Антон и Воха – лётчики.
Однажды они купили небольшой подержанный самолёт, и, обучившись всем премудростям лётного дела у Николая Ивановича, командира Моспинской школы ОСО, занялись пассажирскими перевозками.
В министерстве транспорта им выдали лицензию на полёты по маршруту Донецк-Киев. На этом маршруте их экипаж считался лучшим, и надо сказать заслуженно – ребята любили небо и обожали свой самолёт.
– Самолёт – это не просто скоростное транспортное средство, а воплощение крайней степени свободы, – говаривал Воха. – Смотри, Антон: штурвал «на себя» – и, пронизывая облака, мы взмываем вверх! Резко «от себя» – и камнем срываемся вниз! Можно ли сравнить ощущение трёхмерной лёгкости и воздушности полёта бабочки с пресмыканием гусеницы? Можно ли сравнить полёт на самолёте с поездкой в приземлённом транспорте?!
В это время, пассажиры «бабочки» думали несколько иначе: нервно теребили в руках бумажные пакеты и с нетерпением ждали, когда шасси лихорадочно запрыгает по бетонной полосе; а, обретая землю под ногами, с энтузиазмом годовалого младенца, без оглядки, семенили прочь от каруселей высшего пилотажа.
К счастью, такие пассажиры встречались крайне редко. Город Донецк славится мужественными людьми: расстояние в 700 с лишним километров для них сущий пустяк, форменная безделица. Эти люди спят в Донецке, а работают в Киеве – там они решают денежные вопросы – потому им так важно лететь каждый день: утром туда, а вечером обратно. Дончане – люди бесстрашные, среди них много выдающихся личностей. Что для них воздушные ямы и перегрузки в 4g? В своей жизни им доводилось справляться с космическими перегрузками и выруливать не из одной западни!
В понедельник, хоть день этот и считается тяжёлым, ничто не предвещало нештатных ситуаций. Антон и Воха, сделали утренний рейс из Донецка с девятью пассажирами на борту и проводницей Галиной. Полёт прошёл успешно: погода стояла безветренная, винтокрылая ласточка грациозно порхала с облака на облако, оба двигателя с упоением пели в воздухе. Ничего удивительного! Стараниями техника Ильи, самолёт пребывал в лучшей форме за последние шестьдесят лет своей жизни. Сбои, конечно, бывали, но надо учитывать, что «Катя» – так они звали свою «бабочку», – была уже бабушкой, и, как гласила легенда, к её созданию приложил руку сам авиаконструктор Антонов!
У Ильи, бессменного механика экипажа, были золотые руки. Перед каждым вылетом из Донецка, Илья измерял давление всех гидравлических систем, ощупывал пульс, слушал сердцебиение двигателей, проверял состояние шасси. А накануне, вечером, Илья установил в самолёте своё ноу-хау – противоугонную систему, коей являлась усовершенствованная автомобильная сигнализация с обратной связью.
По понедельникам, экипаж делал два рейса: утром – в Киев, а в четыре часа пополудни – обратно в Донецк. Поэтому летчики, как обычно, коротали время в кафе терминала «А», где дожидались начала регистрации пассажиров: Антон спал в кресле, прикрыв лицо фуражкой; Воха думал о случайностях; не было лишь Галины – в столичных магазинах началась большая распродажа.
– Жизнь богата всякого рода случаями, – думал Воха. – Одни из них мы называем неудачами, неприятностями. Другие, напротив, кличем счастливыми совпадениями, или улыбками Фортуны. Но во главе всех без исключения счастливых случайностей стоят неприятности и неурядицы. И не будь последних, мы бы не испытывали сладостных минут счастья.
Ровно в три была объявлена регистрация на рейс «1203», Киев – Донецк, и Воха – он был старше и опытнее, а посему считался командиром экипажа, – сказал:
– Пора, Антон. Прогревай моторы, а то будет, как на прошлой неделе – «Катя» не заводится, рейс задерживается. А мне потом отдувайся…
Антон протёр глаза и побрёл на аэродром.
