Наум Брод. Ну всё, всё… Всё? (пьеса)

НАУМ БРОД

НУ ВСЁ, ВСЁ… ВСЁ?

Как зовут героя, я так до конца и не понял, к тому же его подруга, как оказалось, прекрасно обошлась без того, чтобы обращаться к нему по имени Произошло это случайно, сам я не вкладывал в это никакого смысла, но если кто-то и усмотрит в этом глубину, я возражать не стану. Правда, “О Н” и “О Н А” весьма затрепанное представление персонажей, но привлекательно тем, что коротко и в нем как бы намек на обобщение

Обстановку описывать нет смысла, что-то станет понятным из текста, детали значения не имеют, а ее стандартная сущность знакома каждому и без меня

Вечер, что-то около десяти-одиннадцати. О Н и О Н А одновременно входят в комнату.

О н. Ну, чего случилось?

О н а. Заходи, лапонька. Ай, так плохо.

О н. А что случилось?

О н а. Да ничего. Плохо.

О н. Ну и плохо. Ну и что? Хорошо, что плохо.

О н а. Да ну тебя.

О н. “Плохо…” На работе, что ли?

О н а. Да и на работе.

О н. Или с мужиком?

О н а. И с мужиком. Все плохо.

О н. Там ведь хорошо.

О н а. А там хорошо (Смеется.)

О н. Чего ты?

О н а. Люблю я тебя, лапонька. Проходи.

Читайте журнал «Новая Литература»

О н. Наталья, ты умеешь, знаешь… Я уже давно не обращаю внимание на твои эти…

О н а. На что? Почему?

О н. Что — почему?

О н а. Не обращаешь внимание.

О н. На что?

О н а. Ну, на эти… А на что ты не обращаешь внимание?

О н. Слушай.. Пошла ты..

О н а (смех). Не сердись, лапонька.

О н а. Садись

О н. Не хочу. Чего ты мнЕ звонишь?

О н а. А кому еще?

О н. Звони двести пятьдесят два ноля сорок девять.

О н а. Это кто?

О н. Тебе плохо?

О н а. А кто это?

О н. Вот и звони туда.

О н а. А-а… Этого еще не хватало. А что, действительно?

О н. Газеты надо читать.

О н а. Я читала.

О н. Что ж ты спрашиваешь?

О н а. Ну так. И что, и отвечают? Что-то советуют?

О н. Ты же читала.

О н а. Неужели советуют?

О н. Наверно. Советуют, кому позвонить.

О н а. В каком смысле?

О н. Ты… жрать… кормить будешь?

О н а. Сейчас, сейчас, лапонька, уже поставила. Кому звонить?

О н. Тому, кто свободен.

О н а. Иди ты!

О н. Ну, я тебе говорю.

О н а. Откуда они знают, кто свободен?

О н. Здрасте.

О н а. Нет, правда?

О н. Ну!

О н а. Ну и что?

О н. Вот и позвони.

О н а. Да ну тебя.

О н. Не верит.

О н а. Я же вижу по твоим глазам.

О н. Что ты видишь?

Она. Все. (Прижимается к нему.)

О н. Ты чего?

О н а. А что, я не могу тебя поцеловать?

О н. Однако…

О н а. Что?

О н. Ничего себе гостя встречают. И форма…

О н а. Какая?

О н. У тебя там ничего не сгорит?

О н а. Какая форма?

О н. Вот такая.

О н а. Плохая? Я только поставила.

О н. Хорошая, хорошая. Все выставила.

О н а. Плохо?

О н. Замечательно.

О н а. Конечно, замечательно. Ты сам говорил, что у меня хорошая фигура.

О н. Фигура у тебя хорошая.

О н а. А что плохое?

О н. Отвяжись.

О н а. Ты считаешь, что плохая?

О н. Отвяжи-и-ись.

О н а. Классная фигура.

О н. Молодец.

О н а. Кто? Я? Почему?

О н. Спроси у мамы.

О н а. Нет, а почему ты так сказал?

О н. Потому. Ты мне надоела.

Она смеется.

О н а. Чудо. Ты вообще отличный мужик. Ты знаешь, что сказал этот сексолог?

О н. Какой?

О н а. Я тебе о нем говорила.

О н. Когда?

О н а. Ну, говорила тебе.

О н. Обо мне?

О н а. Нет. Я тебе говорила о нем.

О н. Да я понял, понял. Ну не помню я твоего сексолога. Что мне теперь: дернуть себя за…?

О н а. Про моего мужика.

О н. Какого, Наталья? Я уже запутался.

О н а. Да ладно тебе, у меня никого нет, ты же знаешь.

О н. А кто же тогда твой мужик? К которому ты ходишь?

О н а. А к кому я хожу?

О н. Наталья, из нас двоих кто лучше знает, к кому ты ходишь?

О н а. Не знаю, к кому я хожу.

О н. Тогда о каком мужике?

О н а. Да Лева, Лева.

О н. А-а, Лева.

О н а. Ты ведь знаешь его.

О н. Ну видел. И что? (Плюхается в кресло, разваливается.)

О н а. Он сказал, что он много хочет, много говорит, но мало может.

О н. Ничего.

О н а. Ничего?

О н. Наверно.

О н а. Нет, ну ничего, а? И как точно!

О и. Да?

О н а. Я-то знаю.

О н. Недавно ты говорила, что у тебя с ним все в порядке.

О н а. С кем?

О н. Не знаю. Я понял, что с Левой.

О н а. В порядке.

О н. Тогда что?

О н а. Ничего не в порядке.

О н. Минутку. Только что ты сказала, что там хорошо.

О н а. Где — там?

О н. А ты где думала? Все плохо, а там хорошо.

О н а. Все плохо, лапуль. Честное слово.

О н. Наталья…

О н а. Ну что, лапуль? Что ты от меня хочешь? Ничего я уже не знаю.

О н. Это другое дело.

Она смеется.

О н а. Да ну тебя.

О н. И еще меня. Я жрать хочу.

О н а. Все ты понимаешь.

О н. Ничего я не понимаю.

О н а. Понимаешь, понимаешь.

О н. Я жрать хочу.

О н а. Ты умный мужик, за что я тебя и люблю. (Садится к нему на колени.) Честно.

О н. Наталья…

Она. Чего?

Он. Ты что?

О н а. А что?

О н. Ну-у…

Она. Тяжело?

О н. Не тяжело, но… Что с тобой?

О н а. А ничего. Могу я себе позволить?

О н. Что?

О н а. В конце концов. Или нет?

О н. Наверно. Но как-то… Ты извини, но… Ну-ка!

О н а. Неудобно? (Встает.)

О н. Я тоже, вроде бы, не этот… (Встает, подрыгал ногой.)

О н а. Ай, лапуль…

О н. Ну чего? Чего случилось?

О н а. Да все плохо.

Свист чайника. Стук — свисток выскакивает, падает на пол.

– Ой! (Выходит на кухню. Тут же возвращается с чайником.)

О н. Заварила?

О н а. Сейчас заварю.

О н. А зачем сюда притащила?

О н а (ставит чайник у порога). Отстань. Я знаю, что делаю.

О н (осматривается). Мать, у тебя такая грязь.

О н а. Некогда, лапуль. Честное слово.

О н. Да брось ты! Женщина. Посмотри.

О н а. Знаю. Там еще хуже.

О н (заглянув на кухню). Ну, ну. Молодец.

О н а. Честное слово, лапуль, ты же видишь, когда я прихожу.

О н. Да хоть под утро. Это говно у тебя было год назад.

О н а. Неправда.

О н. Вот это?!

О н а. Это Витька навозил здесь со своей Танечкой.

О н. Ну вот. И год уже.

О н а. Уберу, уберу, честное слово. Не хочется.

О н. Это другое дело.

О н а. Веришь?

О н. К тебе мужики приходят…

О н а. Какие мужики?

О н. … а у тебя такой срач.

О н а. Никто ко мне не приходит. Клянусь Витькой.

О н. Наталья… Да ты недавно мне говорила, что твой этот… Лева… утром от тебя отвалил.

О н а. Да он и не остается никогда, ты что?

О н. Или приезжал к тебе утром.

О н а. А приезжать приезжал.

О н. Э-э, какая разница!

О н а. Ничего он не приезжал. Ты поменьше слушай, что я тебе говорю. Садись.

О н. У тебя, может, уже здесь… чуть-чуть? Все-таки возраст. А?

О н а (смех). Ты прелесть. Я тебя люблю. Дай, я тебя поцелую.

О н. А пожрать дашь?

О н а. Дам, дам. (Целует) А у меня ничего нет. (Смеется.) Дам, дам, не волнуйся.

О н. Тебе же самой приятнее будет. Придешь, — все чистенько, убрано.

О н а. Уберу, уберу, ну сказала, уберу, чего ты? Уберу.

О н. Не уберешь.

О н а. Ты думаешь? (Смех.) Нет, уберу. Надо. Я сама вижу.

О н. Мужик ведь приходит — что ему?..

О н а. Да ну их всех.

О н. Уж пря-амо…

Она. Честное слово. Надоело. Не знаю, что делать.

О н. Не понял.

Она. Ну, надоело, что тут непонятного?

О н. Что тебе надоело: что приходят или что не приходят?

О н а. Все надоело.

О н. Мужику уют нужен.

О н а. Н-ну правильно.

О н. А у тебя хуже, чем у меня.

О н а. Ладно уж…

О н. У тебя? Хуже. У меня не так запущено. Кстати, вчера все убрал. Все чистенько.

О н а. Иди ты!

О н. Ага. Вначале цветок выбросил…

О н а. Какой?

О н. Тот, что на окне.

О н а. Ты что?!

О н. Ой, с такой радостью. Два года мне все что-то мешало, мешало.

О н а. Ну да.

О н. Думаю: да что ж такое? Цветок. Не органичен он для меня. Ну ни с какой стороны не подходит.

О н а. Н-ну да.

О н. Четыре месяца не поливал. Гляжу — растет, сволочь. Пополз за занавес, я и не заметил. Взял и выбросил.

О н а. Иди ты!

О н. С такой радостью. С горшком.

О н а. И с горшком?!

О н. А блюдце почему-то оставил.

О н а. Горшок зря. Мне бы подарил. Хороший был.

О н. На что он тебе?

О н а. Ты ничего не понимаешь. Цветок зачем-то выбросил.

О н. Между прочим, говорят, что он болезни приносит.

О н а. Это да.

О н. Серьезно?

О н а. Не знаю. Или неудачи.

О н. Чушь какая-то.

О н а. Почему — чушь? Очень может быть, что болезни.

О н. Болезни — я не спорю.

О н а. А горшок выбросил зря.

О н. Он что, тебе нужен?

О н а. Н-ну да, верно. (Выходит. Возвращается со сковородкой.)

О н а. Представляешь: ничего нет в доме. Витьку отправила к маме, там хоть его кормить будут нормально.

О н. А это?

О н а. Оставь. Яичница?

О н. Там с чем-то.

О н а. Пустой холодильник.

О н. Заполняй.

О н а. Денег нет. Клянусь тебе! Шесть рублей осталось.

О н. Пусть Лева заполняет холодильник.

О н а. Смеешься?

О н. А почему нет? Вид у него вполне.

Она. Нет, он ничего, ничего.

О н. А я понял, что он никуда не годится.

О н а. Почему? Нет, он ничего. Я совсем о другом.

О н а. Я тоже захотела. Целый день носилась, как идиотка.

О н. Два дурака, на ночь глядя…

О н а. А куда тебе? Все равно я тебе уже перебила сон.

О н. Это уж точно. Что я телефон не отключил!

Она. Хе-хе-хе, хорошо, что не отключил. Я бы померла.

О н. Спал бы сейчас, а завтра с утречка бы, пораньше… А теперь хрен знает, когда встану, день к чертовой матери. Ну чего ты хехекаешь?

Она. Отоспишься.

О н. Да я не отоспаться хочу.

О н а. А что?

О н. Наоборот.

Она. Завтра же воскресенье.

О н. Ну и что?

Она. Куда-нибудь едешь?

О н. Мм…

Она. Н-ну понятно.

О н а. Ну не могла я, лапуль, прости. Пришла домой… пустота. Витьки нет… Этот срач, как ты говоришь…

О н. Это не я говорю.

О н а. А кто?

О н. Это на самом деле так.

О н а. Да ну тебя. Ешь.

