Дмитрий Григорьев. Треск веток (рассказ)

«Мне слышен этот треск до сих пор…»

  Вечером ко мне должна была приехать Снежана, в мой родной город Псков. Я пораньше встал, ну как смог. Последующие два дня предвещали быть хорошими. А с другой стороны я не понимал чего ожидать от этих дней. Уверенность заключалось в единственном – я хотел увидеть Снежану и ощутить запах её тела. Чем-то наша романтическая вылазка должна была завершиться. А чем? Думаю, мы оба знали, но не понимали, как именно.

Я заранее обдумал, как её встречу. Заранее продумал пеший маршрут от вокзала до моего дома. Оставалось только скоротать время до вечера. Скажем так, это было не самое приятное коротание. Я читал, пробовал писать, опять читал. Но что чтение, что писанина – всё выходило хреново. Фицджеральд был слишком художественен для этого дня, а моя поэзия тухла на стёртых страницах в клетку.

Я бездумно ходил по квартире. Курил сигареты. Смотрел на пустой район из окна балкона. Чем меня привлекает этот город, так это людской недостаточностью. Вроде день, да и погода прекрасна, но во дворе никого, лишь вдалеке, за углом дома были различимы дети. Пекло солнце и было не совсем приятно курить. Но я курил – время-то надо было скоротать.

Я решил позвонить Вите, как только он проснётся. Помню, со вчерашнего вечера у него осталось вино, которое я так и не выпил. Время всё ползло и ползло, ему был необходим заряд энергии в лице вина. Ведь все мы знаем о быстротечности времени под алкоголем, особенно под таким, как вино – тёплым и кристально вдохновительным. Я вновь покурил, вновь полежал на кресле-мешке. На часах было 15:45. Я позвонил и буквально через 15 минут сидел у бокала с тёплым напитком у Вити на кухне.

Витя выглядел немного разбитым, после нашего ночного выпивания. Именно выпивания, поскольку напиться нам не удалось, как мы то планировали. У меня было никчёмное настроение, страдал сам не зная от чего, да и разговоры пошли, на мой взгляд, чрезмерно беспочвенные и глупые, из-за чего я оделся и ушёл домой, в надежде отоспаться. Чем возможно обидел ребят.

Я извинился перед Витей, сославшись на плохое настроение. На что он ответил:

– Да всё нормально, забей. Мы с Вованом тоже вчера недолго сидели, добили водку и заснули.

Я с улыбкой дитя попивал вино и рисовал мыслями нашу встречу с Снежаной. Думал, во что она будет одета, на сколько будет рада меня видеть и сумею ли я её ещё больше влюбить в себя.

– Сегодня Снежана приезжает?

– Да

– Так может завтра мы все вместе сходим куда-нибудь?

– Вообще-то она приезжает ко мне. И я думаю вас ещё рановато знакомить.

Он посмотрел на меня скрученной миной, отхлебнул у меня вина и пошёл в комнату, включить музыку. Не помню, что была за музыка, но было приятно слышать.

Я опустошил уже два бокала, когда почувствовал прилив веселья в груди. Третий бокал заложил в моём естестве надежду на потрясающую карьеру писателя в дальнейшем. Время действительно шло быстрее. Иногда я даже забывал посматривать на часы.

Мы разговаривали, смеялись и ели – Витя всегда был хозяйственным. Позднее к нам пришёл Вова. Мы вновь смеялись, с ним невозможно не смеяться, пока речь не зашла о споре, по причине которого я вчера и покинул нашу неудавшуюся попойку. Витя начал что-то доказывать, Вова оспаривать, а я допивал вино, чувствуя, как неожиданно нахлынувшая агрессия, уходит под прочный фундамент лёгкости мысли. Тело само хотело плыть по потокам воздуха. Потому я предложил проветриться.

Мы выбрались на улицу. Нежный ветер обмачивал моё тело. Было легко и хорошо. До приезда Снежаны оставалось три-четыре часа. От безделья, навеянного сном города, мы решили пройтись по районам, в надежде увидеть объект нашего веселья – во Пскове единственное спасение от бездействия заключается в смехе, благодаря ему ты ощущаешь надежду на производство хоть каких-то размышлений.

Мы брели по дворам, встречая людей, возвращающихся с работы. Улицы наполнялись людьми, даже воздух менялся. На душе было хорошо, я весь пестрил предвкушением предстоящей встречи. Вино начинало выветриваться, моя походка становилась жёстче, на тело тонным грузом свесилась усталость. Но это не мешало моим друзьям. Они по-прежнему веселились, беззаботно проводя последние дни лета.

Не буду рассказывать, что мы увидели тогда, над чем смеялись, о чём пытались вести интеллектуальную беседу (насколько позволял наш скудный кругозор), упомяну только о разговоре, который камнем засел у меня в голове:

– Постой, если приезжает Снежана, так значит вы потрахаетесь? – с усмешкой на лице спросил Витя.

