По статистике из десяти человек, попавших в больницу трое в ней и умирают. И тем странно, что статистика эта распространяется на все больницы стран Европы и Америки, то есть по убеждению многих – стран цивилизованных и развитых. Что может быть тому причиной – бог весть. Может лекарства, которые принимают больные, изготовлены не для того, чтобы лечить этих больных, а для того только, чтобы эти лекарства покупались, и тем самым умножалось богатство фармацевтических магнатов. Может, врачи в нынешних больницах неграмотны во врачебном деле, безответственны и беспечны. Может так распряжено свыше, дабы хоть как-то унять умножение людей – я не знаю.
Сегодня я хочу рассказать вам, о том, что узнал и что услышал в одной из больниц, расположенной на Североамериканском континенте. С тех пор прошло несколько лет. Печальная статистика, приведенная мною выше, не изменилась, но услышанное мною позволяет мне думать, что в самом скором времени цифры в ней будут меняться и меняться в лучшую сторону. Конечно, еще несколько лет, после того, как цифры статистики начнут меняться в лучшую сторону, мы все еще будем слышать о трёх людях из десяти, умирающих в больницах. Но это нормально, поскольку цифра три из десяти есть лишь математически сокращенная дробь от цифры в несколько сотен миллионов человек, по той или иной надобности ежегодно посещающих больницы. И только тогда, когда в год в больницах умрет на десять-двадцать миллионов человек меньше, чем в предыдущие года, мы, а скорее уже наши дети, сможем услышать, что в больницах умирают всего два из десяти попадающих в них человека.
Может быть и вам, мой дорогой читатель, после прочтения этого рассказа позволено будет думать, если на то будет ваша воля, что цифры печальной статистики в самом скором времени начнут меняться в лучшую сторону. Или же вы просто вместе с героем моего рассказа, всего лишь минутку, помечтаете о том, как когда-нибудь врачи смогут лечить любую болезнь и любое увечье человека, о том, что когда-нибудь будет найден способ задержать старение на много-много лет, о бессмертии человека…