О н. Ну и что? Приходишь…

О н а. Не могу, честное слово. Такая тоска!..

О н. Повесься.

Она. Ей-богу!

О н. Не повесишься.

Она. Конечно, не повешусь. Я тебе аджики не предлагаю.

О н. Дай, попробую.

Она. Как у тебя?

О н. А…

О н а. И у меня плохо.

О н. А что?

Она. Куда ты столько кладешь? Обопьешься. Все собираюсь сходить, провериться.

О н. Рак? .

Она. Может быть.

О н. Обязательно рак. И в каком месте?

Она. Там.

О н. Там?

О н а. Не знаю. Нет, не там, где ты думаешь.

О н. А где я думаю?

О н а. Я тебе серьезно. Очень болит.

О н. Больше жри аджики.

Она. Нельзя?

О н. Ты что дура? Сама не знаешь?

Она. Ах…

О н. Тогда не жалуйся.

О н а. А болит.

О н. Тогда не жри, что попало.

Она. Если еще и не жрать… Что тогда?

О н. Все остальное.

Она. Остального тоже нет.

О н. Ну, это… извини. То ты говоришь, что этого нет, то жалуешься, что надоело.

0 н а. Как ты не понимаешь? Есть. И нет. Ай, все ты понимаешь. И отстань от меня.

О н а. Хочешь музыку поставлю. Витька проигрыватель привез с дачи.

О н. Поставь.

О н а. У меня, знаешь, какая есть? Сейчас послушаешь. Бинг Кроссби.

О н. Да что ты?

О н а. Не нравится?

О н. Так это ж когда было!

О н а. А я балдею. (Ищет среди хлама.). У него разве здесь разберешься.

О н. Это у тебя.

Она. Сиди. Я уже все поняла: я плохая и не надо мне сто раз это повторять. Может, пока Паулса?

О н. Нет, нет!

Она. Или Пугачеву.

О н. Кроссби.

Она. Ну не могу я найти.

О н. Тогда садись. Посиди рядом.

Она (становится над ним, возле его кресла). Я найду, не волнуйся. Куда? Сюда?

О н (на ее кресло). Сюда, сюда. Мать, ты совсем опупела, а?

Она. Почему? Похоже? Да? Мне иногда тоже так кажется… что я какая-то…

О н (придвигает ее вместе с креслом поближе к себе). Вот так. Обыкновенная.

Она. Нет, что все-таки немного…

О н. Норма-альная.

Она. Ты ведь сам сказал, что я опупела.

О н. Все опупели.

Она. Серьезно? Хе-хе-хе.

О н. Вчера звонит мне одна… “Я всех своих кавалеров разогнала”. А через пять минут просит: “Найди мне кого-нибудь, а?” Зачем было разгонять?

Она. Э-э, ты не понимаешь. Я ее очень хорошо понимаю.

О н. Объясни.

Она. Очень хорошо.

О н. Объясни.

О н а. А что тут объяснять? Все ясно.

О н. А мне не ясно.

Она. Потому что ты не понимаешь.

О н. Вот я и хочу понять.

О н а. И не поймешь.

О н а. У меня тоже есть… звонит… этот… ну, этот… к которому я ездила.

О н. Наталья, я не могу помнить всех, к кому ты ездишь.

О н а. Да ни к кому я не езжу!

О н. Минуточку. А этот?

Она. Кто?

О н. Не знаю. К которому ты ездила.

О н а. К которому ты сказал, что я хожу. Вначале.

О н. А-а, значит, все-таки ходишь?

О н а. Да не хожу, не хожу. Один раз ездила. Знаешь, как противно.

О н. Но все-таки съездила.

Она. Один раз, один.

О н. Но съездила.

Она. Съездила. Ну и что? До сих пор не могу отплеваться. А он звонит.

О н. Хороший человек.

Она. Ты что! Меня вытошнило. Честное слово, в буквальном смысле. Пошла в ванную и… бэ-э! Гадость.

О н. До или после?

Она. После.

О н. Ага: после?

О н а. И все равно, что не было.

О н. Ты говорила, что он гигант.

Она. Гигант. Так у него все нормально, Даже очень.

О н. Нормально не бывает “очень”.

Она. Нормально, нормально.

О н. Так “нормально” или “очень”?

Она. Очень.

О н. Тогда в чем дело?

Она. Не знаю. Эта идиотка, которая мне посоветовала его, вся в таком восторге. “Есть, говорит, такой дежурный человек, всегда готов. Классный мужик!” Она к нему чуть ли не каждый день носится. А мне противно. И ничего не вышло.

О н. Ну, мать…

Она, Может, я ненормальная?

О н. Может.

О н а. Но вот с мужем у меня получалось. Почему?

О н. Ты у меня спрашиваешь?

Она (прижимается к нему через ручку кресла). Лапуль, ну а к кому мне еще обращаться, скажи? А?

О н. Обратись к сексологу. Слушай, а пусть он и поможет, а?

О н а. В каком смысле?

О н. Ну… не только добрым словом, а и…

Она. Фу!

О н. Как-никак — профессионал.

Она. Мы с ним друзья.

О н. Тем более. Да он даже обязан, если на то пошло. А то трепаться все мастаки.

Она. Отстань. Я знаю его жену.

О н. Ты в каком веке живешь?

Она. Наверно, в том. Не могу так.

О н. Если в том веке живешь, тогда живи, как могёшь.

Она. Нет, а вот почему, объясни мне: тому достаточно было прикоснуться ко мне, – и всё.

О н. Гиганту? К которому ты ездила?

Она. Можно считать, что не ездила.

О н. К которому ты не ездила?

Она. Нет. Мужу.

О н. Зови мужа.

О н а. Ты что! Теперь уже ни за что. После того, как он связался с этой лимитчицей?! Она у него живет!

О н. А где, по-твоему, жить лимитчице?

О н а. Я тебе серьезно.

О н. Наталья, ну как можно быть серьезным со всем, что ты тут молотишь? Сама-то ты знаешь, что хочешь?

Она. Знаю… Мне плохо, лапуль.

О н. Всем плохо.

О н а. Я понимаю.

О н а. Ну а почему так бывает? Стоит мужику прикоснуться и уже все.

О н. Наталья, давай так: тебя что беспокоит — что у тебя с мужиками не получается? Или что тебе тоскливо? Или что тебе работа не по душе? Или что у тебя денег нет? Или что у тебя болит там? Или что у тебя еще черт те знает, что? Тогда я хоть смогу как-то сориентироваться со своими возможностями.

О н а. Не сердись, лапуль.

О н. Я не сержусь.

О н а. Ну что, я виновата?

О н. В чем, Наталья?

Она. Ну, вот, что так… все.

О н. Что — все?

Она. Ну, все… плохо.

О н. Если все, покупай таблетки. Проглотила и — бай-бай. Интересно, они зевают перед тем, как заснуть?

Она. Дурак.

О н. Нет, я серьезно.

О н а. Я тебе тоже серьезно.

О н. Что я дурак?

О н а. Ты моя лапочка. Ты у меня умница. Дай, я тебя поцелую. (Пересаживается к нему на колени.)

О н. Ого!

Она. Тяжело?

О н. Ну, как сказать…

О н а. Я поправилась.

О н. Ну вот.

Она. Честно: поправилась. Жру в час ночи… Но это сойдет. Не веришь?

О н. Мне-то что? Ты же не собираешься сидеть на мне, пока сойдет.

О н а. Я тебе противна?

О н. Слушай, старуха…

Она. Нет, ты скажи. Заманила в дом, да? И пристает, да?

О н. Ты говорила, что я у тебя не вызываю.

О н а. Не вызываешь.

О н. А чего тогда?

О н а. А иногда вызываешь. В лифте, помнишь?

О н. Когда-а?

О и а. В лифте. Ты меня провожал.

О н. Запомнила, главное.

О н а. А как же! Знаешь, как вот тут зашлось? Я думала: все! Скажет сейчас: вернемся! — ту-ут же.

О н. Хм, надо ж…

Она. А ты ничего не заметил? Мужчина… Э!

О н. Ну ты даешь!

О н а. Да ну вас!

О н. Ну как я мог заметить, если ты с первого дня талдычишь мне, что я не в твоем вкусе, что у нас ничего не подучится, что у тебя ко мне “ну вот ни настолько”? Да я подумать еще не успел об этом, а ты мне уже сообщила… Сядь.

Она. Что? Тяжело?

О н. Нет, просто сядь туда. К тому же я не доел.

Она. Прости. Я свинья. Я свинья? Нет, нет, я сама знаю. Мы с тобой друзья?

О н. Конечно.

Она. Отличный ты мужик. Ты классный мужик.

О н. Смотри, не скажи это подруге.

Она. Какой?

О н. Той… идиотке. Начнет еще ко мне каждый день носиться…

Она. Жаль, что у нас с тобой так. Я, конечно, дура.

О н. Чай остыл.

Она. Только что вскипел.

О н. Ты его, кстати, не заварила.

Она. Ой! Ну видишь? Совсем уже… Ну это пять минут.

О н. Я не спешу.

О н а. А тебе вообще спешить некуда. Я тебя оставляю. (Уходит на кухню.)

О н а (Возвращается с кухни.) Ну куда ты, лапуль, поедешь? А утром вместе поедем, мне тоже надо будет с утра… Не думай, я… спать будешь в Витькиной комнате.

О н. Как будто это помешает. Ты решила меня изнасиловать?

Она. Да. Можно? Черт возьми, а почему нет? Ну, скажи. (Смех.)

О н. Что?

Она. Нет, а почему нет? Что я, не могу, что ли? Ни с кем у меня не получается, я подумала: может, у меня с тобой получится. А?

О н. Почему именно со мной?

О н а. А почему нет? Ты мне нравишься и вообще…

О н. И для этого ты меня пригласила.

Она. Почему? Вовсе не для этого.

О н. А для чего?

Она. Ну, и для этого, хе-хе-хе. Я плохая?

О н а. Ну не получается у меня, лапуль, что я могу сделать. Может, я никудышная баба?

О н. Очень может быть.

О н а. А кто говорил, что плохих баб не бывает, а бывают плохие мужики?

О н. Я, что ли? Я же не сексолог, что ты меня слушаешь.

О н а. У тебя зато баб было много.

О н. Откуда ты знаешь?

Она. Ты рассказывал.

О н. Я?! Я никогда не рассказываю про своих баб.

Она. Ха-ха! Ты просто не замечаешь, миленький. Все вы рассказываете. Это у вас… и дорожку прощупываете, и духу набираетесь.

О н. И я рассказывал?

Она. Лапуль, я же тебя не стану обманывать. Ничего в этом страшного. У тебя это получается даже вовсе неплохо.

О н. Значит, старею.

Она. Ха, а он только понял!

О н. А насчет мужа ты, между прочим, врешь.

Она. Что я вру?

О н. Я вспомнил. Лимитчица тут ни при чем.

О н а. А причем здесь лимитчица?

О н. Вот и я думаю. Ты в командировке была с ним?

О н а. В командировке?

О н. Была. Если не врала.

О н а. Я и забыла… Чего это я врала? Была, ну и что?

О н. Значит, дело не в лимитчице? И не в твоих принципах.

Она. Вспомнил… Во-первых, в командировке — это совсем другое дело.

О н. Что, там все иначе?

О н а. Ну как ты не понимаешь? Мы вместе халтуру делали, работали, как эти самые… как черти. Ну и… Я сама пошла к нему в номер. То есть, он, конечно, позвал меня, а я тут же побежала, хе-хе-хе-хе-хе-хе-хе, как собачка, сра-азу. И тут же в койку. А во-вторых, это было год назад. Вот так, лапуль.

О н а. И с тех пор — ничего.

О н. А с Левой?

Она. Что — с Левой? С Левой — это с Левой.

О н. Что это значит “с Левой — это с Левой”?

О н а. То и значит, что ничего.

О н. Ты говорила, что все в порядке. Очень хорошо помню, как ты торжественно сообщила об этом.

Она. Ай, оставь… Все в порядке… он очень хорошо ко мне относится. И все.

О н. …Что у вас все наладилось.

Она. Ну, наладилось, ну и что? Да ничего не наладилось, лапуль, долго мы еще про Леву будем говорить, чудо мое? (Присаживается на корточки между его колен.) А? Чудо…

О н. Наталья…

Она. Что? А?

Долгий поцелуй со всеми делами.