Читайте журнал «Новая Литература»

– Ну получается так – улыбка разбивало моё лицо. Я был девственником, и потому мысль о предстоящем сексе грела меня. Я жаждал новых ощущений.

– Ну, короче, слушай…

Это всё, что я хотел рассказать про этот разговор. Он был наполнен многочисленными советами, переходящими в шутки. Мало ли меня читает какая-нибудь девушка или того хуже женщина, и наверно не стоит им, а точнее вам, узнавать про все хитрости, коими пользуются мужской пол во время секса. Но поверьте, это целая неизведанная наука, на просторах которой плавает бесчисленное множество начинающих учёных.

Снежана должна была приехать через час, поэтому я сломя голову нёсся домой, чтобы подготовить романтический ужин. Ну как ужин: купил ветчину и вино, а свечи у меня были. Совсем забыл про время! Я не хотел опаздывать на вокзал, поэтому вызвал такси.

Как сейчас помню, на улице стояла лёгкая дымка, в нос врезался запах горелого, видимо не у всех сегодня хороший день. За мной приехал красный Reno Logan, за рулём которого сидел худой мужчина с простоватой внешность и Псковской улыбкой, что притягивает каждого не скоборя.

Он был очень общителен(мне показалось, что он накурился) и за десяти минутную поездку рассказал мне чуть ли не всю свою любовную жизнь:

– А чё на вокзал едешь?

– Девушку встретить… – не люблю разговоры с таксистами.

– Она на Чижике с Питера? понял…. Да, сегодня по заказам чё-то не густо, не люблю я будние дни – он жаждал общения.

Мы проехали Кремль, встали на красном близь памятника Ленину обосранному птицами. В машине стояло молчание, прожигающее комфорт поездки. Вот зачем он начал говорить! Видимо, я должен был поддержать разговор, во всяком случае, мне так казалось:

– А что? По пятницам и субботам у вас больше всего заказов? – выдавил из себя.

– Конечно…очень часто ночью развожу людей по клубам…или наоборот, забираю от туда и везу домой! – он говорил живо и не боясь.

– Ну это понятно – произнёс я в надежде оставить слова во избежание молчаливого жжения.

Видимо я ему понравился. Он продолжал:

– Часто девчёнок с клуба забираю…пьяненькие, все такие весёлые. Разговаривают со мной, просят музыку включить…ну знаешь хрень всякую в общем. Это приятно, потому что чаевые оставляют здоровые, а некоторые вообще номер спрашивают…

– Да ладно? – интересная наверно работа.

Да, приглашают с ними подняться…ну ты понимаешь, там, развлечься…но я отказываюсь, как-то не хочется, думаю, лучше поработаю ещё. А потом жалею. Сука порой так хочется, но у меня же жена, дети…

Мы стояли на светофоре у Детского парка.

– Вчера подвозил одну эстонку…

– Кого?

– Эстонку! Она типо в командировку на пару дней приехала. Она не чё такая: видно, что где-то под сорок, но выглядит заебись, такая подтянутая, с формами. Ну я решил подкатить, думаю, была не была. Разговорились с ней. Сказала, что одна, вот ей типо скучно, города не знает – короче, я ей понравился. Когда мы приехали, она попросила записать её номер. Ну я такой достал мобильник, и она начинает диктовать, а там…пиздец, номер начинается с шестёрки. Я и подумал нахер надо – деньги тратить. Для вида вбил левые цифры, ну и уехал.

– Прикольно – я не знал, что на это сказать.

– У меня же раньше субарик был – начались откровения, – так я там постоянно, – он отпустил руль и начал бить ладошкой по верхней части кулака, – а жена спалила: « Мне неприятно ездить в этом! Продавай нахуй свой трахмобиль!». Ну я и продал. Купил вот эту…

– И как? Всё устаканилось? – я всё ещё не знал что говорить.

– Нет, купил эту и продолжил! – он разразился хохотом. Я усмехнулся

В этот момент я понял, что он не требует от меня поддержания диалога. Ему надо просто говорить, может хвастаться, а может изливать свою душу, фиг его знает.

– А что жена?

– Да развелись мы с ней – на его лице не выразилось ни капли грусти.

Его внешнее спокойствие по поводу морально-бытовых проблем начинало мне нравиться. Его руки принимали вид художественности, а лицо выражало амплуа художника жизни.

– А дети есть?

– Да, от первой жены дочь и от второй сейчас мелкая!

– И как? Вы продолжаете? – не хотелось говорить «ты».

– Только иногда, я же люблю вторую…

Мы подъехали к вокзалу. Я уточнил сколько стоит проезд и спросил будет ли у него сдача с пятисот рублей.

