-Богдан, не хотел тебе говорить в день свадьбы… Словом, ты знаешь, что у твоей новоиспеченной жены есть дочь? – мой коллега по работе просто пригвоздил меня к водительскому сиденью.
-В смысле? – отказывался я слышать такую новость.
-Моя жена, увидев твою Таню на вашей свадьбе, шепнула мне на ушко:
-Интересно, а жених знает, что у его невесты растет дочь в детдоме?
-Представляешь, Богдан? Я, чуть за столом не поперхнулся салатом. Жена говорит, что лично оформляла отказ от новорожденной девочки. Моя Вика – врач в роддоме. А запомнила твою Таню по родимому пятну у нее на шее. Еще сказала, что Таня назвала дочку Оливией и дала свою фамилию. Кажется, Василевская. Это было лет пять назад. – коллега увлеченно смотрел на мою реакцию.
Я в ступоре сидел за рулём автомобиля. Вот это известие!
Решил, что сам проясню ситуацию. Не хотелось верить в подобное. Безусловно, я осознавал, что Таня – не восемнадцатилетняя глупышка, ей на момент замужества было тридцать два года. У Тани до меня, естественно, имелась какая-то личная жизнь. Но зачем же отказываться от собственного ребенка? Как потом жить с этим?
У меня такая должность, что я через знакомых довольно быстро нашел детский дом, в котором воспитывалась Василевская Оливия.
Директор заведения вывел ко мне веселую девчушку с лучезарной улыбкой:
-Знакомьтесь, наша Оливия Василевская, – директор обратился к воспитаннице, – сколько тебе лет, детка, скажи дяде.
Невозможно было не заметить ужасное косоглазие у девочки. Мне стало жалко девчушку. Я уже считал её родной, прикипел душой. Ведь, эта крошка – дочь моей любимой женщины! Бабушка каждый раз повторяла:
-Дитя, хоть и криво, а отцу с матерью – диво.
Оливия смело подошла поближе:
-Четыре годика. Ты мой папа?
Я стушевался. Что ответить ребенку, который в каждом мужчине видит папу?
-Оливия, давай поговорим. Ты хочешь, чтоб у тебя были мама и папа? – конечно, глупый вопрос я задал. Но мне уже хотелось обнять эту миленькую девочку и немедля утащить к себе домой.
-Хочу! Ты меня заберешь? – Оливия вопросительно и проницательно посмотрела прямо мне в глаза.
-Заберу, но чуть позже. Подождешь, зайчик? – мне хотелось разрыдаться.
-Подожду. Не обманешь? – Оливия стала серьезной.
-Не обману. – я поцеловал девчушку.
Вернувшись домой, я обо всем рассказал жене.
-Танюша, мне все равно, что у тебя было до меня, но Оливию нужно срочно забрать. Я её удочерю.
-А у меня ты спросил? Хочу ли я эту девочку? Да она еще и косоглазая! – Таня повысила голос.
-Это же твоя родная дочка! Я сделаю Оливии операцию на глазках. Все наладится. Девочка – прелесть! Ты в нее сразу влюбишься. – меня очень удивила позиция жены.
Словом, я еле уговорил Таню удочерить Оливию.
Пришлось с годик подождать, прежде чем мы забрали девочку домой. Я часто навещал девочку в детдоме. За этот год мы сдружились с Оливией и привыкли друг к другу. Таня, по-прежнему, не горела желанием заиметь ребенка и даже хотела приостановить процесс удочерения на полпути. Я настоял все продолжить и завершить оформление.
Наконец, настал тот день, когда Оливия впервые переступила порог нашей квартиры. Всякие мелочи, на которые мы не обращаем внимания, её удивляли, восхищали, радовали. Вскоре Оливии офтальмологи скорректировали работу глаз. Эти процедуры заняли полтора года. Я рад, что моей крохе не потребовалось хирургическое вмешательство. Дочка капля в каплю стала похожа на свою маму Таню. Я был счастлив. У меня в семье две красотки – жена и дочка.
Почти год после детдома Оливия не могла наесться. Она все время ходила и спала с пачкой печенья. Невозможно было отнять эту пачку. У ребенка неизбежно присутствовал страх голода. Таню это раздражало, меня – поражало.
Я все время пытался сплотить семью, но, увы… Жена так и не смогла полюбить собственную дочь. Таня любила только себя, своё “Я” – букву с оттопыренной ножкой.
У меня были скандалы, дрязги, обидные ссоры с Таней. Причина одна – Оливия.