О н. Н-да-а…

Она. Что?

О н. Ничего.

О н а. А?

О н. Чайник.

Она. А-а… Я уже выключила.

О н. Когда?

Она. Выключила.

О н. Понятно.

Она. Что?

О н. Ничего. Что ты от меня ждешь?

Она. Ничего.

О н. Тогда неси.

Она. Н-ну да. (Выходит.)

О н а.(Входит с чайником.) Ты что? .

О н. Я? Ничего. А что?

Она. Нет, я вижу… у тебя вид такой.

О н. Какой?

О н а. Ну такой.

О н. А какой у меня должен быть?

Она. Отстань. Тебе крепкий?

О н. Куда ты собираешься наливать?

Она. Как — куда?

О н. Ну вот что ты стала с чайником?

Она. Извини. Совсем дурная стала. Видишь? (Ставит чашки, наливает.)

О н а. Совсем дурная. Помру скоро.

О н (о чае). Хватит.

Она. Иногда такие боли внизу.

О н. Рак.

О н а. Ну тебя! Может, и рак.

О н. Боли у тебя, знаешь, от чего?

О н а. От чего?

О н. Внизу.

Она. Вот здесь.

О н. Вот здесь?

Она. Не трогай. А то я сейчас свихнусь.

О н. Ты смотри!

Она. А ты как думал. Я, знаешь, какая!.. Пей!

О н. Кстати, есть?

Она. Нет, ни грамма. Витька со своими однокурсниками все вылакали.

О н. Как у него с Танечкой?

Она. Нормально у него с Танечкой. А что у него с Танечкой?

О н. Они, вроде, разбегаться собирались.

Она. Смотри-ка, запомнил.

О н. Ну а почему нет?

Она. Чего вас, мужиков, на молодых тянет?

О н. Тянет.

О н а. От старости.

О н. От старости ни на кого не тянет.

О н а. А тянет, да? Ну что вот хорошего в этой Танечке? Нет, внешне она, конечно, классная девочка. Ей однажды много денег предлагали… Смотри, смотри: глазки заблестели, заблестели…

Оба смеются.

О н а. Ох, котяра! Все никак не успокоишься?

О н. Наталья, вот где у тебя логика? Если бы я уже успокоился, ты бы меня позвала сегодня?

Она. Конечно, позвала бы. Я что, тебя для этого позвала?

О н. А то нет.

Она. Вы, мужики, ничего не понимаете, честное слово.

О н. С такой, как ты, поймешь. Посмотри, может, осталось чего.

Она. Они оставят, жди… (Перебирает бутылки, нюхает.) Нет. Надо выбросить.

О н. Что же ты тогда обратно ставишь?

Она. Прямо сейчас?

О н. Конечно.

Она. Завтра.

О н. Завтра тоже не выбросишь.

Она. Завтра выброшу.

О н. Фиг.

Она. Сам ты фиг. Вечером нельзя мусор выбрасывать — счастья не будет.

О н. То-то у тебя полный дом счастья.

О н а. Не занудствуй, лапа. Может, у соседки попросить?

О н. О!

Она. Поздно.

О н. Молодая?

Она. Молодая.

О н. Значит, проси.

О н а. И сразу усы распустил. Она сюда не пойдет, не жди.

О н. Мне и в голову такое не пришло.

Она. Рассказывай. Я же вижу.

О н. Совсем очумела? Честное слово! Сходи.

Она. Нет, поздно.

О н. Ну а чего ты тогда?

О н а. Я думала, что еще не поздно.

О н. Как ты могла думать, когда я в одиннадцать приехал!

О н а. В одиннадцать и надо было пойти.

О н. Сходи, сходи. Мало ли, бывают ситуации. Скажи, гостю плохо.

Она. Ага.

О н. Компресс… А что?

Она. Сиди. Пей чай. Мало тебе меня? Про Танечку поговорим.

О н. Да я выпить хочу, вот ты!..

Она. Ну нет. Было бы — сама бы выпила.

О н. Тем более. Давай, давай, а то совсем будет поздно.

Она. Отстань.

О н а. С Танечкой у них уже все. Она уже там с другим.

О н. Постаралась.

Она. Я?!

О н. А кто ж? Хотела ведь.

О н а. Я наоборот: пожалуйста. Я, конечно, говорила: «Танюш, Вите еще учиться. А потом будет армия… если он сейчас не загремит». Что, я не права?

О н. Кстати, как у него?

О н а. Ну я не права, лапуль?

О н. Конечно, права.

О н а. А что, не права?

О н. Идет?

Она. Ой, не говори. Я тебе потом расскажу. Идет, конечно, уже и повестка была.

О н. Сходи к соседке.

Она. Лапуль, не зуди.

О н. Или позвони. Телефон знаешь? На. Какой?

Она. Положи. Мне должны позвонить.

О н. Да-а?!

О н. И кто?

Она. Витька. Он сегодня готовится к зачету у приятеля. Я его попросила позвонить, когда он придет домой.

О н. «Должны позвонить».

О н а. Ей Богу, Витька!

О н. Мне-то что?

Она. Вот именно. Еще и оправдывайся перед ним.

О н. Это минута. На!

Она. Положи, я не буду звонить. Зачем звонить, когда ее дверь напротив.

О н. Мало ли… Может, у нее кто-нибудь есть. Напугаешь.

Она. Никого у нее нет.

О н. Откуда ты знаешь?

О н а. Я все знаю. Была у нее вечером.

О н. Когда? Ты ведь только недавно пришла.

Она. Лапуль, не дергай меня, и так хреново. Сказала, что не пойду, значит, не пойду. Сама ведь хочу выпить, а не пойду.

О н. Назло себе.

Она. Да, назло себе.

О н. Порычи, порычи на меня, ты ведь для этого меня позвала.

Она (садится на колени). Ну, не сердись. Не сердишься?

О н. Нет. Ты ведь у нас сегодня больная.

О н а. Я сегодня больная.

О н. У тебя сегодня рак внизу.

Она. Внизу у меня все в порядке. Там, где ты думаешь.

О н. Я думаю: в пятке.

Она. Трепло. А с чего ты думаешь у меня болит?

О н. Сойди с колена.

Она. Тяжело?

О н. А ты думаешь, что ты как перышко?

О н а. Ну уж и не тяжелая, не выдумывай. Это ты дохлый такой… Иногда просто жуткие.

О н. До или после?

Она. После чего?

О н. После того.

О н а. Ты думаешь, от этого?

О н. От чего?

Она. Иди ты в задницу. Я тебя серьезно… Знаешь, иногда как… Тебе б так. Лапуль от чего это, а?

О н. Здесь?

Она. Ну… где-то.

О н. Хроническое недое… дание.

О н а. В каком смысле?

О н. Не в смысле колбасы.

Она. Ты думаешь от этого?

О н. Все. Консультация окончена.

Она. Лапуль!

О н. Обращайся к сексологу. В конце концов, он за это деньги берет. А мне неудобно.

Она. Слушай, а точно. Я заметила.

О н. Ты обещала музыку.

Она. Точно, точно. И так ломит!

О н. Смени тему, а?

Она. Извини, лапуль. Но ты знаешь, я уже с ума схожу… Все! Сменили. Тебе скучно?

О н. Весело.

Она. Только проигрыватель плохой.

О н. Пластинки плохие, проигрыватель плохой, здоровье плохое, еда плохая, выпивки вообще нет – куда я пришел?

Она. Нет, пластинки хорошие. Бинг Кроссби.

О н. Ладно. Оставь.

Она. Тебе не нравится Бинг Кроссби?

О н. Нравится. Не надо.

Она. Чуть-чуть, тихо.

О н. Не надо! Я тебя прошу.

Она. Ты же просил музыку.

О н. Все. Лучше Паулса.

О н а. Поставить Паулса?

О н. Паулса тоже не надо.

Она. Знаешь, миленький, тебя тоже не поймешь.

О н. Ну и отдыхай.

О н а. А с Витькиной армией вот какая история получилась…

О н. Берут или не берут?

О н а. В том-то и дело, что непонятно. Я договорилась, что его возьмут в Подмосковье в музроту. У него же училище музыкальное… школа… Я договорилась, и все вроде бы нормально. А тут приходит повестка: опять призывают в авиацию.

О н. Ну и что? Я тоже в авиации служил.

О н а. И я расстроилась.

О н. А в чем история?

Она. Какая история?

О н. Ты обещала историю с Витькиной армией.

Она. Отстань. Я и так изревелась.

О н. Слушай, мамаша… Скажу тебе откровенно, мне совершенно наплевать, куда пойдет служить твой сыночек. У меня ты на этот счет не ищи сочувствия.

О н а. А я и не ищу.

О н. Вот и не ищи. Подумаешь!.. Ничего, послужит.

О н а. А если его отправят в какой-нибудь Афганистан?

О н. Ну, это, конечно, не сахар…

Она. Или в ракетные.

О н. Но сейчас-то ты чего распускаешь сопли?

Она (расстроилась). Да ну… Все вот так.

О н. Ну как? Как?

Она. Мальчик только начал учиться и вдруг — армия. Что он будет помнить через два года?

О н. Мальчик…

О н а. А кто?

О н. Этот мальчик уже кувыркает девочку, на которую я облизываюсь, а его мамочка… Ты им не подаешь мушуар дамур?

О н а. А что это?

О н. Деревня.

Она. Нет, я просто не расслышала. Как?

О н. Ага, а то бы поняла. Мушуар дамур. Не подаешь?

Она. Отстань.

О н. Не знаешь. Да? А собираешься меня совратить.

Она. Уже не собираюсь.

О н. Запомни: платок любви. Хоть на старости лет.

Она. Как ты сказал?

О н. Ну, или полотенце — не подаешь?

Она. Дурак.

О н. А что? Может, мальчик еще не знает, что нужно делать после.

Она. Там девочка уже все знает.

О н. Да-а?!

Она. Что ты! Девка, что надо. Она ведь старше его, была замужем.

О н. Ах во-от ка-ак! Странно, что такую девку заинтересовал сопляк.

Она. Вот и заинтересовал. И привязалась так, что и… Может, потому, что он неиспорченный.

О н. Не испорченный — это как?

О н а. А ты уже забыл?

О н. А может, у нее какой-то резон.

Она. Какой?

О н. Твой папаша.

О н а. А что — мой папаша?

О н. Ну, как…

Она. Ничего — мой папаша. Мой папаша сам по себе, мы сами по себе.

О н. Да ла-адно…

О н а. А что?

О н. Можно подумать. Такой папаша сам по себе не бывает.

Она. Вот и представь себе. Он уже …ничего. Он ведь на пенсии.

О н. Тоже немало.

0 н а. Да брось ты! Сколько, ты думаешь, у него пенсия?

О н. Маленькая.

Она. Нет, серьезно. Сколько?

О н. Маленькая, я же сказал.

Она. Конечно, не маленькая. Но вообще… ерунда. Раньше действительно была пенсия.

О н. Я думаю, до пенсии тоже кое-что набралось.

Она. Хе, чудак. У них ни копейки нет! Честное слово. Они вообще всегда так жили. Отец стал строить дачу и угрохал все сбережения. Теперь одалживает.

О н. Ну, эти подробности ты знаешь, а девочка думает, что будет как сыр в масле.

Она. Нет, она его любит.

О н. Зачем же ты ее отвадила?

Она. Это я, что ли? Они сами веемое дело, знаешь…

О н. Мне надоело про них. Давай про меня.

Она. Мне тоже. Давай.

О н. Я хочу выпить.

Она. Сиди.

О н. Давай, я схожу.

Она. Ага. Ты ведь не пьешь!

О н. Не пью, а сейчас хочу.

Она. Вот и нечего. Очень хорошо, что не пьешь, молодец,

О н. Жмотина.

О н. А я так и не понял, что у тебя стряслось.

Она. Когда?

О н. Не знаю. Чего ты меня вызвала?

Она. А-а… Ничего не стряслось. Просто плохо стало и все.

О н. Тьфу ты, едри твою мать!

Она. Что? (Смеется.) Что ты злишься?

О н. Я думал, что-то случилось.

Она. Конечно, случилось. Пришла домой, пустота… настроение мерзкое. Взяла да и позвонила.

О н. “Взяла да и позвонила”.

Она. Ладно тебе. Пожрешь, музыку послушаешь. На меня посмотришь. Успокоишь. Нет, правда, плохо мне было и ты молодчина, что приехал. (Становится возле него, запускает руку в волосы.)