Подойдя к крылатому чуду, он нажал на кнопку брелока, что сверкал в его руке.
– Пик, – сказал брелок
– Щёлк, – сказал замок двери.
Сигнализация работала безотказно. Дверь отворилась, и Антон забрался в самолёт. Он занял кресло пилота.
«От винта!» – мысленно скомандовал Антон и завёл сначала один двигатель, затем – другой.
– Молодец, Илья! Подшаманил таки движки!
Двигатели работали слаженно – раскрутившись, пропеллеры запели в унисон.
– Прогрею минут десять.
Неожиданно Антон краем глаза заметил мальчика, что бежал к самолёту со стороны терминала. Мальчик живо жестикулировал и кричал, но пропеллеры заглушали его крик. Антон пробрался к двери, спрыгнул на бетонку и помахал ему.
Подошел мальчик: веснушчатый, лет семи, в кремплиновых шортах и в красных сандалиях; футболка с надписью «АВВА» была ему велика – обе буквы «А» скрывались в складках, под мышками. Мальчик вытер нос ладонью, склонил голову на бок и стал перекрикивать двигатели:
– Дяденька, а дяденька – покатай!
– Чего?!
– Покатай, дядя…
– Ты что здесь делаешь?!
– Покатай…
– Как ты здесь оказался?!
– Ну, дяденька, покатай!
– Где твои родители?!
– Покатай, покатай!
– Иди к маме!
– Покатай, покатай, покатай!
Мальчуган дразнил Антона.
– Вот я тебе сейчас! – не сдержался Антон и потянулся рукой к ремню. Мальчишка засмеялся, показав два крупных зуба.
«Покатай! Как же! Родители, небось, уже сбились с ног искать его. А вдруг из-за него международный рейс задерживают? Странный малый, и одет как-то не современно. Надо немедленно отвести ребёнка к дежурному!»
– Сейчас в милицию пойдёшь!..
– Не догонишь! Не догонишь!
«Закрою борт, и проучу наглеца!». Антон повернулся к двери.
– Щёлк, – сказал замок двери.
– Пик, – ответил брелок сигнализации, но Антон этого звука не услышал, потому что брелок остался лежать в кабине, на кресле пилота.
Он обернулся, чтобы схватить паренька, но того и след простыл. Антон огляделся, присел – мальчишки нигде не было! Он невольно поглядел на дверь, затем подёргал за ручку. Ручка не поддалась. Дверь в самолёт была заперта. «Катя» довольно вращала своими лопастями.
Антон не растерялся – он точно знал, что второй брелок есть у Вохи, – а потому сразу побежал к зданию аэропорта. – В конце концов, я не виноват. Да, дверь заперта, но сигнализация была установлена только накануне вечером, и что-то там накрутил Илья. А в чём моя вина?

– Движки ревут… пропеллеры вращаются… мальчик сопливый… дверь захлопнулась… брелок оставил… давай твой скорее!..
Воха, знал своего второго пилота, как человека хладнокровного и мужественного, потому, когда увидел его в двери кафе, запыхавшегося и раскрасневшегося, почуял не ладное.
– Я уж думал – угнали.
– Самолёт заведённый, работает, а дверь заперта – всё из-за этого… сопливого…
– Как заведённый? Ты что с ума сошёл?!
– Ну, так, сижу в кабине, оба двигателя запустил, тут, вдруг, малец этот шныряет, я вышел посмотреть, ну и захлопнул дверь, а брелок внутри остался, на кресле лежит…
– Бред, – Воха почесал в затылке. – Антон, ты понимаешь, что второй брелок я тебе дать не могу? Галина задерживается – в городе пробки.
Воха набрал номер Галины.
– Галюсик, где ты сейчас?.. Проблемка… Антон запустил двигатели, а дверь захлопнулась… Брелок в кабине. Мы не можем попасть в самолёт… Регистрация закончилась… Нет, брелок в той сумке, что ты взяла… Как? Не брала?.. – Воха побледнел. – Ладно, давай, приезжай скорее.
