В вечер праздника, как и каждый год, по всей Москве в предвкушении чуда горели тысячи огней, в том числе в глазах спешащих куда-то прохожих, лица которых сияли беззаботной радостью.Их усыпанные снегом куртки, дубленки и шубы вихрем проносились по заполненным жизнью ярким столичным улицам. Громко гудели машины, нетерпеливо стоящие у каждого светофора, переговариваясь друг с другом этими короткими, но громкими воплями,еще долго висящими потом в застывшем от густого снегопада воздухе. Я так любил всегда ходить по этим предпраздничным улицам, в самом центре столицы, который традиционно, каждый год, в этот зимний вечер кипел и бурлил блаженным забвением праздника. Все на одну ночь забывали о работе, отрывались от привычного и стремились как можно легче ворваться в этом праздничном танце в новый, совсем новый, год, который непременно будет лучше, чем все предыдущие. И эта-то надежда и объединяет все эти покрасневшие с мороза лица, все эти теплые улыбки ожидания. Каждый год я прохожу здесь безучастным свидетелем, медленно, лишь наблюдая, впитывая в себя, стараясь подметить каждую мельчайшую деталь, каждый неосторожный вздох, каждый оттенок на этой праздничной зимней картине. Пожалуй,это был единственный день в году, когда я отдавал должное всей прелести человеческой природы, так густо собравшейся сейчас между этих вековых домов. Потому что только во время праздника, мощного всплеска какого-то общечеловеческого счастья, лицо это, одно, собранное из тысяч, принимало самые свои естественные очертания. Просто я был убежден, что единственным максимально близким к первозданному состоянию человека может быть только счастье. С твердой уверенностью я говорил себе, что это и есть та самая абсолютная истина, тот смысл жизни,который так отчаянно ищут философы столько тысячелетий. И ведь проблема человека совсем не в том, что счастье трудно найти. Нет, оно повсюду и окружает нас во всем, что мы видим: оно дышит в унисон с нами каждым вздохом ветра и шелестом опавшей листвы, скрипом снега и тихим шепотом дождя. Главная трудность человека кроется в упрямом нежелании поверить в это счастье, такое возможное и такое близкое, которое стоит лишь раз вобрать в себя, вдохнуть, и оно уже никогда нас не покинет. Но мы отвергаем его, шаг за шагом. Не тянемся к нему,как того требует природа, а ежесекундно отдаляемся, говоря себе: «если бы истина была так проста, все бы уже давно были счастливы». И на этом-то мы и спотыкаемся, ведь правда так бесконечно проста и более чем очевидна, а человек со своим большим и таким способным мозгом очень любит искать сложности. Но все это – философия, моя собственная, которой, возможно, я – простой художник – не вправе разбрасываться на этих скользких от гололеда улицах. Но факт оставался фактом: только в Новый Год я с удовольствием смотрел в лицо человечества,упоенное предвкушением радости, сияющее теплотой, отчего все эти промерзшие улицы вмиг становятся светлыми, как весной, и даже становится странно, что под этим натиском не тает снег. Именно в этом, самом зимнем дне, я видел больше всего Весны. И каждый год я проходил вот так по шумящим улицам, затягивая прогулку до самой полуночи, встречая бой далеких курантов на уже почти опустевших мостовых, довольный, впитавший в себя эту радость торжества. Потом целую ночь я охотился за остатками этих человеческих проявлений праздника, выискивал эти горстки Весны, после чего усталый, но до крайности счастливый засыпал, уже дома, а, проснувшись, с одной и той же надеждой в сонных глазах бежал на улицы,но там меня снова ждала Зима. В каждом лице, в каждом вялом гудке машин, в каждой шубе, занесенной прорвавшимся сквозь новый год снегом. Но сегодня все было по-иному. Сегодня я шел за руку с Егором, так же медленно, так же внимательно наблюдая, но все увиденное я рассказывал, описывал в красках этому маленькому, уже ставшему мне родным, человечку. Да, он был слеп, лишен простой возможности видеть все эти праздничные красоты. Именно поэтому я с таким упоением говорил ему об этом счастье, которое должно всегда царить на этих лицах, но делает это,почему-то, лишь раз в году. Я с таким жаром воспевал сегодняшнюю Весну, что пар, как из пасти дракона, валил из моего рта густыми клубами. Я подводил его то к одной улице, то к другой, мы останавливались и долго вслушивались, как в симфонию, во все эти праздничные звуки. В эхо недосказанных слов, отзвучавшего смеха, непройденных шагов. Высоким голоском, даже визгливо, но вместе с тем мягко поскрипывает снег. Вот там он что-то шепчет глухо, чуть слышно, под быстрыми детскими шагами. Или напористо звучит от самого поворота, вот уже пройдя мимо нас, и вскоре заменяясь новым. А вот голубь вспорхнул на крышу прилавка, распушив крыльями воздух и обрушив на заметенный асфальт новую порцию залежавшегося снега. На другой стороне улицы кто-то, войдя в магазин, задел тяжелой шапкой висящий на двери колокольчик, и тот разлился тонкой трелью,встречая приветливо гостя. Где-то еще дальше, с крыши шумно свалилась снежная шуба, присыпав кого-то из проходящих под ней прохожих. В воздухе разлился звонкий девичий смех и звуки бьющих о пальто толстых перчаток. Где-то во дворах, за десятком стен, одиноко шаркнула о тротуар широкая лапа дворника. А прямо над нами, в одной из квартир, игриво зазвенел телефон. Потом переходим к другой улице, а там уже совсем другие звуки, иные запахи. Теплый аромат свежеиспеченного теста из ближайшей кондитерской, который уже совсем скоро разделится на десятки кусочков, разойдясь по праздничным столам. Запах хвои,доносящийся из стоящего неподалеку елочного базара, уже почти опустевшего. А вот кто-то совсем недалеко прошел со своим верным другом, и в воздухе уже чувствуется запах мокрой собачьей шерсти. Но ярче всего ощущается запах свежего снега, который легкими осторожными прикосновениями притрагивается, то к одному лицу, то к другому, оставляя после себя крошечные капли теплой талой воды, так пахнущей зимой. Егор то и дело подставляет этой небесной щедрости свое лицо и улыбается всякий раз, когда на его коже начинает растекаться новая теплая капля. Так мы и идем долгие часы, почти целый вечер, до дома, хотя обычно расстояние это занимает минут сорок, и всего за час до полуночи оказываемся в нашей теплой весенней квартире.Пожалуй, это и правда единственный день в году, когда Весна в нашем доме так густо сливается с Весной, царящей в эти минуты на улице.