О н. Слушай, мать…

Она. Что? Я тебя хочу поцеловать за то, что ты приехал. И ничего такого.

О н. На.

Она (целует). Вот и все. Какие у тебя волосы!

О н. Седые.

Она. Не, не, ничего, ты еще ничего. Классный мужик, что говорить.

О н. Что, действительно?

Она. Н-ну! Я тебе говорю. А я, знаешь… чтобы мне понравился мужик…

О н. Ах ты господи!

О н а. Не смейся. Это ведь не потому, что я там чего-то… сама. Я себе цену знаю, не волнуйся. Но у меня может быть вкус, а?

О н. Ну!

О н а. Я ведь среди мужиков в основном вращаюсь, вижу. Иногда даже сравниваю. О н. Меня?!

Она. Тебя, тебя. Веришь, вчера подкатил ко мне на “вольво”…

О н. Да ты что?!

Она. Ты думаешь, я ухе совсем? Хе-хе! Подкатывают, подкатывают, не волнуйся.

О н. А что ж тогда паникуешь?

Она. Кто, я? Ничего я не паникую… Но ты слушай.

О н. Давай про “вольво”. Хоть бы ко мне кто подкатил на “вольво”.

О н а. Ну вот. Мужик такой, импозантный…

О н. Иностранец?

Она. Ну подожди-и! Нет, наш, к сожалению. Если бы иностранец… Нет, тоже ничего.

О н. А откуда “вольво”? (Смеется.)

Она. Купил на толкучке.

О н. Неплохо.

Она. Вот люди живут! Он, правда, за границей болтался семь лет. Инженер, при какой-то фээргэшной фирме, наш представитель… Ну, в общем, я ничего не поняла, меня это не интересовало, это его дело. Подкатывает. “Вы не обидитесь, если я вам предложу подвезти вас?”

О н. Чего-чего?

Она. Что — “чего-чего”?

О н. Как он спросил?

О н а. А что?

О н. Ничего себе оборотик!

Она. Нормальный оборот, отстань. Может, он не так сказал, что я, помню? Но смысл такой. Я говорю: “Отчего ж…” И сажусь. Поначалу он мне очень понравился. Сразу назвал себя, спросил, куда отвезти…

О н. Короче.

Она. Подожди.

О н. Ко-ро-че! Куда он тебя подвез?

О н а. До дома, конечно.

О н. Своего?

О н а. Ты что.

О н. А что?

О н а. Ну да!

О н. Да брось ты! И что, не пошла бы?

Она. Конечно, нет.

О н. Хе-хе-хе.

О н а. Я тебе клянусь. Не верит. Я тебе серьезно говорю, что не могу так.

О н. Как?

Она. Чтобы не было… этого…

О н. Чего?

Она. Ну, не знаю. Но так я не могу. Почему у меня и не получается ничего.

О н. Так что “вольво”?

Она. Ничего.

О н. Как? Ничего? А где история?

Она. Какая история? Никакой истории.

О н. Опять без истории? А для чего ты мне это рассказала?

Она. Не помню. (Смеется.) А-а, вспомнила! Я сказала, что сравнивала его с тобой.

О н. Вот это я и не понял.

Она. Чего ж тут не понять? А-а, все, все: вспомнила. Я сказала, что вначале он мне понравился… внешне… говорит правильно, хотя рожа простая… острил чего-то там, а потом глянула — нет, мой лапуля лучше.

О н. Это я-то?

Она. Ага. Ты же мой, нет? Мой друг.

О н. Друг, конечно.

О н а. А я ничего другого и не имела в виду… А по нему сразу видно, что он хочет.

О н. Что?

О н а. То.

О н. А по мне?

О н а. А по тебе — не то.

О н. А что я хочу?

Она. Тоже, что и все. Но у тебя это по-другому.

О н. По какому?

Она. Отстань. У тебя на роже и то, и еще что-то, понимаешь?

О н. Нет.

О н а. А тебе и не надо.

О н. Ну и хрен с ним.

Она. Вот именно.

О н. Значит, выгляжу еще?

О н а. Ты сам, что ли, не видишь?

О н. Иногда да, иногда нет. Иногда кажется, что с каждым годом все наливаюсь…

Она. Хорош, хорош еще, я тебе точно говорю.

О н. … а иногда, что вяну.

Она. Нет, нет, все, что надо.

О н. Да? Чувствую себя, вообще-то, хорошо.

О н а. А я хреново.

О н. Бегаю по утрам.

О н а. Да ты что?!

О н. Душ ледяной. И-эх!

О н а. А я очень плохо.

О н. Овощи жру.

Она (скисает). Да?

О н. Никогда бы раньше не поверил, что буду жрать, да еще с удовольствием. Супы не ем.

Она (тускло). Нельзя?

О н. Н-не ем. Не хочется.

О н а. А я без супа не могу.

О н. А оказывается, можно… Даже морковку вчера купил, представляешь? У бабок, возле магазинов. Поторговался, поторговался и купил. Пришел и схрум-кал сразу три морковки..

Она. Нет, а я что-то все хуже и хуже.

О н. Бегай.

Она. Ну да… А вообще, надо.

О н. Зарядочку. Тьфу-тьфу!

Она. Нет, хорошо выглядишь. Поправился. И то, что бросил курить. Как это тебе удалось! Мне тоже надо. А то по ночам дохаю. Витька уже говорил: “Мать, ты весь дом будишь”.

О н. Замечательно! Спишь рядом с такой женщиной и вдруг среди ночи она тебе в ухо: “Гха! Гха!”

Она. Ла-адно… Ничего я не дохаю.

О н. Витька же говорит.

Она. Один раз. Простудилась тогда. Вообще стала часто простужаться.

О н. Сколько мне можно дать?

Она. Твои. “Сколько…”

О н. Что, так-таки все мои?

О н а. А ты уж подумал, что снова двадцать?

О н. Не подумал, не подумал…

О н. Не двадцать, но все-таки… Неужели, на все?

О н а. На все, на все. Ну и что? Очень хороший возраст.

О н. Да нет, на все — это ты загибаешь. Никто мне не дает столько.

О н а. У вас чем старше, тем лучше.

О н. Ага. Шестьдесят… восемьдесят и так далее. В моем возрасте, знаешь как мрут! Слушай, мать, а ведь мы’ — военные дистрофики. Может, нам положено вымереть к сорока-пятидесяти, а? Нет, а что? Статистики ведь на нас еще нет. Но мрут же, а? Сверстнички.

Она. Мрут все. Сейчас вообще все перепуталось.

О н. Ты не успокаивай. Слушай, мать, а? Может, действительно, а? Я, например, был дистрофиком, от меня больница отказывалась. Да и все доходили. Мне было сколько? Два. Самый возраст, а я умирал от дистрофии. Что, это так и останется безнаказанным?

Она. Лапуль, а давай позвоним!

О н. Куда?

Она. Вот туда. Какой ты номер сказал? 209-90-04?

О н. Смотри-ка: запомнила.

О н а. Я записала.

О н. Когда-а?!

Она. Видишь? На салфетке.

О н. Ты что, серьезно?

О н а. А что? Позвоним… спросим.

О н. И что ты будешь спрашивать? Где тебе мужика найти?

Она. Мне и так их хватает.

О н. Здрасте. Опять двадцать пять.

О н а. Но это все не то.

О н. Вот и спросишь: где найти то?

Она. Давай?

О н. Звони. Только без меня.

Она. Почему? А потом ты позвонишь.

О н. Наталья, я уйду — можешь звонить.

Она. Куда ты уйдешь?

О н. Домой, куда ж еще.

Она. Никуда я тебя не пущу. Сиди. Ну чего тебе дома? Пусто, грязно…

О н. Чисто.

Она. Никого нет.

О н. Откуда ты знаешь?

Она. Был бы кто-нибудь, ты бы не приехал.

О н. Вот такое я говно, да?

Она. Почему — говно? Ты ведь не оставил бы человека.

О н. Если меня зовут… если человеку плохо…

Она. Приехал бы? Все равно бы приехал ко мне? Ох ты моя лапочка! Нет, хотела тебя поцеловать, потом вспомнила, как ты грубо со мной обращался.

О н. Можешь поцеловать.

Она. Нет.

О н. Ну-ка, иди сюда!

Она. Зачем?

О н. На-та-лья!

Она. Больно же, чудак. Ну что?.

О н. Садись.

Она. Ну. Села. Ну?

О н (расстегивает ее кофточку). Думаешь, легко в моем возрасте по десять раз расстегивать?

Она (следит за его манипуляциями, но не вмешивается). Перестань!

О н. Да ладно тебе.

Она. Как тебе моя грудь?

О н. Класс!

Она. Правда?

О н. О! (Целует.)

Она. Больно!

Поцелуи и прочее.

О н а. Пусти, я не могу при свете.

О н. Сиди.

Она. Лапуль… Пусти, я выключу.

Он отпускает ее.

О н а.(Стоит около выключателя.) Выключать?

О н. Мать… (Встает. Забродил по комнате.)

Она. Что?

О н. Понимаешь… Ну, где наша музыка?

Она. Что?

О н. Музыка.

Она. Нет, что ты хотел сказать?

О н. Я?

О н а. Ты что-то начал.

О н. Ничего.

Она. Нет, ты что-то хотел.

О н. Ничего… Понимаешь… Где твой Бинг Кроссби?

Она. Ну, чего, чего? Поставлю тебе твоего Кроссби. Хрипит он, кстати.

О н. Я хотел сказать…

О н а. Ну тебя! Засранец.

О н. Обижа-аешь. (Подходит вплотную.)

Оба стоят около выключателя.

О н(Одной рукой берет ее за лицо.) Ну?

Она. Что?

О н. Что будем делать?

О н а. Не знаю.

О н. Придумала вдруг, от-ты!

О н а. А что?

О н. Ты, вообще, понимаешь? Тот ей не так, этот ей не этак… Слушай, мать, может, у тебя климакс?

Она. Сам ты климакс. Так рано не бывает.

О н. А мне уже однажды приписали, лет десять назад.

Она. Иди ты!

О н. В больнице. Долго думали, от чего меня несет, и договорились, что это климакс. После этого я развелся, женился, родил ребенка и еще раз развелся.

Она смеется, но непонятно, насколько ей это действительно смешно.

О н(Садится.) Ты представляешь, что будет завтра?

О н а. А что завтра?

О н. Да.

Она. Завтра?

О н. Ну, послезавтра.

О н а. Я понимаю.

О н. Дело даже не в тебе.

О н а. Я понимаю.

О н. Сядь.

О н а. Я чай поставлю.

О н. Сходи за водкой.

Она. Отстань.

О н. И даже не во мне дело.

Она (из кухни). Я тебя слушаю.

О н а (Возвращается.) Я понимаю, лапуль.

О н. Что ты понимаешь?

Она. Все я понимаю. Что ты думаешь, что я такая дура?

О н. Ну объясни. Я-то как раз не все понимаю.

Она. И ты все понимаешь. Я тебе совсем не нужна.

О н. В каком смысле?

О н а. Во всех.

О н. А ты что, пригласила меня для всех смыслов?

О н а. А для чего я тебя пригласила?

О н. Не знаю, для чего ты меня пригласила.

Она. Потому что мне было плохо.

О н. Понятно.

О н. А со мной тебе будет хорошо?

О н а. С тобой мне уже хорошо.

О н. Наталья…

Она. Что, лапуль?

О н. Тебе сколько лет? Семнадцать?

О н а. Я дура, лапуль.

О н. Нет, ты мне скажи.

О н а. Я все понимаю.

О н а. Я себя плохо веду?

О н. Не знаю.

Она. Ну, дура, дура. Что я могу сделать? Так мне и надо. Скажи честно, лапуль, я плохая, да?

О н. В каком смысле?

Она. Ну… в этом.

О н. Не понимаю.

Она. Плохо себя веду, да?

О н. Но почему?!

Она. Нет? Ах ты моя лапонька!(Обнимает. Он почти не реагирует.)

Хороший ты человек.

О н. Спасибо.

Она. Хороший, хороший. Хотя и засранец.

О и. Я, да?

Она. Ты, ты.

О н. Ага.

Она. Да, да. Я тоже кое в чем разбираюсь.

О н. Ну, и в чем ты разобралась?

