По роду деятельности я лучше знаю настоящую жизнь страны, чем большинство моих друзей и знакомых.
Кроме того, что я стал доморощенным социологом, у меня бывают очень интересные встречи.
Например, недавно мы ликвидировали один сахарный завод, и на совете кредиторов я познакомился с космонавтом. У него был достаточно большой пакет, но уже не было денег на нормального юриста.
Как – то так я и представлял себе встречу с обломком империи. Я хотел напиться с ним, вспомнить кухни, которые я не застал.
Но он, напротив, был очень доволен жизнью, и с оптимизмом смотрел в будущее.
В таком настроении я приехал в санаторий под Киевом. У нас был на него клиент, и меня пригласил директор просчитать такую схему, чтобы никому ничего не досталось.
Когда мы закончили рисовать квадратики, он обратил внимание на мой усталый вид:
-Не хотите у нас передохнуть на выходные? (а была пятница) Чем мы располагаем вы уже знаете, ощутите, так сказать, наш сервис. А я вас поселю в 12-й номер.
-С удовольствием, только у меня в воскресенье встреча. Поэтому я раненько от вас уеду.
-Давайте так. Я счас позвоню, чтоб вам приготовили сауну, массажиста. А завтра походите на процедуры.
-О.К.
Я вышел в приемную и позвонил:
-Ирочка, я задерживаюсь,- сказал я сестре – конечно, блондинка и грудастая. В воскресенье буду.
Я сделал еще пару звонков, когда за мной зашла сестричка, и повела в номер.
-Вам у нас очень понравиться. Тут, видите, даже какой замок – вручила она мне магнитную карточку – я за вами зайду, когда сауна протопится.
-Нет – сказал я – мне тут скучно будет одному. И поспать не удастся. Так что я пойду осмотрюсь.
-А что тут смотреть? У нас старушки и старички одни. У них в фойе танцы сегодня.
-Вот я и потанцую.
Она на меня странно посмотрела и пропустила в дверях.
-Посмотрели бы лучше телевизор – буркнула сестра.
Я спустился с ней к центральному входу.
-Сауна налево, в том крыле.
-Через полчаса нормально подойти?
-Можно даже раньше.
Я присел на диванчике и, улыбаясь, огляделся. Когда-то моя бабушка отдыхала в таком санатории, и этот запах нафталина, сладких духов, плавные неловкие движения, ассоциировались для меня с детством.
-Вы к кому-то приехали? Позвать? – спросила меня сухая женщина в костюме.
Она почти угадала мои мысли, и я улыбнулся еще щедрее:
-Нет, спасибо.
-Просто отдыхаете?
-Да.
-Вам с нами скучно будет. Тут нет никого моложе 60-и.
-Ну, почему же скучно. Наоборот. Моему отцу 65,а мне с ним интересно.
Зазвучал вальс.
-Хотите потанцевать? – спросил я.
-Ой, ну что вы – я уже лет 20 не танцевала.
-Ну и я тоже не самый лучший танцор. Прошу вас.
-Да – сказала она.
Я осторожно обнял ее тоненькое тельце и повел.
-Как вас зовут?
-Лидия Григорьевна.
-Я Вадим.
-Очень приятно.
-Лида, с кем это ты танцуешь, молодым – красивым?
-Вот, нас разбавили молодежью. Вы будете нарасхват – шепнула она.
-Я – вдова полковника КГБ. Уже четыре года, как его нет, Михаила. Вот, выбили сюда путевку – рассказала она, когда мы присели. И всплакнула. Платочек Лидия Григорьевна достала из черной сумочки с квадратными застежками.
«Какой супер» – подумал я.
-А вот эта женщина, которая нас окликнула, это Наталья Павловна. У нее муж был секретарем обкома партии.
-А это кто? – показал я взглядом на старушку в черном, которая стояла у колонны, как Чаадаев.
-А это наша змея местная.
-Чего так?
-Задавака – совсем по-детски ответила она.
-Ну, что, я пойду, Лидия Григорьевна.
-Вы нас покидаете?
-Я вернусь.
В сауне хорошо. Массажист был весь в угрях, и нервно потирал руки.
Меня ждал директорский халат, свежие веники и две бутылки «Хайникена».
-Ну, мне столько не выпить. Угощайтесь.- он потер руки ,взял пиво и поставил его в холодильник:
-Потом выпью – ответил он на мою гримасу – не хочу потеть.
У меня не было шампуня, голову я не мыл, и после сауны выглядел комильфо.
В фойе пела Алсу, верхний свет был выключен, и по стенам плясали цветные пятна.
Я заметил на диване ту саму старушку в черном и подсел к ней:
-Скучаете?
-Провожу время. Единственное, курить охота.
-С удовольствием составлю вам компанию. Покажете, где?
-Хорошо, но предупреждаю, у меня нет сигарет.
-Я курю. Но, извините, ради Бога, я вас угощу только, если вы мне пообещаете, что вам можно по состоянию здоровья.
-У меня просто нет денег.
-Это общая проблема – сказал я, настроившись на ее деловой лад, и встал.
Она провела меня под лестницу:
-Здесь можно курить.
-Я чувствую. Прошу вас – протянул я ей пачку – кстати, я Вадик.
-Ленина Васильевна.
-Очень приятно.
-Вы сюда к директору? – спросила она.
-Да.
-А это правда, что санаторий продают?
-Ну, не совсем так. Он – банкрот, так что, я думаю, сезон проживете без изменений.
-Is it a joint – stock company, I think?
-No. A western jurisprudence doesn’t know such pattern of ownership. It’s a collective enterprise.
-You have a good pronunciation, you know?
-But I have a few practices.
– Простите, я просто, в последнее время, говорю по-английски только сама с собой. А отвечаю по-немецки.
