Олег Носкович. Тайна жизни, тайна счастья (сборник стихотворений)

Тайна жизни, тайна счастья

 

Что счастье? – жизни чепуха

и просто день осенний,

и просто улица тиха,

особо в воскресенье,

возможность чувствовать и жить,

страданья расставаний.

И только, если рвется нить,

приходит осознанье,

как хрупок солнечный уют

в тени слепого рока,

и счастье – оставаться тут,

а не уйти до срока.

*****

 

Где безмолвье обнимает души,

там, где каждый одинок и наг,

всякий раз – на море и на суше

иль среди исписанных бумаг

Читайте журнал «Новая Литература»

 

есть простор для тайны и открытий, –

прозревая будни и обман,

пробиваться через цепь событий

и словес искусственный туман.

*****

 

За роскошь сомненья заплачено мной.

Слова, как в безлюдной пустыне,

бросаю на ветер – молчанье стеной,

и нет пониманья в помине.

 

Одно остается – мои растворить

невзгоды в палитре заката,

и истин простых путеводную нить

не бросить в надежде когда-то

 

на торжище, где на лукавых весах

торговлю сравняли с искусством,

прочесть в незнакомых доселе глазах

такие знакомые чувства.

*****

 

У нас тепло, и дождь идет,

и ничего не происходит,

и неоконченная повесть

лежит в запаснике и ждет.

 

Молчит забытый телефон,

уютом скован первозданным,

укутан пледом домотканым

с доисторических времен.

 

В пространстве осень за окном

тиха, как школьница опрятна,

и если что-то непонятно,

то станет понято потом.

 

У нас тепло, все есть как есть,

и ничего не происходит,

и сколько всякого нисходит,

когда распахиваешь дверь.

*****

 

Остались и звуки, и числа –

ничейный земной календарь,

осталась наука учиться

и не научиться, как встарь,

и право на женские лица

примеривать высшую стать,

и надо ж такому случиться –

вдруг нечего стало прощать.

*****

 

Если грянет война между поиском в ныне и в вечном,

встрепенется природа, языческий корень храня,

и напевы ее потекут, задыхаясь в конечном,

по просторам моим, моего загоняя коня.

 

Кто замыслит себя, тот войдет в непрерывные чащи,

увлекаемый смыслом, за недетской игрой по пятам.

Хоть от знания скорбь возникает, но все-таки чаще

животворная боль, как награда, случается нам.

 

Опадают в сраженье и возносятся новые стяги,

на истертом закате оставляет любовь письмена…

Мне бы честно служить, не бояться хватило б отваги,

и хватило бы знанья и уменья на все времена

 

сути разных решений воедино свести, дабы вместе

и монарший размах примирить и монашеский долг.

Чтобы с радостью тайной идти в неизведанном месте

в безграничном незнанье с условным названием Бог.

*****

 

Мой хлеб преломлен не за общим столом

и общей не сдобрен молитвой,

я кубок с заветным, церковным вином

один пригублю перед битвой.

 

И я никогда никому не отдам

свое необъятное право

предаться сомненьям, предавшись трудам,

налево идти иль направо.

 

Чтоб равенство правды сторон одолев,

с согласия чувства и мысли

в душе зазвучал долгожданный напев

простого и ясного смысла.

 

И тайны открылись – так после грозы

становится славно и тихо,

и только шумит в водостоках косых

уже усмиренное лихо.

*****

 

          Новогоднее

Снег идет и повсюду ложится,

тащат елки в натопленный дом,

и старинная наша столица

оставляет дела на потом.

 

И опять новогодним уютом

растревожено сердце мое,

и планирует жизнь парашютом,

в неизменном пространстве ее.

 

Я опять обреченно надеюсь,

что свершатся желанья мои,

и свою продолжаю затею,

чтобы точки расставить над и.

 

И опять безотчетно стремленье

обрести над событьями власть.

И опять подступает сомненье

в том, что новая жизнь началась.

*****

 

Можно быть доверчивым, нестрогим,

не стремиться вовсе понимать,

и любые прелести дороги

принимать как божью благодать.