Она. Ну что ты думаешь, я совсем тебя не понимаю?

О н. Тогда почему я засранец?

Она. Лапуль, все ты сам знаешь.

О н. Нет, постой.

О н а. Я чайник принесу.

О н. Не хочу я чай. Залить ты меня, что ли, собралась? Сядь и ответь

О н а Не буду я тебе отвечать. Сказала: хороший ты человек. Говорю это искренне, ты знаешь, как я к тебе отношусь. С тобой и пошутить нельзя.

О н. Наталья, ты бы шутила, знаешь…

Она. Лапуль, неужели ты обиделся?

О н. Да я не обиделся, Наталья, но в таких шутках…

Она. Ну, всё, всё.

О н. …в таких шутках… Только расслабишься и вдруг такая шутка.

Она. Ну что ты, лапуль, совсем?

О н. Серьезно. Тем более от человека, которого, вроде, считаешь надежным.

О н а. А я что, ненадежная?

О н. А оказывается, у него есть какое-то неожиданное мнение о тебе.

Она. Ну-у, лапуль, я молчу! Ты что, всерьез?

О н. Нет, тоже шутка.

Она. Вот удивил!

О н. Мы уже закончили.

О н а. Ты меня неправильно понял.

О н. Опять?

Она. Нет, я все-таки хочу… Лапуль, ты не так понял. Я, знаешь, что имела в виду? Я имела в виду, что в тебе есть что-то такое… ну, есть какая-то вот… Знаешь, есть такие красивенькие, хорошенькие, правильненькие мужчинки — всегда сразу тапочки ищут в прихожей. Честно. А ты лезешь прямо так… как есть.

О н. Поэтому я засранец?

О н а. Это-то как раз и хорошо. Поэтому ты и бабам нравишься.

О н. А нравлюсь, да?

О н а. Поплыл.

О н. А чего? Приятно. И всегда неожиданно. Мне-то кажется, что в лучшем случае я научился нравиться.

О н а. Ты только со мной-то не ломайся. Сам ведь знаешь, что нравишься.

О н. Вот ты!.. Я тебе честно говорю. Всегда это удивительно. Мне кажется, знаешь, какие должны нравиться? Которые висят в парикмахерских. Я им всю жизнь завидовал. Сажусь в кресло и глаза разбегаются: под кого бы подстричься?

О н а. Ну а почему бы тебе им не нравиться? Не урод, не дурак, седой.

О н. Ладно. Проехали.

О н. Денег нет, вот почему.

О н а. Денег сейчас ни у кого нет. А если есть, чего-то другого не хватает. Да и что деньги? Ты думаешь, мне вот деньги нужны? Ну вот этот… с “вольво”. Там, наверно, денег — дай боже. А застрелиться — не стала бы… с ним. Или этот… ну…

О н. Кто?

Она. Знаешь, о ком я.

О н. Лева?

О н а. Лева — я бы сказала: Лева… К которому я…

О н. А-а… Профессионал?

О н а. Да. Хорошо ты его называешь. Там все, казалось бы… И деньги и… А противно.

О н. Что — и?

О н а. Кончай.

О н. Что, ничего?

О н а. Это? Хо! Полный порядок.

О н. Да?

О н а. По этой части гигант.

О н. Да-а?

О н а. Я тебе говорю. Я даже испугалась вначале.

О н. Да ты что!

О н а. Ей-Богу. Я только у своего мужа видела такой. Тридцать три сантиметра.

О н. Чего, чего, чего?

О н а. Честное слово. Сама мерила.

О н. От подбородка, что ли?

О н а. Да ну тебя!

О н. А, старая? Скажи.

О н а. Что, не бывает? Видишь, какая я дура. Я совсем в этих вопросах… Может, я ненормальная, лапуль?

О н. По-моему, нормальная.

О н а. Ненормальная, да?

О н. Идиотка, как все.

О н а. Да? Все? (Смеется.)

О н а. А он, между прочим, звонит. Профессионал, как ты называешь.

О н. Ну вот.

О н а. Все равно — противно.

О н. Привыкнешь. Может, он хочет стать хорошим человеком, исправиться хочет.

О н а. А я и не говорила, что он плохой. Просто мне противен. А вот видишь: подруга взахлеб от него. Лапуль, что ты от меня хочешь?

О н. Я?!

О н а. Ну вот я такая.

О н а. А ты что, ничего не хочешь от меня?

О н. То есть?

О н а. Совсем, да? Я тебе ни с какой стороны?

О н. Нет, с какой-то стороны…

О н а. Это только потому, что ты кобель. Я тебе совершенно не нужна.

О н. Как тебе сказать, Наталья…

О н а. Не нужна, не нужна, я же вижу.

О н. Наталья, у тебя ведь Лева есть.

О н а. Причем здесь Лева? У нас с Левой никаких отношений.

О н. Так. Если между вами никаких отношений, как понять, что у вас все в порядке?

О н а. Ничего у нас не в порядке.

О н. Но ты ведь говорила!

О н а. Я думала, что в порядке.

О н. Но думать, думать ты с чего могла? С воздуха?

О н а. Ну, были отношения, а теперь все.

О н. Наконец-то!

О н а. Все, все, я решила.

О н. И позвала меня на замену.

О н а. Ты сам по себе, Лева сам по себе. Лапуль… (Обнимает его.)

О н. Подожди, Наталья.

Она. Кончай эти разговоры. Вот любишь ты поговорить.

О н. Да откуда тебе вообще известно, что я люблю?!

О н а. Не злись, лапуль.

О н. А я и не злюсь.

О н а. Вот и не злись. Ты что, совсем не хочешь меня поцеловать?

О н. Наталья…

О н а. А? Молодые лучше, да?

О н. Ты, вроде, сама когда-то была молодой.

О н а. Мне кажется, что я только сейчас и вхожу.

О н. Во что?

О н а. Ну… в это.

О н. Во что?

О н а. Поцелуй меня.

О н. Наталья…

Поцелуй со всеми делами.

О н а. Я постелю? (Встает, стелит, поглядывая на него.)

О н а. Чего ты?

О н. Ничего.

О н а. А чего молчишь?

О н. Надо что-нибудь спеть?

О н а. Ну а что ты смотришь?

О н. И не смотреть?

Она постелила, подошла к столику, закурила. Он стал рядом с ней, отнял сигарету, загасил.

О н. Понимаешь… Сядь. (Усаживает в кресло.) Что-то у меня… Настроение.

О н а. Я понимаю.

О н. Азарт пропал. Не работает.

О н а. Что не работает? А-а, н-ну понятно. А я что? Разве я что-нибудь? Да ну тебя, скажешь тоже… Зачем ты у меня сигарету отнял? (Закуривает новую.)

О н. Уже тоже не попрыгунчик. Какие-то свои дела все время здесь крутятся. (Покрутил пальцем возле головы.)

О н а. Н-ну понятно. Я понимаю.

О н. Не сердись.

О н а. А я не сержусь.

О н. К тому же я вовсе не такой подарок, как тебе кажется.

О н а. А я и не жду ничего.

О н. Утешила.

О н а. В том смысле, что…

О н. Да ладно, я понял. Потом, по сравнению с твоими приятелями…

О н а. Какими приятелями?

О н. Муж. Профессионал. Тридцать три сантиметра. Мать, это уважать надо.

О н а. Отстань. Я, наверно, что-то перепутала.

О н. Это почти пятая часть всего меня.

О н а. Дело не в этом.

О н. Как это — не в этом? В этом, в этом. Еще как в этом!

О н а. А ты, лапуль, оказывается, ничего не понимаешь в женщинах. Э-э-э, оказывается… А я-то думала, дура…

О н. Очень может быть.

О н а. А ты, оказывается… Да-а, лапуль… Ладно, вот что. (Встает.) Ты посиди, а я сейчас приду.

О н. Куда?

О н а. Приду, не волнуйся. Включить музыку?

О н. Куда ты сорвалась?

О н а. К соседке.

О н. О! Живем! Вот это ты молодец.

О н а. А я тебе о чем? Это ты все ушами хлопаешь.

О н. Ма-а-ать… (Тянется с поцелуем.)

О н а. Иди, иди. Если мне позвонят…

О н. Не подымать.

О н а. Да. Или ладно: можешь.

О н. Зачем? Пугать человека. Я положу трубку на пол. (Кладет.)

О н а. Умничка. Ты все-таки умничка и ну их всех к лешему, верно? (Воздушный поцелуй. Уходит.)

Минут через двадцать.

О н а (входит). Ты еще здесь? Хе-хе-хе. Я очень долго? Извини. Зато смотри, что я принесла.

Он разочарован.

– Мало? Все, золотко. Ну а что нам? Нам много не надо.

О н. Я уже хотел уходить.

О н а. Лапуль, ну извини. Я примеряла юбку. Она предлагает шикарную юбку. Пока примеришь, пока повертишься… Неужели ты бы ушел? И оставил бы свою старую больную подругу в трудный час?

О н. Я уже понял, какой он трудный.

О н а. Ничего ты не понял, лапуль, если честно. (Чмокает его в щеку.) Садись, будем пировать. Я у нее и колбасу сперла, и помидоры. А ты сердишься. А что ты в башмаках? Бросай их, на вот тапки.

О н. Мужа?

О н а. Нет, специально для гостей купила. И вообще, если хочешь раздеться, могу дать халат.

О н. Тоже для гостей?

О н а. Нет, это как раз мужа. Забыл о нем, хе-хе. Все забрал, что мог, даже тапки, а халат забыл или принципиально не взял, не знаю — это я ему подарила. Может, принципиально… Не бойся, не бойся не стану тебя насиловать. Все!

О н. Чего это?

О н а. Все, все! Отошло.

О н. Ну уж и отошло?

О н а. Отошло, отошло. Все!

О н. Врешь ты, мать.

О н а. Да? Ты думаешь, вру?

Оба смеются.

О н. Ну вот чего я тебе дался?

О н а. А ты не знаешь?

О н. Не знаю.

О н а. А а знаю.

О н. Ну?

О н а. Не скажу.

О н. Потому что не знаешь.

О н а. Знаю.

О н. Тогда скажи.

О н а. Приготовлю салат – скажу.

О н. А пока не знаешь.

О н а. А пока не знаю. (Смех.)

О н. Ну, Наталья!..

О н а; Не сердись.

О н. Да не сержусь я.

О н а. И молодец.

О н. Дело ведь не в том: сержусь — не сержусь.

О н а. А в чем?

О н. Дело в другом.

О н а. А в чем?

О н. Какая разница! В другом.

О н а. Сейчас мы с тобой выпьем, похрумтим помидорчиками и нам станет хорошо.

О н. Что-то ты повеселела.

О н а. Ага.

О н. Чего это?

О н а. Не знаю.

О н. Юбка подошла?

О н а. Нет, у меня зад в ней тяжелый.

О н. А без нее не тяжелый?

О н а. Что, тяжелый?

О н. А то нет.

О н а. Иди ты, знаешь… Для моих лет у меня классная фигура.

О н. Ну, если уж на то пошло…

О н а. Ладно, ладно, скажешь сейчас какую-нибудь гадость, я тебя знаю. А мне и так хреново.

О н. Ну чего тебе хреново? Чего тебе хреново, скажи!

О н а. Хреново.

О н. Ничего тебе не хреново. Обычная истерия.

О н а. Хреново, хреново.

О н. Когда действительно хреново, не ведут себя так.

О н а. Как?

О н. Вот так.

О н а. Как — так?

О н. Вот мне хреново — это да.

О н а. А что тебе хреново?

О н. Хреново.

О н а. Ну что?

О н. Режь колбасу.

Она. Что-нибудь случилось?

О н. Ничего не случилось.

О н а. А что?

О н. Ничего.

О н а. А что ты говоришь, что хреново?

О н. Уже не хреново.

О н а. Мне никто не звонил?

О н. Как могли звонить, когда трубка валяется?

О н а. А, да. Совсем не варит.

О н. Кого это ты ждешь?

О н а. Никого.

О н. Ты сказала, Витька должен позвонить.

О н а. Витька, да. У него сегодня зачет.

О н. Зачет или он готовится?

О н а. У приятеля он. Зачет завтра.

О н. Сегодня или завтра?

О н а. Отстань.

О н. Завралась ты, мать.

Она. Чего я завралась? У него действительно завтра зачет. Чего я завралась?

