Я вижу черные дыры .

Холодный свет.

Черные дыры …

Смотри, от нас остались черные дыры …

Нас больше нет.

Есть только черные дыры.

А. Башлачев

Я не звал их в мою  комнату. Они приходили сами. Тревожно и насмешливо принюхивались,  искали изъян, над которым можно будет посмеяться. Слишком пустые стены,  слишком тоскливый вид из окна, слишком продавленный диван… Но что-то еще есть. Мы пока не можем объяснить это словами, но когда подберем нужное слово, обязательно посмеемся. Хоть здесь и невесело у тебя. Я прятал Черную Дыру, загораживал проход, чтобы никто не зашел, не заметил,  не заподозрил… Но они подозревали что-то, вдыхали внеземной воздух и не верили мне. Я спокойно ждал, когда уйдут непрошенные гости из моего дома, который им не нравится. Разве я их звал? Пускай валят отсюда, никто их не звал. И они уходили. Исчезали так же быстро, как и пришли. Но возвращались снова.  Бесцеремонно переворачивали мои вещи, все – вверх дном. Что-то должно-быть не в порядке. Он что-то скрывает.

Но они бы никогда ничего не нашли. Ведь они же не видят глубже поверхности. Ведь они никогда не снимают очки с толстыми стеклами.  Очки, надежно защищающие от реальности. Они видят все, кроме нее. Вещи, даже сказанные кем-то слова. Но только не реальность. Когда я наконец это понял, я перестал прятать Черную Дыру. Конечно, кое-что изменилось. Они хоть и были слепыми кротами, но еще острее почувствовали неприятную смутную, засасывающую тяжесть. Наощупь они приблизились к моей стихии и заглянули в Черную Дыру, забирающую в себя все, что к ней приближалось. Им не следовало бы этого делать. Не нужно было связываться со мной. И где они теперь? Их закрутило, унесло в саму бесконечность. Они потеряли свое лицо, форму, данную им при жизни. Все. Слилось  единый хаос. Из моей комнаты они больше не вышли…

Я прячу Черную Дыру под покрывалом с кровати, чтобы они ее не нашли. Когда найдут будет слишком поздно. Их будут искать родители, поднимется шум. Мне этого не надо. Я  ничего не смогу объяснить. Куда они пропали?  Как я скажу их родителям: простите меня, но они сунули свой нос, куда не надо и исчезли в Черной Дыре, а ведь я этого не хотел? Кто мне поверит?!

Я берегу весь мир от Черной Дыры в моей комнате. Почему она появилась именно в моей комнате, почему всех так тянет туда, я не могу объяснить до конца. Это безвыходная ситуация. Я даже не могу им сказать: не приближайтесь к тому покрывалу, иначе вы все исчезнете в Черной Дыре. Они только посмеются. И обязательно захотят проверить. Тогда они поднимут покрывало… Лучше об этом не думать. Уходите! – кричу я. И они уходят, все. Исчезают так же быстро, как и пришли. И вот, когда наступают сумерки и темнота ночи сливается с бездной моего сознания, я наконец снимаю покрывало, скрывающее Черную Дыру и лечу. К утру возвращаюсь.

Знаю я, к чему они все стремятся. Лишь бы комната была уютной, обустроенной, красивые обои, столы. Так уютно и надежно все внутри, что не хочется выходить. Прям-таки идеальный космос. Никаких черных дыр. И бездны. Кругом  прочные стены, надежная защита. А что там, за стеной? Сны. Сны. Хаос в общем. Никто не выходит из своих стен. Слишком хорошие срества связи, чтобы покидать эти стены.

Я не забочусь о красоте моей комнаты. Комната кажется закрытой, безжизненной. Окна наглухо заколочены. Свет с улицы не попадает. Там за стенами моей тюрьмы жизнь бьет ключом. Но она не интересует меня. Никто не знает, что это лишь мнимая закрытость моего дома. Никто не знает о Черной Дыре, куда я проваливаюсь по ночам. Это дыра в бездну. Как только я закрываю глаза, исчезает свет и звук. Появяется черная точка. Она расширяется. Превращается в Черную Дыру. Потом – в бездну. Миг. Вспышка. Нет больше ни черного, ни белого. Ни света и тьмы. Только бездна. Я лечу в нее. И все исчезает. Все, что беспокоило меня днем: вещи, люди, слова. Все это остается в стенах моей закрытой комнаты. В ней я прячусь от дневного света, шума, пыли, пустословия.  Днем я веду себя как типичный затворник. Но это только днем. Никто не знает о Черной Дыре в моей комнате. Это выход за Стену, прочь из замкнутого пространства тюрьмы. Я лечу вниз…

Бездна – единственная реальность. Все остальное- иллюзия. Иначе, зачем мне заколоченные окна. Надежная звуко- и светоизоляция. А в их окна падает солнечный свет. Только зачем мне такой свет, который пропущен сквозь фильтр вашего мутного стекла. Это тоже не свет, а иллюзия. Лучше совсем не видеть его.