 

Верить в то, во что не верить сложно –

принимать событье за пустяк,

так любить по-детски непреложно,

что не видеть явного никак.

 

Это право, право, неподсудно…

Только вновь приходят боль и страх,

что страна, в который раз бездумно,

умирает в сделанном не так.

*****

 

Распахнуты двери у храма,

справляют внутри Рождество,

и я продолжаю упрямо

не верить в Христа естество.

 

История давняя длится –

Иосиф, Мария, вохвы,

а я отмечаю на лицах

приметы безбожной любви.

*****

 

Костела башен прямота

и устремленность в небо,

и геометрия креста

на фоне сине-белом,

 

и очертаний чистота

от нас, а не от бога,

и до восшествия Христа

неблизкая дорога.

 

Но к храму никли города,

и прислонялись годы,

и он стоял, стоял всегда

в любые непогоды.

 

Христа святая простота –

надежда высшей пробы,

и утешение креста –

противовес природы.

*****

 

Тайна жизни, тайна счастья

нам вовеки суждена –

не увидится случайно

из открытого окна.

 

Или мужество случится,

или чувство подведет,

или взбалмошной царицей

сердце водит хоровод.

 

Что ж, не знаю, так не знаю,

будет мерить не спеша

жизнь от края и до края

вековечная душа.

*****

 

Я не знаю, какая окраина,

и она ли, и только ль моя,

и какая выводит проталина

на вселенский простор бытия,

вид какой принимает немыслимость,

до которой касаемся мы,

какова их взаимозависимость

с бесконечностью русской зимы?

В день, еще до конца не пролистанный,

тихо кружит и падает снег,

изначально нейтральный, как истина,

и навязчивых мыслей набег

посреди растревоженной комнаты

в окруженье вещей и теней

создает ощущенье бездомности

в межсловесном пространстве страстей.

Пусть сегодня гнетет непонятное,

но в конечном итоге ответ –

никогда и ничем не запятнанный

ожидаемый завтра рассвет.

*****

 

Природа северной весны

жива вне времени и нравов,

в огранке берега Невы

ей не законченные главы.

 

Мосты разведшая река

течет как будто не отсюда,

и город, сдвинувший века,

возвысился попыткой чуда.

*****

 

 

 

Мой Ташкент

 

Лежит кистями виноград,

он только что покинул сад,

а рядом желтый абрикос,

который где-то рядом рос.

На блюдо, старое, как мир,

положен горкою инжир,

и юга пиршество венчал

лепешки солнечный овал.

Под сенью древ журчит ручей,

напев его совсем ничей,

под близкое дыханье роз

девичьи взгляды не всерьез.

Как друг сердечный долгождан

июнь присел за дастархан.

             *****

 

Я крещен этим городом, что на паперти знойного лета.

Много дней и небес, и путей, но из детства дорога одна.

Он мне даден таким, и бессмысленно жаждать ответа,

где любовь не спешит, разлита неизменно она

 

по всему, что ни есть, – в сообщенье моем с площадями

и с окраинных улиц безлюдных тоскливой каймой…

Неутешный трамвай прошлогодне скрипит тормозами

непрерывною связью между прошлым и будущим мной.

 

Предвечерняя новь расступается, нету предела,

в вековечном сказанье снисходит она тишиной,

ностальгия души, обретаясь в чистилище тела,

указует дорогу, не считаясь нисколько со мной.

 

Из сплетения вех, в единенье со светом целебен,

город – вот он лежит, и не город уже, а мое

невесомо живое – такое, откуда молебен

лишь и может возникнуть и порой изменить бытиё.

 

На остывшем заря простирается крыльями храма,

непонятному миру являет свое естество,

на базаре пионы охапками божьего хлама,

осеняя земное, растворяют его колдовство.

 

Стихшей болью пути по дороге из вечности в вечность

здесь за каждым углом притаилась нехитрая весть, –

из развалин гордынь, возведя в абсолют человечность,

что ни много, ни мало не бывает, а только лишь – есть.