О н. А сама ты не можешь позвонить? Чем изводить себя… Да он и забыл, что ты ждешь, сынуля твой.

О н а. Он всегда звонит.

О н. Всегда звонил, а сегодня забыл. Лежит, наверно, со своей Танюшей…

О н а. Они расстались, я тебе уже говорила. А завела, завела девка. А?

О н. Ну а чего…

Она. Старый хрен. Можешь успокоиться: ты бы ей все равно не понравился.

О н. Да что ты?

Она. Вот и представь. Мы о тебе говорили.

О н. Да?! И что?

О н а. Ничего. Сказала, что ты мужик ничего, симпатичный, но что у тебя уже все позади, ей такие не интересны.

О н. Ах, сучка! Позади, значит?

О н а. А то нет.

О н. Жаль, что твой Витька замешан, я бы ей показал, что позади, что впереди.

О н а. Хвастуны вы ж все, вот что я тебе скажу. Можешь мне как женщине поверить, что ничего у тебя бы с ней не получилось. Когда да, так да, я же не отрицаю. А когда нет, то и нечего…

О н. Ну, спорим?

О н а. Не получится, не получится. Тебе теперь только морковку хрумкать. (Смеется.)

О н а.Вы даже не представляете, как вы смешно смотритесь.

О н. Кто — вы?

Она. Все — вы. Старые пердуны, вроде тебя. Честное слово… Когда вы распускаете перед молодыми свои одряхлевшие перышки. (Заливается смехом.)

О н. Только что ты убеждала меня, что я в самом соку.

О н а (сквозь смех). В соку, да… утверждала… убеждала…

О н. Хоть развеселил тебя.

О н а. Развеселил.

О н. А то я не вижу, как тебе весело.

О н а. А что? Честно: смешно. Вы ведь не видите… вам ведь все кажется…

О н. Это ты уже от злобы, мать.

О н а. А чего мне злиться?

О н. Да так, по-бабски: на всякий случай.

О н. Ну что, ты уже выздоровела?

О н а. Еще и обижается. Лучше налей. Смотри, какой салат у нас получился. Будем гулять до утра.

О н. Да ты через час пожухнешь.

О н а. Говнюк ты, лапуль.

О н. Спасибо.

О н а. Говнюк, говнюк. Я тебе все могу сказать, так что терпи и слушай.

О н. Это по какому такому праву?

О н а. По праву, что я хорошо к тебе отношусь. И вижу тебя насквозь.

О н. Интересно.

О н а. Вижу, вижу, не думай, что ты такая уж загадка. Для Танечки ты, может, загадка, а для меня нет.

О н. Что тебе эта Танечка?

О н а. А для меня нет, не думай.

О н. Почему же я говнюк?

О н а. Это вы перед ними можете напускать на себя.

О н. Поехала.

О н а. А перед нами не надо. Не надо, лапуль. Ты хороший мужик, я ничего не говорю, а то, что в тебе есть, ты и сам знаешь.

О н. Конечно, знаю.

Она. Конечно, знаешь. Потому что ты умница и я тебя люблю. (Смеется.) Давай пить и жрать. Хватит этих дурацких разговоров… И наконец, музыку слушать. (Включает.) Я тихо. А?! Кайф, а?!

Звучит Бинг Кроссби.

– Не стареет, а? Я могу целый день такую музыку слушать.

Он, похоже, не разделяет оценку Натальи, но что-то сдерживает его на сей раз высказывать свое мнение.

О н а. (Подымает рюмку.) За… за… за…

О н. … ело.

Она. Вот именно. (Смеется.) За то, чтобы все прошло успешно.

О н. Сразу все?

Она. Ну… то, что меня интересует.

О н. А что тебя интересует?

Она. То, что мне предстоит.

О н. А что тебе предстоит?

О н а. А предстоит мне…

О н а. Ты все думаешь, что я притворяюсь.

О н. Так, это опять надолго.

Она. Тогда пей, если тебе некогда.

О н. Наталья… Ты можешь не придумывать конфликтов? По-моему, вполне достаточно тех, что есть. Если тебе мало, могу подбросить своих.

Она. Я в понедельник ложусь в больницу, лапуль.

О н. Не понял.

Она. Вот так.

О н. Не понял.

О н а. В больницу. (Пьет.) Пей. Чего не пьешь?

О н а. Так что, лапуль… Вот так-то.

О н. Ну и что? Только без этих самых… не надо… без трагедий.

О н а. И никаких трагедий.

О н. Я тоже так думаю. Ну и ложишься, ну и что?

Она. Ничего. Ложусь.

О н. На какой предмет?

Она. Пей.

О н а. Все там.

О н. Все, да?

Она. Плохо, лапуль.

О н. Помираешь, да?

Она. Может, и помру.

О н. Иди-ка ты, старуха!.. Тебя, знаешь, от чего надо лечить?

О н а. От чего?

О н. Ты не в Кащенко, случайно, намылилась?

Она (смешок). Нет.

О н. Могу устроить. У меня там кто-то есть.

Она. Пей.

О н. Ну, Наталья, с тобой, знаешь…

Она. Хе-хе-хе. Что? Ах ты моя ласточка! Дай, я тебя поцелую. Жалко тебе меня? (Пристраивается рядом.) Нет, вначале выпей, а то будешь потом попрекать, что от меня несет сивухой. Честно, ложусь.

О н. Ну и ложись, давно надо было. А что сразу не сказала?

Она. Зачем?

О н. Да-а…

О н а. А знаешь, зачем я тебя позвала? Проводить.

О н. В больницу?

Она. Представляешь? В понедельник ложиться в больницу, а нет своего человека, который мог бы… даже не проводить, я сама доберусь, это ерунда, а с которым я могла бы провести последний день. Своего человека…

О н а. А?

О н а. Чего не пьешь?

О н. Я, вообще-то, никогда не пью, когда на душе паскудно.

Она. Здра-асте! Что я тогда уродовалась перед этой сучкой? Кто просил? Пей! Давай, я еще с тобой выпью. Вот напьюсь сейчас…

О н. Есть, с чего напиваться.

О н а. Все равно. Я уже немножко того… Думаешь, мне хочется?

О н. Так не пей.

О н а. А иногда хочется. Что, тоже паскудно?

О н. А ты думаешь, что только у тебя.

О н а. Я понимаю.

О н. Такая безнадега кругом, что…

Она. Н-ну понятно.

О н. Я даже анекдот придумал.

Она. Иди ты!

О н. Сядь в кресло.

О н а. Что, тяжело?

О н. Не тяжело — рассказывать неудобно.

Она. Сейчас. Давай анекдот.

О н. Встречаются двое. “Как дела?” — “Ой, все так плохо, все так плохо! Кроме одного: у всех все так плохо, все так плохо…”

Она. А-а… Н-ну понятно.

О н. Не понравилось?

Она. Почему? Понравилось.

О н. А почему не смеялась?

Она. Тебе как нужно: “Га-га-га”?

О н. Да ты не поняла ни черта, мать. Иди к себе.

Она. Поняла. Почему не поняла? Все так плохо, что у всех все так плохо.

О н. Да ну тебя.

О н а. Ну а как?

О н. Все так плохо, кроме одного: у всех все так плохо… Только и хорошего у него, что у всех так же хреново, как у него.

Она. А-а… (Смеется.) Хорошо, ла-пуль, верно. Умница. Но, по-моему, я этот анекдот слышала.

О н. Пошла ты в задницу.

Она. Ну, слышала, я тебе говорю.

О н. Где ты могла слышать?

О н а. Не помню… А что ты кричишь?

О н. Ну, где ты могла слышать? Я тебе говорю, что сам придумал.

Она. Я что, оспариваю? Ты мог придумать, не зная этого анекдота.

Он выпивает.

О н а. Вот это другое дело. Положу тебе салатик. Что за дрянь она нам дала?

О н. Какая-то настойка.

Она. Ничего?

О н. Ты же пила.

О н а. Я ничего в этом не понимаю.

О н. А в чем ты понимаешь?

О н а. Ни в чем.

О н а. С-сучка, сюда рвалась, хе-хе.

О н. Кто?

Она. Кто, кто… Учуяла.

О н. Молодая?

Она. Ты уже спрашивал. Не старая. Но я лучше.

О н. Пф! Как это — рвалась?

О н а. А вот так.’ “Отдай мне его!”

О н. Что, прямо так?

Она. Прямо так. Ну, шуточками, конечно, но смысл такой.

О н. Иди ты!

Она. Насилу отбилась. Сказала, что по делу человек.

О н. Прямо “отдай”?

О н а. Отдай и все. У тебя, говорит, и так мужик есть.

О н. А что, у нее нет?

Она. Ходил какой-то. Что-то давно не видела. Знаешь, как у нас: сегодня есть, завтра нет.

О н. Ну вот, а человек с тоски помирает.

Она. Она-то? Перебьется. Я еще за нее буду? Сама не знаю, как быть. Ну вот как быть, лапуль, посоветуй.

О н. Так.

Она. Как?

О н. Как есть.

О н а. А? Вот как? На все наплевать, да? Я, например, не могу. И зря, верно?

О н. Не знаю.

Она. Наплевать могут те, кто может наплевать.

О н. Смотри-ка!

О н а. Не согласен?

О н. Афоризм. Ну-ка, еще выпей.

Она. Что, не права я?

О н. Замечательно сказано.

О н а. В споре рождается истина.

О н. В споре умирают нервные клетки.

О н а. Я не права?

О н. Ты во всем права, мать. Ты права… Я прав. Он прав. Она права. Оно прАво… ПравО…

Она. Теперь я не хочу.

О н. Хорошо у нас с тобой получается.

Она. Ага. (Смеется.)

О н. Выключи ты это старье!

О н а. Не нравится?

О н. Не в жилу.

Она. Может, поставить что-нибудь современное?

О н. Да, подруга, старые мы уже с тобой.

Она. Почему?

О н. Потому, что старые.

О н а. Ты думаешь?

О н. Я все время об этом думаю. С восьми лет.

О н а. Со скольки?!

О н. “Что-нибудь современное…” Хе!

Она. Ну, что опять не так я сказала? Что-нибудь современное. А что?

О н. Такой солидный оборот: “что-нибудь современное”. Поседевший, потяжелевший — молодая никогда бы так не сказала.

О н а. Да ну тебя, придумаешь вечно. Что я такого сказала? Что-нибудь современное. А как иначе?

О н. Правильно, правильно, я ведь ничего.

Она. Делать тебе уже нечего. Пей, ешь. Что я такого сказала?

О н. Все нормально.

О н а. В старухи меня записал. Сам ты старик и есть.

О н. Я и не отрицаю.

О н а. А я не считаю себя старухой.

О н. А ты не считай.

О н а. В старухи он меня записал. Я, если хочешь знать, ‘ помоложе большинства молодых. У Левы, кстати, жена молодая.

О н. Ну и что?

О н а. И ничего. И на Танечку твою я тоже смотрю, смотрю…

О н. Уже мою.

Она. Вам же такие нравятся… Двадцать два года, а уже все повидала, все знает и ничего не хочет, кроме хаммеровского центра.

О н. Какого?

Она. Предел мечтаний: еще раз сходить туда. Кто-то ее туда уже водил, наверно, и заплатил как следует…

О н. Не говняй, мать. Не говняй. Задело, понимаешь…

Она. Ну а чего ты? “Стару-уха…” Какая я старуха?

О н. Не старуха, не старуха. Что это за центр?

Она. Торговый центр. Вроде, Хаммер построил…

О н. А-а, я не разобрал. А что, так хорош?

Она. Н-ну! Я тебе скажу… Что есть, то есть.

О н. Была, что ли?

Она. Один раз.

О н. Ну и что?

Она. Ничего. Здорово.

О н. Что там такое? Стены медом обмазаны?

Она. Почти.

О н. Мать, не тяни. А то про всякую фигню трепемся…

Она. Что я тебе могу рассказать? Сходи да посмотри.

О н. Что, просто так? Можно войти и посмотреть?

Она. Просто так тебя не пустят.

О н. А ты как там оказалась?

О н а. Я не оказалась.

О н. Как же ты была один раз?

Она. Почти.

О н. Как это — почти? Почти — это ты про мед сказала.

Она. Что ты привязался? Я тебе об одном, а ты на другое перескакиваешь. С тобой ни о чем нельзя говорить, лапуль.

О н. Ты тут мне заливаешь, а я виноват.