Тот, кто разобьет толстое стекло обыденности, ощутит страшную тоску, потому что в этот момент он вскроет Черную Дыру в своем сознании. Это крайне болезненная операция. Но ее проходит каждый из нашей касты. Если ты хочешь увидить реальность, придется терпеть боль. Потому что в момент вскрытия ты ощутишь, что окружающий мир, хотя и реален, вещественен, конкретен, но это все же не твой мир. Он слишком несочетаем с Черной Дырой в твоей голове, откуда ты как через почтовый ящик получаешь сигналы. Так несоединима эта пустая, замкнутая клетушка с черной бесконечностью вселенной, с выходом в Бездну. Обычная, скучноватая комната с облезлыми обоями. Настораживает только ледяной ветер, гуляющий по ней. Откуда бы ему взятся?

В детстве я ощущал таинство опускания писем в ящик. Это было какое-то ритуальное действо. Я понимал, что это не просто ящик, а Сеть. Единая Сеть, связующее звено между людьми. Миллионы людей связаны этой Сетью. И я тоже звено одной цепи. Это были не мысли словами, только ощущения, которые я сейчас пытаюсь воплотить в словах. Мне казалось, что почтовый ящик, синий, железный, маленький, не имеет дна. Он никогда не кончается как круг. Письма исчезают в нем и загадочным образом оказываются в другом городе, даже в другой стране. Как так получается? Если бы мне рассказали про почтовую машину и пр., я бы не поверил. Я верил только в то, что чувствовал сам. Ящик не имеет дна. Это Сеть. Поток, который связывает людей. Поэтому мне было страшно опускать письмо в ящик. Мне казалось, произойдет что-то неотвратимое. Как будто я бросаю на середину течения реки чужую жизнь. Все, что бросают в этот ящик тут же эхом откликается на соседних материках. Где-то на островке в Мировом Океане плачут голодные аборигены. У них пропала вся рыба. Это я поимал себе на ужин маленького карасика. Кто-то полил цветочки в комнате. Пересох мировой океан. Я – причина всего. На мне лежит ответственность за всю планету. И это не мания величия. Все  связано. Страшно думать, что и я тоже звено этой цепи, и стоит мне шелохнуться, стоит сделать шаг, как весь мир полетит в тартары. Чем больше я в это верил, тем больше подтверждался в своих догадках. Это тоже Закон Единой Сети. Твои мысли передаются по проводам в Центр. Там перерабатываются в понятный им код. И реализуются. Это действительно так. Черное пространство внутри ящика было пространством межмирья. Между миров. Между моим миром и миром того, кому я писал. Это связующее звено. Один мир не похож на другой. Законы наши различаются. Могут не совпадать, но трагедии случаются редко. Главное не остаться в этом межмирном пространстве. Не остаться в пустоте. Надолго ты не можешь там зависнуть: упадешь в Бездну. Так вот случилось, что я остался там надолго. Залез в почтовый ящик. И полетел вниз. Два светлых мира, и между ними трещина. Черная дыра.  Щель почтового ящика, куда падает сигнал. Сигнал – письмо, “бутылка” с письмом совершает круговорот, длинный путь. Но иногда происходит сбой: письмо не доходит по назначению. Куда оно девается, не знает никто. Поэтому люди боятся сами залезать в почтовый ящик и отправляют письмо, слово. Если пропадет не так страшно. Я рискнул и отправил сам себя вместо письма. И пропал в черной дыре. Меня больше нет. То, что вы видите: только моя оболочка. Остальное черная дыра. Я лечу вниз в бездну. И ничто не остановит меня. Есть только этот бесконечный полет. Долетишь ли ты до назначенного пункта?

Я не захотел подменять на вещь (письмо) звено единой цепи. Я хотел сам быть этим звеном. Я хотел сам пройти все пути, по которым идет письмо. Рухнуть в Черную Бездну, пронестись через темные потоки времени и дойти до адресата. Я сам стал Единой Сетью…

Кондиционера в доме нет. А на улице тепло и солнечно. Почему в этой комнате так холодно? Ко мне уже почти

никто не заходит. Я уже не гоню их, не тороплю. Они уходят сами. Даже если на улице страшная жара, они все убегают от ледяного ветра из Черной Дыры.

 декабрь, 2010