Светлана Макарова. Прогулки на бульваре Коха (рассказ)

Надя набрала в грудь побольше воздуха – и распахнула дверь. Палата  оказалась большой, в центре  стояли стол и два стула, вдоль стен – восемь кроватей, на которых сидели и лежали женщины, в основном пожилые. Надя села на свободную койку и посмотрела на маму, с которой они пришли вместе; лицо у той было горестное.

– Мамуль, не переживай! Все будет хорошо.

– Да что ж, дочка! Я гляжу, здесь все женщины пожилые, жизнь прожившие, а ты моло-дая…- мама отвернулась и незаметно смахнула слезу.

Надина мама приехала из Полтавы сразу, как только узнала о том, что ее дочь кладут в больницу с подозрением на туберкулез глаз. Еще бы, ведь ее любимая Наденька, талант-ливый  программист тридцати лет от роду, слепла на глазах, а врачи только разводили руками. После безуспешного лечения в нескольких клиниках Надю направили наконец в эту, где проводили диагностику и лечили туберкулезных больных. И вот – мама уехала, а Надя осталась здесь со своими отчаянием и надеждой.

… И потекли – побежали больничные будни. Врачом оказалась симпатичная женщина  лет

35. У Нади сразу сложилось впечатление, что она знает, как лечить и чем. Настоящий профи в своем деле, смелая и решительная, доктор с больными не церемонилась, расска-

зывая всю правду об их состоянии, и Надя в первые дни после осмотров расстраивалась и тихо плакала, отвернувшись к стене. Затем – улеглось, жизнь вошла в  более  или  менее

привычную  колею. Каждый свой день она начинала с жесткой, до боли в мышцах, зарядки. Когда соседки по палате со своими мисками в руках уходили на завтрак, Надя распахивала окно и за 15-20 минут успевала хорошо размяться. Потом быстро завтракала и – начиналось: процедуры, осмотры, анализы… Самым впечатляющим были, конечно же,

глазные уколы. Сначала вам «замораживают» глаз, закапывая специальные капли, а потом следует сам укол. Видя, как здоровые мужики под дверями манипуляционной трясутся от страха, Надя поняла, что, как и они, никогда не сможет привыкнуть к этой процедуре на-

столько, чтобы переносить ее спокойно. При виде приближающейся к лицу руки со шпри-

цем душа каждый раз уходила в пятки.

Довольно быстро Надя сдружилась с Таней, молодой женщиной из соседней палаты.

Глаза у нее были разноцветные – правый серо-зеленый, а левый от многочисленных уколов стал голубым, и это делало ее лицо удивительно забавным. К счастью, режим в больнице был свободным, и после процедур до переклички перед сном было свободное время, которое многие использовали для поездок домой. Таню после процедур как ветром сдувало – она мчалась домой, к мужу и маленькому сыну. Наде спешить было некуда. После того, как Надя рассказала своему мужу Роману о том, что у нее подозревают тубер-кулез глаз, он заявил – жить с женой, у которой такая болезнь, он не может. Надя плакала и пыталась объяснить, что это не заразно, что сейчас это излечивают – все было напрасно. В больницу Роман не приехал ни разу. Надя часто выходила в больничный вестибюль в надежде, что ее Рома все-таки придет, но – нет… «Ни одна слезинка не прольется из твоих глаз по моей вине» – так говорил он ей перед свадьбой. А теперь она осталась одна со своей бедой. «Предатель, предатель!»

По утрам, получив свою порцию уколов, кто-то из больных уезжал домой, остальные спали. Надя в это время часто смотрела в окно на заснеженные деревья. Каждый день на балкон прилетали ворона и дятел. Ворона садилась на перила и, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, как будто спрашивала:»Ну что, еще видишь меня? Не ослепла совсем?» Ворону Надя прогоняла, а дятла ей нравилось рисовать. Он был такой разно-цветно-красивый, с красной грудкой, сидел тихонько, пригревшись возле балкона, а Надя рисовала его цветными фломастерами. Живя в городе, она никогда не видела дятла так    близко.