-Зачем ты приволок в нашу семью эту дикарку? Она никогда не станет нормальным человеком! – жена начала истерить.
Я очень любил Таню. Жизни своей не представлял без этой женщины. Хотя, моя мама как-то обронила:
-Сынок, это, конечно, твое дело, но я как-то встретила Таню с другим мужчиной. Ничего не получится у тебя с ней. Таня неискренняя, хитрая, ловкая женщина. Обведет тебя вокруг пальца, не успеешь и оглянуться.
Когда любишь, преград не видишь. Твое счастье светит ярче звезд. Таня была моим идеалом. Трещина в отношениях наметилась, когда в наш дом пришла малышка Оливия. Пожалуй, это она раскрыла мне глаза на истинное положение вещей в моей семье. Я удивлялся нерадению жены по отношению к малютке.
Мне даже захотелось разлюбить Таню, остыть к ней, но не получалось. Друг когда-то посоветовал:
-Слушай, старик, если хочешь охладеть к женщине или девушке, швейным сантиметром обмеряй её. Народная примета как-никак.
-Ты шутишь? – недоумевал я.
-Замеряй обхват груди, талии, бедер. Вот и все, разлюбишь. – мне казалось, что друг насмехается надо мной.
Все же я решил провести незамысловатый эксперимент. Я ничем не рискую.
-Танюша, иди-ка сниму мерку с тебя. – позвал я жену.
Таня немало удивилась:
-Мне можно будет ожидать новое платье?
-Угу. – я уже старательно сантиметром обхватывал грудь, талию и бедра жены.
Эксперимент закончен. Я люблю Таню так же. Посмеялся над издевкой друга.
Вскоре заболела Оливия. Простудилась. Поднялась температура. Дочка ныла, жалко стонала, шморгала носиком. Она ходила по пятам за Таней, крепко держа свою куклу Машу. Я был рад, что вместо пачки печенья, у Оливии в руках появилась кукла Маша. Дочка обожала бесконечно переодевать куклу. Но сейчас кукла была нагишом, а значит, её хозяйка болела, не было силенок одеть. Таня прикрикнула на Оливию:
-Да замолчи ты, наконец. Покоя нет от тебя! Иди спи!
Оливия прижимала к груди куклу и продолжала непрерывно ныть, ревмя реветь. Вдруг Таня выхватила из рук Оливии куклу, подбежала к окну, открыла его и с остервенением выбросила игрушку.
-Мамочка, это же моя любимая куколка Маша! Она замерзнет на улице! Можно, я побегу за ней? – Оливия громко заплакала, метнулась к входной двери.
Я тут же рванул за выброшенной куклой. Лифт, как назло, не работал. Сбежал вниз с восьмого этажа. Кукла повисла на ветке дерева вниз головой. Я её достал, отряхнул от снега. Таявшие снежинки на резиновом личике куклы казались слезами. Пока поднимался по ступенькам домой, думал, поседею.
Поступок Тани не имел объяснения. Я зашёл в комнату Оливии. Дочка стояла на коленках возле своей кроватки. Голова лежала на подушке. Оливия спала, во сне всхлипывала, вздрагивала. Я осторожно положил Оливию на кровать, рядом – куклу на подушку.
Таня безмятежно сидела в гостиной и читала глянцевый журнал, нимало не беспокоясь об Оливии. Вот тут-то моя любовь к жене и кончилась. Высохла, растаяла, испарилась. Я, наконец, понял, что Таня – красивая, но пустая обертка.
Жена, видимо, все поняла.
Мы развелись. Оливия осталась со мной, Таня нисколько не возражала.
…Встретившись позже с бывшей женой, она мне с ухмылкой проронила:
-Ты для меня, Богдан, был всего лишь трамплином.
-Эх, Танюша! У тебя глаза-бирюза, а душа-сажа. – я уже мог спокойно высказать этот упрек.
Таня сразу вышла замуж за успешного бизнесмена.
-Мне жаль её мужа. Такой женщине противопоказано быть матерью. – вынесла свой вердикт моя мама.
Оливия поначалу очень скучала за мамой, хотела хотя бы дотронуться до нее.
Но моя новая жена Лиза сумела расположить к себе Оливию, растопить сердечко. Получалось, что от ребенка дважды отказалась родная мама. Для меня это было немыслимым.
Лиза с огромной любовью и безграничным терпением относится к приемной Оливии и нашему сыну Степке.