*****

 

Воздух зноем июльским настоен,

обжигая уже на заре,

и прохожий, как истинный воин,

не сдаваясь, идет по жаре.

 

Отделился простор мирозданья

от обычных житейских забот –

эти улицы, площади, зданья,

время словно совсем не течет.

 

Нет, оно только лишь замирает –

от дремотных избавившись чар,

в простоту для тебя поиграет

многоликий восточный базар.

 

Не томясь от того, что бесправна,

сделав вид, что покорна опять,

как наивна, добра и коварна

азиатская каждая пядь.

 

Может много другого случиться,

но из сердца уже не изъять

непридуманной Азии лица,

азиатскую тонкую стать.

*****

 

Родной рассвет в чужом окне,

чужой страны родные стены.

Весь мир по праву перемены

другим становится, но мне

не вырваться из плена чувств,

навеянных засильем лета.

Из прошлого потоки света,

как тот неопалимый куст,

без объяснения правы

своею близостью к истокам,

от юности идущим токам

разлада грез и дел – увы,

необходимый аргумент

познаньем обрести причастье

является отсрочкой счастья.

И чувством схваченный момент

из жизни, прожитой давно,

дает сердечную основу,

чтоб прошлое дышало новым

и с веком было заодно.

*****

 

 

Философические наброски

 

Пишу тебе с Казанского вокзала

не от того, что что-то решено,

из корня извлеченное начало

в прокрустово ложится полотно,

распахнуто как джазовая тема,

отпущено в пространства отчий дом.

И ждет очередного передела

неверность мысли, вскрытая дождем.

*****

 

Есть работа – против мирозданья,

ничего, что вышло проиграть,

каждая частица пониманья

превращает муку в благодать.

*****

 

Из ничего, из суеты,

казалось, из пустого слова

определяются черты

и веет новым из былого.

*****

 

Властители в который раз опасно

плетут интриги за моей спиной …

А женщины весенне и пристрастно

касаясь душ, идут передо мной.

*****

 

Я окно настежь распахну,

запущу утреннюю пьянь,

помолчу, воздуха вдохну,

ощутив истинное впрямь.

*****

 

Где край родной, там сердцу просто,

там ум встречается с душой

там легче жизненные версты.

Но где, скажи, мой край родной?

*****

 

Стать простым, как древняя дорога,

как весна, как деревенский дом.

Быть живым – неизмеримо много

при любом раскладе роковом.

*****

 

Я живу в придуманном мире,

за главою глава – заря,

и с утра корабли-квартиры

поднимают свои якоря.

 

Остальные миры не милы,

но, наверно, и есть судьба –

мир, который по мере силы

каждый выдумал для себя.

*****

 

Расплескалась весна задорно,

новорожденно весела,

вся планета не так просторна,

как квартал с угла до угла.

*****

 

Вечность не нежна и не сурова,

постигая, мучаясь, любя,

даже крови, а не то, что слова,

не хватает, чтоб понять тебя.

 

Утро, ночь, а также полутени,

свой тернистый и неблизкий путь

принимаю веточкой сирени,

ничего не зная наизусть.

*****

 

Ну а если нельзя иначе,

если все оплачено плачем?

*****

 

И все осилить понемногу –

мое людское ремесло.

Ведь в этой жизни, слава богу,

нам совершенства не дано.

*****

 

Еще сокрыта благодать,

еще действительность сурова,

и не желает умирать

еще не сказанное слово.

*****

 

Сиренью пылала столица,

и гибла моя ипостась,

и сколько ж пришлось потрудиться,

чтоб внове она родилась!

*****

 

Чуть что не так – опять томим

я, совращенный совершенством;

и быть совсем-совсем простым –

недостижимое блаженство.

*****

 

Я не знаю, какая окраина,

и она ли, и только ль моя,

и какая выводит проталина

на вселенский простор бытия.

*****

 

Когда вы жизнь рассматривали мило,

тогда играли в вечную игру,

и было мне почти невыносимо

терпеть на свете вашу красоту.

*****

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.