– Антон, Галина не брала сумку. Ты, случайно, не видел её зелёную сумку в кабине?
–… случайно видел. Я ещё подумал: чего это Галина оставила свою зелёную сумку?
– Зелёную сумку! – передразнил его Воха. – Всё ясно: ты запер в самолёте оба брелока!
– Воха, через полчаса мы должны вырулить на взлётную полосу…
– Скорее к самолёту!
Когда они примчались на лётное поле, их любимец, крылатый ястреб, стоял среди десятка других железных птиц. Те – отдыхали и грели дюралевые спины на солнце, а этот – гордо вращал пропеллерами, готовый взвиться по первой команде.
– Антоха, чего делать-то будем?
– Надо звонить Илье, он – голова, что-то придумает.
– Илья, у нас проблема.
– Что случилось?
– Дверь захлопнулась. Оба брелока сигнализации заперты в кабине, а двигатели заведены и работают.
– Ну, вы даёте, мужики!.. Даже не знаю, что делать… Мне надо подумать…
– Слушай, Илья, говорят, что можно управлять сигнализацией дистанционно, по радио-частоте. Я в Интернете читал. Может, через сотовый телефон попробуем?
– Давай… – сказал Илья, но особого энтузиазма в его голосе Воха не почувствовал.
– Тогда я взберусь на самолёт, и приложу телефон к стеклу, а ты нажимай кнопку на брелоке, хорошо?.. Антоха, подсади меня к кабине… вот так.
Кряхтя и чертыхаясь, Воха взобрался на фюзеляж. Он устроился поудобней и, дав команду Илье, приложил телефонную трубку к стеклу.
Дабы не приводить в смятение образованного читателя, отметим, что описание данного метода, действительно, присутствует (на некоторых мало-популярных страницах) в сети Интернет. Человеку здравомыслящему, абсурдность этого способа, покажется очевидной; тем не менее, тому, кто попал в ловушку безысходности, подобно лётчикам экстра-класса, Антону и Вохе, – этот метод мог показаться чем-то вроде ярко-оранжевого спасательного жилета, к которому пристегнули десантный парашют Д-6. Впрочем, давайте будем к ним снисходительны: лётчики – тоже люди, а человеческая природа такова, что, в минуты крайнего отчаяния, все мы хватаемся за соломинку и запросто висим на ней.
Десять попыток открыть дверь самолёта, находящегося в тридцати километрах от Киева, посредством услуг мобильной связи, из Донецка, закончились безрезультатно. Ещё после десяти попыток открыть злосчастную дверь, с помощью нецензурных кодовых слов, Воха, будучи от природы лётчиком настойчивым, всё же оставил и эту затею. Пропеллеры однообразно жужжали, неспешно вырабатывая баки топлива.
– При холостом режиме работы, до полной остановки двигателей потребуется 10 дней, 15 часов и 48 минут, – посмотрел на свой хронограф опытный лётчик Антон.
– Надо кому-то лететь в Донецк за третьим брелоком, – сказал Воха.
Подъехал жёлтый автобус, с зарегистрировавшимися и, как всегда, ничего не подозревающими, пассажирами. Отворилась дверь и показалась Галина.
– Пусть пассажиры останутся в автобусе, на всякий случай, – шепнула она представителю аэропорта и подбежала к своему командиру.
– Ну, что? Как дела?
– Плохо, – сказал Воха. – Надо лететь в Донецк за третьим брелоком. Галюсик, полетишь?
– У нас другого выхода нет, так получается?
Воха покачал головой. Он отошёл подальше от шума пропеллеров, набрал кого-то по сотовой связи, о чём-то оживлённо говорил.
– Порядок, договорился. Галина, летишь через полчаса рейсом «Донбасаэро». Я сейчас свяжусь с Ильёй. Возьмёшь у него брелок и ближайшим – обратно.
– Илья, встречай Галину. Она вылетает через полчаса. А я возьму на себя пассажиров. Кто там, в автобусе, Галина?