Вечером, после ужина, одевались потеплее (стояли морозы) и шли гулять. Странные это  были прогулки! Кто-то из местных остряков метко окрестил аллею перед зданием больницы «бульваром Коха».На первый взгляд могло показаться абсолютно бессмыслен-

ным  это хождение по аллее взад-вперед, но именно это и были минуты, когда изливались друг другу души и в темноте можно было рассказать соседке о своей боли и отчаянии.

Вот Надя, Таня и Карина идут мимо клумбы, покрытой снегом, и Карина, раскинув руки, падает на снежную перину. Из-за того, что след от ее выпуклостей остался более чем внушительный, все трое хохочут. Некрасивая, без семьи, без работы (пока так долго лежала в больнице, на ее место взяли другую),она всерьез обсуждает возможные способы самоубийства. Тема эта иногда муссируется среди больных, так как обычному человеку трудно представить себе жизнь слепым. К счастью, до настоящих трагедий дело никогда не доходило. И ведь была, была невыразимая прелесть в этих вечерних променадах с их отчаянными исповедями. В такие минуты все они были не просто товарищами по несчастью, но и сообщниками, и почти сестрами.

Во время этих прогулок много говорилось о каком-то Льве, который здесь периодичес-ки лечился. Женщины с восторгом вспоминали его прошлогодние розыгрыши и то, как ве-село  они  встретили по его сценарию Новый год. И этот легендарный Лев со дня на день должен был лечь в больницу.

И вот в один из вечеров, привлеченная взрывами смеха, Надя заглянула в соседнюю па-лату и поняла – свершилось – появился Лев. Да, это была колоритная личность. Грива светлых курчавых волос действительно придавала ему некоторое сходство со львом, толь-ко настоящие львы очков не носят, а у этого они были большие, с толстенными линзами. Это был тот тип мужчины, который с первых минут настолько располагал к себе, как будто вы были знакомы с ним десяток лет.

Читайте журнал «Новая Литература»

Да, он не отличался высоким ростом и красивой внешностью, но это была артистиче-ская натура с большим чувством юмора. Часть удивительного обаяния Льва заключалась в том, что он был одним из самых одаренных рассказчиков в мире. В первый же вечер их знакомства Лев назвал Надю красавицей, и она, никогда не считавшая черты своего лица слишком правильными, заподозрила, что он толком-то ее и не видит через толстые линзы очков. Впрочем, никто из здешних обитателей не мог бы похвастаться острым зрением, исключая разве что медперсонал и поваров.

На следующий день их свел вместе курьезный случай. На хозяйственном дворе боль-ницы жила собака Джулька, которую завхоз держал на цепи. Ее часто подкармливали ос-татками из столовой. Однажды Надя, гуляя после процедур, увидела, как Джулька, натяги-вая цепь, пытается дотянуться до миски с едой, а Лев ей эту миску пододвигает.

Через две секунды он уже тряс укушенной рукой, а Надя , досадливо морщась, делала ему перевязку своим носовым платком и спрашивала:

– У вас что, никогда не было собак? Вы не знаете, что трогать их еду нельзя? Джулька ведь думала, вы у нее отобрать хотите!

В ответ Лев только забавно ругался, поминая черта, а потом благодарил Надю.

Этот случай их сблизил, и они часто гуляли по лесу вместе. Хотя Лев был на семь лет старше, оказалось, что читали одни и те же книги; обсуждали начиная с «Жизни Иисуса» Ренана и заканчивая модной ныне Дианой Сеттерфилд. Лев признался, что не дочитал ее  «Тринадцатую сказку» до конца – жаль стало тратить время на тайны английской семьи.

Как-то Надя спросила, кто ждет Льва дома. Ответил коротко:

– Никто. С женой развелся два года назад. Надоело после командировок находить в цве-точных горшках чужие окурки (при том, что ни я, ни жена не курили). А сыну шестнад-цать лет, живет с матерью.

Больше она вопросов не задавала. Рассказала однажды о своих переживаниях в связи с болезнью, а Лев ответил стихами:

-Когда в душе полярная зима и неизвестно, подойдет ли лето

Бывает очень нужно, чтобы луч прорезал тьму полоской яркой света.