Она. Что я тебе заливаю?

О н. Ничего.

Она. Ничего я тебе не заливаю. Я тебе говорила про Таню, а ты меня перебил.

О н. Потому что ты ее начала говнять.

Она. Вовсе нет.

О н. И не надо.

О н а. И не буду. А что это ты за нее?

О н. Да так, просто. Можешь говнять.

Она. Ты прав, лапуль, я свинья.

О н. И ничего ты не свинья.

Она. Свинья, свинья, я знаю, что свинья.

О н. Ну, покайся, покайся, может, полегчает.

О н а. В чем?

О н. Не знаю. Какие у тебя грехи?

О н а. А какие у меня грехи?

О н. Совращаешь молодого супруга.

Она. Левку? Он старше тебя.

О н. Совращаешь старого мужа молодой жены.

О н а. Он сам совращается.

О н. Тихо!

Она. Что такое?

О н. Кто-то звонит?

Она. Иди ты! В дверь? Серьезно?

О н. По-моему, что-то хрюкнуло.

О н а. У меня звонок плохо работает. (Вскакивает, выходит.)

Приглушенные голоса.

Она (возвращается). Вот с-сучка, хе-хе-хе!

О н. Соседка?

Она. Ну надо же! Снотворное ей нужно. От!.. Хе-хе-хе. Ну, бабы, это ж… сил моих больше нет. (Смеется.)

О н. А не пустила.

Она. Еще чего. И без нее тошно. Знаю, какое ей нужно снотворное.

О н. Да-а-а, мать…

Она. Что ты?

О н. Одна-ако…

Она. Ну, чего, чего ты там надумал?

О н. Ничего.

Она. Нет, ты что-то надумал. Скажи. (Садится к нему на колени.) Ну! А то задушу.

О н. Мать!

Она. Нет, скажи!

О н. Не сбивай.

О н а. В каком смысле?

О н. В таком. В кривом. В прямом.

Она. Сам не знаешь, что говоришь. Тебя сбить трудно.

О н. Не трудно, не трудно.

О н а. А по-моему, ты вообще… уже…

О н. Что — уже?

Она. Ну, уже…

О н. Не могу?

Она. Нет, почему?

О н. Тогда что уже?

Она. Уже.

О н. Наталья, не провоцируй.

Она. Что?

О н. То.

О н а. А я не провоцирую.

Он смеется.

– Чего ты?

О н. Я имел в виду другое.

Она. Что ты имел в виду?

О н. Я имел ‘в виду, что мне захочется послать тебя подальше.

Она. Грубиян ты, вот что я тебе скажу.

О н. Я ведь не послал.

О н а. Я бы тебе послала. За что ты меня так?

О н. Хорошая у тебя грудь, черт!

О н а. А?

О н. Ей-Богу! Даже страшно.

О н а. А?

О н. Я уже сказал.

О н а. Ну тебя… (Хочет сойти.)

О н. Сиди, дурочка.

Она. Заведешь, а потом… Пусти.

О н. Сиди, сиди!

Она. Тоже мне… Иди вон к этой дуре.

О н. Она уже снотворное приняла, с ней неинтересно. А у тебя грудь пропадает.

О н а. Не пропадет. Ну, пусти. Ты что думаешь, я каменная?

Очередная атака.

О н а. Неудобно же так, чудик. Пойдем туда.

О н (не отпускает, не прекращает ласк). А говорила, что отошло.

О н а. Я сейчас свихнусь.

О н. “Отошло-о…”

Она. Еще бы, такая атака.

О н. Хорошая у тебя кожа.

Она. Лапуль…

О н. Просто поразительно.

Она. Слышишь?

Телефонный звонок. Она соскакивает с колен, но в трубку начинает говорить не спеша, с достоинством.

О н а. Да. Алло! Слушают вас. Алло!

О н. Ага: как звонок, так я уже не нужен.

Она. Это Витька. Оттуда трудно дозвониться. Алло!

О н. Не нужен, не нужен.

Она. Лапуль… (Воздушный поцелуй.) Вас слушают.

О н. Положи. (Начинает танцевать около нее.)

О н а. Ты что! Моя ласточка мне звонит, а я буду…

О н. Ясно, ясно. (Танцует.)

Она. Сядь. Алло! Говорите! Витюль? Ты уже от бабушки? Алло! Перезвонить можешь?

О н. Позвони ты.

О н а. У них телефон сломался.

О н. Дача… телефон…

О н а. А что ты хочешь, дача у нас давно, лет двадцать. Отцу было положено. (Кладет трубку.) Ну, ладно. Уже там. Видишь: Витька, лапуля моя, звонила.

О н. А ждала не Витьку. (Делает чуть громче.)

Она. Витьку.

О н. Мать, уважай аудиторию, не делай из меня идиота.

Она. Клянусь тебе! Я же тебе говорила.

О н. …И Витьку, не спорю.

О н а. А кого еще? Не делай громко.

О н. Может, своего говнюка.

Она. Кого это? Леву?

О н. Знает.

Она. Почему он говнюк?

О н. Не знаю. С твоих слов.

О н а. Ты Леву не трожь.

О н. Я, что ли, на него жаловался?

О н а. А я что, жаловалась?

О н. Здра-асте… Обалдеть можно с этой бабой!

О н а. Я не жаловалась.

О н. Все, качум.

Она. Вовсе он не говнюк.

О н. Качум, качум!

О н а. Я не понимаю.

О н. Не порть музыку. (Танцует.)

Она. Нет, нет. Лева ничего мужик.

Он танцует.

О н. Аж кишку выворачивает.

Она. Классно, да?

О н. Грустно. (Тихо подпевает.)

Она. Чего тебе грустно?

О н. Грустно.

Она. Грустно?

О н а. Мне тоже грустно.

О н а. Давай, напьемся?

О н. С этого?

Она. Даже напиться не можем.

О н. Можно подумать, если бы было, ты бы напилась.

Она. Напилась бы, честное слово.

О н. А как же рак?

Она. Плевать. На все плевать.

О н. Это потому, что нету. (Выключает музыку.)

Она. Что?

О н. Все.

Она. Поставить другую?

О н. Все! Мазохизм какой-то.

Она. Что делать, лапуль?

О н. Где? Когда? С кем?

Она. Вообще.

О н. Помогать.

Она. Ну, что?

О н. Помогать.

Она. Помогать? А все-таки, что, а?

О н. Помогать.

Она. Кто бы мне помог. А кому я могу?

О н а. Лапуль, ты напрасно думаешь, что мой папаша что-то может. Ничего он уже не может. Что он может на пенсии?

О н а. Он мне ничего не может, да будет тебе известно.

О н а.(На его выражение лица.) Представь себе.

О н. А что тебе нужно?

О н а. А что у меня есть?

О н. Ну а что тебе нужно?

Она. Все мне нужно.

О н. Зачем тогда спрашиваешь, что делать?

Она. Потому что не знаю.

О н а. Я тебя не понимаю. Ты не прав.

О н. В чем?

О н а. В этом.

О н. А-а… Мы с тобой когда познакомились?

О н а. Ну и что, я не понимаю?

О н. А ничего. Я тебя тогда за язык не тянул.

О н а. А что я могу сделать? В чем ты меня обвиняешь?

О н. Ни в чем.

Она. Обвиняет меня… Что я могу сделать?

О н. Все, качум.

Она. Слово какое-то идиотское придумал.

Он смеется.

– Ну, в самом деле. Ну тебя! Как будто я в чем-то…

О н. Вот что, если уж на то пошло… Да, ты! В чем-то!

О н а. Что — я?

О н. Ты обещала поговорить с отцом.

О н а. Я говорила.

О н. Врешь.

Она. Говорила.

О н. Ну зачем ты мне врешь? Я ведь тебя ни к чему не обязывал.

О н а. А что ты тогда?

О н. Но ждал!

Она. Что ты ждал?

О н. Ждал, Наталья. Придумал и ждал.

О н а. У нас был с ним разговор.

О н. Ладно.

Она. Ну чего ты? Говорю тебе — был. Ты ведь не знаешь, как у них там. Между прочим, когда Витьке пришла первая повестка в прошлом году… он тоже ничего. И сказал, что ничего не будет… Да ну тебя! Знаешь что… Что вы за мужики такие? В чем я-то виновата?

О н. Хорошо, Наталья, я тебе объясняю.

Она. Нет, ты скажи: что я такого сделала? Или не сделала?

О н. Можешь помолчать?

Она. Мы с тобой когда встретились? Ты уже седой был, лапонька. Кто тебе виноват, что у тебя сложилось не так? Я, что ли?

О н. Но ты остановиться можешь?!

О н а. А если бы мы с тобой вообще не встретились?

О н а. Обвиняет меня в чем-то…

О н а. Я сама не знаю, как мне выбраться из всего этого… из всего.

О н а. Так что не надо, лапа.

О н. Все?

О н а. Не надо.

О н. Все?

Она. Еще тут мой папаша чего-то… Я ему говорила, можешь верить — можешь нет. А заставить его я не могу.

О н. Все?

Она. Все.

О н. Можно?

Она. Вот кто мне сейчас помогал устроить Витьку в музроту? Никто, лапонька! Все сама. Вот так-то. А ты говоришь: помогать. Слова.

О н. Можно?

Она. Можно.

О н. А то я могу еще подождать. Или вообще уйти. У нас же не принципиальный разговор, ничего он не решит, ничего не изменит. Можем перенести. А?

Она. Давай, давай.

О н. Можно, да?

Она. Можно, можно.

О н. Меня моя жена поучала все… да и не только она: “Так жить нельзя, надо учитывать обстоятельства”. И я решил: “А, черт, попробую!” Стал обзванивать разных там… вот таких, не допрыгнешь. “Здрасте, хи-хи-хи…” Этаким бодрячком. “Мне ваш телефон дал товарищ Такойтман. Через неделю? Чудно”. “Здрасте”, — через неделю. — “Это я…” А уже по его гнусному голосу чувствую, что он ни черта не сделал, ни черта не узнал и сейчас будет врать. Точно: говорит, что звонил, не дозвонился… или уезжал… болел… вариантов не много, врут все одинаково, это правда всегда разная… Раз — так, два — так. На третий я думаю: “Или он идиот, или он считает, что я идиот”. А мне опять говорят: “Так все, так надо”. Наконец, мне надоедает и я решаю: “Пошлю-ка я его подальше, если он опять начнет мне заливать”. Скажу: “Ну-ка, приятель, кончай. Нужна определенность. И — все! Хватит морочить мне эти самые”. Должна же у человека проснуться… совесть или что там?.. самолюбие.

О н. И что ты думаешь? Говорю ему… Тебе не интересно?

Она. Почему?

О н. Такое впечатление, что ты пережидаешь, пока не подойдет твоя очередь.

Она. Не, я слушаю, слушаю.

О н. Говорю ему: “Слушай… Кончай, мол… Или туда или сюда. “А туда”, — отвечает он и с радостью посылает меня к такой-то матери. Я собирался утяжелить человеку совесть, а получилось, что облегчил ему жизнь — избавил от себя. А?

О н а. Ну и что?

О н. Но ты поняла, к чему я?

О н а. А я в чем виновата?

О н. Я что, в чем-то тебя сейчас обвинил?

О н а. Я еще и виновата, хе!

О н. Наталья, ты что, не слушала меня?

Она. Правильно твоя жена говорила.

О н. Па-атря-сающе!

Она. Конечно, правильно. Ну как ты не понимаешь: у них так не делается. Это же си-сте-ма, там свои игры. Там, знаешь, какие игры? Уж на что мой отец кремень… А мы с тобой для них — тьфу!

О н. Ну а что ты выскочила с этим?

О н а. С чем?

О н. Я о чем говорил?

Она. Нет, ты какие-то претензии предъявляешь.

О н. Я о претензиях говорил?

О н а. А я тебе хочу объяснить, что это бес-по-лез-но. Бесполезно было с ним говорить.

О н. Значит, все-таки не говорила.

Она. Нет, я сказала, что познакомилась с интересным человеком.

О н. Ну а зачем тогда врала?

Она. Ничего я не врала, лапуль. Я даже сказала, что я хоть сейчас за такого замуж бы пошла, хе-хе. Видишь, как я? А ты меня так… нехорошо обо мне.

О н. Наталья, я тебе все-таки попробую объяснить.

