Эта картина всегда перед моими глазами — сверкающий диск переливается всеми цветами радуги в лучах утреннего июльского солнца. Диск этот — довольно крупная змея. Я сразу назвал ее Серебристой. Встреча была настолько неожиданной, что я замер на полушаге и ошеломленно смотрел на незваную гостью, преспокойненько лежавшую на кучке травы, оставшейся после вчерашней прополки. А она, чуть приподняв головку на изящной шейке, смотрела на меня спокойным, доброжелательным взглядом, будто удивляясь моей растерянности, и вовсе не спешила убегать. Что-то вроде насмешливой улыбки струилось на ее тонких губах, и мне стало неловко за свою петушиную позу. Я медленно опустил ногу на землю и негромко кашлянул.
— Ты добрая или злая? — спросил я, волнуясь.— Мы будем дружить или воевать?
Серебристая повела головкой влево-вправо, как видно, тоже испытывая немалое волнение, потому что по тугой спирали ее тела то и дело пробегали волны, а тонкий хвостик мелко подрагивал. В ней явно боролись два чувства — страх перед человеком и желание погреться на солнышке. Я понимал ее, поскольку неприязнь к змеям общеизвестна, и потому очень часто им уготована очень печальная участь, порой и незаслуженная. И хотя вспомнилось утверждение биологов, что ядовитые змеи в Крыму не водятся, я сделал несколько плавных шагов назад и удалился в свой дачный домик, чтобы обдумать ситуацию.
Вернулся я минут через двадцать. К этому моменту Серебристая успокоилась, так как кольца ее тела расслабились, но теперь она как бы увеличилась в размерах и стала гораздо внушительней и неприступней. Нac разделяло не более метра.
— Ты извини, но мне надо поработать до наступления жары, — сказал я.
Словно обидевшись на мои слова, Серебристая вытянулась и решительно двинулась в мою сторону. Шелест перламутровых чешуек и немигающий взгляд маленьких глаз холодили сердце. Не очень ободряло и то, что ползущая змея менее опасна, чем свернувшаяся «тарелкой» и сильно шипящая, когда она готова к молниеносному броску для укуса, когда и метр, полтора для нее не расстояние. Хотелось отпрянуть в сторону и взмахнуть цапкой. Но я не желал конфликта и продолжал стоять.
Когда до моих ног не оставалось и шага, Серебристая круто свернула влево и метров через пять исчезла под железной бочкой. Странный маневр, похожий на проверку моих нервов. Ведь по прямой путь для неё был намного короче. Зато у меня появилась прекрасная возможность разглядеть её. Длина — сантиметров 65–70, толщина — в мой большой палец, головка плоская, серая, без желтых ужиных бляшек, рисунок по бокам блеклый, а на спине черная, четкая зубчатая полоса, хорошо знакомая мне по Забайкалью, где таких особ видимо-невидимо. Это определенно была гадюка, так называемая обыкновенная, но несмотря на это, подарочек совсем не рядовой.
Вечером рассказал о визитерше соседям-огородникам. Вот уж страху-то было! Сошлись в одном — от змеи надо избавиться самым решительным образом, то есть убить, пока бед не натворила. Одна нервная тетенька даже порывалась немедленно совершить этот жестокий самосуд, иначе спокойно спать не будет. Одним словом, накидали в мою душу много черного.
Назавтра в свой утренний обход по участку я отправился не с пустыми руками, как обычно, а с тяжелой палкой в руках. Серебристая лежала на облюбованном месте. И снова она не убежала. А у меня рука не поднялась, чтобы расправиться с живым, доверчивым существом. Присел я на корточки напротив нее, чтобы лучше видеть её глаза, поговорил о том, о сем, а в заключение сказал:
— Нy ладно, грейся. Только когда буду работать, под ногами не крутись. Иначе мы поссоримся. Твое время — ночь, а мое день. Договорились?
И все-таки в тот день я работал в сапогах и рукавицах, чтобы случайно не схватить змею голыми руками. Но она оказалась разумной, её я увидел только на следующий день и оставил свои опасения. Кучка прополотой травы между тем росла и уже возвышалась над картошкой, и на ней я каждое утро обнаруживал свою постоялицу. Кажется, ей нравилось быть поближе к теплу. С радостью я заметил, что исчезли досаждавшие урожаю мыши и хомяки, но не стало и ящериц. Анюток, как я их назвал, было жалко. Но такова логика жизни. Этим достигается равновесие в природе…
За месяц жизни на даче я свыкся с присутствием змейки, привык к заведенному порядку. Но в конце августа был очень огорчен, когда Серебристая появилась средь бела дня на топинамбурной плантации, где я окучивал растения. Она, как и при первой встрече, бесстрашно приближалась ко мне по междурядью. Я распрямился, оперся на цапку.
— Что случилось, милая? Ты нарушаешь уговор, а это нехорошо. И рискуешь жизнью. Счастье твое, что я тебя заметил.
Серебристая свернула под забор буквально возле моих ног, хотя могла это сделать в любом месте, и, дважды оглянувшись на меня, пропала в степи. Почему-то сразу подумалось, что приходила прощаться. Я долго стоял в легкой печали посреди осиротевшего огорода и не знал, что новая встреча с такой необычной квартиранткой не за горами.
Она состоялась, когда я шел с приятелем в лес за кизилом. Тогда я вдруг остановился от постороннего пронзительного взгляда, огляделся и увидел Серебристую в метре от себя.
— Здравствуй, дорогая, — сказал я весело. — Так вот ты где! Возле водички. Очень хорошо. Как поживаешь?
— С кем это ты? — Приятель направлялся ко мне.
— Да вот, старая знакомая, — ответил я и беспечно показал проволочным крючком на змейку.
То ли от этого необдуманного жеста, то ли из-за приближения постороннего Серебристая сорвалась с места и пропала в густой траве.
С нею мы больше не виделись…