– Да, так… тяжёлый случай…
Воха помедлил несколько секунд возле двери автобуса, соображая, как поделикатней преподнести пассажирам неприятную новость. Можно было сказать вот так: «Уважаемые пассажиры. По техническим причинам наш рейс откладывается на…». Нет, нет, лучше так: «В связи с нелётными погодными условиями в аэропорту прибытия, наш рейс откладывается. О времени вылета будет сообщено дополнительно». И ещё: «Мы приносим свои извинения пассажирам рейса «1203». К вашим услугам буфет, комната ожидания и туалет»…
Воха шагнул в открытую дверь автобуса и от удивления совершенно забыл заготовленную речь. Это вступил в действие закон случайностей. Было ли случайностью, совпадением, что в салоне автобуса сидели лётчики? И что эти лётчики были из Авдеевки? И, что именно оттуда, из Авдеевки, были родом Воха и Антон? Нет, утверждаем мы, – всё это было следствием событий, что произошли с ними до сего момента.
Учёным ещё предстоит разгадать феномен Авдеевки. Авдеевка – небольшой город-спутник Донецка, славится тем, что там есть три чуда. Первое чудо – какой-то энергетический разлом в коре Земли. Второе – завод Коксохим. Благодаря разлому, или химическим реакциям, что протекают на заводе, а, может, благодаря взаимодействию того и другого – мальчики в Авдеевке рождаются очень резвые, румяненькие и визжащие. А когда они взрослеют, то становятся лётчиками.
Авдеевские лётчики известны далеко за пределами своей малой родины. Они имеют природу неусидчивую, характер коксохимический, натуру широкую и развитые способности к полётам. Регулярно, с периодичностью раз в две недели, а то и чаще – это зависит от их финансового положения, – полёт необузданной фантазии заставляет покинуть их мир суеты, и, тогда, они уходят в рейс – лётчики начинают кружить. В своих полётах авдеевские лётчики воплощают невоплотимое, исполняют неисполнимое, соединяют несоединимое: они кружат неспешно, размеренно, степенно, вкладывая душу в каждый зигзаг и поворот судьбы, но делают это азартно, задорно, с энергией школьных лет. Независимо от того, кружат они по одиночке или парами, в тройках или в пятёрках, кружат звеньями или отрядами, – делают они это с полной самоотдачей, и со всеми вытекающими последствиями. А последствия у грациозных авдеевских лётчиков бывают только вытекающими, как и обстоятельства – непременно отягчающими.
Если вам когда-либо захочется покружиться – поезжайте в Авдеевку, присядьте на лавочку, в микрорайоне Химик, и ждите. Вас непременно закружат! Вас закружит пульсирующий ритм Авдеевки, что сочится в полночь неясным полыханием из энергетического разлома. Вас закружит дыхание Коксохима – едва уловимый, чарующий, дразнящий и слегка дурманящий аромат. К вам подъедет голубой трамвайчик, отворится дверь, лётчики подхватят вас под руки и унесут в беззаботное отрочество, туда, где на вас ещё не давит столб воздуха силой в одну атмосферу, и жизнь переливается яркими красками, и мир полон чарующих открытий…
Итак, двое из пассажиров были лётчики-бизнесмены: Жека и Гарик. Они с трудом разговаривали, и держали в руке по откупоренной бутылке «Закарпатского» коньяка. Шли четвёртые сутки их рейса. Рейс был ответственный – всё началось с того, что Жеку «закеросинила» дома жена, а он на неё обиделся и позвонил Гарику: сказал, что едет в аэропорт, и срочно вылетает к нему, Гарику, в Киев. Тот не поверил, но через три часа Жека снова набрал его, и возмущению его не было предела: почему, мол, не встречаешь старого друга – я уже в Борисполе, ловлю такси. Ещё через час Гарик сказал жене, что идёт в кладовую, набрать квашеных помидоров, которые та заготавливала в кадке каждое лето. За помидорами он не пошёл – у парадного Гарика ждал Жека. Друзья сели в такси и ушли в рейс.