Она. И… минутку! — он даже родной дочери, между прочим! Вот чего бы я сейчас здесь… в этом… как ты говоришь, сидела бы?

О н. А что бы ты хотела?

Она. Нет, ну а чего? Если все так ему просто, то уж родной-то дочери… верно? Мог бы уж…

О н. Не надо. Не греши. Все у тебя есть. Квартира есть, работа есть, сын вырос, любовник есть… Что тебе еще?

Она. Где любовник, о чем ты говоришь, лапуль? И какая работа?

О н. А какую бы ты хотела?

О н а. Я тебя умоляю. Тоже мне — работа.

О н. Понимаешь, когда я тебя встретил…

О н а. Я прекрасно знаю, на что я способна.

О н. Когда я тебя встретил, еще тогда…

О н а. Я понимаю, о чем ты. Разве я когда-нибудь говорила о себе что-нибудь такое?

О н. Наталья!

О н а. Не говорила. Я знаю, что я могу, а что нет.

О н. Когда я тебя встретил и ты мне сказала, что твой папаша…

Она. Но я тоже чувствую себя неприкаянной, чувствую, что могу что-то больше.

О н. …когда ты сказала, что твой папаша…

Она. Понимаешь?

О н…. может, у меня появилась надежда. На-деж-да, дура.

Она. Что ты ругаешься?

О н. И не в том дело, что у него должность, а что он человек, каким ты его представила. Или каким я его сам нарисовал.

О н а. Я ведь тоже могу… тебя. Зачем так?

О н. Надежда, что тут мне не понадобится быть сволочью, чтобы стать полезным другим. Поняла?

О н а. Да все я поняла. Я давно поняла.

О н. Ааа, ничего ты не поняла.

Она. Почему ты думаешь, что ты один все понимаешь, а другие ничего не понимают?

О н. Какие другие? Наталья?

Она. Дурой меня назвал… У меня ведь тоже могут быть какие-то свои… эти… Или не могут?

О н. Я ничего не понимаю, Наталья. Какие — другие? Какие — эти?

Она. Все ты понимаешь.

О н. Не понимаю, честное слово.

Она. Когда тебе надо, ты понимаешь.

О н. Но я не понимаю, не по-ни-маю! Вырази свою мысль.

Она. Ты знаешь, что я не умею, хе-хе-хе.

О н а. Лапуль, кончай. И так все опротивело, будем еще мы с тобой…

О н. Но ты поняла, что я хотел сказать?

Она. Поняла, поняла.

О н. Что я смог бы оставаться самим собой, без цветка.

Она. Какого цветка?

О н. Ни черта ты не поняла.

Она. Который ты выбросил. Поняла. Не думай, что только ты все верно понимаешь, а другие идиоты.

О н. Опять другие.

Она. Не надо, лапуль. И тебя-а понима-ают… Не надо.

О н. А я что, строю из себя загадку?

Она. Так что не надо.

О н. Ну, и кто этот умник, который разоблачил меня?

О н а. Я не говорила — разоблачил.

О н. Ну, как же: я загадка, а кто-то меня разгадал, щелкнул зубами и — вот он я. Лева?

О н а. Да что ты пристал к нему?

О н. А кто?

Она. Хотя бы и Лева. Он что, не имеет права на собственное мнение?

О н. Кто, Лева?

Она. Имеет.

О н. Лева?!

О н а. И не такой уж он дурак, каким ты его представляешь.

О н. Ну, и что у него за мнение обо мне?

Она. Зачем я тебе буду передавать? Есть мнение. Ты человек и у тебя могут быть и… это… и…

О н. Ну, ладно, ладно, что он сказал обо мне?

Она. Какая разница? И не надо и себя строить.

О н. Не надо.

Она. Вот и не надо. У всех у нас есть что-то… все мы не бог что… но надо и других уважать.

О н. Опять других! А я строю?

Она. Лева, между прочим, верно про тебя сказал.

О н. Кого я не уважаю? Тебя? Леву? Да, я не уважаю его. И что?

Она. Вот, он так и сказал, что ты слишком высокого мнения о своей персоне.

О н. Посмотрел и увидел, да?

Она. И он не так глуп, как ты думаешь.

О н. Говнюк он, твой Лева, вот что, милая.

О н а. Ты тоже говнюк.

О н. И нечего его защищать. Сытая, тупая рожа.

О н а. И не тупой он.

О н. Сытая и тупая. А ты его еще слушаешь.

Она. Все у тебя тупые.

О н. Что он обо мне знает? Я что, должен ходить вот так перед ним? Или еще перед кем?

О н а. Об этом никто не говорит.

О н. Чтобы Лева почувствовал себя на высоте.

Она. О-о, он и так в полном порядке.

О н. Я и говорю: сытая и тупая… А я хожу так, как я хожу. И пусть он думает, что я высокого о себе мнения.

О н а. Но и не низкого, лапуль.

О н. Скотина! Сволочь! Видали?

Она. Что ты на него?..

О н. Скотина! Мнение… Сволочь!

Она. Успокойся, ты что! Совсем, что ли? Что тебе Лева?

О н. А ты тоже хороша. Подруга.

О н а. А что — я? Скажи, скажи обо мне.

О н. Скажу. Подруга называется.

Она. Ну, скажи.

О н. Ты тоже считаешь, что я слишком высокого мнения о себе?

Она. Ну, лапуль… Если честно…

О н. Ты что, ничего обо мне не знаешь?

Она. Знаю.

О н. И ничего обо мне не знаешь, да? И не было у нас разговоров, и этих лет, и ничего я тебе не рассказывал о себе, и не видела ты ничего, да?

Она. Видела.

О н. Не видела, как я в дерьме кувыркаюсь, как с такими, как твой Лева, стараюсь держать себя… как-то… Ведь из-за тебя же, дура! Что он мне. Лева? Но ведь из-за тебя!.. Я ведь по его роже вижу, как он все понимает. И тебя, и себя, и вас… и меня, конечно. И чтобы, может быть, не очень уютно… Я, конечно, не могу на себя рабрать… я даже не могу поду-умать, что от этого что-то изменится, но хоть что-о-о-то! Рядом со мной, там, где я стою… Хоть ка-ак-то! Может?

Она. Может, может, лапуль.

О н. И не называй меня лапулей!

О н а. Я всех так называю.

О н. Тем более!

Она. Н-ну, понятно.

О н а. Разбушевался чего-то.

О н а. Чего ты разбушевался? Соседи мае завтра дадут. Сам вот и будешь перед ними…

О н. А! (Выходит из комнаты.)

О н а. Ты куда?

Он не виден — вероятно, одевается в прихожей. Она остается в поле зрения, потом тоже выходит,

О н а. Ты что, лапуль? Ой, извини. Ну, привычка такая. Да ну тебя вообще! Никуда я тебя не пушу, понял?

Его голос. Мать… Оставь! Слышишь?

Ее голос. А я, между прочим, не люблю, когда меня матерые называют. Вот так! Какая тебе мать? Я для тебя еще девушка.

Его голос. Наталья… Ей-Богу, не хочется сейчас отшучиваться… хохотать… подшучивать… Понимаешь?

Она то втягивает его в комнату, то он исчезает.

О н а. А мне хочется. Вскочил куда-то… Чего ты вскочил? Что я тебе такого сказала?

Его голос. Нечего. Отпусти, слышишь?

Она. Даже не подумаю. Ну-ка, раздевайся, гад такой! Еще под поезд бросишься, в таком настроении.

Его голос. Ухе не брошусь. Опоздал.

Она. Кто тебя знает. (Исчезает на какое-то мгновение. Снова появляется, толкая его перед собой.) Да что я с тобой!.. Не справлюсь, что ли? Запросто. Сядь вон туда. (Толкает его в глубь комнаты, к креслу.)

О н. Наталья…

Она. Даже не думай. Не буду я к тебе приставать, не бойся.

О н а. Все! Раздевайся.

О н. Наталья… Обожди… (Подходит к окну. становится лицом к нему.)

О н а. Я пока поставлю чай. Или кофе?

О н а. В общем, посмотрим, что захотим, то и будем, что мы?.. Огромные возможности! (Выходит на кухню. Возвращается.) Давай, еще выпьем? О, да тут еще —осталось! Ну и пивцы мы с тобой. Даже напиться как следует не умеем. У нее, кстати, и бутылка польской стояла, я тебя не стала расстраивать. Я говорю: “Дай бутылку, завтра я тебе куплю”. Не дала, с-сучка, хе-хе-хе… И не поел ничего. Вот ты про меня всякое говоришь, не ценишь меня, а я, между прочим, о тебе скучала в командировке. Честное слово, лапуль. Муж даже спросил однажды: “Ты что-то много про него говоришь. Спишь, что ли, с ним?” А я ничего не сказала, пускай думает, что хочет. А вот как тебя вспомню, так домой тянет, хочешь верь, хочешь нет. Хотя дома, как ты видишь… А действительно срач, лапуль, ты прав. Надо заняться. Надо брать себя в руки. Надо вот что… Дом — это самое главное. Когда дома вот так, тогда и другого ничего не хочется, все из рук валится. Не согласен? (Подходит к нему.)

О н а. Лапуль! Ты чего?

О н. Согласен, согласен.

Она. Верно же? Ну ты чего?

О н. Ничего.

Она. Расстроился… Чего ты расстроился?

О н. Все нормально.

Она. Фигово, конечно, я понимаю.

О н. Нормально.

Она. Вот ты про своих рассказывал. Помнишь? Тоже ведь…

О н. Про кого?

Она. Летом ты ездил. Про одноклассников. Правильно ты про них сказал… Как ты сказал? Я забыла.

О н. Забыла и ладно.

Она. Нет, ну здорово ты сказал. Лапуль, напомни… Я даже кому-то рассказывала. А-а, вот: раньше тянулись вверх, а теперь все закручиваются. Правильно. И мои так… когда мы на двадцатипятилетие были. Я там среди них — просто девочка. Жуть просто! Действительно, вначале тянемся вверх, а потом вдруг начинаем закручиваться. Дай я тебя поцелую за то, что ты умничка. По-дружески, по-дружески, не бойся. (Чмокает его в щеку без малейшей инициативы с его стороны.) А ты зато — нет. Тебя фиг закрутишь. Да? И меня, да? Фиг нас закрутишь, да? А. лапуль? Да?

О н. Да, да.

О н а. Лапуль, мне ведь тоже жить надо.

О н а. Что я, виновата? Ну такая я, что уж тут…

О н а. Ты простил меня? (Стоит вплотную к нему, пытается поймать его взгляд.) И сразу круги черные… Кто ж такого может любить, а? А еще молоденьких хочешь.

О н а. Лапуль, не молчи, а то я сейчас буду реветь и совсем стану страшной. Слышишь? (Хочет прижаться к нему, растормошить, но побаивается, что сейчас это покажется совсем неуместным.) Или у тебя что-то случилось?

О н а. Случилось? Или вообще?..

О н а. Вообще, да?

Он поворачивается, кладет руку ей на плечо.

– Я ж все понимаю, лапуль. Ты думаешь что я совсем уж дура?

Он молча смотрит на нее, думает о своем.

– Немножко, н-но понимаю.

Он снимает пальто и наваливает его на ее плечо

Начинает свистеть чайник. Свист так стремительно нарастает, что она растерялась на какое-то мгновение: вешать пальто или нестись утихомиривать чайник.

Все же вначале бежит к чайнику.

Он садится в кресло; потирает руки и лицо так, как будто только что с улицы.

О н а(по дороге из кухни в прихожую.) Вот поганец: то молчит, то орет так, что… (Исчезает в прихожей; возвращается, быстро прибирает на столе.) Кстати, тоже наследство от мужа. Я его сколько просила: “Ну, сделай, чтоб свисток был нормальный”. “Сделаю, сделаю”. Сделал… Хотя, ковырялся чего-то.

О н. А что… с больницей?

О н а. Ну ла-адно… “С больницей”…

О н. Действительно что-то серьезное?

Она. Ну а ты как думаешь?

О н. Я думаю, что нет.

О н а. Ты думаешь? Хе-хе-хе… Ну всё к черту! Верно, лапуль? Сейчас будем пить чай и всё.

БРОД НАУМ ИЗАКОВИЧ

Москва, ул. Вильнюсская д.7 корп.2 кв. 165

Тел. 421-9475, 769-3135

e-mail: naum_brod@mail. ru

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.