Что может просиять таким лучом? Порой довольно взгляда иль улыбки –

И будто снова провели смычком по струнам позабытой старой скрипки…

Что-то знакомое послышалось Наде в этих стихах.

– Евгений Богат? – спросила неуверенно.

-Он самый. Простите, если немного переврал.

«Вот ты и стал для меня таким лучиком»,- подумала Надя.

 

Да, это было чудо. Как могли они найти друг друга в сутолоке безрадостных больнич-ных дней? Выходит, и в жизни иногда минус на минус дает плюс, как в математике?

…Подошло время Надиной выписки. Диагноз «туберкулез» не подтвердился; оказалось, зрение начало падать из-за перенапряжения глаз от работы на компьютере. И хотя пол-ностью вернуть зрение не удалось, врачи говорили – состояние стабилизировалось. Со своим начальством Надя договорилась, что вернется на работу пока только на полставки, но и это очень ее обрадовало.

После выписки Надя не поехала домой, к Роману. Лев дал ей ключи от своей квартиры (ему еще предстояло долечиваться); хотел, чтобы Надя ждала его возвращения дома.

Через несколько дней Лев появился на пороге собственной квартиры с букетом цветов в одной руке и с объемистой папкой с надписью «Центр» в другой. Надя знала, что он давно вынашивает идею создания «Центра для слабовидящих», где люди могли бы и работать, и лечиться, и отдыхать. Стали жить вместе. Лев окружил Надежду таким вниманием и забо-той, каких она сроду не видывала от Романа, и она грелась в лучах этой доброты, как коте-нок на весеннем солнце. Она как будто медленно выздоравливала после тяжелой болезни.

Больше всего удивляло то, что здесь не надо лезть из кожи вон, чтобы угодить – Льву было достаточно того, что она рядом.  Надя и Лев много разговаривали. Он сказал ей как-то: «Ты – моя надежда», – и Надя поняла, что он имеет в виду не имя. В такие хорошие, спокойные дни ей казалось, что все неприятности позади. Лев часто хвалил ее – был ли это вкусно сваренный суп, или новая, хорошо сидящая на Наде кофточка, или толково написанная статья –эти похвалы повышали ее самооценку и как женщины, и как личности. Вспоминая пренебрежительные замечания в свой адрес Романа, Надя только диву давалась, – как могла она терпеть это целых шесть лет? Вот уж действительно – все познается в сравнении.

– А ты за что меня полюбил? – спросила как-то.

– Ты – чистая. И честная. А еще ты пахнешь, как моя родная женщина.

Лев сделал нарочито важное лицо:

– Она его за байки полюбила,

А он ее…

– За запах пирожков! – смеясь, закончила Надя за него.

Так они дурачились и смеялись часто, и только иногда непонятная тоска сжимала сердце. Была ли это печаль по растаявшей любви к Роме? Или предчувствие новых испытаний? Кто знает.

…Роман хмуро сидел у телевизора, но не видел, что там на экране. Сегодня он поставил жирную точку в своих отношениях с Анжелой, роман с которой длился  уже два месяца.  …Он зашел в торговый центр обновить парфюм (намечался новогодний корпоратив). Продавщица протягивала ему на выбор душистые бумажные полоски, он нюхал, и вдруг изумленно уставился на ее длинные, витиевато расписанные ногти – рядом с ними помер-кла бы петряковская роспись! Дальше – дело техники. Через две недели «букетно – кон-фетных» ухаживаний Роман переехал к Анжи. Поначалу ему все нравилось в этой секса-пильной брюнетке – ее рациональный ум, длинные ноги, и даже некоторая вульгарность не смущала. Но очень скоро понял – эту девушку в жизни интересуют всего две вещи: секс и деньги. И в начале их отношений он давал ей и то, и другое, но быстро иссяк. От   бесконечных пицц и суши, заказываемых Анжелой в ближайшем супермаркете, у него на-чал болеть желудок. Однажды Роман провел рукой  по ее черным блестящим волосам, сверху вниз, продев в них пальцы, и по тому, как она отшатнулась, понял – нарощенные.    Накладные ногти, нарощенные волосы… А у Нади ногти всегда были покрыты бесцвет-ным лаком, и духами она пользовалась редко, предпочитая им хорошее мыло.