– Блин, слушай, а я не знаю…

– У меня есть двести, просто я бы вам оставил на чай

Он выпучил глаза, изобразив улыбку благодарности.

– А сколько бы оставил?

– Ну рублей сто – не знаю с чем связано, но мне вдруг захотелось его отблагодарить за поездку. Я готов был отблагодарить весь мир.

– Ща, поищу – он начал рыться в бардачке, карманах, всё было в пустую – не, похоже я без чаевых.

Я ему отдал двести рублей. Поблагодарил за поездку. И выходя из машины, заметил, что его улыбка благодарности оставалась на месте, словно ему не нужны были деньги во все, достаточно было слушателя, как я, и парочки вопросов. Он поехал жить дальше своею необычной любовью к жизни. Я проводил глазами уходящие вдаль фары красного автомобиля. Минуту спустя они скрылись в ночи улиц.  Даже не спросил, как его зовут! Пусть будет Андрей, ему подходит.

Я прошёл на платформу. Снежанин поезд прибыл через двадцать минут. Всё это время я думал о чувствах, что вызывает она у меня. Раньше мне случалось чувствовать и радость, и непомерное одиночество. Случалось обращаться и к стеснению. И к моральному поражению духа. Но никогда я не чувствовал столь сильной привязанности к человеку. Привязанность убийственная – хочется жить его глазами, чувствовать его руками. Эта привязанность мучает корни мозга, заполняя всем своим естеством остатки серого вещества. Это потрясающая штука! Жизнь обретает вид существования. И Бог может пойти отдохнуть – больше не требуется его бездейственный взгляд. Никакие раздумья об искусстве, политике и о другой модной канители нас не заботят.  В этот момент мы предоставлены сами себе. И единственное, что нас может остановить от полного погружения в пучину свободы, это только объект привязанности и только запах смерти. Но до встречи со вторым мне ещё далековато – ещё слишком пьян. А первое не так уж обременительно, особенно, если вы способны наслаждаться вашим любимым человеком. Я вот могу! Неожиданно как-то в себе открыл подобную способность.

Я увидел её. Я увидел её очень хорошо, бегущую с объятиями мне на встречу.

– Я скучала по тебе! – сказала она.

Меня всегда удивляла её способность выглядеть. Она часто меняла стили одежды, в каждом из которых умудрялась сохранить свою склонность к мечтаниям. Неизменным оставался только цвет её носков. Иногда он был с арбузом, иногда с какой-либо зверушкой, но основа носка всегда оставалась белой. Как по мне, белоснежный цвет её носков был синонимичен запаху её тела, как бы это пошло не звучало. И я говорю не о запахе её туалетной воды, а именно о запахе тела. Оно пахло свежестью, грацией, нежностью. И даже сейчас: маленькая беленькая кепочка, нежно подведённые брови, футболка, молодёжные брюки и белые носочки, скрытые под адедассовскими кроссовками, покрывающими миловидную стопу – заставляли меня ощущать большее, чем просто радость встречи.

Мне кажется, при каждой нашей встрече, мы так много хотим друг другу сказать, но так много не говорим, что слова, лоснящиеся на наших языках, переходят в молчаливый  диалог, от чего привязанность увеличивается в разы – близко к ощущению полного понимания друг друга. Я давно подметил подобное интересное качество человеческой натуры. А один раз поделился моими мыслями с нею, когда мы стояли у её дома под ярким светом фонаря. Тогда, до нашего первого поцелуя, мы крепко обнялись и я сказал: «Чувствуешь, и слов не надо?».

Мы покинули территорию вокзала, погружая свои молодые тела всё дальше и дальше в пустые улицы ночного города, Я решил провести Снежану по главной дороге Пскова, рассказывая в шуточной форме всё , что я когда-либо слышал , видел, читал про места, встречающиеся на нашем пути. Она посмеивалась, частенько прижималась телом к моей руке, целуя её. Пыталась таким образом избавиться от количества любовного счастья, переполняющего её хрупкое тельце.

Во время нашей прогулки я заметил на её лице нетерпение, но решил это сбросить на «показалось». Сейчас я понимаю, чем то было вызвано. Снежана, как и я, жаждала нашего с ней сближения. Она, как и я, верила: чтобы полноценно воссоединиться с любимым человеком, необходимо взаимно овладеть друг другом, вбирая каждое движение, каждый вздох, выдох. Возможно это связанно с нашей наивностью, а может мы просто хотели в это верить, тем самым оправдывая не столь поскудное желание переспать. То и то предположения прекрасны, поскольку они просты и искренны.