-Вы – преподаватель?
-Нет, военный переводчик.
-А в Киеве у детей, на пенсии?
-Я не киевлянка, я живу во Львове.
-Понял.
-И детей у меня нет – вдруг сказала она – был, но не родился.
-Выкидыш? – спросил я, здраво рассудив, что об аборте она бы не сказала.
-Немец ударил в живот.
-Во время оккупации?
-Да, во время войны. Но не на советской территории.
-Вы разведчица?
-Ну что вам сказать, почти диверсант.
Мы посмотрели в пол.
-Вы были в армейской разведке?
-Слушайте, молодой человек. Может, вы и мне и выпить нальете? Тут рядом есть киоск.
-Зачем же киоск? У меня в машине есть бутылка. Она, правда, теплая, но, по крайней мере, мы с вами не отравимся.
-Давайте, а?
-Какие вопросы. Ждите меня в зале.
Я сбегал к машине, потом зашел в киоск, купил томатный и вишневый соки и какое-то печенье.
Она сидела на том же диванчике.
-Идемте?
Ленина Васильевна улыбнулась и подала мне руку.
-Хорошо здесь у вас – сказала она, когда, управившись с замком, мы попали в номер.
Я тактично отмолчался.
-Присаживайтесь. Водку в холодильник – по пути я закрыл дверь в спальню, чтобы туда никотин не шел.
-А вы чем занимаетесь?
-Директор фирмы.
-Знаете, я до сих пор не могу привыкнуть говорить на родном языке в свободной стране.
-Есть современная версия, что в мире нет свободных стран.
-Это они с жиру бесятся. А вы мир посмотрели?
-Комси – комса – сказал я.
-А где бывали?
-Европу всю объездил. Был в Америке. До Востока не добрался.
-Я тоже, я ведь германистка.
-А вы? – спросил я, наливая.
-Где я была? В Германии. Но войну я начала в Польше. Впрочем, тогда это было генерал – губернаторство.
-Конечно. За вас.
-Спасибо.
-И всю войну там?
-Нет, не всю. С 42-го партизанила здесь у вас, на Украине.
-Там потом с округом и остались?
-Ну, тогда не было округов, тут фронты были. Я с ним и ушла на Запад. А Львов – это уже потом.
-А когда войну начали?
-25-го июня.
-Ого, с самого начала.
-Да, меня сам Жуков на войну отправлял.
-Вот это да.
-Да, он тогда был начальником генштаба. А нас – выпускников иняза ему представили перед заброской в тыл врага. Ну, наливайте.
-Обязательно.
-Вы знаете, это невероятно, но я ведь о вас читал. Да, в мемуарах Жукова.
-Ох, не напоминайте, – устроилась она поудобней – там с этими мемуарами целая история. Я ведь одна выжила. А «Воспоминания и Размышления», если честно, прочла уже незадолго перед его смертью. Понимала, как они написаны.…Но меня нашли.
-Да! И, что он, увиделся с вами?
-Молодой человек, наливайте.
Мне захотелось тоже чем-то поделиться с ней. Я рассказал о том, как измучила меня бывшая жена, и о том, что у меня есть сомнения в отцовстве.
-Вы знаете, вашей нации свойственно такое пиитетное отношение к отцовству. Ну, не возмущайтесь, не надо. Я же интеллигент. Вы, может, потому, так и нравитесь женщинам.
-А он, отец вашего ребенка, был еврей?
-Ну что вы, просто у меня разные бывали. И евреи. А это – нет. Партизан был. Николай.
-А, что, евреев – партизанов не было?
-Были. Но этот был чистый русак.
-Окруженец?
-Ну, вообще-то, да. Хотя он потом и к Ворошилову летал, вообще после войны стал большой шишкой. Воспоминания оставил: « ».
-Не читал.
-Немного и потеряли.
-Обидел он вас.
-Ну, как вам сказать? Я его очень любила.
-А он вас предал.
-Нет, там не предавали.
Я налил.
-Чтоб в мире было меньше подонков – с воспоминаниями сказал я.
-Он не подонок. Просто – жлоб. Я, когда на Украину попала, сначала в … жила. Там с ним и познакомилась. Он приходил в город. Это уже 42-й был. Время Сталинграда. Все нервничали, ждали. А у него новости с пылу с жару.
-А когда в отряд попали?
-Когда ему жизнь спасла.
Мы помолчали еще немного, а потом она рассказала:
«Я жила у одной женщины, почти на окраине городка. У нее была смена в больнице. Мы и остались с ним вместе ночью. Я уже беременная была. Очень нервничала всю ночь, ходила воду пила. А он спал. И вот я прилегла, и уже почти задремала, как услышала сначала шорохи, а потом – шум от выбитой двери и крики по-немецки. И, почему-то, сразу в залу бросилась. А там – уже они. Один меня ударил, и в спаленку мою. Мне даже не больно было, ничего не почувствовала, только энергия такая меня охватила, что я выбила стекло и выпрыгнула во двор. На мне только валенки были и ночнушка. Побежала я сначала к лесу. А потом подумала: что же это я? там же мой любимый человек.
А у меня был автомат, в сарае, с другой стороны дома, там немцев не было. Вообще, я как потом вспоминала, снаружи только один был, остальные Николаем занимались. И я вернулась».
Я никогда не видел этой женщины молодой. Мне не довелось даже посмотреть на ее фотографии. На следующий день мне все показывали альбомы, а она его не привезла.
Поэтому я представляю эту сцену с другой женщиной. У нее нет лица. Но я вижу ее колени между краем ночной рубашки и валенками.
Это – очень сильная фантазия. Пробуждает бессилие ее эмоции.
Что же должен чувствовать такой человек?
И что я расскажу своим детям?
2002 год.