* * *

Заведующим ординатуры отделения общей практики в той больнице, о которой пойдет речь, был доктор Кокс. Кроме того, он сохранял за собой место в штате врачей общей практики. Таким образом, для всех ординаторов общей практики той больницы он был не только учителем, но и наставником, виделся с ними каждый день и вообще в глазах каждого из них являлся цельной и неотъемлемой частью того места, которое со временем волей или неволей становилось их домом. Но для абсолютного большинства, на деле не такого уж и дружного коллектива ординаторов, доктор Кокс был самой ужасной его частью. Разумеется, все без исключения ординаторы признавали его авторитет и уважали его и даже больше того – восхищались им, как маленький мальчик, скачущей на палочке не может не восхищаться жокеем, скачущем на вороном рысаке, захватывающими дух прыжками перепрыгивающем через все барьеры и оставляющим далеко позади всех остальных жокеев. Однако же степень недовольства ординаторами, которую он выражал ехидными замечаниями, злобными окриками, порой, надо признать, откровенными оскорблениями, приводила растерянных ординаторов сначала в недоумение, потом, в них закипала злоба, а затем после того как главврач больницы отверг все их жалобы и просьбы принять меры и прямо заявил, что если кому что в его больнице не нравиться, то тот может смело убираться ко всем чертям, а что касается него самого, так он скорее расстанется с десятью ординаторами, чем с одним доктором Коксом – страх перед последним до дрожжи в коленях (читателю, должно быть, известно, что в коленях сосредоточен страх смерти человека). Быть может если бы главврач сказал бы, что лучше расстанется не с десятью, а к примеру – с тремя ординаторами, то нашлись бы еще отчаянные головы, которые продолжили бы борьбу с тиранией доктора Кокса. Но цифра в десять ординаторов подавляла волю каждого ординатора. Означало ли это, что доктор Кокс работал за десятерых? Не думаю. Но возможно, главврач больницы имел ввиду, что один доктор, быть может, даже не обязательно Кокс, стоит десяти плохо подготовленных и ленивых ординаторов. Но такая мысль никому из ординаторов в голову не пришла. Возможно потому, что все они без исключения были первоклассно подготовлены, и среди них совсем не было ленивых. Так или иначе, для многих из ординаторов дело кончалось тем, что при виде доктора Кокса они дрожали от ужаса и часто даже приходили в совершенную негодность. Но с некоторых пор давление доктора Кокса на ординаторов непонятно почему стало ослабевать, и у многих из них ужас перед ним постепенно сменился раздражением. В конце концов, набравшиеся смелости ординаторы решились заявить о своих претензиях доктору Коксу лично. Для этих целей общим собранием ординаторов был назначен один из ординаторов, которому по известным только самим ординаторам приметам, доктор Кокс благоволил более всего.
В тот памятный день, назначенный ординатор оставался в больнице на ночном дежурстве. Ему было известно, что сегодня доктор Кокс уйдет домой где-то в районе девяти вечера. Это тот самый час, когда больница ненадолго как бы вымирает, потому что её дневная жизнь уже кончилась: административное крыло закрыто, оттуда не доноситься не звука; многие кабинеты заперты; не гудят ни рентгены, ни томографы, ни пылесосы уборщиков; длинные коридоры погружены во мрак; стойки медсестер и столовая опустели; в то время как ночная жизнь больницы с её ножевыми, пулевыми ранениями, тяжелыми побоями, алкогольными отравлениями, наркотическим бредом, воем, стонами, проклятиями, лужами крови и рвотными массами, поддатыми санитарами скорой помощи и изуродованными жертвами ночных лихачеств на дороге – еще не началась.
Ординатор точно знал, каким путем доктор Кокс покинет больницу, потому что за десять месяцев, что ординатор работал в этой больнице, доктор Кокс ни разу не покидал ее иным путем. На маршруте его следования ординатор притаился в засаде за опустевшей стойкой медсестер. Часы пробили ровно девять. Прошло несколько минут. Бедный ординатор так перетрусил, что уже готов был вернуться в комнату отдыха, но тут у него завибрировал телефон – должно быть кто-то прислал ему SMS. Пока тот шуршал штанами, извлекая из них телефон, в конце коридора хлопнула дверь; ординатор осторожно выглянул из-за стойки медсестер – с той стороны коридора, где хлопнула дверь, стремительно двигалась темная фигура. Не возможно было с такого расстояния и при таком освещении разобрать лица, но не узнать походку доктора Кокса, даже на таком расстоянии и при таком освещении – было уж совсем никак невозможно. В пустом коридоре гулко разноситься звук шагов, сердце ординатора едва не выпрыгивает из груди. Еще чуть-чуть, так, так – пора! Не робеть! Go! Go! Go!
Ординатор выскочил из-за стойки медсестёр и бросился наперерез спешащему домой доктору.
– Доктор Кокс! Я хотел с Вами поговорить!
– Новичок, если не уйдешь с дороги, то моя нога поговорит с твоими яйцами.
– Доктор Кокс, у меня действительно важный разговор – уделите мне хоть одну минутку!
– У тебя десять секунд.
– Доктор Кокс, я говорю от имени всех ординаторов. Вы каждый день орете на нас, кричите, что мы все лентяи и ничего не умеем делать, но ведь это не так. Мы много работаем, да много еще не умеем, но мы все стараемся и если Вы перестанете нас прессовать, то мы будем делать меньше ошибок, быстрее учиться, да и вообще – больше любить это место, а ведь это тоже важно, потому что…
– Новичок, твои десять секунд кончились полминуты назад, но я все же кое-что тебе скажу. Я ору и прессингую вас, потому что когда я был ординатором, я всю неделю работал в три смены и спал перед рассветом где-то с трёх до половины восьмого утра. Я каждую процедуру отрабатывал до автоматизма. И совершив какую-нибудь ошибку или встретив затруднение, работая с пациентом, я подбирал все аналогичные случаи болезни и также отрабатывал их лечение до автоматизма. Ну, и, конечно, при этом не стоит забывать о том, что, придя из института в больницу, я уже знал больше, чем добрая половина её «дипломированных» врачей. И в редкие минуты забыться – в основном сидя на унитазе или клюя носом над тарелкой, другого времени у меня просто не было – я мечтал о том, что когда-нибудь стану супер врачом и смогу спасти любого человека, мечтал о том, что изобрету вакцину от старения или открою секрет бессмертия. Вы же лентяи, не знаете и того, что знали те «дипломированные» специалисты, которых я обогнал, не выходя из института и даже пальцем не шевелите для того, чтобы набить руку в том, что по идее уже должны уметь. И в те бесконечные часы мечтаний, которым вы придаетесь до потери сил, вы мечтаете о шикарных машинах, виллах на берегу моря и еще бог знает о чем, что можно купить за большие деньги. За деньги, которые вы будете получать, став врачами. И каждый из вас будет получать эти деньги. По статистике из десяти больных, попадающих в клинику, трое в ней и умирают. Но вам этого будет достаточно, чтобы, получая такие деньги, чувствовать себя хорошими врачами. Но, ведь этого не достаточно, Джон? Не так ли?
Он качает головой, обходит застывшего ординатора и медленно уходит. В погруженном во мрак длинном коридоре отчетливо и гулко раздаются его неровные шаги и слышно, как он что-то бормочет себе под нос.

конец