Мы прошли Детский, прошли псковский ЦУМ (странное место), дойдя до Кремля, я предложил спуститься к набережной, сам того не желая. Не мог же я ей сказать: «К хренам этот город, пошли уже домой, я хочу тебя гладить, хочу целовать и обнимать, хочу говорить с тобой шёпотом!». Она согласилась, сама того не желая, не могла же она сказать: «И правда, к хренам! Я люблю тебя, я хочу тебя! Пошли домой!». Интересно почему не могли? Знали же, что хотим одного. Почему не сказали? А лишь поцеловались?

 

Река Великая спала, укрывая звёздное небо от глаз рыб. Лёгкий ветерок гулял по Стенам крепости. Всё пространство набережной занял звук шорканья наших кроссовок об щебень.

– Здесь действительно очень красиво – сказала Снежана, – всё, как ты рассказывал.

Она остановилась осмотреться. Я смотрел на неё. Я осознавал, что самое прекрасное из представленного моими глазам, сейчас держит меня за руку. А насколько она прекрасна, я никогда не смогу выразить и рассказать кому-нибудь. Это меня расстраивало!

– Смотри, как величаво выглядит – показал рукой в сторону громадных стен, окутывающих Кремль.

– Да, я до сих пор не понимаю, как мог построить подобное человек, не имея того, что есть сейчас! – с явным восхищением произнесла она.

Мы шли, держась за руки, волоча своё нетерпение по темноте, прятавшейся за нашими спинами. Прошли ненавистные мне цыганские районы, пару улиц и мы были у моего дома. А вот мы уже и вошли в квартиру.

Я чувствовал лёгкое волнение.  Мы зашли в комнату, возле дивана стояла свеча на икеевском столике, по левую и по правую сторону от которой стояли бокалы, наполненные вином. Также рядом в тарелке лежала ветчина. Снежана обернулась ко мне лицом и заулыбалась улыбкой счастья.

– Дима, а ты такой романтичный! – была слышна благодарность.

Мы поцеловались, отпили немного вина (я переживал, поэтому выпил больше) и занялись сексом. Это было потрясающе: я впервые смог лицезреть прекрасное голое тело Снежаны, я мог целовать всё её тело, провести пальцем по каждому сантиметру, я первый раз почувствовал её по-настоящему, я засовывал член в её тёплое влагалище, я не мог насытиться ею, хотелось вобрать в себя. Не буду описывать, как всё было, со стороны может показаться смехотворным, но для меня и Снежаны это был не просто секс – мы признались таким образом в любви.

После секса, мы курили на балконе – она любит стрельнуть у меня сигарету. Под балконом лежали ветки, по которым ходил мужчина. Создавался треск. Мужчина так яростно бил по веткам, что их треск был таким нежным и многочисленным. Докурив сигарету Снежана пошла в комнату. Я постоял ещё некоторое время на балконе, послушал треск, и пошёл к Снежане. Она спала, а я смотрел на неё.  От сквозняка её грудь покрылась мурашками. Я легонька поглаживал её от шеи до пупка, нюхал волосы, мял их в руке. Я вспомнил Солнечное – пляж. Как я хотел там до неё докоснуться, поцеловать в губы, щёки, шею, хотел дотронуться её лодыжек, но боялся. Меня сковывал страх быть отвергнутым. И как потом, под фонарём, после долгого объятия мы поцеловались. А теперь, мы лежим в одной кровати совершенно голые.

Мы спали в обнимку и проснулись с нежеланием вставать. За окном поливал дождь. Я чувствовал усталость – отходил от перенасыщения ночными эмоциями. Проснувшись Снежана выглядела великолепно: её волосы закудрявились, глаза только проснулись, потому раскрывались по-доброму, и она улыбалась. Прекрасная улыбка! Я ей всегда говорю: «Сонная ты поинтереснее!»

Из дома мы вышли во второй половине дня. Крыши разрывал ливень. Не знаю зачем опять мы сделали то, чего не хотели, видимо надо так.

Вернулись вечером, полностью вымокшие, замёршие и ватные. Знаете, это состояние, когда твоё тело хочет только лежать, а мозг набухает и становиться горячим. Сходили в душ, одели тёплые носки, тело горело, мы сделали пельменей. Как поели, побежали в кровать, укутались в одеяло и принялись смотреть мультфильм.

Снежана заснула, а я смотрел в потолок и слышал треск. Это был ночной треск веток. Не знаю, ходил ли мужчина опять под моим балконом или же это играло моё воображение, не мог проверить – не хотел нечаянно разбудить Снежану. Треск вернул меня к детству. Я вспомнил те ощущения, когда я будучи беззаботным малым приходил после холода домой. Дома тепло, вкусная еда, стоит мой любимый напиток детства снежок. И я поев ложусь в мягкую постель, укутываюсь тёплым одеялом и засыпаю с мыслью беззаботности. Завтра я буду таким же маленьким мальчиком, меня также будут греть своей заботой родители.

Я перевёл глаза с потолка на Снежану, поцеловал её в губы и заснул под нежный треск веток.

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.