Ведь сказ не про этого мэра конкретно, а про учителя! А это только присказка была.
Жил, как и во всяком ином городе, один учитель. Один, когда жена от него ушла. Его статус, как статус всякого гражданина нашей страны без особого дохода: другого какого учителя, – да хоть директора школы! – врача, библиотекаря, прогрессивной с ВУЗом и двумя детьми домохозяйки – мэром быть ему не позволял.
Учил учитель, как положено ему детей и всё переживал: – А зачем? … И в мэрах им не быть. На всякий случай? Чтоб победить смогли Апокалипсис или природный катаклизм? Зачем им для такого мэра быть образованными? Кусты стричь и давать наказы, лучше, не оглядываясь ни на что и ни на кого тем более. Нет хуже, чем не по профилю откалиброванный народ, он такой не функционален, не под шесток вылепленный горшок. «Когда народ много знает, им трудно управлять.» – Цитировал он себе вечерами мысль Лао Цзы, сочувствуя, конечно же, народу – своим ученикам и самому себе, так и не понявшему, чем ущербен его статус перед ухмыляющейся воронкой избирательных урн для счастливчиков Фотуны. Он знал – он не трибун. Трибуну покупают. Куда ему? И иногда он пил горькую и сожалел, что он не террорист, которому хочется взрывать, наводя желаемый порядок. Он чтил Конституцию и осуждал террор, и свои мысли горячие и пьяные совестливо даже от себя скрывал. Комплексовал бедняга и самоистязаниями себя донимал. Клял статус и зарплату.
Его друг – вопреки ему – репетиторствовал, ставил пятёрки двоечникам за родительские бабки, выживал, даже холодной водой обливался и купил машину отечественного автопрома. Выживал! А наш учитель – так и спился. И образование в городе умерло не в силах само на себе нести свою функциональность без живой, лямку жизни тянущей идеи, которой бесстатусный учитель присягал, обещая нести доброе, разумное, вечное. Он не герой. Сколько героев нужно на один город? Мэр – герой. А он был всего-навсего учитель.