– Анжи, а у тебя грудь случайно не силиконовая? – спросил.

В ответ она два часа истерила, потом зло выкрикнула:

– Если не нравится, катись к своей чахоточной женушке!

– Да Надя в сто раз лучше тебя, плебейка!

Бледный от бешенства Роман хлопнул дверью и ушел.

…А теперь он сидел перед телевизором,  думал о Наде и хотел одного – чтобы она вернулась. Раньше, когда он возвращался с работы, Надя обычно уже была дома и готовила ужин. Она вообще много времени проводила на кухне, творя какие-то свои бесконечные женские дела. А Роман, приходя с работы, смотрел по телеку футбол или детектив, потом они ужинали; он обычно читал при этом газету и мало внимания обращал на жену. Надя обижалась, что они мало общаются, что почти никуда не ходят вместе. Она хотела ребенка – а он отговаривал, считал – рано, им надо еще пожить для себя. Роман вскочил со стула и нервно заходил по комнате. Теперь все, все изменится! И ребенка они обязательно заведут! Вот только как вернуть Надежду? Говорят, она в больнице спуталась с каким-то полуслепым мужиком и живет сейчас у него. «Теперь он небось Надюхины пироги трескает» – подумал со злостью. После выписки даже не зашла домой за вещами. Что же делать? От  мыслей трещала голова.

Время шло, а он все не мог решиться на серьезный разговор с Надей. Чувствовал, что ничем хорошим это для него не закончится. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но в один из дней в квартире Романа раздался звонок. Один из их с Надей общих знакомых (он был в курсе их дел) сообщил, что Надиного друга сбила машина.

…В тот роковой день Лев возвращался с работы, и плохое зрение в последний раз под-вело его. Мчавшуюся на большой скорости «Тойоту» он просто не заметил. Смерть наступила мгновенно, и он даже не успел понять, что произошло.

После звонка приятеля Роман почувствовал – нет, даже не радость, а чувство облегчения – сами собой разрешались все его проблемы. Теперь у них с Надюшей все будет хорошо. Он зайдет к Наде после всех похоронных дел, она вернется в их общий дом… Нет, ждать Роман не будет – он уведет Надю домой прямо с похорон.

Пригревало яркое апрельское солнце. Нежная молодая зелень на кладбище, поющие птицы – все это так расслабило Романа после душного офиса, что он чуть было не пропус-тил траурную процессию. Людей было много, венков тоже. Находясь в отдалении, Роман не мог слышать надгробных речей, да они его и не интересовали. Вот сейчас он подойдет к Наде… Посмотрел на ее лицо – и не подошел, понял – не надо сейчас ее беспокоить. У Нади горе – близкий человек умер.

…   Надя стояла  у раскрытого окна, и приятный теплый ветер играл волосами. Что будет с ней дальше? Как там у Некрасова: « Душа пуста, мечты мои унылы, грядущее рисуется темно…» Но знала, что за последние месяцы стала сильнее, и, что самое главное – нако-нец поверила в себя.  Одно знала точно – к прошлой жизни с Романом возврата не будет. Видела  его на кладбище. Придется ему вернуться к своим родителям, ведь квартира – Надина. Рука потянулась к сигарете, но сразу отдернулась; вспомнила, что курить теперь нельзя – вчера тест показал две полоски. Будет у нее маленький Лев.  Взгляд упал на папки Льва. Центр! Как она могла забыть! Жизнь продолжается. Центр будет жить, она со всем справится  одна. Хотя почему, собственно, одна? Вокруг много людей. Разных. Кто-то поможет, а кто-то равнодушно пройдет мимо. Но надеяться надо только на себя.

Светлана Макарова

25.04.2011г., г.Киев

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.